Текст книги "Четвертый поцелуй (СИ)"
Автор книги: Ольга Алёшкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 7
Не подозревая подвоха, я вложила в протянутую руку свою ладонь. Он крепко сжал её, одновременно второй рукой вдернув у меня швабру. Та с гулким звуком шмякнулась на пол, послужив для меня чем-то вроде сигнала. Я попыталась освободить ладонь – не тут-то было: Дмитрий сильнее зажал её и притянул меня к себе. Я охнула от неожиданности, немного смутившись, потому как, моя грудь уперлась ему в живот, выше талии. Свободной рукой он взял меня за подбородок и чуть приподнял его. Желание треснуть ему по руке подавила ещё в зародыше и с любопытством уставилась на него, ожидая, что последует за всем этим представлением. Но больше замерла от поразившего открытия – касаться его тела приятно. И пахло от него летом. Ветром и полем.
Его глаза скользили по моему лицу, исследовали каждую частицу, всматривались в радужку, казалось, он планирует заглянуть в самую глубину моих зрачков. Да он испытывает моё терпение! – осенило меня. Я смотрела в его карие, с крапинками глаза и практически не дышала. Терпеливо, выжидающе. Дергаться и вырываться не видела смысла, ведь именно этого он от меня и ждёт. Опасности я не чувствовала, а по мне так куда лучше сохранять невозмутимость, «держать мину при плохой игре».
– Пожалуй, и вправду не врёшь, – наконец отпустил он меня. – Сестра, говоришь?
Я выдохнула, но расслабляться не спешила – ученая теперь. Щелкнула языком и подтвердила:
– Именно.
Помещик повел себя крайне возмутительно. А то, что это точно он, ежу понятно: имя совпадает, да и кто бы стал, так по-хозяйски обращаться с девушкой в чужих владениях? Я ещё не успела ничего предпринять, например, шагнуть вправо, а потом отойти на безопасное расстояние, как он снова приблизился. Теперь его рука ловко скользнула на мой затылок, он притянул меня и – вот где неожиданность! – поцеловал. Тут уже моя выдержка дала трещину: я уперлась ему в грудь обеими руками и оттолкнула его.
– Совсем что ли!? – возмутилась я, толи спрашивая, толи утверждая. Отступила к двери, за которой скрывались тряпки с ведрами, распахнула её и добавила: – Идиот.
Вышло обиженно, по-детски. Это досадовало и злило одновременно. Я скрылась в недрах хозяйственной комнаты, распахнула шкаф и стянула с себя халат: сам пусть свой пол домывает! Повесила его на место и разозлилась ещё больше – теперь уже на себя. Ну и кому хуже, если я, побросав ведра и тряпки, уйду? Уж всяко – разно не ему. Он встал в дверях, сунул руки в карманы брюк и прислонился плечом к косяку.
– Мои извинения, леди. Теперь окончательно убедился: не Жанна, – развел он руки и сделал разочарованную гримасу. – Потому как, сестрица ваша на поцелуй бы ответила и ещё непременно на шею кинулась – вольности шептать.
– Так прямо и кинулась бы? – обиделась я за сестру. – Не слишком много вы на себя берете, Дмитрий?
– Не слишком. Вашу сестрицу я, пардон, вдоль и поперек изучил.
А вот тут обидно. Обидно и неприятно. Возмутительные намёки! Вот так бы и двинула по самодовольной морде! Я подавила кипевшее внутри меня возмущение – не будем забывать зачем я здесь – снова накинула халат и сделала шаг к двери. Мужчина перекрыл мне выход, подперев рукой противоположный от него дверной проём. Он что со мной, в кошки-мышки решил поиграть? Я замерла и подняла на него глаза:
– Может, вы позволите мне доделать мою работу? Кажется, мы уже выяснили, что я не Жанна, вольности шептать не буду, и общего у нас только разбитый мной бампер вашего авто. Могу ещё раз предложить оплатить покупку нового, хотя тут вы сами не правы. Остановились посреди дороги, подставились, так сказать. И я не исключаю, что проделали это специально, раз уж имеете какие-то претензии к моей сестре.
Его глаза только что из орбит не вылезли. Я сложила на груди руки и вздернула подбородок: «можешь таращить зенки сколько угодно».
– Воу-воу, полегче, леди, – обнажил он зубы. – К вашей сестре у меня никаких претензий, одни пожелания. Одно пожелание, – поправился он и отчеканил: – Никогда не встречаться. А затормозил я, потому как, под колеса мне выскочил заяц, но вам должно быть это не аргумент. Судя по напору и родственным связям, проехались бы по зверьку не раздумывая.
– Зайчик значит? Ну да ну да, их же в наших краях тьма-тьмущая. Расплодились, что комары, спасу нет! И всё норовят по асфальту, – возмутилась я и тоже растянула губы в улыбке: – Так я пойду? Мне работать нужно.
Он чуть отступил и кивнул мне, валяй, мол. Провожаемая пристальным взглядом, я покинула комнату, подхватила швабру и вернулась к тому месту, где оставила ведро. Он немного понаблюдал за мной, затем подошел и высказался:
– Что-то я не припомню, чтобы принимал тебя на работу.
– А вы каждую поломойку лично нанимаете?
– Такую бы точно не пропустил.
Какую «такую» выяснять не стала, хотя подмывало, только не хватало нарваться на очередную колкость. Сомневаюсь, что тут меня ждал комплимент, а если всё-таки да, то наверняка сомнительный. Не удержусь и обязательно брякну что-нибудь в ответ, а там и с работы вылететь недолго. Разумеется, не мне – матери. «Иду на мировую», решила я.
– Мама приболела, заменить пришла, – пояснила я по-человечески, не удержалась и добавила: – Надеюсь, моя квалификация не вызывает сомнений?
– Так, Людмила Васильевна ваша мать? – проигнорировал он мой вопрос. Я, продолжая водить шваброй по полу, пожала плечами, дескать, что тут непонятного, а он предсказуемо заметил: – Не перестаю удивляться тесноте мира. Не буду вам мешать, Евгения Александровна.
Я удивилась на секунду, вовремя сообразив: если ему достаточно близко знакома Жанка, то и моё отчество для него не секрет. И что же она ему такого сделала, что он, судя по-всему, крепко зол на сестрицу? Дмитрий скрылся в своем кабинете, а я спокойно домыла коридор и переключилась на уборную.
Единственное окно туалета выходило на парковку. "Ровер" в данный момент находился там и мог похвастать целёхоньким бампером. Заменил значит, оперативно, ничего не скажешь, в отличии от меня. Я даже Дюше в гараж посмотреть свою ещё не загоняла.
Пока я убиралась в кабинках, тачка Помещика исчезла с парковки. Я разочарованно уставилась в окно, сожалея, что проглядела момент, когда он отчалил. А потом разозлилась на себя: тебе-то какая разница? Уехал и бог с ним, закроет офис Анатолий Степанович.
Ветеринар оказался на месте. Стоило мне постучать и внедриться к нему в кабинет, как он спрятал что-то в застенках узкого шкафчика. Блеснувшая догадка вскоре подтвердилась: характерный запашок повеял, когда мужчина вызвался меня проводить. Водка, коньяк? Всё же, коньяк, пришла я к выводу и простилась с ним. Открыла свою машину и позвала:
– Анатолий Степанович, это ваша машина?
Я кивнула в сторону «Рено», а ветеринар смутился. Вероятно, понял куда я клоню.
– Я её тут иногда оставляю. Люблю прогуляться вечерком.
– Может вас подвезти?
– Нет-нет, – замахал он двумя руками. – Ни в коем случае. Спасибо, но я лучше пройдусь, мне недалеко.
– Всего доброго! – повторно попрощалась я и отчалила.
На следующий день я читала родственникам лекцию на злободневную тему: «Пьянство, один из горьких пороков». Время для этих целей выбрала ближе к обеденному, дождавшись, когда они полностью придут в себя, дабы вникать морали. Дело происходило в гостиной, мама с Мишаней сидели на диване с понурыми лицами и даже не пытались оправдываться. Распекала я своих родственников на чём свет стоит и вставить слово им не представлялось возможным.
Ближе к финалу пламенной речи, когда я уже планировала закругляться, взяв с них очередную клятву, послышался шум в прихожей. Дверь у нас запиралась только на ночь, а не постучать и войти могло прийти в голову только баб Тасе. От неё запираться и вовсе не стоило, она нам почти родня, целую вечность соседствуем. Я на мгновение замолчала и уже собралась продолжить, уверившись в визите соседки, да так и замерла с открытым ртом. Потому как в комнате, не разувшись, материализовались двое мужчин, и в одном из них я узнала Жанкиного мужа.
Глава 8
На снимках в интернете Вдовин Игорь Леванович смотрелся куда эффектнее. В жизни дела обстояли немного хуже. На фото аккуратно разделенные пробором волосы, сегодня вихрились в разные стороны, галстук излишне ослаблен, того и гляди развяжется. Расстёгнутые верхние пуговицы рубашки топорщили воротник, костюм вроде и сидел по фигуре, но выглядел при этом замятым, хотя, возможно, это от долгого путешествия в автомобиле. И лишь идеально вычищенные туфли соответствовали имиджу импозантного мужчины. Я уставилась на их носы и заинтересовалась – подошва так же идеальна? Топчутся тут по ковру.
– Ну, здравствуй, дорогая, – оскалился он, сразу обратившись ко мне.
«Дорогая» произнес едко, вложив в обращение всю душу. И сразу как-то чувствовалось, что душа эта вымотана, прямо до безобразия. Мама с Мишаней и до визита сидевшие смирно, сейчас и вовсе затаились – не дышат. Ждут.
– Неа, – помотала я головой. – Не дорогая вовсе. Вот ни минуты.
Я сделала шаг в сторону прихожей, планируя сразу расставить все точки над «и», он схватил меня за плечо и резко дернул на себя. Громила, что пришел с ним, подозреваю охранник, тут же перекрыл выход своим безразмерным телом. Вдовин занервничал, затряс меня, словно куклу, и вообще выглядел несколько… взволнованным. Он открыл рот, и я поняла: не взволнован – негодует, просто чертовски зол.
– Мне срать, что ты там о себе вообразила… – зашипел он в моё лицо. А раз уж считается, что вообразила не я, а Жанка, то брать во внимания его слова я не стала, а попыталась высвободиться. Получилось только схватиться свободной рукой за его рукав. Я потянула ткань вниз и обреченно вздохнула, перебивая его:
– Может, хватит уже, достали. Не Жанна я, неужели не видно! Дайте, хоть паспорт из комнаты принесу.
Мужчина ослабил хватку и сделал знак своему товарищу, тот развернулся и пошлепал в коридор.
– В сумке! – крикнула я вдогонку. – А сумка на стуле.
Моя сумка в руках громилы смотрелась просто крошечной. Я порадовалась, что он не стал в ней рыться, а просто протянул её Вдовину. Последний отцепился от меня окончательно, повел челюстью и раздул ноздри. Громила правильно истолковал недовольство хозяина и сунул моё добро мне в руки. Я расстегнула молнию у нужного отделения, извлекла на свет божий паспорт и развернула его перед Вдовиным. Игорь Леванович прочел внимательно и хмыкнул:
– То-то я диву даюсь, чего это моя благоверная без своей обычной маски на роже. И костюм светской шлюхи где-то потеряла.
Он остался доволен своим высказыванием, масляно прищурился и засмеялся. Редко, прерывисто, будто дарует нам своё веселье. Громила решил поддержать хозяина и басовито заржал, но Вдовин одарил его таким взглядом, что парень тотчас же прикрыл свою «варежку». Выходит, смеяться над своей бестолковой женушкой, а это равно над ним самим, дозволено лишь «Юпитеру».
– Ну, здравствуйте, родственнички! – воскликнул он, когда надоело веселиться. Выбрал ближайшее к нему кресло, занял его, сложив ногу на ногу, и обратился к маме: – Вы, так полагаю, теща? Моя сельская мамочка. Тщательно же вас моя стерва скрывала. А ты посмотри-ка, живы все и здоровы! Батя, чего нахмурился?
Последнюю фразу он адресовал Михаил Андреичу. И «батя», и «мамочка» прозвучали издевательски. Даже брезгливо, сказала бы я. Мама подобралась, выпрямила спину и с достоинством представилась:
– Людмила Васильевна я. Смею вас расстроить, молодой человек, Михаил Андреевич никакого отношения к рождению Жанны не имеет.
Уверена год рождения «молодого человека» если и не совпадает с маминым, то очень близко к тому. И назвала она гостя так, исключительно в отместку. Хорошо хоть никакой дурацкой цитаты не вспомнила, а может не нашла подходящей случаю. Она взяла своего друга за руку, Мишаня прижался к ней плотнее и подтвердил её слова частыми кивками. Мама поджала губы и заметила, что гостю тоже не мешало бы представиться.
– А ты не перепутала, мать? – грубо поинтересовался он и погрозил пальцем: – Указывать мне не нужно.
– Ну, вот что! – не выдержала я. – Мы вас в свой дом не приглашали и в родственники к вам не набивались! А если вы сюда уже вошли, так будьте любезны не хамить.
– Правильно, деточка, не приглашали. А я явился, – развел он руки. – Разрешения не спросил, плохой дядька. А стану ещё хуже. Прям совсем-совсем, – картинно засюсюкал мне он. Указал на своего компаньона и продолжил кривляться: – А Гришу и вовсе расстраивать не стоит, не советую. Он, когда расстроенный, не ведает, что творит, ей богу.
– Вы нас пытаетесь запугать? – уселась я на диван, по другую сторону от мамы.
Теперь на него пытливо уставились три пары глаз. Вопрос мой Вдовин проигнорировал, осмотрелся по сторонам, вытащил из кармана платок и промокнул им лоб. Повернулся к своему товарищу и пожаловался:
– О кондиционерах они, конечно, здесь не слышали. – Мужчина затянул галстук, откинулся в кресле и продолжил уже нам: – В общем, так, разлюбезные мои, зовут меня Игорь Леванович, торжественную часть будем считать оконченной, приступим к делу. Я спрашиваю – вы отвечаете. Вопрос номер раз: где Жанна?
Он поочередно пробежался глазами по каждому и остановился на мне. Взгляд колючий, вкупе с маячившим за спиной Гришей, пробирал до корней волос. Я почувствовала холодок кожей, хотя он прав – в квартире, действительно, душновато.
– Учитывая, что с нами она разорвала все связи, а вы являетесь мужем моей сестры, полагаю, вам лучше знать о её местонахождении.
– Согласен, деточка, допустил оплошность. Ты уж, прости меня, дурака, – только что на колени не припадает, как сожалеет. Сейчас от умиления заплачу. Вдовин состряпал озадаченную рожу, оперся правой рукой на подлокотник и адресовал вопрос Грише: – Выходит, хватку теряю, деточка вон грубить изволит?
Гриша сжал кулаки и сделал шаг в моем направлении, хозяин остановил его легким взмахом пальцев. Тот замер соляным столбом, но теперь ровно на шаг ближе к нам. Я внутренне поежилась и решила менять настроение беседы, а для этого мысленно подбирала слова. Меня опередила мама.
– Послушайте, я, действительно, к моему стыду, не в курсе где моя дочь. С некоторых пор, она не балует нас визитами. Жанна выпала из гнезда, так сказать, и полностью отделилась. Я, положим, три года не видела дочь. Женечка, когда ты последний раз видела Жанночку?
Всё ясно, мама ужасно волнуется, раз ей вздумалось называть нас так, будто мы ещё детки. Её детки. Которые уже нашкодили по-взрослому, а не верится… они ведь ещё такие маленькие.
– Накануне восьмого марта, мама, я тебе рассказывала. Встретились в кафе, общались недолго, минут пятнадцать, не больше.
– О чём говорили? – поинтересовался Вдовин. Я пожала плечами и ответила:
– Обычный трёп. Жанка всё сумочкой новой хвасталась, да учила уму-разуму.
– Она ничего не предавала? Например, просила что-то сохранить или спрятать для неё?
– Подарок она мне передавала – духи. Распечатанные и, подозреваю, ей не нужные. Больше ничего, – честно ответила я и прикинулась дурочкой: – Если на ваши деньги куплены могу вернуть, я ими почти не пользовалась.
Игорь Леванович от моего предложения только скривился. Задумался, покачал ногой и снова спрашивает:
– У кого из родственников или друзей Жанна могла остановиться в селе?
– Родственников мы тут не имеем: бабушка в земле лежит, отец за лучшей жизнью в соседнюю область подался. А друзья… да какие у сестрицы друзья. Она от поселка, как от чумы бежала, а последние годы нос ото всех воротила, словно со дня на день статус королевский ожидает.
– Узнаю… – протянул он, – узнаю свою супругу ненаглядную.
– Да что случилось то? Что она такого натворила, если от родного мужа прячется?! – воскликнула мама. Её осенила новая мысль, она прижала руку ко рту и озвучила шепотом: – Или вы натворили?
– Я работаю, мамаша, мне творить некогда. А вот в её красивой дурной башке столько идей, любому фору даст. Повздорили мы, хорошо так повздорили, громко. Я в командировку в Москву улетел, отошел, даже подарок ей прикупил. Возвращаюсь, женушки след простыл. Ну, думаю, на Мальдивы куда укатила, раны душевные лечит. Неделя прошла, вторая – нет её. Телефон не отвечает, в сеть не выходит. Я человечка своего поискать отправил. Он мне шепнул – границу не пересекала. А потом я пропажу обнаружил. Вещь у меня одна пропала, важная. Человек тот глубже искать, шарить вокруг принялся, а потом тоже пропал. Я голову ломаю, чего это люди вокруг меня пропадать начали? Гриша с ног сбился, товарища ищет своего, а Юрца нашего – тю… земля прибрала. И что самое удивительное, здесь у вас, в селе обнаружился. Вот так совпадение. Внимание! – поднял он кверху палец. И как тот полицейский на Михаил Андреича уставился: – Вопрос номер два: кто нашего Юрку по башке отоварил?
– Дык это, Игорь Леонидович, – перепутал с перепугу отчество Мишаня. – Пальцем его не трогали, даже в сторону его не дышали. Пришел человек спросил, а чего не спросить, если интерес имеешь. А мы че, ни че, мы завсегда пожалуйста.
Я прервала бессвязное бормотание Андреича и объяснилась с гостем. Рассказала про визит покойного, про свидетельницу нашу и про полицию, мол, были, спрашивали и ответами, вроде как, довольны. Жанкин муж выслушал и подытожил:
– Узнаю, что обманули… – Мы кинулись наперебой уверять, что никакого обмана. Он вроде поверил, угрозу свою так и не озвучил, а попросил: – Вы мне адресок отца моей благоверной черканите.
– Ой! – воскликнула мама. – А мы адрес и не знаем.
– Пишите всё, что знаете. Город, паспортные данные. – Мать бросилась к стенке, нашла карандаш и бумагу, а Вдовин поднялся и протянул мне визитку: – Если будут новости, свяжитесь со мной. Найдете сестру раньше, чем я, предайте: вернет мне всё не воспользовавшись, обещаю не трону. Вздумает воспользоваться – башку откручу.
– Чем пользоваться? – похлопала я глазами.
– Деточка, она поймет. – Он взял из рук матери листок и двинул на выход. Обернулся и покачал головой, глядя на меня: – Надо же, как похожи. Не скурвись, как сестрица, деточка. Не прощаюсь, подозреваю, ещё увидимся.
На всякий случай, я попрощалась, лелея в душе надежду не встречаться. Гриша, воспользовавшись тем, что хозяин скрылся в недрах прихожей, шагнул к поднимавшемуся с дивана Мишане. Занес над ним кулак и сделал устрашающий жест, Михаил Андреич вернул пятую точку на насиженное место и вдавил голову в плечи. Его бы воля, так и вовсе под диван залез – конструкция не позволяла. Я покашляла, привлекая тем внимание, Гриша опустил руку и устремился за хозяином.
Глава 9
Мы боялись пошевелиться, как будто спугнем этим удачу, и непрошенные гости вернутся. Я ожила первой и заспешила в коридор – закрыла задвижку. Нужно вводить новые правила: к черту не запертые двери! Постановила, бросилась в кухню и припала к окну. Успела как раз вовремя – от подъезда выруливал темный «БМВ». Любая информация о недругах, а новоявленный родственник виделся именно таковым, не окажется бесполезной. Я запомнила номер машины и убедилась, что они отчалили.
Когда я возвращалась в гостиную, оттуда уже неслись звуки пианино – мамины пальцы яростно скользили по клавишам. Мне и Андреичу предстояло прослушать «Бурю» Бетховена. Не самая ободряющая соната, но останавливать мамулю бесполезно, пока не отыграет последний аккорд, не успокоится.
В самый разгар мелодии, когда «стихия разбушевалась», Мишаня подскочил с дивана и закружил по комнате. Не уж то в пляс пустится? – не поверила я. И правильно. Он принялся беспокойно курсировать между двумя стенами, взмахивал кулаками и норовил озвучить терзавшие его идеи, да не решался нарушить мамино представление. Картинка нарисовалась премилая: дергающая головой в такт музыки маман, мечущийся раненым зверем её сожитель. Уверена, мысленно Мишаня ставил ультиматум Грише, да и что греха таить, Жанкиному мужу, небось, тоже пришлось не сладко. Поздновато спохватился, раньше нужно было, пока оппоненты не отчалили. А сейчас сколько угодно можно «бисер метать», мы как те свиньи – не оценим.
Я смотрела на всё это… «великолепие» и диву давалась. Ну не дурдом ли, скажите вы? Может, сбежать на юга, пока не поздно? Купить путевку – дело нескольких минут, а собрать вещи и вовсе могу одним махом.
Беглого взгляда на мать оказалось достаточно, чтобы понять – никуда я не сбегу. Это она хорохорится, тряся головой и рубая на пианино, а на самом деле растеряна и ошарашена. Просто мама привыкла садиться за инструмент и в печали, и в радости. Любую непонятную ситуацию спасет музыка, считает она. Жаль, что с некоторых пор ещё алкоголем спасается.
А ситуация, действительно, мутная: кто-то же пришиб неведомого Юрку. И куда подевалась сестрица? Учитывая, что мы имеем труп, мысли закрадывались далеко не радужные. Понятно, почему мама с таким остервенением давит на клавиши.
Раздался последний аккорд, следом хлопнула крышка. Для Михаил Андреича это явилось чем-то вроде руководства к действию: он, наконец, подал голос. Сначала вывел протяжное «а-а-а», затем шмякнул широкой ладонью себе по лбу и взревел:
– Пришьют! Как пить дать, пришьют!
– Чего пришьют? – вскинула я брови.
– Сто пудов мокруху мене пришьют!
– Миша, не выражайся! – сделала замечание мама, а я поинтересовалась:
– Да, с чего вы взяли, что вам непременно станут чего-то там пришивать?!
– Срок был – был, мужик к нам заходил – заходил, а теперь ещё фраер этот подсуетится. Не менты, так эти бабловеды отпрессуют.
– Муля, не нервируй меня! – прикрикнула на него мама. Мишаня досадливо махнул рукой, опустился на диван и свесил голову. Мать, не снижая тона, адресовала своё беспокойство мне: – Вот ты скажи мне, скажи, где она может быть?!
– Я не знаю. Честно.
– Господи! – всплеснула руками она. – Это не дочь, это божье наказание просто!
– Мам, не говори так.
– А как, как мне говорить? Неблагодарная она, вся в отца!
Начинается… С одной стороны, я её прекрасно понимаю, сама за непутевую сестрицу переживаю, с другой, если она добралась до отца, сейчас и вовсе удержу не будет. Ни к чему хорошему это не приведёт – только поссоримся. А между тем, не мешало бы сосредоточиться и подумать.
Под мамино ворчание, напополам с воплями, я набрала номер сестрицы – недоступен. Проверила социальные сети, туда Жанна заглядывала почти месяц назад. Может у неё и существует какой-то дополнительный аккаунт по типу «Отвязная крошка», только мне оный не известен. Я подхватила сумку, за которой благодаря визитерам не нужно идти к себе в комнату, бросила маме «я скоро» и сбежала из дома.
Ехать в город не видела ни малейшего смысла. Если Жанну там не смог отыскать муж – с его-то возможностями! – мне это не удастся и подавно. Круг её друзей, знакомых мне абсолютно не ведом, выходит остается уповать, что она объявится сама.
Кстати, а почему Игорь Леванович не обратился в полицию? Супруги больше двух недель нет дома, а он не чешется! Хотя, почему я так решила? Может и заявил, только не посчитал нужным сказать об этом нам. Я вытащила из кармана джинсов визитку и решительно набрала цифры – развею сомнения. Уперлась локтем в подъездные перила, приложила телефон к уху и приготовилась ждать. Ответить пожелали, причем сразу.
– Игорь Леванович, это Женя, сестра Жанны.
– Вы её нашли? – удивился он.
– Нет, к сожалению. Скажите, а вы обратились в полицию?
– Полицию? – переспросил он таким тоном, будто я сморозила глупость. – Деточка, мои люди работают не хуже полиции.
– Дело в том, что я очень беспокоюсь.
– Если её украли с целью выкупа, со мной бы уже давно связались. Долго терпеть её дерьмовый характер не один шантажист не станет. Она способна кому угодно испортить не один вечер. Если её нет в живых, полиция уже не поможет. И вам ходить туда не советую, деточка. Ещё неизвестно, что она задумала, как бы, не навредить всем, включая её. Жанна затаилась, дорогуша, затаилась и ждёт, поверь. И я найду эту дрянь, так ей и передай.
Козел! Свежую мысль, о сравнении его с ни в чем ни повинным животным, я, слава богам, не успела высказать вслух – он отключился. Я повертела головой, постучала в дверь соседки и потянула ручку.
– Баб Тась, ты дома?
Голос соседки раздался из кухни. Следом в коридор выплыла она, вытирая руки о передник. На голове косынка, кивнула мне и позвала:
– Женька, давай, на кухню. Пироги налаживаю, сейчас чаю пошвыркаем.
Пироги оказались капустными, первая партия уже румянилась на сковородке, остальные аккуратными рядками разложены на доске.
– Замыслила большой пирог, а с духовкой никак не слажу, – пожаловалась соседка, разливая чай. – Не хочет зараза пахать, хоть тресни!
– А вы Михаил Андреича глянуть попросите, может разберется.
– Разберется он, как же, – протянула баб Тася и рукой махнула: – Пущай в штанинах своих разбирается, где зад, где перёд, черт окаянный!
Я прыснула со смеху. Памятуя недавнее поведение Мишани, совет для него от баб Таси пришелся в тему.
– Чегой гогочешь? Скажешь я не права? – поинтересовалась она. Впрочем, ответ ей был не нужен, она тут же отвернулась и направилась к сковородке. Доставала пироги на блюдо, попутно возмущаясь: – Раздолбай он и есть раздолбай. Ему бы на работу, слоняться да пить, глядишь, времени то и не осталось.
– Я вам Дюшу тогда пришлю, он в технике понимает. Вы мне лучше, баб Тась, про мужика того расскажите.
– А чего рассказывать мужик и мужик. Даве ведь всё рассказала.
– Мне подробности надо. Машина какая у него была, настроение какое, а может ещё какую-нибудь деталь подметили.
Баб Тася поставила передо мной блюдо, сама с шумом опустилась на стул, вздохнула тяжко и губы поджала. В глазах маята, томление. Передник на коленях расправила, пыль мучную с него ладонью стряхнула. Опять вздохнула. Я, заподозрив неладное, о себе напомнила и соседку поторопила.
– Ну, чего прицепилась репьём! – буркнула она. Сахара себе в чашку бухнула, размешала и отставила чай в сторону. А потом сдалась, склонилась ко мне и зашептала: – Да какую деталь тебе, если я его видеть не видывала, слышать не слыхивала.
– Как? Обманули, выходит?!
– Тсс, не ори ты, – зашипела она на меня. – А что я должна спокойнехонько смотреть, как моих соседей любезных в тюрьму сажают? Прямо, вот не дождутся. Ты вообще слышала, что в селе говорят?
– А что говорят? – тоже зашептала я.
– А то что мужика того, как мужчина, так и женщина могли шабаркнуть. Смекаешь? – Вероятно, я поменялась в лице, потому как, она увидела произведенный эффект и добавила: – То-то же.
Соседка погрустнела, замолчала, а я задумалась. Ясно, что баба Тася печётся, чтобы на мамку не подумали, у меня же из головы Жанна не выходила. А могла она оказаться тут, неподалеку, и столкнуться с этим Юркой? Положим, случайно. Повздорили, например, и она его того…
Бред какой-то!
Одно ясно наверняка – сестрица влипла и найти Жанку хочется раньше, чем это сделает её муженёк.
