Текст книги "Четвертый поцелуй (СИ)"
Автор книги: Ольга Алёшкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Жанка уважительно на меня посмотрела и кивнула, будто я не элементарный вопрос задала, а неопровержимые доказательства его вины из кармана достала. Потом перевела взгляд на любовника – каково тебе? – хитро щурясь. Любовник кривляться принялся.
– Щас, погоди-ка, – похлопал он себя по карманам, заглянул под подушку, в общем, изобразил поиски. С мнимой досадой почесал бровь и засюсюкал Жанне: – Куколка, где мой ежедневник, мне нужно взглянуть на своё расписание, эта милая леди интересуется.
– Вместо нас могут прийти другие люди, – спокойно сказала я, намекая на особых людей, пусть решает сам, полиция это или типы подобные его брату.
– Ты головой не поехала? Я вчерашний день помню, ну позавчерашний ещё, какое к чертям четвертое июня! На хрен вам оно сдалось?
– А ты мозги свои напряги! – прикрикнула сестрица. – Я ведь могу прямо сейчас Гришку набрать.
Не хитрая угроза на него подействовала, он всё-таки напрягся и вспомнил, в тот день у него состоялась сделка с первой жертвой. Вовка мотался по городу вырядившись не по погоде, в толстовке с капюшоном, надвинутой на глаза кепке и темных очках, боясь засветиться на камерах. Хотя мог бы уже и не утруждаться, я ещё по реакции поняла – он не убийца. Всерьез на чистосердечное я и не рассчитывала, спеша сюда, важно было посмотреть на него, составить представление о человеке. И если бы это был Вовка, то запомнить знаменательную дату должен был, хоть как-то отреагировать на вопросы. Слишком спокойно он к ней отнесся, равнодушно. Даже первоклассный актер так не отыграет, а Вовка не актер, Вовка – клоун. Удивительно, что Жанна ему доверилась и удивительно вдвойне, как он смог провернуть эти «сделки». Я была уверена, без сообщника не обошлось, и когда задала вопрос напрямую – глазки забегали. Шантажист наличие помощника отрицал, а я особо не настаивала, меня интересовал убийца.
– Идем, – кивнула я Жанке, потеряв к Вовке всякий интерес и поднялась. Сестрица «сделала ручкой» любовнику и зашагала за мной к выходу.
– А я? Мне, что прикажешь делать?! – крикнул ей вслед Вовка.
– Исчезнуть по возможности, – не повернув головы, бросила ему Жанна и мы покинули квартиру.
Глава 36
До оговоренного с Дюшей времени оставалось чуть больше двух часов. Болтаться по городу или торговому центру рисково, слишком мы приметные, я предложила Жанне наведаться в расположенный неподалеку парк. Мы уселись на свободную скамейку, сестра болтала, как заведенная, мешая сосредоточиться, к тому же, зазвонил телефон. Вдовин, показала я Жанне экран.
– Вот гад, сдал сучёнок! – ахнула она и стала оглядываться по сторонам, а я возразила:
– Погоди ты, может обойдется. Тсс… – беру я трубку.
– Евгения Александровна, – сладко пропел Вдовин и поинтересовался: – Вам ещё не надоело прятаться от меня?
– Что вы, как можно, – почти натурально удивилась я в ответ. – Я в вынужденной командировке, работа, меня, знаете ли, обеспечивать некому.
– Жанна на связь, конечно же, не выходила?
– Нет. Может настало время для похода в полицию?
– Да, нет, ещё подождем. Вы про уговор помните?
– На память пока не жалуюсь.
– Вот и славно, – подвел он и отключился не попрощавшись.
«И вам до свидания", – сказала я в погаснувший экран и повернулась к сестре:
– Ты этого Юрку знала вообще?
– Какого Юрку? – не сразу сообразила она. – А-а… Тундру. Знакомств у него, вроде полезных полно, удобных. Мнил себя крутым и дерзким, на деле обычный отморозок. Всё криминального авторитета из себя изображал, а сам на побегушках у таких как Вдовин.
– Почему Тундру?
– Вроде из-за машины кликуха пошла, – пожала она плечами. – Он долгое время раскатывал на «Тойоте Тундра», пока не угодил на ней в аварию. А по мне, Тундра, он и есть – тундра. Тупица, одним словом, этот вариант более подходящий.
Почему я, собственно, рассчитываю что-то найти в настоящем? Может с текущими событиями убийство Сумарокова никак не связано… и поиски Жанны тут совсем ни при чем. Последний раз его видели в районе фермы, кого он мог там встретить? Кого-то из старых знакомых… Пастухи да доярки, сплошь поселковые, что у них может быть общего? Из фермерских только Димка мог с ним пересекаться, а почему только Димка? Анатолий Степанович родом из этого города, вполне мог.
– Юрка сидел?
– Я не в курсе, – пожала сестра плечами. – Хотя не удивлюсь, если сидел. Тюрьма по нему давно плакала.
«Пока не угодил в аварию», мысленно повторила я и вспомнила рассказ о нелегкой судьбе ветеринара.
– Вот что, давай-ка, немного потратимся и закажем такси до поселка. Дюшу ждать ещё два часа.
Такси мне влетело в копеечку. Пока выезжали из города и дальше, где позволяло покрытие, я торчала в сети. Ни дату, ни подробностей трагедии, случившейся с семьей ветеринара, я у Димки не узнавала, поэтому мне пришлось изрядно помучиться, прежде чем отыскать нужные статьи. Городская интернет-газета довольно обширно освящала происшествие. Лобовое столкновение автомобилей «Тойота Тундра» и «Лада Калина». Пятничной ночью, за сорок минут до полуночи, пассажиры искорёженной «Лады» так и не доехали до дома. Водитель отечественного автомобиля, а это Анатолий Степанович, доставлен в больницу с сотрясением мозга и переломом правой ступни. Жена ветеринара погибла на месте, десятилетняя дочь умерла в карете скорой помощи, от внутреннего кровоизлияния, так и не придя в сознание. Оба пассажира «Тойоты» значительных увечий не получили и от медицинской помощи отказались. Согласно экспертизе и водитель, и совершеннолетняя пассажирка отечественного автомобиля, на момент столкновения, находились в состоянии алкогольного опьянения.
На этом моменте я отложила телефон и задумалась. Убитый горем ветеринар виделся уже в ином свете, не тем страдальцем, коим его описал Дима. Допустивший гибель своей семьи человек, будучи пьяным, как по мне, должен, просто обязан запретить себе употребление алкоголя. Клятву дать. Наложить табу. А я его выпившим пару раз точно встречала…
На месте мне уже не сиделось. Я бесконечно ерзала, нервно теребила пальцы, каждую секунду высовываясь из-за пассажирского сиденья и поглядывая в лобовое стекло. Дождаться той минуты, когда мы, наконец, доедем, уже не чаяла.
Димка ещё не вернулся. Я набрала его и поторопила с возвращением.
– Что-то случилось? – беспокойно спросил он.
– Анатолий Степанович с тобой? – в свою очередь поинтересовалась я, и когда услышала – нет, забормотала: – Я совсем не уверена и, скорее всего, ошибаюсь, но… в общем, тебе лучше поспешить.
– Женька, ты изъясняешься загадками.
– Давай не по телефону, – попросила я, он согласился, сказал «лечу» и отключился.
Приехал он лишь через час, стоит ли упоминать, как я извелась за это время. Встретила его буквально на пороге и сразу сунула ему в руки свой телефон. Димка пробежался глазами по статье и вопросительно на меня уставился – и что?
– Жанка утверждает, Сумароков ездил на подобной «Тойоте» пока не угодил в аварию. Тебе не кажется, что стоит с ним пообщаться?
Димка на секунду задумался и вынул из кармана свой мобильник.
– Анатолий Степанович, добрый день, вы где? – спросил он после гудков, ему ответили. – Мне переговорить с вами нужно, а на ферму мне всё ещё нельзя. Вы езжайте домой, я к вам подойду, если не возражаете, скажем, через полчасика, успеете? – Ветеринар не возражал и заверил, успеет. Я метнулась к двери, но Димка схватил меня за руку: – Рано ещё, тут недалеко. Дай хоть воды попить.
Водичку он пил обстоятельно, устроившись за столом и наполнив минералкой самую большую кружку. Я уселась напротив, мысленно скрипя зубами от нетерпения. В этот момент из комнаты, где она пялилась в телик, выплыла сестрица и протянула:
– О-о… Димочка вернулся. И новостей нам кучу привёз, да?
Я лишь мысленно передразнила «Димочка вернулся», не до неё сейчас. Не исключено, Жанка просто дразнит меня из каких-то гнусных своих побуждений. Да и устраивать словесные баталии при нем, отсутствует всякое желание. Димочка, так Димочка, чем бы дитя ни тешилось. Щуров осушил содержимое кружки, отставил её и ответил:
– Только маленькая тележка, возом даже близко не пахнет. Могу сказать одно, шумихи никакой нет, объявившихся в городе шантажистов, как будто не существует. Крутиков и Савицкий, кошельки которых вы опустошили на некоторые суммы, наверняка затаились и ищут вас через проверенных людей. Так-то, – подвел он и встал: – Жанна, остаешься за старшего, мы скоро.
– Вы куда? Что я тут одна стану делать? – капризно вздернула она губы. Димка пожал плечами и предложил:
– Что-нибудь полезное, ужин, например, сгоноши. Или к мужу возвращайся.
Покидая дом, я малодушно радовалась – никакие «Димочки» на него не действуют. А потом задумалась: «к мужу возвращайся»… Уж не значит ли это, что он всё ещё не может простить ей предательство и ревнует? Я попыталась забежать вперед и заглянуть ему в глаза, но у меня ничего не вышло – слишком широко он ступал. Тогда я решила разобраться с этим позже и сосредоточилась на предстоящем визите.
Дом ветеринара выглядел аккуратно. Облицован лимонным сайдингом, до окон спрятанный за забором. Димка толкнул калитку, мы вошли. Машина хозяина уже стояла тут, под навесом, но самого Анатолия Степановича не наблюдалось. Мог и пешком на работу уйти. Хотя калитка не заперта, но это тоже ничего не значит, может он считает красть у него во дворе нечего. Димка подвел меня к металлической двери, два раза стукнул в неё и опустил ручку. Дверь поддалась, мы ступили внутрь тесной прихожей.
Хозяин обнаружился в кухне, обернулся на шум, кивнул нам.
– Чайник вот поставил, – смутился он и безошибочно, хотя сестрицу уже имел счастье лицезреть, определил меня: – Здравствуйте, Женя.
– Здравствуйте, – сказала я, и наши взгляды встретились.
И я всё поняла. Всю переполнявшую его тоску, растерянность, ожидание. Его светлые, печальные глаза словно поинтересовались – разве ты не замечала раньше? Он отвел взгляд. Мне не хотелось кричать «Эврика!», «Караул!», «Хватай его!» или что-то подобное, мне совсем не хотелось говорить, слова застряли у меня в горле, не протолкнуть.
Я всё-таки сглотнула и уставилась в облицованную панелями стену. Анатолий Степанович подскочил, соорудил три чашки чая, усадил нас за стол, две подал нам. Сам вернулся к буфету, придвинул себе стул и сел. К своей чашке не притрагивался. Мне показалось он специально разделил нас, расположившись напротив, на том максимальном расстоянии, какое могла ему позволить его скромных размеров кухня. И что самое удивительное, Димка тоже помалкивал. Словно, хозяин сам пригласил нас в дом, а он выжидает начало беседы, с удовольствием заполняя паузу чаем.
Я уже всерьез подумывала начать разговор – пауза до неприличного затянулась – и подбирала правильный вопрос, как Анатолий Степанович опустил плечи и тихо выдохнул:
– Не вас я ждал, не вас.
Что тут ответишь? И переспрашивать – а кого? – нелепо. Я уж точно не стану. Я подхватила чашку и вслед за Димкой пить стала, маленькими глоточками. Смотреть на ветеринара неловко, а занять себя больше нечем.
– Работы видать у них много, у полиции. Да и бумажками их сейчас, слышал, загружают, – поделился ветеринар. Он сцепил ладони замком, сложил их на свои колени и покачался всем телом. Вперед-назад. А потом вскинул голову: – Догадались, значит. Как не спрашиваю, всё равно мне. Не вы, так эти, с погонами, придут. У меня и вещи собраны.
Он поднялся, ушел в комнату, через минуту вернулся. В руках тетрадный лист, на нем округлым, абсолютно не врачебным почерком выведена имя, фамилия. Эту не мудреную визитку он опустил на стол перед Димкой и вернулся на свое место. Рогулин Семен Борисович, прочитала я, ниже номер телефона.
– Семен Борисович хороший специалист и будет рад переехать на природу. Семья его решение поддержала, он ждёт вашего звонка, Дмитрий Сергеевич.
– Вы уже и замену себе подыскали? – удивился Димка.
– Извините, – смутился ветеринар. И непонятно отчего, толи от того, что без ведома нашел Димке нового сотрудника, толи от того, что натворил. Он опять опустил плечи и затих.
– Расскажите? – осторожно спросил Димка. Без суеты, не настаивая. Мол, если не хотите, можете не делиться своими тайнами.
– Не собирался я его, не искал, в смысле, специально, и планы никакие не вынашивал… Оно само как-то вышло. Когда сидел, много времени подумать было, осмыслить. Даже простить помышлял, в церковь при тюрьме ходил, успокоения искал… не нашел. Не простил, не получилось. Оно, конечно, ему моё прощение даром не нужно, сам хотел, по-христиански вроде, – рассудил Анатолий Степанович и горько так ухмыльнулся: – Непутевый из меня христианин вышел. Третьего числа дочке пятнадцать исполнилось бы, я на кладбище ездил, выходной брал, помните?
Я уставилась на Диму, как будто от его подтверждения что-то зависело. Понятно и без того, ветеринар не врет. Димка кивком подтвердил, а потом добавил «помню». Анатолий прижал кулаки к глазам и зубы стиснул.
– Я на могилках убрался, цветы полил, у меня там анютины глазки да настурция высажены, отдохнуть сел, девочкам своим про житье-бытье рассказать. И уйти не могу, не отпускает. Жмёт в груди. Она бы паспорт получила, понимаете? Мы бы непременно вместе пошли. Татьяна, я и Анечка. Анечка бы забегала вперед и оборачивалась всякий раз, поторапливала. Хотя, четырнадцать уже, наверное, просто шла. А в уши себе наушники вложила, песни слушала. Они сейчас все с ними ходят, я подметил. Небезопасно ведь это, да? Мы с Татьяной отчитывать стали, просили дорогу переходить без постороннего шума в ушах, а она сделала вид, что послушна…
Видеть его было невыносимо. Я украдкой смахнула непрошенную слезу и отвернулась к окну. Настоять или попросить «ближе к теме», ни один из нас не рискнул. Ветеринар делился своей иллюзией, своей утопией. Казалось, он окончательно заговорится и сбежит от нас в только ему известную, параллельную реальность.
– До темноты почти у них просидел, – в какой-то момент произнес он, а я вновь повернулась. Он провел рукой по волосам и резко опустил её, словно силы держать иссякли. Рука покачнулась маятником. – Они считают им дозволено многое, раз у них деньги есть. Покупают, продают, за руль пьяными садятся. Мне ноги зажало, понимаете, а она ещё жива была, Анечка, я слышал. Я ему кричу – скорую вызови, друг, а «друг» мне виски в горло заливает, как бы я не сплевывал. Так-то… Экспертиза показала два с половиной промилле, пьян. Да я и был пьян, до одурения, только не от виски их паршивого, а от горя. До самого суда как во сне. А потом тюкнуло: у них документы все чистые, включая экспертизу, свидетелей каких-то нашли, только не было там людей на объездной, позже уже пара машин тормознуло, перед приездом скорой. Тюкнуло, да поздно, слушать меня никто не стал, наговариваю, мол, в тюрьму не хочется. А мне, что в тюрьму, что в ад. Вас он искал, по ферме шастал. В офис сунулся – я закрыл уже к тому. Я у колеса сидел, пробило, и домкрат наготове, он меня не сразу заметил даже. Увидел, вас спрашивает и не узнал. Не узнал, представляете? Всё потому что плевали они. И думать уже забыл он душах загубленных, и во сне ему никто не является, и спит он спокойно, мягко, кусок поперек не встает, и кушает вдоволь… Домкратом я его, он и не ожидал. Не узнал, говорю же.
Он поднялся, сходил за сумкой. В полицию собрался, сдаваться. И я и Димка по большей части молчали, предложив лишь посидеть «на дорожку».
Шагать ему никуда не пришлось, не успели мы переступить порог его дома, подъехала машина, как по заказу. Следователь, помощник и участковый. Мы поспешили ретироваться, усиленно делая вид, что заглядывали в гости.
Глава 37
Ужин нас не поджидал, даже маломальского перекуса сестрица не сообразила. Видимо её подвигов хватило только на утренние блинчики. Впрочем, особого аппетита не наблюдалось, у меня-то уж точно. Я попила водички и прошлепала в комнату, которую считала здесь своей и негласно делила с Димкой. Жанка отлепилась от телевизора и полезла к Щурову с расспросами. Я слышала, как они переговариваются в кухне – Димка вводил её в курс дела – но особо в разговор не вникала, в том плане, что слух не напрягала, пытаясь уловить каждое слово.
Ветеринар спутал все карты. Во-первых, очень жаль, что этот, в сущности, милый человек оказался самым настоящим убийцей. Во-вторых, я рассчитывала, стоит узнать убийцу, все последующие действия выстроятся в четкую слаженную линию. Как минимум, я пойму, какие шаги следует предпринять. В отношении Жанны, диска и вообще всей этой истории. А теперь что же получается? Убийца найден, только мне с него, пардон, как с козла молока. Я по-прежнему ума не приложу, что делать с сестрицей и как ей выпутываться. Сдаваться мужу, бегать от него? Один вариант щекотливый, возможно, опасный, второй донельзя глупый.
В какой-то момент до меня донеслось кокетливое: «Димочка, я рассчитываю на твою защиту, хотя бы, в память о нашей пылкой дружбе». Ха! Вспомнила она! А чем закончилась та дружба, ты не забыла, часом? Я присела на край кровати, собираясь идти к ним, но сказала себе – стоп. Куда поскакала, соревноваться с ней собралась? Ну, уж нет. Он мальчик взрослый, в присмотре не нуждается.
– В память о нашей пылкой дружбе, я всё ещё не выставил тебя за эту дверь, этого более чем достаточно, – ответил ей Димка. – За мясом смотри, я баню проверю.
Я все-таки вышла в кухню и, пользуясь тем, что Димка вышел, поинтересовалась:
– Всё клинья к Димке подбиваешь, совести ни на грош?
– Нужен мне твой Димка, своих девать некуда! Диск мне до зарезу необходим.
– Диск-диск, чего ты заладила! Найдешь ты его и что станешь с ним делать? Уж не шантажом ли сама промышлять, – усмехнулась я.
– Зря смеешься, на этом можно прилично заработать.
– Ты серьезно сейчас?
– Да, шучу я, шучу, – рявкнула она, но не слишком-то убедила. Я с подозрением покосилась на неё, Жанна следом выпучила глаза и дернула подбородком, чего мол, уставилась.
– Глупая женщина, – покачала я головой и направилась обратно, в комнату.
– Эй, убогая! Где ты тут женщину увидела? – возмутилась она, оставив без внимания прилагательное. Видимо, слыть дурой ей не так обидно.
На следующее утро, едва проснувшись, я схватилась за телефон. Один пропущенный от Валерика, одно сообщение на мессенджер – «Игноришь?». Два последние два дня он набирал меня три раза и всякий раз его звонки оставались без ответа. Сообщать ему, что его предложение отвергнуто по телефону, я сочла некорректным, а праздно болтать и делать вид, что всё гуд у меня просто не получится. Я оставила сообщение непрочитанным, заглянула в интересующую меня сеть и возликовала – знак от Дюши получен, хоть одна приятная новость. Одноклассник не подвел, справился в минимальный срок. Что делать с копией диска я ещё не придумала, просто решив – так надо. Не помешает.
Пребывание в этом доме делалось невыносимым… неправильным что ли. Он чужой и, несмотря на свою уютность, скучный. И добро торчи мы тут с Димкой вдвоем, уверена дом сразу приобрел бы очарование, набрав кучу дополнительных очков, так нет же, с нами сестрица. А с ней как на вулкане. Она то мела хвостом перед Щуровым, то огрызалась. Ближе к обеду усадила нас за столом, нервно дернув плечом. А-ля, семейный совет, который сразу не задался.
– Ну, вот что, мне надоело, отираться тут не вижу никакого смысла. Сдается мне, один из вас темнит. Я не в курсе кто именно, но уверена диск у кого-то из вас. Не исключаю, что темните оба. – Мы переглянулись с Димкой, он улыбнулся мне и подмигнул. Нарочно, из шалости. Этого хватило. Жанна вспыхнула, соскочила со стула и уперлась руками в край столешницы, взвизгнув: – Какого хрена, что за игру вы ведете, сволочи!?
– Тпру, попридержи коней, дорогуша, – осадил её Димка. – С оскорблениями завязывай, иначе выставлю тебя вон, без капли сожаления. Надоело – вали, никто не держит. Баба с возу, кобыле легче.
– Господи… – закатила сестрица глазищи. – Кобылы, бабы, кони… похоже, ты вконец поехал кукушкой на своей ферме. Знаешь, чему я сейчас радуюсь? – спросила она его. Он кивнул, а ну-ка, мол, давай, жги. Жанна тряхнула волосами и выдала: – Я просто счастлива, что в свое время не разглядела перспектив и избавилась от тебя!
Я мельком взглянула на Димку и отвела взгляд, почувствовав дискомфорт. Ощущение, что я присутствую при семейных разборках, усилилось. В этих разборках я лишняя, я не хочу это слышать. Не хочу. Эти признания, недосказанность слишком интимны. Они для двоих. У меня появилось острое желание вручить Жанне диск, пусть катится к чертям собачьим…
– Поразительно неинтересная информация! – воскликнул Димка, а я выдохнула. Неловкость схлынула, ему безразлично. Вся эта мышиная возня сестрицы то с кнутом, то с пряником ему до лампочки. В подтверждение моих мыслей, Димка мазнул по ней равнодушным взглядом и встал из-за стола. Миновал Жанку, но перед входом в комнату притормозил и в тон ей заметил: – А знаешь, я тоже счастлив. И в отличие от твоего, моё счастье не фальшиво. Я рад, что оказался не подходящим для тебя. И очень порадуюсь, если твой муженек хорошенько надерет твою задницу. Может ты, наконец, поймешь, что этот мир не вокруг тебя вертится и не за ради тебя одной придуман.
– Да пошел ты! – неслось ему вслед. Он и ушел. В комнату. Кому-то звонил, разговаривал. Спокойным, невозмутимым голосом. Я подняла на неё полный укора взгляд, она округлила глаза и рявкнула: – Что?!
– В один прекрасный день, ты останешься одна, если продолжишь в таком духе. Оглянись, возможно, он неумолимо наступает на пятки.
Остаток дня мы провели вдвоем, почти не разговаривая. Димка уехал сразу, как только закончил говорить по телефону. Вернулся уже ночью, усталый, сразу завалился спать, шепнув лишь одно – нанял Анатолию адвоката. Я, напротив, долго не могла уснуть, размышляя. Как-то всё по-дурацки… Мы вроде бы вместе, лежим вон в одной постели, а вроде и нет. С таким же успехом он мог расположиться на диване, а я спать с сестрой, раз уж между нами которую ночь ничего не происходит. Причем, не усни он, а задумай заняться со мной сексом, я непременно бы ему отказала и виной тому Жанна, точнее её присутствие за стенкой. Она, как ледяной айсберг из популярной песни, выросший из тумана и разделявший нас. И боюсь даже богу неизвестно, каким течением и в какие края её унесет. Это же Жанка!
Следующим денем сестрица с видом побитой собаки ловила Димкины глаза, не решаясь спросить о планах. Щуров её томления как будто не замечал, но и сам довольным не выглядел. Мне казалось, я могу прочесть его мысли, и все они крутятся возле одного вопроса – что я здесь делаю? Конкретно в этом доме, конкретно в этой странной компании.
Я почувствовала себя собакой на сене. Присвоила этот дурацкий диск, жду незнамо чего, не иначе как чуда, будто нарочно удерживая обоих при себе. Можно подумать, испытываю Димку на прочность. Мазохизм в чистом виде. Ближе к обеду, когда я уже всерьез настроилась вернуть ей диск – пусть делает, что хочет, ошибается, спотыкается, гонит себя в могилу, надоело – Димка взял меня за руку, выдернул из кресла и сказал:
– Идем.
– Куда? – удивилась я.
– Да хоть к черту на рога, только вдвоем. Устал делить тебя с твоей чокнутой сестрой. Надоело.
«Бежим», крикнул он, сильнее сжал мне руку, мы и вправду побежали. Я поначалу решила у него есть план. В конце тупиковой улицы, он замер, принялся вертеть головой, решая куда свернуть, в этот момент я и поняла – плана у него нет, мчался он наугад.
– Плюнуть на всех и махнуть ко мне… – мечтательно протянул он. – Только ведь никакого покоя не дадут.
– Я знаю одно чудесное место неподалеку. Ты когда-нибудь бывал на заброшенной мельнице?
– Нет, – ответил он и весело добавил: – Но мне нравится эта затея.
– Я покажу где, – потянула я его за руку. – Надеюсь, она не развалилась окончательно.
Он притянул меня к себе, поцеловал, а потом мы снова устроили забег.
До мельницы мы не добежали. Успели миновать последние огороды, достигли середины Васильева луга, там нас и застал телефонный звонок. Мы остановились, как по команде, и замерли. Я принялась выуживать из тесного кармана джинсов телефон, а Димка досадливо осматриваться вокруг. Мелодия набирала громкость, ей вторило отстукивающее, отнюдь не от бега, сердце. Мама – уставилась на дисплей.
– Привет, мамуль! – бодро гаркнула я и чуть тише спросила: – Как отдыхается?
– Женечка, – пискнула мама, а в моей голове вихрем пронеслось – ничего хорошего не жди, раз «Женечка». Мама взяла паузу, протяжно вздохнула и повторила вновь: – Женечка…
– Да, мам, я слушаю. Что-то случилось, вы в порядке?
– Женя, ты где? – наконец, спросила она. Голос немного подрагивал. – Ты домой не заедешь?
– Зачем? – осторожно поинтересовалась я. – Если цветы полить, нет, не заеду. Придется им потерпеть.
– У нас тут гости…
Мама опять взяла паузу, моё сердце ухнуло вниз.
– О черт, – пробормотала я. Димка делал мне знаки – что, мол, стряслось? Я выставила перед ним указательный палец – подожди и крикнула: – Вы сами-то где?
– Мы дома, – проблеяла она. А потом заговорила быстро-быстро, словно боялась быть перебитой или получила толчок в спину. – Я не хотела лететь, ты же знаешь, я боюсь летать, я вообще обратно поездом рассчитывала, – немного путано начала она. – Но кто меня станет слушать. Эти люди вели нас как на убой и никому, никому вокруг не пришло в голову поинтересоваться нашим положением! – Тут мама ойкнула, я даже представила, как она подпрыгнула на месте, и подвела: – Я не знаю, что делать, они сказали, не уйдут, пока не приедешь ты или Жанна. Ещё они говорят, что будет лучше, если хотя бы одна из вас приедет. Всем лучше. Я взяла с них честное слово, что не одну из вас пальцем не тронут! Хотя какая у него цена, у этого слова, – горько вздохнула она, кто-то рявкнул: «Хорош, трепаться!», и в трубке раздалось:
– Слышь, ты… тебе лучше поторопиться!
Отключились. Я даже ничего не успела ответить. Опустила руку, зажавшую телефон, и растерянно уставилась на Димку.
– Что? Что случилось? – требовательно спросил он, опуская ладони на мои плечи. Словно боялся, что я сбегу или впаду в истерику и мне потребуется встряска. А он вот, наготове.
– Мама здесь, в поселке, и у неё гости, – сообщила я. Подумала и добавила, имея ввиду Вдовина с Гришкой: – Надеюсь, это старые знакомые.
Идти решили вместе. Поначалу я сопротивлялась, приводила весомые, как мне казалось, аргументы, почему мне следует отправиться одной. Один из аргументов – наличие со мной Димки может не понравиться и попросту разозлить их, второй, кто нас спасет, в случае нависшей над нами опасности, если мы оба заявимся одновременно.
– Это даже не обсуждается, – ответил мне Щуров.
Шлепали мы никак не меньше двадцати минут, и это быстрым шагом, так как, родительский дом находился почти в центре, а мы на самой окраине поселка. А поселок у нас достаточно вытянут. Мы приблизились к дому и попытались заглянуть в окна, все-таки первый этаж, грех не воспользоваться, но все окна оказались старательно зашторены. Исключением явилось лишь кухонное окно, прикрытое короткой занавеской, но за ним не наблюдалось ни единой живой души. Стоящий у подъезда черный внедорожник, абсолютно не проливал свет на посторонние личности в квартире. Ранее я этой машины не встречала.
