Текст книги "Четвертый поцелуй (СИ)"
Автор книги: Ольга Алёшкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Глава 4
Я стрельнула у Андрея сигарету и уселась на пригорок. Вообще-то, я не курю, но слоняться с одноклассником по окраинам оказалась та ещё скучища. Искательство кладов виделось мне более увлекательным занятием. Облаченный в защитный костюм, Дюша бегал с металлоискателем в руках, распознавал по звуку сигналы, и только после нужного принимался копать. По мне так штуковина в его руках пищала всегда одинаково. «Пивная крышка», – делал он вывод, а я подвергала теорию сомнению. Он брался за лопату, копал и в доказательство предъявлял мне крышку не то от пива, не то от лимонада, ржавую, лежавшую в земле ещё, вероятно, с советских времен.
В данный момент он обследовал местечко звавшееся в народе «Хутор», точнее всё, что от него осталось. А осталось не много: едва угадываемые огороды, да заросшие крапивой останки фундамента. У него что-то там в очередной раз пискнуло и, судя по его реакции, сигнал был особым. Андрюха отложил прибор и взялся за лопату. Он копал, я недоумевала. У человека пятилетний сын, жена вторым дитем беременна, а гляди-ка, бегает, клады ищет.
– Дюх, ты же пилотом хотел стать, – откинула я сигарету.
– Хотел. Ты в детстве ветеринаром мечтала.
– Ну… то, когда было! А на счёт авиации ты ведь всерьез думал.
– Значит передумал, – буркнул он, присел на корточки и принялся стучать об землю выкопанный дёрн. Обстучал, провел по земле металлоискателем, определил место сигнала и вновь копнул лопатой. А потом рукой в земле ковырять стал.
– Ты чего обиделся? – удивилась я.
– С глупостями не приставай, че поговорить не о чем? – Андрюха наконец нашел, то что искал. Протер об штанину и цокнул: – Ты глянь, Николаша. А тут по-любому ещё есть. Искать у фундамента надо, там закладные должны быть, но это уже в следующий раз.
Я ни слова не поняла, но поднялась с пригорка и двинула к нему. Монета из его рук перекочевала в мои, я внимательно её осмотрела и малость опешила. С одной стороны, красовалась загогулинами буква Н, над ней императорская корона, с другой номинал: одна копейка серебром. Под номиналом дата: единица угадывалась едва, зато восемьсот сорок шесть различимы. Надо же… кусочек истории.
– И какова стоимость такой монеты?
– Этой? – забрал он её у меня. Повертел и вынес вердикт: – Максимум две тыщи, и то смотреть надо.
– В рублях?
– Конечно, в рублях! Вы там строго валютой всё измеряете?
– Там это где?
– В городе вашем, – положил он в траву прибор и закурил. Мне предложил, я отказалась. – У нас тут деньги другие, Женька. И нам вполне хватает.
– Я тоже миллионами не ворочаю. Просто в толк не возьму: вот ты бродил целый день, нашел эту монету, стоимость которой сомнительна, а мог бы и вовсе ничего ни найти. Ты, прости, на что семью кормишь?
– Я ведь не только монеты ищу, это так, для души. Тебе показать. Больше на металле зарабатываю.
– На каком металле? – не унималась я.
– Обычном, знаешь его сколько в земле похоронено! В прошлом году старую узкоколейку все лето копал, так прилично на ней заработал.
Он произнес сумму шепотом, а я удивилась: на эти деньги в провинции, можно прокормить семью из трех человек три-четыре месяца. А при условии экономности и больше. Ну, хорошо, мысленно согласилась я и полезла с новым логичным вопросом. Выяснилось, что зимой он чинит народу автомобили. Для этих целей у него построен вместительный гараж, прямо во дворе дома и даже оформлено ИП. Декларации за него сдавала Наташка, его жена. Дюша, кстати, пообещал и мою тачку посмотреть.
Мы решили возвращаться. Шли неспешно, попутно обсуждая его доходы. Одноклассник не тушевался, не пытался набить себе цену, и по всему выходило – бытностью своей в селе он оставался доволен. Никакие города и столицы, даром не нужны.
– Весной помещику технику готовил к сезону, теперь могу немного пофилонить. Рыбалка, лес… – мечтательно добавил Андрюха, а я фыркнула: опять этот помещик!
– Гос-па-дя… – протянула и перечислила: – Мать, Мишаня, ты-то куда? Чего вы его все помещиком величаете?! У меня впечатление, что он купил в селе душ триста, а вы бегаете в ноги толстые кланяетесь и челом бьете, в ожидании приказа.
– Да нормальный он мужик! – выпалил Дюша. Посопел недовольно и обиженно добавил: – И ноги у него не толстые. А погонялово, согласен, дебильное. Но его в селе все уважают.
– Уважайте на здоровье, кто вам не даёт.
Дружок ничего не ответил и на этом разговор о местной «достопримечательности» свернулся. Прогулочным шагом мы продвигались к тому месту, где оставили Дюшину машину. Минуем перелесок, за ним поле, на самом краю пашни она и стоит. Одноклассник не унимался и периодически водил прибором над землей. Мне это показалось забавным, и я поинтересовалась:
– Медные мухоморы или алюминиевые ягоды?
– Чего? – сдвинул брови Андрюха и уставился на меня.
– Найти в лесу чего хочешь, говорю?
– А-а… да это я так, больше по привычке.
Его настойчивость вскоре принесла плоды: раздался сигнал. И если судить по довольной физиономии друга – сигнал особый. Он велел мне подождать и азартно принялся копать, не подозревая, какой сюрприз нас поджидает. Я осмотрелась в надежде найти пенёк и приткнуть зад, но за неимением таковых уселась прямо в траву. Вытащила телефон, проверила сигнал – для выхода в интернет слабоват. Нервы дороже, решила я и сунула его обратно в карман. Дюша выглядел растерянным.
– Чего там? – спросила я.
– А хрен его знает. Такое впечатление, что здесь уже копали.
– С чего ты взял? – встала я и направилась к нему. Он ещё раз копнул и пожал плечами:
– Лопата идет легче. Хотя может тут почва другая.
Откинутой им в сторону земли было уже предостаточно, но находка показываться не спешила. Дюша вновь схватился за прибор, проверил в каком месте пищит и снова копнул. Углубился он порядком, прихватывать землю стал аккуратнее, скорее всего, боялся навредить искомому.
– Ну точно клад, не иначе, – подначила его я, у него даже глаз ожил. Андрюха подмигнул и заверил:
– Находка века.
И как в воду глядел. Сначала мы почувствовали запах. Тошнотворный, заставляющий морщить нос и подносить к нему ладонь, чтобы прикрыть ноздри. Я так и поступила, немного отпятившись назад.
– Плять! – выругался Дюша и предположил: – Поди собаку с ошейником похоронили.
Он ещё на автомате копнул, отгреб рукой в перчатке землю и охнул. Теперь он уже выругался позабористей. Я вытянула шею, а одноклассник зло предупредил:
– Лучше не смотри. Особо ещё ничего не видно, но не смотри.
Он бросил лопату, рассек кулаками воздух и простонал, глядя в небо: «Сука, сука, какого хрена, ну, почему именно я?!» Я не знала, что ответить, потому как, непонятна и суть вопроса, и кому он предназначен в целом. Если мне, тогда чего глядит в небо? А если таки господу, то к нему, вроде как, с матом не ходят.
– Чего там? – требовательно спросила я, углядев кусок тряпки. Он ещё не ответил, а меня ударила догадка, в которую разум отказывался верить, и я задала вопрос шепотом: – Это ведь не то, что я думаю?
– Черт! Это именно то! Именно, сука, труп! И вырыл его за каким-то хреном я! – Дюша подошел ко мне, встал закрывая обзор и заглядывая в глаза предложил: – Жень, может мы не будем ментов вызывать, а? Зароем, как было и ну его.
– Только хуже сделаем, уверяю. – Он взял меня за запястья, словно хотел увести отсюда, лицо полно страдания и глухой тоски. Его нижняя губа тряслась. Я решила не поддаваться панике и проявить характер: – Нет, Андрюх, давай, вызывать. Если свалим, а нас не дай бог кто заметил, потом не отвертимся.
– У меня могут быть проблемы. Я ж с металлоискателем, а не грядки копал.
– Да кому ты нужен, со своим металлоискателем, – освободила я от его пальцев руки и махнула в нужную сторону: – У них вон труп, заботы поважнее. Давай, звонить.
Глава 5
Как это работает мне неведомо, только человек двадцать односельчан нашли нас раньше полиции. Я сидела в стороне, стараясь не обозначать своё участие, а народ всё прибывал. Бабы охали, мужики жали Дюше руку: все, как один, закуривали и косились в сторону ямы. Особо любопытные подходили ближе, заглядывали, зажимали нос и возвращались кучковаться возле Андрея. Спустя несколько минут, прибежал запыхавшийся участковый и оттеснил любопытных. Предложил всем расходиться, а нам, напротив, велел остаться и дождаться приезда полиции. Сельчане и не думали расходится, просто толпились теперь на значительном расстоянии. Приехавшая полиция оттеснила их ещё дальше.
«– Граждане, не мешайте работать! – кричал молодой помощник следователя, растягивая полосатую ленту».
Ленту не экономил, отвоеванный периметр получился приличных размеров. А так как, дело происходило в лесу, обзор односельчанам перекрыли деревья, да кустарник. Вскоре половина из них откровенно заскучала и разбрелась по своим делам, хотя и любопытных оставалось порядком.
Следователь осмотрел яму, отдал сотрудником распоряжения, а сам стал беседовать с участковым. Я старалась лишний раз в сторону ямы не смотреть, но невольно поглядывала на следователя. Очень уж интересовала наша участь. Решилась она довольно скоро.
Переговорив с участковым, мужчина кивнул в нашу сторону своему помощнику, тот направился к нам. Опрашивал нас поодиночке, первым был отведен в сторонку Дюша. Мучения товарища длились минут пятнадцать, я засекала и готовилась к худшему. Вскоре парень направился ко мне, подошел и представился по форме: имя, фамилия, звание. Из всего перечисленного я уловила только имя – Артем, всё остальное тут же выветрилось из головы. Сказывалось волнение. Меня он опрашивал даже меньше. Я честно ответила на все вопросы, он записал мои показания, паспортные данные и бросился со всем этим добром к следователю.
О чем они говорили осталось за кадром, но вскоре помощник вернулся и заявил нам:
– Завтра в десять явитесь в участок, на сегодня свободны.
Уговаривать нас не пришлось. Дюша собрал своё добро, мы скоренько двинули к машине. О том, кого нам «посчастливилось» найти, мы узнали уже вечером от односельчан. «Подарком судьбы» оказался неопознанный мужчина от тридцати до сорока, из особых примет: родимое пятно на шее. Мужчина определенно не местный, но нашлись свидетели, видевшие его в селе примерно неделю назад, приезжий спрашивал дорогу. Марку машины никто толком не помнил, но у следствия возник справедливый вопрос – где эта самая машина?
Думаю, говорить о том, что все село «стояло на ушах» лишнее. Народ гудел в каждом углу, муссируя, обсуждая невиданную новость. Мои родственники не явились исключением. И пока я болтала с Леськой по телефону в своей комнате, Мишаня, на выданные мамой деньги, сгонял в магазин и отоварился. Когда я возникла в кухне, на столе красовалась уже ополовиненная бутылка. Родичи принялись краснеть, оправдываться стрессом, только сострадания во мне не нашли – остатки горячительного были благополучно вылиты мною в раковину. Мишаня ахнул и схватился за голову, мать покусала губы и разразилась цитатой:
– Бабу Ягу со стороны брать не будем – воспитаем в своем коллективе!
– Очень смешно, мама! – ответила я и хлопнула дверью, подспудно пытаясь сообразить из какого фильма она позаимствовала фразу.
Не вспомнила и мысленно махнула рукой – пусть хоть Бабой Ягой, хоть ведьмой называют, пить в моем присутствии не получится.
На следующее утро меня опрашивал следователь лично. Вопросы те же, исключение лишь в протоколе. Особого интереса к своей персоне я не заметила, спокойно подписала бумагу и села в коридоре дожидаться Дюшу. Зато, когда мы расслабленные и воодушевленные, что все обошлось, разошлись по своим делам, меня поджидал сюрприз. Молодой помощник следователя Артем беседовал на кухне с мамой и Михаил Андреичем.
– Здравствуйте, – удивленно поприветствовал он меня и присвистнул. Я удивилась не меньше, но свистеть и не думала – дурной тон. Поздоровалась в ответ и предложила ему из вежливости чай. А ещё от страха и растерянности. Он отказался и обратился к маме: – Людмила Васильевна, так это ваша дочь?
– Да, – подтвердила мама. – Это моя дочь.
– Так, это её получается искал мужчина?
– Не получается, – противилась мать. – То Женька, а он спрашивал Жанну. А где я ему её возьму, если я сама дочь больше трех лет не видала?
– Он вам сказал зачем она ему понадобилась?
– Поди разбери. Он больше грозил да выпытывал.
– Так может вы повздорили? – спросил полицейский, глядя при этом на Мишаню. Мамин приятель сообразил куда тот клонит и стукнул себя кулаком в грудь:
– Гражданин начальник, я тут не при делах! Я вообще этого товарища смутно помню. Мы, понимаете, выпили в тот день, по маленькой. У нас и повод был. Люда, какой у нас был повод?
Лихорадочно соображающий Мишаня уставился на маму, та почему-то уставилась на меня. Следом свой взор на меня направил и Артём. Я поняла, что надо брать инициативу в свои руки и предложила:
– Мам, рассказывай, по существу. Ничего ведь не понятно. Кто приходил, куда приходил, зачем?
Мать с печалью вздохнула, потеребила край скатерти и попробовала объясниться. Из беседы с родней и полицейским я уяснила следующее: свидетели указали, что приезжий искал наш дом. Далее полиция выяснила, что входил он именно во вторую квартиру. Мама и Михаил Андреич, действительно, выпивали и пришлого мужика особо не запомнили, а на следующий день и вовсе про него забыли. И не вспоминали бы, если б не гражданин лейтенант. Наверняка, могли утверждать только одно – мужчину интересовала Жанна.
Я забеспокоилась и всерьез уверовала, что нас дружным скопом упекут в каталажку. Спасла ситуацию своевременно заглянувшая соседка. Подозреваю, о полиции она была в курсе и гнало её к нам банальное любопытство. Баба Тася вошла кораблём, заняла оставшееся пространство кухни, уловила суть и уверенно заявила:
– Он как на своих двоих зашел, так на своих двоих и вышел отседав. Вот те крест, сынок! – В доказательство она осенила себя крестным знамением и добавила: – Ты, милок, не ропщи на них. Я их с измальства знаю – мухи не обидят. А мужик тот, сама видела, как в машину садился. Уехал он, здоровым уехал.
Лейтенант опросил соседку, всё тщательно записал и вскоре отбыл.
Мне потребовалась передышка и главное консультация. Я вспомнила, что Вера Ефимова училась на юридическом и кинулась к ней пытать счастья. Как оказалось, Верка у родителей не жила, вышла замуж и переехала в столицу. Зато на обратном пути, я встретила Андрюху и поведала ему новости.
В итоге, когда через два с половиной часа я вернулась домой, «снятие стресса» домочадцами шло полным ходом. Глянув на дно бутылки, поняла – опоздала. Я с укором взглянула на мать, та криво улыбнулась, помахала перед моим лицом указательным пальцем и пьяно отрезала:
– Дочь, ни слова! Мне пора на работу!
– Ты в своем уме?! – возмутилась я и попыталась её увести в гостиную, дабы уложить на диван.
Мать вздумала сопротивляться, тогда я попросила Мишаню помочь мне. Тот, будучи крепче и соответственно трезвее мамы, подскочил, засуетился, но мама покачнулась, выставила вперед руку и заявила ему:
– Прокляну!
На наш шум прибежала баб Тася, взвалила маму на широкое мягкое бедро, как на палубу, и велев мне придерживать её увела в спальню. Через десять минут мама уже беззаботно спала.
– Беги-ка, ты, Женька, на ферму, – выдохнула соседка. – Поелозь им там в кабинетах чуток тряпкой по полу, да мусор вынеси, от греха подальше. Не то уволят мать, и тогда – каюк, совсем сопьется.
Я надула щеки, показала подпирающему косяк Мишане кулак и пошла за ключами от машины.
Глава 6
Бывшая Селивановская ферма находилась от нашего дома, как сказали бы в наших краях, в полчаса ходу. На машине у меня ушло минут десять, я особо не торопилась. Миновала последнюю в ряду улицу, дальше дорога петляла вдоль поля.
Раскинувшееся поле радовало глаз. Трава сочная, насыщенная, словно, ворчливый дворник прошлого столетия полил её из шланга водой, а она приняла благодарно и вот – радует. По такой сними босоножки, беги – мягко, только нарушать красоту жалко.
Сразу за полем начинались постройки, ферма значительно преобразилась. Старый, заброшенный коровник радовал глаз: здание отштукатурили, вставили окна и окрашенные зеленой краской ворота. Добавились и новые постройки, в том числе, длинное офисное здание из красного кирпича, сразу при въезде на территорию. Над въездом вывеска «Эко – ферма «Просторы».
Парковка могла похвастать наличием шести мест, из которых занято только одно. Я приткнула свою старушку рядом с «Рено» светло-зеленой расцветки и забеспокоилась – не опоздала ли? Никакого оживления не наблюдалось, лишь вдалеке, у серого, блочного сооружения мною замечены пару рабочих в синих комбинезонах.
Скромная табличка на двери гласила: я прибыла в вотчину ИП Щуров Д.С., приписанные ниже часы работы убедили, что до конца рабочего времени час, надеюсь, успею. Я толкнула дверь и вошла. Небольшой холл сразу вел в коридор, тот уже расходился вправо и влево. «Направо пойдешь…» – пробурчала я, замешкавшись.
Пока я осматривалась, одна из дверей отворилась. Мужчина, вышедший из кабинета, направился в мою сторону, он приближался, а я его нахально разглядывала. Первым за что зацепился взгляд – синий распахнутый халат и абсолютно седые волосы. Они ассоциировались с научным руководителем какого-нибудь НИИ, причем белоснежная рубашка и отутюженные брюки под халатом, дополняли образ. Седина смотрелась неуместно, ведь мужчине не больше пятидесяти. Среднего роста, поджарый, ему осталось пару шагов, чтобы поравняться со мной, и я убедилась: пятидесяти точно нет. Это и есть хваленый Помещик?
– Здравствуйте, вы на экскурсию?
– Здравствуйте, а у вас и они проводятся? – удивилась я.
– Бывает, – улыбнулся он. – Кому коровку, кому козочку показать. Сейчас вот Дмитрий Сергеевич страусов завез, народ любопытствует.
Ага, значит Дмитрий Сергеевич, а это вовсе не Помещик. Отлично, тем лучше. Может начальство и не узнает, что я трудилась тут за мать.
– Нет, не на экскурсию, – ответила я и тоже улыбнулась: – Я Людмилу Васильевну заменить, она приболела. Вы мне не покажите её вотчину?
– Ах, Людмилу Васильевну! – восхитился он. Я утвердительно кивнула, удивляясь чужой радости. – Идемте за мной. Вы ей, простите, кто будете?
– Дочь.
– Похвально, очень похвально, – кивал он головой, увлекая меня за собой по коридору. Он толкнул последнюю в ряду дверь, щелкнул выключателем и сделал приглашающий жест: – Прошу. Здесь вы найдете всё необходимое, милая девушка.
Я вошла и осмотрелась: тумба в углу, узкий шкаф-пенал, рядом стул. Вдоль противоположной стены расставлены ведра разных калибров, щетки и держатели тряпок.
– Меня Евгения зовут, можно Женя, – повернулась я к мужчине. – Спасибо, вам…
– Анатолий Степаныч я, – подсказал он и протянул руку: – Будем знакомы.
Мы обменялись рукопожатиями. Ладонь Анатолия Степановича оказалась сухой и крепкой. Он пригласил меня заглядывать к нему, если возникнут вопросы.
– Я сейчас отлучусь в коровник, но скоро вернусь, – добавил он. – На моей двери табличка «ветеринар Мехренцев», найдете без труда.
– Вы ветеринар? – распахнула я глаза шире. Пришла моя очередь восхищаться: – Когда-то, в детстве я мечтала быть ветеринаром! Пожалуй, как-нибудь воспользуюсь вашим предложением с экскурсией, если оно в силе.
– Конечно – конечно! С превеликим удовольствием, вам её проведу.
Оставшись одна, я более детально приступила к осмотру. В шкафу нашлись халат и косынка, мусорные мешки и моющие средства обнаружились в тумбе. Я облачилась в халат, закатала рукава, повязала на голову косынку и выбрала ведро на колесиках. Воду наполнила в туалете, скрывающемся за дверью напротив.
Уборку решила начать с дальнего кабинета, чтобы, возвращаясь, закончить туалетом. Драить чужие туалеты мне ещё не приходилось, но я старалась относиться к этой мысли философски, а именно; любой труд не зазорен, даже мытье уборных. Я постучала в дверь с надписью «бухгалтер» и вошла.
Хозяйка кабинета, пышная женщина с короткой стрижкой, без приязни глянула на меня и поджала губы. Я приветливо улыбнулась, стараясь расположить даму, объяснила кто я, и по какой надобности пожаловала.
– Хорошо, – кивнула она и встала. – У вас пятнадцать минут. Закончите у меня, я вам открою кабинет Дмитрия Сергеевича. У него убирать сегодня не нужно, только полить цветы и вынести мусор.
Ни на одной рабочей поверхности пыли я не обнаружила. Пересыпала из корзины в мешок мусор, которого, к слову, не густо и прошлась влажной тряпкой по линолеуму. Справилась с задачей раньше на две минуты. Выкатила ведро в коридор и повертела головой в поисках бухгалтерши. Женщина вернулась с улицы и пригласила меня следовать за ней.
В кабинете Щурова господствовали полумрак – рулонные шторы опущены – и стойкий запах кофе. Сопровождающая осталась в дверях, словно беспокоилась, что я что-нибудь сопру. Я старалась не глазеть по сторонам, дабы не волновать её понапрасну. А осмотреться хотелось. Ведь через окружающую человека обстановку зачастую прослеживается и личность хозяина.
Я заприметила на подоконнике лейку, подхватила её и двинула к выходу – набрать воды. На хозяйском столе фотография пары. Мужчина и женщина, вполоборота, улыбались друг другу. Возраст пары благородный, пенсионный или близко к тому, выглядят счастливыми.
Вот ты какой, Помещик, – мелькнула мысль. Хотя про такого на Вы нужно думать. Чувствовалась в мужчине сила, уверенность и решительность. Не удивительно уважение всего села. Перед таким так и хочется шаркнуть ножкой и чуть припасть в колене: «Ваше благородие!»
Пока я поливала цветы и убирала мусор, успела бегло осмотреть кабинет. С образом мужчины на фото он никак не вязался. Ему подойдет что-то классическое, фундаментальное: мебель натурального дерева, массивный стол. А тут слишком современно. Чувствовалось, хозяин свои владения любит и времени здесь проводит достаточно. По крайней мере, планировал проводить. Эргономичный, раскладывающийся диван серых тонов, кофе-машина, холодильник. Огромное зеркало на стене подсказывало: хозяин любит не только кабинет, но и себя.
Следующим мыла помещение для троих человек, если судить по количеству столов. Служащих на местах не обнаружилось, поэтому кому он принадлежал оставалось только гадать. Когда я приступила к коридору, бухгалтерша выскочила из кабинета с сумочкой наперевес. Закрыла на ключ дверь и обратилась ко мне:
– Закончите, зайдите к Анатолию Степановичу. Он уходит последний, закроет тут всё.
– Хорошо, – гулко отозвалась я. – До свидания.
– Приятного вечера.
Хлопнула дверь на улицу. Воцарившаяся следом тишина заставила навострить уши. Я попыталась вычленить хоть какой-то звук – без толку. Быстрее в ушах начнет звенеть от напряжения.
«– Прекрати себя пугать, – посоветовала я. – Лучше быстрее домывай и сваливай отсюда».
Я поправила съехавшую косынку и бодрее замахала шваброй. На середине коридора я уже напевала – дело спорилось. Сначала тихо, мурлыча под нос, постепенно смелея и извлекая звуки по нарастающей. Далее и вовсе принялась шалить: вместо микрофона, подносила ко рту черенок швабры, наклоняла его и пританцовывала. «We Are The Champions», выводила я на плохом английском. Если бы под халатом у меня были джинсы, а не сарафан, непременно плюхнулась бы на колени в попытке проехаться на них по коридору. Содранная на коленях кожа останавливала от подобных подвигов. Хотя душа требовала. Я еще раз склонила «микрофон», с особым трепетом выводя припев, чуть присела и услышала аплодисменты. Громкие, демонстративные.
– Браво! Браво! – неслось в спину.
К моему лицу подступила краска. Эти аплодисменты совершенно не шли ветеринару, мужчина мне казался более деликатным. Я невольно подтянула голову к плечам и робко повернулась. Теперь всё становилось на свои места – хлопал не ветеринар. В конце коридора стоял тип из Ровера и гаденько ухмылялся. Впрочем, улыбка тут же сползла с его лица. Выражение неподдельной радости и ликования сменила озабоченность.
– Ты? – выкатил он глаза, как тогда, на трассе. – Поверить не могу! Ты умеешь драить полы? Пусть и своеобразно…
– Слушай, чего ты ко мне прицепился? – невежливо перебила я, ибо достал. – Может тебе бампер купить?
– Я – что? Прицепился? – уточнил он и пошел навстречу. Мужчина неспешно наступал, я пятилась назад, вцепившись руками в швабру. В случае чего буду защищаться. – Косынку нацепила, халат… не побрезговала. К чему весь этот маскарад? Сдается мне, твой муженек раскусил тебя и дал хорошего пинка под зад. И тут ты вспомнила про меня. Верно?
Надо же! Кажется, я разобралась в его ахинее. Удивительно, что не сообразила раньше! Он подошел совсем близко, моя спина в этот момент уперлась в подоконник. Я стянула с головы косынку, взмахнула ей перед ним и предупредила:
– Стой где стоишь! Ни шагу ближе. – На всякий случай ещё постучала шваброй по полу, демонстрируя «боевую готовность». Он покосился на палку в моих руках и замер. И правильно сделал, между прочим. Я поправила одной рукой волосы и пустилась в объяснения: – Ты будешь смеяться, но я – это не я. Вернее, я это – я… господи, совсем запутал! В общем, ты меня, кажется, принимаешь не за того человека. Ведь, наверняка, решил, что я Жанка, верно?
– Ну, – растерянно подтвердил он.
– А я не Жанна! Я – Женя, сестра её, близнецы мы, понимаешь?
Он запрокинул голову и засмеялся. Весело, заразительно, с азартом. Хочешь не хочешь, а засмеешься тоже. «Смешинка в рот попала», вспомнила я детское выражение, пытаясь представить нас со стороны. Долго мы не могли остановиться, наконец, напасть отступила. Он покачал головой и воскликнул:
– Господи, ну и идиотом я, должно быть, смотрелся!
– Ой, я тоже хороша, могла бы и раньше сообразить!
– Женя, говоришь? – глянул он на меня с прищуром. Я кивнула, а он протянул руку: – Дмитрий. Будем знакомы, Женя.
