Текст книги "Четвертый поцелуй (СИ)"

Автор книги: Ольга Алёшкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 27

Дюша вернулся через пятнадцать минут, показавшихся мне вечностью. Забрался в машину, тронулся, пристегиваясь на ходу, и выпалил:

– Сваливаем, пока нас тут менты не засекли.

– Что там случилось?

– Ты нафига печку включила? – возмутился Андрей и повернул рукоятку.

– Что там?! – взвизгнув, повторила я. Одноклассник скосился на меня и пробубнил:

– Оглохнешь с тобой, блин. Или с ума сойдешь. В Бражкином овраге машину обгоревшую нашли, – доложил Дюша, я, наконец, протяжно выдохнула. – Похоже, покойника нашего тачка. Сматываться надо, засекут нас, доказывай потом, что случайно мимо ехали.

– А тебя там разве не засекли?

– Нет. Там Колька Малков, у него по тихой узнал. Колян егерь местный, сам эту тачку и нашел, говорит.

– И что ты думаешь?

– А что тут думать, тачку подожгли, значит, боялись оставить улики, а в овраг скинули, чтобы искали дольше, да и на случай взрыва бензобака шуму будет гораздо меньше.

– Как он туда проехал, по-твоему, к оврагу?

– Полный привод, особых проблем не вижу.

Я немного подумала и задала главный вопрос:

– А женщине проделать такой финт под силу?

– Че ты, как маленькая, ей богу, – развел одноклассник руки в сторону и тут же опустил их на руль. – Разве в наш век ещё существуют вещи неподвластные бабам?

– Не выпендривайся, – миролюбиво попросила я. По сути, он лишь подтвердил мои мысли, мог бы озвучить и без шовинистских замашек. Я не преминула ему об этом заметить: – Нельзя просто ответить – да. А занятия, требующие мужской силы и выносливости, ещё остались, только примеры не требуй, мне лень сейчас об этом думать. Не до того.

На въезде в поселок Дюша поинтересовался куда мне, я озвучила, он кивнул и двинул в указанном направлении. Остановился, как я и просила, на соседней с бабкиным домом улице.

– Ладно, выметайся, – попрощался он. – Звони, если понадоблюсь.

Я ещё раз поблагодарила приятеля и покинула тачку. К дому пробиралась короткими перебежками, постоянно оглядываясь. У соседей и вовсе уселась на лавочку, выжидала. Лавка укрыта дровяником и, если кому-то придет охота проверить куда я запропастилась, ему придется высунуть нос из укрытия.

Мои будни под девизом «покой нам только снится», продолжились и в доме. Злополучный диск я всё же достала из плаща, обернула в несколько старых, газетных страниц. Освободила от кульков и пакетов продукты, принесенные в дом Помещиком, в них поочередно упаковала сверток. В ящике с инструментом нашла изоленту, для пущей надежности прошлась и ей, абсолютно не жалея добро и использовав моток полностью. Будущий «клад» получился довольно внушительным. В том плане, что значительно увеличился в объеме и весе. Копать решила у старой бани, в большей степени, из-за наличия сносной тропинки к сооружению.

На деле же, от этого варианта пришлось отказаться – слишком много крапивы вокруг наросло. Не то чтобы я боялась изжалить конечности, нет, просто мои вмешательства в среду не останутся незамеченными. Пятак вокруг бани был отбракован. Выбор пал на черемуху, расположившуюся между домом и баней. Дерево старое, довольно разлапистое, благодаря чему, сорная трава под ним произрастала с меньшим рвением. Каждому нужно своё место под солнцем, а тут черемуха! Я немного согнулась, пробралась под неё и аккуратно расчертила лопатой квадрат. Подкапывая с каждой стороны, извлекла дерн, отложила его в сторону и принялась копать. Землю складывала на старую клеенку. С глубиной решила не увлекаться, не ровен час застукает кто-нибудь.

Когда я определила сверток в яму, засыпала землей и придавила дерном, невольно подумала: «Так же и Сумарокова прикопали». Я осмотрелась по сторонам, поправила рукой траву, максимально стряхнув попавшую на неё землю, подхватила лопату и вылезла из-под черемухи. Бросила взгляд со стороны, увиденным осталась довольна. Следующим шагом значился замок.

Пробираться через палисадник сущее наказание. Раньше в нем росли цветы, теперь, как и у бани, крапива. Ступала я аккуратно, стараясь слишком не сминать заросли. Забралась на забор, с него на крыльцо и водрузила-таки на ворота засов – нет никого в доме. Проделанной работой я осталась довольна и вновь припустила огибать заросли, чтобы попасть в дом, через огородную дверь. Не иначе готовилась к добровольной осаде.

«– Заслужила приз за старательность», – сказала я себе и побежала мыть руки.

Творог, принесенный Помещиком, это нечто божественное, пришла я к выводу, уплетая его большой ложкой. Налила себе чай и немного с грустью осознала – придется сидеть без света. Иначе все мои уловки с замком напрасны. Нужно постараться уснуть до наступления темноты.

Я копалась в интернете, пытаясь найти хоть какую-то информацию о найденной в лесу машине, когда меня застал врасплох звонок от Помещика. Сердце стремительно ухнуло вниз. Вдох-выдох, считаю до десяти, восстанавливая дыхание, и жму на зеленый значок.

– Да.

– Женька, ты уехала? – без тени обиды спрашивает он.

– Тебе-то какая разница, – фыркаю я, а внутренний голос подсказывает: «довыделываешься».

– Так уехала или нет, у тебя замок на двери?

– Что за манеры шляться под окнами на ночь глядя! – сокрушаюсь я. – Портишь мне всю конспирацию.

– Ага, – вроде бы доволен он. – Мне к тебе тем же способом, что и ты ко мне?

– Через заднюю дверь, давай. Окна заколочены.

Я отключилась и пошла встречать гостя.

– Завтра иду в полицию, – порадовала я, стоя в дверях, и внимательно приглядываясь к его реакции. К новости Димка отнесся с прохладцей, растянул губы в улыбке и спросил:

– Не уж то преступника нашла?

– Где мне… заявление о пропажи сестры писать буду.

– Ясно, – протянул он. А мне, напротив, как раз ничего не ясно. Я закрыла за ним дверь, предварительно осмотревшись, сама не зная на что надеясь, кроме заросшего огорода ничего не высмотрела, и поинтересовалась:

– Ты соблюдал осторожность?

– У меня в спальне работает телевизор, отключится через полтора часа, кстати. Сам я выбирался через окно, да и попетлял порядочно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Только не говори, что ты опять ночевать собрался…

– А ты разве против?

– Что ты, в восторге!

– На это я и рассчитывал, – подмигнул он, я закатила глаза и цокнула языком.

Внешние эмоции никак не вязались с тем, что творилось у меня внутри. Там разливалось приятное тепло в груди, и кто-то нашептывал: «Ты ему нравишься». Я тут же посоветовала себе не обольщаться. По-моему, парень дурачится от скуки. Мы прошли в дом, сели на кухне. Я бухнула чайник на плиту, напою гостя чаем, пока достаточно света от окон.

– Есть новости?

– Машину Сумарокова в лесу нашли.

– Правда? – ахнула я, не планируя делиться с ним своими злоключениями. – И что слышно по этому поводу?

– Тачку подожгли и скинули в овраг.

Я налила чай, поставила перед Димкой чашку, сама уселась напротив. Озадаченно покусала губу и решилась на откровенность.

– Как ты думаешь, всё-таки, это могла быть Жанна? – Димка почесал бровь, что-то прикинул в своей голове и ответил:

– Думаю, нет.

Оговаривать сестрицу я и не думала, напротив, хотела услышать доводы в защиту Жанны. Словом, разобраться. Поэтому соглашаться не спешила.

– Смотри, что мы имеем, – невольно употребила я «мы», но он же сам вызвался сторожить меня. А это равносильно помогать. – Жанна ссорится с мужем и сбегает, прихватив у него некую ценность. Вдовин ясно дает понять, что границу Жанна не пересекала, да и в принципе уверен – жена где-то поблизости. О ценности нам ничего неизвестно, но имеющая информация дает нам право рассуждать, что это не деньги как таковые. И чтобы конвертировать вещицу в нал, требуется время. Возможно, Жанна как раз этим сейчас и занята, а быть может уже при деньгах… но в день убийства денег у сестры ещё не было. А теперь давай представим ситуацию, – я отпила из чашки и продолжила: – Положим, Жанна приехала в посёлок. С кем она тут виделась мы не в курсе, к маме однозначно не заглядывала…

Хотя, тут я не уверена, может и заглядывала, а мама пребывала «в космосе» в тот момент. Визит Сумарокова вспомнили вон с трудом. Однако, берем за аксиому – Жанна мать не навещала, тем более особой роли данная дилемма не меняет.

– Положим, – продолжила я, – сестрице требовалась помощь. Человек требовался надежный и не сотрудничающий с Вдовиным. На эту кандидатуру очень подходишь ты, кстати. Жанна узнает, что ты в поселке и едет к тебе на ферму. Там, вместо того, чтобы встретиться с тобой, она встречает Сумарокова. Последний, как ты помнишь, занимался поиском Жанны и на тот момент уже разнюхал о вашем романе…

– Бывшем романе, прошу заметить, – выставил Димка палец.

– Это сейчас не имеет значения, – отмахнулась я.

– Как это не имеет! – возмутился он. – Я требую занесение этого факта в протокол.

– Ты будешь кривляться или слушать? – добавила я в голос строгости. Димка взмахнул кистями «сдаюсь», а я возобновила полет мысли: – В общем, они могли совершенно случайно столкнуться на ферме или где-то неподалеку. Естественно, у них возник конфликт: Юрец планировал доставить беглянку к мужу, в сестрицины планы подобное не входило. В самый разгар жаркой полемики, возможно, он ей даже угрожал, Жанна огрела Сумарокова чем-то тяжелым. И теперь прячется, только уже не от мужа, точнее не от него одного, а и от полиции в том числе.

Я закончила и вопросительно уставилась на Димку. Тот многозначительно задумался, с самым серьезным видом, встал, подлил себе чай, прошелся по кухне.

– Будь Жанна убийцей, максимум, что она могла бы сделать – избавиться от орудия убийства. Сообразить про отпечатки и прочее. А таскаться с трупом… нет, не особо верится. Да, она маникюр бы себе испортила, – пошутил он. Шутку я не оценила и продолжала хмуриться, тогда Димка вернулся на стул и принялся объяснять: – Ну, вот смотри. Представим, что это она. Стоит Жанна над остывающим Сумароковым, гадает. Ей приходит в голову великолепная идея закопать труп. Нет тела – нет дела, как говорится. Мы допускаем, что она воспользовалась автомобилем убитого и вывезла тело на его же машине. Пока всё складно. Мы даже допускаем, что она тащила по лесу убиенного, невзирая на каблуки и ногти. Потащишь тут, куда деваться. Первое – лопата. Где Жанна взяла лопату? Хорошо, она могла перешерстить близлежащие огороды, наверняка, в одном из них найдется брошенный инструмент. Но тогда её непременно кто-нибудь заметил бы. А нам не нужно забывать, что она прячется. И потом, ехать к оврагу, ждать темноты… а машину по-любому поджигали и скидывали ночью, так безопаснее и дым в поселке не разглядят. Слишком энергозатратно, это не про Жанну. Нет. Или у неё был помощник или я отказываюсь верить.

– Тогда у меня остается только один подозреваемый.

– И этот подозреваемый, дай догадаюсь… – театрально насупил брови Щуров. Вспыхнул озарением и развел в стороны руки: – Ваш покорный слуга.

– Бинго! – растянула я рот в улыбке.

– И тут ты не права. Я уже говорил, в ресторане я был в тот день, в ресторане. Между прочим, в полиции моими показаниями удовлетворились. Отчего ты не веришь, мне непонятно.

– А чего ты тогда сюда таскаешься? Должен же, у тебя быть свой интерес.

– Ну, ты даешь! Ты же женщина, ты такие вещи чувствовать должна.

Глава 28

– А знаешь, не чувствую. Никакие «такие вещи», – показала я в воздухе кавычки, – не чувствую.

Он поднялся, шагнул ко мне и, протягивая руку, позвал:

– Иди сюда. – Выглядело, как приглашение на танец. В его глазах, в самой глубине зрачков, плясали лукавые огоньки, я зачарованно уставилась на них и на автопилоте подала руку… И, выходит, потеряла бдительность. Хотя, чего греха таить, это ведь не случайно оброненная перчатка, чтобы её терять. И ситуация двусмысленна, в такой, как правило, держи уши востро. Получается, готова была потерять и не только бдительность – голову. А с ними и честь, и совесть, и эпоху, как сказала бы моя мать… Между тем, Димка поднял меня за вытянутую руку, прижал к себе и шепнул в самое ухо: – Я помогу тебе. Почувствовать.

Вторая его рука опустилась на мою талию, где-то на задворках мелькнула мысль: «четвертый», а дальше я утратила способность к измышлению.

Целоваться с упоением, стоя на одном месте, нас хватило минуты на две. Дальше вещи начались невообразимые. Мы избавили друг друга от значительной части одежды, я повисла – бесстыдно запрыгнув туда! – на Димкиной талии и обвила его тело ногами. Ладонями он подхватил мои ягодицы и прохрипел в лицо: «Теперь понятнее?» Димка нёс меня в комнату, а я жадно впивалась в его губы – не хрен болтать.

Диван мы проигнорировали или не сговариваясь решили, что тот попросту не выдержит натиска наших тел и рухнет. Выглядел он уныло, да и габариты не впечатляли. На пол полетело одеяло, подушки и простынь. Впрочем, ни подушки не простынь нам не пригодились, валялись забытыми в стороне. Мы расположились с удобствами на одеяле. Да, и не до комфорта нам было!

Темнота плавно заполняла комнату. Сгущаясь, обволакивая предметы вокруг. Уличный фонарь норовил заглянуть сквозь занавески, отбрасывая причудливые тени на потолок. Он словно подглядывал за нами, лежащими на полу, выравнивающими дыхание. Я разглядела медведя, державшего воздушный шар, вспомнила любимый в детстве мультфильм и улыбнулась в темноту.

– Женька, – шепнул Димка в ухо и прижал мой подбородок к своей щеке. – Ты как?

– Немного твердо на полу, а в целом отлично.

– Вот она, та минута, когда я жалею, что бросил курить.

– Кажется, у меня есть сигареты, правда тонкие, – подняла я голову. – Давай пошалим, в смысле, по одной?

– Ты разве куришь? – удивился он. Я села, прикрыла рукой грудь и потянулась к простынке:

– Нет. Они мне для дела нужны были.

– Для какого ещё дела? – нахмурился он и тоже сел. Я чмокнула его в кончик носа, поднялась и замоталась в простыню:

– Потом расскажу. Идёшь?

Я прошлепала в кухню, отыскала сумку и вынула сигареты. Димка возник следом, изображая привидение, в накинутом на плечи одеяле. Я посмеялась и на всякий случай предупредила:

– Свет не включай, Каспер.

Димка поправил «полы» своего наряда, выгнулся, выставив одно плечо, и заявил, что он мужчина в самом рассвете сил.

– Я заметила, – хмыкнула я.

Курить решили во дворе, на ступеньках. Трясли пепел в прихваченную с собой кружку и жалели, что звёзд не видно. Голова кружилась от сигарет, чувств и случившегося уже секса. Горящий напротив огонек и, с каждой затяжкой отсвечивающая, довольная физиономия Димки напоминали – произошедшее не сон. Я задумалась, как мы к этому пришли и загрустила. Выходит, я сама склонила его заняться со мной любовью? Может он ничего подобного и не желал, а я вынудила его своими разговорами о интересе…

Даже не так, секса-то он наверняка желал, мужчины всегда его хотят. Вопрос в другом: в принципе хотел или конкретно со мной, короче, занимался любовью или сексом? Может, я вообще ему Жанну напоминаю?

«Выбрось эти глупости из головы», – посоветовала я себе, затушила сигарету и припустила умываться.

Димка двигал кровати в спальне. Я подняла одну бровь и вопросительно уставилась на этого деятеля.

– Сооружаю двуспальную кровать, – пояснил он. Разглядел мой немой вопрос в темноте или сам догадался, судить не берусь. – Ты не против?

Я была не против, а очень даже за. Только перед ним равнодушно пожала плечами, валяй, мол. Он закончил с мебелью, я застелила белье и улеглась. Димка умылся и через несколько минут, подсунул мне руку под голову. А вскоре полез целоваться. Я отстранилась и попыталась заглянуть ему в глаза:

– Дим, там на дороге, когда мы впервые встретились, у тебя не возникло сомнений, что я не Жанна?

Щуров немного помолчал, соображая куда я клоню, и уставился в потолок.

– Вы разные, это же очевидно, – в голосе уверенность. – Я вообще не понимаю, как мог принять тебя за Жанну, – он теснее прижал меня к себе и засмеялся: – Сейчас я окончательно в этом убедился.

Я ему треснула по плечу. Балбесина!

Ночью шёл дождь. Я несколько раз просыпалась, убеждалась, что Димка рядом, слушала шлепки капель и засыпала вновь. В крайнее из таких пробуждений мне померещились шаги за окном. Дождь шуршит, старается. Местные порадуются за урожай. Я теснее прижалась к теплому телу рядом и поспешила зажмуриться, пока окончательно не проснулась. Рассвет. Мутный, туманный и неприятный.

«Спи, – сказала я себе. – До утра ещё полно времени». Надеюсь, утро нас встретит более жизнерадостно.

Утром пейзаж за окном интересовал меня меньше всего. Не помню, что было первым: почувствовала вторжение человека или услышала манерное цоканье…

Я открыла глаза и вздрогнула. Мигом растворились остатки тягучего сна. В проёме стояла Жанна, привалившись плечом к косяку. Верхняя губа вздернута, на указательном пальце висит мой бюстгальтер. Хлопковый, усыпанный мелкими вишнями. Едва держится на пальце, за бретельку. Сестрица покачала предмет моего гардероба в воздухе и раздраженно протянула:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Господи, когда ты научишься выбирать себе бельё! Так, а что здесь, собственно, происходит?

Глава 29

В воздухе витали сотни маленьких бомб. Один резкий взгляд, грубое слово или неосторожное движение и, казалось, взорвутся. Разлетятся на куски, впиваясь осколками под кожу. Хотя, не исключаю, что вертелись они вокруг меня одной, а эти двое сохраняли хладнокровие. Выглядели они, как будто, спокойно. А может это я превратилась в одну сплошную «бомбу», вдобавок испытывающую неловкость.

Димка встал, буркнул Жанне «привет», с той интонацией, словно, виделись накануне, и занялся поиском своей одежды. Жанка по-прежнему торчала в проёме, ухмылялась, сложив на груди руки. Я почувствовала раздражение. Не знаю, что меня бесило больше: ухмылка сестры или беспечно дефилирующий перед ней в одних боксерах Щуров.

Наконец, Димка собрал все предметы своего гардероба, оделся и ушел на кухню. Я облачилась в легинсы и футболку, потому как, они находились тут, в спальне, а потом отправилась собирать своё барахло. Вечером, в потемках, мы не потрудились их прибрать. Мой бюстгальтер Жанна ещё раньше бросила мне в ноги, оставались джинсы и майка. Трусики, слава богам, были на мне. В кухне мы появились с сестрицей одновременно.

– Я вам чайник поставил, – пропел Димка, повернулся ко мне и строго добавил: – Сидишь тут и ждёшь меня. Не вздумай выйти из дома. – Он чмокнул меня в щеку, вполне невинно, и направился на выход. Уже в дверях повернулся и бросил Жанне: – Тебе советую тоже самое, кстати.

– Спасибо за заботу, – проворковала ему в спину сестрица и на меня уставилась.

«Не дождешься, – мысленно сказала я. – И не подумаю ревновать».

Я умылась (Жанна бродила в это время по дому), налила чай в две кружки и позвала её. Та не замедлила явиться, шагнула ко мне и раскинула руки:

– Давай, обнимемся что ли, младшенькая!

Она права. Я действительно младше на одиннадцать минут. Только ни опеки, ни заботы о «младшенькой» в её глазах я не заметила, одно ехидство. Но так нельзя, сестры должны быть близки, поддержкой друг друга, как бы банально это не звучало. Я шагнула навстречу, Жанка заключила меня в объятия, едва прижавшись к плечам ребром ладоней, будто у неё ногти не высохли. Обдало меня духами… будь здоров, но за ними маскировался ещё один аромат.

– Ты пила что ли? – поинтересовалась я и забралась на стул.

– А, – отмахнулась она, – мартини. Немного. – Тоже уселась и сунула нос в кружку: – Чай? А кофе нет?

– Кофе нет. Глаза красные, платье коктейльное… пили всю ночь, гуляли всю ночь?

– Тебе какое дело! – огрызнулась она. Тут же сообразила, что перегнула палку и улыбнулась: – У некоторых, смотрю, тоже ночка выдалась бурной.

Я проигнорировала её замечание и невинно спросила:

– У мамы уже была?

Ответ я знала заранее, но, во-первых, хотелось сбить высокомерное выражение лица сестрицы, во-вторых, не лишним напомнить, что мать иногда навещать нужно.

– Не-а, я сюда сразу.

– Три года не была, наконец, приезжаешь… и первым делом сунулась в необитаемый дом? Что ты тут забыла?

– Сама же говоришь, видок у меня не свежий. Пару часов здесь покемарю, а потом и в родные пенаты можно, – потянулась Жанка и зевнула. Она подхватила кружку, отпила хороший глоток и засмеялась: – На любовное ложе не претендую, на диване лягу. Ты матери пока ни слова обо мне, сюрпризом хочу. Разбудишь часика через три?

Она подхватила сумку известного и недоступного для меня бренда, больше похожую на саквояж, и двинула в комнату, не дожидаясь моего согласия. Уверена, я так и поступлю: и не скажу, и разбужу. Я немного погадала где Жанну носило. Всё это время и конкретно сегодняшней ночью. Ничего путного из моей затеи с гаданием не получилось, тогда я решила провести время с большей пользой и нажарила сырников. А после глянула на часы и пришла к выводу, что тоже имею право вздремнуть – всего-то начало восьмого. Если не вздремну, то хоть поваляюсь. А размышлять в горизонтальном положении гораздо удобнее.

Будильник завести я не потрудилась, потому как, всерьез не верила, что крепко засну. Проснулась резко, как от толчка, и схватилась за телефон – отведенное сестрицей время для сна, закончилось ещё пятнадцать минут назад. Вот и рассчитывай на меня…

Жанка, как оказалось, уже проснулась. Сидела на подоконнике кухни в одном белье, свесив ноги, курила.

– Ты бы тут не дымила. Зимние рамы не выставлены, не проветрить. Тебе дать что-нибудь накинуть?

– У тебя что, монополия на разгуливание по дому полуголой? – съязвила она и посчитала нужным немного смягчить: – Есть у меня одежда. – Сестрица затушила в чашке сигарету, подтянула одну ногу на подоконник и повернулась ко мне: – Скажи-ка, душа моя, давно ты тут обитаешь?

Высокомерный тон Жанны способен вывести из себя кого угодно, только не меня. У меня иммунитет ещё с юности. Я поставила чайник и направилась к умывальнику.

– Ты имеешь в виду поселок или конкретно бабушкин дом? – уточила на ходу. Впрочем, ответа дожидаться не стала. – Если поселок, то неделю. Если дом, то третью ночь тут сплю.

– Выходит, третью ночь с Димасиком упражняешься?

– Тебе-то какая разница?

– Спрашиваю, значит, есть разница. Ты не хами, давай, а отвечай, когда старшие спрашивают.

Спрыгнула с подоконника, подошла ко мне и встала вплотную. Зеркало, висевшее над умывальником, невесть какого размера, но наши лица вместились. Жанкино, ещё вчера с отменным вечерним макияжем, сегодня, с размазанной под глазами тушью, и моё, без тени косметики. Он прав, мы разные. Но это сейчас. А если сестрицу умыть, свернуть из волос такую же дульку, как у меня? Или же, наоборот, мне подвести глаза, заложить одну прядку за ухо, предварительно выпрямив волосы… Будет он нас различать тогда?

Жанна переводила взгляд с меня на себя и обратно. Провела костяшкой пальца у себя под глазами, подтерев тушь, и снова уставилась на меня. Взгляд тяжелый, с прищуром, со стороны можно подумать, что она меня ненавидит. Но я-то знаю, это не так. Пренебрежение, скука, что угодно, но не ненависть. А вся эта возня с гляделками, обычные Жанкины «штучки», рычаги воздействия, мнит себя великим знатоком психологии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ну, вот что, душа моя, расскажи-ка лучше, с каких это пор, ты чужое добро стала присваивать? – наконец, осведомилась она.

Ласково так, мурлыча, а между строк так и сквозит: «не вздумай мне врать, я насквозь тебя вижу». И взгляд пантеры перед прыжком.

Выходит, сползала в подпол сестренка, пока я самозабвенно дрыхла. Обнаружила пропажу… хм… каламбур – обнаружена пропажа. Ведь не про Щурова же она? Или про него? Я вытерла руки и повернулась к ней. Раз уж мне пришла в голову мысль о Димке, я решила её и озвучить, тем более нужно как-то выкручиваться.

– Это, какое твоё «добро», интересно? Ты что-то путаешь. Твоё «добро» ищет тебя по всей стране, между прочим. И в поселок оно наведывалось, сучило перед нами копытами да грозило. А теперь его холуи проходу мне не дают.

Я высказалась и бросилась выключать кипевший чайник, пока Жанка не забрызгала меня слюной. Судя по её виду, такого поворота она не ожидала. Сестрица прошлась туда-сюда, подхватила со стола сигареты.

– Идиотка, твою мать, – буркнула она. Щелкнула зажигалкой, втянула дым, подскочила ко мне и зашипела: – Признавайся по-хорошему, ты пакет из подвала сперла?

– Господи… – простонала я, – какой ещё пакет? Вот только не говори, что ты увлеклась наркотиками. То-то я смотрю глаза красные, и выглядишь ни к черту…

– Что ты несёшь, придурошная! – взвизгнула она. – Какие наркотики?!

– Ты главное не нервничай, а то у тебя грудь красными пятнами покрывается.

Я указала ей на бюст пальцем, осознав, что пришло время спасаться бегством. Так я и сделала: выскочила во двор и захлопнула перед сестрицыным носом дверь. Подперла своим плечом.

Жанка билась с той стороны двери, я подпирала с обратной. Жаль, что крючок внутри, прикрыла бы «калитку» и нехай она там, буйствуй в одиночестве. Зато хорошо – лето, а иначе пришлось бы сдаваться через десять минут.

– Дверь открой, идиотка! – орала сестрица и пинала её ногой. – Открыла дверь, я сказала! Имей ввиду, узнаю, твоих рук дело, я тебе все волосы вырву!

У меня на языке вертелась крамольная фраза про дозу, я похихикала сама с собой, но озвучивать перл не стала. Этак сестрица и до завтрашнего дня не отойдет.