Текст книги "Добро пожаловать!"

Автор книги: Ольга Табоякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

"Здесь силовых линий много. Берешь одну, подстилаешь под ноги и вперед", – очень четко скомандовал наставник. – "Позови своего барбоса и перетащи на ту сторону".

Что и было выполнено. Я уже дошел до обучения в процессе выполнения заданий. Раньше бы я так не смог. Сам вижу, что расту.

По тропинке было идти легко. А вот и Остроухие. Двое занимались любовью, расспрашивать их было бы глупо. Я быстро миновал полянку, где им было так хорошо. Если я правильно ориентируюсь, то тропинка чуть повернет, а там уже и домики, которые были так хорошо видны с обрыва.

Добрался я до домиков, которых оказалось ровно шесть с половиной штук, минуты за три. Никого не встретил. Странно это.

"Не спорю", – согласился наставник.

Я угрозы не чувствовал, Дар бегал спокойно, правда, несколько возбужденно, но без агрессии. Тяжело определить все ли в порядке, если не знаешь нормы порядка в этом мире.

– Тук, тук, тук, – это я постучал в ближайшие двери.

Домик стиля деревенского, но уж больно аккуратный, эдакий игрушечный домик.

– Входь, – разрешил голос.

"А я бы не торопился", – подсказал учитель. – "Остроухи, завсегда вышли бы".

– А я тут не один, да и стесняюсь, – это я лихо выдал в тон "входь".

Полминуты молчания, дверь открылась, выглянул СТАРЫЙ остроухий.

"Нда", – это уже отреагировал учитель.

– А чего ты хотел? – странно было то, что этот остроухий говорил с учителем, а не со мной.

"Давно не виделись", – выразил свою радость и боль Великий Воин Гада.

– Давно, – степенно согласился остроухий дед. – Зайдешь?

Я прошел. Дар терся о ноги, желая тоже зайти. Дед разрешил и ему зайти.

Внутри дом был таким же игрушечным. Все настолько аккуратно, будто здесь и не живые живут.

"Это легендарный тип. Про него я читал даже в земных книгах, – стал рассказывать мне учитель, пока дед варил мне какао. Я тихо молчал, переваривая, что даже в далеких неизвестных мне мирах, даже остроухие знают, что я люблю какао. – Но истории в книгах не совсем верные. Я, пожалуй, называть его имени не буду, может сам догадаешься... Хотя имя уже не имеет значения. Любое имя не живет без личности, чтобы, ученик, тебе не говорили другого. Итак, мы с ним пересекались лет эдак очень много назад. Тогда я еще не был женат, да и мой друг тоже был один. Он писал потрясающие стихи, но петь не получалось. Это весьма редко для Остроухих. И я тогда был полон идей, которые приходят только молодым в голову. Я мечтал о том, чтобы разгадать одну загадку. Но это не удалось до сих пор никому. Загадка очень проста в своей неизвестности и многовариантности. Есть одно указание, так сказать, свиток с записанным признанием, что кому-то удалось пройти из внешних миров в нашу замкнутую петлю. Известно, что прошли двое. Но что-то случилось, они поссорились, или просто потерялись. Так вот, тот, который записал эти сведения, дал указания на место, где может быть установлен проход, а также описал того типа, который был с ним в паре. Именно тот другой, пропавший, он обладал средствами для создания этого прохода. Тогда многие искали. Да, и сейчас еще ищут. Но никому не удалось найти. Хотя может, кто и нашел, только не вернулся. В общем, искал я тогда это место, да и того типа. Много чего было на нашем пути. Мы проверил почти пять лет вместе. Представляешь, какой мы были тогда парой героев. А потом расстались. Это было очень жестко. Ему пришло в голову, что ждут его некие маленькие типа с кольцами и браслетами, а вот меня позвали к драконам. Мы расстались как-то очень просто и почти безлично. Мы не поговорили тогда. Каждый собрался по своим делам и ушел".

"Странная история, учитель", – это я заявил то ли вслух, то ли про себя. Дальше я отключился.

Потом-то до меня дошло, что наставник отвлекал меня разговорами, а этот подмешивал что-то в какао. До сих пор я не знаю, что тогда было. Но наставник сказал, что они поговорили. Я не могу клясться, но та история, которую он рассказал про их отношения, полная фигня.

–

– Привет, Тиль, – Великий Воин Гада знал, что за это ему придется объясняться с учеником.

Дед стал женщиной. Вернее, женщина сбросила обличие и стала тем, кем и была на самом деле.

– О, мой любимый, воин, ты пока так и не изменил своего мнения? – смеялась ослепительная красавица.

– Я уже умер, но даже это не является поводом менять свое мнение, – чопорно ответил Гада.

– Но ты мог бы жить вечно, – вздохнула Тиль.

– Хмм, я предпочту быть вечно мертвым, чем вечно живым, – Гаду раздражал этот разговор.

– Ты был так недолго счастлив с ней, – печально вздохнула прекрасная Тиль.

– Я был счастлив бесконечно, Тиль, но тебе этого не понять. В мире вечных нет понятия бесконечности, как бы парадоксально это не звучало, – озвучил Гада свою печаль. – Оставим этот глупый разговор. У меня ученик, я выполнил свою миссию, душа моей любимой свободна и скоро родится вновь. А потом мы встретимся.

– Хмм, и как ты обойдешь запрет на то, что тебе не родиться вновь? – Тиль стукнула кулачком по столу.

– Это мои проблемы, а у тебя есть вечность, чтобы подумать над этим, – предложил Гада.

Здесь прекрасное лицо исказилось и стало злым. Тиль исчезла.

Великий Воин Гада подумал, что теперь совсем скоро можно будет воедино собрать все части его души, Это будет тяжело и опасно, но он знает, как и что надо сделать. Чав поможет, да и ученик тоже. Конечно, когда в теле Жеки соединятся все три части его души, то будет тяжело. Но это ненадолго.

Затем станет просто обойти проклятие отвергнутой Остроухой Тиль. Она пожелала навсегда разлучить Гада с женой. Но он все преодолел. Да, если Гада умрет, то это будет окончательно, а вот если он переселит свою душу в ребенка, как раз тогда, когда его зачинают, то он вполне может родиться. С одной стороны, Жека останется без учителя, но ведь Гада уже вырастил ученика. Прекрасного ученика готового к самостоятельной жизни.

Жека и Амели станут прекрасными родителями. Гада вздохнул, придется говорить с ними, но сначала они должны разобраться друг с другом сами.

–

Я очнулся от ощущения легкого щекотания в голове.

"Ну, наконец-то", – порадовался наставник. – "Я уже замучился тут сторожить вместо тебя".

Я довольно быстро восстановил в памяти последние события, которые помнил, естественно, и догадался, что произошло что-то важное.

"Ммммм, а вы случайно не выяснили, как мне найти сестру Амели?".

"Нет", – коротко сообщил Великий Воин Гада.

Тогда я, пожалуй, в этом гостеприимном месте больше ни есть, ни пить не буду и пойду дальше. Все-таки надо было оторвать от любовных утех ту пару.

Выйдя из странного домика, я огляделся. Что ж вокруг еще домики, но что-то мне туда не хочется. Да и выглядят они не лучше этого. В смысле, уж очень аккуратненькие, игрушечные, не вызывающие доверия.

К обеду сильно хотелось есть. Дар приволок мне добытого грызуна. Я расположился на опушке очередной рощи. Где спрашивается все люди? Я так лениво об этом думал, что дошло до меня минуты через три. Я здесь ищу людей!!! Идиот. Здесь же мир Остроухих. Нда, я не думал, что в мире столько всего. Вокруг проявились Остроухие. Много. Все спешили по делам. Здесь, кстати, был не лес, а средина улицы. Дар радостно кидался от одного Остроухого к другому.

– Все зависит от восприятия, – порадовал меня случайный прохожий с поразительно длинными ушами.

Вокруг рассмеялся ушастый народ.

– Простите, а как мне найти Камь, – я дал описание, что она замужем за неким Остроухим. – Думаю, что здесь не так много людей.

– Кто тебе сказал такую глупость? – удивился тот самый прохожий, который так оригинально меня поприветствовал насчет восприятия. – Я бы тебе посоветовал дать объявление на центральной площади.

Найти центральную площадь было легко по тонким и сверкающим шпилям. Дать объявление тоже оказалось просто. Надо подойти к маленькому столу, где сидел молодой веселый остроухий и что-то записывал кисточкой в длинные свитки.

– Щаз, – так лаконично отреагировал на мою просьбу этот тип. Я-то ожидал витиеватой речи в стиле "о, благородные сэры...".

Через пять минут ожидания он сообщил, что искомая мне женщина проживает на окраине этого города, в доме с синим шпилем и зеленым львом. Приметы дома, надо сказать, были весьма четкими. Я отправился в указанном направлении. Дом нашелся через два часа блуждания.

– Ээээ, возможно ли мне увидеть госпожу Камь? – я сам не понял с чего перешел на такой выспренний стиль речи.

Женщина, очень похожая на Амели, но только очень счастливая, смотрела на меня настолько внимательно, что я смутился.

– Евгений? – мелодично спросила она, а ветер вторил ей. Я бы принял ее за волшебницу, если бы точно не знал, что она виэнка.

Потом мы поговорили. Но разговор мне ничего не дал. Она не знала, где может быть Амели. Она не знала о последних проблемах Амели. Она ничего путного не знала. Неудачная поездка к Остроухим.

"Найти Амели", – вот задача номер один. Но чтобы ее найти, хорошо бы подумать, как ее найти. Что она может и будет делать. Об этом я тупо раздумывал у себя в квартире на Фагане. Вот это мой дом. Хорошо здесь. Тепло. Я имею в виду не солнце, которое беспощадно жарило, а просто душевный уют. Но одновременно, мне захотелось найти квартиру побольше. Вдвоем здесь будет тесно.

"Не беги впереди паровоза!", – потребовал наставник. Ему почему-то жутко нравились паровозы. Особенно после того, как он посмотрел трилогию "Назад в будущее".

Мой метаморф Дар сейчас пытался перевоплощаться во все предметы домашнего обихода. Это слегка напрягало. Приходилось по три раза убеждаться, что сажусь на стул, беру тарелку и грею чайник. А то пару раз он меня куснул за весьма чувствительные места.

Я сидел, раздумывал, составлял версии и на их основе планы проверки наиболее вероятных и невероятных версий, как ко мне пришел мой фагановский друг – Калчен. Этот гигант пришел поговорить, а заодно и накормить меня.

– Жека, мой друг, давно не виделись, – обнимая меня, грохотал Калчен.

– Как дела с детишками? – мне очень нравилось, как Калчен рассказывает о своих подопечных детях. Кстати, о воинах-воспитателях он рассказывал примерно в той же тональности.

– А ты опять голодный? – Калчен стал выкладывать из большой сумки продукты.

А потом он готовил. Я сидел на кухне и слушал его рассказ о детях.

– А твой-то, – здесь я вздрогнул, совсем забыл, что на меня записан ребенок, – такой веселый карапуз был. Как он?

Здесь я не только вздрогнул, но и челюсть на стол уронил.

– Как это был? И как это он? И я? – от сумбура в голове я задал какие-то невнятные вопросы.

– Так это, она ведь его забрала, – Калчен застыл с куском мяса в руках. Он собирался его бросить на сковородку.

– ОНА? КТО? – я спросил, но ответ уже знал. Амели.

Калчен подтвердил, дав подробное описание девушки, а потом рассказав все, что знает.

– Она приехала несколько дней назад. Была в борделе, а потом и сюда заглянула. Да и про тебя спрашивала. Общую информацию. Городскую. Там ей и про скачки на дьюках рассказали, и про загул твой, и про ребенка. Он же на тебя записан. Она и пришла к нам. На ребеночка посмотрела, а потом забрала.

Я уже понял, что подтверждается моя версия, что Амели идет по моему прошлому. Первым был Фаган. Куда дальше? Вот это надо установить. Но теперь замаячил вопрос покруче, зачем она забрала ребенка? Ребенок не мой.

"Она этого не знает", – тихо сообщил наставник. Она посчитала, что твой. Официально твой. Ты представь, ее-то бросили. Неужели она допустит подобное.

У меня от такого сумасшедшего напряга разболелась голова.

– А она не говорила, куда собирается? – я механически что-то жевал и старался очухаться от последних сведений об Амели.

– Говорила, конечно, – фыркнул Калчен. – Сказала, что с ребеночком поедет к твоему опекуну.

Блин, у меня башка уже сварилась в крутое яйцо. Кто мой опекун? Кого она могла иметь в виду? У меня этих опекунов, как волос на голове. Кто?

Калчен продолжил:

– Она говорила Сандаван, дядя Сандаван, – простодушно сообщил мне этот гигант, далекий от всего, кроме детей.

Я как был с вилкой в руках, так и дернул к Сандавану. Теперь бы еще его найти. Вернее, я метнулся к Маринэ. С Амели же может быть все, что угодно. Это криминал. Это мафия. А еще она виэнка.

– Маринэ! – это я воплю из комнаты Лона и Маринэ. Кто его знает, как я сюда попал. Собирался-то в гостиную.

В двери ломятся два больших амбала со зверскими лицами. Не разговаривая и не суетясь, они пытаются меня скрутить, как нарушителя частных владений. Я даже не успеваю подняться, чтобы их атаковать, как на обоих нападает Дар. Мой метаморф смог уделать двоих. А кто бы не смог? Дар перевоплотился в огромный камень. По их стонам я понял, что обошлось переломами, но открытыми.

– Ээээ, простите, ребята, – мне было жутко плохо. Я ведь ничего им такого не сделал бы, а Дар.... Да, и виноват я сам. – Дар, назад!

Мой метаморф обиделся, как ребенок. Он слышал тяжелый упрек в моем голосе.

В это время в проеме появилось еще трое. Дар колебался. Я поднял руки, показывая, что безоружен.

– Я к Маринэ от Лона! – завопил я. Поведение для меня не характерное, но мне нужно в этом доме поговорить, а не враждовать.

Кто-то из этих великанов охраны меня признал.

– Это виэновский друг, – рявкнул узнавший. – Хозяйке сообщите.

Но они все равно не спускали с меня настороженного взгляда. Один из двоих пострадавших отделался переломом руки, а вот второму пришлось хуже. Двойной перелом ноги, вывих плеча и раздроблена коленка.

Так мы и стояли минут двадцать, пока не появилась Маринэ. Красивая, яркая, веселая и встревоженная.

– Жень! – Маринэ была поражена моим визитом. – Что же ты не сказал, что все так серьезно? – Она кинулась меня обнимать. Охрана расслабилась.

Я замер. Она зовет меня Жень, а раньше всегда Жекой.

– Амели где? – я сумел сложить два и два.

– Уехала, утром еще, – Маринэ еще раз меня обняла. – Ты как? – она так жалостливо на меня смотрела, что я смутился. Что интересно Амели ей сказала? – Ты как? – еще раз повторила она.

– Я нормально, – я не видел причин, чтобы утверждать обратно. Ничего не пойму, что там Маринэ себе навыдумывала.

Убедить ее в этом удалось не сразу.

– Амели приехала вся такая расстроенная. Я и не думала, что все у вас так сложно.

Я стал осторожно расспрашивать о том, что ей рассказала Амели. Оказалось, что Амели не сказала ничего, она только спрашивала, спрашивала обо мне. Маринэ ей отвечала. Я пока не понимал причины, почему именно Маринэ так доверчиво отнеслась к Амели.

– Так все-таки, как все было? – я уже начал терять терпение.

– Она появилась в центральном доме. Знаешь, папа ее сразу узнал. Он так с ребеночком стал нянькаться, что я подумала скоро он будет так с нашим, – говорила Маринэ, поглаживая себя по животу.

Я вник, что ребенка принимают за моего, Сандаван откуда-то знает Амели или знает, что она виэнка и относится к ней уважительно. Маринэ продолжала:

– Отец сразу меня вызвал. Я же с ней уже знакома. Девушка у тебя хорошая, только слегка растерянная.

Вот это меня встревожило, но я ограничился вздохом.

– Мы с ней поели, посидели, поговорили. А потом она оставила у меня мальченочку, а сама обещала вернуться через два дня.

– Ребенок здесь? – я стал соображать, что делать с ним.

– Да, папаша, – задорно рассмеялась Маринэ. – Лон будет тебе благодарен. Я ведь только с этим ребенком поняла, как сама хочу малыша.

Мне было слегка не до Лона. Я слушал рассеяно, но больше я думал надо ли объяснить, что мальчик не мой и вообще как-то объясниться. Останавливало меня то, что сказал наставник про Амели, про ее побуждение взять ребенка.

– Маринэ,...ээээ, мне нужен твой совет, – я вроде не собирался спрашивать ее совета. Сам себя не понимаю.

– Да? – она спросила так нежно и тревожно, что я растаял, и тут же сам себя одернул.

Я объяснил, что ребенок не мой и коротко изложил про то, что ищу Амели.

Лоб Маринэ прорезали морщинки. Она думала, переживала за меня и Амели. Жизнь с Лоном ее совершенно изменила, или просто я не понимал, какая она настоящая. Если бы меня попросили описать, то я бы сказал, что холодная, расчетливая, деловая, а здесь заботливая, добрая и участливая.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, как друга Лона, как своего друга, как моего брата, ведь папа тебя тоже любит, ...., – Маринэ погладила себя еще раз по животу. Я заметил, что у нее это постоянный жест.

– Договаривай уж, что но..., – я понял, что сейчас услышу нечто неприятное.

Маринэ еще минуты три молчала, я не торопил, смотрел на Дара. Тот разлегся на полу и пытался стать пламенем в камине. Пока никак не получалось.

Маринэ думала, а я пил нечто холодное и кислое. Странное сочетание кофе с лимонником по вкусу было даже приятно, но излишне терпко.

– Ты должен признать, что ребенок твой, скажем крестный. Понимаешь, она уже не одна. Она с ребенком. Получится, что ты его отнимешь. Понимаешь? – пусть она и говорила не все, но было ясно, что осталось за кадром в ее рассуждениях.

Я понимал, но мне абсолютно не хотелось брать на себя такую ответственность, да еще за чужое дитя.

– У тебя всегда кто-то был и есть, может быть в этом все дело, – продолжила объяснения Маринэ.

Я дернулся. Не понимаю, о чем она говорит.

– Ты о чем?

– Я о твоих друзьях, об учителе, о папе, о работе..., – как выяснилось, Лон ей рассказал все, что знал обо мне. – Ты не сердись на него, – попросила она меня, взяв за руки. – Он очень за тебя переживает.

– Куда она отправилась? – я еще не решил принять совет Маринэ. Лучше поговорить на другую тему.

– Не знаю, Женечка, она не сказала толком. Она с папой говорила о тебе.

Я попросил Маринэ устроить мне встречу с Сандаваном.

– Папа сейчас где-то на Фагане. Ты сам можешь его найти. Он всегда останавливается у местного главы в Северном Корте.

Прежде чем отправиться на Фаган, я зашел с Маринэ к нанятой девушке, которая присматривала за малышом во время отсутствия Амели и Маринэ. В большой светлой комнате бегал ребенок. Веселый, смешной мальчишка. Светлые волосики, курносый нос, неуемное любопытство.

Я все еще не решил принимать ли совет Маринэ. Учитель молчал по этому поводу.

"Ты ведь сам мастер, чтобы осознавать последствия своего выбора", – отказался от обсуждения учитель. – "Это ж навсегда". Я предпочел отложить эти мысли. Но одна долго крутилась в моей голове: "Странно, что люди охотнее предпочтут спасти мир, а не взять на себя ответственность за одного ребенка".

Учитель неопределенно хмыкнул, но я расслышал ворчливое: "Совсем вырос, ученик".

Только от этого думать было не легче.

Фаган. Я люблю Фаган. Буду жить здесь постоянно. Мечтаю об этом. Мне всегда есть куда возвращаться. Мне здесь хорошо. Я слышал много мнений, что Фаган это куча мусора, самомнения местных и весьма местечковые нравы. Но, видать, я такой и есть. Я вижу в этом мире много личностей, красивые места, здания, ситуации, шансы, дороги и чувствую себя уютно, идя по улицам, по набережным, слушая возмущения местных по поводу Северного и Южного Корте.

Как-то я спросил нового знакомого с Фагана.

– Льюдж, а в чем смысл Северного и Южного Корте? Я о том, что одни кричат за Северный, а другие за Южный. Каждый считает свою часть города самой лучшей. Но ведь бывает смена частей. Я, правда, ни разу не наблюдал, но объяснили, что происходит трансперемещение.

– Ну, иногда происходит и это перемещение. Я знаешь, маленьким был, когда было последнее. До сих пор помню, как поплыло все вокруг. Хорошо, что маги заезжие постарались, а то ведь это драконы удумали, когда выращивали этот мир. Мы благодаря этому и живем в этом доме.

– Погоди, я не понял, – здесь я действительно не понял. – Ты говоришь, что меняются местами части города. Буквально, что ли меняются?

– Ну, конечно, – Льюджу дико нравилось все это мне объяснять. Он чувствовал себя великим. – Все здания и улицы, все неживое перемещается на тот берег реки, а оттуда все сюда. Только река и ее берега неизменны.

– А как же люди? – я минут десять выслушивал описание процедуры перемещения: "все плывет, плавится, двоится".

– Так было же постановление, что люди неизменны. Вот и живем, где придется, то есть там где и раньше, ну, не так, а в смысле, что живем, там где появилось. Короче, ты понял...Все заботятся о новом жилье. Это ничего, что мы живем в квартире, а кому-то достается жить в библиотеке, а кому-то и в Сиско. Сам понимаешь, что это нелегко. А люди не переезжают потому, как сказано в записях драконов: "доколи неизменны люди, достоли измены города, а еже ли нарушить, то люди станут изменными". Никто проверять не хочет, что значит "изменные люди". Нам города хватает, – закончил свои глубокомысленные объяснения Льюдж.

Найти главу Северного Корте не представляло труда. Большой дом с черными башнями на улице Деревянных Голов. Я подошел к дверям со смешными телепузиками в дверях*.

–

*Прим. Е. Сангадиева: телепузиков не видал, просто слово понравилось. По требованию правообладателей могу заменить на "пузатиков".

–

– По какому делу? – бодро спросили два деревянных рта телепузиков.

– Ммм, я от Маринэ к Сандавану, – я точно знал, что телепузики не пропустят, если сказать неправду.

Эти пузатые стражи помолчали, а потом грянули:

– Пропустить!

Я прошел в резные двери и поднялся по лестнице:

– Прошу в башню, – с поклоном пророкотало откуда-то слева. Я кивнул и свернул, куда указали.

Сандаван нашелся, праздно валяющимся в лежаке, и смог мне рассказать все то, что я уже знал о себе.

– Так она только о тебе и расспрашивала. В основном о твоем родном мире. Я туда ее и отправил. Мои ребята заберут ее к вечеру из твоего бара.

Сандаван отправил меня в любимый бар "Лирейд". Там оказался весьма успешно действующий контрабандный путь. Но мне было не до этого. Да, и я служил в "Прогрессе", а не в "Тамдире".

Дара пришлось строго предупредить, чтобы был только собакой и не пугал окружающих.

После разговора с барменом я знал, где искать Амели. Красная Площадь, вот уж не думал, что наша встреча может быть здесь.

Я удивлен, что она приехала на Лирейд. И главное я не понимаю, с чего ее потянуло на Красную Площадь. А здесь какие-то праздники. Весна же. Начало мая. Народа больше, чем много. Найти человека в этой толпе нелегко, но возможно.

Я открыл свое сердце этому миру и стал звать Амели. Звать очень просто, почти так же как и слушать. Этому научил меня наставник. Правильный, то есть слышимый зов, это крик, звать надо на пределе возможностей. Когда я смог этому научиться, то почувствовал свободу. Мне понравилось кричать, а уж ее звать я мог бы не переставая. Я кричу и слышу отклик.

Она где-то здесь, у башни с часами. Я обогнул какую-то приезжую группу с носами и в шарфах. Они смеялись и фотографировались. Потом еще группа с экскурсоводом. Потом еще и еще люди.

Наконец, я ее увидел. Вот она стоит и улыбается. Ей здесь нравится.

Я сделал несколько шагов и окликнул ее. В это толпе мы оказались в одиночестве, хотя я бы предпочел сказать, что мы остались вдвоем.

Мы смотрели друг на друга. Я так долго ее искал, а вот теперь не знал, что могу ей сказать. Я не мог ничего говорить, хоть и долго репетировал свою речь.

Сильно глупо себя чувствую. Очень. Растеряно. И отчаянно.

Я смотрел на нее, и казалось бы, всегда смотрел. Сегодня, прямо сейчас я мог смотреть не таясь. Я же таился со своей любовью, хотя выходит, что не так уж и таился.

Мне нравилось видеть, какая она красивая, какая женственная. Ветер ласкает волосы. Длинный шарф того и гляди улетит. А в глазах тревога. И я причина этой тревоги.

– Амели, – я хотел было прикоснуться к ней. А потом не стал даже шевелиться. Я не могу.

– Да? – она сильно побледнела.

– Амели, я люблю тебя, – я собирался сказать совершенно другое.

Я хотел сначала объяснить. Я много чего хотел, а вот сказал про любовь. Я ее испугал. Придурок жалкий. Идиот. Кретин.

– Я знаю, – она была неестественно спокойной. – Во мне же живет часть твоей души. Я все про тебя знаю. И про любовь тоже знаю. – Она стал многословной. Я сам таким становлюсь, когда не слышу себя. Я волнуюсь, я схожу с ума от волнения и тревоги. Главное больше не пугать ее. Надо сказать что-то. Она ждет.

– Прости меня за нее, – я помедлил, а потом добавил, – и спасибо за твою, – я опять таки сказал совсем не то, что собирался.

– Это лишнее, – она неопределенно махнула рукой.

Мы все еще стояли друг напротив друга. И ни назад, ни вперед.

– Амели, а ты любишь меня? – я несу какую-то хрень. Я собирался пригласить ее куда-нибудь, заговорить о ребенке, о поездке, о земле, о чем угодно, а здесь... Свет еще не видал большего идиота, чем я.

– Я долго думала, что я очарована тобой, – она сделала шаг вперед. Мы в одном шаге друг от друга. Я тоже сделал шаг. Она не отпрянула.

– А теперь?

– Я влюблена в тебя, – очень просто призналась она. – Но я совсем тебя не знаю.....Хоть и знаю. Я не могу любить чужого. Ты понимаешь?

Я думал, что я умру, когда она скажет, что я ей друг, но тут я понял, что я умру, когда услышал о ее отношении ко мне, а еще я понимал про "чужого". Но здесь такая надежда затопила меня, что я чуть не упал. Ноги не держали.

Мы опять молчали, но это было уже совсем другое молчание. Это было молчание на будущее. Слово-то какое хорошее "будущее". Я притих, стараясь не спугнуть это мгновение, минуты и сложить их в твердую уверенность. Я и не думал, что перед Амели я буду так беззащитен.

"Это и есть любовь, мастер", – выдал наставник, а дальше будто пропал. Я знал, что он спит. Очень крепко спит. И это правильно. Это я ее люблю, а не он. И я не хочу делить свою любовь с ним.

Дальше стало легче. Мы смогли, преодолели первую неловкость, а потом заговорили. Она рассказала, как испугалась в пещере, а потом, как пыталась освоиться с частью моей души. Она много чего узнала, много о чем догадалась.

За разговором мы вышли в Александровский Сад, а там уселись прямо на траве.

Мы говорили. Пожалуй, сейчас это стоит написать большими буквами. МЫ ГОВОРИЛИ. Думаю, что те, которые любили, поймут о чем я пишу сейчас.

Теперь я мог подумать, пока только подумать, но не сказать вслух: "Мы вдвоем". Но я скажу, скоро скажу.

Дело восьмое «Старая история»

«Старыми истории не бывают никогда. Они бывают лишь несвоевременными».

/Просто мудрость прошедшего дня./

Тот разговор изменил мою жизнь. Знаете, как все становится яснее и четче.

– Я сначала решила, что надо понять, как жить с чужими чувствами внутри. А потом пошли всякие разные сны. Это из твоей жизни. Ведь так? Мне снился Фаган. У тебя хороший дом, но такой неухоженный. Ты там мало живешь? Совсем мало? А мне было страшно, что я не смогу жить с твоими чувствами и снами, – здесь она сказала "твоими", а не "чужими". Я возликовал. – А потом мне было также страшно, что это все станет и мной. У меня ведь нет твоего жизнелюбия. Я очень спокойно отношусь к жизни. Мне проще жить, чем тебе. Я верю, что все уже расписано, нам надо лишь наслаждаться жизнью. Я же виэнка, – она улыбнулась мне. Знаете, как улыбаться можно только одному человеку в мире, вот я и получил такую улыбку. – А затем я перестала бояться. Тогда перестала, когда поговорила с Калченом. У тебя такие хорошие друзья, Жень. Калчен мне знаешь, как про тебя рассказывал.

– Не знаю, но догадываюсь. Калчен, он, очень добрый, Амели, – я старался быть мягким и тихим. Меньше всего ей нужна моя грубая натура. Я привык к тому, что могу быть жестоким или может жестким, грубым и циничным. Я привык, что я сам себе хозяин. А вот в отношениях двоих этого не может быть изначально. Здесь надо думать не только о себе, то есть не сколько о себе, сколько о том, кого любишь. Ох, и запутался я. Но четко знал, что мне надо дать ей выговориться. – Калчен очень интересный тип. Мне он рассказывал, что прежде, чем стать воспитателем в саду для детей и воинов, он некоторое время содержал таверну, а еще гостиницу, а до этого водил по мирам караваны.

– Да, – Амели рассмеялась чему-то своему, – Калчен известный тип. Дело в том, что я читала в записях виэнов, что был некий КалчиЕн, который много общался с виэнами.

– Ты думаешь, он тот самый? – я уже начал привыкать, что вокруг меня все живут по столько лет, сколько я цифр и выговорить не могу.

– Нет, конечно, просто это родовое имя. Он, наверняка, из рода или просто совпадение. Он весьма обычный, хотя нет... Ну, ты понял, – Амели чувствовала со мной себя уже гораздо свободнее. Меня это несказанно радовало.

– Ты с ним так много общалась? – я хотел и дальше развивать эту тенденцию. Ей нравится говорить про моего знакомого, пусть говорит.

– Да, но не только с ним. Калчен сводил меня к Мифису, – застенчиво призналась она.

Я уже примерно представлял, куда сводил ее Мифис. Угадал.

– ...А потом я была у Шалье. У тебя такие друзья, Жень, – Амели рассмеялась, я не удержался и погладил ее по волосам. Она затихла. Не пойму то ли испугалась, то ли ей неприятно.

"Спокойнее", – потребовал наставник.

– Шалье тебя очень уважает, – она уже говорила спокойно, а я пытался угадать, испугалась или...– Он мне много рассказал про тебя и Лона. Знаешь, тебе очень повезло, что у тебя такие друзья. А еще про Маринэ он рассказал. Они с Лоном так хорошо подходят друг другу.

– Угу, – я напряженно думал, чего делать дальше.

– Жень, а еще я у Шалье познакомилась с твоей начальницей. Она такая серьезная и немного тяжеловатая в общении. – Здесь у меня в мозгах зазвенел такой капитальный сигнал тревоги, что я аж подпрыгнул.

– Какая начальница? – я думал о Жанне или о Клеопатре Игоревне, но никак уж о Подлодке.

– Елизавета Матвеевна, – почти по слогам произнесла Амели ее имя. – Она рассказала про тебя веселую историю, как ты работал в "Эпохе времени". Я бы тоже хотела. У тебя такая работа, – здесь она ожидала от меня подтверждения, что моя работа мне очень нравится. Я подтвердил.

Для меня информация, что Подлодка общается с Шалье, была очень новой. Не знал, даже не предполагал. Сразу в голове завертелось столько, что надо хотя бы минуты три, чтобы успокоиться и рассортировать догадки. Единственный вывод, что я все время под колпаком. Эх, Штрилиц нашелся.

"Ты загнул, ученик", – хмыкнул учитель, а потом заявил, что дальше он послушает, а как мы доберемся до главного, то он спать ляжет. Это, значит, чтобы я не волновался.

– А что она говорила? – мне очень было интересно, чем Подлодка поделилась с Амели.

– Она рассказала про некого Шопника, – Амели засомневалась в имени, но я-то понял, что речь идет о Жопнике. Но вообще ничего не понял, какое отношение Подлодка имеет к этому. Жопник же из "Эпохи времени". Да и дело это архивное, и ... короче, хрень полная. Зачем это вытащили на свет, да еще и сейчас?

– Что она рассказала?

– Этот Шопник оказалось фигура одиозная. Он отвечал за всю операцию по подготовке смены, то есть новой команды. Ты же знаешь, что ты и все ребята с Лирейда будут работать в новом "Прогрессе"?