Текст книги "Мери-Сью"

Автор книги: Ольга Табоякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– А почему не говорит Гадзюк? – я не вник, почему не допросили этого налогового гения.

– Так он же нас с самого первого часа очаровал, – возразил Галик. – Мы просто этого не поняли. У укрывателя такого дара не было, вот мы и кинулись его допрашивать. Здесь нормально работал наш сыщицкий инстинкт.

– А почему же он мог отдать камни любовнице? Ведь человек, не находясь под прямым влиянием, может изменить свое убеждение? – я старался мыслить логически. Все-таки в заповеднике для динозавров логика ограничивалась только "рычат, значит сожрут". А здесь присутствовал простор для интеллектуальной деятельности.

– СТОЙ! – завопил Рига сам себе.

Телегу довольно сильно тряхнуло. Мы чуть все не свалились. Я пожалел, что волшебник не колдонул на телегу рессоры и подушки безопасности.

Леврок открыл глаза. Он пребольно треснулся о бортик телеги.

– Чего? Опять?

– Нет, – Рига вдруг передумал стоять и резко взял в галоп.

– А чего? – это уже я стал спрашивать, ничего не понимая.

– Если ты прав, то она может растратить камушки. И мы получим меньшее вознаграждение, – Рига буквально летел в ту деревню.

– А если ты не прав, то надо проверить это как можно быстрее. Камни могут быть у кого угодно, а это НАШИ деньги, – проворчал Галик. Ударение на "наши" подсказало мне меру таланта Гадзюки. Ведь и Рига и Галик мечтали стать очень верными адептами налогового бремени.

Наша телега не останавливалась ни днем, ни ночью.

Деревня Запудрей – милое провинциальное местечко. Три сотни домов. Каждый с садом-огородом и еще вокруг деревни поля. Каждый дом – произведение искусства. Все с какой-то выдумкой. Хозяева явно стремились оттенить и выделить свой дом. Мне понравился дом весь в желтом. Это был какой-то интересный плющ. А еще забавный домик с синими ставнями и белой крышей. В общем, там было на что посмотреть.

– Тпру! – вдруг вякнул Мамбиок.

Рига обалдел и тормознул прямо у дома местного кабатчика. "Кабак", а на вывеске было написано именно так, мне понравился. Там кабаньи ребрышки – мечта гурмана. А хозяйка мечта вандала. Такая разнузданная дама, что меня один взгляд на нее возбуждал и возбуждал. А судя по ее ответному взгляду, она не откажет в знакомстве.

Я доедал большую порцию ребрышек, запивая их местным пивом, когда вернулся Галик.

– Жить будем в последнем доме на соседней Красной улице, – он цапнул мою кружку и выглотал ее в один миг. Ребрышки я подвинул добровольно.

– Красной? – я переспросил Галика, а сам подозвал кабатчицу. Надо бы получить еще порцию для голодного сыщика, да и по счету заплатить.

– Здесь пять улиц. Называются они по цветам. Эта улица срединная – она Белая. Справа улицы Красная и Зеленая. Слева Желтая и Синяя. Ничего хитромудрого.

– А Рига там?

– Да, с Левроком обустраивается. Хозяйка у нас не очень будет, – тяжело пробурчал Галик. Он уже принялся за горячее. Кабатчица, когда принесла заказ, умудрилась потереться о меня своим широким задом. Какая женщина! Вдруг я понял, что напоминает она мне Татьяну. А затем я вспомнил, что вообще-то влюблен в красавицу Эльфинию. Чего-то эти воспоминания основательно подпортили мне настроение.

– А что не так с нашей хозяйкой? – я цапнул одно ребрышко с тарелки Галика. Все же он с моей ел, вот и я имею право.

– Старая она и дурная, – вздохнул сыщик.

Когда мы добрались до дома на Красной улице, то поглядев на хозяйку, я понял, что если она настолько же занудна, насколько и стара, то она сведет нас с ума. Скорее бы ребята решили проблемы с любовницей Гадзюка. Кстати, тот оставался в комнате под телегой. Его сторожил фей. В деревне мы изображали сыщиков. Нас с Левроком тоже причислили к сыщицкой бригаде.

Бабушка-старушка отзывалась на гордое имя Африкайя. Как оказалось, что она любила поговорить. Очень ей нравилось подробно объяснять всю свою жизнь, начиная с момента зачатия ее прапрапрадеда.

– Ешьте, сынки, – следующим утром я выбрался с теплой кровати, умылся во дворе и уселся за стол у дома. Мне сказали, что завтракать и обедать будем здесь, а уж ужинать в кабаке. Меня это устроило. А затем она затянула заунывное о своей жизни. – Кавдий Васин мой прапрадед сильно невзлюбил молодого Йиола. Уж больно тот не подходил его дочери – кровиночке Забирьке. Забирька же страстно полюбила молодого Йиола. Он хоть и сироткой был, но работящий, видный, гордый, да сильный. Забирька долго не смогла терпеть..., – здесь бабка запнулась, смущенно хихикнула и поправилась, – ... суровости отца, да и сдалась на настойчивые ухаживания Йиола. Первый раз у них это было за кладбищенской оградой. Йиола работал на кладбище – копателем могил. Кавдий то считал, что это не дело для хорошего зятя. Но Забирька понесла. Отяжелела так сказать. Тогда Кавдий Васин совсем осерчал. Он устроил жестокую вендетту, носился с магической дубиной за будущим зятем. Йиола тогда свежую могилку копал, вот Кавдий и свалился. Ногу сломал. Йиола хотел было одним махом решить свои проблемы, но пожалел родную Забирьку. Тогда он позвал людей и вытащил будущего тестя. Кавдий шел, опираясь на плечо Йиола. Случайно им попался на пути местный маг, Кавдий в сердцах и грохнул его дубиной. Ведь это дубина была виновата, что Кавдий так неудачно упал. Она тяжелая оказалась, не удержал ее Кавдий. Потом еще долго в Запудрее не было мага. А Забирька вышла замуж за Йиола, потому как Кавдий не хотел, чтобы Йиол свидетельствовал против него. Родила Забирька сына, вылитого соседа Макинтоха. Йиол осерчал, но супротив жены не смог выступить. Тесть не дал. Да и теща суровая попалась, она дочь родную защищала. Запил горькую Йиола, но не такова его судьба была, чтобы не выжить, когда все вокруг его так гонют. Он стал работать, а жену с ребенком увез в Галипак. Он отсюда на три дня пути. Вернулись они через три года. Йиола было не узнать, такой мир и покой властвовал в их семье. Прожили они еще семьдесят лет, да умерли в один день. Их задавило телегой. Родили они семнадцать детей. Но вот незадача, когда Забирька умерла, то обратилась она в дикую волчицу. Никто так и не узнал, то ли была она сначала волчицей, то ли это Йиола ее обратил, а может и заменил. Ведь уезжал он на три года.

Я уже опупел от козней практичного Йиола, но проникся, что я узнаю, всю историю рода этой бабки Африкайи.

– Пора, – рявкнул Галик. Оглушенный словами бабуськи, я поднялся и безропотно потопал за ним. Мы вышли за ворота и остановились. Со стороны улицы к нам подошел Леврок. Странно, почему его не было за завтраком.

– Ты будешь сидеть в корчме и ждать, – велел мне Галик. Леврок вручил мне набитый кошелек.

– Чего? – я все еще тупил. Может быть это так действуют на меня истории в виде мыльных сериалов.

– Любых новых лиц. Тебе бы хорошо сговорится с кем местным, чтобы он называл тебе всех входящих и выходящих. Может приезжие будут.

– Ага, – задание показалось мне вполне по силам. – И что? Если приезжие?

– Сечешь, – уважительно кивнул Галик. – Ты просто запоминаешь, можешь с ними познакомиться и все. Ты понял?

– Понял, понял. Еще указания будут?

– Нет.

– А докладывать когда и кому? – я засунул кошелек запазуху. Так надежнее. А еще приятно будет сидеть, говорить с хозяйкой корчмы, да выполнять важную детективную миссию.

– Мне, – определился Галик. – Я буду там, – он тыкнул пальцем в сторону леса. – Жду от тебя доклада в обед, когда тебя подменит Леврок.

– Хорошо, – я браво отправился на свой боевой пост.

В кабаке мне выделили стол у двери в кухню. Народа этим утром было немного. За столом у окна сидело двое алкашей. Думаю, что они пили здесь еще со вчера.

– Да, с полудня вчерашнего, – подтвердила Ррейя. Так представилась хозяйка кабака. Она милостиво уселась со мной рядом. Мы тянули холодный чай и сплетничали за жизнь. Я порадовался, что мне есть с кем поговорить. Но Ррейя оказалась не менее нудной, чем наша хозяйка Африкайя.

– А это Кеймец, – неодобрительно повела плечом Ррея. – Он выгнал собственную дочь в лес. Представляешь, Сьша, как можно выгнать собственную дочь в лес?

Я невнятно промычал, что не представляю.

– Нет, конечно, он ее не просто так выгнал, а за клубникой, – продолжила Ррейя.

Я офигел. Что-то сложно мне понять этот мир.

– Но заставлять собирать дочку клубнику в течение всего летнего сезона. Разве это нормально? – Ррейя опять меня задвинула в дальний угол сознания. Странные нравы в этой деревушке.

– И что? – я долил себе еще воды.

– А то, что он ее даже не кормил, – Ррейя горестно вздохнула по судьбе бедняжки дочери Кеймица.

– Почему?

– Так ведь он хотел ее удачно выдать замуж, а она слишком толстая была. Он ведь ее раскармливал в зимний период, – так Ррейя объяснила мотивы поступков некого Кейница.

– И как удалось? – я уже проникся судьбой толстушки-работяжки, которая должна была собирать клубнику.

– Да, вышла она замуж за приезжего. Уехала в северную страну, где не растет клубника, – резюмировала историю кабатчица.

– Так теперь он сам собирает клубнику? – мне хотелось услышать еще гадких подробностей из жизни Кейница.

– Зачем же сам, – пожала плечами Ррейя. – У него еще шесть дочек.

– Здорово, – я фигел от подобных историй.

– А это Улик, – Ррейя указала на высокого здоровяка только, что зашедшего в кабак.

– А чем он занимается? – я собирал информацию для доклада в обед.

– В добропорядочной жизни он занимается выращиванием лейпухов, – Ррейя махнула рукой, и нам принесли горячие пирожки.

– Я так понимаю, что у него есть и недобропорядочная жизнь, – я попробовал пирожки. Эх, вкусные!

– Есть и недобропорядочная, – радостно подтвердила Ррейя. – Он занимается контрабандой рыбы журухи.

– А вы его подозреваете или точно знаете? – это уже очень интересные сведения, не относящиеся к делу, но все-таки. Приятно быть сыщиком. Ррейя учуяла мой искренний интерес и продолжила тему контрабанды.

– А чего его подозревать, вся деревня в деле. Кто-то добывает журуху, кто-то ее обрабатывает, кто-то пакует, а другие хранят и провозят, – Ррейя так сердечно просто признавалась в преступлениях всей деревни, что я заподозрил ее в скудоумии.

– А ты тоже?

– Так мы же продаем журуху, – кабатчица пообещала мне ее на обед.

Я попросил ее оставить журуху на ужин.

– А почему это все так свободно? – мне хотелось понять дура она, или все-таки ничего не боится.

– Так чего опасаться? У нас это общее дело, а несогласные отсюда не уезжают, – Ррейя погладила мою руку. Похоже, рассказанные две истории из жизни местных аборигенов сблизили нас настолько, что она уже более открыто проявляла свою симпатию. Теперь я уже и не знал, нравится ли мне это. Хотеть хочу, но не будет ли она обузой. Кто знает нравы в этой деревне. Не хотелось напрасно рисковать.

– А вот тот кто? – я указал на толстяка-крепыша с красным носом.

– Это наш судья, – признаюсь, что Ррейя меня озадачила. Уж я бы никогда не угадал в нем судейского. Слишком бегающие масляные глазки, слишком потные ручки, слишком нервные движения. О чем я ей и поведал.

– Он главный судья, но не всегда был таким дерганным, – посочувствовала Ррейя. – У него сейчас период такой. Представляешь, какое дело он слушает!

– А какое? – я надеялся получить хоть какую-нибудь информацию, которая бы оправдала мои усилия.

– Дело было два года назад, – со смаком стала описывать Ррейя, а я все больше дурел от местного колорита. – Наш глава по связям с королем, королевой и еще одним королем сошел с ума и отправил вызывающий отчет, в котором говорил, что если ему не повысят оплату, то он запретит контрабанду журухи. Естественно, что за такие суровые речи, ему направили штатного убийцу, чтобы вразумил. Все с нетерпением ждали его приезда, все-таки связиста надо было привести в чувство. Но он запил с королевским убийцей горькую. Так того пронял жалостливый рассказ о причинах столь глупого поведения.

– А почему сразу убийцу? – я даже жевать пирожки перестал. Ну, и жизнь в этом Запудрее. Любой писатель бы обзавидовался. Такого бреда я давно не слышал.

– Так ведь это прямая угроза королевской благоразумности. Они ж оба короля любят жаренную журуху. Вот королева и решила, что ей невыносим даже намек на плохое настроение ее двух королей. Она женщина суровая, не церемонится.

– Логично, – я пробормотал, все еще сраженный, но уже принимающий эту дикость.

– А убийца сначала же должен выслушать. Исповедника убийца с собой давно не возит. Так они обязанности делили. Но исповедник все время мешал убийце. Уж больно исповедники жалостливые. Тогда убийца и его убил, но правил-то никто не отменял. Ведь ради какого-то там убийцы никто на такие хлопоты, как издание нового указа, не пойдет.

– Охренеть можно, – я уже понимал, что я жизни не видел. Вот сейчас она открывается во всей красе. – И что?

– А что? Он сначала выслушивал исповедь. Но в этот раз его очень пронял рассказ связника о том, как тот лишился веры в людей, – Ррейя даже всплакнула. Я причин не видел, но ей лучше знать. Может повод и есть. – Думаю, – здесь меня просто ошеломил ее вывод, – убийца тоже потерял веру в людей. Это сильно сближает.

– Ага, – я понял, что спать с ней не буду ни за что и в этот кабак больше ни ногой. Бежать отсюда надо, пока я еще в своем разуме.

– История была ужасная. Представляешь, Сьша, связник женился на красавице и умнице, но она его долго обманывала. А когда он привык к комфорту, то узнал, что она не сирота, как говорила, а есть у нее мама.

– Теща? – да, я хоть и не женат, но это меня тоже всегда пугало.

– Теща, которая, как оказалась является женой его отца. Она только-только вышла замуж. Мачехой ему стала. Так вот она захотела жить вместе. Дом большой. Но даже десять комнат не смогли уберечь его от ее пения. Она пела постоянно, но так тяжело, что это сводило с ума всякого, кто слышал.

– Да? – я с трудом представлял. Тут Ррейя напела немного. Что ж я понимаю этого несчастного связника.

– Он ничего не мог, только ожидать, когда зазвучит визжащий голос. Но все дело было в том, что теща его любила, как и жена. Они не могли понять, почему ему не нравится. Тогда жена решила, что ей надо петь в противовес своей матери. Вот на этом моменте он сломался. Он решил, что не может так жить. Но и семью позорить не может. А ведь смерть на королевской службе означает, что его дети и внуки будут освобождены от налогов. В конце концов, его отец Улик, который занимается контрабандой, не будет платить налоги, что обогатит их семейство.

– А дело какое? – я ожидал кровавых подробностей, но разочаровался.

– Убийца его пожалел. Отказался убивать, вот судье и надо разобрать дело. Но если он признает вину убийцы и уклонение от королевских обязанностей, то опять-таки причинит вред короне. Ведь та лишается штатного убийцы. За это судья должен потерять голову. А если не признает, то должен найти подходящее оправдание. И каждую субботу он собирает народ и излагает свои соображения по поводу оправдания. Этот же приговор будет утверждать высший королевский суд, то есть королева, а она хорошая законница. Да и настроение у нее должно быть отличным. А куда оно сейчас будет отличным, любимое дитятко принц пропал. Ушел наш принц и не вернулся. В народе говорят разное, но правды не скроешь. Королева сердится, судья дело затягивает. Сейчас никто не судится, королева же сразу всех виновными признает, начиная от судьи и кончая стражами, – Ррейя утомилась, а я распрощался, мне ведь на доклад.

В башке бурлили обрывки рассказов кабатчицы. Ох, ну здесь и жизнь.

Найти Галика в лесу было бы сложно, если бы не мой опыт жизни в заповеднике для динозавров. Сыщик обнаружился на высоком дереве. Это вызвало у меня неприятные воспоминания.

– Так что? – на этот вопрос я принялся излагать весь тот бред, который слышал. Я и сам понимал, что несу ахинею. Интересно, почему Ррейя себя так не чувствовала? На этот вопрос я затруднялся ответить. Объяснять все женской логикой я не стремился. Я не настолько ограничен.

– Ты молодец, – против моих ожиданий Галик высказал похвалу.

– Почему? – я чувствовал, что поощрение относится не к сведениям, а к чему-то другому. Но вот к чему?

– Потому как ты все это терпеливо выслушал, завел добрые знакомства, еще запомнил, а к тому же не упустил ничего. У тебя хватило на это сил. Ты, Сьша, можешь стать хорошим сыщиком, – Галик потрепал меня по плечу.

– Спасибо, – как приятно слышать добрые слова. – А что теперь делать? И если не секрет, скажи, что вы-то делаете? Как ловите эту любовницу? Где Леврок? А как дела у Мамбиока?

– Уф, – отмахнулся Галик. – Ты меня забросал вопросами. Ты должен знать, что сыщики никогда не задают больше одного вопроса сразу.

– Но все-таки? – я не собирался легко отступать. Если я начну интересоваться миром, может и он захочет со мной подружиться? Стоит попробовать.

– Ха-ха-ха, – развеселился Галик. – Ты молодец! Быстро схватываешь!

– И?

– Слушай диспозицию, – благосклонно повелел Галик. – Леврок проводит время здесь со мной. Мы следим за этой дорогой, потому как это единственное возможное направление, по которому может поехать эта дамочка. Дело в том, что это единственная дорога из страны. На том направлении к столице ее могут ждать, а здесь ближе всего к границе.

– Ясно, но почему вы не можете ее найти в деревне?

– А ты хоть что-нибудь можешь найти в этой деревне? – рационально возразил сыщик.

– Ясно, а Мамбиок?

– Он сторожит в деревне, шарится там, ищет. Рига ему помогает.

– Ясно, тогда я пойду?

– Иди пообедай у хозяйки, потом принесешь мне обед. Леврок пока посидит в кабаке. А я один здесь, – Галик выдал директивы и полез обратно на дерево.

Я отправился к Афркайе. Там меня ждала очередная порция ужасов в виде рассказов Африкайи про своих родственников.

– Ешь, сынок, ешь, – она подложила мне очередной кусок мяса, добавила картошечки, подлила подливочки. – Ешь, сынок. Ты мне так напоминаешь моего дядю со стороны матери, что слов нет. Он тоже так любил есть.

– Как? – пробурчал я с набитым ртом.

– Медленно, – сердечно ответила старушка. – Поэтому он и умер.

Я поперхнулся. Хорошие разговоры к обеду.

– А дело было в те сложные времена, когда закрыли границы и мужчины не могли получать разрядку в соседнем граничном городке красных дам. Это такой город, где много играют на деньги. Попробовали было организовать здесь такие заведения, но женщины перестарались. Они стали мужчин там кормить. Игру и еду совмещать нельзя. И вот дядя мой медленно ел, что вызвало задержку в ставке. Естественно, что его за это ударили по морде. Неудачно он упал. Череп проломил и умер.

Я постарался не ругаться, но очень хотелось. Что за разговоры к столу. Она что за садистка. Наконец, старушка перешла к более веселой истории.

– А вот мой другой дядя Жаунар ел быстро. Он все делал быстро. Это и было причиной того, что его избрали главным поддавалой. Ты, скорее всего, не знаешь, но поддавалы это люди, творящие добро. Хотя их не любят. Основной обязанностью поддавал является обязанность проводить душевные разговоры по поводу пользы работы. Люди ведь должны работать. В городе никого нельзя заставить работать, а в деревне это обязательно. Вот Жаунара избрали за его быстроту. Всем приятнее слышать было его короткие проповеди, чем длинные разговоры бывшего поддавалы.

– И что? – я воспринял идею "поддавал". Понравилось.

– А ничего такого сложного, просто вспомнилось, – Африкайя явно не искала морали. Хоть это меня радовало. Если уж находить мораль в подобном маразме, то жить станет совсем невыносимо. Но доесть спокойно мне не дали. Она продолжила излагать воспоминания о своем семействе. – А моя кровная сестра Флоя никогда не умела готовить. Но это было в ней не главное. Все дело в том, что Флоя вся такая нежная и воздушная обладала другим талантом. Она так чудесно делала массаж, что к ней ходили все. Ее волшебные руки могли снять любую боль. Но однажды она отказалась принимать людей. Все стали замечать, что Флоя спит днем, ходит, как варенная, ничего не соображает. Это навело на мысли, что она больна. Все ее жалели. Но мой отец не поверил, что Флоя больна. Здоровье у нее от матери. Он стал присматривать и обнаружил, что Флоя по ночам исчезала из дома. Стали следить, обнаружили, что она ходит на свидания с мужчиной. Причем, с кровным врагом нашего рода. Отец обозлился, попробовал было помешать, но Бальди, так зовут того смельчака, наплевал на все эти предрассудки. Однако, отец не позволял им поженится, пока они не решат вопрос кровной вражды. Там было очень сложное дело. Межевое. Может ты знаешь, Сьша, что земля это главное богатство. И вот моя семья и семья Бальди спорили из-за куска земли с родником. Это еще более важно и выгодно, чем просто земля. Этот спор продолжался уже много лет. И всякого заходящего на спорный участок могли убить. Так и было. Мы знаешь, скольких схоронили? Но Бальди придумал отличный выход, он пошел к магу. Тот совершил обряд и родник стал слушаться только, когда Бальди подходил к нему вместе с Флоей. А в дальнейшем к роднику могли подходить их совместные дети. Здесь уж отцу пришлось согласиться и велеть им размножаться. Родник ведь без них не появлялся, а вода нужна всем. На мага тратиться никто больше не хотел. Итак, уж много заплатили за такое магичество. Отец посчитал, что гораздо дешевле Бальди с Флоей размножаться. А так они родили пятнадцать детей. Все выжили.

– Умный Бальди, – я счел возможным отдать должное хоть Бальди. Это относительно не идиотская история, которых я уже наслушался до самой черепушки.

– Да, а вот Марильна была еще умнее его, – на мои слабые попытки помычать, что я уже поел, Африкайя не откликнулась. Она поставили передо мной полулитровую чашку с чаем. Я горестно вздохнул. Не выпить мне столько. Но может это и не главное. Старушка еще не выполнила свою норму рассказов на сегодня. Придется слушать дальше. Бедняга Галик, небось изголодался там уже.

– Марильна? – переспросил я.

– Марильна, – обрадовалась старушка моей заинтересованности, – Марильна моя мать. Она всегда стремилась стать главой семьи. Никто не мог понять, почему у девочки такая целеустремленность в этом вопросе. Она рвала и метала, она требовала и орала. Она хитрила и манипулировала. Ее отец, мой дед, слушался любимую младшую дочку. Марильна вертела даже своей бабкой, то есть моей пробабкой. Она знала, когда лучше продавать, кому надо отказать, с кем дела заводить, а кто обманет. Чутье у нее было отменное. Никто так не мог. И пусть в физической силе она уступала мужчинам, но те всегда рады были ей услужить. Каждый желал, чтобы она его заметила. Все с нетерпением ждали, кого Марильна выберет в мужья. Все ж были уверены, что такая сильная девушка должна сама выбирать. Она тихо и незаметно отвергла всех женихов деревни. Люди уже стали судачить, что она со своим норовом никого не найдет. Но однажды Марильна собрала вещи и ушла. Отец был в горе. Остальные в шоке. Но она оставила письмо, что, мол, уходит и просит ее не искать. Пять лет никто не знал, что с ней и где она. А потом она приехала сюда с мужем и ребенком. Оказалось, что Марильна отправилась в столицу, причем соседнего государства.

– И что? – против своих ожиданий я уже жил историями бабки Африкайи. – Где она нашла мужа?

– Так она отправилась к тамошнему магу, который ей и сказал, что пока она мужик, то не найти ей мужа. Марильна, действительно, жила и действовала як мужчина, хозяин дома. Вот никто ей и не подходил.

– И что? – я понимал эту историю. В моем бывшем мире таких женщин-як-мужчина было очень много.

– А то, что Марильна была умной женщиной и смогла принять слова мага. Тогда она стала думать, а зачем собственно она стремилась быть главной. А дело в том, что она не хотела, чтобы ей повелевали. Вот и стала приказывать сама. Когда она это все осознала, то маг ее пожалел и пристроил работать на хорошее место в королевскую семью. Она должна была вести финансовые расчеты. Марильна славилась своим точным умом. Девушка прижилась там, очаровала всех. Она больше не открывала рта, чтобы приказать. Научилась просить, но это тоже было не то, обратная сторона приказов. Затем лишь она научилась просто говорить. Завоевав расположение великих родов той страны своим умом, обходительностью, чувством юмора, красотой, Марильна покорила сердца многих. Но сама не могла выбрать, с кем ей быть. Так прошло два года. Она уже отчаялась, но здесь случилось чудо. Марильна встретила заезжего артиста. Тот гонял шары, да пускал огонь. Влюбилась сразу. Ребенка родила и с ним уехала. Муж ее был столь безалаберный, что пришлось ей опять стать деловой женщиной. Она подняла все финансовые дела этой разъездной труппы. Сама стала всем руководить. А это не мало. Две сотни человек. Периодически она заезжала домой к отцу и родне, но жить предпочитала в дороге. Когда ее дети подрастали, то она посылала их к отцу, тот их выучивал, пристраивал.

– Какая у вас Марильна! – я восхитился рассказом о матери Африкайи. – А вас тоже так?

– Да, она родила пятерых детей, – старушка загадочно усмехнулась.

– У вас четыре брата и сестры? – я незаметно выпил свой чай. Чувствую себя, как бочка с водой. Ткнет, кто в живот....

– К дедушке пришли семеро детей, – как ни в чем не бывало, продолжила старушка.

– Это как? Откуда еще двое? – эта история рассказывалась как раз, чтобы сообщить мне этот факт.

– Неизвестно, но все выдали себя за маминых детей. Дед был не в курсе, сколько детей было всего. Мама всегда разное говорила. Но пришлось дедушке воспитывать всех семерых.

– А к магу? – я примерно представлял, что маг мог бы определить подлог в детях.

– А что к магу? Скажет он, что я приемная, но деду что делать? Выкинуть меня на улицу? А так он и золотые сэкономил и внуков всех любил, – Африкайя попробовала было мне подлить еще чая. Я убежал, точнее уполз, брюхо волочилось по земле.

На этом день придурочных историй не закончился. Стоило мне выйти за околицу, как ко мне подрулил сосед. Степенный такой мужик.

– Я вижу, ты интересуешься нашей жизнью. Так дай я тебе все сам расскажу. Раз ты этнограф, то будешь вести летопись нашей деревни. Мы тебе уже решили и дом построить, – сообщил он важно, потирая свои усы и жидкую бороденку.

Я рот открыл, как рыба, подышал и понял – задыхаюсь.

– Звать меня Каливостр. Живу я тута почти семьдесят лет. Я бывший местный маг. Ушел с этой должности почти двадцать лет как. Теперь работаю писарем. Пишу всем письма. Особо люблю услугу, когда ко мне приходят неграмотные и просят накалякать письмо своим друзьям или родным. Они излагают мне, что хотят сказать, а я пишу. Я славлюсь, как хороший писарь. Всегда припишу и добавляю новостей, советы верные даю, а еще иногда могу в письмо маг-заклинание какое вложить. Любят меня люди, да и я их тоже. А вот раньше, когда работал трупарем, то было до моего магичества, то людей я не любил. Скажи мне, а какой трупарь их любит. Я ж должен был вкапывать столбы по длине всей дороги. А люди столбы не любят. Я дорогу мерил, точно расстояние указывал. А известное расстояние, куда тяжелее неизвестного.

Так мы и шли, этот дедушка пересказывал мне свою лихую жизнь. Последние сведения, полученные от него, свидетельствовали, что дедушка начинал карьеру с должности грабителя почтовых перевозчиков. Но случилось страшное, дедушка ограбил королевского почтаря. Это то есть он случайно голубя поймал и съел. А там послание было, коего не получила королева. Тогдашняя еще королева, не эта. А так бы было у нас по два короля еще с той королевы. Но Каливостр осознал, как помешал истории и чем это может для него закончится, вот и сменил сферу деятельности на честный труд мага. Ведь учеба в магической школе может защитить от королевской тюрьмы и преследований.

Я благополучно расстался с дедом и доставил обед Галику.

– Ну, как? – сочувственно спросил он.

– Нормально, – мне было плохо, только не могу сказать точно от чего.

– Тогда давай к Левроку в кабак, посиди там, перекуси, послушай его. К вечеру туда придет Рига. Он расскажет, что и как. Я сегодня ночую здесь. Мамбиок караулит со мной на пару, а вы там присмотрите за нашим пленником.

– Галик, а почему вы все-таки не можете найти эту любовницу?

– Найти-то мы ее можем , – смешался сыщик. – Но доказывать перед всеми, что камни краденные,....– он пожал плечами. – А так мы существенно упростим процедуру судопроизводства.

– Ага, – с этими раздумьями о честности сыщика и его истинных намерениях я вернулся в кабак.

Ррейя поприветствовала меня радостным воплем и поцелуем в губы. На стол поставили большое блюдо с журухой.

– Ребята, съешьте ее, пожалуйста, – попросил я Ригу и Леврока. Мне даже кусочек в рот не лез. – Так что? – я спросил Ригу скорее из вежливости.

Но ответа не услышал. В кабак зашли эльфы. Там была и Эльфиния. Для меня перестал существовать весь другой мир. В своем черном шелковом наряде она воплощала царицу ночи, разбуженную поутру.

В таверну зашло семь эльфов, из них три женщины. Эльфиек я знал. Эльфиния, еще известная мне Фуфальния и Зурихрея. Последнее имя я услышал, когда старый седой эльф призвал ее вести себя степеннее. Из эльфов я узнал имя старшего. К нему обращались Френ. Предполагаю, что это сокращенное имя. Все же эльфы любители длинных цветистых имен. Другие трое остались для меня неизвестными. Они уселись за столик и заказали полный ужин. Я пялился на Эльфинию, чем вызвал ревность Ррейи. Я старался подслушать разговор за соседним столиком.

– Так остановимся здесь на сутки, – авторитетно вещал Френ.

Фуфальния лихо докладывала себе с общего блюда. Ела она некрасиво. А вот Эльфиния поражала меня изяществом движений.

– А за повозками надо присматривать, – Зурихрея положила руку на колено одного из эльфов. Я догадался, что они пара.

Эльфиния жестом постаралась успокоить экспансивную Фуфальнию. А на мою девушку тут же уж очень сладострастно посмотрел эльф с красивыми серебряными прядями на висках. Щеголь, однако. Я озлобился.

– Сьша, – потрепал меня по плечу Рига.

– Да? – я очнулся от своей злости.

– Сьша, ты меня слушаешь?

Пришлось признать, что нет.

– Так долго мы здесь? – пожалуй, меня этот вопрос волновал больше всего.

– До тех пор, пока не поймаем ..., – Рига не видел смысла в моем вопросе.

Я поглядел на стол. Мы уже все съели, а я, похоже, проголодался на нервной почве, махнул Ррейе, но она сделала вид, что не видит.

– А у тебя другие планы? – на меня пронзительно смотрел Леврок.

– Я хочу познакомиться с эльфами, – мне терять было нечего.

– Подойди и познакомься, – разрешил мне вор.

Я робел, и еще я стеснялся в этом признаться.

Пока я телился, то эльфы ушли.

Так горько мне не было уже давно. Но я постарался скрыть это от Леврока и Рига. Затем мне довелось выслушать еще одну историю, которую поведала бабушка Африкайя. Она пришла в кабак, чтобы провести с нами вечер. Африкайя так и сказала, что она скучает без нас. Я слушал довольно безразлично, пережевывая внутри себя свою глупую нерешительность.