Текст книги "Яркими красками по небу (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Глава 14. Наступление
Глава 14. Наступление
***
Всё-таки умудрился перетащить ночью на кровать. Скотина.
Я – скотина.
Встать, пройтись по комнате, собрать свои шмотки, украдкой взгляд на голого Киселя в постели – да рвануть наконец-то в душ.
…
– Артем! – пинаю кровать.
Еще удар ногой, еще – и задергался:
– А, че, где? – испуганный взгляд по сторонам, затем на меня. – Че случилось?
– Вставай, говорю. Дела зовут…
– Какие еще дела? – нахмурился в непонимании; вдруг замотал головой, прогоняя остатки дурмана.
Глаза в глаза. Рычу:
– Хочешь обратно за решетку? Тогда спи дальше. А нет, то одевайся и пошли! И меньше глупых вопросов!
***
– Короче, – замерли рядом с банкоматом. – У нас, максимум, пару дней, прежде чем Фирсову стуканут, что я опять с тобой вожусь. И за это время мы должны всё порешать. Снимай бабло и звони, кому угодно из своих знакомых. Ну, кроме Кузнецова братвы. Кинул он тебя... – тихо, неуверенно, с опаской шепчу. – В общем, любой ценой надо всё это провернуть... Можешь, конечно, свой вариант предложить. Но я не вижу другого выхода... как еще Макса образумить.
Осмеливаюсь взглянуть в лицо: замер, пристально изучая меня, но затем вдруг резво в сторону взор, да заплясал бесцельно оным около. Шумный вздох:
– Хорошо.
***
– Справка… вам нужна справка о ее беременности?
– Да. Именно так, – вмешиваюсь уже я, не выдержав, в разговор Киселя с врачихой.
Хмыкнула та, задумавшись.
– Говорите цену… – рублю дальше, не стыдясь. – Она нам нужна сейчас же.
***
Более того, свезло даже в ЗАГСе. У Артема оказалась там какая-то знакомая, а потому всё быстро оформили, и даже дату и время назначили приемлемую, удобную для нас: завтра, на десять утра.
– Довольна? – бросает мне Киселев, а сам аж давится от счастья. Улыбка до ушей.
Ухмыляюсь, коварно щурюсь на него.
Шаги по ступенькам, через сквер в сторону автобусной остановки.
– Довольна, – наконец-то отвечаю. – Теперь главное зашкериться до утра: чтоб не нашли и планы не сорвали. Надеюсь, никто раньше времени не сдаст. И эта твоя – солдатиком будет держаться. Женимся – и пусть х** все сосут. Там уж точно меня услышат.
***
– Че? Платье выбирать будешь, или как? – уставился на меня мой женишок.
Ржу с его довольной скотской рожи.
– Да пойдем первое попавшееся купим – и х*р с ним. А у тебя костюм и так есть.
– Есть, – хохочет. – И не один.
– Да, завидный ты женишок... – не таясь, стебусь. – Завидный. Только с невестой прогадал.
– Какая уж есть, – пристыжено улыбается, а в глазах так и плещет искренность.
С*ка, аж противно враз стало. Мигом отворачиваюсь, дабы целиком не внять, не осознать то, что внутри него творится.
Плевать. На все плевать: сейчас главное – план, и четко его придерживаться.
***
– А ты точно не беременна? – вдруг обнял, прижал к себе и поцеловал в висок. Нервно дернулась я, отталкиваю его от себя.
Не могу понять, то ли шутит, то ли реально дурак. В момент устремляю взгляд ему в очи:
– С х** мне быть беременной? – ошарашенная.
– Ну, – пожимает плечами и загадочно улыбается. – Мало ли…
Тягучие мгновения тишины, и решаюсь ответить (невольно грубо, черство, с недовольством):
– Я давно уже ни с кем не тр**лась, если ты об этом. Ты первый за долгое время. А остальные вопросы – к презику, что сейчас у тебя в квартире в мусорном ведре. Кстати, – скривилась, желая быстрее сменить тему (шаги и дальше вдоль проезжей части – поддается, спешит за мной), – ты вообще мерзкий тип! Х*ра ты его бросил на тумбе? Еще бы в чашку положил! Лень было до мусорки донести? Или жена за тобой будет все убирать? – язвительно ухмыляюсь, желая и вовсе перекроить настроение.
Улыбается:
– Просто… тогда было не до этого.
– А меня с пола на кровать… было когда таскать? – ржу.
– Сравнила! – взвизгнул невольно, взмахнув руками.
…
– А, вообще, – вдруг выстреливает в меня жуткой фразой, едва мы расселись в автобусе друг напротив друга. – Я бы только рад был, если бы ты залетела.
– Че? – ошарашено выпучила я на него глаза. – Совсем больной?
– Зато сразу семья… полноценная.
– Да иди ты на ***, Артемка! – злобно, но сдержано. – Тебе такое сейчас светит, а ты мне про семью задвигаешь?
Внезапно приблизился, шепотом, так чтоб только я слышала – отвечаю тем же:
– Ну… вы бы дождались, или нет? – взгляд в глаза, а там так и искрится наивность и странная вера, мечта. Жутко тотчас стало на душе. Словно кто в черта святой водой брызнул.
Мигом отодвигаюсь обратно, отворачиваюсь к окну (облокотилась на выступ стенки; нервически принялась грызть ноготь).
С*ка, и что бы тебе такое ответить, чтоб не обидеть. А главное… чтоб не побежал сейчас брыкаться и буянить, разыгрывая страдальца.
Хы. Дождались бы?.. Вот гад.
Сплюнуть откушенный кусок, и вновь взор на своего «мечтателя»:
– А малого тебе совсем не жалко? Ладно, меня… Но его. Если тебе пятнашку впаяют – выйдешь, когда у него уже бабы появятся? Да? Или че?
Виновато, пристыжено опускает взгляд:
– А может, девочка получилась бы…
– Х**вочка! Что это меняет? Артем, не о том ты сейчас думаешь! Давай дожмем этих тварей, а потом всё обговорим. Идет?
Глаза в глаза.
Долгая, жуткая пауза рассуждений – и сдается, обреченно кивает, обижено повесив голову.
Ну, и дурак… семью он захотел. Да еще с кем? С такой е**нутой, как я? Ну, точно… у мужика (а он уже, черт побери, уже реально мужик, а не пацан) ничего в голове, кроме зазубренных знаний, толкового нет: то как вша по разным шворкам скачет, то на дворнягу кидается. Нет бы… породистую, добрую, покладистую, верную, да так, чтобы и борщи варила, и детей растила… и из тюрьмы, коль что, ждала… а не по ночам о другом выла.
***
– Че, сегодня повторим? – лезет уже своими лапами ко мне, хватая за грудь, едва мы вновь оказались наедине, на какой-то съемной хате его знакомого.
В момент отдергиваю руки нахала в сторону и слегка пинаю ногами его от себя, сдерживая напор, попытку завалиться на меня сверху. Нагло ржу:
– Окстись, Киселюшка. И, вообще, вали нах*ен на диван – жених до свадьбы невесту не должен видеть! Примета плохая!
Надув губы, бурча что-то непонятное, недовольное, хотя во многом наигранно, побрел покорно в зал.
А я – перевернулась на бок и сильнее, по самый нос натянула одеяло и отчаянно зажмурила веки…
Боря. Вновь в моей голове пеленой... один только Боря.
***
И страшно было вляпаться в грандиозный скандал, и за собой потащить хороших людей, но зато больше шансов, что, если заранее все пронюхает Фирсов, то не захочет устраивать публичные разборки.
А потому соглашаюсь на предложение Киселя позвать его родственников: маму, сестру, ее мужа и племянницу, да еще несколько его друзей для количества. С моей же стороны – никого: в том числе… и мать не звала. Мы с ней редко общаемся: она всегда поддерживает Макса, а не меня, причем в любом деле. А потому и стуканет, если че, сразу…
– Звони Кузнецову.
– На**я? – оторопел Артем, жадно выпучив на меня очи.
Шумно вздыхаю, словно сейчас сама перерублю цепь гильотины, что давно уже над моей шеей вист. Тягучая пауза – и решаюсь:
– Сейчас уже и нас позовут. Время подходит. А ему еще надо успеть приехать. Пора объявлять войну… и начинать наступление. Звони через секретаршу, зови в шаферы. И от меня привет передавай…
Глава 15. Залпы
Глава 15. Залпы
***
– Подождите, свидетельницей будет Арина, – машет взволнованная мать Киселева на свою дочку. – А свидетель кто?
– Шафер опаздывает, – любезно отвечаю я. – Не переживайте. Он непременно будет.
…
– Приглашаются на регистрацию брака Киселев Артем Викторович и Фирсова Олеся Дмитриевна…
Но едва я попыталась переступить через порог, как вдруг за руку враз отдернул меня Артем. Оборачиваюсь в испуге:
– Что? – взор в лицо.
Не сразу, прожевывая страх, но все же осмеливается произнести то, что гложет:
– Ты ведь меня не кинешь? Не там, по крайней мере, – кивает в сторону регистраторши. – Не в самый последний момент… – жуткая, жгучая пауза перестрелки взглядов. – Решай сейчас…
Нервически сглотнула слюну. Сжать в кулак волю. Твердо, как перед Богом:
– Слово даю. Не дрейфь.
…
Никогда не думала, что буду радоваться долгим, запойным речам оратора. А уж тем более свадебного регистратора… на собственной свадьбе.
Ведь часики тикали – а Кузнецова до сих пор не было.
Так и стояли, как идиоты: с моей стороны Арина, с почетной повязкой «свидетельницы», а со стороны Жениха – тишь да гладь. Пустота язвительная.
Тихий, сдавленный, но глубокий вдох.
Но ничего… не так, конечно, как задумывалось, но все же бомбанет по нем новость. Однозначно бомбанет. Если не врал, если не играл с чувствами и в чувства – непременно бомбанет.
И он меня услышит.
И вдруг несмело скрипнула дверь. Легкий шумок (не решаемся обернуться с Киселем, ибо нутром чуем и так ответ – лишь друг на друга метнули взгляды). Томные, жуткие мгновения выжидания – и поравнялся рядом с Женихом наш Шафер. Поправил лацканы пиджака на груди, бабочку, слегка прокашлялся.
– Простите, – шепнул регистраторше из-за того, что невольно сбил оную с толку.
Скривилась недовольно женщина, но секунды – и совладала с собой: продолжила свою невероятную, впечатляющую, завораживающую «элегию» далее.
Спустя мгновения вновь набрался смелости наш «свидетель». Чуть наклонился к Киселеву:
– Прости, что опоздал, – шумный выдох. Видно, что запыхался, пока бежал, ибо все еще никак не мог прийти в себя. – Просто… всё так неожиданно…
– Почему? – нагло вклиниваюсь, вмешиваюсь я, хотя также тихо, чтоб никто лишний не уловил. – Еще же на его День рождения объявили, что скоро свадьба…
Оцепенел, побагровел гад, глаза выпучились. Нет сил даже моргнуть. А я лишь победно вздернула подбородком вверх, наслаждаясь удачным залпом.
Шах и мат, с*ка. Шах и мат.
И вновь слушать речь, вот только кожей уже ощущать тепло родное, хоть и вдалеке от себя. Аромат, манящий, всепоглощающий, душащий,… что ловкой змеей пробивался ко мне даже сквозь дюжий парфюм по соседству стоящего жениха. Временами взгляды… косым зрением. И слова, что говорит неугомонный работник ЗАГСа, пожелания… все летят в душу, вот только складываются в крохотные мелкие пазлы мечты относительно него… моей заветной, запретной любви.
– Готов, готова ли…
– Да.
– Да.
Жуткие залпы, словно гром, разрывая потускневшие, кровавые облака.
…
– А теперь подпись Жениха, вот здесь. Прошу…
Шаг вперед, отчего мы с Кузнецовым невольно оказываемся рядом: плечом к плечу.
Безумное чувство, до дрожи, до судорог, до окаменения мышц во всем теле. Визжать уже хотелось от переизбытка чувств. Что угодно бы в жизни отдала, лишь бы поменялись они с Киселем сейчас местами. Но… увы, история не та. И я слишком невезучая, чтоб такое мне было суждено.
А потому еще движение, еще штрих и жених ставит точку. Шаг назад, уступая мне место.
– Невеста…
Доли секунды для сомнений – и подаюсь вперед.
Честно, я бы даже хотела, чтоб он пристрелил меня сейчас, на этом же на месте, или избил жениха, разогнал всех гостей, разорвал все бумаги и украл меня… в конце-то концов, но лишь бы помешал этому сумасбродству, этой войне, этой ошибке. Хоть что-то внятное, резкое, настоящее, по истине доказывая… что вопреки всему любит меня, что нужна ему, что готов идти за мной до конца. Даже если это – мой собственный конец, конец моей жизни.
Но нет. Взять в руки ручку, косой, прощальный взгляд в лицо своему супостату – а он смотрит и даже не моргает. Не дышит – но молчит. Бездействует. Смиренно выжидает мой выбор.
Но я дала слово – и я не подведу…
Взор на Киселя – взволнованного, рдеющего, готового… казалось, уже взорваться от переизбытка чувств.
И вновь уставиться в бумажку.
Вот и всё. Конец истории. Конец мечте. Прощай, Боренька.
Отныне – я больше не твоя.
Резвый взмах пера… и, словно кровью… на договоре с Дьяволом, я завизировала свою смерть.
***
Подписи свидетелей. Не дрогнула и у Него рука, верша, подтверждая нашу общую жуть.
Взор мне в очи.
Едкое, словно скрежет металла:
– Надеюсь, ты довольна, – гаркнул на меня, едва вновь стал плечом к плечу с женихом.
– Еще как, – лживо смеюсь, а сама… будто лезвие глотаю.
– А теперь можете обменяться кольцами, – живо протягивает Арина нам блюдце с подушечкой и золотыми клятвами на ней.
Выставляю руку Киселеву, а сама не в силах сдержаться – и устремляю взгляд на Бориса.
Долго, жутко сверлит меня взглядом Он, не моргая, а затем вдруг дрогнули его губы. Но тихо, отчего только по устам прочитать было можно:
– Я тебя убью.
Коварно, победно ухмыляюсь.
– Жду, – отвечаю тем же.
А вот и моя очередь – смело ухватить кольцо… и довольная, счастливая… любым исходом (просто ненависть, или, реально, смерть: а так или иначе… скоро бомбанет – и ничего прежнего не останется;
даже этого… чертового цирка)
…надеть золотое ярмо на палец своему мужу.
– Можете поцеловать невесту.
Со всей страстью, со всей ненавистью к Кузнецову, со всей любовью, что когда-то жила… да и живет, теплится еще во мне к нему – целую своего Киселева, ничего уже не стыдясь.
Счастливые вскрики, поздравления, плач.
И едва оторвалась от губ мужа, как тут же вновь взгляд на своего Тирана.
– Ты сам меня ему отдал, – решаюсь на слова под шум переполоха. – Так что после того, как убьешь меня, не забудь прикончить и себя.
– Лесь! – вдруг дернулся ко мне Артем. Не сразу осознала – подхватил на руки. Шаги на выход.
Не оборачиваюсь уже. Мигом обхватила Киселева за шею и ласково, «любя» поцеловала в губы.
Глава 16. Чистилище
Глава 16. Чистилище
***
И если почти все были за традиционный ресторан, то я категорически заявила, приказала Киселеву:
– Баня. И только баня.
Если где и смогу дожать Кузнецова, вызвать на откровенный разговор – то только там. Ибо, хоть ставка шла на Фирсова… чуйка, вера же у меня внутри… теплилась лишь относительно Бори.
***
В общем, пока я боялась… что Кузнецов сорвется с крючка и сбежит, так и не доехав с нами до заветного места, он вовсе меня переиграл. Когда прикатили – нас уже на входе ожидала целая толпа… гостей и «поклонников». И вместо маленького банкета, наш «Шафер» нам закатил целую гулянку. Кого только здесь не оказалось: и Еремов, и теть Тома, и даже начальник Фирсова, да прочие… «влиятельные» люди. Был среди гостей и еще кто-то. Кто пусть и не носил погоны, и не занимал высокие посты, однако значил для меня намного больше, чем все они вместе взятые.
Сиськастая. Этот с*кин сын приволок и ее сюда. Так что горечь если и была у нашего свидетеля на душе, то тут же топилась в сладострастии огромных «сисек». И пока невеста с женихом тонули в засосах под крики «горько», «некоторые» тоже не унывали, не сдерживались в тяге – умело вторили нам. Вторили? По-моему, это нам впору было им аплодировать, а не наоборот. Да и поучиться есть чему – возможно, мастерству лгать, а возможно – гадить в душу. Кузнецов уже не стыдился буквально лапать на людях свою красавицу, то и дело, что шепча ей нежные, пошлые словечки, отчего та вечно смущенно хихикала и заливалась краской. С*ка.
А вот и очередной тост уже в хлам пьяного Шафера:
– Ну, что ж… Выпьем же опять за наших дорогих Лесю и Артема! Желаю вам всего самого хорошего, опять-таки, любви до гроба, честности и взаимопонимания в семье, доверия и верности… Здоровья… чтоб оно не подкачало, когда понадобится… Ну и… конечно, – очередное шатание флигеля, который, казалось, едва ли уже мог толково держать рюмку в руках, – детишек побольше, да поумнее… Не забывайте нас… Приглашайте еще на ваши праздники. Нам всем будет… оч-чень приятно вас еще не раз увидеть. Порадоваться за столь «удивительный, достойный», да, где каждый достойный друг друга, союз. ГОРЬКО!
Залпом – и вмиг ухватил силой свою белобрысую выдру, подняв с места. Не дожидаясь уже нас – тотчас впился силой, грубостью ей в губы, буквально, желая сожрать ее.
Живо отворачиваюсь я, давясь злостью. Тотчас хватает в объятия и меня Киселев – притягивает к себе. Жаркий поцелуй с языком… отчего в жилах – враз очередной взрыв дурмана алкоголя, сплетенного с болью и ненавистью… ко всему живому, и в первую очередь – к самой себе, разрывая, распекая, накаляя меня… до бела.
– Так, а плясать когда будем? – возмущенно вдруг рявкнул Кузнецов, отчего вынужденно оторвались мы друг от друга (с женихом).
– Борь, тебе только плясать осталось, – взволнованно прошептала Тамара.
– А че? – искренне удивился и поморщился.
Мигом, молча, срываюсь из-за стола я. Схватила пачку сигарет, зажигалку – и на выход.
Не так курить, как просто убраться от этого безумия.
Не так я всё это представляла. Да и вообще, смутно всё представляла. Но Сиськастая вовсе все карты путает. Как наедине остаться, как вновь разговор завести про Киселя, как «сторговаться»?
С*ка… уже на всё идешь, чтоб спасти его шкуру. На всё – а судьба только рачительнее задницей поворачивается.
Скрипнула дверь.
Вот, б***ь. Лишь бы не Боря – сейчас я точно не готова к разговору. Даже если сама только что подобное хотела, не сейчас.
Но внезапно подошел кто-то и обнял меня со спины за плечи. Губы к уху… Дюжий аромат алкоголя, сигарет вмиг волной ударили в меня, только запах… настолько был пропитанный чем-то важным, чем-то сердцу дорогим, что только и пошла голова кругом от счастья.
– Леська! Леська моя! Ле-сень-ка! – вдруг заговорил Кузнецов. Резво отстранился, ухватил за руку и силой обернул меня к себе лицом. – У-ух, змеюка! – напор и повалил на стену. Стою, сверлю его взглядом, а чувств не выказываю: ни страха, ни жажды. Глаза только удивленно пучу. Вмиг обвился руками вокруг шеи. Приблизился губами своими к моим. Жарким, ядовитым шепотом: – Всё смалишь, паскуда!
– Смалю, – с вызовом, гордый взгляд.
– Ребенка пожалела бы хоть! – отчаянно зажмурился и закачал головой. – Что за с*ка ты тупоголовая?!
А руки все сильнее и сильнее сжимаются на моей шее. Но терплю, ведусь, играю:
– А я бросаю… не сразу, но бросаю.
– С*ка ты! – уже до боли сжимает, невольная легкая дрожь… от странных ощущений. Его власть глушила всякое чувство самосохранения и рождала странные жалания. – Удушить тебя надо! Удушить! А лучше… – вдруг дрогнул, оторвался одной рукой, а второй сильнее надавил, заставляя меня задрать голову выше. Мигом впился пальцем в лоб. – Пулю тебе пустить. Прямо сюда. Быстро – и бесповоротно. Безболезненно…
– Для кого?
– Для меня.
– Я так и поняла…
– С*ка! С*ка ты! – горько, отчаянно, сдержанно, словно больная молитва. – Как ты могла? Столько вранья… Столько игры, чуши… Убью. Убью обоих… не будет вам жизни! УБЬЮ! – рычит мне на ухо, едва уже не впиваясь поцелуем. Чувствую его нервное, сбитое дыхание.
– Поздно, Кузнецов, – шепчу в ответ, будто больной заговор. – Поздно. Прос*ал ты меня… А ведь я была… твоею.
Силой выдираюсь, пинаю его от себя – не сопротивляется на удивление. Иду, спешу к двери (на ходу выбрасывая бычок на асфальт). В последний момент метаю на него, растерянного, взгляд:
– А хочешь меня убить – убей. Но поторопись, а то у нас с Киселем еще впереди первая брачная...
Рывок – попытался догнать, но я, будучи трезвее его, оказалась проворнее.
Еще миг – и среди гостей нахожу спасение.
Прорваться сквозь толпу опять за стол.
Но девок почти нет.
– А где народ? – киваю Томе.
– В парилку пошли.
То, что надо.
А то смотрю на Киселя – как представлю, что сейчас после Бори и он полезет свои дифирамбы травить, слюни пускать – аж мерзко сразу.
Молнией к двери – и нырнуть в душевую, а затем и в саму парилку.
Замечаю… среди больше десятка малознакомых и незнакомых лиц – ее, Сиськастая.
Присаживаюсь неподалеку.
Взор не устремляю, но кошусь.
Улыбка невольно проступает на мои уста.
С*ка… значит, я – с*ка? А ты, Борь, лучше? Довел меня уже до того, что я готова на эту выдру броситься с кулаками и размотать ее прямо здесь, в бане… на собственной свадьбе… из-за тебя, а не из-за жениха, мужа...
– А вы давно с Артемом до этого встречались? – не сразу поняла, осознала, кто и кому говорит. Нервно дернулась я в сторону своего врага, обернулась.
– Говорю, давно встречаетесь с Киселевым? – любезно повторила Сиськастая.
Сижу, моргаю и не могу понять – меня что… белочка уже торкнула? Или что?
Но еще миг – и другие тоже заметали взгляды то на меня, то на нее.
– Да, Лесь, сколько? – послышалось где-то с боку.
– А-а… – больше года, – нахмурилась я, пытаясь вспомнить, посчитать.
– А где познакомились?
Бегло отвечаю другой:
– В клубе…
И все еще сверлю взглядом Белобрысую, не могу понять, к чему она начала. Вернее, она что-то еще говорит, но за галдежом девок ее хрен разберешь.
Морщусь, пытаясь прислушаться, внять:
– А? – кидаю ей вновь.
– Говорю, молодцы, что сразу сообразили! Не тянули кота за хвост!
Решаюсь взаимностью бомбануть:
– А вы с Борей?
Удивленно вздернула та бровями, но таким же радушным, искренним, даже добрым голосом, как и доселе, выдает ответ:
– Да больше пяти лет… и всё никак.
***
Обмерла я, невольно приоткрыв рот. Шок прошиб током с ног до головы.
Но миг – и совладала с собой. Отодвинулась обратно.
Даже сердце на мгновение забыло свой ход.
Вот, с*ка… и ничего же не сказал, ублюдок.
Враз срываюсь с места и, не таясь, тут же лечу на выход. Живо завернуться в полотенце. В зал. Тотчас приближаюсь, игнорируя бушующую толпу (что поглощена в самый раз весельем и конкурсом каким-то, который замутил тамада), прорываюсь к Борису. Громко, яростно, дабы расслышал сквозь музыку, на ухо:
– Пять лет, б***ь! С*ка, ты пять лет с ней мутишь! А мне даже слова про это не сказал!
Обмер, выгнув брови. Секунды, дабы осознать кто, что и с кем, оборачивается резко. Глаза в глаза, гневно (до неприличия близко):
– А ты х** с пальцем не сравнивай!
– И кто из нас с ней – х**?
– Те че надо? – борзо, с наездом. – Иди вон, – резво кивает головой в куда-то сторону, – Киселю мозг е**, а не мне! Поди, теперь это – его пр-рерогатива! – язвительно сплевывает и вмиг стискивает зубы от злости.
– Мразь ты! – шиплю в ответ. – МРАЗЬ! И ей, и мне мозги пудрил!
– Кто бы говорил, а? Шлюха конченная! – горький смех, давясь дерзостью.
– Да иди ты на **й! – взбешенно гаркаю в лицо, ничего уже не страшась. Разворот мой – хотел, было, ухватить за руку, остановить, но вовремя увиливаю.
Живо в душевую – дабы остаться наедине, подальше от той мерзкой рожи.
(под холодный душ в самый раз)
С*кин сын!
Е**чий кобель!
А еще… жертву из себя, с*ка, корчит…
(благо, не последовал за мною…)
А тут уже и девки вылезли… целая толпень. Присесть на скамью – и ждать своей очереди.
Да че там… очередь? Я только и рада.
Посидеть, подумать.
И что теперь? Вот что делать? Ставка сгорела, остается… Фирсов? Разыграть для него влюбленную молодую жену… и давить изо всей дури на жалость? Или что? ИЛИ, С*КА, ЧТО?
Заныть под шум воды, завыть от отчаяния, без слез…
Так облажаться, так попасть впросак.
С*ка, праведника из себя корчит… а у самого… поди, едва не жена есть. Г**дона кусок.
Самой… за такое поведение, за такое предательство задушить хочется. Не ее уже – его. Его, гада…
Еще немного – и наконец-то уже осталась одна.
Неспешно, несмело встать и пройтись к одной из кабинок. Или я даже не знаю, как эту «площадку» открытую назвать…
С*ка, о чем только думаю?.. Швырнуть обратно на крючок лейку – и закрыть кран. Нет сил и настроения ни на что.
Идти Киселя домой звать? Спать, трезветь, отходить от пьянки…. А завтра с утра, или когда там, думать… уже на свежую голову, что, куда и как дальше двигаться? Или что?
Вдруг скрипнула дверь. Испуганно обернулась я.
Заледенела, прозревшая.
Уверенные щелчки замка, и подходит ближе.
Нервически сглатываю слюну – отступаю пару шагов назад.
– Ну, – кивает на меня, а в глазах так и пляшут черти. – Повтори-ка мне… кто я? И куда мне идти?
