Текст книги "На расстоянии взгляда (СИ)"
Автор книги: Ольга Адилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)
Глава 37.
Эти пять долгих месяцев почти подошли к концу.
Пять месяцев изнуряющей подготовки в свадьбе. Пять месяцев непрекращающейся нервотрепки из-за капризов сестры. Пять месяцев молчания о своих истинных чувствах.
Все это. Почти. Закончилось.
– Дочка, ты снова где-то не с нами, – произнесла мама, сидящая по левую сторону от меня на мягком диване в гостиной у Киры.
– Да, точно. Ты просто сама не своя с тех пор, как мы приехали. У тебя все в порядке? – спросил папа, сидящий справа, прижимая меня к себе за плечи одной рукой.
– Конечно, папуль, – натянуто улыбнулась я. – Все прекрасно.
Краем глаза заметила пристальный взгляд Стаса в мою сторону. Он сидел прямо напротив на своем стуле рядом с моей сестрой, которая в этот момент лучезарно всем улыбалась, держа его за руку.
– Ей просто обидно, что такой жених достался мне, – посмеялась Кира и все, кроме нас со Стасом широко улыбнулись ее шутке.
– Не грусти, Юлён, и тебе кого-нибудь подберем, – пихнул меня в бок папа. – Стас, у тебя есть какие-нибудь друзья-товарищи подходящие? На свадьбу их пригласил?
Блондин слегка напрягся, хотя виду особого не подал. Я уже научилась узнавать о неудобных для него вопросах всего по нескольким мелким движениям, которые он неосознанно совершал.
– Нет, с моей стороны на свадьбе будет только отец и несколько неподходящих коллег, – ответил он сухо.
– Юлька встречалась уже с одним, па. Но он ее бросил через пару недель, – не преминула напомнить Кира.
– Никто меня не бросал, – буркнула я в ответ, поднося к губам свою чашку обжигающего чая.
– Здесь вовсе нечего стыдиться, – заявила мама. – Если хочешь, папа поговорит с ним как следует.
– А что, я могу, – тут же едва ли не подскочил со своего места отец. Благо, что на его пути были еще мы с мамой, а то бы он, в самом деле, побежал искать Яра, чтобы отомстить за меня.
– Не беспокойтесь. Я уже, – произнес Стас, заставив всех обратить на себя внимание.
– Что уже? – поинтересовался папа.
– Поговорил с ним. Он сказал, что больше ее не тронет.
– Не тронет? – воскликнула мама.
– Зачем ты ходил к нему? – нахмурилась сестра.
«Боже», – подумала я.
– Я не мог поступить иначе, – ответил Стас, гладя на Киру. – Ты же знаешь.
– Знаю, – буркнула Кира, отворачиваясь.
– Так что там насчет этого парня? Почему ты так про него сказал? – заерзала мама на своем месте.
Я закатила глаза и, чуть потрепав за плечо, привлекла к себе ее внимание.
– Со мной все в порядке. Честное слово, – сказала я ей. – Ярослав не сделал ничего плохого. Просто мы с ним немного повздорили и решили, что нам не по пути.
– Правда?
– Правда.
Мама скептично оглядела меня, но все же кивнула. Значит, сегодня это объяснение было для нее исчерпывающим. Зато отец еще долго выспрашивал всех нас о подробностях этой темной по его словам истории, заставляя Киру становиться все мрачнее, потеряв неразбавленный концентрат внимания к себе со стороны всех присутствующих.
Но стоило только разговорам обо мне закончиться, сестра снова расцвела, начиная сиять белозубой улыбкой невесты, едва ли не делая мне это назло.
А для меня же было только на руку то, что разговоры о моей персоне сменились восхищением от предстоящего торжества. Только вот я на этом празднике жизни явно была лишней.
Когда разговор зашел о свадебном платье, наши со Стасом взгляды пересеклись. Всего лишь третий раз за этот вечер. Я не позволяла себе смотреть на него в присутствии родственников. Кто знал, что еще они могли прочесть на моем лице сегодня.
Стас выглядел как всегда отлично. Он даже вечером был свеж, бодр и очарователен. К тому же в отличие от меня сегодня он достаточно часто улыбался. Не искренне, я знаю, но довольно убедительно. У меня так совсем не получалось.
«Ты все еще веришь мне?» – как бы спрашивал он меня в этот момент.
«Уже не знаю», – отвечала мысленно я, вновь отводя глаза в сторону и глядя на настенные часы.
– Мне, наверное, пора идти, – произнесла я как можно громче, привлекая к себе внимание.
– Что? Куда идти? – удивилась мама. Для нее все еще было невдомек, почему мы с Кирой снова решили разъехаться.
– Домой. Я же говорила, что больше не живу здесь.
– Но я думала, мы переночуем все вместе, как раньше. Разумеется, без жениха, конечно. Ему нельзя видеть невесту раньше времени. Но ты могла бы…
– Нет, мам, все мои вещи уже давно там, в общаге. Платье, туфли, косметика… Не хотелось бы бежать сломя голову за всем этим завтра утром.
– Но ты могла бы просто привезти все это сюда, милая, – заметил отец.
– Уже поздно, – ответила я ему, поднимаясь со своего места.
– Тогда я провожу тебя. Вызывай такси.
Отец тоже стал подниматься, но Стас его остановил.
– Не беспокойтесь об этом. Мне тоже уже пора. Я на машине и вполне могу подвезти Юлю.
От этого предложения внутри у меня все сжалось. Мне до безумия хотелось остаться наедине с этим парнем, но отчего-то именно сейчас мне так же сильно хотелось этого избежать. Я чувствовала, что это и был тот самый конец, который я долгое время пыталась отсрочить.
– Не стоит, Стас, – произнесла я с усилием воли, глядя на него. – Можешь еще побыть здесь немного. Не нужно провожать меня.
Он нахмурился.
– Нет, еще как нужно! – возразила мама, тоже поднимаясь и подталкивая Стаса к двери.
– Согласен, – поддержал ее отец.
И только Кира сидела на своем месте и пыхтела как паровоз.
От мысли о том, что я и вправду предложила блондину остаться здесь наедине со своей сумасшедшей семейкой, уверенной в бесконечной любви этих двоих, мне поплохело.
Нет, такого я допускать не хотела еще больше. Ревность брала свое при любом раскладе.
– Ладно, можешь меня подвезти, – сдалась я все же, продолжая избегать его взгляда.
Но едва мы оказались в подъезде с захлопнувшейся за нами дверью и спустились на два пролета вниз, Стас остановил меня и прижал к себе. Не произнося ни слова, я обвила руками его торс и обняла в ответ. Непреодолимая сила продолжала тянуть нас друг к другу.
Сколько мы так простояли – час, два или три, я не представляю. Я знала только одно – не хочу, чтобы он начинал говорить.
Звук открывающейся на том же этаже двери заставил нас снова раскрыть объятия и пойти дальше, спустившись ниже еще на один пролет.
– Ты все решил, да? – все же первой подала я голос.
– О чем ты? – спросил он, идя чуть впереди.
– Выбираешь деньги?
Я снова остановилась. Стас обернулся.
– Что?
– Деньги, – повторила я. – Их ты выбираешь?
То убийственное спокойствие, с которым я это спрашивала, удивляло даже меня. Но с другой стороны в глубине души я ведь всегда знала, чем все закончится. Надеялась, да, но знала наверняка обратное.
– Ничего я не выбирал, не говори так.
– Но завтра ведь все пройдет так, как ты и планировал, – хмыкнула я с горечью. – Свадьба, гости, подружка невесты… Кстати, я до сих пор не знаю, кто будет твоим свидетелем.
– Черт возьми, Юль, пожалуйста, не начинай, – взмолился он. – Не придавай этому столько значения. Для меня эта свадьба ничего не значит. И для твоей сестры тоже, поверь.
– А для меня? Как считаешь, значит ли она что-то для меня?
– Не должна. Правда, в этом нет ничего такого.
– Окей, как знаешь, – согласилась я равнодушно, ступая дальше к лестнице.
Стас пошел следом.
– Как ты хочешь, чтобы я доказал тебе это?
– Я ничего уже не хочу, Стас, давай просто поедем по домам и завтра сделаем все идеально. Я буду идеальной подружкой, а ты идеальным женихом, который заплачет от счастья, когда увидит свою невесту в свадебном платье. Оно, кстати, реально ей очень идет.
– Хочешь уйти от меня, да? – начал злиться блондин.
Я знала, что он не так холоден и сдержан на самом деле. Он лишь хотел казаться таковым.
– Ищешь повод для этого? Прекрасно! Вали все на меня. Я же знал, чем все это кончится, – он нервно провел рукой по волосам. – Я вообще не понимаю, почему ты вбила себе в голову, будто я должен между чем-то выбирать. Я женюсь на твоей сестре, закончу дела с отцом и разведусь с ней. В этом нет ничего личного.
От его слов веяло настоящим холодным цинизмом. Ничего личного – это он правильно сказал. Только, как говорится, бизнес.
– Ты знал, что так все и будет, но ничего не сделал, чтобы это предотвратить. Ты внушил себе, что нужно доводить все дела до конца, какими бы абсурдными они на самом деле ни были. Только вдумайся, ты решил жениться назло своему отцу, – я эмоционально развела руками. – Уму непостижимо, как ты вообще мог до этого дойти.
Лицо Стаса стало серьезным. Он пытался сдержаться и не отвечать на мои выпады никаких колкостей. Зато меня наоборот неожиданно куда-то понесло.
– Тебя бросила девушка. Да, иногда дрянные люди встречаются на твоем пути, но это совершенно не значит, что нужно становиться сволочью и идти по чужим головам, ставя всех людей на один уровень.
Стас по-прежнему напряженно молчал, глядя мне в глаза. Слушал.
– Ты решил, что с тобой поступили плохо, заставив страдать. Но ты забыл, что сам отвернулся от своего друга ради принципа. Ты сделал этот выбор, и ты пришел к тому, что пострадало твое сердце. Я даже не представляю, что на самом деле ты сейчас испытываешь ко мне и испытываешь ли вообще хоть что либо, но каждый твой выбор снова и снова отражается на том, что ты хочешь получить в дальнейшем. Хочешь получить свободу и деньги за эту свадьбу? Пожалуйста. Только свободы в любом случае не будет, ведь денег всегда будет мало. Ты станешь говорить мне о том, что нужно подождать год, два, потом десять… твой отец захочет – или уже захотел? – чтобы Кира родила тебе наследника. И это никогда не закончится. Понимаешь?
Высказав все это, мне стало легче. Я не могла больше копить это все в себе.
Стас, закрыв глаза на пару секунд, медленно выдохнул.
– Вот значит, о чем ты говорила мне пару дней назад. Аргументы ты подготовила отличные.
– Это не аргументы. Это правда. Кто-то же должен был сказать тебе все это.
– Да, точно, иногда я забываю, насколько плох.
Теперь его спокойствие меня пугало. Лучше бы он злился и кричал.
– Ты не плох, – скривилась я тут же в желании возразить.
– Да, конечно, – кивнул он. – Я тебя услышал.
Дернув уголком губ, он последний раз взглянул на меня и пошел дальше по лестнице.
На этом наш разговор, должно быть, оказался окончен.
Я думала, что Стас скажет мне что-нибудь хотя бы в тот момент, когда мы окажемся у него в машине, но он этого делать не стал. Молча открыл передо мной дверь, помогая забраться в машину, а затем устроился на водительском кресле и в полнейшей тишине повез меня в сторону общежития.
И это молчание убивало меня даже больше, чем все возможные слова, что он мог сказать и не говорил. Мы ехали, глядя каждый в свою сторону и размышляли о чем-то своем. Я думала лишь о том, как хотела, чтобы все это поскорее кончилось и чтобы та боль, которую я испытаю, оказавшись в одиночестве, не смогла заставить меня разочароваться в этом мире так же, как когда-то заставила Стаса.
Почему-то до этого момента я и не думала ревновать блондина к его прошлому, но, видимо, именно оно и было моим главным соперником. И сегодня я ему проиграла.
Впереди уже виднелся корпус моего университета, когда мы встали в небольшую пробку, образовавшуюся из-за двух перегородивших проезд автомобилей.
Стас остановил машину и задумчиво посмотрел вперед, ожидая, когда очередь дойдет до него.
Через пару минут, когда я окончательно решила больше ни на что не надеяться, почувствовала, как моей руки коснулось что-то теплое. Кончиком пальца Стас провел по моему запястью, спускаясь ниже и снова убирая свою руку чуть в сторону.
Вдоль предплечья пронеслось столпище мурашек.
Одно прикосновение, а столько тепла сразу зародилось в израненном сердце.
Я обернулась. Стас, поставив один локоть на выступ своего бокового окна, все так же задумчиво вглядывался вдаль.
И это он еще что-то говорил о тайне в моих глазах. В нем этих тайн было в несколько раз больше.
Я думала, он что-то скажет мне, но он даже не повернулся. Просто снова нашел второй рукой мою ладонь и крепко сжал в своей.
«Почему я люблю тебя?» – подумала я, тоже крепко сжимая его ладонь.
Но на этот вопрос никто мне так и не дал ответа.
Глава 38.
Этот день, несмотря на бушующий в моей душе шторм, выдался довольно солнечным и жарким. Легкий теплый ветерок раздувал белую, полупрозрачную ткань, обернутую вокруг изящной свадебной арки. Звук плещущейся буквально под нами волны гармонично вплетался в музыкальную композицию, выбранную лично Кирой несколько месяцев назад. На мое удивление с возрастом она действительно стала хорошо разбираться в музыке и вместо тяжелого металла, которым увлекалась в подростковом возрасте, из колонок лилась мягкая мелодия, ласкающая слух и дарящая спокойствие и умиротворение.
Гости, собравшиеся на торжество, уже сидели на своих стульях и, улыбаясь, обсуждали что-то между собой. Им нравилось то, как у нас вышло все организовать. Проходя к своему месту у импровизированного алтаря, я слышала, как кто-то из родни обсуждал выбор места для церемонии и удивлялся тому, как все-таки здесь здорово и живописно.
Я тоже считала так, ведь это было мое любимое место, которое теперь навеки останется связанным со свадьбой сестры и моим растоптанным сердцем.
Я стояла на отведенной для меня точке и смотрела на спокойное синее море. Однако и оно сегодня не могло прогнать мою тоску. Я чувствовала себя одновременно преданной и предавшей. Опустившейся слабачкой, хранящей в тайне измену жениха, одетого в свой дорогой костюм и одновременно с тем девушкой, стоящей в потрясающем платье возле свадебной арки с любимым мужчиной всего лишь в позиции наблюдателя.
«Помоги мне пережить этот день, – попросила я мысленно у моря, закрыв глаза. – Я натворила много глупостей, но больше не хочу страдать».
– Итак, дорогие гости, – раздался вдруг из динамика голос девушки, ведущей церемонию, – жених… надеюсь, вы готовы к торжественному событию, потому как уже через две минуты все мы станем свидетелями соединения двух любящих сердец.
«Прости, я не могу отменить свадьбу. Мне нужно остаться с Кирой», – полоснули по сердцу слова Стаса. Это стало последним, что я услышала от него вчера вечером, прежде чем дверь за мной захлопнулась, и он уехал.
Конечно, любимый, как тебе угодно.
Мой взгляд перешел с моря на стоящего напротив меня в ожидании жениха.
Только смотрел он вовсе не на ведущую и не в проход, откуда вот-вот должна была появиться его невеста, а на меня, сжимая в руке коробочку с кольцами, которую он должен был передать своему приятелю чуть позже, когда начнется церемония.
Серо-зеленые глаза Стаса смотрели на меня в упор. В них будто отражался весь мир, и в то же время не было ничего. Я знала, что он помнит мои прикосновения, наши поцелуи, слова, сказанные на чистейших эмоциях. Помнит, но стоит там – напротив меня – держа в руках коробку с кольцами, одно из которых вскоре наденет на безымянный палец моей сестры.
«Я не хотел, чтобы тебе было больно», – читала я в его глазах.
«Но все же мне больно», – отвечали мои, прежде чем заиграла следующая композиция и громкий голос ведущей произнес:
– Уважаемые дамы и господа, вот и настал этот торжественный момент, когда мы можем начать нашу церемонию. Невеста уже готова присоединиться к своему возлюбленному, а потому давайте поддержим ее громкими аплодисментами.
Я повернула голову в сторону прохода и увидела, как мерным шагом по нему продвигается Кира, держа под руку нашего с ней отца. Она улыбалась. И папа улыбался тоже. На глазах мамы, сидящей в первом ряду, я видела первые проступающие слезы. Она сложила руки у груди и смотрела на то, как грациозно ступает ее старшая дочь в новую для нее семейную жизнь. И я тоже, глядя на нее в этом потрясающем платье, была в какой-то степени счастлива. Это был ее день. Их день. Не мой. И на лице сестры светилась искренняя улыбка, несмотря на то, что все пять месяцев подготовки она воротила нос от всего, что ей предлагалось.
На моих губах тоже была улыбка. Не слишком широкая и скорее даже не веселая, а полная какой-то неясной никому печали, которой совершенно точно не было места на этом празднике.
Я честно пыталась спрятать ее как можно лучше, чтобы никто не смог заподозрить неладное, но выходило это у меня с большим трудом, и каждый новый шаг Киры отдавался в моей душе еще большей тяжестью.
Никогда бы не подумала, что день свадьбы моей сестры станет для меня настолько печальным.
Не в силах больше сдерживать слез, я отвернулась, а когда повернулась обратно, заметила, что все собравшиеся одобрительно смотрят в мою сторону. Для всех них я была счастливой сестрой, растроганной торжеством момента. И только Стас, по-прежнему глядящий только в мою сторону, понимал, что все это для меня значило.
Музыка, аплодисменты, голос ведущей, громкий стук моего сердца – все перемешалось друг с другом в моей голове, создавая эффект замедления.
Удар. Вижу, как машет кому-то из гостей Кира.
Удар. Понимаю, что хочу сбежать отсюда как можно скорее.
Удар. Встречаюсь взглядами со Стасом и вижу как он, печально улыбаясь мне, делает шаг в сторону своей невесты, не успевшей несколько метров дойти до оговоренной точки.
Я понимаю, что это не по сценарию, но не придаю значения. Смотрю ему вслед и жду, когда он возьмёт Киру за руку и сам доведет ее до арки, начав церемонию чуть раньше, не заставляя меня испытывать эту боль дольше, чем было необходимо.
И Стас действительно подходит к ней. Действительно берет за руку и ведет за собой. Только не туда, где стоим мы с ведущей и другом жениха, а в противоположную сторону. Туда, откуда сестра только что пришла. На выход.
Восхищенные вздохи гостей сменяются шепотом негодования. Ведущая пытается спасти положение дурацкими шутками, а мое сердце бьется отчаянно громко.
«Что происходит?» – читается на лицах всех присутствующих, кроме моего.
– Нет, – выдыхаю я, прикрывая ладонью рот, осознавая, что Стас только что сделал.
Глава 39.
Взгляд.
Всегда именно этот взгляд заставлял меня делать то, чего я делать совершенно не собирался – идти гулять с первой встречной девчонкой, пролившей на меня свой вишневый сок, среди ночи учить ее кататься на велосипеде, влюбляться… Последнее было самым опасным. Я не должен был в нее влюбляться. Но я влюбился и теперь вместо того, чтобы торжествовать свою победу над отцом, дожидаясь выхода своей подставной невесты, смотрел на ее сестру и думал о том, как хочу, чтобы она не выглядела настолько грустной в этот день. Я хотел, чтобы она повернулась ко мне и улыбнулась. Так искренне, как умела только она.
Но такие ее улыбки были предназначены лишь избранным, из числа которых я собственноручно себя вычеркнул еще вчера, выпуская ее ладонь из своей и попросту уезжая. Она хотела, чтобы я сделал выбор, и я его сделал. Вот только правильным ли он был, я думать совершенно не хотел.
Где-то позади сквозь мои оглушающие мысли пробивается голос ведущей, заставляя меня вздрогнуть. Гости разражаются бурными аплодисментами, а я, даже не взглянув туда, где, должно быть, уже появилась Кира, смотрю на свою девочку и думаю, какого черта я пошел на все это. Она смотрит на сестру и улыбается. Но это не та улыбка, которую я хотел бы видеть на ее лице. Она болезненная, неживая. И от этого мне становится больнее вдвойне. Она не собиралась идти со мной дальше, видя то, как я говорю «да» ее сестре, стоя возле этой кошмарной белой арки. Для нее это точно конец и уже завтра я не смогу прийти к ней и сказать «я весь твой», целуя, как и прежде.
«Деньги? Их ты выбираешь?» – вертится в моей голове ее фраза.
Деньги, деньги, деньги… всегда одни деньги.
В памяти всплывает картинка одного из немногочисленных дней рождения, который решил организовать для меня отец, лишь бы я отстал от него.
Мне исполнялось одиннадцать. Дела у отца шли неплохо. Мы стали жить заметно лучше, чем до ухода матери, и я был вынужден скрывать от друзей свое благосостояние. Именно поэтому на устроенный для меня праздник с кучей шаров, каких-то аниматоров и аттракционов мне было запрещено звать друзей из обычной школы, которые могли бы догадаться о нашем с отцом финансовом благополучии. Это был один из самых худших праздников, которые я запомнил.
Со мной был только Яр, с которым мы быстро устали играть вдвоем и захотели пойти к нашим общим друзьям. На это отец строгим голосом запретил нам делать хоть шаг оттуда, сказав, что в этот праздник вложено слишком много средств, чтобы я мог позволить себе уйти с него к каким-то обычным дворовым детям.
«Ты всегда любил свои деньги больше меня», – заявил я тогда этому бесчувственному человеку, сбегая в свою комнату и закрываясь там на остаток дня.
Дважды моргнув, прогоняя непрошеное воспоминание, заметил, что по щекам Юли текут крупные слезинки, которые она даже не пытается смахивать. И все та же искусственная улыбка, которой я ни за что бы не стал верить, продолжала светиться на ее лице.
Мгновение и ее грустные серые глаза встречаются с моими. Губы мои сами собой растягиваются в улыбке. Она слишком красива, даже когда по ее щекам текут слезы. Я не могу этого не признать. У меня просто не было с ней шанса. Я должен был влюбиться в нее еще тогда, три года назад.
Я делаю шаг в сторону прежде, чем осознаю это.
Вот я больше не смотрю на Юлю, а вместо нее перед глазами появляется Кира. Впервые за этот день. Платье ей действительно очень идет. Она улыбается. Отец ее в недоумении от того, зачем я направляюсь к ним, раз мы еще вчера все четко обговорили, улыбается тоже, стараясь не портить момент еще больше, чем я его уже испортил.
Моя рука чуть приподнимается и перенимает у него руку невесты. Кира пока еще держится, но в глазах ее я уже вижу растерянность и злость. Я поступил не по сценарию, который она, а вернее моя Юля оттачивала все это время. Кира по-прежнему улыбается, но теперь уже ее губы подрагивают и она спрашивает:
– Что ты делаешь, милый? – сквозь зубы.
Вместо ответа я только киваю ее отцу и тяну ее назад по проходу. Она уже понимает, что шоу на этом пора заканчивать. И мне плевать, что со всем этим балаганом будет дальше. Мне даже плевать на своего отца. Настолько мне надоело быть его марионеткой.
Проходя мимо этого напыщенного индюка, бросаю на него взгляд и говорю:
– Можешь забирать все, что хочешь.
И по его насмешливому виду понимаю, что он был к этому готов. От этого еще сильнее хочется ему врезать.
– Какого хрена? – визжит Кира, как только мы скрываемся от гостей в помещении, выделенном для ее подготовки к торжественному выходу. – Ты решил меня кинуть?
Устало стягивая с себя душащий меня галстук, бросаю его на ближайший стул.
– Что молчишь? – продолжает кричать эта ненормальная.
– Заткнись, – негромко говорю ей я, взъерошивая волосы.
Я сам еще не до конца понимаю, что делаю.
– Что? – вновь восклицает она, кидаясь на меня со своим миниатюрным букетиком, который я почти сразу перехватываю. – Решил меня на посмешище выставить перед столькими людьми? Тут почти вся моя родня собралась, и ты решил меня так опозорить?
– Я передумал, – отвечаю я, хватая ее за плечи и стараясь успокоить.
– Ах, передумал! – вырывается она, ударяя меня по плечу. – Передумал он! И что? Пойдешь к своей ненаглядной Юлечке? Тоже выберешь ее, да?
– Еще раз меня тронешь, не получишь и половины от того, что я обещал, – все так же спокойно говорю я. Но она слышит и отходит немного в сторону. Видимо, чтобы держаться от меня подальше.
Для этой девушки деньги – хороший мотиватор.
– Слушай, – продолжаю я, садясь в стоящее рядом кресло и опираясь локтями на колени. – Давай просто сейчас решим все, и не будем устраивать сцен. Я расторгаю нашу сделку в одностороннем порядке. Мы сегодня не женимся, но ты получишь все, что я обещал, и ты будешь свободна.
– Свободна, – насмешливо выдыхает она. – Конечно, свободна.
Ее громкий смех заполняет комнату.
– Думаешь, такой крутой, раз можешь заставить людей плясать под свою дудочку? Не-е-ет, ошибаешься, малыш, никакой ты не крутой. Ты простой богатенький сынок, который всего добился только благодаря своему папаше. Ты – никто. Пустое место. И бизнес твой – фальшивка. От и до. Как и ты сам.
– Ты сама решила плясать под мою дудочку, если помнишь, – говорю я равнодушно.
– Откуда тебе знать? Может быть, я в тебя влюбилась?
Я начинаю смеяться, вспоминая то, как она строила мне глазки, узнав о состоянии моего счета.
Конечно, мне с моим малым бизнесом было еще далеко до первой строчки «Forbes», но ее устраивали и те цифры, что я дал ей подглядеть.
– Не уверен, что ты вообще способна на это чувство, – только и отвечаю я.
Ее глаза наливаются еще большей злостью и она, снимая и бросая в меня свою фату, выбегает обратно на улицу. Я же, улучив момент тишины, впервые за день расслабленно улыбаюсь и откидываюсь на спинку кресла.
«Ну, вот и все», – думаю я, закрывая глаза.
* * *
Перешептывания гостей становились все громче. Я слышала, как кто-то из первых рядов всерьез обсуждал нервный срыв, который внезапно случился у жениха. Музыка теперь казалась совершенно неподходящей, а стихший голос ведущей растерянным.
Я смотрела на синее море, отвернувшись от всего, что творилось за моей спиной, и… улыбалась. По-настоящему улыбалась впервые за этот день, чувствуя, что с моей стороны это было абсолютно неправильно. Я не должна была радоваться тому, что Стас, должно быть, потерял то, во что он вкладывал силы, но я радовалась, ведь так он показал отцу, что не будет больше играть по его правилам. Он всего добьется самостоятельно. Я в этом полностью уверена.
Грубый толчок в плечо заставил меня отвлечься от созерцания морской глади и обернуться. Там стояла Кира, глядящая на меня как разъяренный лев, готовящийся броситься на добычу.
– Ты, – прошипела она сквозь зубы. – Снова все из-за тебя, мелкая дрянь.
– Чего? – опешила я, чуть отступая назад.
– Ты всегда мешалась у меня под ногами, сколько себя помню. И теперь решила, что можешь просто взять и расстроить мою свадьбу? Кем ты себя возомнила?
– Я не понимаю, о чем ты. Успокойся.
Кира громко и фальшиво рассмеялась мне в лицо.
– Не строй из себя невинную овечку! Ты спала с ним, пока я готовилась к свадьбе. Думаешь, я не знала?
– Что? – раздался еще один женский голос поблизости. К нам подошла разволновавшаяся мама.
– О, мамочка, полюбуйся на свою любимую дочурку. Она только что расстроила свадьбу своей сестры. Все это время она за моей спиной встречалась со Стасом, а потом невинно улыбалась всем нам.
– Это правда? – спросил подошедший к нам отец.
Глядя на всех них, я нахмурилась. Еще никогда раньше я не находилась в таком положении. И это не расстраивало меня. Это злило.
– А ты не хочешь рассказать родителям о том, как спала со Стасом за деньги? – теряя самообладание, спросила я сестру.
– Что ты несешь? – возмутилась она.
– Правду, Кира. Твои чувства к Стасу совершенно ни при чем. Тебе о них вообще ничего не известно.
– А тебе, значит, известно, да? Любишь его?
– Люблю, – ответила без сомнений я, заставляя обоих родителей ахнуть. – А еще я до некоторых пор любила тебя и запрещала себе даже смотреть на него, потому что думала, что сестры так не поступают. Но, знаешь, то, как поступала со мной ты, точно нельзя назвать сестринскими отношениями.
– Конечно! – воскликнула она тут же. – Давай! Сваливай все на меня! Ты же у нас умница-разумница, которая всегда поступает правильно. Ты – их любимица, у которой всегда было все, чего я хотела. Тебе всегда были нужны мои игрушки, мои родители и мой парень! Ты всю жизнь у меня все отбирала.
– Девочки! – попыталась вмешаться мама, но я ее перебила.
– У меня все было? Правда? Всегда, когда у меня что-то появлялось, приходила ты и отбирала это. Так было со всеми моими подарками и даже вниманием родителей. Только я никогда не жаловалась на это, считая, что поступаю правильно, делясь с тобой тем, что у меня есть. Да и родители всегда были на твоей стороне в случае чего.
– Наша мама всегда была с твоим отцом, – воскликнула сестра, указывая на опешившего папу. – В то время как он появился в моей жизни и решил стать моим папой, появилась ты и отобрала у меня их обоих. Они вечно бегали за тобой с возгласами «ах, какая младшенькая хорошенькая», «ох, Кира, не трогай Юлечку, она же маленькая». Ты всегда была их любимицей. А мама всегда любила твоего отца, забыв о моем как о страшном сне, боясь мне о нем даже рассказать. Потому что он, как и все вы, меня бросил.
– Наша мама всю жизнь хранит его фотографию в ящике и плачет, глядя на нее! – выпалила я, раньше, чем успела подумать. – Она всю жизнь бесцельно ждет и любит только его, живя с моим папой. Она всегда любила тебя сильнее, потому что в тебе она видела его черты. Но я хранила этот секрет, потому что все понимала…
Глотая ртом воздух от долгой пламенной речи, я вдруг замолчала. И Кира замолчала тоже, глядя на меня, а затем переводя взгляд на родителей, которые в шоке от всего произошедшего смотрели на нас.
– Что? – только спустя пару секунд глухо спросила сестра. – Мам? – посмотрела она на мать долгим взглядом. – Это правда?
Мама, опустившая глаза в пол, закрыла лицо руками и тихо заплакала.
«Что же я наделала?» – подумала я, протягивая к ней руку, но тут же роняя ее. Глаза отца стали отстраненно глядеть куда-то вдаль.
– Пап, – произнесла я.
Он только мотнул головой и, больше не оборачиваясь в мою сторону, направился к выходу.
– Что ты имела в виду? Говори сейчас же, – накинулась на меня вновь сестра.
Я, глядя на мать, сглотнула.
– Однажды в детстве, когда никого больше не было дома, я застала маму сидящей на кухне с… бутылкой какого-то алкоголя, – запнулась я. Вновь посмотрев на мать, заметила, что она вздрогнула. – У нее в руках был старый снимок, на котором был изображен твой отец.
Глаза Киры округлились.
– Мам? – повернулась она к родительнице. – Это правда? То, что она говорит, правда?
– Да, – всхлипнула мать. – Я просила Юлю никому не рассказывать об этом. Твой отец не уходил от нас. Он пропал без вести, но я узнала об этом слишком поздно, потому что в тот день, когда мы поругались с ним, я просто решила, что он не вернулся из принципа. А мне потом никто ничего не рассказал о том, что было на самом деле. Мы с его родителями совершенно не ладили.
– Но почему…?
– Не рассказала? – закончила за нее мать. – Потому что ты была уже взрослой и забыла об этом человеке. А я вот не смогла. Он был самой большой любовью моей жизни, и я потеряла его. Если бы не та ссора, он бы не исчез.
– Ты узнала, что случилось с ним тогда?
– Нет, – мотнула головой мать. – Его так и не нашли.
Колени Киры вдруг подогнулись, и она опустилась на корточки, закрывая ладонями голову.
