Текст книги "На расстоянии взгляда (СИ)"
Автор книги: Ольга Адилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)
На расстоянии взгляда
Ольга Адилова
Пролог
Неоновые световые лучи прыгали по потолку туда и обратно.
Наблюдать за ними довольно забавно. Особенно в тот момент, когда мысли настолько путаются, что ты даже не особенно осознаешь, где ты вообще находишься, и что вокруг тебя происходит. В такие моменты поддаться некоему трансу танцующих под громкую музыку солнечных зайчиков для тебя не составляет никакого труда.
Музыка была на удивление хорошей. Не та голимая попса, которой нас развлекали на школьных дискотеках. Здесь все было по-взрослому. Новая жизнь начиналась так, как ей и следовало. Весело, шумно и легко. Так легко, как никогда раньше не бывало.
Люди вокруг меня отдавались звукам различных танцевальных мелодий. Я видела, как по правую руку от меня трясется под клубный ритм моя одноклассница, с которой нам волей случая довелось попасть в одну группу института. Все предыдущие одиннадцать лет школы мы не особенно общались, зато теперь, встретившись за несколько тысяч километров от дома в новом учебном заведении, обнялись так, будто всю жизнь ели суп из одной тарелки.
Милана не была плохой девушкой. Просто раньше у нас никогда не было общих тем для разговоров. Теперь же она была моим мостиком в детство и прошлую, уже немного далекую жизнь.
– Круто, да? – кричала мне Мила, возводя кверху руки и продолжая свой безумный танец. Если завтра мы обе вспомним о нем, будет неловко. Хотя на то оно и посвящение в студенты, чтобы отрываться, считая себя чуточку взрослее.
– Да! – воскликнула я в ответ, слегка покачиваясь от того количества алкоголя, что уже было во мне.
Здесь нужно отметить, что виды людей в состоянии, отдаленном от трезвого, бывают разными. Кто-то веселится до упаду, как моя одноклассница Милка. Кто-то плачет и уходит в депрессию, как паренек, усевшийся в самом углу зала и склонившийся над столиком с телефоном в руке (наверняка звонит бывшей). А кто-то становится похожим на собственную копию, поставленную на замедленную съемку с подтормаживающим восприятием. Моя алкогольная нирвана похожа на полеты во сне. Я становлюсь легкой, медленной и глупой в своих восхищениях от рядовых казалось бы вещей, которые в один момент становятся безумно интересными и красивыми.
Воздуха в клубе, арендованном специально для студентов нашим новым учебным заведением, было крайне мало. На посвящение в студенты, кажется, собрались все любители ночных тусовок. Здесь явно присутствовали не только посвящающиеся, но и ребята постарше, которым тоже хотелось веселья.
Так что в какой-то момент, когда световые зайчики вдруг очень сильно замедлили свой ход, а со сцены полился чей-то заводной голос, я решила, что будет лучше мне прогуляться и глотнуть свежего воздуха, пока я окончательно не растворилась в толпе и меня дружным строем не затоптали высокие каблуки присутствующих в большом количестве девчонок, на которых уже недобро поглядывали парни, желая заполучить легкую добычу в свои ручонки.
– Я выйду ненадолго, – слегка наклонившись, сказала на ухо приятельнице. Она, завороженная действием на сцене, только кивнула. Так что я даже не поняла – мне ли этот кивок был адресован или ведущему. Узнавать точно не стала. В мой заторможенный мозг такой идеи не пришло.
– Извините, – заплетаясь в своих же ногах, поплелась я к выходу через сплошную стену пьяных студентов. А ведь это после того, как ректор строго настрого запретил нам проносить с собой алкоголь. Он даже распорядился убрать его из бара, оставив только соки и газировку.
Вот только местные бармены студентами нашего дорогого университета не были, а потому приказам ректора предпочитали не подчиняться, сохраняя свою выручку и приумножая ее за наш счет. Так что в свободном доступе каждый присутствующий мог достать все, чего желала его душа и позволял кошелек. А позволял он вовсе не многое. Поэтому многие, включая меня, заливались в этот вечер дешевой отверткой.
Это был всего лишь второй раз в жизни, когда я позволяла себе что-то большее, чем один бокал вина. С моими предками пить что-то раньше было просто невозможно. Да и не тянуло как-то. Всегда казалось, что мама и папа узнают и расстроятся. А я их слишком сильно любила, чтобы позволять этому случиться. Вот и была паинькой. Все время, сколько себя помню.
Держась за стену одной рукой, на ватных ногах поплелась к выходу из клуба. Для этого мне предстояло преодолеть минимум пятнадцать ступеней, которые сейчас отчего-то казались бесконечными. Будто не из подвального помещения поднимаюсь, а покоряю Эверест.
Во второй руке я держала стаканчик с вишневым соком, стараясь не расплескать его содержимое себе на платье. Оно было моим любимым и пока что единственным. Жаль было бы его потерять на второй неделе пребывания в новом городе.
Но как говорится, судьбе лучше знать, что уготовано нам в следующий миг. Моему платью все же было суждено полететь на помойку спустя сутки, потому как, преодолев все ступени и толкнув вперед дверь, я все же споткнулась о собственную ногу, с громким возгласом «ой-ёй-ёй» полетела вперед, расплескивая все содержимое своего стаканчика, и угодила в объятия какого-то светловолосого парня с вытаращенными светлыми глазами. Ровно половина моего напитка, не угодившая на меня, теперь ярким пятном расцвела на его мягкой белой футболке с изображением какой-то рок группы.
Нам бы наверно в этот момент стоило начать ругаться. Вернее этому парню нужно было кричать на меня и говорить, что я буду должна ему денег за любимую вещь, а мне стоило начать быстро придумывать оправдание своей неуклюжести, а также тысячу и одно извинение. Но мы оказались слишком пьяны и не сделали этого. Вместо того мы сначала пару секунд смотрели друг другу в глаза, а затем звонко рассмеялись, словно парочка умалишенных.
– Со мной еще никто так оригинально не пытался познакомиться, – продолжая смеяться, произнес блондин.
– А? – заторможено отозвалась я, смеясь и отходя чуть в сторону.
– Не важно, – махнул на меня парень. В одной руке он держал тонкую сигарету. Такую, какие бывают обычно только у девушек. Он поднес ее к губам и затянулся. – Не смотри так, – заметив, куда направлен мой взгляд, сказал он. – Это всего лишь компенсация.
– За что? – захлопала я хорошо прокрашенными по торжественному случаю ресницами, учуяв едва различимый аромат клубники.
– Да так, с чокнутой одной познакомился.
– Это со мной что ли? – икнув, спросила я и слегка пошатнулась в сторону стены.
– А ты тоже из них? – усмехнулся блондин.
– Не, – еще раз икнула я, но меня это не беспокоило. – Я из других.
– Каких же?
Незнакомец отошел от двери подальше и потянулся за стоящей на небольшом выступе бутылкой шампанского.
– Из этих… ну… – щелкнула я пальцами в воздухе, пытаясь подобрать нужное слово, – из а-дек-ват-ных. – По слогам произнесла я довольно сложное для затуманенного мозга слово.
– Оно и видно, – ответил блондин, потягивая алкоголь прямо из горлышка.
Я стала завороженно следить за тем, как он запрокидывает голову кверху, чтобы влить в себя горячительную жидкость. Его шея была напряжена, а кадык слегка подрагивал при каждом глотке.
Успела словить себя на мысли, что до одури хочу к нему прикоснуться. Но прежде чем сделала шаг, парень уже вернулся в исходное положение и вновь заглянул мне в глаза.
– Первокурсница? – спросил он, слегка поморщившись и делая очередную затяжку.
Я только кивнула в ответ, продолжая нагло глазеть. Наверно выглядела я диаметрально противоположно тому слову, которым себя прозвала. В общем, в этот момент мне скорее подходил эпитет «чокнутая», нежели хотя бы капельку «адекватная».
– А ты? – догадалась я продолжить беседу.
– Выпускник, – вместе с дымом выдохнул он.
Небольшая клубничная дымка попала мне прямо в лицо.
– Можно? – кивнула я в сторону тонкой сигареты. Почему-то вдруг тоже жутко захотелось попробовать покурить. Раньше подобные мысли если и посещали мою голову, то никогда не доходили до исполнения. Наверно вновь из соображений совести, которая шептала мне на ухо, что родителям это не понравится.
Нет, они не стали бы меня ругать за это. Мне было это прекрасно известно, ведь у меня есть курящая старшая сестра, к которой отношение если не такое же, как и ко мне, то уж точно не намного хуже. Маме это просто могло бы не понравиться. А папу бы и вовсе обидело, ведь мы как-то раз в детстве договаривались с ним, что курить – это плохо и пробовать я не стану.
Сейчас данное отцу обещание куда-то улетучилось, держа за руку и саму совесть.
Светловолосый пожал плечами и протянул мне свою сигарету. Я, не раздумывая, переняла ее и поднесла к губам.
Сотни раз видела, как это делают другие, но никогда и представить не могла, как это бывает на самом деле.
От первой же затяжки закашлялась. Сильно. Так, что парню пришлось приходить мне на помощь, отбирая обратно сигарету и отбрасывая ее в сторону, а затем стуча по моей спине своей широкой, по-настоящему мужской ладонью.
– Стой, стой, – запротестовала я, продолжая кашлять. – Не надо больше. Я в порядке.
– Ладно, – фыркнул парень, отходя в сторону. – Ты если никогда не пробовала, лучше и не начинай. Затянет – не оттащишь. Зачем тебе лишние расходы на сигареты в твоем положении?
Разогнувшись и сдерживая очередной порыв к кашлю, я вытаращила глаза.
– В каком положении?
– В положении первокурсника, в каком же еще, – ответил он, вновь беря за горлышко свое шампанское и ступая по направлению к небольшой лесенке, ведущей во двор. Сейчас мы находились где-то между подвальным помещением клуба и земной поверхностью.
– Эй, куда ты? – воскликнула я, бросаясь следом. Отчего-то безумно хотелось продолжить общение с этим парнем. Он меня поистине заинтересовал.
– Футболку стирать пойду, а то одна адекватная пьяная девушка испортила мою самую любимую.
– Подожди! Отдай ее мне. Я сама застираю и верну. Обещаю.
Блондин рассмеялся. Я почему-то тоже.
Мой мозг явно был настроен на волну этого парня, потому что любое его действие направляло сигнал о том, чтобы я шла за ним и ловила каждую эмоцию. Хотя возможно это было лишь воздействие алкоголя и желание завести как можно больше новых знакомств на новом месте.
– Я пока не готов раздеваться перед незнакомыми девочками, хотя ты и хорошенькая, – ответил он, вновь присасываясь к горлышку бутылки. Было заметно, что и в его координации наблюдаются некоторые проблемы. После каждого шага парня едва заметно покачивало, хотя он и пытался держаться непринужденно. Было ясно видно, что это не первые глотки горячительных напитков для него на сегодня. – А вообще-то знаешь, пойдем гулять, – резко остановившись и развернувшись ко мне лицом, произнес он.
– К-куда?
– Тут набережная в двух шагах. Пойдем, пойдем, – он махнул мне рукой, подзывая подойти поближе. – Ты местная?
Я помотала головой и шагнула к нему, стараясь не сильно показывать того, как перед моими глазами на самом деле все двоится.
– Тогда побуду немного твоим гидом, – сказал он, выставляя чуть в сторону свой локоть, предлагая мне за него зацепиться, что было вполне своевременно, хотя и бесполезно. Теперь нас стало раскачивать вдвойне сильнее.
И мы, правда, пошли гулять. Набережная оказалась очень красивой и длинной, с высокими колоннами, увенчанными прозрачной крышей, мягко освещающими дорогу кованными фонарями и неповторимым морским воздухом, ради которого я и покинула родной дом. Я слишком любила море, чтобы оставаться жить там, где его нет в постоянном доступе.
Наша пьяная прогулка напоминала мне какой-то дикий квест. Мы, осознавшие свое состояние буквально сразу же и доведшие его до крайней точки, решили веселья ради устраивать друг другу испытания, по типу тех, что должны давать гаишники при определении степени твоей некондиции. Сначала мы, смеясь, шли по вымощенной в одну тонкую линию контрастного цвета брущадке, потом стали пытаться дотронуться кончиком пальца до носа. Сначала до своего, а потом и до чужого, попадая при этом то в глаз, то в рот. Даже не столько из-за своего состояния, сколько из-за неотпускающего нас смеха. Еще блондин догадался взять меня за руку и заставить идти по бордюру, откуда я постоянно норовила свалиться. Он, однако, сделать мне этого не давал, и каждый раз ловил, удерживая за талию одной рукой. Держал, надо сказать, крепко. Так, будто сам и не находился на грани того, чтобы тоже рухнуть прямиком на бренную землю.
Таким вот неспешным шагом мы и дошли до пирса, допивая по пути оставшееся шампанское и слушая завораживающий шум морской волны, бьющейся о берег.
– Давай прыгнем? – восхищенно предложила я, на ходу готовясь к разбегу.
Плавать я любила. Это то единственное, что всегда доставляло мне удовольствие и приносило успокоение.
– Нет, стой, – несколько испуганно воскликнул парень, хватая меня за руку и останавливая.
– Почему? – недоуменно взглянула я на него.
– Если ты будешь тонуть, я не смогу тебя спасти, – ответил он негромко. – Из меня очень плохой пловец.
Я хмыкнула.
Чего там уметь-то? Лег на воду и лежи, да ногами периодически перебирай.
– Пьяным море по колено, забыл? – усмехнулась я.
– Нет, все равно не надо, – покачал он белокурой головой. – Давай просто посидим, хорошо?
– Как скажешь, – пожала я плечами, хотя на самом деле очень хотела как можно скорее оказаться в объятиях любимой стихии.
Однако вопреки моим желаниям пришлось поступить так, как того хотел блондин – пройти на пирс и усесться на край, свесив ножки к морю и слегка касаясь его ступнями.
Вода была прохладной. Уже остывала под первыми осенними ветрами. От этого становилось даже немного печально. Я ведь уже полмесяца тут, а все еще так и не выбралась искупаться. Вон, даже и набережной до сих пор не видела с этой учебой и расселением в общежитие.
– О какой чокнутой ты говорил, если не обо мне? – спросила я, спустя несколько минут полного молчания. Нас окружал лишь морской воздух и шум волны, который успокаивал и убаюкивал меня. Так и хотелось устроиться на коленках блондина и уснуть. Думаю, на нем должно быть достаточно удобно.
– Да так, была одна… – неопределенно ответил он. – Вот предложение сделать собирался.
Парень лениво сунул руку в карман джинсов и достал оттуда небольшую синюю коробочку.
– А чего не сделал? – глядя на нее, поинтересовалась я.
– Как раз-таки сделал.
– А она? – вскинула я глаза на лицо парня.
– Ну, раз я здесь с тобой, а не с ней в ресторане, можно догадаться, что она ответила.
– Отказала? Почему? – удивилась я.
Уж предложи мне выйти за него такой веселый и теплый парень, я бы точно не отказалась. Да и на мордашку он вполне ничего. Симпатичный. Хоть я и люблю больше брюнетов, блондины порой тоже кажутся мне милыми. Еще и эта ямочка на щеке, когда он широко улыбается. Почему-то всего одна, что придает свою изюминку образу. И руки тоже нормальные. Очень даже. Сильные. С чуть проступающими венами. Как я люблю.
«Эх, и какая идиотка его кинула?» – вздохнула я мысленно.
– Говорит я не перспективный, – отводя взгляд в сторону, ответил с некоторой грустью парень. – Даже машины к окончанию университета нет.
Подумаешь, у меня вот тоже нет. И вряд ли появится.
– А какую специальность ты окончил? – решила я перевести тему.
– Экономику, – поморщившись, произнес он, поворачиваясь обратно ко мне и заглядывая в глаза. – Я надеюсь, ты не на экономический пошла? Если так, то не трать время. Иди туда, куда действительно хочешь.
Вообще-то своими словами парень попал в точку. Я пошла именно на экономический и именно от безысходности. Как и 99% всего моего потока, которые на самом деле хотели стать музыкантами, актерами и иными представителями творческих профессий, но родители сказали им, что для начала нужно получить нормальную специальность. А тем, что нравится, можно заниматься и в свободное время, губя тем самым в себе все душевные порывы, так как времени с учебой оставаться точно не будет.
– На экономический, – выдохнула я, понурив голову.
Блондин, кажется, закатил глаза к небу.
– А кем хотела стать?
– Не знаю. Филологом, возможно. Только они сейчас почти так же бесполезны, как и толпы экономистов.
– Тем более, – парень потянулся в карман, вынимая оттуда новую тонкую сигарету и зажигалку. Видимо их он взял взамен за разбитое сердце. Зажигалка тоже оказалась девчачьей. – Если ты знаешь, что по факту выпустившись экономистом, будешь никем, то зачем мучить себя все эти четыре года? Они хоть и быстро пролетят, но это того не стоит. Будь я на твоем месте, пошел бы на филолога.
– А сам-то чего не пошел, куда хотел? – восприняла я в штыки его замечание насчет своего выбора.
– А я никуда и не хотел, – держа между губ сигарету и поджигая ее, ответил он. – Вообще о будущем не думал, пока оно не настало. А там и деваться некуда было. Отец пристроил и ладно. Хоть до выпуска дотянул и то хорошо.
– Ты что, двоечник?
Блондин хмыкнул.
– В списках на отчисление раз десять висел. Мне даже казалось, что меня вообще из этих списков никогда не вычеркивали. С первого курса так там и просуществовал со своими хвостами.
Забавно. Для него этот путь был пройден. Для меня же только начинался. Быть может, мне тоже было предначертано висеть в списках на отчисление все четыре года из-за того, что с математикой я не особенно дружу, а ее как водится на моей специальности целый вагон и тележка. В школе я кое-как натянула алгебру до четверки, а над геометрией учитель просто сжалилась, поняв, что доказательства того, что очевидно – это просто не мое и нужно принять это как данность. В общем, проставила она мне мои четверки за красивые глаза и хороший табель по остальным предметам, чтобы не портить статистику. И теперь мне нужно было возвращаться к цифрам и расчетам в университете. Это я уже успела осознать, взглянув на учебный план.
Мы просидели на пирсе всю ночь, так и не сомкнув глаз, хотя очень этого хотелось.
В пять утра заиграл мой мобильник, который лежал где-то в сумочке, совершенно потерянный и забытый. За разговорами и созерцанием видов я совершенно забыла о его существовании, как забыла и о том, что вообще-то пришла на посвящение с Милой и, возможно, она могла все это время искать меня. Хотя судя по дисплею телефона, это было вовсе не так. Ни одного пропущенного и смс. Ничего такого, что могло бы дать понять, что знакомой есть до меня дело.
– Уже утро, – негромко произнесла я, складывая телефон обратно в сумочку.
– Я вижу, – так же тихо сказал блондин. – Рассвет занимается.
Я подняла голову кверху. Небо и вправду подернулось розовым свечением.
– Красиво, – выдохнула я. Голова уже была намного более ясной и я могла мыслить трезво.
– Мы с тобой так и не познакомились, – заметил он, не глядя на меня.
А ведь правда. За все проведенное вместе время мы так и не назвали друг другу своих имен.
– Я…
– Стой, – резко развернулся ко мне парень, прикладывая ладонь к моим губам, но тут же ее убирая. – Не нужно. Пусть все остается как есть. Так даже интереснее.
Я улыбнулась. Эти игры в загадочность меня веселили.
– Ладно, – одними губами произнесла я, поймав на себе взгляд серо-зелёных глаз. Теперь я могла рассмотреть их лучше. Красивый цвет. Обычно он имеет свойство меняться в зависимости от настроения обладателя. Я бы тоже хотела иметь такие, вместо своих однотонно-серых и невзрачных.
– Ты не ударишь меня, если я сделаю одну маленькую глупость? Прости, я еще немного пьян.
Я непонимающе взглянула на него.
– Смотря, что это за глупость, – произнесла я.
Вместо ответа он слегка подался вперед, аккуратно взяв меня пальцами за подбородок и осторожно коснулся моих губ своими. Совсем невесомо. Почти невинно, но от того не менее тепло. А затем вновь отстранился и провел костяшками по моей щеке. Никто такого раньше со мной не делал. И тем более парень, которого я знала всего лишь несколько часов, большинство из которых отдавались в памяти пьяным смехом и ребячествами.
– Мне слишком хотелось это сделать. Извини. Никогда не проводил с девушками ночь подобным образом.
– Мне тоже понравилось, – улыбнулась я в ответ. А на моих губах все еще оставался вкус клубники.
Глава 1.
Говорят, когда сестра выходит замуж, нужно радоваться. Вроде бы так принято в семьях. Во всех, кроме моей, где старшая сестра решила, что выскочить замуж за первого встречного спустя чуть больше месяца знакомства будет хорошим решением. Да, не спорю, что есть и пары, которые женятся спустя неделю, а потом живут душа в душу еще пятьдесят лет, но это явно не тот случай. Невозможно терпеть мою старшую, не зная всю ее подноготную от и до. А чтобы изучить ее нужно прожить с ней как минимум лет десять. Да и то гарантии никакой не прилагается. Эта странная женщина все равно может учудить что-то такое, о чем ты никогда бы и не мог подумать.
Впервые о ее странности я задумалась в возрасте пяти лет. Это случилось в день моего рождения, когда в арендованном по этому случаю кафе, собралась целая толпа гостей, желающих поздравить меня с первым маленьким юбилеем и подарить свои подарки. В тот день меня нарядили как настоящую принцессу, не забыв нацепить на голову корону. Всем нравилось то, как я выгляжу, кроме моей сестры, которая раз за разом приставала ко мне и говорила, что все принцессы – маленькие глупые идиотки. Тогда я смотрела на нее удивленно, но ничего на это не отвечала, считая, что она наверно просто смотрит не те мультики и стоит ей показать парочку таких, где принцессы совсем другие – добрые, умные и красивые.
Позже, когда ей было двенадцать, а мне восемь, она пришла домой с зелеными волосами и татуировкой в половину руки. Маму тогда чуть не хватил инфаркт. Она даже осела на стул, который стоял в коридоре, держась за сердце. Благо все тогда обошлось хорошо и тату оказалось чьим-то умелым художеством, нарисованным легкими смывающимися чернилами, а волосы были окрашены самой обычной краской из баллончика, которую рекламировали тогда на каждом углу, как чудодейственное средство.
В четырнадцать она решила стать неформалкой. Стала слушать тяжелый рок, носить огромные ботинки и проколола себе пупок. Хотела сделать еще три дырки в ушах и две в брови, но папа тогда сказал, что не пустит ее домой. Она как всегда разоралась и выдала нам, что сама уйдет из дома жить под мост со своими новыми друзьями. Что там были за друзья, я так и не узнала, а потому решила, что дружит она с кикиморами и лешими.
Через полгода скандал повторился. Тогда сестра, запугав меня тем, что расскажет всей школе о том, какой мальчик мне нравится, собрала все свои любимые вещи из нашей общей с ней комнаты и таки ушла из дома. Нашли ее спустя два дня с новыми проколами на теле, грязными волосами и дурно пахнущую. В ответ на упреки она сказала, что мой папа ей не отец, что, в общем-то, являлось в некоторой степени правдой, и что она не собирается его слушаться, а потом заперлась в нашей комнате на остаток дня и громко слушала музыку. Мне же было приказано караулить ее у окна, так как жили мы на втором этаже, и она с легкостью могла улизнуть. Но делать она этого больше не стала. Более того, позже сняла весь пирсинг и вновь превратилась в саму себя – мою нервную сестричку Киру.
Сестра вообще всегда имела вид довольно обозленный и обиженный. Ей не нравилось буквально все. Начиная от того, как я разговариваю, заканчивая тем, какой освежитель воздуха стоит в нашей ванной комнате. Она всегда повторяла, что в этой семье никто ее не понимает и не любит, а потому в восемнадцать лет успешно поступила в университет за тридевять земель от нас и съехала. Правда звонить не прекращала. Могла, конечно, долго не отвечать на звонки, но потом обязательно перезванивала и становилась на какое-то время даже похожей на адекватного человека. Наверное, скучала.
Когда же настал и мой черед выпускаться со школы и идти в одиночное плаванье, я совершила рискованный поступок и подала документы в тот же вуз, что и Кира. Так мы вновь оказались в одном городе, хоть и не под одной крышей. Вместе с ней снимать квартиру она мне не позволила, хотя отношения наши со временем и потеплели настолько, что теперь она хотела, чтобы именно я была ее подружкой невесты. Но на самом деле я скорее склонялась к мысли о том, что у нее просто не было подруг-девушек. Раньше, по крайней мере, я замечала ее лишь в компании парней. И то очень редко. Меня она с ними никогда не знакомила. Считала, что не место такой мелюзге, как я, в ее тусовке.
И с женихом меня знакомить она тоже желанием не горела. Как и вообще показывать его кому бы то ни было до свадьбы, до которой времени было в совокупности в пять раз больше, чем тот срок, в течение которого они встречались.
Никто из членов нашей семьи не понимал ее рвения, но никто и не отговаривал, потому, как все знали, что это бесполезно. Это как идти на легковушке против танка. Раздавит своим мнением, оставив лишь пятнышко на асфальте. Все понимали, что проще ей поддаться, если хочешь сохранить хоть мало-мальски хорошие отношения.
Я сидела на красивом кожаном диване, украшенном стразами и пила свой любимый кофе из кофейни на углу. Не знаю, какой секретный ингредиент в него добавляли, но я была влюблена в него и могла выпить несколько больших стаканчиков в день. Правда, в этом случае мой организм не говорил мне за это спасибо. Кофеин в больших дозах он не приветствовал.
– Ну как тебе? – крутилась перед зеркалом в очередном свадебном платье сестра. – Классное, скажи?
– Классное, – кивнула я, а про себя еще и добавила, что про три предыдущих она говорила точно так же.
– Или нет, – критически осмотрела она себя еще раз, повернувшись боком.
– Или нет, – тихо выдохнула я.
Мне было прекрасно известно то, как нужно вести себя с Кирой. Я не была нужна ей для того, чтобы высказывать свое мнение. Я находилась рядом, чтобы восхищаться ее вкусом и поддакивать там, где нужно. Это было непреложным правилом общения с моей сестрой. И мне было очень интересно, знает ли уже об этой особенности ее женишок. Ну, или может быть смертник, как лучше сказать и не знаю.
– Нет, точно нет. Это никуда не годится, – произнесла, как отрезала она в итоге. Я же продолжала отрешенно смотреть на ее примерку и потягивать свой кофе. – Как ты пьешь эту гадость? – скривила Кира свое симпатичное личико. Или можно сказать даже красивое. Этого у нее точно не отнять. Я всегда считала ее более привлекательной, нежели себя, хотя, в общем-то, и себя с уродиной не отождествляла. Обычная – вот мой уровень. А Кира всегда была красивой. Не симпатичной и милой, как я, а красивой. Как бы она ни портила свою внешность цветом волос и пирсингом, отверстия от которого, слава богу, все же благополучно затянулись.
Если ее будущий женишок купился на мордашку, не разобравшись в характере, то он точно будет сильно удивлен, когда поживет с ней некоторое время. Но я, конечно же, продолжу молчать на этот счет. Не мое ведь дело.
– Может, тогда вот это посмотрите? – предложила девушка-консультант, которая уже изрядно устала таскать на себе пышные принцессочные платья, в которых хотела видеть себя Кира. Да, они ей, несомненно, шли. В них она походила на фарфоровую статуэтку. Но по мне так лучше бы она надела что-то из разряда мини или усыпанное стразами облегающее платье с манекена. Они явно подошли бы намного больше к ее бунтарскому духу. Я почти на все сто процентов была уверена, что никуда он из нее до сих пор не делся, и, если она захочет, то еще сможет задать всем жару.
– Нет, я же сказала, что не буду смотреть этот фасон, – громогласно произнесла Кира. Я только равнодушно отвела глаза, в то время как консультант под ее взглядом присела.
– Просто несите ей то, что она сама хочет, – дала я совет девушке, когда та проходила мимо меня бледная как моль. Кажется, это был ее первый рабочий день. И сразу такая неудача в лице сестер Мальцевых.
Консультант кивнула и поспешила ретироваться.
Бедняжка, я ей не завидую.
– Понабирают тугодумов, – ворчала сестра тем временем. – Слушай, убери этот свой кофе. Он воняет на весь салон. Мне от Стаса вот так, – она провела ребром ладони по горлу, – хватает этого запаха. Но он хотя бы на этом деньги зарабатывает. Поэтому я готова терпеть. Но от тебя…
– Хорошо, – резко поднялась я со своего места. – Давай я выйду, быстро выпью свой кофе и вернусь. А ты пока примерь платья без меня. Ты ведь и так лучше знаешь, что тебе нужно.
Недовольный взгляд на себе я скорее почувствовала, нежели увидела. Или может я просто уже знала, что он обязательно последует, что бы я ни сказала.
Вообще, сколько себя помню, мне всегда казалось, что именно я не устраиваю Киру. Именно из-за моего присутствия рядом она ведет себя так. Ведь по рассказам мамы, когда я уезжала надолго в летний лагерь или когда оставалась ночевать у подруг, а сестра оставалась дома, то вела она себя достаточно адекватно и даже общалась подолгу с мамой, сидя на кухне за чашечкой чая. Кофе сестра действительно терпеть не могла, в отличие от меня. А потому еще более забавным было то, что замуж она собралась ни за кого иного, как за парня, сколотившего свой первый миллион именно на кофе. Кстати том самом, что мне так нравился. Хотя бы эту информацию мне удалось выудить у ненормальной об ее женихе. И теперь я надеялась когда-нибудь заполучить семейную скидку в его кофейне.
На улице стояла середина весны, хотя в наших широтах она всегда больше походила на лето. Я радовалась этому из года в год, потому как все детство и юношество провела там, где практически вечная зима, а лето всего два или три месяца в году. Здесь же все наоборот. Зимы почти нет. И я по ней даже не скучаю. Разве что по снегу чуть-чуть. Он хотя бы белый и скрывает всю ту грязь, что лежит под ногами.
Поддавшись порыву романтического настроения, закрыла глаза и вдохнула поглубже морской воздух, которым был заполонен весь город.
Самый лучший запах на этой планете. Определенно.
– Я уже подхожу, – раздался поблизости твердый мужской голос, заставивший меня мгновенно открыть глаза. – Хорошо. Да, я знаю, что не должен тебя видеть.
Дежавю. Это точно оно. Мне знаком этот голос. Где-то раньше я слышала его. Только очень давно. Может быть, даже во сне.
Повернувшись в сторону говорящего, увидела хорошо выраженный мужской профиль с высокими скулами и прямым носом. Говорил мужчина четко и разборчиво. Окончаний не глотал, как это было принято в нашем городе. Скорее был похож на приезжего, правда, слишком уж загорелого, чтобы действительно являться таковым. Да и шел он уверенно. Так, будто хорошо знал окрестности.
– Где твоя Юля? – спросил парень, заставив меня вздрогнуть. Неужели это он обо мне?
А затем он обернулся, и все вдруг встало на свои места. События трехлетней давности пролетели, словно распутанный моток кинопленки.
