Текст книги "Смертники"

Автор книги: Олег Овчинников

Соавторы: Евгений Прошкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

– Э, ты там не увлекайся, – занервничал Бодун, но механизм был глух и бесчеловечен.

Наконец Митрич оторвался от горлышка и расплылся в блаженной улыбке.

– Как дома побывал, – констатировал он, передавая часть гонорара подельнику. – Водка... ее я не могу. Пью, конечно. Но совершенно без удовольствия. А коньяк – это солнце. Это, парни, жизнь.

Он сощурился и поднял лицо к небу. В ту же секунду за деревьями тоскливо каркнула ворона, и небо затянуло невесть откуда взявшимися тучами. Бодун допивал свою долю уже под накрапывающим дождем. Разделавшись с остатками коньяка, он разочарованно взглянул на этикетку.

– «Таврия», три звездочки, – прочел он вслух тоном обманутого ребенка.

– Что-то быстро они налетели, – пробормотал Митрич, поглядывая в темное небо. – Не к выбросу ли дело идет, а?

– Нет, сегодня обойдется, я чую, – сказал Бодун, поправляя на плече тяжелый автомат. – Ну что, двинули?

– В сторону Янова, – с нажимом произнес Гарин. Он понимал, что находится в меньшинстве, но не мог смириться с тем, как его обошли. Вернее, даже не обошли – его интересы изначально никто не учитывал, и это было крайне обидно. Жизнь складывалась таким образом, что Олег довольно часто чувствовал себя беспомощным и никчемным, но никогда еще бессилие не было столь ощутимым. Что он мог сделать? Плюнуть на эту троицу и идти своим путем? Знать бы куда...

– К Янову нереально, – добил его Митрич.

– Тогда к выходу из Зоны.

– Зона – это не кинотеатр, где есть вход и выход. Не хотелось бы тебя огорчать, но вы залетели слишком далеко, чтобы отсюда можно было просто взять и вернуться.

– Тут, пожалуй, до Янова уже ближе, чем до Большой Земли, – подтвердил Бодун.

– Тогда до Янова! – отчаянно повторил Олег.

– Чудак человек, вот заладил... Объясни хоть, что ты на станции забыл?

– У них там наблюдатели сидят, – осклабился Камень.

– И что наблюдают?

– Исследовательский пост, – нехотя поправил Олег. – Остальное вас не касается.

– Мой друг – секретный студент, – с насмешкой сообщил уголовник. – Летел на этот самый пост, чтобы забрать чье-то сердце.

– Ты откуда знаешь? – крикнул Олег. – И что ты треплешься?

– Да я в отличие от некоторых в пути не кемарил. И во сне не бредил. «Забрать сердце, забрать сердце», – передразнил Камень.

– Стало быть, донорскими органами торгуем, – высказался Митрич. – Грешно это, парни.

– Как вы меня утомили, – простонал Гарин. – Какие еще органы? Мне нужно забрать «сердце оазиса» и вернуться в Институт. В крайнем случае – просто вернуться, в гробу я видал эти командировки.

– О, «сердце оазиса»! Достойная цель! – хрюкнул Бодун.

– Что не так? – устало спросил Олег.

– Да все нормально. Одна беда: «сердце оазиса» никто не видел. Потому что его не существует.

– Как это не существует?! – вскинулся Гарин.

– «Сердце оазиса» – это всего лишь легенда. Что, конечно, не мешает людям продолжать поиски.

Олег исподлобья взглянул на Камня. Вот тебе и секретность, черт ее дери! Зачем нужно было морочить голову подписками о неразглашении, если в итоге о цели экспедиции узнал даже последний зек. Олегу сразу не понравилось это соседство в вертолете, хотя тогда задуматься просто не было времени. Но мысль, однако, мелькнула: не дай Боже пронюхать этому типу, зачем летит в Зону научный сотрудник из Института Альтернативных Исследований. И вот сюрприз: зек уже все узнал, причем от самого же Олега. Хотя версия Бодуна Гарину понравилась. Легенда – это хорошо. Байка? Замечательно. Никакого «сердце оазиса» в природе нет. Меньше знаешь – крепче спишь.

Облака начали расходиться, но дождь все не прекращался. Противный редкий дождик, превращавший ясный день в промозглый сумрак, все падал и падал с неба, окончательно убивая настроение.

– А если такой вариант... – Олег чуть помедлил. – Сначала идем к этому Пуху или как его там, а оттуда уже...

– Тихо! – Бодун приложил палец к губам и прищурился, осматриваясь.

– Что тако... – попытался спросить Олег, но неожиданный удар локтем в солнечное сплетение вышиб из него дух вместе с окончанием фразы.

– Сказано было: тихо! – прошипел Митрич, выпучив глаза.

– Гости? – вполголоса обронил Камень. Бодун кивнул.– Ваши?

Сталкер коротко мотнул головой и сказал как выплюнул:

– Общие.

Митрич, напряженно вслушиваясь, поднял правый кулак и поочередно разжал указательный, средний и большой палец. Затем махнул рукой, указывая немного левее того места, где за туманной дымкой угадывались покореженные останки вертолета.

«Что за игры, – подумал Олег, потирая ушибленную грудь. После удара локтем ему было не столько больно, сколько обидно. – Тоже мне специалисты!»

Бодун и Митрич одновременно передернули затворы, так что два щелчка слились в один. Камень отстал от сталкеров всего на секунду. Гарин тоже поднял с земли автомат, хоть и не чувствовал пока никакой угрозы: ни движущихся теней в тумане, ни подозрительных звуков. Только через пару минут напряженного ожидания Олег расслышал за монотонным шепотом дождя негромкий плеск. Он повторялся через равные промежутки времени и, кажется, приближался, как будто кто-то плыл к рухнувшему вертолету на каяке, загребая болотную жижу веслом. Внезапно плеск прекратился, и Олег услышал новый звук, от которого волоски на его шее встали дыбом. Это был наполовину стон, наполовину мычание – протяжное и нечеловеческое.

«Передернуть затвор, – напомнил себе Олег. – И снять с предохранителя».

Гарин потянул на себя затворную раму, та отъехала назад, но недостаточно далеко, чтобы он мог завершить движение.

«Какая тугая пружина», – удивился Олег и еще раз дернул – с тем же успехом.

– Черт! – пробормотал он. – Сначала предохранитель, потом затвор!

С третьей попытки ему удалось дослать патрон в патронник. Все шло не так. Совсем не так, как на учебных стрельбах. Не было руководителя стрельбы, который бы отдавал команды и выслушивал твое «Цель вижу!». Да и цели никакой пока что не было видно.

Плеск воды послышался снова, теперь он стал громче и чаще. Уже не каяк, а трехместная байдарка скрывалась за белесой мутью

тумана, причем ее пассажиры гребли вразнобой и даже, судя по звуку, в разные стороны.

– Черт, черт, – прошептал Гарин и перевел флажок предохранителя в режим автоматического огня.

Сердце билось часто и оглушительно, уже не в груди, а в висках. Палец на спусковом крючке автомата ощутимо дрожал.

Достигнув вертолета, плеск прекратился опять, но волнение Олега от этого только усилилось. Он понятия не имел, что за опасность таилась в тумане и кого из представителей аномальной фауны прислала гостеприимная Зона. Спросить же у сталкеров Гарин не решался из опасения второй раз получить под дых. Слишком твердым был у Митрича локоть. Сами сталкеры переговаривались друг с другом непрерывно, только вместо слов они использовали жесты. Вот они, кажется, о чем-то договорились. Бодун кивнул, Митрич снова растопырил три пальца, затем убрал один, другой, третий. В ту же секунду луч мощного фонаря врезался в стену тумана, расширив зону видимости почти втрое. Круг света метнулся слева направо, уперся в погнутые лопасти вертолета и двинулся было назад, но вдруг застыл на месте, осветив'два странных силуэта, едва выступавших над поверхностью воды.

«Коряги, что ли?» – подумал Олег.

Грохот автоматных выстрелов ударил по барабанным перепонкам. Одна из «коряг» завалилась на бок, другая неожиданно взлетела, вернее, подпрыгнула, но так высоко, что Гарин на миг потерял ее из виду. В следующую секунду она приземлилась, сократив расстояние между собой и стрелками вдвое. И тотчас взлетела снова. Подстреленная «коряга» тем временем зашевелилась и тоже прыгнула. Луч фонаря последовал за ней, и Олег успел рассмотреть существо, поднявшееся над болотом.

«Пять лап, – насчитал Гарин. – Ох, нет, четыре. У них хоботы, Господи, хоботы!»

– Мочи гада! – крикнул кто-то из сталкеров.

Следующий прыжок стал для одного из нападавших последним. Существо, приземлившееся на кочку в пяти шагах от стрелков, попало в клещи сразу трех автоматных очередей. Рев, полный ярости и боли, резанул по ушам. Сотрясаясь от впивающихся в его тело пуль,существо поднялось с четверенек и выпрямилось в полный рост. Олег Гарин с ужасом понял, что перед ним человек или то, что когда-то было человеком: не с лапами, а с руками и ногами, не с хоботом, а с коротким шлангом противогаза.

– Снорк, – прошептал Олег и не услышал собственного голоса.

– Как белку! – удовлетворенно усмехнулся Бодун, когда одно из стекол противогаза, похожее на огромный круглый глаз, взорвалось окровавленными осколками.

Мертвый снорк сделал еще три шага назад и, раскинув руки, упал на спину.

– Перезаряжаю, – предупредил Митрич.

– Тьфу, мать! Я тоже, – откликнулся Бодун. – Прикрывай, как там тебя?

– Камень, – отозвался уголовник.

Два пустых автоматных рожка упали в подсумки.

Снорк, раненный одним из первых выстрелов, был уже рядом. В ближнем бою мутант вел себя как собака: передвигался на четырех конечностях и как будто обнюхивал землю коротким шлангом. И рычал. Если б не автомат в руках, Олег заткнул бы ладонями уши, чтобы не слышать этого злобного рычания; в котором нет-нет, да и проскакивали человеческие интонации.

– Ты на кого тявкаешь, тварь! —• огрызнулся Камень. – Джуль-барсы в роду были? – Автомат огрызнулся вслед за хозяином – раз, другой, третий —• и вдруг замолчал, словно захлебнувшись ненавистью. – Переза... М-мать, некогда!

Левой рукой он выхватил из-за пояса пистолет и сделал два выстрела. Первая пуля угодила снорку в плечо, вторая располосовала бедро, но на поразительную скорость мутанта новые раны не повлияли. Молниеносное движение – и пистолет Камня летит в кусты, а сам Камень, матерясь, зажимает между коленями отбитую, если не сломанную руку.

– А ну легли оба! – страшным голосом крикнул Бодун. Камень и Митрич рухнули как подкошенные. Снорк, наоборот,

оттолкнулся руками от земли и привстал, чтобы нанести новый удар. Но не успел. Выпущенная Бодуном очередь прошила его туловище. Метра на три вокруг от того места, где остановился мутант, стебельки

и листья чахлой болотной растительности покрылись каплями темно-красной росы.

Агонизирующий снорк завыл так, что Олег зажмурился. Когда что-то шлепнулось рядом с ним, он снова открыл глаза и увидел руку, но не всю, а только кисть и часть предплечья. Она лежала в мелкой лужице под ногами у Гарина, и там, где рука неожиданно заканчивалась, лужица постепенно становилось бурой. Запястье обхватывало что-то вроде широкого браслета, и в том месте, где грязь смыло водой, можно было разобрать, что браслет связан из шерсти, а узор вязки чем-то напоминает узор на свитере, который сейчас надет на Олеге. Сквозь ссадины, покрывавшие ладонь, проступала линия жизни, оборвавшейся только что, несколько секунд назад. Мизинец и безымянный палец на отстреленной руке еще шевелились. Они сгибались и разгибались. Сгибались и разгибались. И когда они сгибались, два ногтя, отросших до состояния когтей, впивались в ладонь. Поэтому кончики ногтей были красными.

Эта картина была такой невозможной и в то же время настолько реальной, что Олег впервые с начала боя нажал на спусковой крючок. Автомат в его руках дернулся трижды. Очереди вошли в землю треугольником, потом рука Гарина дрогнула, и еще две пули унеслись в затянутое тучами темно-серое небо.

– Э! Ничего, что мы тут стоим? – обернулся к Олегу Митрич. – Ты куда лупишь, ирод? Ну-ка брось автомат!

Гарин послушно разжал пальцы и зашипел от боли, когда ствол ударил его по носку ботинка.

Митрич с восхищением вытаращил глаза.

– Ну ты, студент, совсем того... Я сказал – мне брось!

Со второй попытки Олег выполнил приказ. Митрич поймал автомат за ремень и приставил к ноге.

– Так спокойнее, – прокомментировал он.

– Я не студент. Я даже не аспирант. Я младший научный сотрудник, – строго сказал Олег, разумеется, только в своем воображении. Пожалуй, ни разу в жизни он не чувствовал себя настолько неуютно.

– Так что там с третьим? – спросил Бодун. – Ты показывал трех. Сбежал?– Да нет, тут он. – Митрич снова прислушался. – Только не шевелится. Вон там, прямо за вертолетом. Наверное, жрет кого-то из летчиков. А может, испугался или по нужде присел. Хотя у меня, к примеру, это случается одновременно. Ну-ка, пригнулись! – Сталкер достал гранату. – Ты, студент, можешь стоять. Ради таких, как ты, дедушка Дарвин и придумал естественный отбор.

После этих слов Гарин не то что пригнулся – упал ничком, не выбирая, где сухо, а где сыро. Взрыв гранаты он не столько услышал, сколько ощутил телом. На пару секунд наступила полная тишина. А потом на Олега обрушилось небо. Небо было тях<елым и воняло протухшей рыбой.

«Это все, – подумал Олег. – Я умер. Господи, прости».

Глава вторая

От мыслей о душе Гарина отвлек возбужденный возглас Митрича:

– Ничего себе! Видели, да? Высоко пошел, к дождю! Студент, ты там жив еще?

Олег приоткрыл один глаз и увидел чей-то ботинок.

– Ну-ка, взялись, – скомандовал Бодун, и вдавившая Олега в землю тяжесть исчезла.

Запах тухлой рыбы не пропал, но дышать стало легче.

– Эй, ты в сознании? Глаза открыть можешь? – спросил в самое ухо Камень.

– Могу.

Олег открыл глаза и тут же об этом пожалел. На земле рядом с ним лежал снорк. Меньше полуметра отделяло лицо Гарина и маску противогаза, из оборванного шланга которой тонким ручейком стекала кровь. Маска была задрана кверху, поэтому Олег не мог видеть глаза снорка за мутными стеклами, и это был большой плюс. Зато он видел подбородок и оскаленные зубы, торчавшие из темно-коричневых десен. Через мгновение Олег понял, что губ у снорка нет вовсе, а то, что он принимал за них, – это черви. Жирные дождевые черви, есть которых, согласно вдолбленной в память инструкции, полагалось живыми.

«Это уже слегка чересчур», – успел подумать Олег, прежде чем его вырвало.

– Почему они все в противогазах? – как ни в чем не бывало спросил Камень. – Не для защиты же от ядовитых испарений. У них вон даже фильтрующих коробок нет.

– Да никто толком не знает, – признался Бодун. – Есть версия, что рож своих стесняются.

– А дай-ка я взгляну.

Увидев, как рука Камня взялась за шланг противогаза и потащила маску вверх, Олег зажмурился и сделал три глубоких вдоха, пережидая повторный позыв к рвоте.

– Да-а... – протянул Камень. – С такой харей я бы тоже стеснялся.

– Помогите мне встать, – не размыкая век попросил Олег и наугад протянул руку.

– Разучилась пить молодежь, – вздохнул Бодун.

Когда Гарину помогли подняться, он не сразу встал на ноги, а вначале отполз на четвереньках подальше от мертвых снорков и их фрагментов, подальше от запаха тухлой рыбы и свежей рвоты. Только после этого он открыл глаза и медленно встал.

– О! А я думал, он тебя укусил, и ты сам в снорка превратился, – обрадовался Митрич. – Противогаз примерить не тянет?

– Кончай десны сушить, – урезонил товарища Бодун и подошел к Олегу. – Кроме шуток, открытые раны есть?

Гарин осмотрел себя – от промокших штанин, перепачканных в каком-то иле, до грязных ладоней – и покачал головой:

– Вроде нет.

– Вот и хорошо. А самолюбие до свадьбы заживет. – Бодун хлопнул Олега по спине и шагнул к Камню. – Ну а ты как? Что с рукой?

– Да ерунда. – Камень показал левое запястье, опоясанное багровой полосой содранной кожи.

– Ого! Все-таки оцарапала тварь когтистая?

– Да нет, это я раньше. Когда из вертолета вылезал.

– А-а, бывает. Давай-ка на всякий случай привьемся. – Сталкер достал одноразовый инъектор. – Столбняк – не стояк, рукоблудием не лечится. Рукав закатай повыше.– Я сам, – сказал Камень.

– Ну, держи.

Бодун, наблюдавший, как уголовник впрыскивает под кожу противостолбнячную сыворотку, уважительно кивнул. Заметив его интерес, Камень усмехнулся:

– Я не наркоман. Медбратом работал. – Он ненадолго задумался. – В позапрошлой жизни.

– О, парни, стриптиз! – подал голос Митрич. – Жаль, музыки нет.

Камень и Бодун обернулись.

Гарин, стоя босыми ступнями на пне, с остервенением стаскивал с себя джинсы. Снятый свитер бесформенной тряпкой валялся в луже неподалеку. Олег не ответил на шутку Митрича. Он вообще ни на что не обращал внимания. Взгляд Гарина был направлен на то место, где еще недавно находился вертолет, а теперь осталась одна только лопасть, торчавшая из воды под углом, как рука утопленника, окоченевшая в безнадежном ожидании помощи. Покончив с джинсами, Олег задрал край футболки и понюхал его. Футболка тоже была влажной, но от нес по крайней мере не воняло тухлой рыбой, поэтому футболку Гарин решил оставить. Он быстро натянул куртку и брюки, выданные Камнем. Куртка оказалась как раз, а вот штанины были сантиметров на семь длинней, чем нужно, поэтому Олег дважды подвернул их снизу. Затем он присел на пень и в задумчивости уставился на свои ботинки, низкие и мягкие. Они годились для неспешных прогулок по асфальту, но для марш-броска по пересеченной болотистой местности предпочтительней были бы резиновые сапоги до колен или армейские ботинки вроде тех, что носили сталкеры. Однако выбора не было. Олег вздохнул и вылил из обуви мутную воду. Потом с отвращением отжал носки.

– В большом рюкзаке в боковом отделении есть несколько новых пар, – сказал Камень. – Можешь взять одну.

Олег кивнул благодарно, но ничего не сказал.

Прежде чем навсегда распрощаться с джинсами, Гарин проверил карманы. Кошелек, связка ключей и промокший проездной на автобус. Проездной Олег выбросил сразу, а ключи вместе с кошельком переложил в карманы брюк.

– Ну что, все готовы? – спросил Бодун. – Тогда давайте двигать отсюда, пока падальщики не набежали. Я иду первым, за мной – Камень, потом – студент. Митрич – замыкающий. Идем след в след, дистанция три метра, не разговариваем. Поднимаю руку – значит стой. Не «стой, раз-два», а останавливаемся сразу. Все ясно?

– Ага. – Камень сунул Гарину в руки рюкзак. – Держи, это твой. И автомат не забудь.

– Вперед, бродяги! – скомандовал Бодун.

Он развернулся спиной к болоту, на поверхности которого не осталось и следа от недавнего крушения вертолета, и спустя мгновение скрылся в подлеске. Следом за ним быстрым шагом двинулся Камень. «Чересчур быстрым», – подумал Гарин, которому пришлось на ходу подтягивать лямки рюкзака.

Они успели пройти от силы метров двадцать, когда на покинутой опушке послышалась возня, тонкий суетливый писк и отвратительное похрустывание. Олег хотел было обернуться, но тут же получил автоматным прикладом в плечо – не больно, но обидно.

– Чего встал? Вперед! – прошипел Митрич. Проглотив ругательство, Гарин прибавил шаг.

Держать дистанцию и ступать след в след оказалось непросто. Камень шагал слишком широко. Его черную фигуру было видно намного лучше, чем сливавшийся с растительностью маскхалат сталкера. Мелкий дождь, перешедший в морось, в лесу почти не беспокоил, зато туман, кажется, сгустился еще сильней, он обволакивал кустарники и клубился в овражках.

Вопросы о том, кто такой Пух и зачем он понадобился Камню, вылетели у Гарина из головы уже через пять минут похода. Остался только быстрый шаг, спина впереди идущего, хлещущие по плечам ветки и опасение запнуться о поваленное дерево или торчащий из земли корень. Еще страшнее было остаться одному в этом лесу. Олег уже видел, на что способна группа снорков, а из курса подготовки он знал, что это далеко не самые опасные обитатели Зоны.

, Гарин вздрогнул, когда совсем рядом, низко над головой, каркнула ворона. Ей ответила вторая. А потом откуда-то слева донесся тонкий пронзительный плач. Так могла бы кричать пожилая женщина, у которой хулиганы выхватили сумку с пенсией. Насыщенный водяными парами воздух мог как угодно искажать звуковые волны, но Олег был уверен, что до источника звука никак не меньше полукилометра. Поэтому он не сбавил шаг, тем более что и Камень, и идущий первым Бодун никак не отреагировали на «старушечий» плач. Только Митрич пробормотал себе под нос то ли молитву, то ли очередную шутку:

– Прибрал господь псевдоплоть...

Группа двигалась с постоянной скоростью, темп сбавляли только дважды. В первый раз – у черной березы.

Гарин упустил момент, когда Бодун дал команду к остановке. Он не налетел на Камня, трехметровая дистанция уберегла, но и не замер на месте, как того требовал ведущий. Армейское «стой, раз-два» в случае Олега растянулось на «стой, раз-два-три... да стой же ты!» и закончилось еще одним чувствительным тычком под ребра.

– Велено было остановиться, – пояснил Митрич, но сказал это спокойно, не зло, почти лениво, из чего Гарин заключил, что опасность не смертельна.

– О, смотри! – Камень направил дуло автомата на стоявшее впереди дерево. – Черная береза.

Строго говоря, она даже не была черной. Это скорее напоминало негатив березы: черный ствол и белые полоски. Впечатление эта фотография производила гнетущее. Если дерево почернело от пожара, то начался и закончился он на этой березе, не перекинувшись даже на пучки засохшей травы у ее корней. Если же это произошло от удара молнии, то он был достаточно сильным, чтобы стряхнуть с веток всю листву, которая зеленым ковром устилала землю вокруг. Листья облетели, а сережки остались. Поникшие кисти мелких черных цветов свисали с ветвей, как разваренные в чернилах макароны. Некоторые достигали полуметра в длину. Почти все шевелились. Они покачивались из стороны в сторону, плавно изгибались, закручивались кольцами. Как змеи. Или как дождевые черви.

– Еще вчера было дерево как дерево, – задумчиво проговорил Митрич. – А сейчас черт-те что. И фонит, кстати, лихо! Сочку березового никто не хочет?

Гарина передернуло. От вида извивающихся, точно щупальца, «сережек» его снова замутило.

– Уходим с тропы, – решил Бодун. – Идем тем же порядком, дистанция один метр. За мной!

Олег кивнул, пристраиваясь в затылок Камню. Уходим, так уходим. Хотя он и до этого не замечал никакой тропы. Ему казалось, что группа идет не разбирая дороги, просто придерживаясь заданного направления.

Следующая остановка случилась минут через пять. На этот раз команду отдал замыкающий. Бодун замер на середине шага и, не оборачиваясь назад, прошептал Митричу:

– Что там еще?

– Два метра от тебя на полвторого, – ответил тот.

– Что? – повторил ведущий. – Не вижу.

Метров на десять вокруг из земли торчали только засохшие деревца, каждое толщиной с руку. Спрятаться за такими смогла бы разве что стая гусей. Но гусей в Зоне не водилось, эту часть теоретической подготовки Олег помнил четко. Ни гусей, ни соловьев, ни страусов. Одни вороны.

– Посвети себе, – посоветовал Митрич.

Бодун включил фонарь, хотя было не так уж и темно. Конус света скользнул слева направо, потом сверху вниз и наконец заметался между тонкими стволами отживших свой век деревьев.

Опустив фонарик, Бодун повернулся к Митричу и уважительно покачал головой.

– И как ты ее только почуял? – спросил он.

– Разглядел, – забавно вытаращившись, похвастал Митрич. – Если смотреть не прямо, а краем глаза, то как будто радуга поблескивает.

– Ладно, за мной. – Бодун двинулся в обход группы странных деревьев. Остановившись перед аркой, образованной, двумя наклонившимися друг к другу соснами, он еще раз посветил фонариком и предупредил: – Здесь голову пригибаем. Если она вам, конечно, дорога.

Шагнув в арку, ведущий слегка нагнулся, шедший следом Камень на всякий случай сложился пополам, а Гарин, пробормотав мысленно «Береженого Бог бережет», двинулся за ними практически на четвереньках. Протискиваясь между стволами сосен, он все-таки не удержался и посмотрел вверх. Ничего угрожающего он не увидел, только странное. Несколько капелек росы или туманного конденсата, повисшие в воздухе плавной дугой, были словно надеты на невидимую нить. Одна капля качнулась и упала Олегу на лоб, не причинив вреда.

Дальше пошли медленней. А метров через сто пятьдесят и вовсе остановились, когда КПК в кармане у Митрича тонко завибрировал.

– У-у, братья, – сказал сталкер, озадаченно глядя на экран. – Дальше нам не по пути. Вызывают нас, и это срочно. Докуда смогли, мы вас довели, а дальше...

– Не понял, – нахмурился Камень. – Что значит «докуда смогли»? Уговор был такой: вы отводите нас к Пуху, а мы делимся с вами коньяком. Коньяк вы выпили? Выпили. Теперь ведите.

– Тут смотри, какое дело, – засуетился Митрич. – Мы вас, считай, уже довели. Вот за этим, ты глянь, пригорком начнется овраг. Он будет петлять еще с полкилометра. Вот вам и надо вдоль оврага, чем ближе к краю, тем безопаснее. А как он закончится, тропинка выведет вас на опушку. По правую руку будет котлован. Раньше озеро было, но вся вода в разлом ушла. На дне того котлована и будет баркас Пуха.

– Ты же говорил, до него три дня на собаках добираться. Соврал?

– Зачем соврал... – Митрич ненатурально улыбнулся. – У нас тут, знаешь ли, собаки по большей части слепые. И на голову слабые. Где для них три дня с языком на плече, там нормальный человек за полчаса дойдет.

– Тогда детектор отдай, про который на болоте говорил. А то вляпаемся с непривычки в какую-нибудь хрень.

– Да тут чисто все. Мы этой дорогой только вчера прошли. Ну «мясорубка» одна будет ближе к середине оврага. Но мы ее болтами обмерили, камушками обложили, сразу заметите. У вас болты-то есть?

– Был в рюкзаке мешочек с фурнитурой, – задумчиво сказал Камень. – Да что ты мне зубы заговариваешь! Все чисто, вчера прошли! – передразнил он. – Березы черной вчера тоже не было, сам же признался.

– Так то – береза, – неубедительно протянул Митрич. – Аномалия – другое дело. Ну сдвинется она на пару метров, ну вырас-

тет... раза в два. Но других аномалий на том месте до выброса не жди.

– Детектор отдай, – повторил Камень не терпящим возражений тоном. – И считай, что мы в расчете.

– Ладно. – Митрич вздохнул. – Вот ты душный, а! Душней меня. Тебя надо было не Камень назвать, а Жернов. Потому что тяжелый и перетирать любишь.

– А тебя – не Митрич, а Литрич, – ответил взаимностью Камень. – Потому что при виде коньяка теряешь волю.

– Чего?! Что ты сказал? – вскинулся Митрич.

– Да ничего, ничего... – Бодун успокаивающе похлопал товарища по плечу. По его хитрой ухмылке было ясно, что новое прозвище Митрича пойдет в народ. – Нет времени, нас ждут. Бывайте, бродяги! – Он коротко кивнул Гарину и Камню. – Может, свидимся еще.

– Бывайте, – эхом откликнулся Камень.

– Счастливо, – сказал Гарин.

Ответом ему был лишь шорох кустов. Олег и Камень остались одни. В небе трижды каркнула ворона.

– Хреновое начало, – прокомментировал Камень, проводив ее взглядом. – Ну что, студент, теперь я за старшего. На пригорок и вдоль оврага, вроде все ясно. Я первый, ты за мной, дистанция... – Он скривился. – Постарайся не потеряться. Хотя можешь и потеряться. Толку от тебя ноль.

Гарин не ответил. Он понимал, что Камень кривит душой. Зона – не место для одиночек. Любой напарник здесь лучше, чем никакого. В случае чего он прикроет твою спину, предупредит об опасности или хотя бы отвлечет нападающих на пару секунд, пока ты меняешь рожок в автомате. Поэтому Олег больше не боялся, что его бросят. Может быть, оттого он и позволил себе на минуту расслабиться. Накопившаяся усталость тут же перехватила контроль над телом. Гарин разом почувствовал и тяжесть рюкзака, и натертые чужими брюками ноги, и хлюпанье в правом ботинке, которым снова умудрился где-то черпануть воды. Пару раз Олег споткнулся на ровном месте. Когда дистанция между ним и ведущим увеличилась до пятнадцати шагов, он негромко позвал:– Камень, постой!

– Что такое? – Ведущий настороженно обернулся.

– Ничего. Я просто... – Гарин наклонился так, чтобы вес рюкзака пришелся на спину, а не на плечи, и перевел дух. – Я сейчас упаду. Давай отдохнем.

– Свихнулся? Мы и километра не прошли!

– Хотя бы полчаса, – взмолился Олег. Камень вздохнул и огляделся.

– Ладно. Вон у тех сосенок сделаем привал. Ровно полчаса, понял? Дойдешь?

Гарин кивнул. Сил на слова уже не осталось.

Добравшись до засыпанного рыжей хвоей пригорка, Олег снял с шеи автомат и уронил на землю, потом, застонав, сбросил рюкзак и уже собирался упасть рядом, но его остановил окрик Камня.

– Опять оружие бросил! Что ж ты за урод безрукий... Быстро поднял!

Олег покорно взял в руки автомат, слабо представляя, чего от него требуют.

– Хочешь, чтоб его заклинило в самый ответственный момент? – не унимался Камень. – Оружие любит что?

– Что? – тупо повторил Гарин.

– Ласку, чистоту и смазку. Ты вообще автомат в руках держал? НВП у вас в школе было?

– Было. Только оно называлось ОБЖ. Держал.

– Разобрать-собрать сумеешь?

– Прямо сейчас? – не поверил Гарин.

– А когда еще! Давай, время пошло!

Чувствуя себя загнанной лошадью, Олег упер приклад в землю и начал вытаскивать шомпол.

– Куда! – прорычал Камень.

Олег вздрогнул, и верхняя часть шомпола загнулась дугой.

– Совсем охренел? У тебя патрон в патроннике! И куда ты собрался детали складывать? Прямо в грязь?

– А куда?

– Студент... – процедил Камень, будто самое страшное ругательство. Он стянул с плеч собственный рюкзак и положил его перед

Олегом плоской спинкой кверху. – А теперь – как учили. Отделить магазин. Снять с предохранителя. Оттянуть затворную раму, извлечь

пат... Стой, гаденыш!

Выскочивший патрон Камень поймал на лету и зажал в кулаке.

– Так. Произвести контрольный спуск...

Когда Олег, замешкавшись с газовой трубкой, беспомощно посмотрел на своего мучителя, тот демонстративно закатил глаза к свинцово-серому небу и проговорил:

– Хреновый ты боец, студент. Ну что, разобрал? Теперь собирай. С обратной задачей Олег справился чуть быстрее, и все равно во

взгляде, которым одарил его Камень, читалось не осуждение и даже

не презрение, а жалость.

– Четыре с половиной минуты! – констатировал он. – Новый рекорд для эстонского спецназа. И шомпол погнул. Настоящий герой. Деталей хоть лишних не осталось?

Гарин потупил взгляд.

– Вроде нет.

– И то хорошо. Ладно, спи пока. А я жрать чего-нибудь соображу. Двадцать минут у тебя, успеешь? Штирлицы в роду были?

Олег слишком устал, чтобы реагировать на риторические вопросы.

– Спасибо... – пробормотал он. Потом прислонился поясницей к липкому от смолы дереву, обнял рюкзак и еще раз повторил: – Спасибо...

В следующее мгновение человека по имени Олег Гарин не стало.