Текст книги "Смертники"

Автор книги: Олег Овчинников

Соавторы: Евгений Прошкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Пролог

Невозможно привыкнуть к пыткам – ни к физическим, ни к психическим. Будь то длительное лишение сна или инъекции в позвоночник, исходов все равно только два – хороший, когда ты теряешь сознание, и плохой, когда превращаешься в вопящий от боли и ужаса комок кровоточащей плоти, готовый на все: рассказывать, сдавать своих, подписывать любые бумаги. Лишь бы тебя оставили в покое. Лишь бы хоть на пару часов вернули в камеру, которая после допросов и издевательств кажется раем.

Это нормально. Этого не надо стыдиться. У профессиональных палачей ломаются все. Но именно у профессиональных, а не у патологических садистов или озлобленных на весь свет неудачников, которые зачастую сами просятся на эту работу. Профессионала узнать легко. Он старается лишний раз не смотреть на своего подопечного и всегда обращается к нему на «вы». Это сочетание подчеркнутой вежливости с зажатой в тисках мошонкой подавляет волю быстрее и надежнее, чем препараты, вызывающие мнимое удушье или отравление, когда за глоток противоядия пойдешь на все.

Только мнимых расстрелов Дизель больше не боялся. Наоборот, после пятой или шестой инсценировки начал молиться, чтобы на этот раз все было по-настоящему. Чтобы не просто растолкали среди ночи, натянули на голову мешок, провели по бесконечному коридору и, помучив томительным ожиданием, дали залп холостыми. Пусть хоть один из патронов окажется боевым. Хотя бы по ошибке.

Но сегодня его вели не на расстрел. Расстрельный коридор находился на другом этаже, до него надо было полминуты опускаться в грохочущем лифте. Да и мешок сегодня не надевали. Значит, очередной допрос. Значит, снова пытка.

Она начинается не в тот момент, когда тебя подвешивают за цепь от наручников или приковывают к металлическому стулу с вмурованными в бетон ножками. Даже не в тот момент, когда ты слышишь звон ключа в замке камеры и думаешь: «Опять!» Строго говоря, она никогда не начинается, потому что никогда не заканчивается. Кроме rex блаженных моментов, когда ты теряешь сознание.

Пытка ожиданием. Пытка неизвестностью. Куда сегодня? Что еще приготовили для тебя палачи-затейники? «Только не в комнату с | поздями! Только не в комнату с гвоздями!» – молишь ты, пока два шожих охранника волокут тебя по коридору. И когда вы проходите мимо, ты на мгновение испытываешь облегчение. Как будто другие варианты чем-то лучше. А в следующую секунду ты готов продать душу, лишь бы это был не мокрый карцер. Все, что угодно, Господи, только не мокрый карцер!

Мимо овального люка с окошком-иллюминатором Дизеля тоже пронесло. Проволокло, вернее сказать. Значит, не сегодня. Значит, что-то другое. Может быть, еще хуже.

Так и случилось. Охранники остановились перед выкрашенной белой краской дверью, и повисший на их руках Дизель в которой раз прочел издевательскую надпись на табличке:

ФИЗИОТЕРАПИЯ

«Лучше бы карцер, – подумал он. – А ешс лучше – сразу сдохнуть. Так ведь не дадут...»

Внутри комната тоже была белой. Белые стены, белый потолок, кафель на полу бежевого цвета, даже мебель: обтянутый пластиком стол, кожаное кресло и стул со спинкой из прутьев, между которыми как раз пролезали кулаки посаженного лицом к спинке человека. Динля не раздражал белый цвет. Он знал, как легко эта комната перекрашивается в красное. Так, что неприметные водостоки в полу едва успевают справляться.

Единственным цветным пятном в царстве стерильной белизны был сидящий в кресле Палач, одетый в зеленый хирургический халат и шапочку. Его лицо закрывала белая марлевая повязка. Как только на запястьях арестованного защелкнулись наручники, Палач отпустил охрану и поздоровался.

– Доброго времени суток, Дизель.

Ни «доброе утро», ни «добрый вечер». Пытка неизвестностью продолжалась. Окон в комнате, понятное дело, не было.

– Здра... Здравствуйте, – хрипло ответил Дизель, глядя на свои сжатые кулаки.

– Вы готовы сотрудничать? -Да.

– Вы готовы отвечать на вопросы? -Да.

– Вы больше не будете вводить нас в заблуждение?

– Да... То есть нет. Не буду.

Палач вздохнул и достал из ящика стола шприц.

– Что ж, давайте попробуем...

Поначалу, когда его только замели, Дизель артачился. Отмалчивался на допросах, крыл экзекуторов трехэтажно, пытался даже шутить. Всю эту дурь из него выбили быстро. Теперь он стал послушным, как робот. Отвечал, когда спрашивали. Молчал, когда разрешали. Сам выворачивал предплечье, чтоб удобнее было колоть.

– Расскажите, каким путем попал к вам «венец».

Дизель зажмурился, перевел дух и в десятый или двадцатый раз начал свой рассказ. В этих повторяющихся изо дня в день вопросах и ответах не было никакого смысла. Кроме одного: пока он говорил, ему не делали больно. К сожалению, отсрочка была не вечной. Довольно скоро, и Дизель знал это, ему зададут вопрос, на который он не ответит. Не потому, что не хочет, – хочет, и еще как! Может быть, сильнее, чем чего-либо в жизни. Но не может.

Он пытался говорить правду. Правда звучала нелепо даже на его собственный слух. Пытался врать, каждый раз по-разному, но, видно, так и не угадал, какой именно лжи от него ждут. Апеллировал к здравомыслию Палача. «Если бы я мог рассказать, зачем бы я стал терпеть такое!» Призывал на помощь логику. «Ну а вы? Вы-то сами можете объяснить, как ходите? Как дышите?» Впадал в истерику. В голос ревел от бессильной обиды. Результат всегда был один. Палач печально издыхал и раскрывал свой чемоданчик.

Сегодня он раздвоился раньше, чем успел задать главный вопрос. Один Палач медленно выпрямился и, сцепив руки за спиной, стал изучать стену в том месте, где могло бы быть окно. Другой Палач, оставшийся в кресле, не спеша достал из-под стола белый чемоданчик с красным крестом. Он положил чемоданчик на стол и, щелкнув замками, откинул крышку. Противно скрипнули петли, ярко блеснула хирургическая сталь.

Дизель отчаянно зажмурился. Иногда это помогало, и, когда он открывал глаза, Палач снова был один. Но не сегодня.

Наконец тот, что стоял у стены, спросил скучным голосом, как о чем-то не важном:

– А теперь расскажите, Дизель, как работает «венец».

Очень скоро палачей стало легко отличить. Красное на зеленом кажется черным. Мало-помалу хирургический халат Палача с чемоданчиком менял цвет. Особенно много черного было на рукавах и передней части халата. Даже до шапочки добила струйка из отрезанного ьолыпого пальца. Только на марлевой повязке капли крови оставля-IIи натуральные красные пятна.

За все время, пока длилась экзекуция, стоявший у стены Палач ни разу не повернул головы. Только время от времени повторял однообразно:

– Вы зря отпираетесь, Дизель. Или:

– Лучше бы вам сказать правду. Или:

– Зачем же вы себя так мучаете?

Второй Палач молчал. Он вообще никогда не говорил. Только иремя от времени с лязганьем рылся в чемоданчике, доставая новый инструмент.

Когда он в очередной раз вернулся с составным прибором, поразительно напоминавшим устройство для извлечения косточки из вишни, Дизель заскулил.– Только не глаза... Пожалуйста... Вы уже делали это... Не надо...

– Отвечайте, Дизель.

– Я не могу!

Волосы, по сталкерской моде остриженные почти под ноль, за время, проведенное в камере, успели отрасти. Палач ухватился за них левой рукой и запрокинул Дизелю голову. Прибор несколько раз клацнул скрытой пружиной.

– Но я... могу показать! – воскликнул Дизель.

– Что вы имеете в виду? – Стоящий у стены Палач впервые обернулся. Его молчаливый близнец в запятнанном халате посмотрел на него с досадой. «К чему тянуть? Давай закончим начатое», – говорил его взгляд.

– Этого нельзя объяснить словами, – быстро заговорил Дизель. – Но если я покажу, вы поймете. Мне только нужен «венец». Я покажу, как он работает.

– Вы снова пытаетесь врать? Вы надеетесь использовать «венец» против нас?

– Нет! Нет-нет! – отчаянно замотал головой сталкер.

И, должно быть оттого, что это было чистой правдой, ему поверили.

Палач быстрым шагом пересек комнату, приоткрыл дверь и что-то негромко сказал одному из дожидавшихся в коридоре охранников.

«Венец» принесли через пять минут. Доставивший его охранник молча встал справа от прикованного к стулу Дизеля и расстегнул кобуру.

– Учтите, вас все время будут держать на прицеле, – предупредил Палач. – Так что если вы хотя бы попытаетесь...

– Нет-нет. Я не попытаюсь. Я готов сотрудничать.

– Ну смотрите... – Палач осторожно взял «венец» двумя руками и, точно королевскую корону, водрузил его на голову сталкера. – Так?

Дизель закрыл глаза. «Венец» молчал. Впрочем, он и не надеялся, что артефакт ему ответит. Слишком много жизненной энергии вытянули из него пытки и побои. Слишком сильно измочалили психику.

– Не так. Надо как бы...

– Как? – В голосе Палача послышалось раздражение.– Немного как бы... – Дизель вдохнул через зубы. – Гос-споди, я не могу объяснить. Освободите мне руки. На минуту буквально. Я покажу.

Глаза Палача над марлевой повязкой прищурились. «Он не поверит, – подумал Дизель. – Это конец». Когда мгновение спустя звякнула связка ключей, он собрал в кулак остатки воли, чтобы не выдать облегчения.

– Если хоть дернется или если почувствуешь себя странно, сразу стреляй, – проинструктировал Палач охранника, прежде чем повернуть ключ в замке наручников.

– Да вы не волну... – На середине фразы Дизель вскочил и, оттолкнув Палача, побежал. Отчаяние придало ему сил. Он знал, что второй попытки уже не будет.

Охранник не выстрелил скорее всего от удивления, что Дизель побежал не к двери, а в противоположную сторону, к глухой стене.

«Жаль. Пуля в затылок была бы гуманнее», – подумал сталкер и с размаха ударился головой в стену.

Звук, с которым раскололся череп, был самый громким, что он слышал в своей жизни.

Боли не было, просто в комнате стремительно стало темнеть. И в этом меркнущем свете Дизель успел увидеть, как исчезает розовая пена с пола и красные пятна со стен – везде, кроме того места, куда он врезался головой. Как один за другим растворяются в воздухе окровавленные приборы, и вот уже на столе лежит одинокий использованный шприц. Как два Палача, молчаливый и говорящий, качнувшись, слились воедино. А еще он услышал, как один охранник шепотом сказал другому, прибежавшему на шум: «Башкой о стену, со всей дури. Я видел, «монолитовцы» так делали».

Последним исчез белый чемоданчик, только красный крест некоторое время еще мерцал перед глазами. Затем в этом перекрестье возникло лицо Палача.

– Что ж ты натворил, Дизель! – сказал он.

– Будь ты проклят, Палач, – прошептал сталкер. – Я еще достану тебя.

– О чем ты, дурак? – В голосе Палача слышалась неожиданная и неподдельная жалость. – Ты же убил себя.

– Достану, – упрямо повторил Дизель. – С того света, но достану.

– Дура-ак, – вздохнул Палач и аккуратно, чтобы не запачкаться, снял «венец» с головы уже мертвого сталкера.

Глава первая

Когда вертолет бросило в сторону, Гарин даже не вздрогнул, он так и продолжал спать, сидя на дребезжащем металлическом ящике. Прошедшая неделя настолько его измотала, что он заснул еще до взлета, едва коснувшись побитой дерматиновой сидушки. Весь путь над черным ночным лесом в стороне от трассы – грохот винта, жесткая тряска кабины и громкие переговоры соседей – все это казалось продолжением тяжелого, словно пьяного сна после семи суток бесконечных лекций.

За неделю никто не превратил бы простого парня Олега Гарина в стрелка, рукопашника или специалиста по выживанию. Никто и не стремился. Но по части теории его нагрузили, как мешок мародера: всем подряд и, главное, под завязку. Знания, самые разнообразные, перемешались в голове у Олега и слиплись в огромный ком: «ломать шейные позвонки удобнее под углом в сорок пять градусов, а дождевых червей лучше есть сырыми». Инструкторы грозились, что все это может пригодиться. Гарин в ответ лишь глубоко вздыхал. И еще были изнурительные дружеские беседы в одном из кабинетов департамента собственной безопасности. Множество одинаковых вопросов, повторявшихся в разной последовательности. День за днем, сутки напролет, вперемежку с лекциями, и все это в таком убийственном графике, что вскоре Олег потерял счет времени, а к концу обучения и вовсе перестал понимать цель своей командировки.

Гарин проснулся от тишины, наступившей внезапно, как взрыв. Лопасти перестали рубить воздух и докручивались только по инерции, но хуже того – замолчал мотор. Кабина вертолета уже не грохотала, а железный ящик, на котором пристроился Гарин, больше не вибрировал.

– Вызывает «Скат-семь»! – прокричал пилот. – Центр, это «Скат-семь»! Я вас не слышу!Будто выходя из гипноза, Олег осознал, что тишина ему тоже приснилась. Воздух был наполнен звуками – тугим свистом ветра в открытом люке, криками людей и еще чем-то надрывным, похожим на скрип корабельной мачты.

Гарин посмотрел вверх и, увидев пулеметный станок, обнаружил, что сидит уже не на ящике, а на серой обшивке стены. Вертолет накренился и стремительно шел к земле, прямо на темные пики елей. – Центр, ответьте «семерке»! – зачем-то продолжал вопить пилот. Кто-то дергал сцепившиеся ремнями автоматы, кто-то орал «Убери стволы, сука!» – все это казалось Олегу крайне бессмысленным. Деревья внизу мелькали и сливались в длинные ряды клыков, которыми оскалилась бездонная пасть леса. Вертолет падал, и это было так очевидно, что ставило крест на всех лекциях по выживанию. Гарин потратил зря последнюю неделю жизни – вот что вызывало у него настоящий ужас, а все остальное вдруг стало мелким и смешным. Олег отрешенно смотрел на метавшихся по кабине людей и слушал мольбы пилота, как будто диспетчер мог дистанционно завести двигатель и выровнять машину. В какой-то момент Гарин встретился взглядом с другим пассажиром. Мужик в спортивном костюме и кедах без шнурков был пристегнут наручником к стальному кольцу в иолу. Олег не помнил, откуда взялся этот пассажир, впрочем, Гарин погрузился в вертолет первым и сразу уснул; следом за ним в кабину могли завести хоть взвод балерин, хоть корову. Однако прежде он считал себя единственным гражданским в этой компании, и присутствие человека в спортивном костюме его озадачило. Но больше всего Олега удивило то, что перед смертью он думает о такой ерунде. Мужик выдержал долгий взгляд и неожиданно подмигнул.

– Поищи что-нибудь, – сказал он негромко, только для Гарина.

– Чего?

– Отвертку или клещи. – Он кивнул на свою пристегнутую руку. – Ящик, на котором ты сидел. Это же ЗИП, вроде? Пошарь там. Только быстрее, браток. Давай, что подвернется. Не интересно мне la к подыхать, веришь?

Олег потянулся к дерматиновому сиденью, но в этот момент вертолет снова швырнуло, и он приложился затылком обо что-то твердое. «А кому-то повезло еще меньше», – успел подумать он.

В небе испуганно крикнула птица, и Олег открыл глаза. Голова была запрокинута, и первое, что он увидел, – это хвост вертолета метрах в пятнадцати позади. Гарин приподнялся на локте, но, кроме трех погнутых лопастей, ничего не разглядел, остальное скрывала стена тумана. Вертолет словно распилили по горизонтали и оставили в траве лишь верхушку, а корпус куда-то уволокли.

– Топь, – коротко пояснил кто-то.

Олег обернулся. Пассажир в спортивном костюме сидел на пеньке и деловито рассматривал высокие черные ботинки.

– Левый сорок третьего размера, а правый сорок четвертого, – высказался он и, чуть помедлив, добавил: – как вся моя, сука, жизнь.

На земле перед ним лежала куча мокрого тряпья и еще один ботинок, вероятно, такой же непарный. Сам мужчина был перепачкан тиной и торфом с головы до ног. Левый рукав олимпийки был закатан до локтя, а запястье туго перемотано бинтом.

Олег почувствовал, что и сам промок до нитки.

– Упали в болото? – спросил он.

– Догадливый, – отозвался мужик.

– И что было дальше? – Гарин осторожно поднялся. Тело вроде бы слушалось, нигде особенно не болело, но общее состояние напоминало похмелье: резких движений делать категорически не хотелось.

– Упали и утонули. – Пассажир поставил ботинки перед собой и хмуро посмотрел на Олега.

– Утонули? Все?!

– Слышь, ты бы лучше не орал. Хрен знает, куда мы свалились. Может, уже и в Зоне давно.

Гарин заметил возле пенька три полных рюкзака, из-за которых выглядывал ствол «Калашникова», и наконец сообразил, откуда у мужика новые ботинки.

– Где остальные? – спросил Олег. – Там же еще трое было? Не считая нас с тобой. Или даже четверо. И еще пилоты. Где они?

– Сам поищи. – Собеседник махнул рукой в сторону увязшего вертолета.Гарин сделал пару шагов к рюкзакам, в ответ незнакомец подтянул автомат к ноге.

– Не кипешуй, – спокойно сказал он. – Похоже, мы в самый бочаг угодили. Пошли ко дну сразу, как в синем море. Тебя при падении из кабины выкинуло... наверно. Ну я не знаю, мне не до вас тогда было. Вот говорил же барбосам – не нужно меня в браслетах возить, как террориста. Кого смог на сухое оттащить, того смог. Кого не успел, того не успел.

– А кого не захотел, тот уже не расскажет, – продолжил Гарин.

– Это вместо благодарности? – Мужик презрительно сплюнул и вернулся к изучению трофейной одежды. – Если есть желание, бери шест и иди сам проверяй. Кого наловишь – все твои.

Олег поднял лежавший у пенька дрын и неуверенно двинулся к вертолету. Через пару метров под ботинками зачавкала вода, а на следующем шаге правая нога ушла в жидкую грязь по колено.

– Но только на второй раз не рассчитывай, – предупредил незнакомец. – Больше тебя вытаскивать не буду.

Гарин выбрался на ближайшую кочку и покачал головой: неизвестно, что тут произошло сразу после падения, но сейчас спасать уж точно было некого.

– Давно мы рухнули? – спросил он.

– Часа два примерно.

– И как звать тебя, спаситель?

Мужик, не ответив, скинул спортивный костюм и натянул сырые черные брюки из плотного хлопка. Затем накинул такую же куртку и принялся обуваться. Гарин подошел к нему и протянул руку:

– Олег.

– Ну и?..

– Спасибо. – Гарин помялся. – Нет, правда спасибо. До меня сразу как-то не дошло. Наверно, шок... Ты мне жизнь спас, а я к тебе с претензиями. Извини.

Руку он так и не убрал, и мужчина, помедлив, ее все-таки пожал.

– Не суетись, сочтемся, – обронил он и после паузы добавил: – Камень.

– Что?

– Зови меня Камень.

– Это имя? – невпопад спросил Олег.

Собеседник промолчал и начал застегивать куртку. Он был невысокий и некрупный, с лицом человека, крепко обозлившегося на жизнь. Лет ему было определенно меньше сорока, но седина уже плотно прошлась по короткой стрижке, указывая на некоторое количество пережитых трудностей. Более конкретно о трудностях свидетельствовал воровской перстень с крестом, наколотый на среднем пальце. Других татуировок, насколько успел заметить Гарин, у Камня не было.

– Зачем мокрое надевать? – сказал Олег. – Развели бы костер, просушили.

– Ну и развел бы! – огрызнулся Камень. – Пока ты только меня разводишь.

Он выставил вперед палец, как будто обозначил границу, которую Гарину пересекать не следовало.

– Я же извинился. – Олег улыбнулся, запоздало соображая, что в среде уголовников излишняя вежливость только во вред. Блатных он не боялся по той простой причине, что никогда не имел с ними дела, но и лишних иллюзий не испытывал. – Я мало что помню. Даже не знаю точно, сколько человек с нами летело.

– Кто они тебе были? – поинтересовался Камень. – Кореша? Начальство? Тебя за каким хреном вообще в Зону-то понесло?

– Как раз об этом я и хотел у тебя спросить.

– Хотел ты, а спросил я. Олег вздохнул и сказал:

– У меня командировка.

– В Зону?! – Камень уставился на Гарина.

– А то ты не в курсе. Мы же вместе взлетали с площадки Института.

– Да меня не особо просвещали – с кем, куда и откуда. Как забрали из СИЗО, так и закрутилась карусель: один допрос, другой допрос, вроде СБУ, а вроде и нет. Подвалы все глубже, кормежка все лучше. Еще месяц, думаю, и окажусь в самом центре Земли, прямо в ресторане.

– В центральном? – уточнил Олег.

– А?.. – Камень нахмурился и вдруг расхохотался. – Верно, в центральном кабаке Земли! Смеяться он прекратил так же резко, как начал, и вернулся к изучению рюкзака.

Гарин присел на старую поваленную сосну и, сорвав травинку, машинально поднес ее к губам, но в последний момент одумался. «Все полезно, что в рот полезло» – это уж точно не про Зону. Здесь все иначе. В памяти зароились обрывки лекций, но в данный момент Олега волновали не способы выживания, а кое-что другое. Слово «допросы», брошенное собеседником, неожиданно потянуло за собой какие-то новые... не воспоминания, нет, скорее впечатления или образы. Черный омут безумной подготовительной недели на мгновение раздвинулся – в нем блеснуло что-то незнакомое – и снова схлопнулся.

«Грибы, растущие в Зоне, употреблять в пищу нельзя. Даже сыроежки, даже после длительной варки. Даже если захочешь умереть – все равно нельзя, это слишком длинный путь». Все правильно, есть насущные проблемы, и они важнее.

– Ну а ты сюда за каким хреном, командировочный? – Камень продолжил разговор с таким видом, будто сам уже дал исчерпывающие ответы на все вопросы.

– Ну... в общем, экспедиция. – Олегу очень не хотелось посвящать зека в дела, в которых он и сам, положа руку на сердце, мало что понимал.

– Так ты ученый, выходит? – с раздражением спросил Камень.

– Младший научный сотрудник.

– Это типа студент или как?

– В данный момент считай меня просто курьером, – сказал Гарин.

– Кем тебя считать – это мы поглядим, – ответил уголовник без угрозы, но настолько серьезно, что не уловить подтекста было нельзя.

Гарин мысленно вздохнул. Беда за бедой: экстренный рейд к черту в задницу, авария по дороге и единственный выживший попутчик – опасный тип с наколотым перстнем и неизвестной статьей. И вероятно, даже не с одной. Вот почему бы не уцелеть кому-нибудь из тех инструкторов, что его натаскивали? С другой стороны, окажись на месте Камня какой-нибудь специалист по выживанию – что бы он сделал в первую очередь? Полез бы в трясину к тонущему вертолету?

Несомненно. За средствами связи, оружием и едой. Если младший научный сотрудник и оказался бы в этом списке, то явно ближе к концу, где-то между магнитными плашками и шампунем от перхоти. Уголовник по кличке Камень в отличие от богатырей-следопытов действовал не прагматично, а... правильно, по совести. Так это называется, к чему стесняться хороших слов?

Провернув все это в мозгу за какую-то секунду, Олег почувствовал, что его отношение к Камню начинает улучшаться.

– Чего хлебало раззявил? – процедил спаситель. – Лови клифт, прикинься, а то светишь, как лепило на этапе.

–А?

– Переодевайся, говорю, студент. – Камень бросил ему комплект одежды, такой же мокрый, как и все, лежавшее в рюкзаке. – Твои вещи недостаточно практичны для прогулок по стремным местам. Так тебе ясно?

– Я давно не студент, – с достоинством возразил Гарин. – Остальное ясно. А что, в Зоне действительно такой ужас, как об этом говорят?

– А ты думал. Сам я здесь не бывал, но кенты сказывали, что смертность тут зашкаливает. Порядочный человек сюда не пойдет. По своей воле, – уточнил Камень, презрительно цыкнув зубом.

– Я не по своей, – торопливо ответил Олег и еще до того, как закончить фразу, мысленно обозвал себя тряпкой и мямлей.

– Да это конечно, – издевательски закивал Камень, – мы же оба с тобой в кандалах летели, я видел. Вот это ништяк, – добавил он без всякой паузы, извлекая из мешка КПК. – Тэ-экс, – протянул он. – Нуда, было бы странно...

– Что именно? – спросил Олег, не дождавшись пояснений.

– Странно было бы найти здесь вайфай. – Уголовник деловито потыкал в экран. – Навигатор есть, но без коннекта это просто карта. Ладно, пусть хоть так. О, есть пасьянс! – оживился он. – Двести вариантов. А сека или бура?.. Нету. В общем, беспонтовая приблуда.

Олег наблюдал за мужчиной со смешанными чувствами. Нарастало ощущение сказочности всего происходящего, но в то же время холодная сырая обувь постоянно напоминала Гарину, что светлая опушка на краю топи с затонувшим вертолетом – это и есть единст-венная точка реальности. Все остальное разделилось на прошлое и будущее, на воспоминания и мечты.

Чтобы хоть как-то выйти из оцепенения, Олег бестолково переступил с ноги на ногу.

– Интересно, где это ты компьютер освоил, – сказал он. – В камере?

– А то я, кроме топора, ничего в жизни не видал! – огрызнулся Камень, выключая КПК и возвращаясь к осмотру содержимого рюкзаков. – Оп-ля, коньячишко. Сюрприз так сюрприз! – Он подкинул в руке пластиковую фляжку на триста пятьдесят граммов. – Будем греться. Но не сейчас, позже. А вот еще...

Внезапно метрах в десяти от них треснула ветка, и оба рывком обернулись на звук. Камень успел подхватить автомат, а Гарин, даже если бы вспомнил об оружии, не смог бы до него дотянуться.

От сплошной стены кустарника отделилась фигура в маскхалате – пока человек не начал двигаться, он был абсолютно незаметен и мог бы простоять рядом хоть вечность. Незнакомец демонстративно поигрывал сухим сломанным сучком. Автомат висел у него за спиной, что, вероятно, означало отсутствие дурных намерений. Во всяком случае, Олегу хотелось так думать.

– Ствол прибери-ка, – душевно скомандовал мужчина, обращаясь к Камню. – Я, как ты понимаешь, не один тут брожу.

В подтверждение его слов где-то сзади раздался щелчок затвора.

– Понимаю, – расслабленно произнес Камень и опустил оружие. – Кто такие, куда путь держите?

Незнакомец недоуменно вскинул брови:

– Тоже интересуюсь.

– Кабы знать, – сокрушенно отозвался Камень, присаживаясь обратно на пенек. – Эй, ну может, хватит уже нас на мушке держать? – сказал он куда-то вверх.

Из-за старой сосны вышел второй мужчина со старым АК-47 на широком засаленном ремне.

– Ну вы жесткие, парни, – мотнул головой Камень. – Чего хотели-то?

– Да так... Гуляем, смотрим – новые люди. Интересно стало поговорить, познакомиться. Коньяк вот у вас пропадает, если я не ослышался. Меня, кстати, Митрич зовут, – представился мужчина.

– А я Бодун, – кивнул второй. – Сами-то чьих будете?

– Ничьих мы, считай архангелами. – Камень указал на хвост вертолета, который уже погрузился в бочаг настолько, что половина ротора скрылась под водой.

– Паршивенькая история. А друзья ваши где?

– Друзья на Большой Земле остались. Здесь в лучшем случае приятели, – мрачно отозвался Камень.

– Я про второй вертолет говорю. Что же они вас бросили-то?

– Второй вертолет? – озадачился Олег. – Не было второго, мы одни летели.

Бодун нехотя повернул к нему голову, как будто сделал одолжение.

– Был второй, – сказал он.

– Не было, – возразил Митрич. – Вертолет летел один.

– Я слышал два, – уверенно проговорил Бодун.

Когда сталкеры встали рядом, Олег обнаружил, что они похожи, как братья, из-за этого спор между ними выглядел странно. Разве что лицо у Митрича было повыразительней, особенно глаза.

– Вечно тебе мерещится. – Митрич помахал ладонью у товарища перед лицом. – Но случай ваш по-любому неприятный.

– Неприятный?! – Гарин выразительно фыркнул.

– Пару лет назад... Пару, да? – Сталкер взглянул на приятеля. – Точно, в позапрошлом году. Похожая петрушка вышла, только вертолетов тогда было аж пять штук. Все как один рухнули, и мало кто уцелел. Поэтому предлагаю отметить ваше второе рождение, – неожиданно закончил он.

– Не сегодня, – отрезал Камень. – Дел еще много.

– А, так вы за хабаром прибыли?

– Нет, за хворостом. Пошли, студент. – Камень поднял рюкзак и накинул обе лямки на левое плечо.

– Это вряд ли. – Бодун покачал автоматом на ремне.

– Ты в человека-то когда-нибудь стрелял?

– И не раз, – буднично ответил он. – Вы, уважаемые, тропинки попутали. Здесь с людьми так разговаривать нельзя.– Да ты сам попутал! – рассвирепел Камень, но Бодун немедленно вздернул ствол. Настроен он был гораздо серьезней, чем можно было подумать, глядя на его одутловатое и в целом не злое лицо.

– Беспредельщики, – процедил Камень.

– Я нормального коньяка уж сколько месяцев не видел, – признался Митрич. – Я же не собираюсь у тебя его отнимать, зачем мне в Зоне такая репутация? Мы честно поменяемся. Тебе ведь нужен фонарик? Классный.

Он достал из кармана трубку чуть потолще авторучки и помигал лампочкой. Дохлый светодиод даже в кромешной тьме едва ли мог бы оказаться полезным.

– Это внукам на Новый год подгонишь, – сказал Камень. – Ладно, меня устроят два рожка.

– Два рожка тебе на голову самое оно, – съязвил Митрич. – Оружие и боеприпасы я не продаю.

– Пацифисты мы, – поддакнул Бодун.

– Есть детектор аномалий, – вспомнил Митрич. – Вот, гляди. Новенький!

Камень с сомнением посмотрел на серую пластмассовую коробочку. По маленькому квадратному экрану змеилась трещина, а резиновое уплотнение, теоретически переводящее прибор в разряд водонепроницаемых, в двух местах выглядело так, словно его грызли зубами.

– У меня идея, – высказался Гарин. – Провести нас кое-куда сможете?

Камень посмотрел на него с одобрением и уточнил:

– Нам к Пуху попасть нужно. Желательно до обеда.

– К какому Пуху?! – воскликнул Олег. – Нам нужно к переезду.

– К какому еще переезду? – в свою очередь удивился Митрич.

– Железнодорожному.

– Ну, это я и сам бы догадался. А конкретнее?

– Там по ходу разберемся.

– Парень, вокруг Янова столько переездов, что устанешь обходить. Но добраться до тех мест – задача не из легких.

– К Янову мы не пойдем, – заявил Камень. – Приведете к Пуху и коньяк ваш.

Сталкеры синхронно повернули к нему головы.

– Все зависит от того, сколько у вас с собой продукта, – осторожно произнес Митрич. – Путь-то не близкий. Три дня на собаках.

– Одна бутылка.

– Значит, и маршрут будет один. И это никак не Янов, – сочувственно сказал Митрич Олегу. – На Янов, браток, за пузырь топай сам. А к Пуху... что ж, к Пуху отведем без проблем. Хотя, уважаемый, мог бы и сразу предупредить, по каким ты тут делам. Меньше болтовни было бы. Давай.

– Проводишь к Пуху, тогда получишь, – отрезал Камень. Митрич помолчал, печально глядя в глаза уголовнику, потом развернулся и хлопнул друга по плечу:

– Похоже, не договорились.

На этот раз Бодун не стал грозить автоматом, имя неведомого Пуха на сталкеров подействовало слегка угнетающе. Они больше не спорили, они просто уходили.

– Армянский, десять лет выдержки! – крикнул Камень им вслед.

– Угостишь кровососов, они, кстати, скоро подойдут, – ответил Митрич, не оборачиваясь.

Камень выждал еще несколько секунд и, убедившись, что сталкеры блефуют крайне добросовестно, вполголоса выругался. Затем с хрустом свернул пробку.

– Тебе, Митрич, барыгой надо быть, а не сталкером.

– Мы и есть барыги. В свободное, так сказать, время. Сталкеры, не сбивая шаг, развернулись и приблизились к Камню.

Первым к бутылке приник Митрич. Кадык под кожей задвигался ритмично и мощно, как хорошо отлаженный механизм.