Текст книги "Парагвайский вариант. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Олег Воля

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

«Лопеса младшего?» – изумился Иван.

«Да, – пророкотал Змей. – Он здесь».

Иван почувствовал лёгкий толчок и обратил внимание на второй кончик языка. Тот раскрылся, обнажив сжавшийся светящийся силуэт подростка. Над ним металась колибри.

«Ты станешь им и выполнишь мою волю», – безапелляционно изрёк Змей.

«Лопес умер? – Долов ахнул. – Не было такого! Это что, отменит всю историю? Или это какой-то альтернативный мир? Как это вообще работает?»

«Не тебе вопрошать о сём. Ты не бог. Ты смертен. Твоя задача – действовать».

«Но если мои действия отменят историю, то и меня самого не будет. Как тогда я её отменю, если меня нет?»

«Ты жаждешь знания, что отделяет богов от смертных. Ты не получишь его. Слушай. На земле тебе помогут чтущие имя моё. Слышащие меня – признают в тебе посланника».

«А божественных сил каких-нибудь ты мне не дашь?» – удивляясь высокой художественности своего бреда, спросил Долов, ожидая, что сейчас ему начнут отсыпать «плюшек» по законам жанра фэнтези.

«Это не игра, – с оттенком раздражения пророкотал Змей. – Я не дарую силу. Используй то, что у тебя есть».

«Но у меня ничего нет!» – удивился Долов.

«Знания твои. Опыт. Вот орудие твоё. Ныне ты – мысль, память, воля. Они ещё не канули в пустоту. Этого хватит».

«И что, ты не наделишь меня каким-нибудь даром? Ну хотя бы способностью понимать все языки народов, чтящих тебя», – попытался выторговать хоть какой-то бонус Иван.

«Выучишь», – прозвучало безапелляционно.

«Хорошо. А как же он?» – Иван мысленной рукой указал на скрюченного подростка.

«Он останется с тобой. Я не могу изгнать его – это нарушит связь. Но он не будет тебе мешать. Пользуйся его памятью, как он пользовался твоей».

«Ух ты! Лопес как-то умудрился мне в голову залезть. Ничего не понимаю».

«Ты не должен понимать. Ты должен действовать. Но помни: если умрёшь раньше, чем выполнишь мою волю, это будет плохой работой. Цена плохой работы – плохое посмертие. Это я тебе обещаю. А теперь – вперёд».

«Постой, а как же христианство? – вдруг осознал перспективу Иван. – Если я изменю историю, не вздумается ли богу христиан вмешаться?»

Но ответа не было. Два светящихся силуэта смялись в один шарик и ушли в гигантскую пасть. Следом всосалось и колибри.

(1) Оаннес (Месопотамия), Тот (Египет), Фу Си (Китай), Агве (дагомейский дух воды) – все они боги-учителя, и все негативно относились к кровавым жертвам.

* * *

Иван разлепил глаза и непроизвольно застонал. Голова раскалывалась от невыносимой боли. Мир куда-то летел, крутился и покачивался. За всю жизнь он так напивался считаные разы. Глубины организма, следуя освящённой традицией программе, пытались вывернуться наружу, но результат был мизерным – лишь испачканный желчью рот.

Кто-то суетился вокруг, но глаза отказывались фокусироваться на деталях. Однако руку с чашкой они разглядели, и Иван благодарно приник к холодной, чистой воде. Очищающий ручеёк прохлады прокатился по пищеводу, добравшись до самых мозгов – в метафизическом смысле. Мир стал раскачиваться чуть меньше, и голова начала кое-что соображать, пусть и с КПД паровоза.

Пережитый посмертный опыт всплыл в памяти как свежепросмотренный ролик: полёт, змей, сделка. Бред это был или реальность?

Открыв глаза в очередной раз, Иван уже осмысленно огляделся. Низкий потолок из переплетённых прутьев, покрытых какой-то растительностью, равномерно потемнел от копоти. Но чёрт с ним, с потолком – такое и в XXI веке можно увидеть в нищем Парагвае. Другое дело – кечуанский жрец в полном боевом облачении, размахивающий пернатым жезлом и что-то гудящий на непонятном языке. Такое вдоль автотрассы просто так не встретишь.

Рядом с шаманом сидел человек с наполовину индейскими, наполовину европейскими чертами лица. Он-то и держал чашку с водой и, заметив взгляд Ивана, снова протянул её. Иван с удовольствием сделал несколько глотков.

– Хозяин? – произнёс полукровка на кечуа. – Как вы себя чувствуете?

– Хреново, – прошептал Долов по-русски и по удивлённым лицам понял свою ошибку.

– Плохо, – повторил он на кечуа. – Что со мной?

– Твой могучий анчо разгорелся в этом слабом теле. Оно не готово принять его полностью, – вместо полукровки ответил шаман, закончив гудеть и размахивать жезлом.

Только сейчас Иван обратил внимание на собственное тело. Вернее, на руку, которой придерживал чашку. Это была рука ребёнка.

– Твою мать! – тихо выругался он по-русски.

«Значит, история со змеем не привиделась, – с изумлением подумал он. – Но я же не верю во всё это! Этого не может быть!»

Осмотревшись ещё раз, Иван убедился: окружающая действительность упорно подтверждала факт свершившегося чуда.

– Какой сейчас год? – спросил он полукровку, который выглядел куда более цивилизованным, чем шаман, по чьему внешнему виду определить эпоху было решительно невозможно.

– Тысяча восемьсот сорок первый от Рождества Христова, – не задумываясь ответил мужчина, глядя на Ивана с восторгом, как фанат на поп-звезду.

– Где я и… – Иван запнулся, подбирая слова, – кто я?

Как ни странно, вопрос никого не удивил, и его поняли правильно.

– Вы в общине народа керо, в доме уважаемого Кураку Акулека, – полукровка поклонился шаману. – А для всех, кроме нас, вы – Франсиско Лопес, сын Карлоса Лопеса, одного из правителей Парагвая, господин.

Долов закрыл глаза и откинулся на циновку.

«Сорок первый. Мне… то есть Лопесу сейчас лет четырнадцать-пятнадцать. В зависимости от того, какую дату его рождения считать верной (2). В любом случае возраст крайне несолидный. Зато вся жизнь впереди и здоровье ещё не растрачено. Хм… Но почему же так болит голова?»

Иван снова открыл глаза и посмотрел на шамана.

– Старик. Мне сейчас очень плохо. Можешь мне помочь чем-нибудь?

– Скоро всё пройдёт. Тебе надо просто отдохнуть и набраться сил.

– И поесть нормально, хозяин, – вставил свои три сентаво Поликарпо, который уже для себя всё решил. Он был сейчас счастлив. Жизнь сделала оборот и снова привела его к тому, кто способен возвысить его. И на этот раз масштаб поражал воображение.

– Вы в пути очень плохо ели и сейчас очень слабы.

Долов прислушался к ощущениям и уловил, что действительно ужасно голоден. И раз уж все здесь считают его важным господином и даже хозяином, то он решил, что не стоит людей разочаровывать.

– Так позаботься о пище. И расскажите мне всё, что здесь было.

Метис метнулся прочь из хижины, а шаман начал рассказ:

– Тебя принёс, – начал было старик, но сбился. – Твоё нынешнее тело, господин, принёс сюда этот человек со смешанной кровью. Я согласился призвать Виракочу, чтобы он помог вернуть в него родное анчо. Но Владыка Знаний и Творец Земли счёл иначе. Я слышал его слова. Человек со смешанной кровью был там моими ушами и глазами. Я знаю, что Творец и Владыка поручил тебе. Это великое дело. И все мы, служители Отца мира, будем помогать тебе, если ты объяснишь нам, как выполнить его волю.

Шаман замолчал в немом ожидании. Он явно ждал ответа.

«А как восстановить эти культы?» – в больной голове повис тот же вопрос. Иван попытался подумать на эту тему, но стало только хуже.

– Возможности всегда есть, – ответил он уклончиво. – Но быстро не получится. Мне понадобится помощь всего твоего народа.

– Не могу говорить лжи и обещать помощь всех. Многие из моего народа утратили веру и обратились в рабов креста. Но все, кто слушает голоса наших богов, будут слушать и тебя.

Вернулся Поликарпо с парящей глиняной плошкой и лепёшками из маиса. Иван прислушался к себе. Тошнота уже прошла. Наоборот, аромат, заполнивший хижину, разбудил зверский аппетит. Тёплая похлёбка из неопознанных овощей с кусочками мяса была очень быстро съедена. После еды Ивана потянуло в сон, и он не стал этому сопротивляться. Его укрыли шкурами и оставили одного.

Когда избранник Виракочи уснул, шаман и метис отошли в сторону от хижины к краю отвесной скалы.

– Если бы я мог оставить его здесь в надёжном укрытии, – начал шаман, – я бы обучил его общению с духами. Но боюсь, что избранный не прислушается к моим словам. Будет горем для всех нас, если он погибнет раньше, чем выполнит свою миссию. Потому ты должен охранять его жизнь. И не дай ему снова вернуться домой. Служители распятого бога на этот раз просто убьют его.

– Да, пако! – склонился Патиньо. – Я думал об этом. Но я думаю, что Избранный должен сам решить, как быть дальше. И если он согласится с твоими страхами, то потребуется помощь твоих людей. Мои спутники видят в нём только мальчика, которого надо вернуть домой. Мне одному не совладать с ними.

– Помощь ты получишь. И не только от людей моего селения. Я сплету для тебя амулет, который заставит каждого пако, принявшего посвящение от меня, помогать тебе как мне самому. Не подведи меня.

– Не подведу, – снова склонился Поликарпо. – И прошу, если на мне есть следы от веры в Распятого, очисти меня. Я хочу быть целиком и полностью слугой Творца и Учителя Виракочи.

Шаман одобрительно кивнул и увёл Поликарпо за собой.

(2) Франсиско Солано Лопес Каррильо родился 24 июля. По одним данным в 1827 году, по другим в 1826. И, скорее всего, вторая дата точнее. Но позже (уже в ХХ-м веке) дату поменяли, поскольку (вот незадача) Карлос Лопес женился на Хуане Каррильо 22 июля 1826 года, то есть за два дня до родов. Вот такие латиноамериканские страсти.

* * *

Иван Долов проснулся, с шумом втянул в себя воздух и рывком сел на кровати. Девчушка, сидевшая у его ложа, испуганно подпрыгнула и выбежала из хижины.

«Так это не сон? – озадаченно оглядел он убогую обстановку. – Сначала меня стегал плетью какой-то тип в рясе, потом меня сожрал гигантский говорящий змей. Неужели это всё было наяву?»

Сомнения развеялись, когда он взглянул на свои руки и ноги. Это были конечности подростка – худые и грязные. Иван откинулся на ложе, пытаясь привести мысли в порядок, но в этот момент полог у входа откинулся, и в хижину вошёл Патиньо.

– Хозяин, как вы себя чувствуете? – с тревогой спросил он. – Вам что-то приснилось?

– Да, – медленно ответил Иван. – Меня приковали к каменной стене и били кнутом. Что это было? Предсказание?

– Нет, – покачал головой метис. – Это воспоминания тела, в котором вы теперь находитесь. Франсиско заподозрили в одержимости. Парагвайские священники пытались изгнать из него дьявола. По словам его отца, они превратили его в бессмысленное животное. Именно поэтому мы здесь. Это была попытка вернуть душу в тело. Но вместо Франсиско в него вошли вы, хозяин.

Иван снова поморщился от этого обращения.

– Кстати, как тебя зовут?

– Поликарпо Патиньо, хозяин, – почтительно поклонился он.

– Погоди, ты секретарь Супремо? – удивился Иван, внимательно разглядывая мужчину.

– Да, хозяин. Доктор Франсия умер полгода назад. А я теперь в бегах.

«Поликарпо Патиньо был правой рукой Франсии последние десять лет его диктатуры, – подумал Долов. – В моей ситуации просто бесценный кадр. Кто-то же должен мотаться по горам, сколачивая организацию. Я теперь слишком несерьёзно выгляжу для этого. Патиньо подходит как нельзя лучше».

– Знаешь, не надо называть меня «хозяин». Разве я твой господин?

– Я был бы счастлив, если бы вы считали меня своим слугой! – воскликнул Патиньо. – Я был там. Я видел Его. Я слышал, что Он говорил с вами. И я готов служить вам на пути, который Он вам предначертал.

– А разве ты не христианин? – удивился Иван.

– Я отринул Христа. Это была ошибка. Я теперь понимаю это.

Иван задумался, а затем медленно произнёс:

– Поликарпо, я не хочу, чтобы ты был моим слугой. Слугам нужен надсмотрщик. Они работают из-под палки, а не по велению сердца. Я хочу, чтобы ты был моим соратником, единомышленником и другом. Чтобы дело, порученное Виракочей, ты воспринимал как своё собственное. Только тогда я смогу полностью доверять тебе. Поэтому называй меня с этого момента «камрад Франциско». И я буду звать тебя «камрад Поликарпо». Мы с тобой перевернём всю Америку. И ты будешь во главе этого дела. Ведь я пока слишком молод, чтобы вызывать доверие. А ты – образованный человек, бывший секретарь самого Супремо. Так что я буду только направлять тебя, а действовать будешь ты. Когда-нибудь я разделю с тобой этот груз, но пока всё зависит от тебя.

– Жизни не пожалею, – с жаром ответил Патиньо, ударив себя в грудь. – Я счастлив быть вашим камрадом, хозяин!

«Опять двадцать пять! – вздохнул Иван. – Ладно, со временем привыкнет».

– Я тебе не хозяин. Уже забыл?

Патиньо задумался и предложил:

– Тогда позвольте мне на людях называть вас «сеньор Солано». Всё-таки я не могу не проявлять уважения к вам. А ваше второе имя лучше подходит вам, чем имя прежнего хозяина тела. Оно символизирует восход солнца для моего народа.

– Какого из двух? – переспросил Долов, удивляясь такой поэтичной аргументации.

– Мой народ – это кечуа, – решительно заявил метис.

– А вот это ты зря, – покачал головой Иван, усаживаясь по-турецки. – Без доброй воли наших креолов, метисов и самбо мы не выполним миссию. Нам нужны не только индейцы, но и все, кого мы сумеем увлечь за собой.

– Они вряд ли уверуют в Виракочу, – с сомнением возразил Поликарпо.

– И не надо. Пусть они будут с нами по приземлённым причинам, но зато они не будут нашими врагами. Поверь мне. У нас их будет столько, что будет глупостью умножать их число. Так что будь кечуа с кечуа и креолом с креолами. Быть испанцем не предлагаю. У тебя не получится, камрад Поликарпо, – улыбнулся Иван.

– Получится у вас, камрад Солано, – в ответ улыбнулся Патиньо.

«Сработаемся», – подумал Иван.

* * *

Санчо и его спутников решили пока держать в неведении, чтобы они не торопили с обратной дорогой. Для этого Ивану пришлось предстать перед ними, изображая дауна. Парагвайцы покачали головами и согласились ждать дальше.

А время было нужно для того, чтобы согласовать ближайшие планы Ивана с местным Далай-ламой. Долов изложил свой взгляд на то, как следует расширять паству Виракочи.

– Берите пример с других успешных религий: христианства, иудаизма, ислама или даже индуизма и буддизма. Там везде есть корпус текстов, чёткие заповеди, каноничные обряды и правила. Что из этого есть у веры в богов кечуа? Практически ничего. Даже письменности своей вы не удосужились создать. Именно поэтому Христос оказался сильнее.

Вещал Долов, игнорируя недовольные гримасы Кураку Акуллек.

– Раз нет своей письменности, берите испанские буквы и пишите священные тексты ими.

– Но кто их прочитает? – наконец высказался шаман. – Надо, чтобы этот язык знали другие шаманы, а я уверяю тебя, даже волей Виракочи не заставить таких стариков, как я, учиться писать.

– Верю, – кивнул Иван. – Значит, надо от каждого шамана потребовать парочку толковых мальчиков и собрать их всех вместе. В Европе есть такая форма обучения – «интернат». Там ученики живут годами, постигая науки, и только на несколько месяцев отлучаются домой. Вот и мы создадим подобное.

– Это сколько же времени займёт? – почесал голову Патиньо, который, в отличие от шамана, вполне представлял масштаб предприятия.

– Если только чтению, письму и счёту, то, наверное, в год можно уложиться, – подумав, ответил Иван. – Но по-хорошему, нам надо обучать не просто писарей при шаманах, а слой грамотных кечуа, которые смогут впоследствии стать костяком обновлённой религии. А для этого образование нужно расширить и давать специальные дисциплины для будущих поводырей народа. А значит, потребуются годы.

– И учителя, – кивнул Поликарпо.

– И деньги, – проскрипел Кураку Акуллек.

Они переглянулись и кивнули почти синхронно. Можно сказать, что эта часть плана была принята единогласно.

– Пако, – обратился к шаману Иван. – Сколько посвящённых откликнутся на твой призыв?

– Больше пятидесяти, но меньше ста. Точнее не скажу. Не все пако способны к путешествию.

– Тогда сделай в своём призыве возможность отослать вместо старца его ученика, поспособнее. Да и те, кто сами приедут, пусть тоже возьмут с собой того, кого оставят тебе на обучение.

– Мне? – удивился Кураку Акуллек.

– Ну, формально тебе. Но фактически учить будет камрад Поликарпо, а за его спиной буду я. В таком виде, как сейчас, меня никто всерьёз воспринимать не сможет, – развёл руками Иван.

– Зря ты сомневаешься в воле Виракочи. Он направит мысли отроков к служению и послушанию, – покачал головой шаман.

– Это будет великолепно, но давай рассчитывать, что приедут обычные парни, которые, кроме своей деревни, ничего в этой жизни не видели. И что они с молоком матери впитали правило: такие молокососы, как я, не имеют права голоса при разговоре мужчин.

– Ну, бывают и исключения, – возразил Поликарпо. – Надо их хорошенько впечатлить, и они станут тебя слушать. Ты же сможешь?

Два хроноаборигена уставились на пришельца.

Иван глубоко задумался, перебирая в голове варианты. И всё, о чём он думал, было либо банально, как фейерверки, либо неосуществимо, как саундтрек и лазерное шоу. Но здесь он вспомнил одно своё увлечение молодости, и губы его растянулись в улыбке.

– Хорошо. Будет вам изумление и впечатление. А где будет мероприятие?

– В старые времена, чтобы служить Виракоче, все собирались у его храма в Ракчи. Но храм теперь разрушен. Статуя бога разбита. Его голову увезли за море, чтобы потешить владыку испанцев.

– Ракчи? Хорошо, – согласился Иван. – Очень символичное место для возрождения культа. А мы далеко сейчас от него?

– Неделя пути пешком, – ответил Кураку Акуллек. – Но там есть селение рядом. Власти могут испугаться большого собрания кечуа.

– Значит, первые прибывшие должны качественно оцепить селение и не дать им послать гонца. Можно даже просто повязать там всех перед собранием. Потом отпустить.

– Это сочтут мятежом, – прокомментировал Поликарпо. – Лучше купить лояльность местных. Но у нас денег нет.

– Денег можно заработать, – задумчиво протянул Иван. – Какой тут рядом есть большой город?

– Куско, – ответил Патиньо. – Он примерно на полпути до Ракчи.

– Это мы что, сейчас около Ольянтайтамбо? – припомнил географию Перу Иван Долов.

– Да, – кивнул Кураку Акуллек и махнул куда-то на закат. – Это за той горой. В другой долине.

– Замечательно. Значит, пока что план таков. Избавиться от парагвайцев…

– Убить? – встрял Патиньо.

Иван поморщился.

– Ну зачем! Пойдём с ними домой, и по пути я сбегу и оставлю им письмо, дескать, не ищите, я должен посетить сто священных мест кечуа, иначе снова вернётся болезнь. Ну или что-то в этом духе.

– Сомневаюсь, что они вернутся домой без тебя, – возразил Патиньо. – Скорее всего, они вернутся сюда и будут бузить.

– Пусть что хотят, то и делают. Нам надо остаться в Куско и приготовиться к мероприятию. И денег заработать желательно.

– Вы знаете как, камрад Солано?

– Есть некоторые соображения, камрад Патиньо.

* * *

Иван-Солано замучил Кураку Акуллек вопросами по текущему состоянию культов вообще и культа Виракочи в частности. Всё было, конечно, очень печально. На уровне этнографической диковины. Сплошные боги Солнца, Луны, гор и озёр. Что-то вроде синтоизма у японцев. И всему этому предстояло придать форму и структуру, позволяющую создать ни много ни мало, а мировую религию. Честно говоря, задача казалась Долову нерешаемой. Надо было как-то аккуратно отринуть весь этот массив примитивных верований и выйти на нормальный монотеизм. Но это дело не дней и даже не месяцев, а лет. А пока надо было решать оперативные задачи и двигаться в обратный путь.

Вышли через три дня. Дорога была знакомой. Тела уже акклиматизировались, так что особых трудностей не возникало. Иван, принял решение из образа молчаливого и замкнутого подростка не выходить. Так было меньше вероятности проколоться на мелочах. Впрочем, некоторый успех лечения он обозначил. Отчего Санчо и гаучо были в полном восторге.

– Батюшка ваш будет счастлив, – мечтал на привалах старик. – За месяц с небольшим мы до Санта-Круса дойдём. Всяко теперь под горку быстрее будет. Оттуда ещё месяц до Асунсьона. И к середине июля вернёмся домой, даст бог. Как раз к вашему дню рождения и поспеем. То-то все рады будут…

Иван кивал, соглашался и думал совсем о другом.

Как ему совместить задачу, поставленную древним индейским богом, и его нынешний несолидный статус. Формально совершеннолетие наступало в 21 год, что соответствовало нормам испанского права, унаследованного всеми молодыми республиками южной Америки. В некоторых случаях юридическая дееспособность могла наступать раньше – например, в 18 лет при вступлении в брак, начале военной службы или получении специального решения властей. Но не в пятнадцать же.

Для всех чиновников и дельцов он просто сбежавший из дома пацан. Так что роль Патиньо в построении организации велика. А Иван должен снабдить камрада достаточной и удобной для работы базой знаний. Здесь Виракоча, конечно, прав. Этого добра в голове Ивана Долова было много. Очень много. Ведь он впитал не только историю революционных движений в России и Европе. Он был свидетелем социалистических революций и контрреволюций в Южной и Центральной Америке. А кое-где даже закулисным участником.

Дипломатический статус и должность атташе по научно-техническому сотрудничеству – это идеальное прикрытие для агента разведки, коим Долов и стал. Началось это с Мексики и сопровождало, ускоряло и направляло всю его карьеру. Ему даже воинские звания регулярно присваивали, и к концу СССР он дорос до полковника. Хотя военную форму он никогда в жизни не надевал.

Так что знаний у старого дипломата и агента было много, в том числе и весьма специфических. Оставалось их применить к новым условиям. С одной стороны, это будет сложно из-за ужасно медлительных средств коммуникации. А с другой – легко, ибо нынешние власть имущие ещё не выработали иммунитет. Неорганизованные бунты, конечно, случаются регулярно, но революционное движение с дисциплиной и идеологией – это продукт позднего времени.

И да. Решение задачи Виракочи Долов видел именно через социалистическую революцию. Именно на её волне можно было разгромить христианский клерикализм в головах аборигенов и тихой сапой предложить нуждающимся в божественной поддержке Виракочу. Но не старую языческую религию «раскрашенных туземцев», а новую, достаточно привлекательную даже для образованных европейцев. Которую ещё предстоит выдумать.

* * *

До Куско добрались через пять дней.

Город открылся с перевала, слева от которого виднелись руины Саксайуамана. Как бы инкской крепости, которая на практике никого ни от кого не защищала. Куско лежал в обширной долине, которую заполнит к концу двадцатого века. А пока что это был тот самый «старый город», древнеиндейский и колониальный вперемежку – туристическая Мекка позднейших времён.

В городе остановились на том же постоялом дворе, что и по пути к Куракку Акуллек. Заведение было чистым и сравнительно комфортным. И вместо одной комнаты на всех предоставляла раздельные комнаты на двух своих этажах и сносную кормёжку.

Там-то и произошёл побег. Утром Санчо проснулся первым с совершенно больной головой. Было такое ощущение, что он надирался ромом весь вчерашний день, что было решительно не так. Рядом с собой Санчо обнаружил листок с текстом следующего содержания:

'Прости, дядька Санчо. Я вынужден был усыпить всех вас, иначе вы бы меня не отпустили. Я не совсем вылечился. Мне надо совершить несколько паломничеств в священные места. Тогда моя душа снова будет прочно привязана к телу. А пока что моя болезнь может вернуться в любой момент. Если я вернусь сейчас, то снова стану подобным животному, а я этого не хочу.

Не прошу вас идти со мной. Вас всё равно не пустят туда, куда мне надо попасть. Меня проводит Поликарпо. Он надёжный проводник. Не беспокойтесь и не ищите меня. Возвращаться к старому шаману бесполезно, меня там нет и не будет очень долго. Может, и никогда я туда больше не вернусь.

Возвращайтесь домой. Передайте письмо отцу. Со мной всё будет хорошо.

Франциско Солано Лопес Каррильо. 15 мая 1841 года'.

Под этим листком лежал ещё один, сложенный и запечатанный воском.

– Ах ты ж, маленький ублюдок! – выругался старик и принялся будить спутников.

Выяснилось, что все они проспали почти сутки. За это время беглецы помимо своих личных вещей и мулов, украли тромблон одного из гаучо и увели мула, навьюченного тентом и бамбуковыми шестами к нему. Прочие вещи остались не тронутыми.

От Куско расходилось несколько дорог. Великая дорога инков шла с востока на запад по долине между гор. И ещё три дороги шли через перевалы на север и юг. И хоть за прошедшее время парочка могла улизнуть довольно далеко, попытку найти его гаучо сделали. Они разделились и опрашивали всех на пути, не видел ли кто испанского мальчика и полукровку на мулах. Поиски, как и ожидалось, были безуспешны.

– Езжайте домой, парни, – решился наконец Санчо через несколько дней. – Передайте письмо сеньору Лопесу и расскажите всё. А я буду искать пацана и этого язычника Патиньо.

– Ты же не пройдёшь Чако в одиночку!

– Пусть сеньор Лопес пришлёт ещё троих парней вроде вас в Санта-Крус, в монастырь Сан-Франциско. Я или буду там с парнем, или оставлю для них письмо у настоятеля. Но без Младшего Лопеса я в Асунсьон не вернусь.

Глава шестая

Иван-Солано зарабатывает деньги, авторитет и союзников, а Патиньо становится фокусником

Пока люди Лопеса-старшего искали беглецов на дорогах вокруг города, Лопес-младший фактически не покидал Куско. Он обосновался в доме торговца шерстью – земляка шамана Кураку Акуллек, чьи родственники поставляли тончайшую шерсть альпак и викуний со всей долины. В этом убежище, пропитанном запахом овечьей шерсти и дубильных веществ, рождалось чудо.

Три пары глаз – Поликарпо Патиньо и двух кечуанских юношей из рода Акуллек Супно и Руми – следили за руками Ивана-Солано с благоговением, словно за ритуалом жреца.

– Видите шнурок? – колдовским полушёпотом спросил он, заставляя верёвку извиваться змеёй между пальцев. – Я пропихиваю её в этот полый стебель. Вот, он свисает с обеих сторон. Смотрите внимательно. Я складываю тростинку пополам и разрезаю её ножом. Что должно случиться со шнурком?

Индейцы переглянулись и неуверенно ответили:

– Он тоже будет разрезан.

– Правильно, – кивнул Солано, манипулируя тростинками в руке. – Но магия Виракочи сильнее стали! Смотрите.

Он сложил тростинки вместе в пучок, произвёл магические манипуляции! И вытащил из разрезанной тростинки совершенно целый шнур.

Индейцы несмело приняли его из рук Солано и проверили. Он действительно был цел и невредим. В глазах кечуа вспыхнул священный трепет. Иван уловил этот момент – теперь они готовы были поверить в любое чудо.

– Теперь я покажу вам, как сила, дарованная мне Виракочей, позволяет мне игнорировать боль.

Солано накинул на кисть руки с оттопыренным больши́м пальцем кусок ветхой тряпки и принялся протыкать палец старыми ржавыми гвоздями. На лицах индейцев, и Поликарпо в том числе, застыл ужас. Насладившись эффектом, безмятежный фокусник выдернул все железные предметы, сделал магические пассы и сдёрнул тряпку. Палец был совершенно цел и невредим.

– Но чёрт возьми, как! – потрясённо произнёс Патиньо, сам не заметив, что фраза была в рамках христианской парадигмы, от которой он так принципиально отказался.

– Элементарно мой дорогой Поликарпо, – усмехнулся Солано. – Я протыкал вовсе не палец, а вот эту морковку, которой я незаметно для вас палец подменил. Она была спрятана в тряпке, когда я накрывал руку.

Зрители с изумлением смотрели на повреждённый корнеплод и чесали затылки.

– А верёвку я и не разрезал вовсе, – продолжил сеанс разоблачения фокусник. – Тростинка, в которую я её пропихивал, имела продольный разрез, не видимый для вас. Когда я складывал тростинку, то потянул за концы верёвки, и она по этому разрезу сместилась мне в ладонь. Вы видели, как я резал пустую тростинку, а то место, где было видно верёвку, я скрывал пальцами. Так что никакой магии. Только ловкость рук.

Лица индейцев демонстрировали разочарование. Им хотелось совсем другого.

– Чего раскисли? Если бы я вам не рассказал секрет, что бы вы думали обо мне?

Вопрос был задан индейцам и подкреплён наставленным указательным пальцем.

– Вот как ты считаешь, Супно, наделил ли Виракоча тебя своей силой?

Рослый индеец пожал плечами и отрицательно помотал головой.

– А мне кажется, он только что это сделал. У европейцев есть поговорка: «Знание – сила». И они совершенно правы. Именно знание их сделало сильнее вас, народа империи великого Инки. И даже сейчас, когда через меня вам досталось немножко знаний самого́ Виракочи, вы не принимаете его дар и готовы его отбросить. Не глупцы ли вы? Не зря ли я пытаюсь помочь вам?

В глазах индейцев зажёгся огонь понимания. В таком аспекте они не привыкли думать.

– Сила – это знания в первую очередь. Их я и могу вам дать. Те из вас, что примут этот дар, в веках прославят своё имя, – закрепил понимание Солано. – Вот вам тростник и морковки. Вот шнур, тряпки и по гвоздю на брата. Упражняйтесь друг перед другом. Добивайтесь, чтобы движения были естественными и со стороны ничего заметно не было. Когда научитесь этим трюкам, я покажу вам другие.

Иван Долов ни в коем случае не был фокусником в своей прошлой жизни. Но в детстве, как и любой мальчишка был очарован искусством иллюзий и кое-что читал по этой теме. А много позже, в девяностых, на телеканалы всего мира вышел увлекательный телесериал «Тайны великих магов», который Долов не без удовольствия посмотрел. Теперь этот видеоряд служил ему подспорьем в задуманном предприятии.

Индейцев же он учил простым фокусам для того, что бы они быстрее прониклись чувством собственной исключительности. Быстрее привыкли внимательно слушать то, что он говорит.

А пока ученики тренировались, Солано вернулся к реализации своей идеи, как сразить наповал целую толпу уважаемых шаманов. Он решил на их курултай – прилететь! Да, именно так. Спуститься с небес. Что может быть эффектнее для этого времени и для этих людей? А помочь ему в этом должен был самый обыкновенный дельтаплан. И не беда, что до дюралюминия и синтетических тканей ещё сто лет. Отто Лилиенталь прекрасно обходился парусиной и ивовыми ветками. Да к тому же немецкий пионер воздухоплавания не имел никакой теории и опыта предшественников. А у Солано всё это было.

Мысль о полёте пришла ему в голову ещё в гостях у Кураку Акуллек. И, убегая от парагвайских спутников, он забрал то, что должно было помочь ему в этой задумке, а именно набор бамбуковых шестов и большое, выгоревшее на солнце полотнище из хлопчатобумажной ткани, чем-то пропитанное для водонепроницаемости. Воздух ткань тоже почти не пропускала. По крайней мере, хозяин дома, обладатель могучей грудной клетки, не сумел продуть ткань, прижав её к губам. А простимулированная древним богом память Солано подсказывала, что человек своими лёгкими может создать давление полтора-два фунта на квадратный дюйм, что чудесным образом совпадало с расчётной нагрузкой на поверхность крыла дельтаплана.