Текст книги "На стыке времён"
Автор книги: Олег Евсюнин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Генерал, Вячеслав Васильевич, но не гожусь я, чтобы вот так вот копать яму под человека, который просто оговорил себя на первом допросе. Это выше моих сил!
– Ага. Это уже теплее, – старик хитро прищурился. – Ямисты мне и самому никогда не были нужны. Думаешь, что он оговорил себя? Что эксперты-медики правы? Я тоже склоняюсь к такому мнению. Кроме того, я очень хорошо знаю, что ждет Невелина, если выяснится, что он действительно отпустил роботов, или что они не погибли. Поверь мне, для него будет намного лучше понести любое наказание. Так что копай. Только не яму, а защитный вал. Надо иметь железные доказательства. Чтобы даже такой старпер и идиот, как я, мог им поверить. Понял?
Воронцов не отвечал. Он удивленно смотрел на начальника.
– Верю, что понял, – вдруг засмеялся генерал. – Доедай бутерброд и иди, рой землю. Мы здесь не только для того, чтобы ловить, но и отпускать. Причем второе – гораздо полезнее.
В огромном зале, поделенном легкими перегородками на небольшие отсеки – рабочие места уже давно никого не было. Рабочий день закончился и все разошлись. Кто по делам службы, а большинство – по домам. И только в секции Воронцова все еще работал компьютер.
Над столом мелькали обрывочные воспоминания Невелина. Космический корабль – капсула – центральная деревня – большая деревня – научный лагерь – опять космический корабль – и снова капсула. И так по кругу. До бесконечности. Обрывки без привязки к конкретным датам. Просто фрагменты чужой жизни.
Как ненавидел Воронцов свою работу! Романтика опасных заданий, которой казалась служба в органах безопасности когда-то, при получении приглашения в школу, на поверку оказалась обычной рутиной среди множества директив, запретов и ограничений, принятых или принимаемых правительством, и отслеживанием, отслеживанием и еще раз отслеживанием порядка их исполнения со стороны обычных граждан. Тех самых, которые что-то делали и подчас были даже не в курсе, что нарушают очередной, вышедший недавно, приказ Љ NNN/nnn. И при этом именно он, теперь уже старший инспектор безопасности, обязан был вторгнуться в их жизнь, дать им по рукам и запретить делать то, что может быть на самом деле и не стоило запрещать.
И все это под лозунгом: “За безопасность нации”.
Чушь.
Старший инспектор включил произвольный выбор фрагментов и опять, уже в который раз, тупо уставился на происходящее над его столом. Большинство этих воспоминаний, по утверждению медиков, были не более чем обычными сновидениями, навеянными Невелину под воздействием им же прочитанной литературы по планете РТ-308/4. И от осознания этого инспектору становилось особенно гадко. Его заставляли лазить по самым глубинным сокровенным мыслям другого человека, вторгаться к нему в душу.
Но надо найти доказательства, что все это – сон. Надо найти черную кошку в темной комнате. Пойти туда, не знаю куда.
Странная это вещь – человеческая память. Сотканная из различных кусочков, как лоскутное одеяло, она хранит огромное количество информации, порой вовсе не нужной, а порой и очень необходимой. И все это разрознено, лежит в разных местах и имеет большие лакуны. Когда своей памятью пользуется сам человек, он просто домысливает отсутствующие куски, но если посмотреть на мыслеграмму снаружи… вот тут-то и возникают проблемы. Допустим, эпизод с убийством самого себя можно даже и не рассматривать. Ни один нормальный человек не поверит, что такое могло произойти в реальности.
Трансляция мыслезаписей закончилась. Воронцов чертыхнулся, откинулся на спинку кресла и дал команду повтора. Он даже не знал, что он ищет.
Раздался сигнал зуммера. Инспектор потушил картинку над столом и включил коммуникатор. Перед ним оказалась жена.
– Сережа, ну где ты там? Я уже волнуюсь.
– Иринка, срочное задание в номер. Я немного задерживаюсь.
– А когда ты придешь?
– Не знаю. Может быть, утром, или даже к вечеру…
– Ты хоть поел там?
– Да. Только что пил чай с бутербродами. Ну, давай, целую.
– Я буду скучать…
Коммуникатор отключился. Воронцов продолжил просмотр прерванной сессии воспоминаний Невелина. Потом встал, собрал несколько стульев, и, составив из них нечто, напоминающее кровать, лег на спину, закрыв лицо правой рукой.
“Взрыв звездолета… Но он не мог видеть взрыв звездолета. В одном случае он тогда уже был в анабиозе, а в другом… А как звездолет вновь оказался целым? Роботы починили? А затем вернулись забрать своего командира? Получается, что он их не перепрограммировал? Хотя…”
Воронцов резко вскочил и сел в кресло. Он приказал компьютеру включить сопоставление обоих фрагментов покидания звездолета Невелиным. Картинка раздвоилась. Пошла отработка вновь введенной программы. Сергей ждал. Наконец, в воздухе повисло сообщение об окончании работы.
– Найдено место соответствия. Процент совпадения 99,98, – нудно сообщил механический голос.
– Показать конечный вариант, – потребовал инспектор.
Включилась трансляция. Взрыв на борту, спасательная капсула, робот, включающий систему анабиоза на капсуле. Все единым куском, без пробелов. От предчувствия удачи у Воронцова даже перехватило дыхание. Два разных фрагмента воспоминаний являлись единым целым! Вот и доказательство, что все, что между ними – обычный сон. Звездолет погиб, Невелин чудом оказался на Земле.
Сергей потер виски. Как-то сразу очень захотелось есть и спать. В столе оказалась старая упаковка с двумя уже зачерствелыми пряниками. Запив их обильным количеством крепкого кофе, инспектор кое-как восстановил свою работоспособность.
” Что мы имеем? Пребывание Невелина на РТ-308/4 – сон. Он оговорил себя. Ну конечно же. Только-только вышел из комы, принял сновидения за чистую монету. Хорошо. Но как же тогда взрыв звездолета? Ведь тогда и это тоже сон”.
После внезапно пришедшей удачи инспектор вдруг почувствовал, что опять возвращается туда, откуда начал. Надо доказать взрыв. Но он сам себя лишает такой возможности.
“А если он впал в анабиоз чуть позже? И тот отрывок с взрывом все-таки подлинный? Бред. Или так: при выходе капсулы из звездолета он на мгновение очнулся… Нет, над таким заявлением будет потешаться весь отдел”.
Вновь заверещал коммуникатор. К удивлению Воронцова, это был генерал.
– Как там у тебя продвигается? Нашел зацепки?
– Товарищ генерал, нашлись доказательства версии о сне. К сожалению, доказать взрыв корабля пока не удается.
– А сон точно можешь доказать? – недоверчиво переспросил старик.
– Так точно.
– Дуй ко мне.
Сергей схватил карту памяти и быстро спустился на второй этаж к кабинету начальника. Там ему пришлось еще несколько раз и на различной скорости прокрутить составленный отрывок воспоминаний Невелина.
– Что ж, будем считать, что меня ты убедил, – после длительной паузы медленно протянул генерал.
– Вячеслав Васильевич, взрыв не могу доказать.
– Но согласно твоей версии, взрыва в памяти Невелина и не должно быть.
– Получается, все напрасно?
– Не совсем, – генерал улыбнулся. Добродушно. По-отечески. – За мной иди. Тут мне ребята из соседнего отдела несколько интересных штучек принесли. Посмотрим.
Они спустились в расположенное в подвале гаражное помещение. В одном из боксов, закрытых на кодовый замок, Воронцов увидел огромный оплавленный кусок металла. Рядом с ним валялись куски поменьше.
– Догадываешься, что это?
– Нет, – Сергей недоуменно посмотрел на генерала.
– Наши эксперты определили во всем этом части носовой обшивки звездолета Г-550. Найдены приблизительно в расчетном месте взрыва. Так что погиб корабль. Жалко, конечно, но для нас эта новость весьма кстати.
– А где остальное? Фрагменты роботов?
– Экий ты шустрый. Скажи спасибо, что хоть это нашли. Представляешь, насколько разлетелись обломки за сто лет? Да и место взрыва установить удалось уж очень приблизительно. Так что имеем то, что имеем. А что еще надо? Вот обломки с места взрыва, вот твои доказательства, что Невелин занимается самооговариванием. Дело закрыто. Точка.
– То есть Невелин…
– Свободен.
– Я могу снять охрану?
– Уже сделано.
– Вячеслав Васильевич, еще один вопрос. Как давно эти обломки у вас?
– Неделю.
– То есть вы уже неделю знали, что звездолет погиб?! Почему ж вы мне раньше не сказали?
Генерал с хитринкой посмотрел на своего подчиненного. Несмотря на бессонную ночь, старик выглядел все так же бодро, как и в первый момент их встречи. Поговаривали, что он вообще никогда не спит.
– Вы, молодежь, работать как следует не хотите, вот что я тебе скажу. Все смотрите, как бы побыстрее смотаться, да под тепленькое одеяльце к женушке пристроиться. Вот и приходится нам, старикам, изгаляться. Ты что, не понимаешь, что без твоих исследований эти куски металла всего лишь хлам, годный на свалку? Ты же сам сказал: “Маловато”. И от роботов ничего не найдено. Зато с твоим подтверждением это уже факты. Упрямая вещь, помнишь такое? Все, назначаю двое суток отсыпных.
– Есть двое суток! – радостно козырнул Воронцов.
– Лучше бы сказал: “Спасибо”, – закряхтел старик.
Когда Сергей вернулся к себе, утро уже полностью вошло в свои права. Дома стоял гвалт, дети собирались в школу, жена – на работу.
– Ну наконец-то! – обрадовалась она возвращению мужа. – Есть будешь?
– Не хочу. Сейчас спать.
– Что хоть было-то, если не военная тайна?
– Так, разрабатывали одного.
– И что?
– Нормально. Невиновен. Ты знаешь, мне, кажется, начинает нравиться моя работа.
Глава 19
Память к Григорию возвращалась медленно, урывками. Сначала он почувствовал, что уже не сидит в кресле, а лежит накрытый чем-то невесомо-легким. Потом заныло тело.
Затем появились звуки, вроде как шелест морского прибоя, становясь все более отчетливыми, но все равно плохо различимыми. И наконец, будто кто-то включил яркий свет. Поначалу Григорий с трудом даже мог разобрать, что же он видит. Перед ним в пелене двигалась чья-то неясная тень, и, наверное, это был человек.
– Григорий Вадимович, вы меня слышите? – прошелестел где-то далеко порхающий звук.
– Да, – с трудом ответил Невелин, пытаясь хоть немного разглядеть стоявшего над ним. Пелена понемногу спадала, Григорий кое-как смог различить контур человека и еще одно темное пятно рядом.
– Григорий Вадимович, постарайтесь ответить, откуда вы прилетели?
– РТ-308/4.
“Зачем им все это нужно? В конце концов, какая разница, откуда я и зачем?” – Григорий автоматически что-то отвечал на вопросы и тут в его мозгу мелькнули воспоминания…
– Вы говорили, что были на РТ-308/4. А когда вы там были?
Невелину стало не по себе. Он понял, что попался, глупо и по-детски. Голос звучал повелительно, надо что-то отвечать, но вот что?
– Давно… – он попытался потянуть время.
Перед глазами появилась еще одна тень. Какое-то движение, напоминающее борьбу. Новый голос:
– Сеанс окончен. Можете уходить.
И все разом померкло.
Когда Григорий пришел в сознание в следующий раз, его зрение почти полностью восстановилось. Рядом с кроватью он увидел круглолицего розовощекого человека с довольной улыбкой на лице. На человеке был белый халат. “Наверное, врач”, – подумал Невелин и попытался скинуть с себя одеяло. Руки не слушались.
– Что со мной? – достаточно внятно произнес он, испугавшись собственной беспомощности.
– Вы провели в анабиозе свыше ста лет. Сейчас вы восстанавливаетесь, – доктор старался говорить как можно более медленно и внятно.
– Мое тело меня не слушается.
– Эти функции мы временно приглушили. Не волнуйтесь, скоро все придет в норму.
Было достаточно странно лежать вот так, когда ощущается весь свой организм, а на поверку возможно пошевелить лишь мышцами лица.
Невелин скосил глаза и осмотрел помещение. Обычная больничная палата. Белые стены и потолок, какие-то приборы, и серый человек, расположившийся в кресле в дальнем углу. Человек безотрывно смотрел на Григория. Хотя, может быть, и не на него, а через него и куда-то вдаль.
– Кто это?
– Не обращайте внимания, – поморщился врач. – Так, посетитель…
Григорий понял. Он вспомнил свое первое пробуждение.
– Я хочу рассказать, как попал в спасательную капсулу, – он вновь попробовал привстать на кровати, и из этого опять ничего не получилось.
– Спокойно, спокойно. Нам и так все известно.
– Я неправильно сказал…
– И это мы уже знаем, успокойтесь, – врач дотронулся тыльной стороной ладони до лба пациента. – Позвольте мне задать вам несколько вопросов, – Григорий с опаской посмотрел на это улыбающееся лицо, напоминавшее ему мордочку молодого поросенка из детской книжки. – Как вы себя чувствуете?
– Нормально, только двигаться не могу.
– Отлично, – доктор откинул одеяло и провел рукой по груди пациента. – Ощущаете?
– Да.
Далее последовал обычный медицинский осмотр. Врач детально проверил Григория, время от времени задавая вопросы, касающиеся лишь его самочувствия. Ни одного намека на произошедшее с пациентом со времени угона им звездолета.
“Неужели я уже полностью все разболтал? Или они проверили меня на мозготрясе? Тот человек в углу… Даже над недвижимым надо мной установили контроль… Пропал”, – Невелину стало плохо.
– Вы прекрасно восстанавливаетесь, – удовлетворенно заметил врач, так и не задав ни единого вопроса относительно полета. – И еще одно: я дам вам немного времени, минут пятнадцать, перед тем как вы заснете. Постарайтесь вспомнить, что с вами было. Подсказка: многое из того, что вы считаете, что с вами произошло, является всего лишь плодом вашего воображения, навеянного вам во время пребывания вами в анабиозе. Сейчас вам требуется шаг за шагом восстановить вашу реальную память. Не торопитесь.
– А он? – Григорий скосил глаза на серого в углу.
– Считайте, что его нет. Мешать вам он не будет.
Врач ушел. Невелин с тягостью вспомнил почти все, включая момент, когда Эрик усаживал его в спасательную капсулу. Робот тогда пообещал, что похождения Григория на РТ-308/4 будут выглядеть подобием сна. А вдруг, это действительно так? И не на это ли намекал сейчас этот круглолицый доктор?
У Григория промелькнула искра надежды. Но мысли вдруг затуманились…
Когда Невелин проснулся в следующий раз, он обнаружил около себя приятную на вид девушку с подносом. Его покормили. С ложечки. “Как тогда, в деревне, – подумалось Григорию, но он тут же постарался отвести от себя эти предательские мыли. – Этого не было. Это всего лишь мое воображение”.
После медсестры возле кровати появилось сразу трое. Один, тот, что был в прошлый раз, с лицом поросенка, и два новеньких. И опять пошел нудный осмотр.
– Попробуйте пошевелить пальцами, – приказал врач.
Григорий попробовал.
– Получается! – взвизгнул он.
– Видим, только орать по этому поводу не надо.
Сколько он так нырял в сон и обратно, Невелин сказать не мог. Сбился со счета. Но каждый раз, с каждым новым пробуждением, в его ощущениях что-то добавлялось. Сначала его просто просили “лишь попробовать”, а потом уже требовали производить определенные действия. Через некоторое время он уже запросто садился на кровати и даже вставал, и только куча проводов, которыми было опутано тело, не давали ему возможности полноценно встать и пройтись по палате.
Врачи, осматривающие его, менялись. И лишь серый в своем кресле в дальнем углу оставался неизменным. Хотя, быть может, это только казалось.
Наконец, во время одного из очередных пробуждений, Невелин увидел в палате длиннющего худощавого верзилу. По тому, с каким почтением к нему относились все присутствующие, Григорий понял, что это, возможно, местное светило, а, возможно, и не только местное.
– Говорят, вы практически поправились? – голос у высокого был скрипучим, но достаточно приятным.
– Да.
Дальше его снова заставили двигаться и отвечать на различные вопросы медицинского характера. За время пребывания в клинике Григорий уже так изучил их, что мог ответить на любой, практически не задумываясь, а порой и не дослушивая до конца.
– Хорошо, – высокий удовлетворенно кивнул головой. – Жалобы есть?
– Меня все время заставляют засыпать. Я выспался, наверное, за все сто лет.
– Неплохо, – хмыкнул доктор. – Завтра решим.
То, как Григорий проснулся на этот раз, его поразило. За время пребывания в больнице он привык к быстрому включению сознания, так как будто в голове внезапно зажигается лампочка. Сейчас все было иначе.
Он уже понял, что проснулся, но еще продолжал лежать с закрытыми глазами. И только потом открыл их. Покосился на агрегат, стоявший у изголовья кровати. Провода с датчиками, аккуратно смотанные в бухты, лежали на столике. Григорий провел рукой по голове. Да, действительно, он был полностью свободен.
Невелин сел на кровати. Чего-то не хватало. С удивлением Григорий отметил отсутствие в палате серого. Даже кресло убрали. Значит, ему поверили. Захотелось крикнуть радостное: “Yes!” – с характерным движением вверх рукой. Но тут дверь в комнату отворилась. Серый стоял на пороге. Стало немного грустно. Чуда не произошло. Сотрудник безопасности подошел к кровати.
– Приношу вам свои извинения за предоставленные неудобства, – ровным официальным тоном сказал он.
– Да ничего… – Григорий поперхнулся. Он узнал этот голос. Именно он допрашивал его в тот самый первый раз.
– Все равно приношу. Сейчас наша… работница доделает кое-какие формальности, и вы будете абсолютно свободны.
В помещение не вошла, а буквально ввалилась целая уйма народа. Впереди шла миниатюрная, но очень строгая на вид женщина.
– Невелин Григорий Вадимович? – безразличным голосом спросила она, включая небольшой портативный компьютер.
– Да.
– Пол?
– Когда-то был мужской, – Григорий покосился на врачей и по их реакции понял, что подобные шутки в этом заведении не приветствуются. – Мужской, – твердо ответил он.
Дальше пошли анкетные данные, после каждого ответа женщина аккуратно щелкала компьютером. Наконец, это закончилось. Компьютер выключили.
– Ваша идентификационная карта, – все тем же лишенным всякой окраски голосом промолвила сотрудница и положила небольшой пластиковый прямоугольник на тумбочку рядом с Григорием.
Вперед вышел сухощавый доктор.
– Что ж, могу констатировать, реабилитация прошла весьма успешно. Опыт, который поставили над вами ваши роботы, удачно завершен. Надо же! Сообразить запихнуть в спасательную капсулу погруженного в анабиоз человека мог только изощренный, лишенный всяческих эмоций и предрассудков мозг. Ни один здравомыслящий человек не рискнул бы взять на себя подобную ответственность. Но вам все же грех жаловаться на своих помощников. Так или иначе, но они спасли вам жизнь. Жаль, что погибли сами. Но механизм ведь для этого и существует? – доктор сделал паузу. – По праву старшего хочу попросить вас задержаться в клинике для последующего наблюдения, – врач выжидательно посмотрел на Григория, но тот отрицательно покачал головой. – Я понимаю. Быть в роли подопытного кролика… Тогда, пожалуйста, хотя бы раз в неделю посещайте наши филиалы. Поймите, ваш опыт бесценен для науки. Все. Будем прощаться.
– Спасибо, доктор, – уже в спину уходящим врачам произнес Григорий. – “Черт! За все время пребывания здесь я даже не спросил их имен. Головушка-то пока еще не до конца работает”.
Невелин шел по Актюбинску, с удовлетворением отмечая, что за сто лет отсутствия его родной город почти не изменился. Все тот же веселый простор на улицах, двуязычные надписи на зданиях, небольшой по нынешним меркам, но огромный когда-то дом правительства и соседствующие церкви и минареты. И такой же многонациональный гомон.
Ничего не изменилось. Чтобы добраться сюда из Минска, где Григорий лежал в клинике, потребовалось около шестнадцати часов. Сто лет назад было бы также. Правда, большую часть из этого времени пришлось ухлопать на пересадки в Москве и Астане, ожидание экспрессов, но все-таки…
Невелину стало немного грустно. Вот оно, будущее. Здесь все так, как помнилось еще с детства, но здесь нет, и уже никогда не будет Оксаны и Олины, Берты и Круза, и Пашки с Алешкой. Он так ничего и не достиг в своем безумном стремлении изменить ход истории. Не смотря на отчаянное барахтанье в ледяной воде времени, он не смог выбраться из ее стремнины и все также продолжал просто плыть по течению как игрушечный кораблик, брошенный ребенком в воду.
Все такое же здание управления безопасности. Его пропустили, даже не спросив, по какому вопросу он пришел. Да и внутри все тоже по-прежнему. Миновав пару коридоров и поднявшись на лифте, Невелин вошел в квартирную часть. На встречу из-за стола поднялся приветливый паренек.
– Здравствуйте, Григорий Вадимович, – приятным баритоном промолвил он, приглашая расположиться в широком кресле.
И все-таки кое-что изменилось. Раньше в этой конторе вряд ли так хорошо знали любого посетителя.
– Григорий Вадимович, к сожалению, ваша прежняя квартира на данный момент занята, но мы можем предложить вам на выбор несколько вариантов, – убедившись, что вошедший удобно расположился, продолжил паренек.
– Мне все равно, – глухо ответил Григорий. Он и в правду не очень желал возвращения именно в свою квартиру, где все напоминало бы ему о его самом главном промахе.
– Мы можем предложить вам улицу Нефтяников. Это всего в паре кварталов от вашего бывшего дома…
– А подальше?
Он выбрал улицу Чернышевского. Тоже старый район, но только расположенный по другую сторону от центра города. Паренек щелкнул клавишами. Григорий улыбнулся. Все-таки что-то изменилось. Сто лет назад использование клавиатуры считалось моветоном.
– Чернышевского, дом 38, квартира 123. Одиннадцатый этаж, двухкомнатная, прекрасный вид из окна. Если появятся какие-то проблемы, незамедлительно обращайтесь.
Вот и все. Осталось лишь несколько вопросов к бухгалтерии и можно заселяться. К нему так никто и не обратился, ни единого вопроса. В этом тоже было что-то новое.
И все-таки ничего не поменялось. Невелин сразу понял это, как только переступил порог расчетного сектора. Здесь его встретили ровные ряды столов с напряженно работавшими сотрудниками. Все женщины. Мужчины просто физически не могут выдержать подобную работу. На половине женщин – очки. Даже сто лет назад не требовалось долгого лечения, чтобы избавиться от любого дефекта зрения, но и тогда большая часть бухгалтеров предпочитала это старинное приспособление обычной коррекции. Потому что очки – это важно, это указание на то, что человек много работает и имеет дело с огромным количеством дел. Что он – персона.
На появление нового посетителя здесь никак не отреагировали. У всех проводки, ведомости, счета. Строгая, с древнейших времен, атмосфера дотошного учета. Чтобы показать, как скромен человек перед главенствующей над ним цифрой. И единственная штука на стене, указывающая, что здесь все же работают не роботы – древнейшие костяные счеты, заключенные в прозрачный корпус с надписью: “Разбить в случае крайней необходимости”. Но даже это свистнуто откуда-то из дальних времен.
– Мне бы по поводу начислений, – окружающая обстановка могла смутить даже такого прошедшего огни и воду, как Невелин.
– Вам к восьмому столу, – коротко ответила одна из дам, не удостоив его даже мимолетного взгляда.
Невелин оказался рядом с дородной, великовозрастной мамашей. Покашлял. Никакого ответа.
– У меня тут начисления… – не то, чтобы робко, но с приличествующим уважением к занятому человеку тихо сказал он.
Мамаша коротко подняла глаза на посетителя, что-то набрала на клавиатуре и вновь посмотрела на Григория.
– Ну? – выжидательно заметила она. – Какой конкретно вопрос?
– Думаю, это ошибка. Мне начислено слишком много.
Бухгалтерша уткнулась в монитор. Руки быстро забегали по клавиатуре, взгляд стал еще более сосредоточенным. Григорий не видел, что там. Все скрывала непроницаемая ширма, но через какое-то время мамаша оторвалась от своих записей.
– Почему вы считаете, что вам начислили много? – строго спросила она.
– Мой оклад…
– За это время было несколько повышений, – перебила его бухгалтер. – В 2984 году вы аннулировали свою карточку, и мы не имели возможности переводить вам денежное пособие. Нам пришлось отнести его на депозит. Если вы имеете претензии по процентам по депозиту, то они будут начислены вам позже. В качестве спорных сумм.
– Но я не работал у вас сто лет…
– Извините, это – ваши данные? – женщина спроецировала на ширму анкету Невелина.
– Да.
– Дата поступления на службу указана верно?
– Да.
– Какой сейчас год вы знаете?
– Приблизительно.
– А я знаю точно. Могу посоветовать вам отправиться в школу и заново пройти курс арифметики. С вашими деньгами все в порядке, проценты получите месяца через три. Или вам нужно срочно?
Оставалось только смириться. Зарплата за сто лет службы, которые Невелин провел в анабиозе, казалась ему чем-то невероятным. Для бухгалтера же все было гораздо проще. Суть цифры здесь превалировала на сущностью человека. И ей было абсолютно безразлично, что человек, по документам давно переваливший столетний возраст, на поверку выглядел только на пятьдесят.
– А отпускные? – вяло попытался пошутить Григорий.
– Молодой человек, я не виновата, что за сто пять лет вы не удосужились взять ни одного отпуска. Кстати, это нарушение, и этот вопрос вы будете решать с финансовым директором.
Нет, в этой конторе все было по-прежнему. Атмосфера, царившая здесь, чем-то напомнила Григорию недавно оставленную им клинику. Там тоже к шуткам относились довольно странным образом. Оставалось только ретироваться.
Посетив начальника аналитического отдела, Невелин с удивлением узнал, что все еще находится в его штате, но к работе может быть допущен только после переаттестации. В родных пенатах на него смотрели уже совсем по-другому. За время разговора в кабинете перебывало человек двадцать, и каждый с каким-то очень важным и неотложным сообщением для шефа. В конце концов, начальник не выдержал и провел Григория в общую комнату.
– Прошу внимания! – громко остановил он работу всего отдела. – Вы видите Невелина Григория Вадимовича. Он находился в длительной командировке, но теперь вновь будет работать в нашей команде. Посмотрите на него внимательно, и я попрошу больше по этому поводу не отвлекаться.
Сотрудники смущенно уткнулись в рабочие места. Григорий попытался что-то вставить от себя, но начальник быстро потащил его обратно в свой кабинет.
– Вы уж извините… – сказал он, когда дверь за ними закрылась. – Но вы – легенда.
– Тогда, значит, пора на пенсию.
– По возрасту имеете право. Так что если хотите. Но я бы предложил вам не спешить с этим. Уверен, специалист такого уровня легко освоится и с новыми веяниями.
– Я могу взять отпуск? – Невелину самому было одновременно и неловко и смешно от такой ничем не заслуженной популярности. – Надо подтянуть матчасть.
– Без проблем.
На выходе из здания его опять ни о чем не спросили.
Все катилось как хорошо смазанная телега по ровной, без ухабов дороге. Нигде ни единой задержки. Квартира, доступ к литературе, обеды и ужины в ближайшем ресторане, небольшие пешие прогулки. Гуляя по улицам, Григорий без труда отметил, что его первое впечатление о застывшем времени было неверно. Сохранив без изменений старую часть города, Актюбинск прирос огромными новостройками в стиле супер-пупер новый хай-тек, появились новые течения в музыке и даже манера разговаривать теперь чем-то неуловимо отличалась от той, которая была принята в его времена. Поменялось все. И он был один. Совершенно. Не осталось ни одного человека, который бы помнил его лично, а не только по записям в личном деле.
Он в который раз остановился возле того самого дома, где жил всего несколько месяцев назад… или столетие, как считать. Ноги раз за разом все приводили и приводили его сюда. Но здесь тоже давно уже жили незнакомые люди, которым абсолютно не было никакого дела до какого-то странного неудачника, погнавшегося за журавлем в небе и потерявшем все. И хотя ему очень хотелось еще раз взглянуть на ту самую свою историю, он с трусливостью кролика каждый раз это откладывал.
Наконец, он отважился. Отказавшись от лифта, услужливо распахнувшего перед ним свои двери и поднявшись по лестнице, он решительно надавил кнопку звонка. Тут же появилось желание уйти, но поздно. На пороге появилась белокурая женщина в распахнутом, стилизированном под японское кимоно, халате.
– Вам кого?
– Берта?!
Это было невероятно. Но это была именно она! Пусть с другим цветом волос, в нормальной цивилизованной одежде, с поблескивающими в мочках сережками и легкий домашним макияжем, но это была она! Григорий оторопел.
– Извините?
– Я, наверное, ошибся, я когда-то жил здесь…
– Вы Григорий Невелин? Я видела в новостях, что вам удалось вернуться.
– Вы меня знаете?
– Проходите в дом, – женщина чуть поправила халат, открывшийся широким декольте, и жестом пригласила войти.
Постояв еще какое-то время на пороге, Григорий все-таки нашел в себе силы вновь переступить порог этого когда-то бывшего его жилищем помещения.
Небольшой косметический ремонт преобразил квартиру до неузнаваемости. Всего-то другие обои, изменение в расстановке мебели, которая, в свою очередь, претерпела лишь частичное обновление. Но это была уже не его квартира. И по стенам были развешены не его картины и фотографии.
Невелин в нерешительности остановился в прихожей.
– Наверное, я вам мешаю.
– Что вы! Вы меня не узнаете?
– Я спутал вас с другой женщиной. Но той женщины не существует.
– И все-таки. Говорят, я очень похожа на своего отца. Попробуйте!
Григорий был в замешательстве. Он понимал, что та, за которую он ее принял, никак не могла быть ее матерью. А повторять свою ошибку не хотелось.
– Я Анастасия Жарова. В девичестве. Дочь Владимира Жарова.
– Вы внучка Пашки?
– Да, – улыбнулась женщина, увидев, как оттаял ее гость. – Так вы пройдете в комнату?
– Конечно, конечно.
Григорий расположился на удобном диване, подумав, что, несмотря на изменившуюся обивку, может быть, это тот самый, его диван. Уж слишком хорошо тело ощущало эту старую уютную домашнюю обстановку.
Анастасия суетилась. На небольшом столике перед гостем оказался дымящийся чайник и тарелочка с бутербродами.
– Может быть, хотите вина? У меня есть очень хорошее красное вино.
– Нет, спасибо. За сто лет отвык.
– Тогда рассказывайте, – женщина расположилась в кресле напротив.
– Да мне-то, в общем, и нечего рассказывать. Стал преступником, угнал звездолет, потом сто лет провел в анабиозе. Теперь вот лабораторная крыса у ученых. Вас не пугает такое близкое соседство преступника?
– Вроде бы, нет, – засмеялась Анастасия.
– А подопытной крысы?
– Тем более. Вообще-то я по специальности биолог. Мне по штату бояться крыс и мышей не положено.
– Тогда рассказывайте вы. Как там Пашка, где Леша?
– Их нет. Деда не стало уже давно. А Алексей… Он погиб на РТ-308/4.
