Текст книги "Лекарство против СПИДа"

Автор книги: Олег Суворов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 6

Главный недостаток пьянства состоит даже не в похмелье, терзающем тело и душу, а в том, что события выходят из-под контроля и влекут за собой столь стремительно, что не успеваешь их осознать или оценить. Денис пил уже третий день, пил, хотя и понимал, что надо остановиться и решить, как жить дальше. Тем более что события начинали развиваться таким образом, что требовали если и не полной трезвости, то, во всяком случае, готовности принимать трезвые решения.

Но именно это и было самым страшным! Впервые он так близко заглянул в лицо смерти и теперь отчаянно прятался от нее в хрупкой скорлупе хмельного восприятия жизни. Денис осознал страх смерти еще в возрасте десяти лет, когда вдруг понял, что наступит момент, после которого его уже не будет никогда-никогда. Разумеется, это произошло ночью и так напугало маленького Дениса, что он встал с постели, пришел в комнату родителей, разбудил их и долго плакал, жалуясь на то, что обязательно умрет. Они утешали его, гладили по голове и говорили, что к тому времени, когда он вырастет, ученые обязательно изобретут эликсир бессмертия.

И вот он вырос, закончил школу и готовился поступать в институт, но страх смерти не оставлял его, диктуя порой самые странные решения. Так, несмотря на свою явную нелюбовь к химии и биологии, он вдруг задумал поступить в медицинский институт, чтобы потом, после окончания, самому работать над изобретением эликсира бессмертия. Но он стал историком и постепенно начал забывать о своих детских страхах, увлеченный общим потоком бесшабашной студенческой жизни с ее сессиями, попойками и хождениями «по бабам».

Только теперь, достигнув зрелого возраста и осознав, что юность, которая не боится ни Бога, ни черта, уже позади, он снова начал страшиться смерти. Ночное одиночество – вот главный источник страхов перед таинственной бездной, и что может лучше избавить от этого, чем нежные ласки и горячий смеющийся шепот?

Но он снова один, снова несчастен.

Допив последний стакан «Монастырской избы», Денис вяло взглянул на часы и поднялся с места.

Выйдя в прихожую, он стал медленнее одеваться, двигаясь, как в полусне. Даже звонок в дверь не удивил его и не взбудоражил. Не заглянув в глазок и ни о чем не спросив, он распахнул дверь и изумленно уставился на толстого, лысоватого человека в роскошной белой дубленке.

– Здорово, хрен моржовый, – радостно завопил тот, – да ты, я смотрю, не узнаешь? Пьян, собака?

Денис растерянно помотал головой. Не может быть!.. Да нет же, этот акцент и эти _ габариты… Но глаза, глаза, буквально излучали веселую и нахальную самоуверенность, ту самую самоуверенность, которой он так завидовал пятнадцать лет назад. Да, несомненно, это был он, автор бессмертной фразы, которую потом цитировала мужская половина двух институтов: «Они лежали и дружили».

– Юрик?

– Ну наконец-то!

Они обнялись прямо на. пороге, а затем, когда уже вошли в квартиру, Юрий спросил:

– Ты собрался куда-то уходить?

– Да, – кивнул Денис, – и тебя могу взять с собой… – он помолчал и, отводя налившиеся слезами глаза, добавил: – Гроб поможешь нести.

– Какой гроб? У тебя кто-то умер?

– Серега…

– Вот это да! – ошеломленно пробормотал Юрий. – Нет, ну как же это… пятнадцать лет не виделись, и вдруг… Как все это произошло?

– Поехали, а то опоздаем. По дороге я тебе все объясню.

Они вышли из дома, поймали такси, и, пока ехали в морг, Денис рассказал о своей «брачной» ночи и о том, как на другой день он увидел машину Сергея, когда ее вытаскивали из кювета.

– Его труп нашли там же, неподалеку от машины, – закончил он. – В милиции говорят, что Серега был задушен удавкой и что они начали следствие. Вот, собственно, и все, что я знаю.

– А твоя жена так и не нашлась?

– Нет.

Дальнейшие события этого бесконечного дня показались Денису сплошным непрекращающимся наваждением, причем главная задача состояла в том, чтобы это наваждение пережить. И рыдающая жена Сергея, и мертвое лицо друга, и мрачная суета похорон, и томительный ритуал поминок – все это словно бы проступало сквозь пелену, размывавшую цвета и приглушавшую звуки, К счастью, от него уже не требовалось почти никаких усилий, поскольку Юрий мгновенно взял все на себя. Через пятнадцать лет разлуки он увидел своего друга только в гробу и повел себя так, словно бы прилетел из Америки специально для того, чтобы распоряжаться на его похоронах.

К тому времени, когда они вернулись к Денису, тот несколько приободрился и почувствовал себя лучше. Ни один из них не хотел спать, а потому на столе появилась очередная бутылка, и постепенно завязался неспешный разговор, в котором оба тщательно избегали темы сегодняшних похорон.

По просьбе Юрия Денис показал ему фотографии жены, но вопреки своим ожиданиям восторгов в ответ не получил.

– Н-да, ничего девочка, – рассеянно заметил Юрий.

– Привык там к голливудским звездам, американец хренов… – недовольно буркнул Денис, отбирая фотографии и пряча их в альбом.

– Напрасно обижаешься, старик, – сказал Юрий, – дело совсем в другом. Мне никогда не нравились жены моих друзей, хотя это были весьма милые дамы, с которыми, кстати, у меня всегда складывались прекрасные отношения. И ты знаешь, я понял, в чем дело! – он усмехнулся. – Просто мне, неугомонившемуся, скучны женщины, которые, если так можно выразиться, выведены из свободного сексуального обращения.

– И ты не пытался ни одну из них соблазнить?

– Ну что ты! Дружба – это святое…

– Святое – это любовь, – с таким надрывом произнес Денис, вновь наполняя бокалы, что Юрий быстро взглянул на своего приятеля, лицо которого скривилось от готовности заплакать.

– Оставь, старик, – мягко заметил Юрий, – я прекрасно понимаю твои чувства и, поверь моему инстинкту, который, сам знаешь, никогда меня не подводил, что твоя Галина найдется раньше, чем я уеду обратно, так что ты еще сможешь нас познакомить.

– Если бы…

– Понимаешь, я женат уже больше десяти лет, – продолжал он после того, как они чокнулись и выпили, – но мне иногда приходит в голову забавная мысль. По-настоящему любимой женщина может быть только тогда, когда она недоступна, а не тогда, когда просыпается рядом с тобой, обдает тебя несвежим дыханием, а потом надевает халат и идет в туалет/

– Действительно, забавно, – согласился Денис, – тем более что это говорит человек, который, как мне помнится, всегда добивался от женщин, чего хотел.

– И тем не менее.

– А меня, когда я вспоминаю свою молодость, забавляет другое. Если в те времена у меня бывали дамы сердца, то я ходил в потрепанных джинсах и рваных ботинках, зато пил вместе с ними шампанское и ел бананы; если же дам не было, то я покупал себе и новые джинсы, и новые ботинки, зато пил по-черному. И еще – благодаря инфляции, с которой мы познакомились совсем недавно, теперь совсем не жаль бессмысленных трат молодости. Что такое десятка, которая когда-то была для нас целым состоянием…

– И на которую можно было приобрести больше удовольствий, чем на ваши нынешние сто тысяч!

– О да! Но грустно другое – не так ли и жизнь, обогащая нас опытом и лишая прежней остроты чувств, обесценивает все те мысли и эмоции, которыми когда-то так дорожили?

– Вот здесь я с тобой согласен, – поддержал Юрий и даже подался вперед, и вообще мне теперь кажется, что лучшие годы жизни – это от двадцати пяти до тридцати пяти, и вот эту самую лучшую пору мы, к сожалению, уже миновали.

– О! – встрепенулся Денис и подошел к книжной полке. – Я тут недавно читал Юнга и встретил у него по этому поводу такую прекрасную фразу, которую надо обязательно процитировать, если, конечно, ты захочешь слушать.

– Конечно, захочу.

– Ну, тогда слушай, – Денис вернулся на свое место, держа в руках раскрытую книгу. – Сначала он пишет о том, что в середине жизни, когда человек достигает устойчивого положения в обществе, ему начинает казаться, что уже найдена правильная линия, верные идеалы и принципы, и остается только им следовать. Однако многое, слишком многое – жизнь, которая могла бы быть прожита иначе, – остается лежать в чуланах, покрыта пылью воспоминаний, оказываясь порою раскаленными углями под серым пеплом.

– Но я не хотел бы, чтобы жизнь была прожита иначе…

– Погоди, тут самое главное другое, и об этом он пишет чуть дальше. Я не буду. цитировать, – Денис быстро пробежал глазами страницу, – но здесь он говорит о том, что если смысл жизни в молодо-. ста – утвердить себя в обществе, добиться успеха, жениться, сделать карьеру, то к середине жизни, когда эти цели уже достигнуты, глупо и дальше следовать только им.

– Ты имеешь в виду…

– Не я, а Юнг имеет в виду, что глупо тратить другую половину жизни на дальнейшее развитие завоеванных успехов – зарабатывание денег, стремление к большему влиянию или большей власти, ну и так далее. Он уверяет, что вторую половину жизни стоит посвятить культуре.

– То есть чему?

– Мудрости, своему «я», может быть, Богу… Кстати, а ты приехал в Россию только для того, чтобы повидать старых друзей?

Вопрос застал Юрия врасплох, и ОН^ вскинул изумленные глаза на своего приятеля.

– В общем-то, да, конечно… почему ты об этом спросил?

– Ну, а Лариса?

– Ты ее помнишь?

– Еще бы, мы же вместе провожали тебя в аэропорту. Такая женщина… Но я забыл, почему ты не взял ее с собой. Что помешало?

– Не что, а кто.

Юрий наполнил бокалы, закурил и лишь затем начал рассказывать.

– Знаешь, как тогда трудно было выехать и как различные чиновники измывались по всякому малейшему поводу… Суки! – он скрипнул зубами. – До сих пор не могу забыть. Короче, мы с Лариской не успели вовремя зарегистрироваться. Точнее говоря, дело было так – мы уже подали заявление и ждали положенные три месяца, как вдруг стало известно, что отъезд всей нашей семьи – я имею в виду меня и моих родителей – должен произойти через два месяца. Чтобы загс перенес срок свадьбы, необходима была справка из ОВИРа. Вот там надо мной поиздевались вдоволь, обзывая «предателем родины», а думая при этом «жидовская морда». Наконец, я попал к начальнику. Холеный такой, вежливый и довольно пожилой мужик… Сначала он намекнул, что хотел бы получить доллары, потом, когда я ему сказал, что долларов нет, согласился на золотой перстень с печаткой и несколько тысяч рублей. Но тут вдруг получилось так, что он увидел Лариску, которая ждала меня в коридоре, и при следующей встрече стал намекать на то, что хотел бы с ней переспать.

– Нет, серьезно?

– Серьезно. Я взбесился так, что чуть не дал ему в морду, мы дико поругались, и на этом все было кончено. Разумеется, я не стал говорить Лариске о его предложении, поскольку если бы она согласилась, то я и сам бы от нее отказался. Впрочем, она бы не согласилась.

– Ты в этом уверен?

– Прекрати!

– И ты ее до сих пор любишь?

– Возможно.

– И еще не звонил?

– Нет.

После этого короткого обмена репликами они внимательно посмотрели друг на друга и поняли, о чем каждый из них думает. Первым поднялся Денис.

– Мне кажется, что сейчас для этого самое время. Одиннадцати еще нет, мы в меру пьяны… так что стоит вспомнить молодость и позвонить девочкам.

– Сказать честно, я боюсь, – отозвался Юрий. – Она наверняка уже вышла замуж, родила… Что я тогда ей скажу? Здрасьте, я только что из Америки?

– Подумай лучше о том, как она изменилась, – на удивление спокойно заметил Денис. – Ведь если для нас лучший возраст от двадцати пяти до тридцати пяти, то для женщин он заканчивается еще раньше. После тридцати они уже начинают борьбу с морщинами, и то если у них для этого есть время и средства, – он усмехнулся, окинув взором лысину и живот своего приятеля. – Ты только представь, что она изменилась так же сильно, как и ты!

– Ох, об этом лучше не думать!

– Так ты будешь звонить?

– Да, но чуть позже. Давай еще выпьем.

– Потом. Пока ты решишься, я пойду позвоню первым.

– Кому?

– А-а, – Денис вяло махнул рукой, – была у меня одна, лет тридцати. Ничего дамочка, но разведена, двое детей, и замучена жизнью настолько, что порой не успевала принять душ перед свиданием. Но главное даже не в этом. Она была дьявольски закомплексована своим положением и тем, что по всем житейским канонам не я ей, а она мной должна дорожить. В итоге она настолько извела меня своим нарочитым пренебрежением, «дескать, плевать я на тебя хотела, и одна проживу», что я плюнул и отстал. Тем более к тому времени я уже познакомился с Галиной, и мне стало не до того.

– И вот теперь вдруг вспомнил?…

– А почему бы и нет? Посиди пока один, не скучай.

Денис вышел в соседнюю комнату, взяв с собой телефон и плотно прикрыв дверь, а Юрий поднялся с места и задумчиво прошелся по комнате. Типичная обстановка гостиной – стенка, телевизор, диван, столик на колесах и письменный стол с пишущей машинкой. Из каретки торчал лист бумаги. Юрий нажал на рычаг, высвободил лист и поднес к глазам.

 
Любовь лишь в юности прекрасна,
Когда она безумством дышит,
И как лесной пожар опасна,
И трезвых доводов не слышит.
Любовь не может быть
Игры изящными словами;
Не мы испытываем чувство,
А это чувство движет нами
Но исчезает натиск дивный,
Когда давно уже за двадцать;
Все чувства кажутся наивны,
И лишь с любовью жаль расстаться
Так осень оголяет кроны,
Невозмутимость кровь остудит;
«Любви все возрасты покорны»
Но той любви уже не будет.
 

– Это ты написал? – спросил он Дениса, когда тот снова появился в комнате,

– Что? – рассеянно переспросил тот. – Да, я… Ну, иди звони теперь ты.

– А как твои успехи?

– Сегодня она уже собирается спать, а на завтра мы с ней в принципе договорились.

Теперь Юрий пошел в соседнюю комнату, прикрыв за собой дверь, а Денис выпил свой бокал, закурил новую сигарету и устало опустился на диван. С одной стороны, он был недоволен собой, а с другой… Сколько можно переживать? Самое страшное сейчас – одиночество, а завтрашний день ему уже этим не грозит. Как все-таки прекрасно, что приехал Юрик! Когда самые беспросветные дни вдруг одаряют такими сюрпризами, значит, не все еще кончено, значит, есть еще надежда!

Юрий появился через несколько минут.

– Ну что?

– Никого нет дома.

– Что будем делать?

– Не знаю.

– Зато я знаю, – Денис потянулся за газетой. – Смотри, какое изобилие. «Досуг, досуг, знакомства…» Тебе не жаль пары сотен долларов?

– Да нет, конечно.

– Ну тогда звони и заказывай девочку. Ради экономии можем взять одну на двоих. Что ты на меня так смотришь? Да, у нас теперь тоже, как в Америке, все услуги за ту же валюту.

– Что-то ты выглядишь, мягко говоря, усталым… – и Юрий с сомнением покачал головой.

– Ничего, старик, – решительно, хотя и. заплетающимся языком, заявил Денис. – Выпьем еще, и взбодрюсь. Но позвонить лучше тебе.

– Почему?

– Акцент поможет.

Юрий усмехнулся, кивнул, снял телефонную трубку и набрал первый попавшийся номер из столбца номеров, напечатанных под рубрикой «Досуг». После второго гудка в трубке раздался женский голос.

– Я по объявлению, – заявил Юрий.

– Прекрасно. И что бы вы хотели?

– Девушку.

– Наши расценки знаете?

– Нет.

– Сто долларов за два часа.

– А если на двоих?

– Тогда двести.

– Прекрасно. Как скоро она появится?

– А куда нужно ехать?

– Тут неподалеку от метро «Войковская»…

– Тогда через полчаса. Кого бы вы хотели?

– Я уже сказал – девушку.

– Это я поняла, – усмехнулся женский голос. – Я имею в виду внешность, возраст, образование.

– А, – ответно усмехнулся Юрий, – ну, тогда брюнетку с зелеными глазами, лет этак тридцати, с высшим образованием.

Именно так по его представлениям должна была выглядеть Лариса пятнадцать лет спустя.

– Блондинку, лучше блондинку, и помоложе, зашипел Денис, но Юрий махнул в его сторону рукой.

– Диктуйте адрес, – деловито сказал женский голос, и когда Юрий закончил, добавила: – Вместе с девушкой приедет охранник. Деньги отдадите ему.

– Ну, а как же гарантии…

– Не беспокойтесь, мужчина, наша фирма дорожит своей репутацией и стремится иметь постоянных клиентов.

Когда Юрий сказал приятелю, что девушка скоро будет, Денис заметно обрадовался и тут же потянулся за бутылкой. Они снова выпили, но этот, последний, бокал оказал роковое действие. Денис заметно осоловел, начал прикуривать сигарету со стороны фильтра, а потом, когда Юрий вырвал ее у него изо рта, вяло махнул рукой и откинулся на диванные подушки.

– Да, Дениска, ты уже хорош, – с сожалением заметил Юрий, подхватывая приятеля под мышки и волоча его в соседнюю комнату. – Тебе надо часок отдохнуть, иначе не отличишь девушку от бабушки.

Он уложил Дениса на широкую кровать, выключил свет и закрыл за собой дверь. Теперь он уже жалел о том, что так легко поддался на эти пьяные уговоры и вздумал позвонить шлюхам. Зачем ему все это надо? Тем более что американские газеты столько пишут о русской мафии…

Тем не менее, он все же открыл дверь, когда в прихожей раздалось два коротких энергичных звонка. На пороге стоял крутоплечий парень в черной кожаной куртке, с бритой головой и небритым подбородком.

– Девочку заказывали?

– Да.

– А ну-ка позволь.

Он вошел в прихожую и неторопливо прошелся по квартире, оставляя на полу следы мокрых от снега кроссовок. Юрий прикрыл дверь и, постепенно, начиная свирепеть, молча следил за его бесцеремонными действиями.

– А друг тоже будет участвовать? – спросил охранник, выйдя из той комнаты, где храпел Денис.

– Не знаю… если проснется?

– Ну ладно, командир, гони двести баксов, и телка сейчас поднимется. Она сидит внизу, в машине.

– Э, нет, – Юрий покачал головой, – пусть сначала поднимется.

Охранник внимательно посмотрел на него, а затем молча прошел на кухню, открыл окно, впустив струю морозного воздуха, и отрывисто свистнул. Юрий стоял рядом с ним и увидел, как из белых «жигулей» вылезла высокая брюнетка, закутанная в светлую шубу, задрала голову и, когда охранник махнул рукой, скрылась в подъезде.

Пока она поднималась по лестнице, оба молча курили, не глядя друг на друга.

– Через два часа я вернусь, заметил охранник, когда раздался звонок в дверь. Юрий открыл, впустил девушку, отсчитал деньги, и, закрыв дверь за парнем, помог ей снять шубу. Только тут, взглянув на нее в упор, он вдруг почувствовал какой-то сильный толчок, перевернувший сознание.

– Лариса?

Глава 7

С самого начала Ирина не стала охать, вздыхать и ужасаться, чтобы не нервировать и без того измученную, пребывавшую в глубоком шоке племянницу.

– Потом, потом ты мне все расскажешь, детка, – только и пробормотала Ирина, поспешно наполняя ванну и помогая Галине раздеться. Ей хватило одного взгляда на изорванное и измятое белое платье новобрачной, чтобы понять, что произошло нечто ужасное. «Изнасиловали? А что с мужем? Как она оказалась у меня в такую рань? Знают ли родители?» – все эти вопросы она усилием воли загоняла вглубь, с сочувствием глядя в заплаканные, отрешенные глаза Галины. «Ох, бедная девочка… На ней же нет белья!

Лишь после ванны, закутав племянницу в халат, напоив кофе и уложив в постель, Ирина присела рядом, погладила до голове и тихо вздохнула. Но ей пришлось тут же пожалеть об этом, потому что Галина, как по команде, принялась плакать. Сначала это были слезы, затем они переросли в рыдания, потом началась истерика, и Ирине пришлось бежать на кухню за успокоительным.

– Ох, тетя, это было так стыдно, больно, страшно… Это было так гадко и унизительно! Я боялась, что меня убьют! – Галина дрожала, лихорадочно выкрикивая фразы и закрывая лицо руками.

«Какая же мразь измывалась над бедным ребенком? – кусая губы, чтобы самой не расплакаться, яростно подумала Ирина. – И где был ее муж, почему не смог защитить?»

– Ну успокойся, Галочка, успокойся, – и она погладила ее по голове, – теперь ты у меня, и ничего страшного больше не случится. Все будет хорошо… Хочешь еще одну таблетку?

Галина отрицательно помотала головой.

– А чего хочешь?

– Ничего…

– Может, поспишь?

– Не могу.

– Ну тогда полежи просто так, успокойся. А когда сможешь говорить, сама всё расскажешь.

– Я и сейчас могу рассказать.

– Нет-нет, сейчас ты слишком взволнованна.

– Я уже спокойна, только очень устала… Я всю ночь шла пешком.

– Откуда?

– От «Войковской».

– Какой кошмар! – не удержавшись, воскликнула Ирина. – А как же муж, как же… он жив?

– Не знаю. То есть, конечно, жив и, наверное, сходит с ума, не зная, что со мной случилось. Этот его друг, Сергей, подвез нас на машине к самому дому, а когда Денис вылез, чтобы открыть мне дверь, вдруг решил над ним подшутить – взял да уехал.

– То есть как уехал? Вместе с тобой? А Денис?

– Денис остался стоять возле дома. Я еще оглянулась и успела его увидеть через заднее стекло. А Сергей говорит: «Подожди, сделаем кружок вокруг дома и вернемся обратно».

– Ну и дурацкие же шутки, – гневно выдохнула Ирина, – и что дальше?

– Ну мы отъехали, но там, где должен был быть поворот, оказалась вырыта траншея. Пришлось ехать дальше, пока не уткнулись в какой-то тупик. Только выбрались из него и поехали вдоль того сквера, где находится голова какого-то космонавта – памятник я имею в виду, как вдруг, когда Сергей притормозил, поскольку было очень скользко, сзади нас ударили в бампер, мы скатились в кювет… ну знаешь, там, где проходит железная дорога.

– Да-да, знаю, – приготовившись к самому худшему, поспешно, кивнула Ирина, – дальше.

– Дай сигарету.

– Сейчас.

Ирина встала с постели, взяла пачку «Мальборо», пепельницу и зажигалку, после чего вернулась к Галине. Они обе закурили, и, как успела заметить Ирина, глаза племянницы стали вновь наполняться слезами.

– Я не успела ничего понять, как сверху сбежало, несколько человек… кажется, их было четверо… они резко распахнули дверцы, выволокли его наружу… ну а я… Ох! – она выдохнула длинную струю дыма и продолжала каким-то жестким, незнакомым голосом? – Ну, а ко мне подсели двое и стали… Господи, как с же это было унизительно и страшно! Не могу, не могу, не могу… – голос осекся, она яростно замотала головой. – Один держал, другой задрал платье, все разорвал… – тщательно сдерживаемые слезы брызнули наружу, и Галина, отвернувшись, уткнулась головой в подушку.

– Они оба тебя изнасиловали? – осторожно спросила Ирина, поглаживая ее по влажным после ванны волосам.

– Ох, тетя, это самое страшное, самое страшное… – отрывисто ответила племянница. – Когда я еще пыталась сопротивляться, а они меня раздевали, один из них вдруг говорит другому: «Э нет, я первый, а то ты еще СПИДом заразишь!» Представляешь! – и Галина зарыдала уже в полный голос. – Они заразили меня СПИДом!

Ирина вскочила на ноги и выбежала из комнаты. Прислонившись к косяку, она зарыдала. Затем перебралась в ванную и, закрыв дверь и включив воду, чтобы не было слышно, как следует выплакалась. Какой кошмар! И это в первую брачную ночь! Когда она наконец немного успокоилась и вернулась к Галине, то та смотрела на нее так странно, что у Ирины сжалось сердце.

– И долго все это продолжалось? – вопрос был бестактным, но надо было узнать все до конца.

– Не знаю, – отрывисто ответила Галина.

– А что было потом, когда они тебя отпустили? Что стало с Сергеем?

– Не знаю. Я кое-как выбралась из кювета, перебралась через железную, дорогу и побежала к тебе.

– О Боже, девочка, но ведь тебя могли еще сто раз изнасиловать и убить по дороге! – буквально застонала Ирина, представив себе племянницу, бредущую ночью в своем разорванном подвенечном платье через всю Москву.

– Мне было уже. все равно, просто ответила та.

– Ну хорошо, – немного помолчав, снова заговорила Ирина, – теперь надо подумать, что делать дальше. Ведь и твой муж, и родители…

– Нет-нет-нет, – закричала Галина, махая руками, – я так и знала, что ты об этом заговоришь! Я не могу, не могу, не могу никому ничего больше рассказывать, я не могу никого больше видеть!

– Но ведь они же заявят в милицию, и тебя начнут разыскивать!

– Ну и. пусть! А я пока буду жить у тебя, если… если ты, конечно, не против?

В тот момент Ирина подумала о том, что сегодня вечером обещал прийти Вячеслав, но уже через секунду ей стало стыдно от этой мысли, и она, слегка покраснев, с жаром упрекнула Галину:

– Ну что ты говоришь! Конечно, ты будешь жить здесь сколько захочешь. Но подумай о том, как все будут волноваться, особенно после того, как найдут машину. Может быть… не сейчас, попозже, но мы все-таки позвоним?

Если ты это сделаешь, то я немедленно уйду! – решительно заявила Галина. – Какая же ты бесчувственная! Я тебе обо всем рассказала, а ты в первую очередь беспокоишься о других!

«Действительно, что это я, – подумала про себя Ирина, – в конце концов, несколько дней ничего не решат… Пусть немного придет в себя, а потом мы вернемся к этому разговору».

Весь этот день и всю эту ночь Галина спала, периодически вскрикивая и просыпаясь. Ирина не выходила из дома, сторожа сон племянницы и отпаивая ее успокоительным. Ей уже звонила сестра, беспокоясь об исчезновении дочери. «Галка жива и два часа назад звонила мне из автомата. Я взяла с нее обещание, что она пару дней поживет на даче у какой-то подруги, а затем обязательно объявится». Поговорив с сестрой, она даже позвонила Денису, желая и его хоть как-то успокоить, но того не оказалось дома.

Еще день Галина провалялась на диване, куря и смотря телевизор. Ирина пыталась ее разговорить, но, постоянно натыкаясь на односложные ответы, в конце концов ушла в другую комнату и принялась размышлять. Вячеслав приезжал ночью того дня, когда впервые появилась Галина; но она даже нс пустила его на порог, объяснив, что с ее племянницей произошло несчастье. Как ей Показалось, он был не слишком опечален тем, что им не удастся провести ночь вместе, хотя повел себя весьма тактично и даже осведомился, не нужна ли какая-нибудь помощь. Уходя, он обещал позвонить – но вот сделает ли это и когда? Ирина гнала от себя сомнения, тем более что сейчас надо было что-то решать с Галиной. Следовало как-то ее встряхнуть, вывести из состояния мрачной отрешенности. То, что время от времени она опять плакала, было видно по ее опухшим глазам.

Решение пришло само собой – надо сводить ее к Анастасии! Это лучшая подруга Ирины, врач. Осмотрев, она наверняка сможет что-то посоветовать Галине. А вдруг она уже забеременела? Впрочем, дело было даже не столько в этом, сколько в мучительной мысли о СПИДе. Ирина поняла это, застав племянницу за чтением какой-то журнальной статьи, в заголовке которой стояли эти проклятые четыре буквы.

Да, конечно, они сегодня же отправятся к Анастасии. Ирина познакомилась с ней несколько лет назад при довольно любопытных обстоятельствах. Тогда еще был жив Владимир Николаевич, и они время от времени ездили в подмосковный дом отдыха Союза журналистов, выдавая себя за супружескую пару; Но в тот раз Владимир Николаевич оказался занят срочной работой, пообещал приехать позже, и она отправилась одна. В столовой она познакомилась с молодой и очень интересной женщиной, которая, как выяснилось, обладала решительным, чуть грубоватым и, можно даже сказать, мужским характером. В этом доме отдыха она оказалась благодаря тому, что была врачом-терапевтом одной московской поликлиники, обслуживавшей членов Союза журналистов. Они сразу понравились друг другу, хотя Анастасия была на десять лет моложе Ирины. Впрочем, она обладала гораздо более богатым житейским опытом, поскольку имела за плечами развод и двоих детей.

В тот вечер в местном клубе должна была состояться встреча отдыхающих с каким-то экстрасенсом, и новоявленные подруги отправились туда вместе. Во время лекции они не столько слушали экстрасенса, сколько разговаривали между собой. Зато потом этот сорокалетний лысоватый мужчина с великолепно поставленным голосом лектора и вкрадчивыми манерами профессионального обольстителя, пригласил на сцену желающих узнать об имеющихся у них болезнях. Анастасия решительно сорвалась с места, а Ирина, завидуя ёе раскованности, осталась наблюдать за происходящим. Впрочем, ничего особенного не произошло – экстрасенс водил руками вдоль тел, называл болезни и ласково улыбался. Анастасия оказалась последней. Продиагностировав ее, экстрасенс поблагодарил всех присутствующих за внимание, объявив, что сеанс окончен.

– А он интересный мужик, этот Александр Павлович, – сказала Анастасия, когда они уже вышли из клуба. – Представляешь, он заявил, что у меня есть подозрение на доброкачественную опухоль груди, и действительно, я сама некоторое время назад стала подозревать нечто подобное.

– А может, он тоже врач? – поинтересовалась Ирина.

– Обычный врач не может поставить такой диагноз через одежду, – ответила Анастасия. – Но главное – он остановился в нашем пансионате и пригласил меня вечером зайти к нему, чтобы провести лечебный сеанс, после которого, как он уверяет, зарождающаяся опухоль полностью рассосется.

Ирина насмешливо посмотрела на нее, Анастасия ответила ей таким же взглядом, после чего обе расхохотались.

– Но я сказала, что зайду с подругой, которая тоже нуждается в диагностировании, – отсмеявшись, добавила Анастасия. – Так что готовься, сегодня у нас будет забавный вечерок.

И «вечерок» действительно оказался забавным. Александр Павлович приготовился к их приходу в лучших традициях отдыхающего ловеласа – шампанское, фрукты, музыка, – однако сначала повел себя весьма сдержанно. Немного погодя, когда уже была выпита первая бутылка, Анастасия напомнила ему о цели их визита. Тогда он предложил ей раздеться до пояса и лечь на постель. Снимая свитер и расстегивая бюстгальтер, Анастасия бросала на Ирину такие лукавые взгляды, что та с трудом сдерживалась от смеха. Однако Александр Павлович сохранял серьезную мину даже тогда, когда водил руками над роскошным бюстом Анастасии, почти касаясь ладонями сосков.

– А вы опасный мужчина, – вдруг заявила она, – от ваших рук исходит такое приятное тепло, что я поневоле начинаю возбуждаться. Признайтесь честно: ведь вы наверняка используете свои необычные способности, чтобы соблазнять бедных женщин?

Александр Павлович усмехнулся.

– Во все времена мужчины использовали свои способности для этой цели. Ради чего великие завоеватели покоряли другие народы, как не ради власти над их женщинами? А зачем нужна слава любому поэту, писателю, музыканту, как не ради того, чтобы обзавестись толпой восторженных поклонниц? Но, кстати, ваша подруга не хочет испытать аналогичное ощущения? – и он искоса посмотрел на Ирину таким взглядом, что она вдруг почувствовала, что краснеет.

Анастасия заговорила раньше, чем ее подруга успела ответить.

– Вы хотите оказаться в обществе раздетых женщин? – насмешливо поинтересовалась она, приподнимаясь на локте.

– Ну, если женщин это смущает, то я тоже могу раздеться, – невозмутимо улыбаясь, ответил Александр Павлович. Тем более что в таком виде удобнее проводить чувственный массаж, которым я, без лишней скромности, владею в совершенстве.