Текст книги "Ведьмы, Создающие Чудо-Оружие (СИ)"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 96 (всего у книги 124 страниц)

Олег Рыбаченко рассерженно брякнул по-немецки:

– Вы что человеческими словами изъясняться не можете.

Фриц вылупился: недочеловек, знает язык расы господ?

Юный Рыбаченко-младший понял, что напрасно выдал себя, раскрыл то, что лучше держать в секрете, но… Слово не воробей – упустишь, не поймаешь. Правда, толстый врач верзила напустил на себя равнодушный вид, слово забил произнесенную мальчишкой немецкую фразу. Снова повторил прежний жест и показал сложенную охапку.

И Олег Рыбаченко понял – посылают его как слугу за дровами…

Получать побои снова после гордого отказа не хотелось. Да и шанс упускать никак нельзя.

Что же, а чего из себя гордость центуриона или точнее патриция ломать. Мысль о побеге, разумеется, пришла – приспела сразу, как только щёлкнули под большим ключом тяжёлые наручники. Хотя может логичнее сказать, что она вообще не уходила! Но оказалась мыслишка похожа на перепуганного кролика, который бежит в свете фар, не зная, что уже, в сущности, пойман. А ещё – как только Олег Рыбаченко отошёл от стоянки – мальчик увидел, что следом идёт оборотень-волк. Один из тех странных приученных мутантов что охраняют колону пригнанную СС. При этом никто из конвоя в сторону спешно карабкающегося по осыпи босоного мальчишки, демонстративно не смотрит. Хотя Олег Рыбаченко и чувствовал, что, скорее всего скрытая камера снимает его движения. Даже удивительно, насколько фрицы технически продвинулись. Если наши не ответят достойно, то плохо будет.

Каменистая осыпь больно колола уже поджившую подошву беззащитных детских ног. Сильно сбитые ступни уже начали грубеть, но это процесс довольно болезненный, когда ты ступаешь на острые каменья. Олег тихо охал, стараясь не показать, что ему больно и не смотреть на вновь проступившую кровь. Но тут его словно захлестнуло цунами необъяснимого.

Страх мгновенно, причем не объяснимо, лишил мальчишку-пионера собственных мыслей и желаний. Только захотелось обернуться в сторону оборотня(?). Под взглядом нечеловеческих глаз нацисткой зверюги Олег Рыбаченко невольно заледенел и застыл. Но тут же свежеиспеченного пионера обдало пылающим жаром, и мальчик задвигался, как автомат с завода. Наломал росшие в расщелинах, ещё не зазеленевшие после зимы, сухие стволики берёзок и кипарисов – много, еле дотащить. Сложил в большой, прозрачный мешочек, отволок, не различая дороги к стоянке.

Олег Рыбаченко во время пути отчаянно пытался побороть лишающий мужества ужас. Пионер-отличник он или нет! Но эта напоминало попытку неумелого пловца удержаться на воде. То вынырнет, то опять захлестывает…

Волк-оборотень шёл за ним: время от времени, останавливаясь и принюхиваясь к оставляемым мальчишкой босым следам.

Пионер-гений ощутил облегчение от волны ужаса лишь, когда вернулся в расположение лагеря.

Гнусные нелюди-фашисты на Олега Рыбаченко, кажется и не смотрели. Хотя на самом деле пара эсесовцев не спускала взгляда. Только когда он сложил принесённое, старший доктор-палач, глянув мельком, перебросил мальчишке что-то… эге! Олег окончательно пришел в себя. Жадно схватил, думая, что может за работу выдали шоколадку или чего-то сверх пайки. И вылупился – лежали, кремень и кресало. Кремень оказался, скорее всего, кварцем. А кресало – похоже на кусок напильника. Как всем этим пользоваться – развитый пионер Олег в теории знал и даже с интересом, тоже как Робинзоны Полесья попробовал бы… если бы не странные обстоятельства.

Олег потрогал ногой отсыревшие ветви, потом рукой и покачал головой.

– Трут… – Тихо сказал по-русски пионер, неожиданно кашлянул и повторил. – Трут нужен. – И с трудом удержался от перехода на немецкую речь. – Так не загорится.

Олег поглядел на них… Непонятно, зачем фрицам, у которых есть и зажигалки и спички и, наверняка даже с собой огнемет – этот дедовский способ получения огня понадобился. Хотят проверить смекалку пионеров. Делают замеры умственного развития советского человека? Или, тривиально издеваются над пленным мальчишкой? Кто их поймет эти словно с другой планеты!

Гитлеровцы переглянулись, оскалились. Самым странным и… и жутким для Олега Рыбаченко то, что у лица у них оказались не злые, не жестокие, даже не насмешливые нет! Очень любопытные словно рассматривают диковинного зверька, особенно яркий интерес прописан у старшего профессора словно нарочно снявшего очки. Равнодушия ни капли, так интересно – как ученые следят за экспериментом.

Олег Рыбаченко повторил шепотом, стараясь справить с волнением в голосе:

– За зиму все отсырело! Не пойдет!

В глазах скорее наигранное, чем искренне непонимание, но снова без злости. Но потом один из молодых – не тот, который расковывал Олега – ворча, встал, потянулся, потёр под смех остальных эсесовцев, отбитый о седло зад… Олега не слишком удивило, что часть немцев использует для перемещения лошадей – горючее дефицит. Хотя ведь почему-то ползут за ними транспорты? Нацист-враг принёс от сложенных сёдел коробку, из которой достал что-то… Пионер подумал, что вату, но нет. Отдаленно похоже на комок из тонких ниток. Олег Рыбаченко, взяв это в руки, понял – сухой мох.

Опять пионера-вундеркинда удивило, отчего это фриц, да еще врач траву в запашке таскает… Может это мох не так уж и прост?

Ну, хватит думать, голова болит. Надо казаться – проще и глупее, чем ты есть. Как ни странно, но трут занялся сразу – Олег не ударял кремнём о кресало, а плавно скрёб (где-то читал) – и искры сыпались градом. А складывать костры (сейчас он сложил обычный “шалаш”) он умел уже несколько лет, большую часть жизни. Вскоре огонь заплясал вовсю – берёза хорошо горит и сырая. Тут молодые конвоиры из СС оживились, стали вгонять в землю по сторонам костра металлические стояки.

А у Олега Рыбаченко пошла кругом голова, что-то чрезвычайно едкое заползло в нос и моментально отключило сознание от реальности. Зато разом накатило потрясающее по реалистичности видение.

Даже личность ребенка изменилась, он себя представлял несчастной сироткой, при живых родителях. Причем, папа с мамой не бросили нет – лишили предков прав за долги и отправили мальчишку в исправительный, тюремный приют. Без вины, но раз твои родители задолжали, то и ты по судебному решению в диктаторской, космической империи – преступник-малолетка.

Приют для детей располагался в промышленном районе столицы и впрямь напоминал тюрьму. Всюду решетки, камеры-бараки. Олег Рыбаченко в реалистичном видении ночевал на деревянных плохо обструганных нарах. Рядом лежали другие мальчишки, как из рода людей так и инопланетяне. Ни каких одеял, матрасов, подушек, натруженное и нередко избитое тело лежит на голом дереве. Причем на ночь ногу приковывают за цепь, чтобы не сбежали. В камере детей около сотни, очень душно, тела потные, избитые рядом в углу параша, нет даже канализации. И это в Державе, чьи звездолеты бороздят просторы галактики, а флаги венчают десятки тысяч населенных миров! Впрочем, ребята стараются справить нужду на улице, примерно две трети суток у них занимает работа. Самой тяжелой считается в цеху, пыльная и нудная. От нее ужасно устает спина и руки, а перед глазами начинает “глючить”, операции простые, но трудоемкие требуют повторов. Более приятная работа, на свежем воздухе в поле или на стройке. Детей чтобы они меньше уставали и получали разрядку, стараются чередовать на различных трудовых процессах. Но все равно тело болит, многие мальчики, в приюте – людей почти половина постанывают во сне.

Олег Рыбаченко нервно ворочается, цепь звенит, кольцо растерло до крови ногу. Звучит сирена, это значит подъем, на работу. Детское тело еще не отдохнуло, прочие мальчишки – голые человеческой расы и мохнатые отпрыски других миров с трудом подымаются. Накопленная за месяцы рабства усталость отдается тупой болью в мышцах. Цепи, которыми управляет вмонтированный чип, слетают с ног автоматически, они сделаны из очень прочного сплава, который невозможно перепилить. Появляются надсмотрщики, звучат грозные окрики.

Мальчишек ведут мыться, это не займет много времени, вода из бачков ржавая. Олег Рыбаченко полощет рот, плескает чтобы смыть пот. В камере нет вентиляции, и сон пропахшем потом помещении ни в состоянии освежить. После чего их ведут на завтрак, есть приходиться стоя, стулья малолетним зекам не зачем. Кормят хлебом и силосом, мясо дорогое и детям не положено, так что предпочитают сплавлять подножный корм. Впрочем, лошадь вегетарианка, а как работает, в то время хищники поев мяса, ложатся спать. Рядом с Олегом его друг Тимур. Им обоим лет в этом видении точнее другой реальности по двенадцать, возраст для крепких мальчиков переломный, когда очень трудно смириться с рабской долей.

Тимур, попивая крапивный сок в плохо вымытом стаканчике, со стоном произнес:

– И что снова на работу в этот цех! Я не хочу!

– Так и не хочу стоять и десять тысяч раз повторять одно и, тоже движение. – Ответил, ежась от неприятных воспоминаний, Олег Рыбаченко.

– Может, попросимся на полевые работы! – Тимур мечтательно посмотрел на небо, где на этой планете светило сразу три звезды. – В частности караси-персики убирать. Они такие вкусные, особенно те, что с золотистыми плавниками, а как надзиратель жадно не смотрит все равно кое-что сорвать можно, и в рот.

Олег Рыбаченко тяжело вздохнул:

– Я бы тоже предпочел именно такую на лоне ласковой природы работу. – И тут воплощенному пионеру стало веселее. – Робота-наблюдателя можно обмануть, тут уже большую часть следящего оборудования раскрали!

Завтрак окончен, и их ведут на разводку…

Детей строят на плацу, мальчики человеческого рода стараются держаться вместе, иногалакты держат строй по росту. Их разделяют на отряды согласно возрасту и размеру. Тут мальчишки от пяти до шестнадцати лет, а так же мохнатые и в чешуе малолетки представители иных миров.

Объединяет их лишь одежда, или вернее ее почти полное отсутствие, лишь одни шортики с индификационным номерком на мальчишках.

К ним империя относится по принципу, больше выжать для себя пользы, с тех, кто перестал считаться гражданином! Экономия во всем, на одежде, обуви, впрочем, некоторые мальчики и в свободной жизни, никогда не знали башмаков.

Зато палками и резиновым стеком по босым пяткам получали нередко. Головы бритые, раз в две недели баня, где их шпарят. Потом тупой машинкой тут же сбривают, то не многое что успело отрасти. Пацаны маршируют босыми ногами по острым камням. Если Олегу это привычно и его огрубевшая ступня не чувствует боли, то самые маленькие детки сбивают себе пятки и голые пальчики до крови.

Вся охрана состоит из инопланетян представляющих самые жестокие во вселенной расы, лишь начальник приюта пожилая фрау Понтусс, смотрит своими зверскими глазами садиста.

Тигро-носорог исполняющий роль надзирателя дает поручения, где кто сегодня будет работать, точнее вкалывать до потери сознания. Олег, опустив костлявые, плечи, смотрит на второю половину двора. Там девочки, от маленьких до почти взрослых. Одеты как нищенки в дырявое рубище из самого грубо полотна. Лица высохшие, глаза кажутся большими и печальными. Рубище короткое, из-под него видны тощие, но жилистые ноги. Девочки тоже босы и все без исключения бриты наголо. Это видимо, сделано, для того чтобы их унизить, лишний раз показать, что они ничто. А ведь тут отнюдь не преступники собраны – несчастные брошенные дети.

Вот объявляют, что группе мальчишек идти в швейный цех, на работу самого нудного и изнурительного профиля. Тут Тимур не выдерживает и кричит с надрывом:

– Я не хочу так работать! Пошлите меня на плантации или в сад.

Мальчишки замерли, загорелые, худые тела напряглись.

Понтусс явно обрадовалась, новому поводу для экзекуции:

– Вчера вы вели себя тихо, и я опасалась, что ваша семья останется без наглядного урока. Что же мальчишку прогонят пять раз через строй.

По рядам детей прошло волнение.

– Вот именно так. – Безапелляционным тоном произнесла надзирательница. – Раздайте всем розги.

Удары наносились специальными колючими прутьями. Их обычно сами мальчишки срывали из зарослей, в периоды, когда работы не было. Впрочем, действительно даже тогда детей заставляли, пускай даже без пользы для империи ишачить, например полдня копать яму и полдня закапывать.

Олег Рыбаченко посмотрел на свои детские руки, они были в мозолях пальцы сбиты.

Автоматически ребята разбирали прутья, Олег казалось, что они – орудия истязаний – обжигают пальцы, а ноги отяжелели. Ему не хотелось бить своего друга, но возразить не хватало мужества. Он почти ничего не видел и больно ударился большим пальцем ноги о лежащий булыжник. Как ни странно, но чувство боли помогло собраться и, туман перед глазами развеялся. Шаг стал тверже, хотя палец и посинел.

Их построили полукругом в длинную шеренгу. Тимура привязали руками за палки и вывернули плечи, чтобы было удобнее лупцевать провинившегося мальчика. Ребята жмурятся, и стараются отвести глаза. По приказу фрау Понтусс плеснули рассола, посыпав тощую, но жилистую спину голубой солью. Судя по тому, как мальчишка поморщился его начало жечь.

Начальница приют причмокнула губами:

– Теперь вы все получите урок. Бейте сильнее, кто схалтурит, будет сам обречен на расправу.

Помощник в данном случае крыса-носорог оскалил клыки:

– Мы живо с ними разберемся! Пробормотал монстр.

Пацана двинули между рядами. Мальчики медленно подымали прутья и на спину Тимура обрушились первые удары. Судя по рубцам, на спине и боках мальчишку наказывали не раз, так что он только вздохнул, и тяжело задышал, как и все пацаны стараясь сдержать крики.

– Сильнее бейте! – Крикнула Понтусс. – Пусть заорет.

Первыми удары нанесли самые маленькие мальчишки, которым просто не хватало сил, чтобы причинить серьезную боль. Но потом стали бить пацаны постарше. Спину ребенка рассекли красные полосы, закапала кровь. Боль усиленная голубой солью заставила Тимуру вскрикнут, он даже упал, внизу было вбита доска к гвоздями и уколола грудь.

– Не надо! – Закричал мальчик. – Я буду работать везде, где вы скажете.

– Конечно, будешь! – Ответил Понтусс. – Но сначала порка.

Вчерашние товарищи были слишком взвинчены и били своего вчерашнего собрата. И люди и иногалакты лупили с одинаковым ожесточением. Мальчик кричал, его босые ноги оставляли кровавые следы. Крыса-носорог огрызнулся и сам врезал пацану дубиной по голым, загорелым ногам. Ему хотел причинить побольше, боли мальчишке. Удар пришелся по жилистым лодыжкам, а следующий по пяткам. Тимур визгнул и обвис. Тогда истязатель вонзил в ягодицу толстую иглу, вливая жидкость.

– Правильно! – Сказала Понтусс. – Теперь он скорее умрет, чем отключиться. Никто не уйдет от наказания.

Олег Рыбаченко стоял почти в самом конце шеренги, и ему казалось, что это на него обрушились удары кнута. Тимуру подвели, сам мальчишка лишь дергался, кричал и плакал. Круглое личико стало пунцовым от боли, его перекосила гримаса страдания.

Увидев Олега, он прошептал, побледневшими губами:

– Пощади!

Мальчик заколебался: замер.

Крыса-носорог крикнул:

– Ну, чего стоишь! Бей!

Олег Рыбаченко ответил:

– Нет, я не могу! Он мой друг!

Крыса-носорог оскалился:

– Хочешь, чтобы то же самое было тебе?

Олег задрожал весь побледнев:

– Нет но!

Понтусс прервала его:

– Хватит! Мальчик подписал сам себе приговор. Чего стоите мордовороты. Всыпьте ему хорошенько и подвесить на дыбу, чтобы другие им любовались.

Олега вытолкнули из строя, потянули к козлам. Мальчишка пробовал сопротивляться, но тигры-носороги справились с ним как с котенком. Пребольно вывернули руки, кости захрустели. Положили на доски, мальчик ощутил щекой и животом шероховатость острие торчащих гвоздей. Они вонзились в мускулистую, грудь, подбородок, переднюю часть бедер, колени. Щеку расцарапало до крови.

– Ой, не надо! – Попросил Олег.

– Надо! – Заявил крысо-носорог, чтобы всем был пример.

Мальчик почувствовал, как на его спину льют рассол, а затем сыплют соль. Щиплет как от горчичников. Олег поморщился, ему смазали мозолистые ступни (последний раз он в той странной памяти, что всплыла в этом видении – надевал сандалии лет шесть назад), они почти сразу стали дико чесаться. Крыса-носорог вонзил в ягодицу иглу, он поколол грубо и больно, жгучая жидкость вошла вовнутрь.

– Теперь тебе будет очень ужасно, и ты не потеряешь сознание. – Прохрипело чудовище, скаля физиономию, он стал бы заикаться и продюсер ужастика!

– За что? – Простонал невинно заключенный в темницу ребенок. – Ради Христа проявите милосердие.

Крыса-носорог, брызгая ядовитой слюной, ответил:

– Я в эти сказки о добром Иисусе не верю! Вообще если Бог есть, то он зло и жестокость. И чем больше ты зла и страдания причинишь ближнему своему, тем больше могущества и блаженства получишь на том свете.

– Абсурд! – Сказал, бледнея от ужаса, а вдруг Боженька и самом деле, такой, мальчишка.

– Увидишь! – Порождение космического Тартара захихикало. – Но не надейся, сегодня ты не умрешь.

Понтусс лающим тоном, скомандовала:

– Приступайте! Пускай запомнит на вечность поцелуи кнута!

Пленный пионер-вундеркинд задрожал, услышав пронзительный свист, и тут сильное сотрясение удар от которого лопнула кожа на спине. Крысы-носороги били сильно, но при этом сдерживали силу, чтобы не убить. Крик вырывался из горла мальчишки, он содрогнулся, выступили слезу. Прокусив до крови губу, мальчик сдержался. Через мгновение последовал еще один удар, сотрясающий все тело. Олег Рыбаченко глубоко вздохнул, боль, усиленная солью и рассолом была невыносимой.

Понтусс крикнула:

– Продолжайте!

Вновь свист и удары! Рассекает до самой кости. Мальчишка прожгло до самых внутренностей. Казалось, отбивают живот. Несмотря на все усилия, часть крика просочилась из-за плотно сжатых губ.

– Мама!

Снова удары! По спине, между острых лопаток, и, наконец, по босым пяткам. Мальчик вскрикивает, у него нет больше сил, себя сдерживать. Вопль извергается как вулкан из горла и как кажется носа. Понтусс довольна:

– Вот теперь я вижу, вы его на совесть бьете. Лупите его хорошенько, но не убейте!

С каждым ударом боль становиться сильнее. Слезы смешиваются с кровью и падают на топчан. Кровавые полосы на спине соединяются, сливаются в багровое месиво, тонкие белые косточки мальчишки начинают оголятся. Олег Рыбаченко задыхается, ему не хватает воздуха, проволока впилась в сгибаемые лодыжки. Босые пятки гудят от сотрясения, грубая мозолистая кожа подается не сразу, но все равно выступают капельки крови. Удары усиливаются, кажется, что молния проходит по нервным окончаниям до самого хребта. Прочие мальчики молчат, одобрить не позволяет совесть, осудить не дает страх перед расправой. Видно как поникли головы мальчишек, но глаза следят за экзекуцией. Любопытно и щекочет нервы, большинство уже были пороты похожим, или более изощренным способом. Думаешь лишь бы не меня, и порой в мыслях ехидство: кричит, а бы конечно выдержал, не такой слабак как Олег.

Избиение уже идет по оголенным костям, спина, бока, бедра сплошная рана. Если бы не укол стимулятора мальчишка был бы запорот до смерти – умер от болевого шока. А так он погрузился во что-то страшнее Дантовского Ада. Это когда каждая молекула, каждая клетка, каждая жилка пропитана кошмарной болью.

Пионер Олег Рыбаченко отчаянно старался отвлечься от боли. Вспоминая своих родителей, счастливую эпоху далекого детства он как бы отталкивался ногами, от раскаленной клокочущей лавы страданий, но она его снова засасывала, накрывала с головой. Так они и плыл по океану истязаний, мечта о смерти как избавительницы от мук. Вспомнились слова Откровения святого Иоанна. – И будут они хотеть умереть, но не могут. Вот как участь ждет грешников, которые истязают детей. Господь воздаст им сторицей, и самое главное наказание как говорит Иисус в Евангелие от Матфея, будет вечным. И пойдут одни в жизнь вечную, другие в муку вечную. Это хоть как-то утешает, просыпается ненависть к врагам, желание выжить и победить. Мальчик умудряется выкрикнуть: – Вы за это заплатите, за каждую пролитую слезинку ребенка ответите в день Божьего Суда.

– Заткнись сученок! – Ревет крыса-носорог.

– Правду вам не задушить. – Выдохнул пионер.

– На еще получай!

Его снова бьют, вкладывая всю ярость, ломая кости, но боль уже дошла до такого порога, что просто не может стать сильнее. Это железо, которое можно раскалить до определенной температуры, а после оно растекается.

Понтусс это понимает, у старухи(Вернее на вид ей лет сорок не больше, но реально перевалило за пару столетий), большой опыт палачей:

– Ну, все хватит! А то сдохнет! Немного заключенного подлечим и подвергнем его пыткам с помощью компьютера. У меня как раз программа есть “истязания Олимпийцев”.

Крыса-носорог, нарочито зевая, говорит:

– А теперь его куда? В лазарет?

– Нет на дыбу! – Отрезала без апелляций надзирательница. Пусть повисит в назидание остальным. Вколи только уколы для поддержки сердца. И еще пускай Тимура прогонят еще раз через строй, а остальные удары пускай дополучит от вас. Некогда зрелище разводить. Работать надо!

Иномирян с плеткой наклонил башку, и шевельнул мохнатыми ушами:

– Слушаюсь хозяйка. Ну, прогоните его еще раз.

На Тимура обрушились новые удары. На сей раз, никто не смел возразить. Попасть в руки палачей не было ни малейшего желания. Тимур кричит то и дело падает. Его подымают и снова избивают. Вторая серия ударов уже подходит к концу. Осталось только несколько мальчишек. Один из них самый старший, лет шестнадцати, уже пробивается бородка и видны усы. Он явно колеблется, наносит удар, но делает это легко, едва касаясь.

Фрау Понтусс в ярости:

– Этого ленивого юношу подвесить на дыбу и привязать камень к ногам. Пускай мучается.

Мальчишку хватают, он напрягает свои рельефные мускулы, плод тяжелой работы и кричит:

– Ну, чего вы смотрите, пацаны бейте их!

Мальчики вздрагивают, по рядам проноситься гул, но не хватает решительности броситься на своих мучителей.

Юношу волокут, каждый крыса-носорог как минимум в семь раз его тяжелее. Отбиваться бессмысленно. Но тут происходит события, на уровне тех, что меняют судьбы империи. Раздались два выстрела и крыса-носороги падают, спины монстров разрезаны, зияют глубокие воронки. Юноша освободился и упал, но тут же вскочил с криком:

– Видите, есть божье правосудие.

Появившись, словно ангел из тьмы, златоволосая так похожая на сестру по оружию Маргариту девчонка ответила:

– Скорее даже человеческое. Знайте, сделка с Дьяволом не гарантирует рая на Земле и теплого места в пекле. Опираться на Сатану что сидеть на электрическом стуле!

Вторая на сей огнезарная Аврора звонко:

– То, что тут твориться, сюжет для ужастика. Так поступать с детьми. Снимите мальчика с дыбы.

Олег Рыбаченко тряхнул головой и … очнулся. Она не лежал, во время видения, а просто стоял на месте…

Причем прошло совсем немного времени. Нацисты все еще занимались

Приготовлениями еды. А ведь этот жуткий дурман возникший при вдыхании, дыма от странного моха, врачей-эсесовцев, казал отнюдь не кратким.

Олег Рыбаченко тут же подумал, почему на этих фрицев не подействовало. Они же вроде без фильтрационных масок? И отчего такой кошмар в этой галлюцинации. Что они с ним делают?

Но сами гитлеровцы вели себя вполне естественно, даже стали как-то приветливее, намекая, что, мол, может покушать с нами.

Действительно притянули пару здоровенных ляжек угнанной у местных жителей коровы. Затем один гитлеровец приволок здоровенный котёл, а второй фашист вместе с Олегом пошёл за водой. Опять пытливому пионеру показалось странным, два кожаных вёдра, а обычный металл или дерево на худой конец. Причём одно эсесовец, что тоже не вполне типично тащил сам.

Пионер держался на ногах не вполне уверено, слишком уж реальными по ощущением удары на этой экзекуции и потомок Ломоносова догадывался, что за этим стоит, что-то большее, чем простая или даже не простая галлюцинация.

Вода текла в сотне шагов от лагеря, серебристой, сверкающей хрусталем струёй из-под двух нависших балконом камней. Олег Рыбаченко жадно сунулся к ней. Мальчик только сейчас ощутил, что внутри всё спеклось в камень или точнее в уголь. Жадно приник к приятной прохладе и… получил в ухо.

Одни из эсесовцев скрывшийся за каменистой стеной, что-то перещелкнул на панели сложного прибора и по крысиному хихикнул.

Удар нанесён фашистом без злобы, но с такой силой, что Олега швырнуло на камни, слышать левым ухом он перестал, и эта сторона головы реально онемела.

Громила-врач в халате и золотой цепью расхохотался и рыкнул:

– Бокс! Бокс!

. ГЛАВА Љ 4.

Мальчишка-пионер вскочил и бросился на молодого эсесовца. Целя под дых обманно правой рукой, а левой хитро прикрываясь. Он пару-тройку все же занятий по боксу посетил, а память абсолютная. Например, обманный удар и резкий наполовину апперкот и наполовину боковой левой рукой. Тогда и в удар включается корпус, бедро, пресс, и даже разгибание ноги. И – что самое главное, обычно боксеры, дерясь с правшой не ожидают удара с вложением от левой руки. Фактор неожиданности сработал, Олег Рыбаченко сумел! Молодой и прекрасно обученный эсесовец не знал, что Олег хоть не левша, но может выбросить “пушку” и слева. И словил хук в челюсть. Причём классный – на ногах воин СС устоял только потому, что грохнулся спиной в отвесную каменную глыбу… Да и веса полуголодного мальчонки не хватало, чтобы свалить отборного солдата в СС слабаков не берут!

Будь Олег Рыбаченко в этом перемещении более искушенным бойцом, то наверное пошел бы серией на добивание. Но навыка не хвала, да и физических характеристик тоже.

Но и так неплохо приложил, особенно если учесть, что удар не отрабатывался на тренировках, а сам Олег Рыбаченко, не смотря на большие природные способности, с холодком относился к боксу.

Сейчас он даже жалел, что не записался на секцию, где тренер Фараненко сказал – ты вырастешь большим парнем, но быстрой и реакцией легковеса. Скоро СССР будет участвовать на Олимпийских играх – и ты мог достойно сражаться за медаль!

Что скажешь? Олег Рыбаченко ответил на это так:

– Лучше поберегу голову, для более полезных для страны дел, чем чистить друг другу пятаки! Вот, например, если сделать трактор, что работает на опилках, или даже на обыкновенном мусоре, то куда больше

Станет Отчизне пользы!

Но вот теперь мальчик и сам получил капитально.

Так Олега Рыбаченко не били ещё никогда в жизни. Взрослый эсесовец быстро раздавил организованное сопротивление десятилетнего пусть и высокого для своего возраста мальчишки (которое тот всё же оказал и пару раз попал удачно) и умело молотил кулаками – поднимал упавшего и бил снова. Когда Олег Рыбаченко перестал сопротивляться ( То есть банально почти потерял сознание, то есть мысли в голове еще есть, ты не в черноте, но тело уже не слушается. Кто всерьез дрался на ринге, наверное, знает каково это – оказаться в гроге.). Фашист позволил упасть и что странно, упавшего не ударил ни разу. Впрочем, доктор-палач ему что-то крикнул на языке-анаграмме. Тот набрал ведро и отлил водой на разбитое лицо.

Ощущение тонущего котенка, а вода из только что расстаевшего льда такая студеная – просто моржевание!

Олег встряхнулся, привстал и плюнул ему на сапог кровью из лопнувшей изнутри левой щеки. Эсесовец не стал его бить больше – вздохнул вдруг что, учитывая в каких войсках, служит изверг удивительно, чуть ли не сочувственно, и стал сам набирать воду в с сделанные с крокодильей ( тоже видимо не с проста такая расточительность) кожи вёдра…

Рыбаченко-младший отметил данное обстоятельство что хорошо и одновременно плохо. Хорошо то, что их не убьют, во всяком случае, пока эксперимент не будет доведен до логического конца. Правда финиш может оказать очень даже недалеким и возможно избавлением от мук! Плохо, то – что охранять их будут усиленно и чтобы сбежать, в самом деле, следует применить гениальную изобретательность!

Вскоре Олег Рыбаченко убедился, что быть подопытными кроликами, значит иметь определенные преимущества на фоне других военнопленных.

Оказалось, что кормить горячим будут и пленников с пленницами. Уважили, значит, охранники-эсесовцы давно что-то из консервных банок пожрали и просто валялись на каких-то подстилках, галдели или спали. Ну, а оборотни-волки бродили вокруг – то ли охотились, то ли дозор несли, то ли и то и другое. Впрочем, Олега это не обрадовало. Он лежал на сдвинутых голых ногах Авроры и ещё одной молоденькой девушки (не на сырую же, еще холодную землю валиться?) и шипел – Маргарита вытирала ему лицо, намоченным в талой воде краем снятой с Олега Рыбаченко же матроски, одобрительно приговаривая: – Ты теперь стал настоящим мужчиной. Проиграл на кулаках, победил на дураках!

Аврора предложила:

– Да я ему массажик мордашки сделаю, быстрее рассечение заживет.

Олег Рыбаченко через силу улыбался. Очень противоестественно. Ему стало недужно, до пляски чертей с плазменными коньками на копытах. И в то же время… бодрее он себя, что ли, теперь ощущал? Немного побаивался продолжения: сейчас разложат на камнях и от души отлупцуют плётками, а может и огоньком попробуют. Но нацисты сюда даже не смотрели, и говорили про что-то на птичьем своём наречии, по очереди пробуя из котла.

Маргарита шепнула на ушко:

– Ты конечно молодец… Но будь хитрее! Когда сильный кажись слабым и наоборот!

Олег Рыбаченко буркнул:

– К сожалению, притворяться слабым нет смысла, ибо так оно и есть!

Ну что ж, по рогам врезали крепко… Помимо рассечённой щеки еще шатались, правда не сильно, костяк крепкий – два зуба. Саднили рёбра, и ныло ухо.

Впрочем, экзекуция во время фантастического видения куда больше причиняла страданий.

– Хватит, ладно, – Олег Рыбаченко отстранил вновь скованными руками длинные пальчики Авроры, с подолом своей матроски сел. Поёжился. – Нет, стало холодно. И жрать охота…

Как все-таки сознание зависит от бытия – невольно станешь марксистом. Если только выживешь!

Тюремную баланду плюхали в алюминиевые миски – их везли в одном из броневых транспортов. А вот ложек не полагалось. Видимо, считалось, что густую кашу рабы съедят и так. Или решили поиздеваться, ведь не такой дефицит эти ложки. Ну что ж… так лучше!

Становишься настоящим дикарем – мальчишка прыснул, и тут же зажал рот, чтобы не получить.

Каша оказалась гречневой смешанной с перловкой – густой, почти несолёной и, конечно, без мяса или чего-то похожего, ну может рыбки чуть-чуть добавили для запаха. Элементарно почти пустая смесь двух зерен (а сами лопали с копчёным мясом, судя по запаху). Но живот у мальчишки-пионера давно подвело до предела: так, что и голод-то немножко отступил, вернулся только при виде каши, но с утроенной силой.