Текст книги "Тимур и его «коммандос»"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– А он, – "Румата" кивнул на Олега и мстительно усмехнулся, – дона Рипата. Тот даже в жизни таким подлецом не был, каким его Олежка изобразил.

– Ну, в жизни его, положим, совсем не было, отметил Олег. – А знаешь, как его на самом деле зовут Джек.

– Джек? – переспросил Олега Данила.

– Джек, – подтвердил Румата. – Предки на Джеке Лондоне повернулись ещё в светлые детские годы. Ну и заклеймили на всю жизнь. Я не против вообще-то.

– У тебя отец офицер? – поинтересовался Данила. Джек кивнул:

– НО-4 погранотряда, – и перевёл, – начальник отделения строевого и кадров А у Олега – командир парашютно-десантного батальона.

– Мы пять лет назад познакомились, когда отцовскую бригаду сюда перевели, – добавил Олег. – Клуба ещё не было. ну мы и подрались, потому что спорили, кто круче – погранцы или

28.

десантура… А у тебя отец тоже в газете работает?

– У меня нет отца, – коротко отрезал Данила и как ни в чём не бывало спросил: – А фильм вы снимали по-настоящему?

– Не по-игрушечному же, – пожал плечами Джек. – Сейчас тоже снимаем. Рабочее название "Илья Муромец ХХ1", остались только съёмка на природе и монтаж…Ну что, пошли?

– Может, разуемся? – предложил Данила, Олег вздохнул:

– Понимаешь, мы в форме… Это нарушение, короче… – он покачал головой, и Данила на миг ощутил выросшую между ними прозрачную. Но не подал виду – махнул рукой:

– Ладно, дома помою кроссовки… Пошли что ли?

– …Ехать на велике вчетвером было, конечно, нельзя. Поэтому катили по очереди, остальные трое сзади и болтали.

– Значит, вы не только с мафией воюете, но и к Третьей мировой готовитесь, – уточнил Данила. Олег засмеялся:

– Далась тебе эта Третья Мировая!… Нет, конечно. И кино снимаем, и в походы ходим, и историю изучаем…

– И фехтуем, конечно, – добавил Джек. – Знаешь как здорово?

Мишка катил на велике, с трудом доставая ногами до педалей. Данила спросил:

– А вы как считаетесь? При ком?

– При военкомате, – объяснил Олег. – А содержат нас десантники, погранотряд, немного – мэрия, но в основном – Астафьев, да ты его видел, Николай Палыча.

– А может, – сказал Данила с умудренностью столичного жителя, – он просто из вас боевиков готовит каких? Таких историй много.

– Нет, – убеждённо возразил Джек. – Ему это клеили. Комиссии приезжали разные, "общественность" наезжала – не всем наш клуб нравится.

– И ещё разное клеили, – поморщился Олег, – просто и говорить не хочется…

– Да… Но мы-то знаем, как с ним было, – сказал Джек, – хоть он не любит говорить про это. Он после Афгана в средней Азии служил. А там вначале девяностых война была, ну и русских убивать начали. Его семья квартиру в городе снимала. Когда он с товарищами туда пробился – там уже только… короче, не опознаешь. Жена, сын – помладше нас, и дочка – совсем маленькая. Он из армии ушёл, бизнесом стал заниматься, удачно. Разбогател. А потом раз – и несколько таких клубов по всей Воронежской области открыл. Потом – детский дом для сирот войн разных. И деньги тратит не считая. Правда, он на самом деле богатый очень. Как придёт – у наших младших праздник. Он с виду замкнутый, неприступный, а с ними… – Джек отвел взгляд и закончил: – С теми, кто его сыну ровесник… ну, сейчас ровесник, каким он тогда был – он с ними как отец. Особенно у кого дома нелады, – он понизил голос, – как у Мишки вон.

– А Тимур? – поинтересовался Данила. Олег покачал головой:

– У него тоже своя история, только мы не знаем – какая, его Николай Палыч нашёл. А вообще – он по контракту служил в Чечне.

– Здорово у вас, – искренне сказал Данила. Джек подтвердил:

– Здорово. Мы всех желающих принимаем. Правда, с кандидатским стажем.

– С лысыми погонами, – усмехнулся Олег и пояснил: – Один ромб – это дружинник. А два – стройник, три – десятник.

– Мы с Олегом десятники, – Джек выставил мокрое плечо.

– Да… Четыре ромба – полурядник, пять – урядник, четырёхконечная звезда – надурядник, две – полусотник, при – подсотник. А Тимур – воевода, у него на

29.

погонах перуника.

– А что за символика? – не понял Данила.

– Да самая обычная, – удивился Джек. – Ромб – символ Земли. Четырёх конечная звезда – Жизни. А восьмиконечная – перуника – бога Перуна. Это древнеславянские символы.

– Но у вас же не только славяне, – хитро покосился на Олега Данила. Тот показал кулак, но не всерьёз и ответил:

– Не только. Русские, украинцы – само собой. Немцев несколько. Ну и весь наш армейский интернационал – дети офицеров, а у нас в армии кого только нет. Да это ерунда. Тут как в анекдоте про кирпичи – лишь бы человек хороший попался, вот и всё.

– Если бы Россию только русские защищали, она бы давно пропала, – серьёзно ответил Джек. И добавил: – У нас не терпят даже близко от клуба тех, кто свой народ считает самым главным и безупречным. Но и тех, кто ни во что не ставит, мы тоже не любим.

– А много у вас народу? – полюбопытствовал Данила.

– Больше трёхсот человек, – гордо ответил Джек. – И около сотни кандидатов… Слезай, дай другим погонять! – крикнул он Мишке. Тот замотал головой и начал нарезать вокруг идущих старших круги.

– Ладно, пусть ездит, – вступился Олег. – Ты не против? – он посмотрел на Данилу.

– Конечно, пусть, – кивнул тот. – Значит вы интернационалисты.

– Ничего подобного! – возмутился Джек. – Это которые там разную Африку кормят и собственные деревни разоряют, чтобы с зарубежными коммунистами дружить?! Нет, мы – патриоты! – уверенно объявил он. – Просто в России много разных народов живёт. И все они для неё живут.

– По разному бывает, – хмуро буркнул Олег. Он явно что-то вспомнил.

– Это он про осеннюю историю с цыганами, – недовольно объяснил Джек. – Была такая. Они тут около кладбища табор устроили. Во-первых, попрошайничали в наглую, да это ещё ладно. Бабульки там разные в церковь идут, подают мелочь, а их малышня – ну, которая деньги выпрашивает – этой мелочь в обратную: "Бумажный давай!" Прикинь?! Так вот Олег как-то шёл по кладбищу из школы, там срезать можно. Видит, один сопляк на могильной плите пристроился – и гадит. Удобно, травка не мешает. Олег сзади подошёл и придал ему третью космическую. Тот завыл, что пол табора сбежалось: ребёнка обидели! Правда, пока они бежали, Олег успел гадёныша в это дело физией окунуть и повозить.

– Избили? – понимающе спросил Данила. Олег захохотал искренне:

– Они?! Ага, сейчас!

– Короче, батюшка в ментуру стукнул, – с удовольствием продолжал Джек, – и той же ночью их наладили из города… Только ты зря, Олег они тоже разные бывают.

– В фильме про Будулая, – непримиримо ответил немец. Джек серьёзно сказал:

– Олег у нас вообще человек суровых нравов. Зимой поехали мы на фестиваль в Воронеж – "Музыканты против наркотиков". Просто так поехали, музон послушать, там иногда продаются хорошие вещи. Ну, всем известно, что наркомафия как раз вот такие мероприятия всеми силами поддерживает, потому что на них наркоты расходится – жуть! Молодёжь, много, толкучка, заведённые

30.

все – рай для пушеров… – Данила даже рот раскрыл от такой трактовки происходящего, а Джек с удовольствием продолжал, поглядывать на Олега: – Так вот он там взялся пушеров разоблачать. А метод разоблачения у него такой – как в гестапо, отзовёт в сторонку – и в дюндель, да, так, что бедняга падает. А Олежка карманы трясёт. Короче, в результате пришлось нам всем сначала драться – не бросать же его! – а потом кросс давать от ментов по пересечённой местности… – Джек подумал и добавил: – Ну и ладно. Всё равно музон был лажовый. Попа…ой, то есть – попса-а…

– Не любишь? – Данила заулыбался, увидев, какую рожу скроил Джек. – Я тоже ненавижу.

– Она не настоящая, да? – спросил Олег серьёзно, но глаза его озорно искрились, и Данила узнал реплику своего тёзки из фильма "Брат-2".

– Не настоящая, – подтвердил он. – Мне старые группы нравятся, которые ещё в 80-х годах появились. Ну и авторскую можно послушать. Я очень на Грушевский фестиваль хочу съездить.

– Мы тоже, – за себя и Джека ответил Олег.

– А вы в одной школе учитесь? – продолжал расспросы Данила. Олег ответил:

– А у нас тут она всего одна. Но очень большая. Раньше было несколько, в старых зданиях, а сейчас в центре четырёхэтажку построили. Точнее, пристроили три крыла к старому кирпичному – крест такой получился. Там парк хороший, в наших местах это важно.

– Тут зелени мало, – сожалеюще добавил Джек. – Мы раньше служили (он так и сказал "мы служили") в Карелии, вот там – да!

– Мать Джека в школе химичкой работает, – сказал Олег.

– Химиком, – поправил Джек, – названия профессий по родам не изменяются.

– А моя – дома, – Олег не обратил внимание на замечание, – с братишкой, в декретном. Вообще она врач. Они с отцом в Афгане познакомились, и я там родился.

У Данилы уже голова шла кругом от неожиданной информации.

– А наркотики, – безо всякой связи с предыдущими словами сказал Олег, – это оружие.

Самое настоящее, его не просто ради прибыли продают.

…Дождь продолжал лить, когда вся компания добралась к дому Данилы, который он, уходя, забыл закрыть. Уже попав внутрь, ребята притихли, как обычно бывает впервые в чужом доме – это позднее в таких случаях, освоившись, в дом вламываются, как к себе. А сейчас они задержались, расшнуровывая грязные, насквозь мокрые кроссовки, но следы за ними всё равно оставались.

– Ничего домик, – слегка завистливо сказал Мишка.

– Рад, что тебе нравиться, – согласился Данила. – Ванная слева, там халаты висят, полотенца, пользуйтесь, я сейчас.

– Да! – вспомнил Данилину историю Олег. – Шрам-то у тебя не засекли?!

– Не беспокойся, всё нормально, – ответил Данила уже с лестницы, – я только вчера в вашу поликлинику ходил, попросил швы снять.

Раздевшись у себя в комнате, он приготовил сухую одежду и как следует вытерся полотенцем. Настроение было просто великолепное.

Внизу царила противоестественная тишина. Но потом что-то плюхнуло,

31.

раздался вопль Олега:

– З-зара-за-а!!! – и хохот, звонкий, явно Мишки. До чего же этот мальчишка не был похож на того, кто меньше неделе назад падал на колени перед пушерами!

– Данила! – крикнул – похоже, внизу, у лестницы – Джек: – Данила!

– Ау! – откликнулся Данила.

– Ничего, если я в холодильник залезу? Я поесть толком не успел!

– Давай! – заорал Данила. – Только про меня не забывайте – берите всё, что на вас глядит!

Он снова был голоден; даже сильнее чем утром.

Олег причёсывался перед зеркалом. Джек был виден через кухонную дверь – он сидел на корточках перед дверью холодильника. Мишка распевал в ванной чистым голосом:

– Дывлюсь я на нэбо,

Та й думу гадаю:

Чому я нэ сокил,

Чому нэ литаю

– Он там трудится, – злорадно сказал Олег, – и, пока всё не уберёт – не выйдет.

– Садист! – завопил Мишка.

– Поговори мне! – рявкнул Олег и смущенно повернулся к Даниле: – Ты извини, мы там воду разлили…

– Ерунда, – почему-то с таким же смущением ответил Данила. Мальчишки несколько секунд разглядывали друг друга, словно увидели впервые – одинакового роста и сложения, только Данила чуть поплечистей. Потом Олег протянул руку:

– Спасибо, что сразу помог, – негромко сказал он. – Ты правильный парень.

– Ерунда, – повторил Данила и добавил: – Знаешь, я утром так и подумал – судьба. Как… – он смешался, но закончил: – Как у тех десантников. Отступить можно… но нельзя.

– Судьба тут не причём, – покачал мокрой головой Олег. – Её вообще нет, а есть долг. Просто люди, которых определённым образом воспитывали, не могут поступить иначе, чем поступают. Все это и назвали судьбой. Дураки назвали, которые не могут понять, что такое должен. Так Тимур говорит.

– Выходит я правильно воспитан? – спросил Данила. Олег не принял иронии:

– Выходит, Данька… Ой, извини. Просто есть такая книжка у писателя Лукьяненко – "Мальчик и Тьма", там главного героя зовут, как тебя. Могу дать почитать. Хочешь?

– Давай, – Данила кивнул в сторону кухни: – Пошли посмотрим, что там Джек наготовил.

Джек резал бутерброды с ветчиной и развернулся вовсю. Кроме них на столе лежала пачка детского печенья и стоял кипящий молочник между четырёх чашек с какао. Сам Джек с подозрительным видом рассматривал с подозрительным видом рассматривал вскрытую упаковку лососины.

– На кой чёрт вы её купили? – спросил он, поворачиваясь. – Покупайте копчушку местного завода – дешевле, вкуснее, а главное – настоящая рыба. Не в Москве живёте, чтоб синтетикой питаться… А дождь-то кончился.

– Мне можно? – из коридора появился Мишка, путавшиеся в халате, как в смирительной рубашке.

32.

– Вытер?! – грозно спросил Олег, примериваясь откусить от бутерброда.

– Угу, – буркнул мальчишка, нацеливаясь на печенье. Джек разлил молоко по чашкам, заметил:

– Отличная тебе улица досталась. Тихая.

– М? – Данила вспомнил постоянный грохот техники на стройке.

– У нас в отряде в семь утра как горн даст – и весь сон долой, – пояснил Джек. – Тысяча человек на плацу – это вам не шуточки. Зато будильник не нужен.

– Тысяча! – фыркнул Олег, тоже потянувшись за печеньем.

– Плохо, что хорошей речки нет, – посочувствовал Данила. На него обернулись все трое.

– А чем тебе Колотьва не нравится? – удивился Олег. Данила пожал плечами:

– Канава какая-то…

– Канава?! – взвился Мишка. – Это тут, потому что её чистили, русло углубляли! А дальше за городом вдоль неё сперва леса идут – раз! А потом плавни – два! До самого Дона, она в Дон впадает! Там островков разных, уток, гусей, рыбы – тучи! И кабаны есть, и бобры, и… – он захлебнулся от обилия переполнявших его чувств и обиды за родные места.

– Правда, – подтвердил Джек. – Мы туда часто походами ходим. Без этой речки тут полупустыня была бы. В тех плавнях во время оккупации единственный в этих местах партизанский отряд скрывался. Немцы их найти не могли, плавни даже зимой не замерзают.

Какое-то время все четверо молча ели. Потом Данила напрямую спросил:

– А трудно вступить в ваш клуб?

– Трудно, – нахально ответил Мишка. Джек не глядя ловко поймал его нос пальцами и под возмущённо-гнусавый писк пояснил:

– Да нет, мы всех берём, говорили ведь. Просто приходи. Нужно разрешение родителей – и ты кандидат. А там…

– А выше не все пробираются? – в ответ на недоговорённость спросил Данила.

– Не все, – подтвердил Олег.

– Что, трудно всё-таки? – небрежно осведомился Данила.

– Не физически, – покачал головой Олег. – Просто не всякий может переступить через свои интересы и амбиции ради традиций и обычаев клуба, ради дисциплины.

– А то многие приходят: "Научите драться!" – улыбнулся Джек. – И всё. Больше у них и фантазии-то нет. Научите меня драться, я буду самым сильным на своей улице, а кто против – тому в грызло. А зачем нам такие? Ну и уходят.

– Не все, – возразил Олег. – Сашко был такой. А потом всё-таки перетерпел, остался – и понял, что уметь драться – не главное. Даже вообще – не важное. Вот эти скоты, шестёрки – думаешь, их драться не учат? У-учат, и за большие деньги, разные там сэнсеи и мастера, и хорошо учат! Мафиози своей смене даже спортивные лагеря организуют – по высшему классу!

– А побеждаем мы, – серьёзно подытожил Джек. И добавил: – Вот кто смог понять – почему, тот у нас и остаётся.

Разговор о клубе на этом и кончился – Данила не стал добиваться большего, а ребята не продолжали. Только Олег, когда уже собирались расходиться, вдруг сказал:

33.

– У нас послезавтра вечером в школе костюмированный бал – в честь окончания учебного года, традиция такая. Если хочешь – приходи, только костюм сооруди. Или достань.

– Эй, правда, – кивнул Джек, – приходи! Ты же всё равно в нашей школе будешь учиться.

– И в любом случае – я тебя приглашаю, – заявил Олег.

ГЛАВА 8.

Мастерская на чердаке оказалась кстати. Данила, хотя и рос без отца, руками работать умел и любил. Сложнее было просто придумать, в каком костюме идти на бал – для Данилы это всегда было мукой мученической.

– На каждом подобном балу он всегда встречал полным-полно космонавтов, спецназовцев, мушкетёров, пиратов и монстров, а ток же – почему-то – римских легионеров. Но были и очень оригинальные костюмы – как раз такой собирался забабахать себе мальчишка.

Люська мешала по мере сил, пока Данила не выставил её за дверь, которую с наслаждением запер. Сестричка вредно повопила под дверью, надеясь, что придёт мама, но потом свалила, на ходу скверно рифмуя "Данилу" с "дубиной".

Данила был счастлив. Нет, не при мысли о бале. Просто Олег так здорово сказал: "Приходи, я буду рад". И Джек кивнул, а потом они ещё прокричали с угла (Данила стоял на крыльце): "Эй! Приходи!" И сейчас можно снять трубку телефона и позвонить любому из них. Ни зачем – просто так, как Вовке или Рауфу в Москве, как всегда звонят друзьям. От этой мысли хотелось даже двигаться быстрей. Или вообще напевать что-нибудь вроде… Данила задумался, а потом во всё горло заорал, шныряя по чердаку в поисках необходимого:

– Этой ночью в спящем городе

Я летаю чёрной птицей —

А потом придёт мне в голову:

"Надо ж было так напиться!"

Упаду с шестого этажа

И пойду, пути не зная —

Виновата в это только ты,

Голова моя дурная!

Разбросаю обувь я везде,

Разбегусь в четыре стороны,

И кружатся над мои биде

Вороны.

Головой ударюсь в зеркало,

И осколки разбросаю!

От меня вчера ушла жена.

Почему ушла? Не знаю…

Пел он на мотив старой "Больно мне, больно!.."

Да, но что же всё-таки соорудить. Первый бал Наташи Ростовой… А что если – мундир военного?! Но не современного, а из ТЕХ времён?!

Не мушкетёра – это всем надоело, как реклама подгузников, а именно из войны с Наполеоном? Данила вихрем промчался через чердак, ссыпался вниз и осторожно заглянул в дедов кабинет – мама не любила, когда ей мешали. Но там её не оказалось. Она вообще очень хвалила налаженный дедом коллектив и принципы работы, а потом признавалась, что таких специалистов, как дед, в столичных изданиях практически нет.

На полках с военной литературой Данила отыскал наборы открыток, посвящённые русской армии в войне 1812 года, взял набор о пехотной форме и, стоя возле полок начал

34.

перекладывать глянцевые прямоугольники. Форма была красочной, но очень сложной. Ну и носили тогда – интересно, на кого были похожи солдаты после боя и сколько времени тратилось на приведение их в божеский вид… ага, вот!

– Лейб-гвардии Егерский полк, – шепотом прочитал Данила. Он знал, что егеря – тогдашний спецназ, меткие стрелки, следопыты и разведчики, и форма у них была не такая сложная, как у остальных. Ради интереса перевернул открытку, прочитал написанное там: – командир полка полковник Бистром… На Бородинском поле… писари хватали ружья убитых товарищей и шли в сражение. Бой вырвал из рядов полка 27 офицеров и 693 нижних чина… В сражении под Красным лейб-егеря пленили 31 офицера, 700 нижних чинов, захватили два знамени и девять пушек. Преследуя неприятеля, захватили ещё 15 офицеров, 100 нижних чинов и три пушки… Серебряные трубы с надписью "За отличие в сражении при Кульме 18 августа 1813 года"…

Данила задумался, держа открытку в руках. Вот в этой красивой форме люди ходили в бой. Не было ни "калашниковых", ни подствольников, ни гранатомётов, ни миномётов, ни авиации. Но от этого, наверное, воевать было только страшнее. Один-два выстрела, а дальше – штык, тесак, приклад, сплошная рукопашная, когда враг – рядом, он дышит тебе в лицо, у него озверелые глаза и ту знаешь, что или убьёшь его – или погибнешь сам. И убивали, ВИДЯ, как умирает убитый тобой человек, а не издалека. Брр! Мальчишка передёрнулся и подумал, какое мужество нужно было иметь солдату того времени. Говорят, что нет ничего страшнее рукопашного боя, а тогда – сплошной рукопашный… Жуть!

Данила потряс головой. Да, он будет делать именно эту форму: тёмно-зелёную, с серебряным поясом, алыми лампасами, обшлагами, окантовкой воротника и погон, с золотым шитьём на эполетах, обшлагах на воротнике, золотой нагрудной бляхой-полумесяцем, на которой – двуглавый орёл, низким черным кивером, отделанным серебряным галуном. С высокими ботфортами. Палаш сделаем из алюминия, кивер – из дермантина, есть подходящие пуговицы, орлы – должны продаваться в магазине при военной части, а их тут две. Очень довольный собой, Данила прищелкнул пальцами. Теперь можно браться за работу вплотную.

…– Красивый костюм, – одобрила Светлана Александровна, когда Данила показал ей то, что у него получилось. – И я рада, что у тебя появились друзья. А то ты мне последние дни не нравился.

– Друзья? – удивился Данила. Подумал, опустился на край стола, положил на колени палаш. – Да, пожалуй, друзья… А что ты такая-то?.. – спохватился мальчишка, вглядываясь в лицо матери.

– Ничего, ничего, – поспешно ответила Светлана Александровна, но потом, достав из сумочки листок бумаги, сложенный вдвое, подала сыну: – Ты уже не маленький. Прочитай.

После первых же строчек Данила почувствовал, как у него начинают гореть щёки. Письмо на две трети состояло из грязных ругательств и обещаний, что однажды Серёгина и её дети проснуться за пределами России, где… дальше описывалось, что их ждёт. Смысл письма сводился к тому, что Светлане Александровне не рекомендуют продолжать курс, которого придерживалась газета при отце. Подпись и дата отсутствовали, штемпели на конверте тоже. Письмо бросили прямо в ящик.

– Отцу тоже приходили такие письма, – Светлана Александровна не сводила глаз с сына.

– Ты не собираешься… – Данила тряхнул листком. Светлана Александровна отрицательно покачала головой:

– Я журналистка. И если я считаю правильной линию разоблачений, которую вел твой дед – я не могу отступиться. Даже…

Она не договорила. Но Данила понял: "Даже ради вас."

– Это надо в милицию, – предложил он. – Тут вроде бы не плохая.

35.

– Уже была, – кивнула Светлана Александровна. – Люська больше от меня ни на шаг, благо каникулы, но ты…

– За меня не беспокойся, – решительно ответил Данила и вспомнил: – В конце концов, в Москве ты тоже несколько раз получала такие письма, ну и что?

– В Москве, Данила, меня охранял отдел физической защиты во главе с бывшим майором КГБ, – вздохнула Светлана Александровна, – а тут райотдел милиции, у которого и так полно забот. Так, что давай переходить на усиленный режим, понял?

– Данила улыбнулся в ответ на улыбку матери. Это выражение она придумала в Москве после первой же угрозы. Данила был гораздо меньше, но Светлана Александровна сумела подробно и доходчиво объяснить ему, не испугав до смерти, что и как нужно делать, чтобы обезопасить себе и квартиру.

– Есть усиленный режим, – отчеканил Данила. И поинтересовался: – А что за статью ты успела опубликовать, что на тебя так взъелись?

– В Москве ты следил за публикациями, – слегка обиженно заметила Светлана Александровна и, помолчав, ответила: – Не одну, а две статьи. Первую – по дедовым материалам, о… – женщина замялась, покачав головой, вздохнула. – Как бы тебе…

– Только не надо о хомячках и пчёлках, – снисходительно ответил Данила. – Ма, мы как будто не в Москве жили, а в деревне Нижние Лапти! О порнографии, что ли, статья?

– Подпольная студия в одном из ПГТ района, – кивнула Светлана Александровна. – Только, Данила… это была ДЕТСКАЯ порнография. Бездомные, вокзальные ребятишки. Среднее звено и "шестёрок" посадили, а до верха не дошли – ниточки обрубились.

– А… – только и смог ответить Данила и спрятал глаза. Во рту стало кисло от омерзения.

– А материал по второй статье – о наркотиках в районе – позавчера принёс мальчик в форме. Прямо в редакцию. Добротно написанная, с доказательствами, статья, мы её поставили в следующий номер – вчерашний. Подозреваю, что её принес кто-то из твоих друзей. Из клуба "Хорт".

– Мам?! – изумлённо привстал Данила. Светлана Александровна покачала головой:

– Уж не знаю, за кого ты меня держишь… У отца на "Хорт" целое досье. Точнее "книга добрых отзывов". Вот ты, например, знаешь, какой хакер "зарезал" осенью 1999 года интернетовский сайт бандитского сообщества "Чечен-пресс", поместив на его место лицо русского солдата с картины "Прощанье славянки" с подписью: "Россия за нами, Господь над нами, козлы под вами!"? Нет – Светлана Александровна выудила из сумочки электронную записную книжку, поколдовав над ней прочла: В хакерских кругах имеет "ник" Политрук. Занимается взломом, перелицовкой и уничтожением сайтов НАТО, – Светлана Александровна значительно подняла палец, – и антирусских организаций. Официальная информация исчерпана. По точным данным, полученным от самого Политрука: урядник С.П.Ю.К.И.Ф. "Хорт", Пелишенко Виктор 16 лет, проживает… ну и так далее.

– Так, – медленно начал Данила, – теперь я задам детский вопрос. Мамуля, мне можно играть с этими мальчиками? Или они научат меня плохому?

– Ты, кажется, уже решил, – заметила Светлана Александровна. Сын кивнул:

– Решил, ма. Но ведь и ты уже решила. А ехала ты сюда подальше от скандалов, тревог и прочего. Но ведь не подхватываешься, не несёшься с нами в охапке в другое место? Почему я должен по-другому?

– Я приехала к себе домой, – ответила Светлана Александровна. – Да, я хотела тихого места. Да, я снова боюсь за вас и за себя. Но… это мой город. И моя газета.

– И мой клуб, – подытожил Данила.

36.

ГЛАВА 9.

Похоже, бал ухитрился собрать всю молодёжь в возрасте Данилы и старше. Он слегка удивился – неужели все собираются танцевать классические танцы, а если нет, то как танцевать современные в наряде, например… человека-душа? (Именно в таком экстравагантном костюме шагала недалеко от мальчишки девица его лет – серебристый "дождь" над её головой шуршал и блестел.) Поразмыслив, Данила решил, что собираются сюда скорей не столько ради танцев, сколько отметить конец года. Тут не только душем можно от радости нарядиться на радостях.

Вход в школу был устроен со стороны заднего крыла, с которого школа и начиналась в незапамятные времена. Крыло было сделано из ракушечника – здоровенных вывернутых глыбин, чей светлый окрас несколько сглаживал впечатление от полуторавековой громоздкости. На стене крепились таблички: традиционная, сообщавшая, что в период войны здесь находился(с перерывом на оккупацию) госпиталь, а рядом с ней – ещё одна, извещавшая, что здание построено как "первая в уезде гимназия иждивением Его Светлости графа Сергея Николаевича Кауффа и купца первой гильдии Анатолия Михайловича Скребкова в 1870 году". Данила даже присвистнул – почтенное было здание, недаром его не стали сносить, а просто достроили…

Стену здания тут и там пятнали странные лунки – словно маленькие воронки. И Даниле пришлось сделать над собой усилие, чтобы понять – это следы от пуль, которыми стреляли тут шесть десятков лет назад. Видно, не все итальянцы сбежали без боя…

Весь нижний этаж школы переливался огнями и гудел. Народ шел отовсюду, около здания стояло несколько машин, куча мотоциклов, мопедов, скутеров и великов. В здании гремел акробатический рок-н-рол. Весело посвистывая и придерживая палаш у пояса, Данила шагнул в широко, гостеприимно распахнутые ворота…

… и сбил шаг.

Слева от входа, между двумя молодыми топольками, стоял памятник, какие есть почти во всех школьных дворах. И все-таки он отличался от тех. Прямоугольная каменная плита из серого гранита примерно в рост человека, из которого выступало склоненное женское лицо – скорбное и красивое. Ниже – две бережно сведённые ладони. Они то ли протягивали тем, кто подходил к памятнику, то ли подносили к лицу женщины обломанную дубовую ветвь. У основания плиты шла надпись:

Не бывать тебе в живых,

Со снега не вставать.

Двадцать восемь штыковых,

Огнестрельных пять…

Скорбную обновушку

Другу сшила я

Любит, любит кровушку

Русская земля.

Всем ученикам школы Горенска-Колодезного, погибшим во всех войнах России

СКОРБЯЩАЯ РОДИНА

Данила заметил: проходя мимо памятника, даже самые развесёлые сбавляли шаг и глушили голоса. А дальше, окружая памятник, и топольки, стояли белые плиты с золотыми строчками имён, отчеств, фамилий и дат рождения и смерти. Взгляд Данилы заскользил по ним, выхватывая отдельные цифры…

1855–1877… 1876–1900.. 1899–1916… 1902–1919… 1909–1936… 1928–1942… 1928–1952… 1936–1968… 1950–1977… 1965–1985… 1969–1992… 1975–1995..

На плитах было пустое место. Было.

37.

…Около входа в школу стояли двое "хортовцев" – во всей своей вызывающей зависть красе. Шлемы с наглазниками закрывали лица почти полностью. Сдвинув короткие копья с гранеными наконечниками, они допрашивали входящих с комичной серьёзностью: "Кто таков будешь и куда путь держишь?" Как раз перед Данилой вошел Рэмбо, над которым стражники прикалывались минуту, не меньше. Данила вновь испытал настоящую зависть. Его костюм был маскарадом, а эти… смотреть – только расстраиваться. Но когда его спросили, Данила ответил учтиво:

– Князь Даниил Серёгин, офицер лейб-гвардии егерского, следую на бал.

– Проходи потомок, – охотно сказал воин. Сзади уже напирали двое спецназовцев и одна вампиресса.

В холле, освещённым лампами дневного света, народу было больше, чем микробов в поцелуе. Музыка гремела подальше – скорей всего, из спортзала. Данила приосанился, перебросил кивер на локоть правой руки и, положив ладонь на эфес палаша, зашагал в гущу народа, стараясь отчётливо постукивать каблуками. Он искал взглядом Олега, Джека или на худой конец Сашко – увидел сразу и Олега и Джека. Они стояли ещё с каким-то парнем атлетического телосложения и очень высокого роста, одетым как Робин Гуд. Олег был в чём-то скафандроподобном, Джек – в офицерской форме начала ХХ века. Они тоже заметили Данилу и пошли навстречу.

– Молодец, что пришёл, – оживлённо сказал Олег, хлопая Данилу по плечу. – Олег, это Данила, сын нового редактора, – кивнул он атлету. – Данила, это Олег Строев, мой тёзка.

Тёзка резко пожал ладонь Данилы, дружелюбно улыбнулся.

– А где Сашко? – поинтересовался Данила деловито

– К Мишкиному папаше пошёл, – пояснил Джек, – фитиль вставлять. Этот алкаш сегодня Мишку ремнём так отлупил, что тот встать не сразу смог.

– За что? – нахмурился Данила.

– А просто так, – зло ответил Олег, – подвернулся. Ну, Сашко его в чувство приведёт… ненавижу алкашей. И даже просто пьющих.

– Выпивают-то почти все… – неуверенно возразил Данила.

– Ты ещё скажи, что это русская традиция, – кивнул Олег. – Знаем. Что ни фильм – русские вёдрами бухают и твердят: "Т-традиция…" А по мне, так алкоголь и курево – это для дураков и рабов. Любое и в любых количествах.

У входа в зал стояли два неизменных римских легионера – Данила почти шарахнулся от них, вызвав недоумённый взгляд Олега. Пояснил:

– Такая фишка: каждый раз вижу на всяких там балах и праздниках легионеров. Жуть… У входа в школу ваши стоят?

– Наши, – подтвердил Олег. Джек и второй Олег успели уже испариться с двумя девчонками. – Только не спрашивай, почему мы на бал доспехи не надели.