Текст книги "Тимур и его «коммандос»"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

106.

Речку перегораживала самая обычная браконьерская сеть. И с одной стороны моста и с другой. По временам из нее вытряхивали обратно в воду рыб. Поплавки семи злорадно покачивались на волне.

Данила услышал, как Олег сказал нехорошее слово. Простое до тупости и старое, как мир, противодивирсионное заграждение исключало возможность подобраться к мосту водой. Многочисленная охрана – сушей. Ночью эти паразиты разожгут костры и будут освещать сваи моста фонариками. Народу у них хватит, чтобы выспаться, и не скучать на дежурстве, и отбиться от нападающих. А Колька, может быть, уже спалился и горит синим пламенем. Помимо всего прочего, это означает, что буквально каждую секунду могут прибыть подкрепления.

– Сколько здесь глубина? – отрывисто спросил Олег. Артур пожал плечами:

– Пять. Шесть. Не больше.

– Пролезу под сетью, – решил Олег и начал раздеваться. – Я не карась не запутаюсь.

– Почикают, когда минировать будешь, – покачал головой Сашко.

– Не почикают, – мотнул волосами Олег. – Прикроете.

– А как мы узнаем, что добрался? – спросил Сашко. Олег начал:

– Три минуты мне дайте… – но Данила перебил его.

– Фуфло все это. Они сразу догадаются, что их отвлекают. Половина рванёт ловить нас, а остальные тебя расстреляют, как только ты всплывёшь.

Олег остановился. Процедил:

– Блин точно… Что же делать?!

– Я придумал, – вдруг сказал Севка. Обвёл взглядом старших ребят: – Нет, правда придумал!…

… Трактор с прицепом, нагруженным сеном, ворча и порыкивая, въезжал на мост. Тракторист с самокруткой в углу рта и кепкой пол Лужкова весело проорал:

– Очищай дорогу, оккупанты! Не разъедусь!

Охрана лениво очистила мост, отхлынув от берега. Покачиваясь на неровностях давно нечиненного настила, трактор вполз на середину.

– Йо! – только и смог сказать Джек – именно он командовал охранной сменой – когда из сена прямо на мост выскочили пятеро. В следующую секунду его обожгло градом ампул, с краской, и он, понимая, что его НАДУЛИ, заорал, падая: – Да тревога же!!!

Трактор, всё ещё ползший по мосту, мешал охране ударить в спину диверсионной группе. Лихорадочно спеша, свесившись с настила, севка закреплял пакеты на сваях, остальные, присев у перил, вели огонь по берегу. Сашко крутанулся на пятках и, разбросав руки, свалился на мост. Оставшись верен себе, подёргал ногами – на груди его алели сразу два пятна. Но на берегу лежало уже человек шесть!

– Севка, скорей! – завопил Олег. Но тот плачуще ответил:

– Не могу, я убит!

Он тоже лежал на мосту, отбросив руку с зажигалкой – закрепить пакеты успел, а поджечь непромокаемый шнур не получилось. Трактор съехал на берег, тракторист остановил маши и, вывесившись из кабины, с неподдельным интересом уставился на побоище, подбадривая "своих"

полуцензурными выкриками. Артур бросился к пакетам, Олег и Данила вели

107.

ураганный огонь по обе стороны моста…

– Псс… бамп! Бамп! Пи-иу-у! Бамп!

Фейерверк не подвёл. Лица охранников из азартных и злых стали несчастными, кто-то бросил автомат под ноги. А наши диверсанты, сидя на мосту, весело и облегченно хохотали, глядя на ошеломлённых и растерянных товарищей по клубу.

Мост был взорван. Взорван в наглую, на глазах у охраны.

…Главный плюс нормального привала – костёр. Около него можно высушиться. Когда Данила сказал об этом Олегу, тот засмеялся и заявил, что в этом заявлении есть лапотная мудрость. Данила не обиделся. Трудно обижаться на того, с кем отмахали по лесам и болотам, лугам и полям несколько десятков километров, а сейчас сидишь у огня и сушишь кроссовки и одежду.

Подошёл, присел рядом Джек. Печально сказал:

– Да-а… – и подбросил в костёр веток. Он был на "разборе полётов2 у Тимура и выглядел так, словно об него вытерли ноги. Может, так оно и было – Данила уже успел убедиться, что Тимур может быть очень вредным, если дело касается ротозейства. Но Джека было жалко, и Данила сказал:

– Ты не обижайся…

– Да я на себя обижаюсь, – грустно ответил Джек, – поймали, как маленького… Мы ведь сначала проверяли все эти машины! Но за сутки столько наслушались – люди-то торопятся… Да и лень стало. Жара.

Он снова вздохнул и устроился поудобнее. Данила проверил стоящие у огня кроссовки – носы обуви были набиты сеном.

Костров на опушке разожгли штук тридцать, не меньше. Три сотни парней возле одного просто не поместятся. Вокруг некоторых костров было тихо, возле других – гомонили во всю, кое-где уже спали, а рядом пели. Завтра утром ещё предстоял пеший марш до города – теперь уже всем вместе.

Олег вдруг коротко рассмеялся. Данила лениво спросил:

– Ты чего?

– Не хуже тебя – подумал, как мало нужно для счастья человеку, – весело откликнулся Олег. – Сытый, сухой, огонь горит. И комарья нет… – он ловким ударом прихлопнул на руке одного кровопийцу, – почти. А прошлая ночь?! Слышишь, а?

Данила слышал, только почему-то не отвечалось. И ещё услышал, как Джек сказал:

– Не ори, он спит.

А потом почувствовал, как его накрыли сухой, тёплой курткой. И, кажется, действительно уснул.

… – День-ночь, день-ночь —

Мы идём по Африке! – рявкали мальчишеские голоса – может, не очень музыкально, зато слаженно. Им отвечали другие:

– День-ночь, день-ночь —

Всё по той же Африке!

И – вместе:

Пыль, пыль, пыль, пыль

От шагающих сапог!

108.

Отпуска нет на войне!

Колонна шагала через поля в облаках не африканской, а вполне русской, но от этого не менее надоедливой пыли. Приторочив к рюкзакам автоматы и куртки, "Хорт" шагал с самого утра, по временам останавливаясь на привал по обочинам. Тогда пыль оседала – а остальное время висела в горячем воздухе, припудрив лица, тела, одежду и снаряжение тонким серым слоем. Всей колонной орали песни – не те, которые поют у костра, а другие под которые хорошо шагать. Артур не уставал их вспоминать. Закончили про то, что "вновь барабаны по площади бьют – старый король начинает войну, а молодые на гибель пойдут…" – Артур секунду помолчал, и вот уже колонна распевает:

– У похода есть начало —

А конца походу нет!

Мы прошли дорог немало —

Но огромен белый свет!

Ты никогда, пожалуйста,

На белый свет не жалуйся —

Он переполнен тайнами

Необычайными!

И у края пропасти,

И у тигра в масти

Не теряйте бодрости

И верьте в счастье!

– Подтянись! – вдруг зычно скомандовал Тимур в голове колонны, и песни смолкли. Данила увидел на вершине появившегося полого, но небольшого холма памятник.

Похоже, он стоял прямо в траве, без ограды и без высокого постамента – четырёхгранная белая игла, особенно яркая, будто светящаяся на фоне неба, похожая на проросший из-под земли старый штык русской винтовки. Алела венчавшая памятник звезда – каплей крови на штыке.

– Это памятник партизанам того отряда… – успел шепнуть Олег Даниле, и Тимур скомандовал:

– Смирра! Рав-не-не на… прав!

"Ух, ух, ух, ух!" – в лад дружному шагу отзывалась полевая дорога.

Когда памятник остался позади, и Тимур скомандовал "Вольна!", Артур помолчал и дернул:

– Птенчики окраин поднялись —

Полетели стройным клином!

Прямо в поднебесье вознеслись —

Как их деды

под Берлином!…

….Отгадайте, что Светлана Александровна сказала, увидев своего ненаглядного сыночка, когда он бесшумно вошел домой и крался в сторону ванной?

109.

ГЛАВА 13.

Проснулся Данила в отличном настроении. Настолько отличном, что даже не встал – откинув одеяло, выстрелил себя пятками в потолок, кувыркнулся и заслужил одобрение Люськи, заглянувшей посмотреть, что происходит:

– Псих.

Данила засмеялся в ответ и пообещал поймать ей в подвале живую мышь. Люська сгребла в охапку Куся (чтоб не набрался придури!) и умелась к подружкам. Значительную часть времени эта мелюзга проводила, потеснив с лавочек местных бабулек и занимались тем же, чем они – обменом сплетнями.

– Упускаем молодёжь, – задумчиво сказал ей вслед Данила

Он успел привести себя в порядок, поесть и одеться, когда явились Олег и Клара. Данила удивился – эти двое вместе никогда не ходили. Впрочем, Клара тут же пояснила:

– Мы у калитки встретились…. Ты только встал, что ли?

– Вроде того, – покосился на Олега Данила. Вообще-то он рассчитывал провести весь день с Кларой. Похоже, Олег это понимал. Он был в форме и сразу сказал:

– Я долго не зависну. Проводи до бригады, я по пути кое-что покажу.

Они вышли на улицу. Данила шагал в середине, Клара – справа, Олег – слева. На ходу он достал журнал: тот же, где была статья об "ЭсЭсовцах", молча сунул Даниле. Номер был другой, а статья похожая, подписанная заковыченным псевдонимом "Скальпель".

"Эти парни в форме ненавидят всех, кто отличается от них. Они могут избить вас за то, что вы одеты иначе, говорите иначе – если вас заподозрят, что вы думаете иначе. Главный критерий отношения к человеку для них – похожесть на них самих. Если вы не обладаете похожестью – берегитесь. Вам не будет пощады. Ненависть к врагу является для них смыслом жизни – а врагов они изобретать умеют."

Данила опустил журнал. Олег стоял перед ним, широко расставив ноги, заложив руки за спину. Данила подумал, что стоит его сфотографировать в таком виде – и готов снимок для очередной подобной статейки. А ещё подумал, до чего же легко даже ничего не придумывая, а просто передёргивая и подтасовывая ФАКТЫ, облить грязью что угодно. Особенно – чистое. На чистом грязь очень заметна.

Ни слова не сказав, все трое зашагали дальше по улице. Клара помалкивала – если и не поняла до конца, что к чему, то уловила настроение мальчишек.

– А проснулся-то я – так здорово было, – досадливо заметил Данила.

Олег неожиданно сказал:

– Мне иногда кажется, что вот таких людишек – вроде того, что писал эту статью – стоит убивать. Почаще, пока совсем не переведутся… Раньше было проще. Я бы непременно вызвал его на поединок.

Данила невольно усмехнулся без веселья:

– Он как бы не стал драться. Он наверняка трус – вот такие, только масштабом побольше, наняли первых киллеров и подложили первые бомбы. А на поединке и самого убить могут.

110.

– Да я понимаю… Но в суд ведь не подашь на подлеца за то, что он подлец… Хоть бы морду ему набить!

– Утрётся и сочинит о своей разбитой морде поэму. Тебя же и душманом выставит, – вздохнул Данила. Олег раздражённо выкрикнул:

– Так что же – молчать?!

– Жить, – ответил Данила и взял под руку Клару. – Собака лает, караван идёт.

Они подходили к воротам КПП бригады – по другой стороне улицы.

Данила хорошо запомнил этот момент. Словно фотографию "поляроидом" сделал.

Ворота открывались. УАЗик выезжал из них. Часовой возле ворот держал руку у голубого берета. Отец Олега стоял на крыльце КПП. И – продуктовая сумка лежала под липой, наискось от ворот.

Взрыв.

…Кровь. На тротуаре, на сером железе ворот – яркая-яркая. Воронка, бледные язычки пламени на разбитом асфальте. На боку, как УАЗик, лежит человек и двигает ногами. Крики. Отвратительный запах – словно раздавили много – много чеснока. Горелые клочья летят в небо. Свежая, праздничного цвета щепа на месте липы. Кружится листва, кружится.

Олег, опираясь на левую руку, правой зажимал висок. Кровь сползала из-под ладони на щёку. Данила понял, что тоже лежит на асфальте, и Клара тормошит его:

– Что с тобой, что?!

Данила сел. В затылок ахнуло болью, он понял, что лежит снова. Вставать не хотелось, Клара кричала, что-то густо текло изо рта. Офицер – тоже в крови, опаленный – приподнимает Олега, спрашивает:

– Сынок, ты жив?! Сынок!

Неподалеку, приближаясь, выла сирена. "Скорая", – понял Данила и отрубился окончательно.

…Известие о том, что взрыв подготовил Тимур, а в исполнении подозревают двух "хортовцев", в том числе и его, Даниле принес страшно смущавшийся младший лейтенант милиции. Он рассказал о деталях взрывного устройства, найденных в клубе, каких-то планах, конспектах… Данила слушал плохо, – болела голова. И в конце концов попросил офицера:

– Уйдите, пожалуйста.

Младший лейтенант ушёл безропотною сквозь бол Данила слышал, как он на лестнице уверят Светлану Александровну, что это всё чушь и недоразумение… но потом он же скомканно попросил, чтобы "чтобы мальчик никуда не отлучался во избежание".

Итак, они с Олегом по приказу Тимура взорвали сумку, чтобы убить отца Олега. Они с Олегом искалечили офицера и убили дежурного сержанта. Они подстроили взрыв так, чтобы самим попасть под него и "отмазаться" – но вовремя сделанный неизвестным человеком звонок позволил обнаружить в помещении клуба массу предметов, напрямую свидетельствовавших о проводившейся в его стенах подготовке к терактам.

Бред. Как сам офицер сказал: "Чушь какая-то." Но…

Он попытался пробиться через туман, наплывавший от сделанного ему укола, найти зацепку во всей этой ерунде… но наркотик оказался сильнее. Данила толи уснул, то ли потерял сознание.

111.

Пришёл он в себя ближе к вечеру – слабый, но в целом куда более нормально себя чувствующий, чем раньше. Светлана Александровна сидела рядом с постелью на стуле и плакала.

– Не надо, ма – попросил Данила. И добавил: – Ты веришь, что…

– Я верю, что вас подставили, – женщина промокнула глаза, всхлипнула снова. – Но Данила, это же…

Данила понимал её. Все равно будет суд. И придётся оправдываться. Им всем. Мальчишку пугало не то, что их судят – уж больно нелепо все выглядело. Но ОПРАВДЫВАТЬСЯ! УБЕЖДАТЬ ВСЕХ, что он не бандит, не наемник-убийца. Это даже жутко – это НЕПРЕДСТАВИМО. И клубу конец. А тот, кто на самом деле устроил взрыв – он будет разгуливать на свободе. А самое мерзкое – что даже краешком не ясно: КТО? КАК?1 ПОЧЕМУ?!

– Ма, ребята не заходили? – спросил Данила. Светлана Александровна покачала головой, серьёзно сказала:

– Они все под домашним арестом. И ты, кстати, тоже.

– Весь клуб?! – вырвалось у Данилы.

– Да.

– Что мы сделали плохого? – не выдержал он, привстав и чувствуя, что сейчас заплачет. – Кому мы помешали?! Мы… Мам, где Клара?!

– Она звонила, – помолчав, ответила Светлана Александровна. – Мать не выпускает её из дому.

Данила упал в постель и крепко зажмурился. Его тошнило. Он повернул голову и, промычав: "М-м-маа…" – не смог удержать рвоту.

Совершенно безучастный, словно выпотрошенный, он наблюдал, сидя в кресле, как мама перестилала его постель. Получалось, что он остался один. И совершенно не ясно, что делать. Совершенно.

– Ма, где Тимур? – тихо спросил он. – Его арестовали?

– Его нет в городе, – коротко ответила женщина.

– Ма, он не в чем не виноват. Мы все не виноваты.

Это прозвучало беспомощно, по-детски. Тут как раз в дверь сунулась Люська. Её взгляд был испуганным и сочувственным, она позвала:

– Ма-а… там пришёл этот… из школы, я не помню, как зовут. Он с Данилой хочет говорить.

– Матвийчук? – вырвалось у Данилы. Люська закивала, потом вошла, постояла рядом, погладила руку брата и решительно предложила:

– Я знаю, он тебе не нравится. Давай я на него Куся натравлю?

– Не надо, – Данила улыбнулся, – я поговорю.

– Данила… – повернулась Светлана Александровна. Данила упрямо повторил:

– Я поговорю. Я хочу знать, что ему нужно. Мам, ты выйди пусть он войдёт.

…Матвийчук вошёл с лицом таким скорбным, что Данила снова почувствовал, как его тошнит. А Станислав Викторович сочувственно улыбнулся и покивал. Потом вздохнул соболезнующе и, остановившись около кресла, заговорил:

– Ах, Данила-Данила, вот ведь как всё обернулось… Так всегда бывает – привлекают молодёжь внешней атрибутикой, а потом втравливают в

112.

противозаконные дела. Ведь ваш Тимур – самый обычный наёмник… Клуб ваш, конечно, закроют. Я уже хлопочу, чтобы здание отдали под наш филиал "Детей без границ"… Ведь в ваших бумагах обнаружен устав, ты знаешь?

– Устав? – не понял Данила. – Его что, долго искали? Он висит на стене около знамённого поста!

– НАСТОЯЩИЙ устав, – улыбнулся Матвийчук. – Подписанный кровью, в котором говорится о подготовке боевиков…

Данила вдруг фыркнул и… захохотал. Неожиданно для самого себя. Потом оборвал смех и спросил:

– Кровью? Знаете, Станислав Викторович, я всегда думал, что вы просто немного не в себе. Но вы-то оказывается, ещё и дешевый, глупый провокатор.

Никогда в жизни Данила не говорил взрослым таких вещей. Но сейчас шла другая игра – их с Матвийчуком разделял не возраст…

– По вашему Астафьеву тюрьма плачет! – Матвийчук подался вперёд. – А вы – вы все можете оказаться в детской колонии! Ты знаешь, что такое колония?!

Глаза, смотревшие в лицо Даниле, не были глазами нормального человека. Сейчас мальчишка почти уверился в том, что "улики" подбросил в "Хорт" Матвийчук во время одного из своих многочисленных визитов. Но остальное…

– Вам нужно лечиться, – брезгливо сказал Данила. – Только лечиться вы будите скорее всего в тюремной больнице.

– Если дойдёт до суда… – прошипел Станислав Викторович, – если тебя осудят…

– Когда-то, – невозмутимо ответил Данила, – персы осадили спартанскую крепость и послали защитникам ультиматум: "Если мы возьмём вашу крепость, мы сожжём все дома, вырубим все деревья, убьём всех мужчин, продадим в рабство всех детей и женщин". Спартанцы ответили одним словом: "ЕСЛИ".

ГЛАВА 14.

На деле Данила вовсе не ощущал той уверенности, которую продемонстрировал в разговоре. Когда Матвийчук унёсся, кипя от ярости, Данила свалился в постель и лежал в дурном полусне, пока не постучали в дверь.

– Входи, ма, – отозвался он.

Стук повторился. Только это не в дверь стучали, как ему сперва показалось.

Стучали в переплёт окна.

Данила подошёл, встав с постели, к окну. Осторожно открыл его. И отшатнулся. Прямо за окном, удерживаясь за карниз и выступы в стене, висел Сашко.

– Хай тоби… – прохрипел он. – Чого вылупився, як на биса? Ру-ку…

Данила перевалил его в комнату и молча, изумлённо наблюдал, как по деловито закреплённой Сашком за батарею отопления в комнату перевалились Олег, Джек, Артур, Мишка и…Клара.

113.

Ну, если честно, Данила бросился обнимать её. Остальные захмыкали и отвернулись.

У Мишки почему-то были заплаканные глаза, но сопел, как при насморке.

– А как же твоя мать? – спросил Данила, когда отпустило горло. Клара сердито буркнула:

– А её!.. Перелякалась: "Ой доню-доню-доню, сиди у хати, не ходы, как батьку вобьют гэти террористи!" То есть, – поправилась девчонка, – она испугалась…

– Розумию, – засмеялся Данила, – що ты казала.

Клара смущённо улыбнулась. Данила повернулся к мальчишкам:

– Матвийчук…

– Па-ашёл он, – безапелляционно ответил Джек. – Тут такое!.. Мишка, рассказывай!

Младший мальчишка шмыгнул носом и заговорил…

… Буквально несколько часов назад к его папаше, который уже успел ритуально заложить за воротник, явились двое. Один – местный, алкаш-охотник, которого по недоразумению ещё не выгнали из общества. Второй – худощавый мужчина, похожий на кавказца, но говоривший без акцента. Алкаш сватал мишкиного отца подработать – сдать свой сарай для скотины (всё равно пустует) под хранилище сахара, который приезжий мужик явился закупать из Осетии. До конца осени, авансом – четыреста, ещё столько же – по окончании пользования. "Всё равно у тебя без дела стоит, ни себе, ни людям," – толковал охотничек. Папаша Мишки, хоть и бухал, но мозги не пропил, поэтому резанул сразу – мол, может ты и хороший человек, а денежки всегда нужны, но сейчас время такое… короче, извиняй. Мишке, который при этом присутствовал (конечно, никого не оповестив о том, что сидит под окном!) показалось, что кавказец даже растерялся – очевидно, охотничек убедил его, что дело верное. Но в знак того, что обиды никто не держит, все трое раздавили бутылку водки, которую гости принесли с собой. Потом они ушли, а Мишка, войдя через какое-то время в кухню, обнаружил папашу практически без дыхания на полу. Прибывшая бригада "скорой" вроде бы откачала его и увезла в больницу. Мишка, не будь дурак, собрал кое-какие остатки из трёх стаканов и огородами рванул к Талашко. У Артура помимо гитары осталось кое-что от его увлечения химией год назад. Он и определил наличие в одном из стаканов зверской дозы клофелина. Уже вдвоём они смылись к Сашко – пролезли через дыру в заборе погранотряда…

… – И вот тут я догнал, – блестя глазами, Сашко подался к Даниле, – догнал, что мы лохи, дерево по пояс и вообще. Мешки с сахаром на болоте! Поняли?! Никакой самогон там не гонят, вся та вонь – для отвода глаз! Ну мешки с сахаром!

И тут Данила почувствовал, как бледнеет. Он, москвич, хорошо помнил, что такое может быть в мешках с сахаром.

– Взрывчатка, – еле выговорил он. – И кинжал…

– Вот же! – бушевал Сашко. – Вещь приметная, он её там и оставляет, чтобы не таскать! А покопайся мы как следует в барахле – ещё бы и не то надыбали!

– Заткнись. – попросил Данила разошедшегося друга. – Неужели Станислав Викторович…

114.

Он коротко рассказал о недавнем визите. Едва замолчал – заговорил Олег: с расстановкой, словно выстраивал схему:

– Кто-нибудь из вас верит, что Тимур террорист?

Ответом было возмущённое молчание. Олег продолжал:

– Мы ЗНАЕМ, что он нам ничего не поручал. Значит, взрыв произвели не мы.

– Тогда КТО?

– Да что тут!.. – не выдержал Сашко. – Эти, в сарае, на острове. Они ж мишкиному отцу….

– А если предположить, что на острове обычные самогонщики? – повернулся к нему Олег. Сашко скривился:

– Ты ещё скажи, что мишкиного отца траванули торговцы сахаром!

– Да, это след, – согласился Олег. – Но повторяю – не факт, не факт, что на острове их база.

– Что ты предлагаешь? – напрямую спросил Данила. – Сидеть, сложа руки – и пусть Тимура хватают и судят? А заодно и всех нас? А эти сволочи гуляют на свободе?!

– Они крепко надеялись на мишкиного отца, – не обратил внимания на запальчивость друга Олег. – Хотели организовать у него склад – значит, собирались провести ещё несколько терактов. Возможно – куда более крупных. Может быть, даже хотели свалить их на тот же клуб – мол, мстят за своих. Или опять-таки на отсутствующего Тимура. Вот зачем вся эта шумиха – мы для них прикрытие. Но мишкин отец отказался – его отравили. Вопрос в том, хотели его убить или нет?

– Это не важно, – возразил Джек, – им всё равно придётся прятаться. Если бы мишкин отец умер – начали бы выяснять, с кем он пил.

– Да, верно! – вскинулся Олег. – Значит, они могут только одно – бежать. Бежать и затаиться – история с нами опять-таки послужит для них прикрытием.

– Шо ты размовляешь?! – не мог удержаться Сашко. – На кой чёрт все эти слова?

– А вот на какой, – сообщил Олег. – Сейчас ты, Миш, пойдёшь в милицию.

– В ментовку? – забеспокоился тот, но Олег отрезал:

– Это не игры. Пойдёшь с Джеком, все расскажете подробно. Всё, о чём мы говорили все доводы, подозрения, события. Джек?

– Понял, – отозвался тот.

– Клара, – продолжал распоряжаться Олег, – я тебе дам телефон, дозвонишься Астафьеву на мобильник, тоже все расскажешь. Спокойно и связно, без тыр-тыр-тыр.

– Ясно… – Клара беспокойно посмотрела на Данилу. – Мальчишки, а вы что будете делать?

– А мы пойдём на остров, – Олег вздохнул, и только теперь Данила заметил у него на шее пластырь. – Если там есть бандиты – задержим. Пустим на дно лодку, без лодки они оттуда будут сто лет выбираться. А если всё это туфта – вернёмся обратно.

– Мальчишки, вы с ума сошли, – тихо сказала Клара. Данила улыбнулся:

115.

– Мы же не воевать с ними идём…

– Тебе бы лучше не ходить, – заметил Сашко. Данила, не глядя на него, ответил:

– Ещё одно слово и ты горбатый.

– Правда, да… – начал Олег, но Данила сжал кулаки:

– А потом?! – зло спросил он. – Искать новое место жительства, где на меня не будут показывать пальцами: "Вон пацан, который своих бросил!"?!

– Да кто на тебя будет показывать? – неуверенно спросил Олег. Данила шёпотом рявкнул:

– Я!

– Ладно, – согласился Олег, – и правда – не воевать же идём… Пистолет возьми все-таки. У меня с собой.

Джек, Артур и Сашко были без оружия. Данила, сунувшись в стол, сказал Кларе:

– Ты потом тут сделай в постели "куклу" – ну, вроде сплю, что ли… Больного будить не станут… И тихо все!

Впрочем, предосторожности оказались излишними. Неизвестно, спала или нет Светлана Александровна, но из окна всей кампании удалось спуститься бесшумно. И также бесшумно выбраться на улицу.

– Нарушение режима ареста, – задумчиво сказал Сашко. – Ну, что Миш пошли сдаваться?

Они затрусили по ночной улице Олег проводил их взглядом:

– Ну, мы тоже пошли… Клара на телефон.

– Ага, – она неопределённо махнула рукой. – Даня…

– Иди, – в место других слов сказал Данила. И сам повернулся и пошёл.

… – А теперь, – сказал Олег, когда они свернули за угол, – нам придётся угонять машину, а потом лодку.

ГЛАВА 15.

Лодку угонять не пришлось. Артур пригнал лодку Талашко – с вёслами и полным баком бензина. А вот "жигули", на которых добрались до пристани, пришлось там и бросить.

Если честно, Данила слабо верил в террористов на острове – уж очень напоминало даже не плохой детектив, а детскую книжку 50-х годов, со шпионами-буржуинами и отважными пионерами. Сейчас, сидя в лодке на носу, он неожиданно задумался над тем, насколько эти книжки (он их прочитал года два назад уйму – нашёл ящик, кем-то выброшенный на помойку) соответствовали действительности?

Разве не было шпионов?

Разве нет террористов?

От этих мыслей становилось как-то плоховато в районе живота. А тут еще и голова побаливала – заходами. Волнами…

Удивительно, как на моторе они быстро добрались до плавней. Тут Олег взялся за вёсла, Олег согнал Данилу с носа и сам уселся на нём, едва слышным голосом подавая команды. Судя по всему, они пробирались к сараю какой-то другой дорогой. Данила даже вздрогнул, когда впереди нарисовалась на фоне просвечивающего между камышами неба знакомая

116.

избушка.

– Пусто… – разочаровано протянул Артур. Но тут же поправился: – Смотрите…

На берегу возникла фигура человека. Кажется, он вышел из сарая – ночной ветерок донёс до мальчишеских носов запахи самогона и рыбы. На руке у человека различалось ружьё.

Данила напрягся. Вот сейчас всё и разрешится. Самогонщики – или…

– Вахит, – человек зевнул, – скоро они вернутся-то? Слышишь?

– Скоро, – ответили из сарая; в голосе говорившего, вроде бы правильно произносившем все русские слова, сквозил какой-то акцент. – Капитан сказал – когти рвать будем. Не вышло ничего с твоим алкашом…

– гадом буду, – заволновался "человек с ружьём", – ни сном, ни духом… Кто знал, что он откажется? Сам виноват!

– Виноват или не виноват – дело десятое, – скрипнула дверь. – А нам теперь только прятаться. Пока не заглохнет… Непруха с вашими местами – в июне тут тоже прокололись, еле ноги унесли… За Капитана на небе праведники молятся, не иначе.

– Праведники… – хохотнул тот, с ружьём. – А, мне поровну, лишь бы с расчётом не наколол.

– Не наколет, – коротко ответил Вахит, появляясь на берегу. У этого тёмного силуэта через плечо висел автомат.

Данила тихо обернулся. В темноте виднелось лицо Олега – такое белое, что даже страшно.

Капитан. Глава ростовской мафии, который ушёл от ФСБ месяц назад. И одновременно – полевой командир бандитов.

Лодка закачалась. Олег оказался рядом с Данилой – в руке у него поблёскивал в свете звёзд "вальтер". Он показал на Вахита – и на себя. Потом – на мужика с ружьём и на Данилу.

Дыша почему-то пересохшим ртом, Данила вытащил ТТ. Поднял длинный ствол на уровень глаз, прицелился. Метров двадцать. Он вспомнил, как лихо дырявил мишени и на тридцати метрах… И сказал еле слышно:

– Не могу, Олег.

– И я, – так же отозвался тот, бессильно опуская немецкий пистолет.

"Они бы смогли", – подумал Данила. Да, они бы смогли. И он, наверное, когда-нибудь сможет, без этого, пожалуй, нельзя бороться с такими… но не сейчас. Не сейчас.

…Охотника-алкаша – а это был именно он – приласкал Джек. Тот молча врубился головой в стенку и замер. Вахит успел только обернулся и сказать: "А!.." – когда словно бы сама темнота бросилась на его и поглотила раньше, чем он успел испугаться.

– Смотри, он не старше нас, – с удивлением и брезгливостью сказал Олег, выдёргивая из брюк бандита ремень.

– Старше, – возразил Джек, – просто хлипкий… Лежи!

Это относилось к местному – здоровый, хотя и поддатый, он было застонал, завозился, но тут же вновь притворился бессознательным. Артур сплюнул, разматывая снятую со стены верёвку:

– С-сволота… Это же он за деньги… на такое! – и скрутил запястья так, что мужик взвизгнул и застонал, забыв притворяться:

117.

– Ой… полегче, полегче!

– Заткнись, лучше помолчи, – сказал Олег. – Вашей бомбой парня убило, он же тебе в сыновья годился! И дяде Толе руку оторвало, гадина!

Охотник испуганно примолк.

Скрученных бандитов отволокли подальше от сарая и положили отдельно от оружия. Джек и Артур юркнули внутрь сарая, свет зажигалок поплыл между щелями, что-то треснуло, зашуршало… грохнуло. Джек выскочил наружу, держа на ладони что-то, похожее на кирпич, только размером поменьше.

– В мешках, в сахаре, – одышливо, словно пробежав километров десять, пояснил он.

– Тротил, – определил Олег.

– И ещё дискета какая-то, – Джек протянул её, – прямо на столе лежала.

– Дискета?.. – удивился Олег. И вдруг прислушался: – Мотор!

В ночные безопасные звуки тонкой ниточкой вплёлся отдалённый, но приближающийся гул – звук мотора катера.

…У человека, ведшего катер, было имя. Но он предпочитал, чтобы его называли Капитаном.

Когда-то он на самом деле был капитаном Советской Армии. Это было очень давно – и, по странной прихоти, Капитан до сих пор гордился тем, что в 87-м получил орден Красной звезды. Люди, которым он служил сейчас, не одобряли советских, "русских" орденов, поэтому Капитан носил его внутри, кармана куртки. Своих "командиров" он презирал и плевал на их мнение – но жизнью дорожил. Незачем нарываться на пулю по обвинению в том, что он пропитан "русским духом". Да и неправдой это было. Орден орденом, но последние десять лет почти Капитан воевал против русских. Хотя приходилось убивать не только их. Не только.

Капитан был зол. Второй раз неудачи начинались именно с этого городка. Но в прошлый раз он попал в ловушку ФСБ и с честью выпутался – даже самые откровенные из недоброжелателей не имели претензий, он достаточно заработал денег на священную войну, прежде чем бизнес рухнул. А в этот раз всё началось из-за двух алкашей, первый из которых не разбирался даже в собственных собутыльниках, а второй оказался с не пропитыми понятиями об осторожности. А как всё хорошо складывалось! Этот сумасшедший "учитель", готовый помогать кому угодно ради своих амбиций и идеек… Разработанный план не только обеспечивал два или даже три дня свободы действий, но и позволял потопить здешний подростковый военный клуб. Может быть, это выглядело смешно, но такое обстоятельство особенно радовало Капитана. Его бесили такие мальчишки, как в этом клубе. Они олицетворяли для него Россию – с которой он воевал и честно и подло, которую не раз помог вывалять в грязи… и которая всё равно непостижимым образом продолжала оставаться на ногах. Вопреки всему – не упала, не развалилась, как он надеялся в 91-м, 93-м, 96-м… А всё вот такие мальчишки! Всё они! Подросшие, может быть – но такие, такие, такие! Упрямые, непонятные; неподкупные, хотя и нищие; не нужные своей стране, но погибающие ради неё! Нет уж. Пусть вырастают такими, как нужно ЕМУ. Наркоманами, алкашами, послушными рабами, тупым скотом, быдлом – но только не такими, каких он встретил на улицах этого городка, каких он…