Текст книги "Тимур и его «коммандос»"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

BMW с прицеплённым к нему грузовым трейлером остановился, и Светлана Александровна, положив руки на руль, смотрела на дом. Данила увидел, что на ресницах матери поблёскивают крошечные капельки. Почувствовав взгляд сына, женщина улыбнулась ему и тихо казала:

– Шестнадцать лет… Надеюсь, мы покажемся ему не хуже отца.

– Мальчишка понял, что мать думала о том же, о чём и он.

– Он же должен тебя помнить серьёзно, – и ободряюще ответил Данила и вылез наружу, сказав: – Я открою ворота.

Он потянулся, осматриваясь. В калитку, как видно, ещё входили, а вот въездные ворота заплёл всё тот же хмель. Данила вошёл во внутрь и огляделся. Изнутри сад казался ещё более запущенным и диким. В нём царил зелёный молчаливый сумрак, чем-то похожий на сумрак морских глубин.

Даниле стало не по себе. Возникло ощущение, что из за кустов и деревьев за ним наблюдают не то что недобрые, а оценивающие – вот правильное слово! – глаза. Мальчишка поспешил к воротам и, кулаком подняв засов, распахнул их сильным рывком, обрывая плети хмеля.

…Дом оказался большим. Не только КАЗАЛСЯ, но и ОКАЗАЛСЯ. Когда Данила распахивал ставни, закреплённые железными штифтами, насквозь проходившими через стены, оторвавшийся карниз "приласкал" его по голове.

– Вот блин, – проворчал он, одной рукой потирая ушибленное место, а другой

10.

прилаживая карниз в прежнее положение, – работа сама на голову упала…

На первом этаже – прихожая с лестницей наверх и вниз, в подвал, заваленный разным барахлом и холодный, как Арктика. Из прихожей двери вели на кухню, в столовую, совмещённые ванную и туалет с общей газовой колонкой (Данила долго не мог понять, что это такое), чулан и зал, который был один размером чуть не с весь первый этаж московской квартиры. На втором этаже оказались четыре(!) спальни и кабинет деда, сплошь заставленный книжными полками, на которых в ряд выстроились строгие, тёмных цветов издания полных собраний сочинений (по прежним временам – большая "подписная" редкость, Данила это знал!), подшивки "Красного Маяка" и сотни других самых разных книг, газетных и журнальных подшивок. У Серёгиных тоже было не мало книг, но всё-таки не столько и не таких. Стоял тут довольно новый компьютер со всем обеспечением (и подключенный к Интернету через местную телефонную станцию!). А на одной из стен висели фотографии – много-много. Там были дед и бабушка, ещё какие – то люди и места, и Люська звонко рассмеялась, когда мама показала ей на снимке выпучившую от сосредоточенности глаза маленькую девочку в белом платьице, с большими бантами и сказала: "Это я".

– А где военные фотографии? – поинтересовался Данила. – Дед ведь воевал.

– Он никогда не рассказывал про войну, – покачала головой мама. – А снимки есть – в альбомах где-то. Потом найдёшь.

Одно напоминание о войне в кабинете все-таки было. Над столом в стеклянной коробочке висела медаль "За отвагу". Данила её узнал – на серо-синей ленточке, потёртой и порванной, с вытершимися красными буквами, танками и самолётами. Только на этой медали была ещё красная звезда – тоже облупившаяся. Такой звезды не было на виденной Данилой раньше "За отвагу" – у одного из журналистов маминого отдела, воевавшего в Первую Чеченскую.

– Только одна? – спросил Данила. Светлана Александровна грустно улыбнулась:

– Дурачок…Остальные папа… ну, дедушка…не доставал. А эта висела, сколько себя помню… Ну, хватит, пошли разбирать вещи.

На чердаке дед оборудовал мастерскую. За домом стояли сарай, гараж и располагался заросший огород с неработающей системой полива.

Почти вся мебель была на местах. От этого возникало ощущение, что приехал в гости. Серёгины привезли с собой немного вещей, и они мало подходили к дому – современного стиля, лёгкие, плавных очертаний, броских цветов, эти веши, как и хозяева их, казались чужаками среди строгих, сумрачных, прямоугольных старожилов.

Странно было пользоваться множеством чужих вещей. Казалось, что они прямо в руках оживают после долгого сна…

…Был уже первый час ночи, когда Данила перестал таскать вещи. Мама и сестрёнка спали уже давно, часа два, а он всё сновал между трейлером и домом, то по комнатам, придерживаясь хорошего правила: вещи нужно ставить по местам СРАЗУ, а не загромождать ими коридоры и прихожие – мол, "потом расставим", потому что это "потом" превращается в недели, а то и в месяцы, в течении которых бывает невозможно найти самое необходимое.

Сбросив кроссовки, Данила уселся на диван и включил телевизор пультом. Попал на новости ОРТ, последний выпуск. На Ближнем Востоке шли бои израильтян с арабами. Папа Римский к чему-то призывал людей мира, хотя совершенно непонятно было, как выполнить его призывы, если обиды, из-за которых вцепились друг другу в глотки в разных точках планеты, чуть ли не древнее христианства.

Данила пощёлкал пультом. Телевизор принимал ОРТ, НТВ, TV6, "КУЛЬТУРУ" и местный канал "БРИЛЛИАНТ". Ничего интересного не встречалось, мальчишка выключил телевизор и подумал, что здорово – из вещей ничего не попортилось по время перевозки машины и прицепа по жэдэ. Потом подумалось, что завтра мама пойдёт на работу в СВОЮ газету. И ещё – что он сын владелицы городской газеты. Звучало солидно – в Москве о себе такого Данила сказать не мог, слова льстили его самолюбию. Снова пришла старая мысль – неплохо было бы стать журналистом. В этой профессии Данила понимал и умел, считая, что лишних профессий не бывает. Но к этой его скорее тянуло по привычке, а если честно – Данила не знал, кем он станет. Его мечты были смутными и неопределёнными, но работа, конечно же, должна была быть интересной и любимой. А значит, такой она и будет.

"Но кем же стать? – сонно думал он, разглядывая серый экран телевизора. – Люська, например, хочет стать королевой. Стать, что ли, братом королевы? Непыльно, но и неинтересно… Ещё будет время подумать…"

Занятия в школе должны были идти целую неделю, потом – выпускные экзамены… заранее сдав их Данила растянул себе каникулы, но сейчас сомневался правильно ли поступил – лучше бы сразу встретиться со своими будущими друзьями… ну и врагами. Да и понять, что тут за школа. И сколько их тут – населения-то около тридцати тысяч. Мама сказала, что после школы можно будет поступить в Воронежский Университет и пояснила, что после московских и петербуржских ВУЗов он считался лучшим в стране, она и сама его окончила.

Надо бы завтра посмотреть город, подумал Данила. И ещё подумал, что очень насыщенным получился день. Мысль была взрослой, Данила подумал её – и успел ещё осознать, что спит, прежде чем заснул по-настоящему.

ГЛАВА 4.

Данила проснулся от писка Люськи на верху – она требовала, чтоб ей подали мюсли с молоком. Послышался голос Светланы Александровны, её шаги по верхнему этажу. Данила, сцепив пальцы на затылке, тихо застонал и пошевелил ногами, пытаясь размять их. Насчёт мюслей он был уверен, что их нет. Но, кажется, были чёрствые бутерброды…Свесившись с дивана, мальчишка начал лихорадочно нашаривать кроссовки. Не миновать бежать в магазин…а где он?.. и сколько времени?.. Он посмотрел на часы – семь! И попробуй отказаться. Люська и так в полном возмущении, что Даниле можно не ходить в школу, а её – приходиться.

Светлана Александровна, одетая в халат китайского шёлка, появилась в дверях. Данила окаменел, держа в руке кроссовки.

– Уже проснулся? – осведомилась женщина, не обратив ни малейшего внимания на странный вид сына и вообще выглядя очень озабоченной. – Данила…

– Я иду, иду, ма, – поспешно сказал мальчишка, просовывая ноги в кроссовки. – Ты деньги куда положила?

Светлана Александровна ничего не успела ответить. В дверь позвонили (странно, но именно этот звонок УБЕДИЛ Данилу, что здесь и в самом деле его дом).

– Открой, пожалуйста, – Светлана Александровна поспешно ретировалась наверх, сказав: – Деньги я сейчас принесу.

За дверью стояла улыбающаяся полная женщина в свободном то ли платье, то халате, державшая в руках накрытый миской поднос.

– Здравствуйте, – удивлённо кивнул Данила. – В смысле – доброе утро…я… Мы тут…

– Доброго ранку, – ещё шире улыбнулась женщина. – А я з вечору бачу – у вокнах свит.

Мой мени говорит – доня Александра Даниловича приихав, з ранку поднеси им чого до нового мисту… А ты хтось – вночек Александра Даниловича?

– А… да, – кивнул Данила.

– От то для вас, – женщина без церемоний всучила поднос (снизу он оказался горячим) Даниле. – То от мени. Кулебяка з яйками, да з мясом… Ой, лышенько! Светик!

11.

Она всплеснула руками, и Данила понял, что мама спустилась и стоит рядом, причём её поведение в следующие минуты тоже выглядело необычно. Она воскликнула: "Тётя Фрося!" – и, быстро почти прыгнув вперёд, попала, как маленькая девочка в объятья утренней визитёрши. Предоставив Даниле переминаться с ноги на ногу и менять руки под горячим блюдом, молодая и пожилая женщины обнимались, целовались и даже заливались слезами, чего в отношении своей матери Данила и представить не мог. Тётя Фрося реагировала на встречу бурно и непосредственно. То она вспоминала, как таскала Светлану Александровну на руках и " вона була як криска – розова да спиклява", то разразилась рыданиями, рассказывая о последних минутах деда, что он " як тяжко вмирал, а перед самым-то концом и гуторит: " Ты Хрося, доню позови. Игде Саша?" – но тут же слёзы высыхали, и тётя Фрося заявляла " то добре, що вы приихав до ридного краю – чого вона Москва, тьху!", а потом снова пригорюнивалась и сообщала " младший-то мий у Чечне. Лякаюсь я – вобьют…" Причём мама отвечала ей на том же странном языке, немного похожем на тот, которым ломали свою речь украинские " самостийники" по телевизору. Мама в таких случаях всегда смеялась и говорила, что это не настоящий украинский, а плохая подделка под него. Наконец в последний раз облобызав Светлану Александровну и не успевшего шарахнуться Данилу, тётя Фрося отбыла домой, пообещав всемерное содействие и защиту перед лицом житейских невзгод.

– Она по-украински говорила? – поинтересовался Данила. Мама, промакая растёкшуюся тушь салфеточкой, отрицательно покачала головой:

– Нет, это суржик. Такая речь в тех местах, где вместе живут русские и украинцы…

Тётя Фрося у моей мамы, твоей бабушки, училась. Надо же, – Светлана Александровна покачала головой, глаза её были блестящими и удивлёнными, – а я её в первый приезд и не навестила… Вот теперь, кажется, мы дома, а, Данила?

– Увидим, – дипломатично ответил сын. – А что такое кулебяка?

– Кулебяка? – удивилась и обрадовалась Светлана Александровна. – Где?!

– Вона тут, – серьёзно отозвался Данила. – Уси пальцы мне сожгла.

– Спалыла, – поправила Светлана Александровна. – И ты молчал?!.

– …Что ты будешь делать? – поинтересовалась Светлана Александровна. И заметила: – Люська, не сопи, как крот. И не объешься.

– Вкусным не объедаются, – категорично ответила девчонка, оторвавшись от очередного куска кулебяки. – А она вкуснее, чем макдональдс. Или это он?

– Она, – уточнила Светлана Александровна, – и никакой макдональдс с его полупереваренными котлетами рядом с ней не лежал… Всё равно не сопи. Данила?..

– Буду продолжать расставлять вещи, – мгновенно отреагировал мальчик.

– Скажи ему, чтобы за мной зашёл, – безапелляционно потребовала Люська. – Пусть зайдёт, потому что школа новая и я не найду дорогу обратно.

– Язаеду за тобой сама, – пообещала Светлана Александровна, понимая, что требовать этого от Данилы – уже перебор. – Данила, ты не увлекайся, пройдись по городу, посмотри, как и что.

– Ближе к вечеру, ма, – откликнулся Данила. Благородный ей за то, что она взяла на себя Люську. – Темнота – друг молодёжи, ты же знаешь.

– И пусть он не сидит по стольку в ванной, – продолжала качать права Люська, – я читала, что если мальчишка много сидит в ванной – это – говорит об отклонениях.

– Людмила! – возмутилась Светлана Александровна. – Где ты этого нахваталась?!

– Наша воспитательница говорила. Ещё в детском саду, – сообщила Люська.

– Мы вовремя уехали, – подытожила Светлана Александровна.

– …Некоторые люди заочно изучают по путеводителям не только города, но и целые страны. В результате, был уверен Данила, когда они на самом деле в эти страны попадают, то

12.

теряют половину удовольствия. Или даже больше, потому что главная составляющая удовольствия – встреча с неизвестным.

Конечно, Горенск-Колодезный – не Париж и не Лондон. Он лучше, потому что в первом не протолкнёшься от туристов и придурков, вечером на улицу вообще не выйти – а во втором так мрачно, что к концу первого же дня пребывания выть хочется. И темноты Данила дожидаться не стал, хотя отправился гулять вечером – просто куда глаза глядят и ноги идут. Через большой пустынный базар, на котором деловито шуршали мётлами уборщики и бегали откормленные собаки, он вышел на сперва на улицу, полную работающих магазинов и магазинчиков. Улица казалась пустынной. Впрочем, Данила понял уже, что теперь ему долго будут казаться немноголюдными даже переполненные по здешним понятиям места – после московской толчеи и суеты в любом месте и в любое время дня и ночи. Тут люди не составляли неотъемлемой части пейзажа.

Ради интереса он посмотрел цены в магазинах. Привозных продуктов почти не было, и Данила поразился дешевизне еды – она оказалась вдвое дешевле московской! Зато вещи, бытовая техника, косметика – стоили почти вдвое дороже. А оформление магазинов выглядело не хуже столичного.

Два кривых, переходящих друг в друга переулка, где гоняли мяч ребята по младше Данилы, заросли вишней и теми самыми абрикосами. Переулки эти вывели мальчишку на широкую лестницу, одновременно являвшуюся улицей. Лестница опускалась к причалу, заставленную лодками, но вид жёлтой сонной воды вызвал у Данилы брезгливую скуку и, повернув в ещё один переулок (на одной его стороне дома были двух-,а на другой – трёхэтажные, причём крыши оказались вровень!), он неожиданно для себя оказался в районе тех самых строительных развалин, только с другой стороны, кажется.

Вдали ещё рокотала техника, но шум её казался отдалённым. К груде кирпича был прислонён древний, проржавевший кусок жести, на котором сохранились следы белил, складывавшиеся в слова: "ОСТОРОЖНО, МИНЫ!" Очевидно, табличка была ещё довоенных времён. Этой угрозой, скорее всего, можно и пренебречь…

Мальчишка постоял у развалин, рассматривая остатки домов. Часть из них ещё смотрела слепыми окнами. Вспоминалась песня из любимого Данилой ДДТ:

Мёртвый город хоронит

Свои голоса.

Потерялись и бродят

Между стен небеса.

Рождество наступило.

В подвале темно.

Сколько душ погубило

Напротив окно…

В щербатом окне слева сверкнул осколок стекла. А если не осколок, а снайперский прицел?.. Данила пригнулся, перебежал к развалинам, но треснулся коленкой в торчащий угол и зашипев, запрыгал на одной ноге, потом сощурился на тот же блеск и улыбнулся – улыбнулся своей игре, пытаясь быть взрослым. Но играть не перестал – потрусил по улице дальше, внимательно оглядываясь и перебега от укрытия к укрытию…

Именно благодаря этой своей игре он и смог остаться незамеченным до самого последнего момента. Он углядел возле осыпавшейся стены настоящий (хотя неузнаваемо ржавый!) немецкий пулемёт с откинутыми и навечно приржавевшими сошками. Поставил его на осыпь, прицелился по стволу… И сообразил вдруг, что у него на достаточно целой мушке – настоящая мишень.

Заигрался, что ли? Данила подался в сторону, выпустил пулемёт, чтобы посмотреть, кто

13.

там, в развалинах. И увидел следующее

Там разговаривали трое мальчишек. Двое – примерно ровесники Данилы, а третий лет двенадцати. Точнее разговаривал именно младший и один из старших – тощий, длинный, в джинсах, белой майке и высоких кроссовках. Второй – бритый наголо, в зеркальных очках, кислотно-розовых бриджах, чёрной тишотке и высоких ботинках из ярко-алой кожи – пританцовывал рядом, держа на плече бумбокс, от которого шли проводки наушников.

О чём они говорили – слышно не было, разве что тощий бурно жестикулировал, напомнив Даниле обезьян в Московском зоопарке разболтанными, вихлястыми движениями всего тела. Вот младший мальчишка что-то протянул тощему – тот присмотрелся и взял какой-то пакет. Развернул – теперь Данила услышал его возмущённый голос:

– Еще раз такое принесёшь – и я этим пакетом дам тебе по морде!.. А, чего другого раза ждать!

Он ударил младшего по лицу, – но не пакетом, а раскрытой ладонью, несильно, но голова у того мотнулась. Бритый засмеялся, а тощий милостиво сказал:

– Ладно, на, держи. Высший сорт. Но уговор – следующую партию поделишь с кем из одноклассников, понял?

Мальчишка ответил неразборчиво, но поспешно схватил протянутый тощим белый пакетик. Надорвал, уронил, быстро нагнулся, схватил пакетик – Данила видел, как трясутся у него руки. Старшие оба засмеялись – весело, издевательски. Мальчишка не обращал внимания – он сыпал что-то на тыльную сторону ладони.

Данила втянул воздух сквозь зубы. И, поднявшись с корточек уверенно вышел из-за развалин.

Пушеры – а Данила был уверен, что это именно они продавцы наркоты – заметили его сразу. Точнее, заметил тощий и толкнул бритого, а тот снял очки и они вдвоём уставились на незнакомого мальчишку пустыми взглядами, от чего Даниле пришлось сделать над собой усилие – ему стало страшно. Но остановиться он не мог.

Потому что город ему понравился.

Он прошёл между мальчишками и, взяв младшего за тонкое, горячее запястье, резко вывернул руку. Потом наступил на пакетик и растёр его подошвой кроссовки. Мальчишка вскинул на Данилу блестящие глаза, губы у него были приоткрытые, с белёсым налётом, на скулах – резкие треугольники румянца, как при высокой температуре.

– Эй остынь, остынь, – без особой обиды, скорее с насмешкой, сказал тощий, вклиниваясь между Данилой и младшим мальчишкой; он оказался одного с Данилой роста. – В чём проблемы? Кокаинчик отличный, настоящий снежок, не какой-нибудь там фуфель, чистенький… Или ты из общества друзей ментов? А, погоди! – тощий хлопнул себя по лбу. – Ты, наверное, тоже хочешь? Оп! – он ловким движением извлёк откуда-то еще один пакетик. – Это не химия там разная, не думай, это природные дары, одна экология! – он подмигнул Даниле и хлопнул его по плечу: – Давай попробуй, это классно, улет!

Всё, что Данила собирался сделать – увести младшего мальчишку. Потому что тошно было смотреть на происходящее. Этих двоих он не боялся, но и драться с ними не собирался, привыкнув за время жизни в Москве, что наркота – зло неистребимое, бороться с ним опасно и глупо, можно только втянуться самому и не дать втянуться тем, кто тебе симпатичен.

Но этот хлопок по плечу!.. Данила опомнился только в тот момент, когда его ладонь – не кулак, а ладонь – размашистым шлепком выбила пакетик из рук тощего.

– Ах ты!.. – взвизгнул тот перекосив лицо. – Ну сейчас!..

Он сунул руку в карман джинсов. И Данила уложил его – хуком в челюсть. Пушер опрокинулся на спину, разбросав руки, пружинный нож вылетел из кулака и брякнул о камни. Второй – с бумбоксом – отскочил, рот у него открылся, очки выпали из пальцев, глаза —

14.

Тупые – сделались злыми и испуганными.

– Не суйся, – коротко и спокойно предупредил его Данила. Бритый часто закивал, но тут же осклабился. Данила инстинктивно обернулся – по улице бежали ещё двое, размахивая обрезками велоцепей: здоровенный блондин и цыганистый парень в жилетке на голое тело. Бритый поставил бубмобкс и достал из кармана пружинный нож.

– А! – он выметнул в сторону Данилы кулак, из которого выпрыгнуло лезвие.

– Осторожно… он боксёр… – размазывая кровь по лицу и не спеша вставать, прогундосил тощий.

– Тебя где закопать, ка-аз-зёл? – спросил бритый. – Здесь? – нырок ножом влево. – Или здесь – нырок ножом вправо. – Тут ещё долго разгребать будут, а пока над тобой крыски поработают…

Данила ждал, подняв кулаки. Какого чёрта он оставил пистолет?! Купил оружие, называется… Ни разу в жизни ему не приходилось драться за то, чтобы остаться в живых. Это было настолько непривычно, что он даже не испугался, только подумал: а сможет ли он справиться с тремя?.. Нет, с четырьмя, эта сволочь тоже поднялась на ноги…

Побежавшие разошлись влево-вправо, со свистом раскручивая велоцепи. Данила потерял драгоценное время, ему не хватало опыта уличных драк: надо было ударом ноги добить получившего нокдаун тощего ещё до того, как он поднялся, а потом сразу напасть на этого, с ножом – с ним Данила вполне смог бы справиться, пока под бегут те двое…

– Ты зря в это влез, брат, – бритый сплюнул.

– Поищи себе брата… – и Данила означил район поисков с точностью до миллиметра.

Ну почему он не взял пистолет?! Мальчишка не представлял себе, как стал бы стрелять, но был уверен, что эти подонки тогда просто не осмелились бы напасть.

Теперь он не жалел, что ввязался. Наоборот – в нём начала разгораться злость, особенно после ненавистного" брата". И вообще – город ему понравился, а кто такие эти бакланы, чтобы портить ему настроение и торговать тут разной дрянью?!

Первым бросился на Данилу именно этот, с ножом. Бритый. Ни черта он не понимал, хоть и брился "под Тайсона". Целил ножом в пах, и Данила, двинувшись навстречу удару, пропустил нож у бедра, а сам врезал дважды – хук левой в скулу и прямой правой в солнечное. Бритый лег на месте не пикнув, но спину Данилы вдруг рассекла жгучая, выбившая из глаз боль. Он не понял, что это такое, сразу оказался на колене, получил пинок в плечо и опрокинулся на бок. "Быстро – встать!" – мелькнула трезвая мысль, но тело отказалась повиноваться приказам мозга – боль в спине вспыхнула снова.

– Мочи-и-и!!! – радостно завизжал тощий. Данила увидел размытый, сероватый диск вращающейся в кулаке приближающегося блондина цепи – и, закрыв лицо скрещенными руками, подтянул колени к животу.

А дальше было совсем всё не так, как должно произойти – и вполне закономерно по мнению Данилы, который по-прежнему не верил, что его могут убить.

Он даже не понял, откуда взялись спасатели. Не понял, сколько их так быстро они двигались – всё тем же боксёрским скользящим шагом, только стремительней, чем Данила.

Один из атаковавших поймал крутящуюся в руке блондина цепь – рукой поймал! А дальше…цепь захлестнула шею блондина, потом его грудь почему-то ребром подалась вперёд, словно выпертая изнутри – и он повалился лицом на щебень, не успев даже вскрикнуть. Цыганистый бросился было на помощь, но…

– Хха! – голова его мотнулась от удара ногой. – Хха! – рука с цепью жутковато выгнулась в неправильную сторону, цепь улетела в развалины. – Хха! – он сломался от удара кулаком в печень. – Хха! – удар ногой в затылок свалил его в щебень рядом с блондином.

Тощий снова лежал – завывая, как сирена и разбросав ноги. Вот теперь Данила смог

15.

разглядеть своих спасителей…

– Все? – спросил тот, что свалил двоих с цепями: темноволосый, невысокий, крепкий парнишка с яркими синими глазами, одетый в джинсовые шорты, кроссовки и пятнистую майку, рельефно обтягивающую впечатляющую мускулатуру. Парнишка всё ещё подпрыгивал на месте с поднятыми в стойке кулаками.

– Да, – отозвался второй, – их и было всего двое. Этот, как сам Данила, оказался в безрукавке, джинсах и высоких кроссовках – выше своего товарища, но тоньше, белобрысый и темноволосый. И тому и другому было лет по 13–15. – это белобрысый тощему, и тот, икнув замолчал.

– Что для нас один на десять – равный бой, – как стихи прочитал темноволосый, перестав подпрыгивать и повернулся к Даниле. – Давай, вставай.

– Вы кто такие? – поинтересовался Данила, найдя в себе силы подняться – по спине текло, он это чувствовал.

– Вообще-то это мы должны спрашивать, кто ты такой, – беззлобно ответил беловолосый. – Итак?

Данила ещё не понял, с кем имеет дело. Не исключено было, что это конкурирующая группировка, и он безо всякого почтения ответил:

– А я эту территорию контролирую.

– Да? – удивился белобрысый. – Минуточку, а мы тогда кто?

– Олег, по-моему он хамит, – печально высказал свою точку зрения темноволосый. – Цэ ж москаль. А москали Россию Сатане продалы, тэ ж уси бачилы. Що ты ты за одын, хлопче? – снова обратился он к Даниле. – Белобрысый Олег, всё так же улыбаясь, весело сказал:

– Ладно тебе, Сашко, ты же видишь, парень приезжий… Мы, незнакомец, те, кому по ночам не спится, – обратился он к Даниле. – Ну а имена наши ты уже слышал. Теперь назовёшься?

– Данила, – буркнул мальчишка. Белобрысый прищурился:

– Дэн, что ли?

– Данила, – ощетинился Данила. Сашко уже нормально спросил:

– Как в "Брате-2"? Смотрел?

– Смотрел, – кивнул Данила. – Ага, как там.

Он втайне гордился сходством своего имени с именем главного героя.

– Ну-ка повернись, – Сашко бесцеремонно развернул Данилу спиной и присвистнул, что в развалинах откликнулось эхо. – Ну тебя и полоснули! Надо шить, ты знаешь?

– Поговори с ним, Сашко, – сказал белобрысый Олег. Данила повернулся – боль вновь стекла вдоль спины. Олег держал за плечи мальчишку, про которого совсем забыл – тот смотрел себе под ноги и прерывисто дышал.

– Сейчас, – Сашко пожал плечами. – Погоди, мы решим как быть.

Он отошёл с этими загадочными словами. Данила попытался дотянуться до спины, но Олег удержал его – неожиданно сильно:

– Не трогай, ты что. У тебя рана, как от сабельного удара, цепи-то со свинцом! Хорошо, что по башке не врезали, ты бы сразу с катушек… А дерешься ты хорошо, только с ними – не на ринге. Скажи, – Олег прищурился, – ты полез потому, что видел, как они сбывают наркоту?

– Да, – кивнул Данила. – Не люблю эту дрянь.

– Мы тоже, – Кивнул Олег, – но кое-кто покупает, эти пользуются.

– А они кто? – поинтересовался Данила. Олег вздохнул:

– Уфф… Они шестёрки мафиозные, сами местные, а работают на ростовские группировки. Есть и приезжие, и цыгане. Набегают временами, оборону щупают.

– А вы, значит на местных работаете? – Уточнил Данила. Олег удивлённо посмотрел на

16.

него, потом немного обиженно спросил.

– Ты что же решил, что мы мафия какая?

– А, что нет? – с иронией спросил Данила. – сферы влияния делите.

Олег хотел, кажется обидеться, а потом рассмеялся.

– Нет, мы не по той части… Просто шли с тренировки, мы всегда тут срезаем. И, похоже, придется вернуться к нам, подлатать тебя.

– Вы воюете с мафией? – добивался точности Данила. Он замялся:

– Ну…не то что воюем. Просто не пускаем её в наш город. Мы не одни, не думай. Мы просто помогаем взрослым. Понимаешь я говорю "мы" – а мы – это дети офицеров погранотряда и десантной бригады. Ну и многие местные ребята с нами. А ЭТИ – они не просто мафия с наркотой, – пояснял Олег. – Они ещё хотят, чтобы мы тут друг другу горло поперегрызли, как уже бывало. Чтобы я обходил Сашку стороной, потому что он украинец, "хохол", Сашко ненавидел тебя, потому что ты русский, "москаль", а ты набил мне морду за то, что я немец, "фриц".

– Ты немец?! – удивился Данила.

– Олег Кройц, – представился полностью Олег. – У нас тут кого только нет. Вот они и хотят, чтобы мы по своим норкам разбежались. Теми, кто так живёт, легко управлять, а запугать таких вообще ничего не стоит.

– И не страшно вам ввязываться в мафиозные дела? – ещё на до конца, спросил Данила. Олег помотал головой:

– Это страшно, если по одному. А когда все вместе, то они сами боятся. Они же там все трусы. Молодцы против овец. Вот и в наш город почти не суются.

– Он прицелился и, поддав ногой бумбокс, расколотил его о камни. Подошёл Сашко, толкая перед собой мальчишку:

– Его зовут Мишка, он с Привокзальной, – отрекомендовал он младшего, – Возьмём с собой. Он только травку пробовал, тяжёлыми вообще не пользовался, а кокаин хотел первый раз.

– Врёт, – прищуриваясь определил Олег. Мишка сипло сказал:

– Не, правда… Батька напился, я из дома срулил. А тут они. Я им и раньше разные вещи на травку менял.

– Дурак, – беззлобно сказал Сашко и отвесил мальчишке подзатыльник. Тот опустил голову, не пытаясь огрызнулся или вывернуться из-под руки Сашки.

Олег поставил ногу на плечо тощего, который всё это время злобно зыркал по сторонам.

– Мало вас били? – участливо поинтересовался немец. – Так вот передай – ещё сунетесь со своим добром, мы вас бить перестанем – начнём калечить… Ну, ты идёшь? – это он спросил уже у Данилы. – Тут правда недалеко.

Данила прислушался к своим ощущениям. В принципе, болело не сильно и можно было и домой пойти.

Но ему стало интересно.

ГЛАВА 5.

Развалины они пересекли очень быстро. Сразу за ними было написано снова "ОСТОРОЖНО, МИНЫ!" На этот раз – уже новая надпись, на куске шифера. Олег не обращая на неё внимание, кивнул:

– Нам сюда.

"Сюда" оказались широкие замусоренные ступени какого – то закрытого на висячий замок склада. Выглядел этот склад мрачновато.

– Это черный ход, – успокоил Олег, – через старый крытый рынок, он пока на ремонте…

17.

Ключ у тебя?

– Держи, – Сашко передал Олегу длинный ключ. – Шагайте, а я этого поведу через парадное.

– Ты на Сашка не обижайся, – сказал Олег, возясь с замком. – Он придуривается много, а так пацан правильный.

– Да я и не обижаюсь, – Данила с интересом осматривался: они вошли в большой пыльный зал с кафельными стенами и эмалированными прилавками. Сзади стукнула дверь. – А у вас что – спортклуб?

– И "спорт" тоже, – кивнул Олег. – Пошли, вон туда.

Они пересекли зал. За дверью в углу оказался короткий тёмный коридорчик, ступени вниз, ещё один зал – поменьше. У Данилы на миг мелькнула мысль, что всё эта какая – то ловушка, но… Олег толкнул ещё одну дверь и показал рукой:

– Пришли, давай.

За дверью был вестибюль – раздвижная дверь наружу, ни одного окна, пластик на стенках и на полу, на потолке – мощный светильник дневного света, но он не горел. Вестибюль освещался лишь одной лампой – над огромной картой мира на стене напротив входа. Данила обратил внимание на то, что в карту тут и там воткнуты флажки на булавках. Мальчик присмотрелся: на одних, чёрных, горело алое пламя, на других, белых, золотилась восьмиконечная звезда.

– Что это значит? – с интересом спросил Данила, кивая на карту, слева от которой висел белый каплевидный щит со всей той же остроконечной звездой. Выше нее скрещивались топор и меч и алела надпись:

С.П.Ю.К.И.Ф.

«ХОРТ»

– Флажки с пламенем, – места, где в мире идут войны, – пояснил Олег. – А с перуникой – где славяне подвергались гонению и угнетению.

– А что такое "СПЮКИФ ХОРТ"? – поинтересовался Данила. Олег ответил гордо:

– Спортивный патриотический юношеский клуб исторического фехтования "Хорт". Хорт – это охотничья собака… Да пошли, наконец!

Становилось всё интереснее и интереснее. Историческое фехтование Данила видел не только по телевизору, но и на Московских праздниках, где члены самых разных клубов выступали на показательных поединках – было здорово. Поэтому Данила охотно шагнул в гостеприимно распахнутую Олегом дверь в коридор, в конце которого горела лампа. Олег обо что-то споткнулся, чертыхнулся, отодвинув к стене большой мешок. На стенах между дверей, идущих справа и слева в шахматном порядке, угадывались какие-то плакаты, карты, гербы, фотографии. За одной из дверей мальчишеский голос пел под гитару: