Текст книги "Я иду искать. История третья и четвертая"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Откуда-то из улочки между лавок рысью вышел огромный рыжий конь – под богатым седлом, в узде с золотыми блахами. Всадник был одет совсем обычно – кожаная куртка и штаны под доспех, высокие мягкие сапоги, голова непокрыта, на широком поясе – длинный тонкий меч и сакса. Старший из приезжих поднял руку, вежливо сказал:

– Посоветуйте пожалуйста... – на анласском языке.

Конь встал, как вкопанный, повинуясь нажатию колен хозяина. Всадник чуть наклонился с седла – высокий плечистый мальчишка, не рыжий, как большинство остальных анласов, а практически белобрысый.

– Слушаю вас, – сказал он на безукоризненном городском диалекте славянского.

– Пошлину несём, – пояснил старший из славян. – Кэйвингу.

– А что привезли? – анлас положил ногу на седло, уперся локтем в колено. Глаза у него были весёлые и любопытные.

Приезжие переглянулись.

– А тебе что? – мирно спросил старший. – Разложимся – заезжай, ты такого не видел. Хочешь – ожерелье стеклянное девчонке, хочешь – меч... хотя у тебя и свой неплох.

– Мечи привезли? – сузил глаза анлас. Старший из славян уже ощущал, что перед ним не ратэст... пати, что ли? Молодой совсем...

Из того же проулка вылетел ещё один конный мальчишка, при виде которого славяне замерли, даже сдвинулись ближе: рыжие волосы, широко поставленные большие зелёные глаза, прямой нос – ни с кем не спутаешь данвана! Но зеленоглазый только склонил голову:

– Прости, Вадомайр, я отстал...

Славяне запереглядывались, перешептались – и старший развёл руками:

– Мы тебя в лицо не знаем... Ты же тут кэйвинг? Ты же тот Вадомайр, не другой?

– Я здешний кэйвинг, это верно. Вадомайр Славянин, властелин Йэни Асма, – Вадомайр соскочил наземь, бросил поводья Дану. – За нами поезжай... но не рядом.

Дан усмехнулся, коленями подбодрил коня – но не ослушался.

Славяне назвались. Своего заказчика они себе не так представляли. Впрочем, он и не о заказах сейчас говорил.

– Кораблей сколько у вас?

– Три.

– По десять скеллигов серебра. Или по два золота. С каждого корабля, – он уловил переглядку и засмеялся: – Что, дорого?

– Недёшево, – сердито сказал старший. – У нас на такие деньги машину можно купить.

– Зато к товарам охрану можете не ставить. И платить больше никому не надо. Так как, дорого всё ещё?

– Может, тогда и в самый раз, – с улыбкой ответил младший. – А твой заказ куда?

– Потом поговорим, – отрезал Вадомайр...

...На борт кэйвинг запрыгнул с причала – ловким, точным движением бывалого морехода. Щитоносец остался с конями на причале и внимательно рассматривал белые корабли.

– Платить тебе? – спросил старший из славян.

– В городе хозяин пати Орнай сын Мэхона. Он явится – ему заплатите, и бирку он же вам даст, – ответил Вадомайр. – А мне покажите, что привезли.

Все трое переглянулись. И расступились, давая Вадомайру дорогу внутрь корабля – в трюм...

...Ротбирт ждал друга на центральной площади.

– У меня две новости, – начал он. – В порту стоит эндойнская скида. Знаешь, кто там кормчим? – Вадомайр поднял бровь, кладя ногу на седло. – Рэнэхид.

– Кто?! – Вадомайр опустил ногу, ткнул коня под рёбра. – Кэйвинг?!

Ротбирт кивнул, потом пожал плечами:

– Правят на юг. Нашим путём. Как раз отплыли.

Вадомайр покусал губу. Коротко ответил:

– Пусть. Вторая новость?

– Тебя человек с гор ждёт. Страшно смотреть, кожаные штаны стёр, стоя засыпает, лицо и руки поморозил дочерна. Конь посреди двора свалился – и издох.

Вадомайр ощутил внутри дурнотную сосущую тяжесть. И уже по-настоящему пришпорил коня.

* * *

Человек с чёрным лицом, запрокинув голову, пил горячее вино – его вливали ему в рот. Руки с сошедшей кожей обматывали клочья плаща, пальцы распухли. Сапоги напополам растёрло стременами.

Вадомайр не помнил этого человека. Войдя в зал, резко спросил:

– Кто, откуда?

Отстранив запястеьм кубок, человек спросил сипло, клокоча горлом:

– Ты не узнал меня, кэйвинг? Я Тринге сын Винфоллы.

– Тринге?! – Вадомайр помнил Тринге – и сейчас старался отыскать хоть одну знакомую чёрточку в чёрном лице.

– В горах ещё метели. Я скакал трое суток, загнал двух коней и себя... Пальцев у меня больше нет... – он покосился на служанку, вливавшую ему в рот вино, и Вадомайр отослал девушку движением руки. – Кэйвинг... верные люди сказали, что правитель Хана Гаар потерял рассудок. К нему приезжали данвэ. Говорят, он заперся у себя в покоях и три дня выл, как зверь. А потом приказал – и вся Хана Гаар садится в седло. К исходу месяца они выступят на север. На нас и наших соседей.

Вадомайр отошёл к окну. Потом свистнул – вбежали несколько человек.

– К Дидрихсу, – кивнул он на гонца, который спал сидя. – Он должен жить и сохранить руки... – Вадомайр повернулся к Ротбирту. – Я еду на север, в Бёрн. Попробую уговорить кэйвинга Бёрна – его слово закон на севере. А ты посылай людей в Галад, в Эндойн, на Эргай, в Остан Эрдэ тоже посылай – и пусть скажут: беда идёт! На всех разом одна. Если будем поднимать мечи порознь – ляжем каждый на своей земле и не сохраним ничего. Скажи – пусть приходят все, кто помнит Вадомайра Славянина. Пусть идут мои друзья. И мои враги пусть идут, пусть забудут про долги и месть – платить станем потом – те, кто выживет – тем, кто выживет. Собирай дружину. И ополчение собирай. Ждите меня. Я приду. Неважно – один или с помощью. Приду к вам. И мы посмотрим, как лопаются эти бурдюки с салом – от макушки до жопы!

Вадомайр вздрогнул – комнату вдруг наполнил слитный шорох. Вошедшие в комнату – один за другим – пати, человек десять, поднимали в потолок обнажённые клинки. А Ротбирт сказал:

– Я всё сделаю, брат. Всё сделаю.

* * *

Вадомайр спешил. Но на скид он всё-таки отобрал восемь десятков лучших ратэстов. У него были не очень хорошие предчувствия... и, пока «Аврора» готовилась к выходу, он решил наведаться за город. В священную рощу.

Он шёл сюда в доспехах, при мече, со щитом, неся на руке крылатый шлем. Мальчишка раньше не обращался к богам – Вадим нашёптывал, что это всё чушь, а Вадомайр напоминал, что боги глухи к мольбам и равнодушны к жертвам – и помогают лишь тем, кого сами сочтут достойным. Их помощь можно заслужить – как почётное место при отважном вожде – отвагой, умом, силой. Но её нельзя купить или выпросить.

И всё-таки он шёл. Слишком уж высоки были ставки в начинающейся игре в кости... в кости – Вадомайр усмехнулся двусмысленности сказанного. Шёл не просить, а просто известить богов о том, что затеял он – «чужеземец в чужой стране», если так можно сказать, пятнадцатилетний властитель Йэни Асма...

...Одни боги знают, как атрапаны, жившие в роще, обходились с ясенями, растущими тут – но за месяц саженцы вымахали в десятилетние деревья. Вадомайр на ходу достал Сына Грома, поднял его остриём к небу, светившемуся в проёмах густой листвы. И посмотрел туда же – в синеву.

– Что я могу вам сказать, чего вы бы не знали сами? – спросил он. – Нечасто вы снисходите до своих детей, но худо – совсем не вспоминать, что жители земли – ваша кровь. Если ты возьмёшь и меня на свой двор, Дьяус – я тебе это и в глаза скажу. Не слишком-то много нам помощи от тебя – да мы и не жалуемся, обходимся и сами. Но большие силы сегодня воздвигаются на нас. И бóльшие силы, чем просто большие... Жертв я вам не предлагаю. Когда мы поднимем наши мечи, вы и так получите немало воинов не из самых плохих, говорю я тебе. Так взгляните на нас, на своих детей...

* * *

– Дромон! – закричал Дан. Он сидел на форштевне, обхватив босыми ногами шею конской головы, украшавшей нос. – Дромон, Вадомайр!

Передав весло сменщику, Вадомайр пробежал на нос и перегнулся через борт. В паре перестрелов от идущего скида ворочал двумя ярусами вёсел дромон – завитые нос и корма, выступающий таран, раззолоченные борта говорили о том, что это корабль южан. Он мог быть и военным и торговым.

Мальчишка плюнул за борт и лениво потянулся, без слов показывая, что ему нет никакого дела до гостей порта. Он уже возвращался на своё место, когда до скида донёсся размытый расстоянием истошный крик:

– На помо-о-о-о...

Голос был девичий и оборвался так, словно кричавшей заткнули рот. Но главное – кричали по-анласски.

 Вадомайр насторожился. Помедлил секунду. И махнул кормчему:

– Подходим! Вооружайся посменно, давай!

Вскоре на скиде, подошедшем напересечку к дромону, все уже были вооружены. Вадомайр, затягивая шнуровку кольчужного шарфа, уже неотрывно смотрел на южный корабль. Там не ускоряли движения вёсел, но вдоль борта, по которому шёл скид, встали воины в чалмах поверх островерхих шлемов, кольчугах, со щитами... Если судно и не было военным, то воинов на нём всё-таки хватало.

– Сто-ой! – прокричал Вадомайр, поднимая руку. – Суши вёсла!

– Ты кто такой, чтобы останавливать нас? – спросил по-анласски молодой воин с высокомерным лицом и бородкой, покрашенной алым.

– Ты возле наших берегов, и спрашиваю тут я! – лязгнул перчаткой о меч Вадомайр. – А я слышал с вашего корабля крик о помощи на нашем языке. И я не глухой. На вашем дромоне – анласская девушка!

– Это так, – согласился хантари. – Но мы её честно купили на рынке в твоём благословенном городе, да процветёт он на тысячу тысяч лет и ещё три года! Да поразит меня гневом Великая Мать – ведь я не узнал тебя сперва, о великий воин, могучий вождь Вадомайр, достойный своей грозной славы...

– Много слов, – резко оборвал его Вадомайр. – Вы купили девушку? Где? У кого?

– Разве я посмел бы лгать тебе, о доблестный...

Крик, оборвавшийся мычанием, нарушил новую длинную цветистую тираду в самом начале – на этот раз мальчишеский крик:

– Не верь ему, кэй...

Вадомайр, сощурясь, посмотрел в лицо хантари. Следовало ожидать – поймать его взгляд было не легче, чем удержать в ладонях клочок тумана.

– Торговые бирки, – Вадомайр выбросил вперёд ладонь. – У тебя там, как я слышу, не одна девчонка. Не худо будет убедиться, что ты в самом деле обзавёлся лэти из анласов, как говоришь, а не...

Хантари склонился – и вдруг что-то гортанно взвизгнул. Над бортом выросли лучники – и стрелы со свистом посыпались на палубу скида, ударяя по броне, скамьям, борту и вскинутым навстречу щитам.

– Ложь и измена! – сипло заорал кто-то. – Убьём их всех!

Вадомайр был вполне согласен с кричавшим. Дан прикрыл кэйвинга щитом; сам Вадомайр схватил дротик – и кормчий дромона рухнул на палубу с пробитым горлом. Анласы ответили на стрелы стрелами, и южан смело с борта, словно частым веником – кого на палубу, кого между замерших вёсел. Второй залп пошёл в небо – и оттуда стрелы обрушились на палубу дромона, как град.

Ратэсты уже лезли на палубу корабля. Вадомайр прыгнул вперёд и вверх, подтянулся на руках и, подставив налокотник под саблю, ударом стального кулака отшвырнул бросившегося на него воина. Спрыгнул на палубу, выхватывая меч и перебрасывая на руку щит.

Ратэсты почти молниеносно смяли тех, кто ещё пытался сопротивляться. Вадомайра интересовал лишь хантари – кэйвинг очень надеялся, что крашеный лжец не угодил под стрелу.

Не угодил. И стоял у лестницы на мостик, закрывшись круглым медным щитом и отведя руку с саблей. Вадомайр подошёл к нему, щитом отстраняя своих воинов и расшвыривая пинками из-под ног чужие шлемы и оружие. Хантари посерел. Он хорошо умел владеть оружием... вот только применяя своё умение он лишь на восставших с отчаянья селянах, не имевших ничего, серьёзней мотыг. Кроме того, похоже, шедший на него северный мясник ничего не знал да и знать не хотел о красивом искусстве клинкового боя, о благородной игре клинком...

– Какое тебе до них дело? – облизнув губы, спросил хантари. – Ты им чужой... они тебе тоже... Зачем ты рискуешь ради них жизнью, брат?

– Не брат я тебе, сука черножопая, – сказал Вадим. А Вадомайр добавил: – И ничем я не рискую, крашеная шлюха.

Взвизгнув, хантари бросился вперёд пригнувшись. Вадомайр пропустил его мимо и, коротким точным ударом начисто снеся ему голову, щитом отбил её за борт. Ратэсты восторженно взвыли. Обезглавленное тело, поливая палубу кровью и размахивая саблей, пробежало шагов десять, ударилось о мачту и повалилось на доски.

– Вайу! – заорал Вадомайр. Оставшиеся в живых и побросавшие оружие южане подняли вой и скулёж – им подумалось, что победители немедленно истребят всех, как они сами поступили бы в случае победы. Но анласы смотрели с презрением. Вот окажись на их месте данвэ... но только никто из этого жуткого народа не стал бы ползать на коленях и выть, как баба. Скорей бросился бы за борт...

– Где анласы? – спросил Вадомайр, вытирая меч. Он спрашивал на своём языке – но несколько рук сразу же вытянулись, дрожа, в сторону люка, на котором висел замок. Один из ратэстов, подойдя ближе, обрушил на запор удар топора – замок разлетелся на части, петли вырвало, доски расселись. Вопли и стоны на палубе сменились тонким писком ужаса – южане стали пластаться ниц...

– Тут сукно, кэйвинг! – заорали снизу. – Золота нет совсем!

– Ищите людей, гнев Дьяуса на вас! – рявкнул Вадомайр.

В трюме аукались и свистели, что-то обрушивали азартно, гремели и при этом ругались. Наконец раздался крик:

– Нашли!!!

Первым появился ратэст, разваливший запор. Он нёс на руках мальчишку лет двенадцати, одетого в простенькие штаны и куртку.

– Горло перерезали, когда закричал, – хмуро сказал воин, кладя мальчика на палубу. Глаза мальчишки были распахнуты удивлённо, по горлу, залитому кровью, шёл тонкий разрез. – Воин был. Даром, что молод.

– Воин, – откликнулся Вадомайр, протягивая меч наискось над телом мальчика. – Иди, вот ворота открыты, вот Дьяус ждёт... Он умер без оружия в руке, но душа – тоже оружие... Кто ещё?

Другой ратэст осторожно усадил к борту девушку лет шестнадцати – в остатках рваного платья, с распухшим ртом, обведёнными синяками глазами.

– Вот что в рот ей сунули, – ратэст показал деревянный кляп на ремнях. – Жива, очухается.

– На скид, – Вадомайр поднял незапачканный плащ и набросил его на девушку.

Внезапно та широко распахнула большие серые глаза и сжалась. Густые рыжеватые волосы упали ей на лицо, она быстро обежала взглядом из-под прядей ратсэтов и спросил дрожащим голосом:

– Норми где?

Вадомайр жестом показал, чтобы закрыли мальчика. Но девушка уже увидела его.

– Брат... – тихо сказала она. Поднялась, придерживаясь за борт. Кто-то снова накинул на неё соскользнувший плащ – уже на плечи, придержал.

– Освободите гребцов, – сказал Вадомайр. – И уходим. Не наше дело, куда они поведут дромон и что сделают с этими...

* * *

Онлид дочь Квито была из анла-даннэй с Эндойна. Они с младшим братом рыбачили в море и попались в руки южанам с дромона, решившим, что далеко от земли они могут ничего не опасаться. «Аврора» случайно оказался на пути, и случайностью было то, что в это именно время пленников привязали на палубе к мачте, чтобы они могли отдохнуть от затхлого трюма.

В первый же вечер, когда скид шёл под парусом, она всё это рассказывала, сидя рядом с Вадомайром – и он сказал ей:

– Я плыву в Бёрн, и дело у меня важное. Домой я тебя смогу доставить лишь на обратном пути.

– Пусть, – тихо ответила она. – Хорошо и то, что со своими...

– Ладно, – зевнул мальчишка. Он подумал, что девчонке на маленьком скиде среди мужиков будет тяжеловато. Но тут уж ничего не сделаешь.

* * *

Проснулся Вадомайр позже, чем рассчитывал. Он думал, что его разбудит утренний холодок – но обнаружил, что кто-то накинул на него шерстяной плащ.

Парень сбросил с себя тяжёлую тёплую ткань и сел, потянувшись. Дан, конечно... а где он сам?

Данван спал, сидя у борта и прикрыв босые ноги краем другого плаща. А большая часть плаща досталась Онлид, свернувшейся под плащом калачиком. Поймав взгляд помощника кормчего, Вадомайр пригрозил:

– Будешь скалиться – дальше поплывёшь своим ходом, – поднялся и, подойдя к борту, зачерпнул забортной воды – умыться. Вода была солёной без примеса – далеко остались берега. Приглаживая руками волосы, Вадомайр пошёл к запасным вещам, сложенным под кожаной покрышкой на корме, под маленькой палубой, но обнаружил, что возле девчонки уже лежат тёплый плащ, штаны, куртка, пояс, сандалии и даже нож. Кто позаботился о девчонке – сомнений не вызывало.

Вадомайр присел на борт и всмотрелся в лицо Дана. Странно. Он родился так далеко отсюда, что, наверное, Земля ближе. И год назад – год назад! – Эрд видел только в записи. И мечтал, как поучаствует в Игре. И стремился к этому. Стремился, живя в мире, где могучие деревья вдоль мощёных серым камнем улиц, и можно из окна – с выгнутого балкона – сорвать плод, который называется атрон, и вкус которого Дан тщетно пытался объяснить Вадиму. Мир, где люди – данваны – равны перед простыми и немногочисленными законами, где нет преступников, где любят и почитают жён и воспитывают в любящей строгости детей, где Императрица, перед которой Дан – дэм Гато й'Харья, мечтающий поскорей доказать, что он – ан Гато йорд Харья – благоговел... но как такое может быть?! Как это сопоставить с...

Вадомайр помотал головой, крепко прижмурился – до кругов в глазах. А когда открыл их – Онлид проснулась и смотрела на него смущённо.

– Переоденься, – приказал Вадомайр. И отвернулся, показав кулак помощнику кормчего. – Хорошо стреляешь из лука?

Он не спросил – «умеешь ли?» Анласка – и не умеет – так не бывает.

– Неплохо умею, – сказала девушка, шнуруя сандалии. Рыжеватые волосы рассыпались по спине и плечам, обтянутым кожей. Она выпрямилась, положила руки на пояс, и Вадомайр невольно залюбовался ею. Красавица... Впрочем, среди анласок мало некрасивых. И нет никого лучше Эрны...

– Подбери себе лук, – распорядился он. – И стрелы. Десяток.

* * *

Вечером, когда далеко-далеко на востоке у самого горизонта тенями заскользили острова Эндойна, ратэсты уселись на скамьях. Из рук в руки переходила арфа. И наконец её попросила Онлид – арфу охотно отдали, чтобы послушать девичий голос. Это ведь совсем не то, что слушать певцов-мужчин – даже настоящего сэпа. Девичий голос – это дом. Мир. Покой...

 
... – Ты – мой мир.
Ты – дыхание моё.
Я – без тебя всего лишь слово.
Я – без тебя просто не бываю...
 

Ратэсты слушали, как девчонка допела. Молча, неподвижно. И, лишь когда пришла пора укладываться спать, Вадомайр тихо сказал:

– Ты неплохо поёшь. Я служил кэйвингу Рэнэхиду сыну Витивалье, анласу из анла-даннэй, властителю Эндойна и носителю Рогатого Венца. Странно, что я никогда не слышал тебя.

– Наш вард стоит на морском берегу, кэйвинг, – тихо ответила девушка, расстилая на досках плащ. – Он маленький.

– Ты скучаешь по дому? – спросил Вадомайр. И краем глаза отметил, что рядом стоит Дан. Онлид качнула головой:

– У нас с братом никого не было.

– Ты хочешь сказать, что у тебя нет жениха или хотя бы любимого?

– К брату за меня сватался один ратэст... но я его даже не видела. Он не вернулся с Эргая.

– Вот как... – Вадомайр вздохнул. – Такова жизнь воина. Конечно, за простолюдина выйти спокойней.

– Я не думала об этом, – девушка села на плащ. – А ты женат, кэйвинг?

– Ты смело спрашиваешь, – усмехнулся Вадомайр. – Я женат.

И, перешагнув через скамью, отошёл к борту. И увидел, как Дан, помедлив, сел рядом с девушкой – неловко, словно у него болели суставы.

* * *

Утром Вадомайра разбудила неистовая ругань кормчего. Половина скида была на ногах и сейчас угрюмо рассматривала бочонки с водой.

– Тому, кто воду в них лил, нужно руки вывернуть! – неистовствовал кормчий. – У вас что – глаза бельмами позарастали – месяц стоял скид на сухом пути, трудно было бочонки снять?! Они ж рассохлись!!! Воды на день осталось!

Вадомайр чертыхнулся. Ведь просил Ротбирта посмотреть! Хотя... винить надо себя, скид свой. Личный. И... стоп!

– Не кричи, – махнул он рукой кормчему. – Размачивали бочонки. Я сам смотрел.

Кормчий фыркнул и щёлкнул по одному из бочонков ногтем. Сухой звук. И щели – широкие щели, словно бочонок весь этот месяц валялся на солнцепёке!

– Чушь какая-то... – Вадомайр наклонился к бочонку, прикоснулся к щелям, словно они могли пропасть от прикосновения. – Так... Где можно набрать воды?

Кормчий прищурился, окинул задумчивым взглядом горизонт.

– На побережье – в любом месте, пожалуй. Но день потеряем.

– Без воды всё равно не плыть, – усмехнулся Вадомайр и махнул рукой на восток: – Вперёд! – а сам подошёл к Дану. Спросил тихо и прямо: – Понравилась девчонка?

Щёки данвана вспыхнули алым. Он опустил глаза.

– У меня раньше не было девчонки, – сказал Дан. – Они глупые и визгучие... ну, я так думал. Пока не увидел Онлид, – и он поднял голову. – И что мне делать? – с вызовом спросил он.

– Не знаю, – ответил Вадомайр. – Может быть, пристрелить её? Как думаешь?

Зелёные глаза вспыхнули гневом, мальчишка схватился за рукоять меча. И отпустил её явно с трудом:

– Если бы ты не спас меня... – с трудом выговорил он. – Анта кэй'рд свикма йост...

– Фрианд фартта окка анванс, – ответил Вадомайр. – Я не убивал данванских девчонок. А вот твои собратья анласских убивали, так за чем же дело, чем она лучше? Тем, что оказалось – тут живут люди, с которыми можно дружить и которых можно любить, а, дэм Гато й'Харья, окка Данвэ, окка рагром фюльк?

Дан отпустил рукоять и, резко отвернувшись к борту, ударил в него кулаками и гортанно коротко выругался.

* * *

«Аврора» вошла в устье речушки одновременно с настигшим скид ураганом. Кто-то полушутя-полусерьёзно предположил, что бочонки рассушил вуйпер[14]14
   Добрый морской дух, спасающий от штормов, в верованиях анласов.


[Закрыть], чтобы спасти скид и людей. Но шутки шутками, вот ураган был чудовищный, и кормчий отвёл скид глубоко в реку.

– Мы на землях Вилеты, – определил Вадомайр. – Наберём воды, отстоимся и пойдём дальше. По берегу особо не шляйтесь.

Сказать по правде, Вадомайр был бы не прочь, раз уж занесло сюда, перекинуться парой слов с кэйвингом Вилеты. Но искать – долго, а людей вокруг не было видно. Очевидно, шторм позагонял всех в тихие места – волнение ощущалось даже в реке, а над берегами гуляли ветер с дождём. Скид затянули кожей, чтобы получить палатку.

– Воды несколько больше, чем надо, – пробурчал один из тех, кто ходил с бочонком к ручью. – А в двух перестрелах от берега болтается какая-то скорлупка – похоже, морским духам захотелось позабавиться. Ух валяет её!

Камней у берега тут не было – а значит, всё зависит от искусства неведомых мореходов. Если и опрокинет – не спасёшь никак... Так что никто не изъявил желания пойти посмотреть. Никто – кроме Вадомайра.

– Взгляну, – коротко сказал он, отстраняя полотнище, прикрывавшее вход.

– Не ходил бы, кэйвинг, – лениво посоветовали с кормы. Кто-то зашевелился – идти тоже, но Вадомайр отмахнулся:

– Я скоро...

...Над морским берегом, куда Вадомайр добирался довольно долго, ветер бил так, что, дуй в спину – наверняка затащил бы в воду. Высокие волны, украшенные белыми гребнями – как боевые шлемы – с громом ударяли в берег, и мальчишка ощутил, как содрогается земля. Солнце еле пробивалось сквозь тучи, перемешавшиеся с морем. Не иначе как доплёскивали до неба... Вадим подумал вдруг, что, если когда-нибудь вернётся домой, то будет знать, что писать. Ему стало смешно, когда он вспомнил о «поисках», «концепциях», «интерпретациях» и прочей лабуде, которую он не понимал и не принимал и раньше... но теперь неприятие, как щитом, закрылось презрением к тухлым внутримозговым поискам «художников от слова худо». Малевичи-Кандинские-Шагалы, ха! Нарисуйте вот эти волны, это свирепое солнце, эти содрогания тверди под ногами... А он – он нарисует. Во всяком случае – попробует.

Корабль мотало уже гораздо ближе к берегу. Похоже, судно было с востока, «из другого мира» – узкий корпус, две высокие мачты, чуть закинутые к корме, без парусов (сорвало или убрали?) Уж не один ли из «купцов», приплывавших в порт, попал в шторм? Разобьёт ведь. Вадомару стало жаль красивый корабль и людей на нём. Им надо грести на запад изо всех сил, а у них даже вёсел нет – вот что значит не иметь вёсел! Вышвырнет на берег – и размолотит даже на пляже. Без скал.

Корабль ворочало между валами, как щепку. Молния вдруг залила всё вокруг разноцветным сиянием и, падая, мальчишка успел ощутить боль в затылке и удивиться, что не услышал грома.

* * *

 Буря кончилась.

Это было первое, что подумал Вадомайр, открыв глаза, потому что над ним было летнее безоблачное небо, с которого лилось солнечное тепло. Он попытался встать...

...и обнаружил, что связан. Весёлый смех, прозвучавший неподалёку, ударил его, как плеть.

– Да не дёргайся ты, – сказал кто-то по-русски. Вадим извернулся...

Он лежал на опушке небольшой дубравы, в глубине которой всё тонуло в тени. На торфяниках, расстилавшихся ниже, стояла хижина, до неё было шагов сто. А совсем рядом горел костёр, и двое людей в чёрном (вот блин!), повернувшись, смотрели на связанного парня. Над огнём жарился большой кролик, а люди улыбались.

Вадиму улыбаться совсем не хотелось. Его подкараулили и огрели по затылку, как... как этого кролика, жарящегося над костром!

Одному из сидящих было лет двадцать – смуглый красавец с неожиданно серыми глазами, орлиным носом и тонкими губами. Другой был лет на пять младше – плечистый, рослый, светлокожий и белобрысый. У обоих на коленях лежали парные ножны – длинные, слегка изогнутые сабли, длинные прямые кинжалы.

– Очнулся, Вадик? – белобрысый встал и подошёл ближе. – Хорошо. Я уж решил, что огрел тебя сильней, чем нужно.

– Вы кто? – коротко спросил Вадим.

– А то ты не знаешь, – белобрысый отвернулся и отошёл к костру, заговорил с товарищем по-данвански! Вадим напряг слух. Речь шла о корабле и грузе – ни то ни другое ему не понравилось. Смуглый между тем свистнул в два палцьа – резко, коротко.

Дверь в хижине распахнулась. Послышались смех, какие-то переговоры; появились ещё пятеро, так же одетые и вооружённые. Загорелый блондин лет восемнадцати, его ровесник – огненно-рыжий, веснушчатый, тёмно-русый мальчишка на пару лет младше и две девчонки, его ровесницы: гибкая, стройная смуглая черноглазка и желтоволосая крепкая девица с широким жёстким ртом. Очевидно, все семеро были голодны, потому что поспешно расселись у огня – перешучиваясь и толкаясь – и начали делить кролика. Столь же очевидно было и другое – они кого-то ждут. Все семеро посматривали на рощу. И кого-то опасаются – они принесли с собой ещё и пистолеты – длинные, с ортопедическими рукоятками – которые положили каждый рядом.

– Когда мои ребята вас разыщут – они здорово повеселятся, – процедил Вадим, зная, что говорит пустые слова. От костра повернулись все разом. Старший красавец сказал:

– А до этого повеселимся мы. Скоро мы все вместе тёплой компанией отправимся на наш корабль – и тебя ждёт настоящая ухохатка.

– Мы такой удачи и не ждали, – добавил рыжий, – чтобы ты сам припёрся поглядеть на корабль. Думали, придётся караулить или нападать ночью. Что, с бочонками хороша была идея?

Вадим хотел спросить, как они это сделали. А Вадомайр прорычал:

– Дайте мне меч!

В ответ послышался смех – громкий и оскорбительный.

– Едут, – рыжий встал и показал в рощу. Все разом обернулись.

– Где? – спросил смуглый, вставая.

– А вот.

Узкий клинок сверкнул в воздухе – в руке рыжего – как ночная молния. Ртом смуглого хлынула кровь, он зажал рану рукой, выхватил свою саблю, но потом зашатался и рухнул в костёр лицом.

– Гришка! – удивлённо и громко закричал загорелый блондин. Смуглая девчонка даже и кричать не стала – прыгнула через костёр, оскалившись и выдёргивая саблю, на рыжего, стоявшего, широко расставив ноги, с саблей перед грудью.

Три выстрела – широкоротая стреляла сразу с двух рук, из своего пистолета и пистолета смуглой, который та оставила на земле. Загорелый кашлянул и, рухнув ничком, трудно выгнулся, застыл. Смуглая, получив пулю между лопаток, свалилась в огонь поверх лежащего там зарубленного парня. Плечистый белобрысый, который хвалился, как ударил Вадима, умело прячась за рыжим от девчонки, обходил костёр – скалясь, достал саблю.

– Гришка, Хильда... – прошептал тёмно-русый мальчишка. Девчонка что-то ему сказала – умоляюще и быстро, Вадим не понял. Тот медленно покачал головой и неожиданно рванулся за пистолетом.

Девчонка выстрелила. Мальчишка, успевший схватить пистолет, скривился, выстрелил в сторону леса и осел на бок; покачал головой и лёг, выпустив оружие. Не обращая внимания на схватившихся парней, девчонка опустилась на колено рядом с убитым, прикоснулась ладонью к его лбу и осталась сидеть.

Между тем белобрысый изловчился ранить рыжего кинжалом в левый бок. Но это был его единственный успех. Левая рука рыжего Гришки словно бы выстрелила из-за его спины. Белобрысый качнулся, лицо его оставалось осатанелым... но вот жизнь – жизнь сбегала с него, как сбегает со стального шлема вода. Кинжал рыжего торчал у него в горле. Шагнув вперёд, он попытался взмахнуть саблей – но не смог и свалился – ничком, выбросив руки к убившему его врагу.

Надо сказать, произошедшее оглушило Вадима и совершенно обескуражило его. На его глазах свои бились со своими совершенно безо всяких причин! А события продолжали развиваться. Гришка, подойдя к Хильде, тронул её за плечо и сказал по-данвански: «Что ты, ну?». Та огрызнулась, гладя волосы застреленного пацана. Гришка ещё что-то добавил, и девчонка поднялась, убирая клинок, подобрала пистолеты и застыла лицом к дубраве. Гришка подошёл к связанному Вадиму и кинжалом рассёк тонкие ремни.

– Давай вали через торфяники – так, чтобы во-о-о-он тот холм, – Гришка вытянул руку, – был между хижиной и краем болот. Тебя там ищут уже давно, только прохода через болота не знают. Сразу отплывайте, иначе... – он провёл рукой по горлу.

– Ты кто? – срывая остатки ремней, спросил Вадим. Гришка хмыкнул:

– Да никто. Нас и нет, если подумать. А вообще я в Перми родился, Хильда – в Тромсё. Давай вали, нам тоже дохнуть не очень охота.

Вадим дёрнул парня за плечо:

– Вы мне почему помогли?

Гришка вздохнул, хлопнул Вадима по локтю:

– А так. Знаешь, как раньше говорили – свет и во тьме светит. Дерьма-то. Давай, не торчи тут, я ж говорю... зёма.

Он махнул Хильде рукой и уверенной побежкой направился в рощу. Девчонка – за ним, не оглядываясь.

– Удачи! – крикнул вслед Вадим, всё ещё ничего не понимая.

Они не оглянулись.

* * *

Своих людей Вадомайр встретил сразу за болотом. Не зная пути через него, ратэсты в отчаянье и гневе рыскали у кромки, снося кусты и перекликаясь. Судя по тому, что они хором говорили Вадомайру, сообщя отряд решил, будто их юного вождя украли гномы. Вадомайр ничего не стал объяснять. Его подмывало повести людей обратно через болото – помочь Гришке и Хильде, куда бы те не отправились... но он помнил о своей цели и приказал спускать скид на воду и выгребать под ветер.

– Ты неосторожен, – буркнул кормчий. – Живёшь так, словно простой ратэст и уверен, что после твоей гибели нас не бросятся делить Галад и Остан Эрдэ. А мне не очень-то хочется этого. Да и мало кому хочется.