Текст книги "Оруженосец"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

– А что мы вообще делаем?.. Вон бадейки, воду будем наливать?

– Дай одну… пошли, – Фередир подцепил лохматую верёвочную ручку тяжёлой сырой бадьи. – Что делаем… Откуда я знаю? Эйнор поехал и взял меня с собой, а что, зачем… – он пожал плечами.

Мальчишки сходили к колодцу за конюшней, притащили воду. Когда они, таща сумки, выбрались во двор снова – Эйнор уже стоял на крыльце.

– Фиона расседлал? – кивнул он Гараву.

– Расседлал, почистил немного, напоил, накормил, – кивнул тот, подавляя желание в шутку отдать честь.

– А… – Эйнор поморщился. – Ладно. Я пройдусь. Буду часа через четыре. В зале обед. Ешьте, можете поспать, если найдёте – где.

– А ты? – обеспокоился Фередир, подбрасывая на плече сумку.

– Я голодным не останусь, – отрезал Эйнор и зашагал через двор – быстро, плащ полетел следом.

В большом зале было светло – множество окон распахнуты настежь – но почти пусто. Только за двумя сдвинутыми столами сидели человек двадцать… да нет (Гарав споткнулся), каких, к чёрту, человек?! Гномы, блин!!!

Это и правда были гномы – невысокие (но и не мелкие, с того же Гарава ростом, пожалуй), плечистые, в коричневых неснятых плащах, они вытянули ноги под столы, макали бородищи в большущие кружки (явно с пивом), ели что–то вроде сушёной рыбы – стружкой – и переговаривались еле слышно на совершенно непонятном языке. Гарав – у него слух и зрение были великолепными – несколько раз уловил слово zigil и шёпотом спросил у Фередира, что оно значит.

– А! – оруженосец засмеялся, сваливая сумки около стола, к которому их подвёл встретивший сразу у порога слуга – молодой предупредительный парень. – Это из их тайного языка. Вообще–то его никто не знает, это правда. Но бородачи так часто обсуждают прибыли и убытки, что только ленивый не выучит названия драгоценностей; zigil, Гарав – это серебро. Это гномы из Мории.

– Ты там был? – Гарав уселся на табурет.

– Нет, ни разу. Да гномы никого туда и не пускают после войны за Эрегион. Думаю, и нет там ничего интересного, да и не люблю я горы, я же сказал. То ли дело у нас… ага, вот и обед!

Собственно, это был первый раз, когда в этом мире Гарав увидел то, что и правда можно назвать обедом. В мисках был густой суп – пахло мясом и зеленью. На тарелках – варёная картошка (мелкие цельные клубни), политая коричневой подливой и по половине жареной курицы. В кружках – пиво. И полкаравая хлеба.

Фередир начал с того, что выдул полкружки пива и только потом набросился на еду. Гарав принюхался к своей кружке. Ясное дело, что в этих краях пиво не осветляют кадаверином [39]39
   Трупный яд. Искусственный кадаверин применяется в пивной промышленности для придания пиву светлого оттенка. Собственно, то что называют «пивом» в нашем мире в наше время – смертельный кумулятивный яд, и кадаверин тут далеко не главное. Между тем исторически напиток пиво ДЕЙСТВИТЕЛЬНО полезен для человека.


[Закрыть]– и вообще оно тут явно «живое». Но любителем выпивки Гарав не был никогда…

– Молодые господа чем–то недовольны?

Мда, хозяин подкачал. На книжного Лавра Наркисса он ничуть не походил – скорей напоминал фермера. Со здоровенными ручищами, в тяжёлых башмаках, с грубоватым лицом… Но тот Наркисс, конечно, потомок этого – и не в первом колене, успеют они набраться трактирного лоска.

– Да нет, всё нормально, – Гарав поднял голову. – Скажите… любезный хозяин, а воды принести нельзя?

– Помыть руки?

– Нет, попить.

Фередир изумлённо посмотрел на Гарава. Наркисс посмотрел скорей оскорблено. И ответил подчёркнуто–вежливо:

– Желание посетителя будет выполнено.

После чего отошёл только что не с опаской, а через минуту уже другой слуга принёс в пивной кружке чистой холодной воды.

– Ты чего? – наконец–то удивился Фередир вслух.

– Не хочу пиво пить, – пояснил Гарав.

– Отличное пиво.

– Ну не хочу, понимаешь?

Фередир пожал плечами, как бы говоря – да вот, мне–то – и вернулся к обеду. Который, кстати, был отличного качества, только курица маленькая. Видимо, подумал Гарав, селекция тут ещё в зачаточном состоянии… Не заняться ли? Дело несложное, только долгое офигенно.

Но это были мысли мельком, между делом – вскоре мальчишки уже подчищали тарелки, довольно сопя. Хозяин ещё пару раз проходил по залу, посматривая на них со смесью одобрения и удивления.

– Про твою воду сегодня вечером весь зал гудеть будет, – сообщил Фередир. И, откинувшись к стене, талантливо изобразил в лицах: – Оруженосец… Воду?! Брешешь!.. Провалиться мне. Полную кружку… А оруженосец воду в кружке потребовал, пошептал на неё и будущее гномам предсказывал, вон там сидели, сам видел… Гномы с оруженосцем, который в волшебной кружке карлика–предсказателя принёс, чистым мифрилом расплатились…

Гарав рассмеялся и потянулся, выставив ноги под стол:

– Пошли сеновал искать, – предложил он. – Поспим?

* * *

Эйнор опоздал почти на час.

Можно быть человеком долга до мозга костей – Эйнор им и был, и не помнил и не представлял другим – но пересилить себя и оторваться от другого человека, который тебе дорог и которого ты не видел четыре месяца… в общем, он опоздал.

Трактирщик сообщил, что оруженосцы вместе с сумками на сеновале. Потом с заминкой поинтересовался:

– А вот скажи мне, кардоланец… у меня что, пиво плохое?

Чистокровный нуменорец, Эйнор не любил пиво (разве что эльфийский яблочный эль). Но что в «Гарцующем пони» плохого пива быть не может – знали все.

– Хорошее, – совершенно определённо ответил Эйнор. – С чего ты взял, что плохое?

– С того, – буркнул Наркисс и хлопнул полотенцем по косяку. – Воды ему налейте. Чистой. Щенок ещё, а туда же – с намёками.

Наркисс круто повернулся и ушёл в помещение. Вышедший следом слуга сообщил:

– Тут не во гнев будет сказано – оруженосец ваш, младший, ростом такой невысокий, хозяину в душу прям наплевал. Пиво пить не захотел, воды потребовал. А тут ведь дело какое – как сентябрьский эль варили, так в чан–то недоглядом – между делом скажу, вот сколько хозяин пиво варит, впервой! – крыса бухнулась. И того. Готова. Полчана распробовать успели, пока её вычерпали. Смеху было, не стой ругани – оборжалось с того крысиного эля всё Пригорье. Так вот с тех пор хозяин про пиво очень того – как будто кота против шерсти.

Губы Эйнора дёрнулись. Но лицо в целом осталось непроницаемым. Он кивнул слуге, бросил ему медную монетку и двинулся к сеновалу, мельком проведя рукой по лбу благодарно переступившегося Фиона.

Мальчишки, естественно, забрались на самый верх. Эйнор пошевелил сено мечом в ножнах.

– Мыши, – раздался сонный голос Фередира.

– Угумн, – отозвался Гарав. Сено зашевелилось интенсивнее… потом замерло… а ещё потом сверху свесились две взлохмаченные головы, одинаково испуганно хлопающие глазами.

Эйнор показал пальцем на пол перед собой.

Головы исчезли. И – в краткий момент между этим исчезновением и падением на пол сеновала двух оруженосцев с сумками – рыцарь широко улыбнулся.

Глава 12,
в которой рыцарь с оруженосцами посещают славный город Форност.

Единственным городом, который в этом мире видел Гарав, был Форомбар. Но видеть–то видел – однако не помнил. Да и не хотел. Так что смело можно было сказать: столица Артедайна Форност была первым городом, увиденным им здесь.

Как и в прошлый раз, близость города была заметна задолго до того, как появился сам город. Широченный тракт – немощёный, но с боков выложенный белым камнем, со столбами–указателями через равные промежутки – окружали поля, в которых виднелись деревеньки и хутора. Кое–где к дороге вплотную подступали сады. Народу было не так уж много, если сравнивать с Ангмаром, но среди путников кроме довольно частых гномов объявились явные монголоиды, негры и арабы. По крайней мере, по внешности это были монголоиды, негры и арабы.

А в то утро, когда Эйнор объявил, что к полудню они будут в городе (и согнал оруженосцев с коня – Гарав понял, что их парочка – несмотря на внешнюю невозмутимость – Эйнора раздражает своей нелепостью и не обиделся, и не возражал) – рядом с неспешно сворачивающими бивак путниками остановились двое верховых.

Гарав как раз увязывал одеяла и, мельком посмотрев на подъехавших, удивился – ни узды, ни стремян. Это было первое, что он отметил… а вторая мысль обожгла.

ЭЛЬФЫ!!!

Это и правда были эльфы. Они спешились – ловко соскочили с высоких тонконогих коней, серых, как тени (при виде их Фион коротко проржал и взрыл землю копытом). Синие с золотом плащи держались на одном плече, на широких косых поясах – длинные мечи. На эльфах вообще было много украшений – на шеях, запястьях… Темноволосые, улыбчивые (и с совершенно нормальными ушами, почти возмушённо отметил Гарав – волосы, убранные на висках в тонкие косы, туго уложенные вокруг головы, уши позволяли рассмотреть очень даже хорошо… ну разве что мочек почти нет, но и у людей такие уши встречаются тоже – да у самого Гарава были такие же…), высокие, они поприветствовали людей поднятыми ладонями.

Фередир продолжал возиться с вещами, хотя на приветствие ответил. А Гарав, если честно, уставился на эльфов с неприкрытым любопытством.

И чем больше он смотрел, тем больше не соглашался с Фередиром. Эльфы привлекали, притягивали и внушали… нет, не зависть… не робость… не уважение даже… а что–то… Пока мальчишка подбирал слово, эльфы поприветствовали и Эйнора, который смотрел на них с улыбкой. Они заговорили на языке, который, как уже знал Гарав, назывался синдарин, при этом оба эльфа взглянули на мальчишек извиняющееся – как бы попросили прощенья за то, что те не понимают.

Уехали эльфы, так и не сказав никому, кроме Эйнора, ни слова, хотя учтиво попрощались со всеми тремя. Фередир сердито бросил Гараву:

– Рот закрой.

– У меня он закрыт, – возразил тот. Фередир буркнул:

– Тогда глаза верни на место, не выпучивай так.

– Чем они тебе не нравятся? – спросил Гарав, сморгнув.

– Зато тебя, я вижу, уже околдовали. Того и гляди побежишь за ними, как маленький ребёнок – они их так и…

Сильный удар по щеке пошатнул Фередира.

– Временами твой язык слишком болтлив, Фередир сын Фаэла, – сказал Эйнор. – А главное – твоя голова не поспевает за ним.

Фередир опустил голову. Его щека даже слегка вздулась – прямо на глазах. Оруженосец покусал губу. А Гарав встретил тяжёлый взгляд Эйнора и сказал – просто чтобы не выглядеть трусом и предателем перед «огрёбшим» Фередиром – пусть Гарав и не был с ним согласен:

– У нас тоже рассказывают, что эльфы крадут детей.

– Если мы… когда мы вернёмся – поинтересуйся летописями и узнай, что такое Аст Ахэ [40]40
   Аст Ахэ – рыцарский орден, созданный в Первую Эпоху Морготом для «несения добра воимя зла». Рыцарей Аст Ахэ чаще всего готовили по принципу янычар. При этом им внушались понятия добра, отваги, справедливости, чести – всего, чего были лишены прочие слуги Моргота. Воспитанный таким образом мальчик был уверен, что Моргот – носитель справедливости и спаситель людского рода. Таким образом, все свои великолепные качества рыцарь обращал – самым ужасным образом! – на пользу Зла… Пожалуй, ярче всего печальная судьба рыцаря Аст Ахэ – полуэльфа Илльо – описана в романе О.Брилёвой «По ту сторону рассвета».


[Закрыть], – сказал Эйнор почти зло. – Тогда ты поймёшь, глупый мальчишка, кто и зачем крал детей… Сворачивайтесь быстрее, ну?! К полудню мы можем быть в городе, и я определённо не желаю ночевать в поле ещё одну ночь!

… – Больно ударил? – тихо спросил Гарав Фередира, когда они шагали по дороге – по обе стороны от мерно качающего головой и явно довольного избавлением от двойного груза Азара.

– Угу, – честно отозвался Фередир.

– Из–за меня это опять.

– Да ну. Раз тебе нравятся эльфы – это уже всё. А я просто подосадовал. У нас на юге их и правда не любят, – признался он наконец. – Они слишком… слишком…

– Слишком правильные? – спросил Гарав. Фередир уставился на него в изумлении:

– Вот, да, то слово! Правильные, – повторил он, словно стараясь это слово раскушать. – Верно.

– Разве когда ты видишь что–то красивое, ты всегда завидуешь или злишься?

– Нет… – задумался Фередир. – но мне… – он вдруг засмеялся, – …но мне почти всегда хочется этим обладать. Если бы я мог, я бы стащил на землю все звезды. Не от жадности, нет! – вдруг помотал головой Фередир. – Я хочу посмотреть вблизи, какие они… И вот я думаю – может, когда–нибудь человек достигнет звёзд, – Фередир вздохнул. – Но никогда человек не станет, как эльф… И мало кто может с этим смириться.

Гарав удивлённо слушал Фередира. Тот говорил взросло и мудро.

– То о бессмертии? – спросил он наконец. Фередир кивнул. – Ты что, очень боишься смерти?

– Я? – Фередир покачал головой. – Нет. Просто я не люблю несправедливости. И не понимаю… – он замялся. – Я не понимаю замысла Эру, – понизил он голос. – Я спрашивал Эйнора, но не смог понять и его слов… А как я могу принять то, что не понимаю?

– Эйнор же принимает, – осторожно, словно ступая по скользкому льду (да эта тема им и была), вспомнил Гарав.

– Эйнор – нуменорец, – со значением ответил Фередир. – Пока не пал их остров – Эру сам приходил к ним, как к себе домой. Кто знает, что он открыл предкам Эйнора? А нам были оставлены земли, где мои предки не сразу научились плавить бронзу, Гарав. В нашем доме – как–нибудь ты увидишь, когда приедешь погостить! – есть бронзовые клинки, они древнее Арнора! Они смешны, завораживающи и ужасны. Да что я тебе рассказываю, вряд ли у вас было иначе… Скажи ещё что–нибудь на своём языке! – внезапно отбросил серьёзность Фередир. И Гарав, естественно, выдал матерную тираду, а потом мальчишки долго хихикали на ходу, когда Гарав объяснил, что она значит – все слова вместе и каждое в отдельности…

…Когда–то Форност явно начинался с двух крепостей на высоких холмах – крутых и, словно венцы, одетых кольцами мрачных багровых стен, мощных и суровых – и казавшегося тонким и хрупким моста между ними, вознесённого на арочных переходах на высоту нескольких сот ярдов. В центре каждой крепости высился донжон.

Потом – Гарав даже усмехнулся, настолько точно это отвечало схемам в учебнике истории – крепость росла, и новое – общее – кольцо стен, уже не таких высоких, но всё–таки грозных, серых, с приземистыми частыми башнями – обняло уже оба холма. А дальше город расползался вкривь и вкось – по склонам других холмов и по низинам. Внешнее кольцо обороны было – но всего лишь земляной вал с частоколом. Правда, что значит – «всего лишь»? Знающие люди в Интернете и на ролёвках утверждали, что взять такие укрепления – задача нелёгкая, а без осадных машин или предательства – вообще невозможная.

Форност строился, как арнорская пограничная крепость – а как город рос уже в дни Артедайна. Поэтому по величественности он проигрывал Аннуминасу – даже заброшенному. Но Гарав не видел Ануминаса. И Форност его удивил. На глаз город был по площади не меньше Тамбова – областного центра родины Пашки. Конечно, тут дома в основном одноэтажные, да и строились с размахом, место явно не экономили. Так что живёт здесь – ого, да никак не меньше пятидесяти тысяч человек; для средневековья – мегаполис! Кое–где вокруг по холмам паслись стада.

Эйнор тоже спешился в сотне шагов от ворот. Тут народу было много, шли и ехали в основном в город – хотя кое–кто и оттуда. Звучали сразу несколько языков, но в основном – адунайк, которым Гарав владел уже свободно, хотя дико смешил Фередира акцентом – и талиска, из которого мальчишка знал – от Фередира – полсотни слов.

Ров у внешнего вала был глубокий и широкий, но без воды. Через него вёл мощный мост, сразу не сожжёшь и не развалишь. Но ещё через два десятка шагов Гарав понял, в чём тут дело. Ворота – очевидно, одни из нескольких – располагались внутри вала – высотой в три человеческих роста, из толстенных (с поставленного боком взрослого мужика) дубовых плах, обитых и стянутых сталью. Именно внутри, и Гарав, задрав голову, понял что в случае опасности сверху обрушатся десятки тонн камней и земли. Достаточно выбить четыре мощных клина по углам большого помоста, под которым проходила дорога и стояли ворота – и на месте ворот будет просто вал. Не раскопаешь сразу даже если не мешают.

Возле ворот стояли не меньше дюжины стражников. С мечами на поясах и копьями в руках, треугольные щиты за плечами, поверх кольчуг – чёрные накидки с восьмиконечными звёздами, на ногах – поножи и наколенники, на головах – высокие конические шлемы с чешуйчатыми нащёчниками–застёжками. Никакой пошлины они, кстати, не брали и вообще ничего не делали – стояли и смотрели. Но не лениво – внимательно, даже немного неприятно. Кардоланского рыцаря с оруженосцами, впрочем, пропустили без слов…

…Улицы Форноста оказались вымощены камнем. Каменными были и многие дома, да и деревянные выглядели солидно и зажиточно. Правда, смущали соломенные крыши, но Фередир объяснил приятелю:

– А что тебе не так? Дождя не слышно и не протекет. Ни птицы, ни кошки не мешают – а по черепичным знаешь как гремят, как конный отряд! Зимой тепло держит, летом прохладно… Горят они, правда, сильно, но тут уж что поделаешь… Я под такой вырос, – со значением (мол, давно это было!) закончил оруженосец.

Гарав кивнул. Крыши были аккуратные, да и вообще в городе оказалось чисто. Фередир снова просветил Гарава, что в дома – почти во все – подведена по трубам проточная вода с гор. Причём не только для питья, но и для смыва канализации. Такого слова Фередир не знал, но Гарав понял и с уважением огляделся.

Форност и правда был красив. За какие–то десять минут ходьбы Гарав насчитал три фонтана – каменных и ухоженных, выбрасывавших вверх мощные струи. На том месте, где начиналась широкая улица, через которую между домами тут и там перешагивали красивые арочные мостики – улица, явно уводившая в крепость – замерла навечно статуя из серого камня: воин в тяжёлом, непривычном взгляду доспехе и крылатом шлеме выходил из моря, и каменные волны завивались и бурлили у его колен. Именно около этой статуи Эйнор свернул налево, походя набросил узду Фиона на какую–то каменную завитушку и кивнул мальчишкам на квадратный усыпанный песком дворик, окружённый колоннадой. В противоположном входу с улицы конце виден был ряд дверей.

– Мне туда, – сказал рыцарь. – Ждите здесь.

И зашагал по песку – твёрдо и ровно, широким шагом, придерживая меч и откинув плащ на одно плечо.

– Ну, подождём, – Фередир поставил Азара рядом с Фионом, повесил на седло снятый пояс с оружием и прислонился к одной из колонн.

– Куда он пошёл–то? – уточнил Гарав, вставая напротив в той же позе.

– Это задворки княжеского дворца, – как ни в чём не бывало ответил Фередир. Гарав огляделся изумлённо. Вдоль колоннады прошли мужчина и женщина в красивых длинных одеждах, на которых поблескивал металл – о чём–то разговаривавшие, они даже не посмотрели в сторону мальчишек.

– Я думал, что дворец там, – Гарав мотнул головой в сторону крепости.

– Нет, конечно, – тоже удивился Фередир.

– И что, любой может войти?

– Сюда? Конечно… – Фередир зевнул и потянулся. Потом вдруг толкнул Гарава в плечо, когда тот отмахнулся – в грудь и сделал подсечку. Гарав упал, но потянул Фередира за собой, перехватив его запястья, швырнул в песок с упор в живот. Мальчишки покатились между чопорных колонн, не давая друг другу встать, сопя сосредоточенно и попеременно оказываясь сверху. Оба старались выглядеть злыми, оба хотели победить всерьёз, но обоим в то же время было смешно и хорошо – необъяснимо хорошо…

…За борющимися мальчишками из–за колонн внимательно наблюдал богато и ярко одетый харадрим. На его губах застыла сладострастная – и, видимо, безотчётная – улыбка, он тяжеловато дышал (впрочем, может быть, из–за явной полноты), глаза маслянисто поблёскивали.

Аганна был купцом и, естественно, шпионом одного из южных властителей – а заодно Гондора, Арнора, Кардолана, Ангмара и морэдайн. Купца такая многосторонность не смущала – он с детства был приучен к мысли, что золото и серебро всегда остаются таковыми, из чьи бы рук ты их не получал. А эта служба ещё и давала возможность рисковать в делах купеческих – на крайний случай прибыли от шпионажа могли покрыть убытки от рискованных операций, а милость властей – закрыть их же глаза на, например, контрабанду.

Впрочем, на севере Аганна не любил бывать. Холодно. Люди грубые и неотёсанные. Пища тяжёлая. Музыка отвратительная. Понятия о развлечениях примитивные. Единственное, что тут было стоящим, по мнению харадрима – это дети. Мальчики… или девочки, на крайний случай. Но они были недоступны так же, как вершины здешних проклятых гор. Три года назад с огромными трудностями и издержками Аганна выписал и обеспечил доставку в своё имение мальчика–северянина лет десяти–двенадцати, не больше. Сколько на него ушло одного сонного зелья!!! Но этот негодяй (красивый, как изображения в древних, затерянных в песках храмах) буквально за какие–то минуты до того, как Аганна собрался его навестить, перерезал себе горло осколком разбитого кувшина. Аганну до сих пор бросало в дрожь, когда он вспоминал забрызганную кровью постель и стены (богатейшая ткань, мозаичные росписи…) – и думал, что сумасшедший красавчик мог ведь и дождаться его, Аганну. И… Мысли о том, что все эти северяне – сумасшедшие, добавочно отравляли пребывание здесь. Но отказать себе в удовольствии посмотреть на светловолосых привлекательных мальчишек. Они приехали с хорошо знакомым Аганне Эйнором сыном Иолфа, не последним из рыцарей Кардолана, воспитанником князя… Одного из оруженосецев – Фередира – Аганна знал, когда–то даже подарил ему пони (в слабой надежде на… гм… близкое знакомство). А второго – невысокого светловолосого паренька лет 13–14, не больше – Аганна не знал. Вообще–то он пошёл за Эйнором, но тот скрылся в здании, куда Аганна не хотел заглядывать лишний раз. Пришлось остаться ждать – хотелось всё–таки знать, что тут делает Эйнор, а времени подставить вместо себя кого–нибудь из платных помощников не было. И не дать волю фантазии Аганна не мог… но вздрогнул, издав слабый звук испуга и изумления, когда услышал над плечом голос, произнёсший на харадском:

– Доброго утра тебе, почтенный Аганна.

– А… – Аганна перевёл дыхание и церемонно склонился, сказав на адунайке: – Доброе утро тебе, рыцарь Эйнор сын Иолфа.

Юный нуменорец стоял в каком–то шаге, и Аганна поспешно – вроде бы из вежливости – отодвинулся. На самом деле ему просто было страшно. Эйнор был очень красив и, хотя и темноволос, однако не так, как привычные харадские юноши. Но вот глаза… Словно серые гвозди, входящие в плоть. Аганна почувствовал себя мотыльком – какого он видел как–то в коллекции одного морэдайн. На белом листе бумаги, булавка – насквозь, никуда не деться и ничего не скрыть.

– Я вижу, – оживлённо заговорил Аганна, – ты нашёл себе ещё одного оруженосца в придачу к пре… – он не договорил «…красному» и сказал, – …данному Фередиру? Кто этот мальчик? Он ведь не из нуменорцев?

– Я подобрал его по дороге и посвятил в оруженосцы, – ответил Эйнор сухо, но Аганне показалось, что серые гвозди слегка согрелись и помягчели. Ободрённый этим, купец продолжал:

– Воистину, ты добр, как добрые боги. И почти так же могущественен – вознести просторождённого мальчишку из дорожной грязи… Жди, он отплатит тебе благодарностью! – Аганна позволил себе подмигнуть. И, видя, что Эйнор молчит и не выказывает недовольства, вспомнил: – Как сказано в легенде о князе морэдайн, твоих беспутных братьев – князе, что ехал по грязной дороге и вдруг словно судьба толкнула его под руку, и он, сам не ведая зачем, нагнулся и подобрал с обочины камешек. Подбросил его в руке и так, забавляясь, ехал дальше. А потом хлынул дождь, омыл камень, и увидел князь, что это огромный алмаз, прекрасный, хоть и неогранёный… Главное – чтобы такой камень достался умелому гранильщику, не так ли? – и купец позволил себе подмигнуть второй раз.

– А, эта легенда о князе Тамархиле… – Фередир усмехнулся. – У нас её рассказывают иначе, почтенный Аганна. Был поединок Тамархиля и вашего вождя, имени которого история не помнит уже потому, что он был подл и ударил копьём лошадь князя. И Тамархиль рухнул в грязь. А харадримец уже целил пронзить оглушённого Тамархиля копьём. Но князь схватил подвернувшийся под руку камешек, покрытый грязью – ничего иного не попалось ему под пальцы – и кинул во врага. Хотел ли он того или случай вёл его руку – но камень попал в глаз коню харадримца, он взбесился, сбросил своего хозяина, и вождь упал и сломал себе шею. Тот камень – просто кусок гранита – Тамархиль огранил сам и вставил в свой скипетр, что и до сих пор можно видеть где–то в Умбаре – не знаю точно, где… Так что полезное это дело – внимательно смотреть под ноги; как знать, может то, что ты поднял походя, спасёт тебе жизнь?

Говоря это, Эйнор вроде бы незаметно, но неотвратимо оттеснял сереющего харадрима дальше и дальше вглубь коридора – пока тот не упёрся в стену и не икнул от неожиданности.

– А теперь слушай меня, жирный кусок навоза… – голос говорившего снова на харадримском Эйнора был похож на шипение стали по мерно вращающемуся наждачному кругу. – Я могу зарезать тебя здесь даже не кинжалом, уж точно не мечом – не хочу его пачкать. Рукой, – его ладонь уперлась в область подреберья купца, и Аганна жалобно пискнул, поняв, что похожие на стальную перчатку пальцы юноши легко войдут в плоть. – Да ещё и сделать так, что тебя найдут не раньше чем через неделю, и совсем в других краях, и все решат, что тебя ограбили орки… или ты всё–таки вздумал исполнить свою давнюю мечту, что копошится у тебя под черепом, харадрим… – нажатие стало чуть сильнее, – …но не рассчитал, и какой–то грубый северный щенок свернул твою чёрную шею. – Но отсюда я возвращаюсь домой – через пару дней. И не хочу оставлять артедайнским братьям твой труп, у них и без того полно хлопот. Если за эти пару дней я увижу тебя ближе чем в десяти шагах хоть от одного ребёнка – пусть даже от сопливого уличного мальчишки – я переборю своё нежелание. Ты понял меня? Не надо слов. Просто кивни или помотай головой.

Аганна закивал со скоростью дятла. И громко выдохнул, когда жуткая ладонь отстранилась от живота. Но в то же время в каком–то закоулке тренированного сознания не купца – шпиона отложились эти слова: «…отсюда я возвращаюсь домой – через пару дней».

Пожалуй это будет интересно знать многим.

– Амня, – сказал Аганна.

– Я понял, ты благодаришь меня за милость, – кивнул Эйнор. Купец снова затряс головой положительно. – И я благодарю тебя за приятную беседу, почтенный Аганна, – нуменорец снова легко перешёл на адунайк и, развернувшись на каблуках, зашагал прочь…

…– Эйнор!

– Эйнор!

Мальчишки – тяжело дышащие и перепачканные песком – догнали рыцаря и важно зашагали с обеих сторон. Важно, но оба стреляли весёлыми взглядами и украдкой вытряхивали из лохм всё тот же песок.

– Помойтесь, причешитесь, обуйтесь и приведите в порядок одежду, бестолочи, – сказал рыцарь. – Вон фонтан. Сейчас пойдём покупать Гараву снаряжение, оружие и коня. Вещи и Фиона с Азаром пока оставьте здесь, никто не сведёт и не утащит.

– Ого, наконец–то! – засмеялся Фередир. А Гарав крикнул:

– Ура!

– Ура! – после минутного раздумья поддержал Фередир. – А что это такое?

– Ура, – в замешательстве пожал плечами Гарав. И оба на миг притихли, а потом расхохотались, когда Эйнор крикнул, кладя им руки на плечи:

– Уррра!!!

– УРАААА!!! – заорали уже все трое, и шагавший навстречу высокий седой нуменорец в строгих одеждах и с длинным мечом на выложенном серебром поясе, посмотрев им вслед, покачал головой.

В его время молодёжь не вела себя так бесцеремонно, развязно и нелепо…

* * *

Лавка оружейника оказалась солидным двухэтажным зданием. Два окна были откинуты, как прилавки, возле них толклись самые разные люди – в основном, конечно, мужчины (и мальчишки), и что–то покупали, торговались – внутри быи видны молодые приказчики. Но Эйнор совершенно спокойно пошёл прямо к дверям – над которыми вывеска изображала меч – просто меч, но нарисованный очень искусно. Была там и надпись, не витым тенгваром, а рунами кертара. Впрочем, Гарав не умел читать ни те, ни другие. Если честно, от этого его ела досада. Стыдно и даже противно было ощущать себя неграмотным. «Надо будет букварь добыть, что ли, – подумал мальчишка. – Научусь, не развалюсь!»

– «Меч». Лучшая лавка в городе и вообще по обе стороны Мглистых гор, – сообщил Фередир. Подумал и признался: – Конечно, у эльфов и у гномов оружие лучше. Но это надо ехать сколько, а у гномов ещё и на заказ делать.

Хозяин лавки – худощавый, рослый старик с орлиным профилем, явный нуменорец – сам вышел навстречу посетителям, а точнее – спустился откуда–то сверху. С Эйнором он поздоровался за предплечья, даже чуть приобнялся, они перебросились парой слов на синдарине.

Но Гарав уже не обращал на это внимания. Оно полностью оказалось приковано к богатству, которым был полон весь первый этаж. И вздрогнул, когда Эйнор окликнул его:

– А?!

Эйнор и хозяин лавки рассмеялись – добродушно и спокойно. Эйнор пожаловался старику:

– Вот такое сокровище.

– Йотеод или ещё дальше с востока, – сказал старик. – Там есть самые разные племена, как сейчас помню… – он говорил, словно Гарава тут не было, но это не звучало обидно. И жестом показал: вся лавка в вашем распоряжении.

– Доспехов ты, конечно, никогда не носил, – сказал Эйнор, кивнув старику. Но Гарав помотал головой:

– Носил… В смысле – примерял.

– Лучше бы не носил, – подытожил рыцарь. – Ну что ж. Давай подберём тебе что–то, в чём ты и правда будешь выглядеть моим оруженосцем, а не бродягой… Ты чего смеёшься?

– Ничего, – мальчишка быстро принял серьёзный вид. А вот интересно, что скажет Эйнор, если ему сейчас сообщить: слово телконтар, которым он презрительно обложил Гарава, через полторы тысячи лет станет тронным именем короля Соединённого Королевства, которое вберёт в себя наконец–то и Артедайн, и Кардолан, и Рудаур, и Гондор… Не поверит.

Фередир между тем уже рылся в доспехах, как щенок в кучах мясных обрезков, только что не скулил от счастья. Оружейник смотрел на происходящее чуть насмешливо и молча. Наверное, видел такое не раз.

– Послушай… – Гарав вздохнул. – Но всё это, наверное, очень дорого…

У Толкиена вопросы цены чего–то почти никогда не поднимались, разве что в рассказах о Хоббитании. Иногда создавалось такое впечатление, что всё нужное само собой падает на героев. По крайней мере так казалось Га… Пашке. А в реальности вставала перед глазами строка из учебника – что рыцарские доспехи стоили стада из 50–60 коров. Здешние монеты Гарав уже много раз видел – тут были настоящие монеты, а не рубленый металл, как на севере. Они были очень хорошей чеканки, просто филигранной. Маленькие – с ноготь пальца взрослого мужчины – золотые кастары, на одной стороне которых была шестиконечная звезда с очень острыми лучами, а на другой – надпись алфавитом Кертар: «Мэлин мириан», то есть просто «Монета золотая» на квэнья. Серебряные зарни – их считали по четыре в каждом кастаре – были размером с «земную» десятирублёвку и чеканкой в точности повторяли золотые, только с надписью: «Телпе мириан», «Монета серебряная». И медь – размером с серебряную, по двадцати пяти медных фартингов (название было в точности английское!) в серебряном зарни. Фартинги были без надписей или рисунков, но покрытые с обеих сторон сложным красивым орнаментом. Чеканили монеты одинаково во всех трёх княжествах, но больше всего – в Артедайне. В общем, Пашка уже не раз видел монеты, но так и не мог пока соотнести, сколько тут чего стоит. Поэтому и в вопросе его прозвучало искреннее беспокойство.