Текст книги "Оруженосец"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– М, – хмыкнул Эйнор. – Недёшево. Но честь дороже.

Гарав посмотрел на рыцаря круглыми глазами. Это были слова Руматы из «Трудно быть богом» Стругацких.

Впрочем, мальчишка тут же понял, что Эйнор не собирается снаряжать его, как себя. Фередир к этому времени уже нагрёб полные руки всякого добра и выглядел пьяным от счастья, но по сторонам всё равно зыркал несытыми глазами.

– Будете всё это покупать? – флегматично спросил оружейник. Эйнор отпустил оруженосцу подзатыльник и кивнул на Гарава:

– Его надо снарядить полностью.

Оружейник смерил мальчишку коротким взглядом – уже совершенно деловым – и, нагнувшись, выбросил на прилавок кожаную куртку, кожаные штаны, серую рубаху и ещё одни штаны – полотняные, короткие, чуть ниже колен. Потом – пару сапог, пару простых коротких шпор, ещё пару сапог.

– Меряй, – кивнул он и жестом пригласил Эйнора к… стеллажам что ли? Как они тут называются?

Гарав охотно переоделся. Оставил на себе только трусы, а джинсы, подумав, отложил. Не хотелось с ними расставаться. Рубаха была без шнуровки, балахоном, и в тех и в других штанах – вшитые пояски, а куртка шнуровалась по груди на пол–длины от горла. Сапоги, хоть и подбитые сталью, тоже имели мягкие голенища, это были, в сущности, чулки с прочной подошвой и завязками по верхнему краю. Но вся одежда, несмотря на непривычность, оказалась удобной – разве что чуть жестковатой, необтёртой. Фередир, так и не выпустивший из рук длинный кинжал с маленькой гардой в виде сердца и венчавшим рукоять начищенным диском, одобрительно кивал.

Гарав же в общем–то понимал одну важную вещь: это не сказка. Клятва, теперь – это снаряжение… За это надо будет служить. И, наверное, не один год, даже денег не спрашивая – кормят, и хорошо. Конечно, можно поднять хвост… но вот только – зачем? Эйнор хороший парень, Фередир вообще считай друг. Слуга у рыцаря – это не раб у орков. Поднять хвост и уйти – а куда? Ну, предположим, тут нет рабов. А делать–то что? В принципе, Пашка умел копаться в земле, ходить за скотом… Значит – наниматься батрачить к крестьянину. Может, и неплохо, но разве сравнить со службой у рыцаря? Ясно, что домой, кажется, дороги нет вообще (Пашка задержал дыхание, чтобы не всхлипнуть – вдруг резко подкатила под горло забытая, казалось бы, тоска…). А тут надо как–то устраиваться жить. И это – не худший, наверное, вариант.

Эйнор тем временем, не глядя, бросил на прилавок большую круглую кожаную флягу – литра на два, не меньше, потом – свёрток, в котором Гарав опознал такой же длинный чёрный плащ с капюшоном, как у самого Эйнора и Фередира, только совсем новый. Сверху шлёпнулась круглая фибула – простенькая, с узором в виде точек двойным кругом. Потом – широкий сложный ремень с похожей на фибулу пряжкой. Брякнулись две большие кожаные сумки, скреплённые грубым ремнём.

– Ну–ка, – Эйнор заставил Гарава поднять руки и ловко опоясал его поверх куртки ремнём. Оказалось, что на широкой двойной полосе из толстой кожи – подвесы для меча и кинжала и даже крепление для кошеля или маленькой сумки. – Шпоры давай.

Почему–то, прикрепив шпоры – не золотые, конечно, как у Эйнора, а такие же, как у Фередира, простые стальные, так – дужка с тупым шипом – Гарав почувствовал себя как–то по–новому. Уверенно, что ли? Он не успел об этом плотно подумать, потому что Эйнор добрался наконец до главного. С точки зрения Гарава – и, наверное, и самого Эйнора.

Мда.

Эйнор и правда не собирался разоряться на доспехах для своего слуги. Кольчуга – чуть ниже колен, разрезанная по подолу спереди и сзади так, чтобы прикрывать сидящему верхом ноги, с широким рукавом ниже локтя, без усилений типа оплечий или нагрудника (ага, а у самого–то есть!!!). Правда, плетение было мелкое и густое. Шлем – простым куполом, но с кольчужными же шарфом и бармицей – а точнее, с единым типа комплексом, который оставлял открытым только овал лица и даже плечи прикрывал; на нижнем краю овала болталась какая–то широкая стрелка… а, понял Гарав, если её поднять вверх, то можно зацепить за нижний край шлема спереди, там вон и скоба есть – кольчуга тогда тоже поднимется, закроет подбородок, а эта стрелка – почти все губы и весь нос. Поножи – высокие, из двух половинок на ремнях. Потом – кожаный дублёный жилет с острыми крыльями–оплечьями… ага, это поверх кольчуги, не так уж плохо. Кожаные доспехи – вовсе не такой примитив, как некоторые думают… Краги – тоже из толстой кожи, со стальными блямбами на сгибах пальцев и костяшках кулака и на тыльной стороне ладони – до середины предплечья. Треугольный небольшой щит без рисунка – деревянный, обтянутый чёрной кожей и обитый бронзовыми скрепами; изнутри – плотная подушка под руку и несколько ремней, один из которых позволял вешать щит на шею, а три других – крепить его у локтя и у запястья, плюс брать в руку. Меч – самый обычный, простейший и функциональный, как ложка, выбранный явно с учётом роста, веса и возраста нового воина – в черных ножнах из кожи и дерева, стянутых красивыми фигурными, но всего лишь стальными скрепами. (Но даже при всей своей простоте по клинку бежал характерный именно для кардоланских мечей алый узор – Эйнор выбрал оружие с родины…) Кинжал – в сущности, уменьшенная копия меча. Ещё один нож (как Гарав понял – столовый прибор «за всё») с удобной костяной рукояткой, гранёное шило, напильник, кожаный ремень – наверное, для «доводки» лезвий после заточки. Топор – обычный, рабочий, только полотно с оттянутым вниз концом отличало его от привычных Пашке. И копьё – не пика, как у Эйнора и Фередира, а именно копьё, метра два длиной, с удобной обмоткой ремнём под руку и широким наконечником, которым при случае явно можно было неплохо рубить. Гарав немедленно покрутил копьё с перехватом, как квотерстаф [41]41
   Английский боевой шест.


[Закрыть]– и смутился было, но Эйнор одобрительно хмыкнул:

– Хорошо, молодец.

Ободрённый похвалой, Гарав запустил топором, ни слова не говоря, в попавшуюся на глаза мишень для ножей – и угодил точно. На этот раз не удержался оружейник:

– Ого. Редкое здесь мастерство.

– Он и правда северянин, ты угадал, – гордо заявил Фередир.

Когда Эйнор приказал примерить доспехи, Гарав слегка сник. На руках всё было очень тяжёлым… но, облачившись, он понял, что Олег Николаевич был прав, когда говорил, что доспехи в руках и доспехи на теле – разные вещи. А когда оружейник, что–то бормоча, произвёл непонятные манипуляции с кольчугой – вес вообще стал каким–то… в общем, не тянущим. Гарав пожалел, что нет зеркала. Но, едва он об этом подумал, как оружейник снял ткань с большого предмета в углу – и там, как по заказу, оказался лист зеркально отполированной бронзы. Мальчишка почувствовал, что краснеет от удовольствия. А, повернувшись боком, чтобы полюбоваться, он увидел рядом с зеркалом на полке хорошо знакомую штуку…

– Арбалет можно? – Гарав сказал «арбалет» по–русски, но кивнул на указанный предмет, и его поняли. Оружейник поднял брови. Эйнор усмехнулся. Фередир заинтересовался:

– Умеешь?! Это работа морийских гномов.

– Конечно, – кивнул Гарав. – Хорошо умею.

Он уже понял по реакции всех троих, что это оружие тут не в почёте. А зря. Тем более странно, что сделан был арбалет умело. Приклад, как у ружья, мощные стальные упоры для «козьей ноги» (она сама крепилась к арбалету снизу), удобная скоба спуска, стальной лук, стальная тетива… Арбалет, правда, оказался офигительно тяжёлым, как хорошее охотничье ружьё–самозарядка. В жёстком туле – кажется, берестяном, обтянутым кожей – хранились полтора десятка болтов: короткое толстое древко с трёхсторонним жёстким оперением из тонкой дранки, металлическая проушина, наконечники у большинства – массивная тупая шишка, но у трёх это были четырёхгранные «гвозди» длиной в указательный палец, а ещё у трёх – серповидные срезни шириной в ладонь.

– Покупаю, – кивнул Эйнор…

…Коня купили через две лавки – вместе со всей сбруей. Фередир в это время ходил покупать продукты, потом – за конями и вещами, но вернулся быстро – запыхавшийся, тяжело нагруженный и довольный. Он что–то жевал и, посмотрев, как Эйнор выбирает жеребца, сунул Гараву кусок чего–то липкого.

– Жуй.

Гарав – он тоже увлёкся процедурой выбора – откусил и удивлённо сказал:

– Ой. Это же козинак.

– А? – удивился Фередир. – Это глирэд, – слово было явно эльфийское. – Вкусно?

– Угу, – Гарав увлечённо жевал. Оказалось, что он дико соскучился по сладкому. – А шоколада у вас нет?

– Нет, – пожал плечами Фередир. – Ну… не слышал про такое.

– Для кого я выбираю коня?! – окликнул Эйнор. – Эй, вы, двое!..

…Серого в яблоках хорошо объезженного жеребца–трёхлетку Гарав назвал Хсан. Сокращённо от «х'санкор» – было такое животное в одной читанной когда–то Пашкой книжке. Объяснять странное название он не стал, хотя Фередир спросил изумлённо: «А что это такое?!» Слово было короткое и красивое. Чего ещё надо. Гарав был рад – так рад, что даже сам себе удивлялся. Он бормотал слова благодарности, путая русские слова и слова адунайка, потом с величайшей осторожностью оседлал приобретение. Почему–то конь обрадовал его больше, оружия, больше одежды, больше всего вообще. Под смех Фередира и улыбку Эйнора Гарав наконец обнял Хсана за шею и поцеловал прямо в нежный тёплый нос.

– Ладно, – сказал Эйнор. – Покажи, как ты умеешь увязывать своё собственное добро – и пошли–ка ужинать и устраиваться на ночлег. Мы проведём в Форносте пару дней.

– А куда пойдём? – деловито спросил Фередир.

– В «Гнездо кукушки», – сказал Эйнор.

Фередир в ответ на вопросительный взгляд Гарава пожал плечами.

Глава 13,
в которой обнаруживается кукушкино гнездо и происходят ещё некоторые события...

Внутри таверна «Гнездо кукушки», как ни смешно, оказалось больше похоже на ретро–кафе – из недешёвых. Стены, обшитые светлыми и тёмными деревянными полосками–панелями вперемешку, большой открытый очаг, высокие потолки, подпёртые деревянными арками, с которых свисали на цепях потушенные днём светильники, выложенный алыми и серыми гранитными плитками пол, квадратные столы на четыре места каждый, стулья с высокими спинками, выведенными в виде стилизованной лилии – расширенные кверху, на резных ножках… На небольшом возвышении в глубине зала сидели – правда, пока не играли, тихо разговаривали друг с другом – музыканты: арфист, флейтист и… скрипач, что ли? Четыре из каждых пяти столов были заняты, но хорошее место рыцарю и оруженосцам нашлось легко. Подошедшая девушка приняла и вскоре принесла заказ. Эйнор не собирался экономить на еде – ни для себя, ни для своих оруженосцев. Сковорода с глазуньей из дюжины яиц с ветчиной, три жареных цыплёнка, полкаравая серого хлеба, листья молодого салата, хрустящие тонкие коржики, кувшин с вином, три тонкостенных кружки… В общем, поесть было что. Даже ножи и вилки были поданы – металлические, начищенные до блеска. И три чистых полотенца – с вышивкой. Да ещё на подходе, с улицы, видно было, что заведение пользуется немалой популярностью – во дворе у коновязи стояло десятка три коней.

Мальчишки навалились на еду без церемоний. А вот Эйнор несколько мгновений молча смотрел на запад, как будто видел сквозь стену – а когда занялся обедом, то ел изящно и даже красиво. Но Гарав на это поглядел лишь мельком. Он внезапно открыл, как это здорово – есть ножом и вилкой за столом неспешно и умело приготовленую пищу. Даже лучше, чем в «…пони». Хотя Наркисс, несомненно, получил бы удар, скажи ему кто–нибудь об этом. А может – и даже наверное – перед этим удар получил бы критик. Обычный удар – кулаком.

– Тебе как – воды заказать? – Эйнор вдруг, словно угадав, о чём думает оруженосец, подмигнул Гараву. – Ты знаешь, что почтенный Наркисс с твоими фокусами чуть не умер от гнева?

– Не надо мне воды, – буркнул Гарав и налил себе вина. Оно было густое, красное, но чуть–чуть с фиолетовинкой. И холодное – жесть кружки запотела.

– Вино было сделано ближе к твоим родным местам, – Эйнор тоже пополнил свою кружку. – На восточном берегу Руна.

– Эйнор там был, – гордо заметил Фередир. Эйнор усмехнулся:

– Был. Ещё оруженосцем… Кстати, это вино тогда и сделали. Пять лет выдержки.

Гарав отпил. Осторожно. Вино было и правда холодным… и не так уж походило на прокисший компот (а именно таким был опыт общения мальчишки с вином). Оно чуть сладило, чуть горчило, чуть кислило… чуть вязало язык – и было, в общем–то, приятным. И, видимо крепким – через какую–то минуту, несмотря на то, что Гарав плотно поел, у него слегка поехало сознание. В общем–то это было не неприятно и не доставляло особых неудобств – скорей было даже забавно.

– Ты что, опьянел, что ли? – усмехнулся Эйнор. – Тогда пока хватит, ешь.

– Не, больше не хочу, – ответил Гарав. И не сразу сообразил, что ответил по–русски. Повторил то же на адунайке, а потом чувства постепенно пришли в норму. – Мы тут будем жить?

– Комната с задней стороны. Сначала вам надо будет коней устроить как следует.

– А ты в город идёшь? – вмешался Фередир. Эйнор кивнул. По столу – ловкими быстрыми движениями пальца – толкнул три зарни Фередиру, три – Гараву. – Гуляйте, только чтоб с темнотой были здесь. Да, Фередир, – по столу скользнул золотой. – Проверьте всю сбрую как следует и сумки заполните овсом.

– Конечно, – Фередир прибрал монету. Гарав катал по столу три свои, потом тоже убрал их в новенький кошелёк. Спохватился:

– Тут кошельки не крадут?

– Если в забегаловках у Южной Стены напиваться в дым не будешь – не украдут, – хмыкнул Эйнор.

Все трое замолчали и расслабились. Гарав посматривал вокруг и ощущал невероятное спокойное умиротворение. То ли из–за вина – но скорей просто потому, что в его здешней жизни наконец всё определилось и он не просто нашёл место, но и обрёл, так сказать, все внешние признаки статуса. Ну и ладно, подумал Гарав, ну и отлично. Вот так всё и будет. Стану жить, словно ничего другого не было. Да и правда же – не было…

Подошедшая девушка убрала со стола, принесла Фередиру пива и всем – ржаных сухарей с солью.

– За счёт «Гнезда кукушки», – весело сказала она. – Как проживающим здесь.

– А почему «Гнездо кукушки»? – поинтересовался Гарав. Девушка улыбнулась:

– А тут всегда как в гнезде кукушки – много народу, но никого постоянного. Разве плохое название.

– Грустное, – неожиданно для самого себя сказал Гарав. Девушка посмотрела чуть удивлённо и с интересом.

– А ты красивый, – сказала она вдруг, чуть нагибаясь к мальчишке. – Тебе говорили, что ты немного похож на эльфа?

– Говорили, – мальчишка решил не отстраняться. Смотреть на девушку вблизи было приятно, и он ощущал себя совсем взрослым и ещё – как–то бесшабашно. – Ты тоже красивая, тебе об этом говорили? – он, помедлив, выставил колено, и девушка на него уселась. Эйнор на миг поднял глаза, но ничего не сказал, а Фередир подмигивал сразу обеими. Гарав не соврал. Девчонка – чуть постаршего его самого, белокожая, зеленоглазая и светло–русая, с уже очень неплохой грудью – была симпатичной, одета аккуратно и со вкусом. Она гибким движением обхватила мальчишку за шею, чуть отстранилась и поинтересовалась:

– Ты оруженосец?

– Да–а… – Гарав подвёл руки под спину девчонки. Она засмеялась негромко, отняла одну руку от затылка мальчишки (второй – потихоньку – поглаживала ямку пониже затылка; жутко приятно это было!!!), обмакнула кончики пальцев в кружку с недопитым вином и легко провела по губам Гарава. Он облизнулся невольно и ощутил, как напряглось всё тело, каждая мышца. Сладко так напряглось – и чуть оглушающе, как вино. Во чёрт, так откровенно не вели себя девчонки даже в ег… мире Пашки. По крайней мере, на людях. Но, судя по всему, окружающим было наплевать. Да–а, кто бы мог подумать, что в мире Толкиена есть такие девушки… и ещё… хрень, неужели она – такая красивая и молодая совсем – проститутка?! И подаёт здесь… что–то не сходится… Или я ей просто так понравился? Да ну… – А… – мальчишка провёл пальцами по шее девчонки – она улыбнулась и потёрлась щекой о тыльную сторону ладони Пашки. – Ты дорого берёшь?

Тресть!

Плюх!

Простучали шаги. Хохот обрушился со всех сторон добавочным водопадом – к тому вину, которое было стремительно и метко выплеснуто в лицо мальчишки. Левая щека у него мгновенно онемела от размашистой плюхи, а правая начинала гореть сама по себе без удара.

– Чччччччто это? – Гарав потряс головой и фыркнул.

– Болван, – хмыкнул Фередир. – Твоё счастье, что никто кроме неё не слышал этих слов.

– Я слышал, – сказал Эйнор. Он поднял глаза от тарелок и смотрел на Гарава в упор. – Ты принял её за шлюху?

– Да, – Гарав опустил глаза. – Но разве…

– Ты ей просто понравился, ненормальный! – Фередир налил Гараву ещё вина. – Я тебе так позавидовал… – он хихикнул и фыркнул.

– В моих местах девушки не усаживаются на колени незнакомым парням в каф… в тавернах, если они не шлюхи или если эти парни не их близкие друзья, – сердито сказал Гарав, с удовольствием заметив, что вспыхнувший интерес к происшествию так же быстро угас.

– В наших тоже, – спокойно согласился Эйнор. – Но тут большой город и очень вольные обычаи. Кроме того, она из твоих, из северян – а у них считается, что с каждым воином связана немалая Удача. Не могу сказать, что мне всё это нравится, но я приказываю тебе…

– …я схожу и извинюсь, – Гарав решительно поднялся, начал вытирать лицо полотенцем. Эйнор совершенно спокойно, удовлетворённо кивнул и вернулся к еде. Фередир нахально и довольно цинично прошептал:

– Не будь дураком, если простит – возьми её. Давай, удачи!

Гарав отправился на поиски. Они оказались недолгими – девчонка стояла у камина и наблюдала за тем, как жарится баранья тушка, с которой мальчишка лет двенадцати равномерно срезал слои мяса и укладывал на блюдо, стоявшее рядом на трёхногом табурете.

– Послушай… – Гарав остановился рядом с девчонкой. Она обернулась, но холодно, и глаза были неприязненными. Тем не менее, Гарав продолжал: – Я издалека. Я нездешний, понимаешь… У нас совсем другие обычаи. Я в мыслях не держал обидеть тебя. И сейчас прошу прощенья за нанесённое оскорбление. У нас за такое, – приврал он, – берут виру или вызывают на поединок. Мне драться с твоим братом и отцом?

Мальчишка, резавший баранину, засмеялся. Девчонка свела брови… но вдруг улыбнулась тоже. Она увидела и поняла, что Гарав на самом деле смущён и растерян.

– Отец не умеет драться мечом. Это его корчма, и он имеет дело только с топором и ножами… А мой брат, – она кивнула на мальчишку, – храбр и могуч, как весенняя белка, – пацан скривился и показал язык сестре, – но, боюсь, легковат для боя с тобой.

– Тогда вира? – Гарав оперся высоко поднятой рукой о тёплую деревянную стену рядом с очагом, склонил голову на плечо.

– У тебя же пустой кошелёк, – насмешливо, но не зло сказала девчонка. – Даже оружие и доспехи куплены твоим рыцарем. Могу поклясться в этом.

– Я могу нарубить дров или убрать хлев, – вполушутку предложил Гарав. Если честно, он всегда робел девчонок – они казались насмешливыми, нелогичными и шумными. Но сейчас почему–то было легко говорить.

Брови девчонки поползли вверх:

– И ты это умеешь?!

– А что тут такого? Я из крестьянской семьи… Меня зовут Гарав, – он чуть поклонился, – а ты кто?

– Тазар, дочь Уризана, – девчонка чуть поклонилась и повела рукой. Северянка или нет, но имена и у отца, и у неё были на адунайке. – Я прощаю тебя за твою глупость, произошедшую от незнания и дикости.

Гарав даже рот приоткрыл… но тут же понял, что девчонка смеётся над ним – незло, так, маленькая месть. И засмеялся тоже…

…Ни Гарав, ни Тазар не замечали, как сидевший в углу недалеко от камина мужчина – средних лет, в простой одежде – ловкими быстрыми штрихами угольной палочки набрасывал на белом листе плотной бумаги – расстеленном на столе – эту сцену: камин, огонь, смеющиеся мальчик–оруженосец и девушка из трактира – юные, красивые, беспечные и немного «выставляющиеся» друг перед другом.

Человека звали Туив – и он был живописцем. Сейчас, когда он работал над наброском, перед его глазами уже была картина – настоящая картина, двенадцатая в серии «Люди Форноста».

Художник задумчиво улыбнулся, не переставая работать. Он был благодарен этим подросткам и, накладывая последние штрихи, привычно попросил Эру быть милостивым к его глупым и счастливым маленьким детям – ко всем на свете – и к этим, у камина, хотя бы за то, что в нынешнем шатком и больном мире они смеются так, словно – бессмертны. И немного самодовольно подумал, что может кое–что добавить к милости Эру – на самом деле подарить своим невольным натурщикам бессмертие…

…Эйнор успел уйти. Фередир, скучливо созерцавший потолок, оживился, когда Гарав плюхнулся напротив.

– Ну что?

– А ничего, – легко ответил тот и засмеялся.

– Ясноооо… – Фередир расплылся в улыбке. – Пошли к коням, а потом я спать, темнеет уже, а ты…

– Выдумал, – фыркнул Гарав, снова поднимаясь – как на пружинах. – Пошли…

…В конюшне на отведённых местах Гарав так бурно нежничал с Хсаном, что Фередир опять засмеялся и толкнул друга в спину:

– Спокойней, спокойней, ты чего? Влюбился, что ли?

– Знаешь, нет, – откровенно признался Гарав. – Я… в общем, не влюбился я… – Гарав понизил голос. – Ты знаешь, она во–первых симпатичная и весёлая. А во вторых я… ну это… ну, в общем… это как бы…

– Хочешь её, что ли? – просто спросил Фередир. Гарав покраснел. – Ну и иди, в чём дело–то. Я ж тебе сразу сказал. Только если ребёнка откуёте – придётся тебе его содержать. Иначе нечестно.

– А? – Гарав покраснел ещё сильнее. Фередир пожал плечами:

– У меня двое…

Гарав вытаращился:

– Че–го–о?!

– Ну да, а что? – не меньше удивился Фередир. – Одна рядом с Зимрой, второй на юге Арнора. Мальчишка подрастёт – может, возьму его к себе оруженосцем. Стану же я к тому времени рыцарем.

– А как их зовут? – обалдело поинтересовался Гарав. Фередир пожал плечами:

– Откуда мне знать? И зачем? Хватит и того, что я про них самих точно знаю и посылаю им деньги…

– А Эйнор? – допытывался Гарав.

– Эйнор, – хмыкнул Фередир. – Эйнор нуменорец, они так собой не разбрасываются… Сколько тебя учить, кругами щётку води, кругами!!!

– Я сейчас тебя этой щёткой…

…В комнате, которую оплатил Эйнор, было четыре кровати – не три. Но на четвёртую оруженосцы бестрепетно свалили все вещи и теперь плескались в большой медном тазу, по очереди поливая друг другу из кувшина. Повозишься с лошадьми – при всей любви к ним – и в таком виде не заваливаться спать в кровать, ни идти на свидание с девушкой не стоит.

– Вообще–то надо бы тебе рубашку, – Фередир, фыркая, выпрямился и критически осмотрел друга. – Накидку, штаны не кожаные… одни сапоги куда ни шло.

– Где я всё это тебе возьму?! – возмутился Гарав, вытирая волосы и из–под полотенца сердито глянув на Фередира. – Гребень дай.

– Держи… – Фередир хлопнулся на кровать, забросил руки под голову и продолжал разглядывать Гарава, который сердито дёргал гребнем. – Иди так, она тебя расчешет как раз.

Гарав кинул в захохотавшего Фередира гребнем и резко затянул пояс. Подумал и привесил не только кинжал, но и меч. Он думал, что Фередир будет смеяться, но тот как раз ничего подобного и не собирался делать. Хотя напутствовал довольно ехидно:

– Не разочаруй её…

…В зале народу было полно и дым коромыслом. Пашка на секунду ощутил себя мальчишкой, заполночь явившимся в бар, где гуляют взрослые дяди. Но почти сразу сообразил, что это он так думает. А окружающие если и глядели на него, то мельком. Ну оруженосец. Ну идёт куда–то. Ну и что?

Уризан – хозяин «Гнезда кукушки» и отец Тазар – стоял возле камина и руководил несколькими слугами – днём их Гарав не видел (видимо, по вечерам семья отдыхала). Проходя мимо него, Гарав внутренне съёжился – ему казалось, что Уризан насквозь видит, куда он, Гарав, попёрся. И вообще ситуация показалась на миг невероятно глупой – мальчишка едва не вернулся в комнату. Но представил себе ехидство Фередира – и решительно вывалился на крыльцо, геройски придерживая меч.

Во дворе, кстати, народу тоже хватало – уединяйся тут! И Тазар – стоявшая у коновязи, где опять было полно «свежих» коней – тоже была не одна, а в компании двоих парнишек. Между прочим, и повыше, и постарше, и покрепче Гарава. Но, едва Гарав, нарочито громко стуча стальными подковками по замостке двора, подошёл ближе – как те испарились. Причём это был, кажется, не страх, а – уважение. Именно настоящее уважение к воину.

Хм. Это было приятно.

С этой мыслью Гарав и подошёл к коновязи. И положил ладонь поверх руки Тазар, лежавшей на отполированном бревне.

– Добрый вечер, – улыбнулся он. – Погуляем, или как?

– А разве твой рыцарь не велел тебе с темнотой быть здесь? – прищурилась Тазар.

Больше всего Гараву хотелось сказать, что он сам себе хозяин и вообще уже взрослый… но здесь это было правдой – он был взрослый и должен был себя вести, как взрослый. А взрослые не делают глупостей, чтобы доказать свою самостоятельность всему свету.

– Велел, – вздохнул Гарав и подбросил серебряную монетку. – Что тебе купить? Или дочери хозяина всё это уже поперёк горла?

– Почему? – удивилась Тазар. – Отец просто так не угощает, иначе мы всё съедим, посетителям и постояльцам ничего не останется. Принеси чего–нибудь попить. И что сам захочешь, ага?

Гарав снова заглянул внутрь и вынес кувшин с яблочным элем и сухие печенья на меду. Кувшин достался ему, а печеньями немедленно завладела и захрустела.

– Вкусно. У нас лучшее в городе печенье, – объявила она.

– Дай–ка и мне, – Гарав успел спасти одно, остальные перекочевали куда–то вглубь юбки Тазар.

Позади дома был небольшой садик – явно не для постояльцев. Но Тазар с решительностью хозяйской дочери повела Гарава туда. На ходу они сделали по паре глотков из кувшина – яблочный эль мальчишке понравился даже больше вина, чем–то он напоминал газировку, чем–то – квас…

– А ты откуда? – спросила Тазар. Гарав махнул рукой:

– С востока. Я точно сам не помню. Был в плену в Ангмаре, память отшибло…

– Ты был в Ангмаре?! – Тазар поёжилась. – Тебя освободил тот рыцарь, твой нуменорец?

– Я сам бежал, – гордо сказал Гарав. – Нас бежало много… но всех перебили охотники за беглыми, – мальчишка вспомнил своих недолгих приятелей, умершего Туннаса – и вздохнул. – А мне повезло. Эйнор нашёл меня прямо у дороги.

– Ты похож на йотеод, – решила Тазар. – Мой дед был йотеод… И ещё правда похож на эльфа… – она взялась рукой за усыпанную белеющими в темноте цветами яблоневую ветку. – Мы сами варим эль. Вот из этих яблок.

– Вкусный, вкусней вина, – признал Гарав, делая ещё глоток, и Тазар улыбнулась польщённо, взяла кувшин и отпила тоже. Мальчишка потянулся и поцеловал её в губы – даже не поцеловал, а ткнулся… но Тазар обвила его за шею одной рукой и не отпустила.

– Погоди, вот так…

…Фух! «Вот так» продолжалось с минуту, и Гарав уже почти задохнулся – а когда отстранился, то губы горели. У Тазар был вкус эля, старого мёда и какой–то травы. Мальчишка облизнулся под смех глядящей девчонки и снова потянулся к ней:

– Ещё…

На этот раз она прихватила мальчишке нижнюю губу, и довольно беспощадно. Но боль почти не ощущалась за накатывавшим волнами удовольствием от поцелуя. Путаясь в юбке и не переставая целоваться, мальчишка повёл по бёдрам Тазар.

– Подожди, – засмеялась она и фыркнула в ухо Гараву. – Пояс, глупый.

– А, да… – мальчишка поспешно задёргал пояс. Тазар снова тихо засмеялась и положила руки Гарав на свои бёдра.

– А тут, – прошептала она, – я сама, – и занялась поясом…

…Собственное неумение смущало Гарава. Вся «теория» вылетела из опустевшей головы, в которой от виска к виску со звонким гулом раскачивалиь колокола, а мир вокруг кружился, пахнул травой и тёплой весенней землёй. Но Тазар была терпелива и спокойна. Она чутьём знала, как легко унизить и даже искалечить душу мужчины, если посмеяться над ним в таком случае и показать своё превосходство. Кроме того, мальчик был красив и правда ей понравился. Всё, что она знала об этой стороне любви – она знала лишь на словах, Гарав был у неё первым. Но, как обычно, знание девушки в этом было выше знания юноши – а вернее, мальчишки, решившего, что он взрослый.

Нет. Тазар ни о чём не жалела.

И уж тем более не жалел ни о чём стонущий – сил молчать не было – Гарав.

* * *

– Покажи, – сказал высокий воин. Одетый в тёмно–синее с бледно–голубой восьмиконечной звездой, с короткой тёмно–русой бородкой и бледно–голубыми, почти прозрачными глазами, он больше походил на северянина, чем на нуменорца. Но Эйнор сын Иолфа, рыцарь Кардолана, отлично знал, как выглядит Арвелег сын Аргелеба, князь Артедайна и прямой потомок Элендила. Поэтому он поднял руку и повернул кольцо. Блики двух факелов скользнули по поверхности Калан Айар, оставляя жемчуг холодным.

Арвелег Первый, князь Артедайна – Ю.Каштанов

– Ты знаешь меня, князь, – в голосе Эйнора не было упрёка.

Из трёхсотярдовой пропасти, вытягивая вверх красными копьями факельное пламя, дул ветер – вечный и незаметный внизу, в распадке между холмов Эмин Карка и Эмин Экко, там, где в болотах гнили останки чудовищной орочей армии, когда–то пытавшейся взять крепость Форност – тогда ещё не город и даже не арнорскую крепость – крепость Нуменора. В городе уже мало кто помнил об этом чудовищном кладбище, разделявшем два крепостных холма. Нуменорская конница втоптала тысячи врагов в равнину вокруг холомов. И тысячи были загнаны безжалостными остриями в гиблую болотину, откуда ещё с неделю слышались стоны медленно тонущих врагов.

Мало кто знал и то, почему прекрасный и невероятный мост, словно эльфийским колдовством вознесённый над миром, назывался Иант Каунива. [42]42
   Мост Криков (синдар.)


[Закрыть]

Но это было хорошее место для встречи.

Кроме Эйнора и князя Артедайна тут же были – стояли поодаль – два эльфа в серых плащах, приподнятых мечами. Золотоволосого атлета–нолдо, могучего и прекрасного даже для эльфов, звали Глорфиндэйл из дома Элронда и он был полководцем Раздола. Второй – синдар с пепельными волосами – был Гэлдор, Бард и Голос Кирдэна Кириатана из Серебристой Гавани.

– Твои слова – слова князя Нарака? – Арвелег подошёл к обманчиво–тонким перилам и оперся на них рукой в коричневой краге.

– Мои слова – слова князя Нарака, – повторил Эйнор, встав рядом. – Я должен был принести и слова наших рудаурских братьев. Но тот, кто должен был мне их передать, Тарланк сын Миндара, погиб – и Он завладел его душой.

Стоявшие неподвижно эльфы пошевелились. Лежавшая на перилах рука князя сжалась в скрипнувший кожей кулак.

– Мы почти не получаем сведений из Рудаура, – сказал князь тем не менее спокойно. – Почти все наши родичи погибли, кто жив – скрываются в лесах.

– Руэта строит укрепления недалеко от границы, – Эйнор посмотрел в чёрную пропасть. – На работы ангмарские орки сгоняют рабов. Я привёз человека, который бежал с этих работ.