Текст книги "Кобун (СИ)"

Автор книги: Олег Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Молодежь на лавочках ржет. Сидевшая с краю девушка с вытянутым лицом предлагает:

– Ты в магазин, да? Пива нам прихвати, ко! Только холодного!

Понятно все с тобой. Или провинилась, или просто тебя за ровню не считают. Вот и пытаешься за чужой счет утвердиться. На других членов банды рот открывать чревато. А на школьника без серьезной силы за спиной – это как раз твой уровень. Только зря ты так.

– Тысяча йен за доставку. И еще штука за срочность.

Очередной взрыв хохота. Бедолага буквально взрывается от ярости, вскакивает и топает ко мне. Но я уже повернулся к перегородившему мне дорогу, игнорируя возможные проблемы:

– Это чей Судзуки-Хаябуса? Красавец.

Лакированный жестом осаживает подругу, заинтересованно цедит:

– Наша лошадка... Разбираешься?

– Чуть-чуть, – это да, Тэкеши на мотоциклы слюну пускал всю дорогу. Кубы, километры в час, ценники. Ночью разбуди – оттарабаню без запинок. Хотя никогда не любил адреналиновых наркоманов, кого прет под триста по трассе лететь до первого поворота. Как и тех, кто до этого же поворота на тюнингованной тачке шарашит. Все же я человек-функция. Первая работа наложила настолько жуткий отпечаток, что иногда ощущал себя роботом без эмоций. Это потом уже, в семье чуть оттаял. – Классный байк. Но себе бы взял Кавасаки-Ниндзю. На Хаябусе мне рано пробовать, убьюсь нафиг. Серьезная машина.

Возможный конфликт с дамочкой явно задавлен, ей просто не дают дальше рот открыть. Народ подключается, активно обсуждая плюсы и минусы названных моделей. Формально считается, что Кавасаки – он больше для начинающих, хотя дури в их байках тоже запредельно напихано. Минут через пять меня снова с легкой подколкой спрашивают:

– Прокатиться не хочешь?

Да-да. Только дернись – тебя тут и закопают. Брать чужой мотоцикл – это как у самурая меч попытаться из-за пояса вытащить. И не важно, что ты на самом деле хотел.

– Не, рано мне. А вот на праворульном “БМВ” я бы с удовольствием прокатился. Конечно, немцам в статусе тот же Сентури не переплюнуть, но движки делать умеют.

Сбоку от сборища мотоциклов застыло черное хищное тело баварца. Это – вызов обывателям. Во-первых, иностранный автопром на островах не жалуют. Непатриотично. Во-вторых, такого уровня машина по ценнику и демонстрации достатка ближе к должности какого-нибудь директора фирмы. А директор фирмы – в ста процентах из ста будет патриот. И без дешевых понтов, хотя из заработанных денег может уже личную пирамиду сложить. Не принято здесь у бизнесменов показухой заниматься. Считается неприличным.

Другое дело борекудан. Самые молодые боевики при появлении свободных денег обзаводятся чем-нибудь тюнингованным и спортивным, типа Хонды или Субару. Кто болтается среди подростков или контачит с теми же босодзоку – еще и спойлерами обвешиваются, превращая машины в чудовища на разваленных колесах. Кто вырастает на должность регионального уровня – те берут “мерсы” или “бэхи”. Как вот эта красавица. Или Лексусы с Аристо. Ну и оябуны предпочитают либо мерседесы последних марок, либо Тойоту Сентури. Последняя – вообще стала чуть ли не официальной визиткой криминальных боссов. Минимальный ценник больше двадцати миллионов йен в простейшей комплектации. А бронированная и доработанная под нужды заказчика стоит вообще заоблачные суммы.

На мою фразу отреагировал сам сятэй. Медленно поднялся, подошел и встал рядом, сунув руки в карманы. Окинул взглядом с ног до головы и презрительно дернул щекой. Ну, да. Я в джинсах, майке с покемоном и рюкзаком за плечами. Ботан. Или просто неудачник. Даже не кандидат в босодзоку на мопеде.

– Ты кто, парень? С чего бы тебе разрешить за руль моей ласточки сесть?

– Тэкеши Исии, – отвешиваю церемониальный поклон. – С кем имею честь?

– Кэйташи Симидзу, сятэйгасира‑хоса Исого.

В голове начинает щелкать переводчик, расшифровывая сказанное в более понятное для белого человека. Значит, у борекудан есть принятые в клан с правом наследования – кобуны и не имеющие этого права – сятэй. Первые – дети оябуна. Вторые – братья. Но в организации могут занимать равное положение. Эта градация больше для запутанных ритуалов по наследованию власти и возможности возглавить организацию. У братьев старшим является сятэйгасира, “младший командир” или босс над всеми сятэй. И хоса – это как раз его заместитель. В пирамиде управления – третий человек в районе. Оябун, сятэйгасира над всеми братьями и затем этот самый Кэйташи, что кривит губы. Достаточно большая шишка для района Исого, где я живу. К сожалению, такой детальной информации в газетах я найти не смог. Но кое-что накопал.

– Коннитива. Рад знакомству с вами, Симидзу-сама. Могу я задать один вопрос? Лично.

В глазах крепыша мелькает тень интереса. Обычный школьник при встрече с бандитами старается держаться подальше. Даже днем. Конечно, по внутреннему кодексу борекудан посторонних старается зря не трогать, но для боевиков поиздеваться над недотепой, отвлекающих от важных дел – это повод лишний раз поднять себе настроение.

– Ну пойдем, поговорим. Гонщик...

Прогулявшись до машины, Кэйташи достал платок и смахнул невидимую пылинку с багажника. Затем повернулся и приподнял бровь – о чем говорить хотел?

Склоняюсь в поклоне и, не разгибаясь, произношу:

– Могу ли я встретиться с господином Гото? Очень надеюсь, что мне есть что предложить оябуну при личной беседе.

Медленно распрямляюсь, приподнимаю левую ладонь и зажигаю над ней крохотный багровый шарик. Эти огненные кляксы скоро станут личной визиткой. Гашу огонек и наблюдаю, как на лице сятэйгасира‑хосы меняется гамма чувств. Сначала досада и злость, что какой-то щенок вздумал просить о великой милости. Затем недопонимание, о чем вообще идет речь. Затем заинтересованность. Задумывается. Наконец, “отмораживается”:

– Ранг какой?

– В эту субботу узнаю. Пока тесты не проходил.

– Огонь? Или что-то еще?

Хороший вопрос. Среди абэноши встречаются уникумы, кто способен оперировать сразу несколькими стихиями. Но обычно такие одаренные слабосилки. Не тянет человеческих организм несколько стихий комплексно. Хотя именно на стыке умудряются придумывать разные интересные техники и делать прорывные открытия. Поэтому такие “комбинашки” почти поголовно под протекторатом имперской канцелярии и в закрытых исследовательских центрах.

– Нет, пока только это.

– Жди...

Отойдя в сторону, Кэйташи засовывает руку во внутренний карман черного пиджака, добывает телефон и начинает звонить. Я молчу, отгоняя дурацкую мысль: как им в этих костюмах не жарко летом? Понимаю, что ходят как в униформе, демонстрируя окружающим “ху-из-ху”, но ведь неудобно? Хотя, может это сила привычки. Тэкеши вон в школьном костюме тоже чувствует себя нормально, а мне все периодически хочется между лопаток почесать на уроке.

Беседа заканчивается, “брат” возвращается на свое место. Прислонившись к машине, разглядывает меня, словно удивительную зверушку. Понятно – доложился старшему, там сигнал пойдет по инстанциям. Через какое-то время вернется ответ. Что железобетонно у борекудан – так это быстрая реакция на внешние раздражители. Иначе бы криминальная организация погибла много лет назад. В бурно меняющемся мире динозавру с тормозящей нервной системой делать нечего.

Слышу звонок. Распахнув “раскладушку”, Кэйташи слушает, бросает “Хай” и жестом указывает мне на пассажирское сиденье слева от водителя.

– Исии-сама готов выслушать тебя. Поехали.

Распахнув свою дверь, машет озадаченным байкерам:

– Я по делам, к вечеру загляну в “Мост”. Там еще пообщаемся.

Устроившись на сиденье, застегиваю ремень и пытаюсь вспомнить, что за “Мост”. Из глубин памяти всплывает – ночной клуб “Мост Йокогамы”. Достаточно дорогое место, где в последнее время стали выступать местные начинающие рокерские группы. Танц-пол, выпивка, громкая музыка. Мне, как несовершеннолетнему, туда ходу нет. Тэкеши узнал про это место благодаря рекламе солиста, чьи трэки слушал.

Медленно тронув машину, Кэйташи косится в мою сторону, потом начинает аккуратно инструктировать. Скорее всего, не ради заботы о чужой шкуре. Просто не хочет, чтобы руководство посчитало его самого дешевкой, притащившего бомжа с улицы.

– Говори только по делу. Слушай и не раскрывай рот лишний раз, если не просят. Постарайся быть краток, время оябуна очень дорого. И, да, не вздумай господина Исии так называть. Ты ему не кобун и не сятэй. И даже не чимпира.

Точно, я даже не гопник на подхвате. Я вообще посторонний, который за каким-то чертом добивается встречи с человеком, контролирующим всю преступность одного из районов Йокогавы. Но – мне это надо.

***

Припарковались в подземном гараже у одного из небоскребов в даун-тауне. Я тут раньше никогда не был, поэтому мог только приблизительно прикинуть, где это мы. У лифта уже ждала пара квадратных ребятишек в неизменных черных костюмах. Вчетвером поднялись на шестнадцатый этаж, вышли в коридор. Там проход перегородили еще трое, из которых один аккуратно меня обшмонал и попутно проверил рамкой металлодетектора. Заглянул в рюкзак, затем молча шагнул в сторону. Дальше так и шли – Кэйташи первым, я за ним, пара за спиной в качестве сопровождения.

Распахнув тяжелые дубовые двери, сятэйгасира‑хоса вместе с охраной остался в коридоре. Внутри меня встретила высокая стройная женщина в белоснежном кимоно с цветами и старик. На первый взгляд – лет под семьдесят, весь высохший, но взгляд внимательный. И руки хоть костлявые, но пиалу с чаем держали крепко. Акира Гото, оябун района Исого от клана Инагава-кай. Царь и бог для любых криминальных элементов среди двухсот тысяч населения. Серьезный дядька. Надеюсь, моя первая ступенька в будущей лестнице к далекой вершине.

Стою согнувшись в поклоне, жду. Акира жестом разрешает мне опуститься напротив. Шурша кимоно, женщина ставит еще один чайный прибор, наливает чай, после чего исчезает. Гейша? Или секретарь? Не знаю. В данный момент это не так важно.

Затылком ощущаю, что позади несколько человек охраны. И настроены они явно настороженно. Стрелять сразу не станут, но стоит хозяину шевельнуть бровью – и все, опекун даже не узнает, где подопечного похоронили.

Медленно открываю рюкзак, достаю пакет с деньгами. С поклоном показываю их старику, кладу сбоку на столик.

– Здесь пятьдесят тысяч, Гото-сама. Прошу принять в знак признательности и как компенсацию на потраченное на меня время.

– На велосипед копил? – усмехается оябун.

– Нет, Гото-сама. Это мои ужины на ближайшие пару месяцев. Но я считаю, что возможность поговорить с вами стоит куда больше, чем деньги.

Снова кланяюсь. Я иду по очень тонкому льду и надо успевать просчитывать возможные варианты, пытаться считывать эмоции собеседника и одновременно с этим не косячить, как гайдзину. Человек напротив дышит традициями, чуть ляпни что-то сдуру – все, на планах можно ставить крест. И вся показная доброжелательность не стоит паршивой йены. В отличие от подмосковной братвы, у местных борекудан звериная жестокость как вторая натура. Традиции, мать их за ногу.

– Что хочет будущий абэноши от старика?

Начало положено. Деньги взяли, значит, меня хотя бы готовы выслушать.

– Я буду очень признателен, если вы скажете, Гото-сама, как мне стать вашим кобуном. Что нужно для этого сделать.

Умеет оябун держать лицо, ничего не скажешь. Зрачки чуть сузились, ноздри вздрогнули. В остальном – все та же маска доброго дедушки, угощающего чаем заглянувшего в гости родственника.

– Очень неожиданный вопрос, молодой человек...

– Тэкеши Исии, господин. Первый класс старшей школы Мэйхо. Возможно, владею стихией огня, тестирование в эту субботу по направлению директора.

– Исии?.. Как интересно.

Еще бы. Я бы даже сказал, что это символично. Сусуму Исии за двадцать лет правления кланом Инагава-кай вывел его в лидеры среди других синдикатов. Относительно небольшой по численности клан держит третье место в стране и как бы не первое среди японцев по всему миру. Сейчас во главе стоит сын Сусуму, Той Инагава. Но я проверил – хотя фамилии у нас одинаковые, мы никаким образом не родственники.

– Значит, ты хочешь войти в семью... Роль сятэй тебя не прельщает.

– Совершенно верно. Надеюсь найти применение своим талантам как кобун.

– И понимаешь, что в этом случае официальная дорога абэноши для тебя будет закрыта... Ты ведь знаешь, что правительство не одобряет участие одаренных в делах борекудан? Даже просто как сочувствующих? Для таких существует процедура “тинкон” – изгнание духов. Пробуждать дар так и не научились, а вот разрушать внутренний источник и превращать абэноши в простого человека – это властями уже доступно... Не жалко? Терять карьеру, обеспеченную жизнь и прекрасные перспективы для семьи.

Поднимаю глаза, безмятежно смотрю в упор и спрашиваю:

– Карьера, деньги и перспективы обещает правительство. Не так ли? Не император, не старые кланы у подножия трона. А всего лишь правительство.

– Так, – соглашается старик.

– Извините, Гото-доно, но я не верю правительству. – Вот так, уже и аксакалом называю. Но мне надо его заинтересовать. Про доверие и речи нет, такие акулы никому и никогда не доверяют. А вот интерес... – Что они сделали, когда в Намамуги надругались на честью самураев? Выплатили штраф англичанам и вылизывали им пятки?.. Хорошо, это было сто пятьдесят лет назад. А чем закончилась история с американцами семь лет назад, когда их подлодка протаранила рыбацкую шхуну, отрабатывая срочное всплытие? Семьям погибших моряков даже компенсацию толком не заплатили.

Взгляд живой мумии становится колючим:

– Про подлодку в газетах не писали.

– Мой отец был матросом на Ёри-мару. Пропал без вести два года назад в море. Он и рассказывал про аварию.

Снова появившаяся из ниоткуда женщина долила свежего горячего чаю, поклонилась и исчезла. Вышколенная прислуга у оябуна, ничего не скажешь.

– Сочувствую твоему горю, Тэкеши-кун. Но мне все же интересно, почему ты хочешь променять благополучную жизнь на служение Инагава-кай?

Поднимаю левую руку:

– Вот это правительство.

Затем правую:

– Это вы.

Изображаю чаши весов, левую сжимаю в кулак и опускаю на колени.

– Если выбирать власти или Инагава-кай, я выберу вас. Кто помогал в Кобэ после землятресения в девяносто пятом? Чиновники? Они лишь мелькали по телевизору и заламывали руки. А ваши люди везли продовольствие, медикаменты, помогали с врачебной помощью и восстанавливали разрушенное. Что такое “нинкье”? Это помощь семей и кланов борекудан обычным людям. Представляете, даже слово специальное есть. А есть ли такое слово для чиновников?.. Хотя, да. Я его знаю. Коррупция. Правда, оно не имеет никакого отношения к чести и верности данному слову.

Молчит. Думает. Я тоже молчу и даже не трогаю чай. Сейчас старик примет решение. И вряд ли в моих силах будет его изменить.

– Я тебя услышал, молодой абэноши. И вот что скажу... После того, как ты сдашь тесты, получишь официальный диплом. Тебе расскажут, что ждет владеющего даром, если он будет работать на презираемое тобой правительство. Подумаешь хорошенько.

– Или?

– Или заглянешь в порт. В Бэйсад Марине появилась группа китайцев, кто начал продавать стимуляторы для своих. “Москиты”, помогают “Бамбуковому союзу” с транспортировкой дряни и провозом через таможню запрещенных веществ. Старшим у них Чжа Хон. Поговаривают, будто он тоже одаренный. Все, что проходит через его руки, становится сильнодействующими препаратами. Так вот, если ты в самом деле хочешь получить кубок и стать кобуном, то разрушишь бизнес Чжа Хона.

Получить кубок – это вступить в борекудан через ритуал установления семейных отношений. Слово сказано. Не думаю, что оябун откажется от данного обещания.

– Сроки? Должен ли я сохранить жизнь кому-нибудь из “москитов”?

– Сроки выбирай сам. Ты же стремишься стать одним из нас, тебе и решать насчет срочности. О чужих жизнях... Они мне не интересны. Единственное условие – это твое задание. Личное. Если китайцев арестует по наводке полиция, я оценю это как глупую шутку.

Понятно. Проверка на вшивость. Особенно, если учесть мои возможные таланты как абэноши в стихии огня. Что же, имя цели у меня есть. Место тоже. Остальное нужно будет узнать уже на месте.

Кланяюсь. Медленно встаю, снова сгибаюсь в поклоне:

– Благодарю вас, Гото-сама, что уделили мне время. Как я смогу встретиться с вами, чтобы сообщить новости?

– Симидзу-кохай даст тебе свой номер. Когда ты хорошенько все обдумаешь и выберешь путь, перезвони. Как человек, проживший долгую жизнь, я все же рекомендую тебе стать абэноши. Не придется жалеть в старости.

Вежливо улыбаюсь:

– Я могу ошибаться, но если Инагава-кай получит своего одаренного, хуже клану не будет.

У дверей делаю последний церемониальный поклон и выхожу в коридор. Там меня уже ждет охрана и Кэйташи Симидзу. Двигаюсь обратно за сятэйгасира‑хоса до лифта, затем устраиваюсь на пассажирском сиденье. Молчавший всю дорогу сятэй роняет:

– У меня еще дела, поэтому домой тебя не повезу.

– Не нужно из-за меня волноваться, Симидзу-сама. Любое место в нашем районе или рядом со станцией метро. Я доберусь.

– Тогда у метро.

– Последняя просьба, если можно. Я хочу как можно лучше выполнить задание для Гото-сама. Поэтому, если у вас найдется любая информация по “москитам” в Бэйсад Марине и Чжа Хону – буду признателен.

Через десять минут тишины Кэйташи паркуется у тротуара рядом со станцией подземки. Достает кожаное портмоне, протягивает визитку с телефоном.

– Позвони завтра вечером, я посмотрю, что у меня есть на китайцев.

Отлично. Я получил первое задание, которое покажет, чего стою в новом мире и новом теле. Конечно, Тэкеши до моей лучше формы еще лет пять пахать, как проклятому. Но я же не собираюсь башкой стену пробивать. Я головой – думаю. И если у меня еще будет подспорье в виде информации, то это резко повышает шансы на успех.

Прощаюсь и топаю ко входу в метро. Как раз по дороге домой заскочу на плазу и прикуплю чего-нибудь к ужину. Шиковать уже не получится, в кармане теперь жалкие остатки былой роскоши. Но общими результатами я доволен. Кто сказал, что я обязан идти проторенной дорогой под жестким контролем руководящих и направляющих органов? Да и черт с ним, непонятным пока даром. Даже “тинкон” не так страшен – жил без клоунады с огненными шарами и дальше проживу.

***

Вечером ужинаем с опекуном, после чего он устраивается смотреть очередное шоу “кто заработает тысячу йен, отчебучив очередную дичь на потехе публике”. Я же ушел к себе в комнату и стал сортировать учебники на завтра. Что из домашки успею сделать полностью, что просмотрю по верхам. Плюс надо выделить время на компьютер. Канал у нас слабый, но мне не фильмы смотреть. Мне нужно пошарить по местным форумам и поискать выходы на чаты для хакеров. Полезной информации там не так много, но базу нужно уже собирать. Кто чем из софта пользуется. Какие дырки в местных общественных системах известны. Кто и как лазает на камеры по улицам. Одним словом, все для будущей работы. Зацеплюсь за основы, потом будет легче. Багаж у меня солидный, бэкдоры сумею или накопать, или наделаю. Главное – аккуратность и анонимность. А отловить асоциального одиночку с продвинутым техническим образованием и опытом в компьютерной безопасности – это вам не малолеток по чатам гонять.

Глава 5

Неделя пролетела, словно ее и не было. Какие-то совершенно безумные дни и дикий темп, заданный самостоятельно. Не знаю, кому и что я хотел доказать, но уперся рогом и начал кардинально ломать старое растительной существование.

Во вторник выловил физкультурника и договорился с ним о доступе в раздевалку. Причем не школьную, а в ту, что в подсобке, где наш “тиран здорового образа жизни” хранил разное барахло. И где был шкафчик и душевая кабинка. Так понимаю, между собой учителя уже все вопросы обсудили, поэтому мне даже намекать про директора не пришлось.

И теперь распорядок дня был предельно утрамбован с прицелом на будущее.

В шесть утра подъем. Разминка, общеукрепляющие упражнения. До семи – успеваю умыться и позавтракать вместе с Аки-сан. Затем собираю рюкзак и бегом в школу. Именно бегом.

Там в спортзал, утром никого нет. Вторая тренировка, затем душ и переодеваюсь в костюм, повешенный в шкафчике. На учебу. В восемь первый урок.

На уроках сижу обложившись учебниками. Слушаю учителя, зачастую – прорабатываю выданную индивидуальную программу. Математик и преподаватель естествознания мне тупо сунули по методичке из “продвинутых” и дали добро на ковыряние самостоятельно. Если что-то не понимаю – обязан обратиться после школы за разъяснениями. Пока справляюсь сам.

В итоге – до последней минуты в школе я ишачу, словно наскипидаренный. Зубрежка, ответы, домашка, получение новых заданий на дом. Учитывая, что Тэкеши даже среди местных неудачников болтался ближе к хвосту, подтягивать придется чудовищно много.

Одноклассники поначалу фыркали и смеялись в открытую, пока в четверг на большой перемене не подошла Мияко Танака, манерно отклячила бедро и спросила:

– Ты что, решил в сэмпаи записаться на следующий год? Чего так задницу рвешь, Тэкеши-кун?

Улыбнулся, вежливо ответил:

– Что поделать, Танака-тян, у нищебродов и сирот вроде меня нет другой возможности заработать на обучение. Дали выбор – или сдаю все на хорошие оценки и школа поможет с кредитом, или пойду на улицу, мусор собирать.

У японцев не отнять веками отработанных навыков хамить друг другу, соблюдая формальные рамки. Вроде и обратился вежливо, и нигде грубого слова в ее адрес не сказал. Но при этом подтекст такой, что каждый в классе понял – есть мажорка, которой на других насрать. И хулиган из низов, который решил таки за ум взяться. На чьей стороне будет общая симпатия, как вы думаете?

После этой короткой пикировки от меня отстали. Только вот Эйко Хаяси задумчиво так поглядывает. Для нее любая шпилька в сторону “первой красавицы” – как бальзам на душу.

Кстати, отцовскую цепочку я так и ношу. Правда, во вторник нарвался на директора, который по своим важным делам шествовал по коридору. Успел его заметить до того, как снес. Затормозил, поклонился:

– Кимура-сэнсей.

– Украшения в школе запрещены, Тэкеши-сан.

– Прощу прощения, это единственное, что осталось в память об отце.

Через пять секунд молчания тихий приказ:

– Воротник не забывай застегивать и галстук чтобы не болтался.

Теперь стараюсь так и действовать, ходить замурованным на все пуговицы. Но на переменах все же удавку ослабляю – жарко. Тридцать два здоровых лба в комнате и отопление работает. Запахов немытых тел нет – за гигиеной каждый следит и не забывает мыться и дезодорантами пользоваться. Но все равно – прею в костюме. Как разбогатею, поищу что-то более практичное. Пусть и черного цвета, но чтобы не такое дубовое, как стандартная школьная униформа.

Возвращаюсь домой – обед, двадцать минут медитации. В это время погружаюсь в транс и отрабатываю базовые связки крав-мага. Атака, защита, прорыв сквозь группу противников, отход. С голыми руками, подручные предметы, оружие. Освежаю в памяти, повторять все буду утром и перед сном.

Затем опять уроки. В этот раз – в два ствола: сделать заданное и наверстать упущенное. В школьной библиотеке набрал стопку, теперь читаю, решаю, пишу. Рука скоро отвалится, а ведь я только начал. И карандашей уже половину коробки ухайдокал.

Кстати, домой тоже бегом. И вчера успел заметить уже знакомых босодзоку на байках. Мимо кавалькадой движками гремели. Помахал, получил пару ответных взмахов руки. Скорее всего, в случае удачи я куда как чаще с ними буду пересекаться. Это явно местная группировка под контролем борекудан. Присматривают за неорганизованной шпаной и хангурэ – независимыми молодежными группировками. Кстати, я еще сукебан не видел – женские банды. А они есть, их граффити на опорах подземки мелькают.

Уроки закончил, сажусь за интернет-проблемы. Канал у нас слабый, но для чатов хватает. Кто, где, каким образом. Подбираю библиотеку нужного софта через левые прокси. Коллекция уже найденных дырок, попутно прикидываю, где будет основная “виртуальная база”, с которой и начну организовывать набеги. Львиная часть информации – запоминается, компромат на компе держать чревато. Потом что-то можно будет зашифровать и на промежуточных базах оставить.

Еще одна разминка, затем на кухню.

Вечером ужин с опекуном, беседа о смысле жизни и здоровый сон. Который наступает моментально – упал и отрубился.

Да, сятэйгасира‑хоса попросил паузу. Говорит, чтобы дров не наломать. Но в понедельник будет у меня хоть что-то по цели. Почему-то мне кажется, что Кэйташи Симидзу решил помочь мне исключительно из личных шкурных интересов. Он меня оябуну представил. И если я с его же подачи что-то сумею сделать – то помощник второго офицера в клане заработает жирный плюс. Вот и подключился.

И такая карусель каждый день. Не успел оглянуться – завтра уже суббота. К девяти в центр тестирования. Вместе с рекомендательным письмом и с надеждой на непонятную лучшую жизнь.

***

Космический центр Гамаджин. Детский развлекательный комплекс, посвященный науке, полетам в космос и устройству Вселенной. Для малышей – отличное место. Всякие аттракционы, разборные макеты, фильмы и прочее. Можно на весь день залипнуть. Но я вот не знал, что с задней стороны расположен центр тестирования одаренных. Абсолютно канцелярский, шаблонный, как большая часть местных официальных заведений. Стойка с девушкой в строгом темно-синем костюме. Стенды “что надо знать”, пачка глянцевых буклетов. Стульчики вдоль стены. В застекленной будке в углу – старичок с грустным взглядом и в портупее. Вроде как силовая поддержка и охрана в одном лице. Но не удивлюсь, что сидит исключительно в качестве отвлекающего пупса для идиотов, кто решит побезобразничать. Пока они над ним эксперименты ставят, наверняка подтянутся ребята куда как более серьезные.

Подхожу к стойке, кланяюсь, вручаю письмо. Поворачиваюсь налево, кланяюсь дедушке. Тот заулыбался, встал и тоже поприветствовал. Мне не трудно, а человеку приятно. Плюс – я неофит, должен улыбаться и махать каждому встречному. Чтобы расслабились и я смог получить максимум информации. Даже в том, как себя ведут люди, как друг с другом разговаривают, как двигаются в официальной обстановке – можно накопать кучу интересного и полезного. Особенно в закрытых организациях, типа этой.

– Тэкеши-сама, присядьте, пожалуйста. Ваш сопровождающий сейчас будет.

Красивая девушка-секретарь. Фигуристая, подтянутая. Лет двадцать пять, вряд ли больше. Сразу пачку буклетов вручила – изучай, парень. Пригодится. А вот взгляд ее выдал. За три секунды меня успела просканировать, оценить одежду, легкую зажатость и нерешительность гостя. Проклассифицировала с улыбкой и наверняка позже нужные галки в отчете расставит.

А я – что? Я сижу, картинки разглядываю про светлое будущее. Попутно держусь образа. Когда тебе нужно произвести правильное впечатление, то нельзя себя накручивать, какие-то установки давать. Нет. Надо просто стать тем персонажем, которого играешь. В башке сменить стиль мышления. Переродиться в нужного человека. И когда ты становишься иным, то меняется все. Движения, речь, реакция на окружающие события.

Вот и я сейчас – старшеклассник, у которого в башке два перпендикулярных процесса за приоритеты борются. С одной стороны – радость от будущих перспектив. С другой – страх, вдруг что-то пойдет “не так” и вместо плюшек для абэноши получишь фигу в красивой упаковке. Вот пусть это молодое дарование и запомнят, и в анкетах разрисуют.

Четвертый час брожу по кабинетам вслед за сопровождающим. Парень чуть старше меня, преисполненный гордости за порученную работу. “Сюда, пожалуйста. Теперь сюда. Я вас подожду здесь, Тэкеши-сам”. Сначала тестирование на общий уровень интеллекта. Затем психиатры с картинками. Потом общий медицинский осмотр “дышите-не-дышите-в-трубку-дуть-не-дуть”. Кстати, это плюс, что именно сейчас показатели снимают. Через полгода Тэкеши по новой программе серьезно физически подкачается. Причем понимающему человеку это может многое сказать. Поэтому – пусть сейчас галки ставят. Сейчас я – всего лишь школьник с зачатками мускулатуры.

Кстати, в коридоре кроме меня еще одного бедолагу таскали – девочку лет двенадцати в школьной форме и огромным бантом на затылке. Не одну, с кем-то из родственников. Но два человека на штук тридцать разного рода докторов и исследователей – это серьезно. Это навевает на грустные мысли. Потому что содержать подобного рода центр накладно. И не важно, что он в подвале сидит. Кабинетов куча, медики наверняка большую половину дня тут кукуют. А это – зарплаты, страховки, охрана, электричество и прочие коммунальные услуги. Если государство так вкладывается, то вряд ли оно просто так отпустит потенциальную жертву. И давить на патриотизм и корпоративные плюшки станут по-максимуму.

С другой стороны – что я хотел? Статистика пишет, что одаренный встречается один на десять тысяч. Для Японии – это около двадцати пяти тысяч человек с раскрывшимся даром. Больше половины из них – слабосилки. Минус от общего числа: кто-то теряет навыки в процессе учебы – перегорает. Поэтому ожидать столпотворения желающих в региональном центре не стоит. Кстати, у нас еще показатели терпимые. В других странах процент куда ниже – один на двадцать тысяч или даже пятьдесят.

– Тэкеши-сан, пожалуйста, продемонстрируйте ваш талант.

Офигеть. Я успел уже заколдобиться по этим кабинетам, когда мы наконец-то добрались до сути вопроса. Но все же доползли.

Гордо демонстрирую правую ладонь и над ней крохотную багровую искру. Специально утром раз пять зажигал максимально большой шарик, чтобы силы растратить. Мое дело – продемонстрировать дар. Но вот грызет подспудно нежелание показывать настоящие возможности. Так-то я восстанавливаюсь где-то за полдня после жонглирования огнем. Главное – обратно энергию не втягивать, расход будет минимальным. Вот и устроил геноцид сорнякам на заднем дворе. На траве роса, поэтому никакого пожара. Всего лишь обугленные лопухи вдоль кирпичной дорожки. И теперь – все, что могу, дамы и господа. Искра. Одна. Крохотная. Прошу любить и жаловать.

Кивают, усаживают за очередной стол. На нем куча аппаратуры и тщательно уложенные пучки проводов. Руки сюда, смотреть туда, натужиться по максимуму еще раз.

Тужусь, пытаясь не сорваться на смех. Очень уж напоминает сдачу анализов: “не забудьте заполнить баночку до половины”.

Потом целый час меня крутят-вертят, еще раз слушают, измеряют и просят зажечь огонек снова и снова. На третий раз выдохся. За что похвалили, назвав очень перспективным молодым человеком.

– Но я могу еще раз попробовать...