Текст книги "Кобун (СИ)"

Автор книги: Олег Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Найдем. У меня много знакомых, кто будет рад предоставить людей для такого важного дела.

Расстаемся довольные друг другом. Все копии и рекомендательные письма Мацуда-сама положил в папочку и надписал сверху красным маркером: “Тэкеши-сан, проект общественного клуба”. Отлично, как только архитектор разрисует мои хотелки, так и стартуем. Первый шаг сделан.

– Коннитива, Канэко-сан. Меня зовут Тэкеши Исии. Я к вам по вопросу лицензии на продажу пива и закусок. Вам звонил Аки Исии насчет меня.

– Коннитива, Тэкеши-сан. Проходи...

И такая карусель на весь день. К каждому захожу, представляюсь, протягиваю ворох документов. Спрашиваю совет, интересуюсь мнением, в случае необходимости напираю на то, что это очень важное дело в рамках любимого района. Как не странно, практически все соглашаются. Похоже, я удачно вписываюсь в шаблоны менталитета: общество все, одиночки ничто. Если ты заботишься о соседях, то это правильно и почетно. Такой душевный порыв стоит поддержать.

Но вот с последним разговором у меня откровенно не задалось.

– Коннитива, Фудзита-сан.

– Проходи, Тэкеши-сан. Мне уже звонили коллеги. Значит, ты хочешь создать клуб для молодых хулиганов. Которые теперь будут собираться у нас под боком и нарушать порядок.

– Тайхе мойсивакэ гозаймасен, Фудзита-сан. Боюсь, вы не совсем правильно воспринимаете мою идею. Наоборот, я хочу помочь таким же молодым людям, как я, влиться во взрослую жизнь. Поработать волонтерами, посмотреть изнутри, как устроены различные городские службы. Поработать сиделками у тяжелых больных. Помочь на стройке или восстановительных работах. Это очень полезно, ощутить себя нужным, полезным и способным что-то настоящее делать собственными руками.

– Может быть. Но я за долгие годы видала очень много инициатив. Которые закончились одинаково – развеялись, словно дым. Только взрослые люди, с накопленным жизненным опытом, серьезно подходят к вопросам работы волонтером. А молодых хватает в лучшем случае на пару дней. Ты их учишь – и все как вода в песок. Никакой отдачи.

– Но, Фудзита-сан, вы не будете возражать, если мы попробуем? Я сам буду смотреть, чтобы мои друзья действительно старались, а не воспринимали это как наказание. Мы хотим отбирать добровольцев. И право работать волонтером надо будет заслужить.

– Это твое дело, Тэкеши-сан. К сожалению, я не могу запретить строительство пресловутого клуба, но еще раз повторю. Я не верю в эту затею и буду высказываться против, если такой вопрос поднимут на каком-либо совещании.

Интересно, чем ей босодзоку насолили? Или какая-нибудь шпана цветы на клумбе вытоптала? Ладно. Это уже ее заморочки. Подгадить в открытую вряд ли она сможет, а дальше будет видно.

Встаю, подхожу к дверям. Понимаю, что если сейчас открытым текстом пошлю вредную тетку нахрен, то испорчу все попытки создать о себе хорошее мнение в префектуре. Но как трудно удержаться.

Поворачиваюсь, зажигаю небольшой огненный шарик над ладонью. В глазах женщины мелькает паника.

– Огонь, Фудзита-сан. Тот самый огонь, с которым столько лет боролся ваш муж и продолжает бороться сейчас как волонтер. Огонь может уничтожать. Может приводить к жертвам. Может превращать нашу жизнь в пепелище.

Гашу шарик, показываю, что на руке ничего больше нет.

– А еще огонь мы используем, чтобы приготовить пищу. Чтобы обогреть дом. Стихию огня используют врачи, когда лечат больных. И я всего лишь хочу сказать, что не собираюсь использовать мой огонь во вред. Мой дар будет служить обществу. Которое поможет мне сделать жизнь чуть-чуть лучше... Ёй-итинити-о, Фудзита-сама. Хорошего вам дня.

Вышел. Ощущение – будто пролетающая мимо чайка на голову нагадила. Ну и ладно, переживу. Главное я сделал – процесс запустил. Теперь держать руку на пульсе и подталкивать в нужном направлении. А злопыхатели – они были, есть и будут. И не всех можно с инфарктом лично познакомить. Хотя иногда очень хочется...

Глава 14

Стою на выходе из спортзала, уткнувшись лбом в дверной косяк. Медленный вдох, выдох. Отпусти меня, северный олень. Я не твой... Фух, полегчало.

– Тебе не нужно к доктору, Тэкеши-сан?

Кто это у нас такой заботливы? А, сэмпай. Груженый свернутыми плакатами и еще каким-то учебным барахлом. Понятно, почетный школьный общественный статус надо отрабатывать.

– Все хорошо, Накамура-сэмпай. Просто пытаюсь осознать, что пятница закончилась. Теперь можно домой и до подельника отдыхать.

– Тесты? – понимающе кивает старшеклассник. – Да, у нас сегодня первый день “страшной недели”.

– Счастливчики. Нам со среды мозги ложечкой выскребают... Все, побегу я. А то позади вас слышу шаги судьбы, которая может и меня нагрузить учебными пособиями.

– Это жестоко, оставлять меня одного! – смеется Накамура в спину, но я уже на ускорении преодолеваю коридор, ловко проскальзываю между школьниками и вихрем слетаю по ступенькам крыльца.

– Тэкеши-сан! – слышится где-то внутри школы.

– До понедельника! – ору в ответ и врубаю повышенную передачу. Промчав мимо распахнутых школьных ворот поворачиваю направо и перехожу на привычный ритм бега. Все, отмучался. После обеда у меня встреча с профессором, потом законный отдых с шикарной женщиной. Возможные хвосты я отрубил, можно ощутить себя человеком.

***

Обучение абэноши я представлял себе как-то иначе. Не знаю – гадание на стеклянных шарах, медитации с подвешенным над башкой мечом. Одним словом – что-то из манги, как это популярные авторы описывают.

На самом деле мы сидим в аудитории на четвертом этаже за столами. Перед каждым куча разнообразных анкет. Профессор Коичи Сакамото устроился за маленькой кафедрой и доброжелательно разглядывает студентов сквозь очки. Мне он уделяет не больше внимания, чем остальным. Хотя я сижу темно-синей вороной посреди стаи белых дятлов. Студенты все в халатах, лишь я один в модном костюме дурак-дураком. Но – мне на обиженно сопящих парней и девчонок наплевать. У меня куча разных вопросов, которые надо уточнить. А не с бумажками возиться.

Поднимаю руку.

– Да, Тэкеши-сан?

– Сакамото-сэнсей, а зачем эти формы?

– Чтобы составить твой профайл.

– Чем вас не устраивают тесты, которые были сделаны в центре?

– Потому что у меня нет их результатов.

– Они есть у меня, – стучу себя по лбу. – Уровень один-минус, стихия огня, интерференция по спектру нейтральная. Могу продиктовать цифры базовых показателей.

Профессор моментально меняется – секунду назад напротив сидел добрый дедушка, сейчас же на меня смотрит мурена за секунду до атаки:

– Интересно, каким образом ты их получил?

– Нес папку с личным делом, ради любопытства сунул нос внутрь.

– Понятно... Тогда открой последние два листа, форма сорок-пять эй и би. Впиши то, что запомнил, отдашь мне. И постарайся больше никому эти цифры не называть. Это конфиденциальная информация.

– Да, Сакамото-сэнсей.

Так, что у нас здесь. О, знакомая штука, очень похожа на ту, где были забиты результаты тестирования. Достаю ручку, начинаю черкать.

Убедившись, что я занят делом, профессор снова превращается в доброго дедушку и командует остальным:

– Так как вы у меня уже не первый день, то начинаем работать. Не забываем в деталях описать все, что удалось достичь за три месяца. У нас исследовательская группа, мы фиксируем весь процесс.

Через пять минут встаю, с поклоном возвращаю заполненную форму. Затем спрашиваю:

– Могу я задать несколько вопросов, Сакамото-сэнсей?

– Разумеется, слушаю тебя.

– Я не уверен, что вопросы не будут столь же конфиденциальны.

Профессор улыбается:

– Торопишься жить? А то, что такое поведение может обидеть других студентов?

Оборачиваюсь, разглядываю напряженные лица. У кого-то заметно обиду. У кого-то затаенную злость. У кого-то зависть. Доброжелательных точно нет. Разворачиваюсь обратно:

– Это студенты, Сакамото-сэнсей. У них уже выбранный путь. Медицина. Лечение больных. Или работа в каком-нибудь научном центре вивисектором над перегоревшими абэноши. Я же стою в самом начале пути. Боюсь, мои вопросы и пробелы в знаниях вряд ли их заинтересуют. Они это уже знают, умеют и думают, что лучше меня... В этом они правы. В медицине я полный ноль. Но я не хочу изучать алфавит, его я дома по букварю освою. Я хочу спросить про то, как правильно складывать хайку.

– Ну у тебя и запросы, – вздыхает старик. – Ладно, пойдем в мой кабинет. Все равно эти “лучшие” с бумагами будут возиться минимум час. Послушаю я твои конфиденциальные вопросы.

Еще дома я прикидывал, насколько полно можно доверять Коичи Сакамото. С одной стороны – он в контрах с официальными властями. Для меня это плюс. С другой – он сильный абэноши и его цели мне неизвестны. В итоге, как ни ломал голову, ничего путного не придумал. Решил играть от ситуации. Терять мне особо нечего. Даже если будет конфликт и у меня тупо пережгут дар, то руки-ноги останутся. А ими я много чего могу сделать без опоры на огненные фокусы.

– Что такое открывшийся дар, Сакамото-сэнсей? Как он завязан на внутреннюю энергию и как люди ее накапливают? В учебниках и интернете на эту тему все очень абстрактно.

– Хочешь сказать, что я могу объяснить тебе это в двух словах?

– Очень на это надеюсь. Из моей практики получается, что любую вещь можно объяснить просто. Даже квантовую неопределенность. Как только люди начинают придумывать дурацкие слова и путают собеседника, можно уходить и не тратить зря время. Значит, человек не понимает сам, о чем говорит. Или хочет тебя облапошить.

– Мдя... – мое заявление насмешило старика. – С тобой будет очень интересно, Тэкеши-сан. Такое впечатление, что тебя не особо прельщает официальный путь.

– Вместе со всеми к офисному счастью? Спасибо, не интересно.

– А как же статус абэноши?

– Вы про то, что одна десятитысячная возомнила себя равными богам и теперь плюет на головы остальных японцев? Спасибо, мне проще тогда отказаться от столь сомнительного счастья.

Крохотный кабинет у профессора прямо за аудиторией. Стол с кучей бумаг, шкафы с папками. Одинокий стул напротив. Наверное, для студентов, вызванных “на ковер”. И окно, из которого видно парковку. Абсолютно утилитарное место – исключительно для работы

Сакамото сдвигает груду бумаг, садится на столешницу и опирается руками на край. Теперь я понимаю, что не у меня одного была трудная неделя – старик изрядно вымотался. Хотя и держится бодрячком. Кивком головы предлагает мне сесть. Я подхожу к окну, пристраиваюсь на широком подоконнике. Вижу улыбку – а что такое? Мне снизу вверх со стула разговаривать неудобно.

– Значит, ты не хочешь быть абэноши.

– Я хочу понять – что это такое. И что это мне даст. Мне, моей семье, моим соседям. Я не хочу играть по чужим правилам. Если все так плохо – проще получить блокиратор. Или перегореть самому. Тогда от меня точно отстанут.

– Как все просто. Отказаться от крыльев, чтобы продолжать ползать в грязи.

– Не всем быть орлами, – возражаю ему. – Особенно, если за это надо платить чужими жизнями. Не мое...

– И чем займешься?

Демонстрирую руки:

– Вот. Могу забить гвоздь. Могу отремонтировать машину. Могу дать в морду тому, кто мне не нравится. Я сын рыбака, меня с серебрянной ложечки не кормили. Я умею работать головой и остальными частями тела. Для меня это не проблема.

– Сын рыбака? – Сакамото удивлен. – По внешнему виду не скажешь.

– Вы про костюм? Так его я тоже заработал. Не получил в подарок от мамы или папы, а честно выгрыз компенсацию за проявленное неуважение и потратил на себя. Завидно было. Очень уж импозантно выглядел господин Мураками из союза Микоками. Захотелось быть похожим. Не на него, а на людей, умеющих стильно и красиво одеваться. Сам я в этом ни бум-бум, но профессионалов нашел. Теперь вот, красуюсь.

– Это точно. Студенты от зависти готовы удавиться... Ладно. Значит, ты хочешь узнать, что такое дар. Так?

– Да. Какие-то каналы я в себе заметил, что-то там туда-сюда двигается, но информации явно недостаточно.

Теперь спрятавшуюся мурену заменила акула.

– Тэкеши-сан, у тебя стихия огня. И ты заявляешь, что видишь “что-то”?

Провожу пальцем по предплечью:

– Вот тут вроде как канал потолще, размером с тонкую нить. От него отходят тонкие ответвления. Сюда, сюда и сюда. И дальше вообще как паутина. Причем два самых толстых “щупа” тянутся к большому пальцу и мизинцу.

Достав заполненные формы, профессор начинает их с интересом изучать. Некоторые цифры заставляют удивленно приподнимать брови. Закончив разбираться с тем, что я написал, старик небрежно бросает бумажки обратно на стол:

– Эти дуболомы даже не поняли, что получили при первичном обследовании. Следы первичного истощения, пустой источник, слабо выраженная стихия огня. Никаких комплексных маркеров. Но ты утверждаешь, что видишь каналы силы... Знаешь, Тэкеши-сан, нам с тобой нужно прямо сейчас определиться. Либо мы вместе и я научу тебя летать. Либо ты уходишь домой и больше не отнимаешь у меня время. Его и так немного осталось.

– Летать? Где гарантии, что когда я стану Икаром, вы не отдадите меня чиновникам?

Похоже, я его обидел. Но сейчас наступает момент истины: либо у меня появится единомышленник, наставник. Либо я в самом деле встану и уйду. И катись оно все к ёкаям, под ёлку.

– Знаешь, в чем проблема одаренных, кто проходит обучение в лицеях? Их учат пользоваться крыльями. И они честно планируют вниз, стараясь не разбиться. Они растут в рангах, копят силу, они работают на благо государство и к старости становятся очень обеспеченными людьми. Но по государственной программе не дают развивать инициативу. Им нужны результаты, которые легко измерить. Сила в джоулях, удержание заряда в секундах, возможность обработать сотни готовых изделий в час. Даже врачи кроят по утвержденным шаблонам. Потому что так проще, быстрее и меньше осложнений. Любой сложный случай списывают на утвержденный процент брака.

– А вы, Сакамото-сэнсей?

– А ко мне приводят перепуганных мальчишек и девчонок, которые выгорели и утратили надежду. Тогда я в одном случае из ста собираю что-то из обломков, подарив тень пропавшего величия. А ведь если бы мы начинали вместе, я бы научил их летать. Воплотить в жизнь любую мечту... Но все общество не заинтересовано в этом. Людям нужны те, кто с утра и до вечера пять раз в неделю будет планировать с холма вниз, выполняя давно утвержденные обязанности. Икары давно сожгли крылья в безумной попытке дотянуться до солнца.

Я смотрю на старика и понимаю его. Никогда не был наставником, но видел, как друзья бились о равнодушие, костность и нежелание сделать хотя бы шаг в будущее. Те редкие друзья, отношения с которыми я чудом сохранил в прошлой жизни. И я знаю, насколько это трудно, не сдаваться. И не опускать руки. Похоже, профессор из этой когорты.

– Должен предупредить, Сакамото-сэнсей. Я хочу стать борекудан. Если семья не примет меня, то создам свой клан. Для многих японцев это как метка прокаженного.

– Ты преувеличиваешь, – Коичи слезает со стола, идет в шкафу. Открывает дверцу и достает маленькую бутылочку. Наливает с мензурку, пьет, возвращает все назад. – Люди из борекудан ничем не отличаются от соседей. Две руки, две ноги. Да, занимаются криминалом, но этим занимается половина общества, если не больше. Политики, военные, чиновники. Все давно повязаны в один большой клубок... У меня младший брат был сятэй. Умер от рака семь лет назад. Поэтому не надо пугать меня гангстерами. С этим – за океан.

Что же, тем проще. Спускаюсь с подоконника, опускаюсь на колени и склоняю голову.

– Сенсей. Прошу взять меня в ученики и посвятить во все тонкости владения даром. Обещаю быть честным с вами и выполнять все задания, которые вы сочтете нужным мне назначить.

Старик молчит. Долго молчит. Но сделав выбор, подходит и касается моего плеча.

– Встань, Тэкеши-сан. Абэноши не пристало стоять на коленях. Тем более, ты хочешь научиться летать...

***

Выйдя в аудиторию, Сакамото-сэнсей хлопает в ладони, привлекая внимание:

– Два объявления. Первое. Я запрещаю вам сообщать какую-нибудь информацию и обучать каким-либо техникам Тэкеши-сан. У него крайне нестабильный источник и любое ваше воздействие может привести к непоправимым последствиям. Именно поэтому центр тестирования и направил его в наш госпиталь. Это понятно?

– Хай! – дружно отвечают студенты.

– Второе. Перерыв полчаса. Можно сходить в кафе перекусить, если кому надо. Когда закончите писать, разобьетесь на тройки и будем отрабатывать работу в командах. Для будущих ассистентов хирургов это очень важно.

Кафе мне понравилось. Небольшое, уютное. Хотя вроде бы все стандартно – квадратные столики с закругленными углами, стойка с разными сластями. Треть занимает холодильник с суши и прочими поделками из морепродуктов. Батарея бутылок с соками и минералкой. Набрав подносы, устраиваемся в углу.

– Тэкеши-сан, тебе придется учиться самостоятельно. Желательно приходить ко мне два раза в неделю. Пятница у меня всегда загружена допоздна, но я в клинике до семи вечера каждый день. Поэтому подбери себе удобное время.

– Вторник-четверг, с шести до семи вас устроит, Сакамото-сэнсей?

– Вполне. Я дам тебе номер телефона и ключи от кабинета. Оформим многоразовый гостевой пропуск. Твоя задача сейчас – читать. Много читать. У меня есть конспекты лекций и база, которую дают в лицее. На память не жалуешься?

– Не жалуюсь. Запоминаю почти все с первого раза.

– Это очень хорошо, потому что выносить ничего нельзя. Будем с тобой работать следующим образом: читаешь, обдумываешь новое, задаешь вопросы. Я дам часть базовых техник, станешь развивать силу и укреплять каналы.

– Понял... Можно самые основы сегодня? Чтобы хоть как-то в голове уложить эту магию.

Старик улыбается:

– Никакой магии. Всего лишь запасы биоэнергии, которые наш организм может использовать в тех или иных целях. Кстати, есть работы независимых ученых, что любой человек потенциальный абэноши. Просто не происходит той самой стрессовой индивидуальной ситуации, которая и запускает механизм освобождения скрытых резервов.

– Тогда почему в Нихон больше всего одаренных?

– Менталитет, скорее всего. Очень многие практикуют медитацию. Очень жесткие социальные рамки. Хронический стресс. Все вместе и давит, как пресс, на популяцию, заставляя генерировать уникальных людей. Кстати, для организма легче всего излишки энергии сбрасывать именно как избыточное тепло, которое при пиковых величинах порождает огонь. Только из-за этого владеющих огненной стихией большинство.

– А вода, воздух и все остальное?

– Разницы я не вижу, – разводит руками профессор. – Хотя лечил многих. Структура каналов одинаковая. Скорее всего – выверты подсознания. У кого оно более сложно взаимодействует с окружающим миром, у того тяга к другим стихиям.

– Но если абэноши не зациклен на одном, то почему не может освоить несколько?

– Мне кажется, проблема в общем восприятии человека. Для нас вообще сложно оперировать энергией. Это новый шаг в эволюции и память предков просто не в состоянии подсказать, как пользоваться открывшимися возможностями. Словно у тебя отросла еще одна рука. Вырастить четвертую руку для твоего “я” – почти непосильная задача. Именно поэтому поли-абэноши редкость. А еще из-за разных ощущений и представлений, как именно манипулировать различными видами воплощения энергии, почти все “поли” – слабосилки. Человек подсознательно боится выходить на пиковые нагрузки в одной из стихий. Плюс – у нас нет отработанных механизмов защиты от перегорания. Это все на уровне ощущений. Нет обратной связи, наработанной той же нервной системой. Поэтому перенапрячься очень легко. А восстановить лопнувшие силовые каналы способны только абэноши-врачи. Причем не все, а кто развил дар до очень высоких показателей. И стоимость их работы – запредельная, не каждый может позволить себе восстанавливающий курс. Да и запись к ним на месяцы вперед.

Вот как. Но для меня эта информация очень важна. Я хотя бы что-то начинаю понимать. А то тычешь пальцем в кнопки на атомной бомбе и без понятия – когда шарахнет.

– Где и как мы запасаем энергию?

– Скорее всего, она вырабатывается самим телом. Когда ты проходишь инициацию, начинаешь часть впитывать из окружающего мира. Фактически абэноши без разницы, откуда черпать необходимое. Грубо говоря – можно пальцы в розетку сунуть, только потери при конвертации будут чудовищными. Обычно – солнечный свет, тепло от батареи, слабые электро-магнитные поля. Под рентген лезть не советую, как и под жесткую радиацию. Солнце лучше всего, нам это привычно. Не до хрустящей корочки загорать, но регулярные солнечные ванны укрепляют и восстанавливают силы, это доказано.

– Но ведь собранное нужно хранить?

– Митохондриальный комплекс. У обычного человека до полутора тысяч на клетку, у абэноши может достигать десяти тысяч и больше. У тех, кто добрался до пика, при исследовании под микроскопом картина, как у марафонцев. Организм перестроился на цикл накопления и выдачи энергии в больших объемах. Еще адопциты, для запасов на длительный период. Плюс макроэрги... Но это основы, прочтешь в книгах, которые я тебе дам. На самом деле – ничего специального абэноши не изобрели. Мы простые люди, просто с чуть сдвинутым балансом в энергетической сфере. Там, где у простых людей клетка работает как крохотная батарейка, абэноши после тренировок может создать аккумулятор от автомобиля.

– И выдать на выходе разряд.

– Совершенно верно. Но если простой человек генерирует выходной уровень, достаточный для получения кардиограммы, то абэноши может спалить датчик, прилепленный на кожу. Просто за счет того, что у тебя каналы отдачи куда как больше.

– Каналы... Это лимфатическая система, нервная или что-то другое?

Допивая сок, профессор хмыкнул:

– Тэкеши-сан, только не говори мне, что ты в школе ходил в медицинский кружок. Надо же – лимфатическая система... Нет, у человека есть еще один орган, который располагается по всему телу. Фактически, он как кровеносная система, пронизывает нас с головы до пяток. Только оперирует не физическими носителями в виде клеток, а электро-магнитными полями. Как именно – это надо талмуды листать по биофизиологии абэноши. На шкафах справа в дальнем углу, с темно-коричневыми обложками. Но не забывай, что исследования идут каждый день и новые статьи публикуют ежемесячно в куче серьезных журналов... Для тебя важнее другое. Если у тебя есть талант увидеть эти каналы, то при должном старании сможешь заметить и движение энергии по ним. И в ходе долгих тренировок увеличить пропускную способность, что спасет от выгорания в случае стрессов. Ты теперь, как маленький котенок, исследующий мир. Твоя главная опасность – свалиться со стола и свернуть шею. Чем отличается маститый абэноши от начинающего? Только одним. Кто выживает, находит границы своего дара и старается за них не заходить. Достигается это лишь многолетней практикой.

– А если этот самый маститый надорвался и шагнул за грань? Спалил проводящую систему?

– Обычно после такого лезут в петлю, – устало ответил наставник. – Когда у тебя отрубают крылья, редко кто готов вернуться к остальным и ходить по земле. Шок после выгорания чудовищный. Начинающие еще не успели вкусить сладостных плодов успеха. Те, кто уже выстроил карьеру и сидит на вершине пирамиды, при падении обычно разбиваются в лепешку.

Да. Кто высоко поднялся, тому и далеко падать.

– Последний вопрос, Сакамото-сэнсей. Почему мне кажется, будто внутри меня есть точка, где энергия собирается в эдакий комок?

– Точка ки, средоточие души. Есть много старинных трактатов по этой теме. Солнечное сплетение. Чревная и верхняя брыжеечная артерия, конгломерат нервных клеток. Нервные клетки, кстати, наиболее чувствительны к проявлениям силы. Работают на сходных принципах – передача электрического сигнала. Но это лишь первый центр, на самом деле. Чем больше абэноши тренируется и учится накапливать энергию, тем больше таких точек образуется в организме. У монстров класса Киёси Такахаси центров может быть больше десяти.

– Совсем забыл... А как связаны все эти силы и умения с рангами?

– Глупость полная, – фыркает Сакамото. – Никто не может толком понять, каким образом классифицировать дар. Как его оценить комплексно. Поэтому придумали дурацкую систему. Ты садишься в специальной комнате и выдаешь максимум энергии, которую способен потратить без выгорания. Чем больше из тебя “вылилось” – тем ты сильнее. Еще по коэффициенту просчитывают, за какой промежуток времени это это сделал и как быстро восстановился. К университету большинство за счет муштры переваливают десять баллов. После окончания могут дотянуться до пятнадцати. Кто достиг пятидесятого, считается чуть ли не патриархом. Такахаси-сама вообще вне рангов. Его оценивали в последний раз в три сотни или четыре. Зависит от того, как подбирать коэффициенты. Но, Тэкеши-сан, повторю. Это важно для чиновников – как всех по ранжиру расставить. Вместе с тем, нужно смотреть на реальный талант человека. Например, исследовательский институт микроэлектроники Такахаси-сама получает больше половины патентов в стране. Плюс – его ученики работают во всех известных корпорациях по всему миру.

– Я понял, Сакамото-сэнсей.

– Как думаешь, какой у меня ранг? – хитро усмехается старик.

Вот же головоломку подкинул. А я знаю, как это оценивать? Ну, если поднапрячься, что-то там такое у него проступает. Два центра силы, если не померещилось. И множество тонких ниточек по всему организму.

– Не знаю, нет понимания, как это все оценивать. Два клубка вижу, главные каналы толщиной с карандаш. И очень, очень много мелкой паутины, особенно ближе к ладоням.

Вздохнув, Сакамото тихо говорит:

– Так, моя оплошность. Значит, любое обсуждение твоих талантов, других людей и всего, что тебе показалось или померещилось – только в моем присутствии и в кабинете. Он оборудован от прослушивания. И еще, Тэкеши-сан. Хвалиться даром нежелательно. Это вызывает зависть и злобу у простых людей. Вплоть до проявления агрессии. Некоторые вообще считают, что нас надо запереть в клетках и показывать в цирке.

– Я понял, Сакамото-сэнсей.

– Отлично... У меня пятнадцать баллов и очень высокий коэффициент отдачи, я могу малыми порциями выдавать энергию больше получаса. Кроме того, отточенные мелкие манипуляции. У нас дома я единственный, кто достиг таких результатов в терапии выгоревших абэноши. Хотя есть врачи, у кого сила и ранг намного выше. Те же специалисты по раковым заболеваниям. Им нужно оперировать на пике большим количеством энергии.

Что же, мне жарить других не нужно. А вот научиться штопать себя в случае перегрузки, это важно. Потому что до профессора в случае проблем еще надо успеть добежать. И не факт, что он будет свободен.

***

Когда вернулись в кабинет, там уже было два ассистента: пожилой мужчина и женщина лет сорока. В строгих костюмах и халатах поверх. Раздав указания, Сакамото провел меня в кабинет, порылся на полках и достал ключ.

– Вот, Тэкеши-сан. Это тебе. В понедельник будет готов пропуск. Во вторник подходи к шести часам, оформим документы и начнем занятия. Напоследок, не можешь показать, чего ты достиг? Только очень прошу, не надо мне устраивать здесь огненное шоу. Палата свободная найдется, но все же давай без экстрима.

– Хай, Сакамото-сэнсей.

Зажигаю два шара размером с абрикос, подвесив их над ладонями. Плотно насыщенных энергией. Поверхность у них покрыта крохотными лучиками, будто шерстью. Тонкие молнии пляшут, соединяя с кожей, будто на ярко-белых ножках танцуют. Подождав секунд пять, втягиваю в себя энергию обратно. Потираю ладони, который чуть закололо.

Старик подходит, осматривает меня. Просит:

– Замри на минуту, я сейчас.

Из стола достает пластиковую пластинку, в толще которой сложная золотая паутина проводов. Положив мне на ладонь, накрывает сверху своей рукой. Я внутренним взором отмечаю, что на непонятный артефакт подали крупицы энергии и моя внутренняя энергетическая сеть отозвалась, засияла изумрудным неоном.

– Это диагност, я использую его для того, чтобы оперировать с тонкими материями абэноши... Удивительно, никаких ожогов или разрушенных каналов, даже на микроуровне... Скажи, ты часто практикуешься?

– С огнем? Каждое утро и вечер. Но зажигаю очень маленькие шары, размером с горошину. С большими стараюсь пока не тренироваться. Хотя они достаточно стабильны, я могу их удержать больше минуты. Но они активно излучают тепло и свет, потери энергии большие, выдыхаются.

– Садись, – старик взгромождается на стул, кладет сбоку табличку. – Что я могу сказать. Прошляпили в центре тестирования. Какая единичка-минус, у тебя как минимум пятерка формально. Просто ты сейчас словно мясник на бойне. Вместо того, чтобы сделать хирургический разрез и вылечить пациента, машешь мечом, расчленяя его на части. Сила в тебе есть, каналы прокачаны. Не каждый выпускник лицея может подобным похвастать.

– Я пытаюсь их аккуратно увеличивать. Буквально по чуть-чуть.

– Хорошо, что чуть-чуть. Надорваться очень легко.

– Если где-то болит, то латаю это место. Аккуратно. Я вообще стараюсь с непонятными для меня вещами не суетиться.

– Латаешь? Это как?

Показываю левую руку:

– Порезался. Ощутил это как багровую такую полосу пульсирующую. Окружил зеленой дымкой, представил, будто цвет меняется. За десять минут прошло. Даже шрама не осталось. Старые шрамы так не поддаются.

Старик спрятал лицо в ладонях:

– Ками-сама [великие боги], что он творит! Использует матрицы, не осознавая последствий... Поли-абэноши, способный оперировать внутренней энергией для лечения травм. И это – в... Сколько тебе лет, Тэкеши-сан?

– Шестнадцать. День рождения в феврале, третьего числа.

– Шестнадцать... С неподтвержденным пятым рангом и силой огня, которую не каждый мастер с рангом за тридцать продемонстрирует... Как долго восстанавливаешься?

– Если все потратить, то пару дней до прежних значений. Но я стараюсь энергию обратно втягивать при медитации.

– Да, еще и абсорбция развита выше любых похвал...

– А матрицы, это что?

– Наши клетки хранят в ДНК общую информацию о своих задачах. Врачи-абэноши могут использовать это, чтобы заставить организм восстанавливаться самостоятельно. Они лишь поставляют к месту повреждения дополнительные строительные элементы и активируют программу в нормальных клетках рядом с очагом поражения. Для базовых тканей это прекрасно работает. Например, если от печени сохранился хотя бы кусочек, можно вырастить новый орган за несколько дней. Все зависит от таланта врача и умения оперировать жизненной силой.

Спустившись со стола, профессор заглядывает мне в глаза:

– Наверно, трудно было прятать дар? Дети очень боятся о таком рассказывать родителям. Это подростки любят похвастать, дети же слишком сильно ощущают свою “инородность”. Когда ты заметил огненную искру? В пять лет? Или в три?