Текст книги "Голод (СИ)"

Автор книги: Олег Мушинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– В лесу никого, – сообщил один из них на бегу. – Все разбежались. Телеги на опушке бросили.

У него на шляпе красовалось яркое перо. Развернувшись, он скомандовал своим товарищам:

– Стреляй!

Охотники дружно вскинули ружья. Грянул залп. Светло-серая горгулья с угловатыми контурами крыльев резко дернулась, и влетела мордой в окно на колокольне. Гулко звякнул колокол. Затем горгулья задом выдвинулась обратно, и рухнула вниз. Из окна высунулся поп и погрозил ей вслед крестом. Горгулья шмякнулась во двор. Остальные твари злобно зашипели. Охотники побежали дальше.

– Прикройте нас здесь! – попросил я, махнув рукой в сторону главного входа.

– Только вы быстро, нам еще семьи собирать, – отозвался охотник с пером.

Стало быть, тоже нацелились сбежать. Но сейчас, по крайней мере, дружно изготовились к стрельбе, заставив горгулий убраться повыше. Поп с колокольни погрозил им кулаком.

Я взбежал на крыльцо. Дверь оказалась заперта, но тотчас по ту сторону лязгнул засов, и она приоткрылась.

– Заходите скорее, господа, – раздался голос.

Дверь открыл тощий господинчик. В правой руке он держал наган. С его тощей комплекцией пистолет казался просто здоровенным.

– А вы что здесь делаете? – удивленно спросил я.

По моим представлениям господинчик должен был быть уже на полпути к станции.

– На улице сейчас небезопасно, – отозвался тот.

С этим сложно было не согласиться.

– Приютские где? – спросил я, окидывая взглядом помещение.

Вход в мертвецкую располагался с другой стороны здания, и тут я раньше не бывал. Комната была небольшая и пустая. Пара высоких узких окон превращали ее в отличную позицию для обороны.

– В главном зале, – ответил господинчик.

Я кивнул и выглянул в левое окно. Из него было видно крыльцо, площадь перед входом и главную улицу. На улице наши охотники убивали очередную горгулью. Она скакала прочь, волоча за собой пробитое крыло. Другие твари стремительно проносились над головами охотников, но особо не рисковали. Только когда один слишком отстал от других, две горгульи подхватили его и вознесли вверх, где и разорвали.

Факел зашел в дверь, и господинчик тотчас запер ее за нами на засов. Засов выглядел прочным, да и дверь не подкачала. От одних горгулий тут, пожалуй, можно было бы и отбиться, даже если к ним прибудет подкрепление, а в том, что оно уже в пути – я нисколько не сомневался. Однако за горгульями последуют твари и пострашнее.

– Надо увести отсюда приютских, – сказал я. – Но так, чтобы горгульи не заметили.

– Это будет непросто, господа инквизиторы, – заметил господинчик. – Эти леталки так и шныряют туда-сюда.

– Здесь дети будут в безопасности, – сказал Факел, окидывая наметанным глазом каменные стены.

– Пока не придут демоны, – ответил я.

Господинчик поежился.

– Спалим гнездо, не придут, – уверенно заявил Факел.

– Если спалим, – уточнил я.

– Мы справимся, Глаз.

В голосе моего товарища сквозила непоколебимая уверенность, которую я вовсе не разделял. Да и вообще не чувствовал в себе должной свирепости, чтобы спалить ко всем чертям гнездо, в которое горгульи натащат детей.

– И всё-таки лучше бы убрать их отсюда, – сказал я.

– Кого и куда вы собираетесь убирать? – раздался голос сестры Анны.

Она вышла из дверей, и прикрыла их за собой. Я только успел приметить по ту сторону пару любопытствующих мордашек.

– Глаз предлагает убрать приют из опасной зоны, сестра, – проинформировал ее Факел.

– Дельное предложение, – отозвалась сестра Анна.

– Ох, а я уж надеялся, что вы пришли забрать своих культистов, – громко проворчал поп, появляясь из бокового прохода. – Мне в мертвецкой для приличных людей надо как-то место освободить.

– Вначале позаботимся о живых, – отозвался я.

– А что с живыми? – поп оглянулся на сестру Анну. – Пригреты, накормлены, крыша какая-никакая над головой.

Монахиня торопливо забормотала слова благодарности. Я кратко обрисовал свои опасения по поводу горгулий. Факел добавил, что пока что опасения только теоретические. Местные ополченцы на площади весьма эффективно отбивали нападение летающих тварей.

– Это пока они не разбежались, – сказал я. – И пока к горгульям не подоспело подкрепление.

Все, кроме Факела, непроизвольно оглянулись на окна. На улице по-прежнему гремели выстрелы, кричали люди и шипели горгульи. Последние крутились совсем рядом. Одна даже промелькнула за окном, заглянув внутрь, и умчалась прочь еще до того, как я успел вскинуть винтовку. Хотя она, скорее, испугалась Факела. Инквизитор шагнул к окну, поднимая раструб огнемета.

– Давайте не будем дожидаться, пока они заявятся сюда, – поспешно предложила сестра Анна.

– Но вы же не предлагаете выйти к ним туда? – с такой же поспешностью вопросил господинчик.

Тревоги в его голосе было еще побольше, чем у сестры Анны.

– Нет, – сказал я. – Помнится, в первый год войны все церкви были объявлены убежищами, а из убежища должен быть запасной выход.

Я оглянулся на попа. Тот неуверенно кивнул.

– Было дело, – произнес он, задумчиво поглаживая бородку. – Ход подземный наши солдатики прорыли. Вот только было это пять лет назад, и с тех пор никто за тем ходом не следил. При входе у меня соленья стоят, а что там дальше – один Господь ведает.

– Ему можно довериться, – сказал Факел.

– А куда ведет ход? – спросил я.

– В лес, – уверенно ответил поп, и уже менее уверенно добавил: – Но куда именно, я не знаю. Карта где-то была, но не уверен, что сыщу.

– Сориентируемся на месте, – сказал я.

– Так я пошла собирать своих? – спросила сестра Анна.

Я выглянул за окно и сказал, что давно пора. Горгульи оттесняли наших охотников от церкви. Франт в шляпе с пером с нетерпением поглядывал в нашу сторону. Я высунул руку в окно и махнул ему: мол, уходите отсюда. Он не заставил себя уговаривать.

Короткая команда, и охотники шустро попятились, стреляя на ходу. Горгульи налетали на них. Одна словила выстрел в упор и украсила своим трупом узенький газончик. Сочного василькового цвета, она отлично смотрелась на зеленом. Особенно дохлая. Другие твари усвоили урок и больше обозначали атаку, чем на самом деле пытались кого-то достать, но обозначали достаточно убедительно. Охотники чуть ли не бежали.

А в небе из-под облаков появился второй клин горгулий. Этих было порядка полусотни и они сходу нацелились на церковь.

– Уходим, – сказал я. – Немедленно.

Сестра Анна молнией метнулась за главную дверь. Я услышал хлопок в ладоши, и ее звонкий голос приказал собираться. Факел глянул за окно, нахмурился и кивнул. С огнеметом на этой позиции он был задал тварям жару, но в конце концов его бы банально задавили числом, и он это понимал.

– Проход там, – поп указал рукой направление.

Как оказалось, вход в подземелье был замаскирован под настоящий полуподвал с ларем для картошки, полками для солений и свисающими с потолка гирляндами лука. Поп ухватился за полку у дальней стены и дернул на себя. Вся стена едва заметно вздрогнула. Факел взялся рядом и дело пошло веселее. Стена отъехала в сторону, открывая темный проход.

– В общем, вот он, – сказал поп, махнув рукой в темноту.

– Мы готовы, – объявила сестра Анна.

Поп пошарил на полках и нашел фонарь. В воздухе запахло керосином. Буквально. Чиркнув спичкой, поп запалил фонарь и протянул мне со словами:

– Возьмите. Пригодится. В комплекте, так сказать, шел.

– А вы что же? – спросил я.

– Да мне храм не на кого оставить, – ворчливо отозвался поп. – Буду отсюда за вас молиться. Авось, поможет.

– Не самое разумное решение, – честно сказал я.

Поп развел руками и изобразил лицом: уж какое есть.

– Пока церковь не пустует, это отвлечет на нее горгулий, – прагматично заметил Факел.

– Вот! – заявил поп тоном "а я что говорю!"

Спорить я не стал. Это действительно могло нам помочь. Ему – вряд ли, но это был его выбор.

– Мы готовы, – донесся сверху голос сестры Анны. – Где вы?

– Здесь! – отозвался я. – Поспешите.

– Ты иди первым, – сказал мне Факел. – А я сзади прикрою, если понадобится.

– Надеюсь, не понадобится.

Я заглянул в ход. Это был узкий тоннель, обшитый досками. Бревна подпирали низкий потолок. Чтобы пройти, мне пришлось наклонить голову. За вторым бревном меня нагнала сестра Анна.

– Господин Глаз, – тихо окликнула она, поравнявшись со мной. – Надеюсь, вы знаете, куда мы идем.

– Конечно, знаю, – с легким сердцем соврал я, быстро шагая вперед. – У меня всё распланировано. Не беспокойтесь.

– Я стараюсь, – отозвалась сестра Анна. – Но у меня же… Ой!

– Где?!

Я остановился, вскинув винтовку. Держать ее вместе с фонарем оказалось неудобно. Сестра Анна дрожащим пальцем указала вперед. Поперек прохода сидела крыса. Она была серая, толстая и совершенно непохожая на порождение ада. Я выдохнул.

– Брысь!

На мордочке крысы отчетливо читалось: приятель, вообще-то это я тут дома, а ты – в гостях, но, когда у гостя в руках оружие, с ним не больно-то поспоришь. Встав на четыре лапы, крыса с достоинством удалилась в дыру в стене. Я отдал фонарь монахине и мы двинулись дальше.

Крысы нам попадались еще несколько раз, но все они благоразумно убирались с нашего пути. Дети, кстати, их совсем не боялись, в отличие от их предводительницы. Кто-то из мальчишек даже предлагал поймать пару штучек – всё ж таки мясо, но нам было не до того. Земля содрогнулась, и с потолка осыпалась пыль.

Не знаю, что там рвануло, но задерживаться тут явно не стоило. "Тут" по моим прикидкам было – под дорогой. Дальше ход начал подниматься. Очень кстати! Под ногами захлюпала вода. Я прибавил шагу, и вскоре уперся в толстенную деревянную дверь.

Снаружи на нее для маскировки подложили слой дерна. Я его едва с места сдвинул, да и то лишь когда уперся в дверь плечом и навалился со всей силы. Когда обозначилась щель и в нее хлынул солнечный свет, я замер, прислушиваясь.

Над головой встревоженно перекрикивались птицы. Вдали гремели выстрелы. На секунду их перекрыл грохот разрыва, затем снова началась стрельба. Я понадеялся, что это подоспели штурмовики, но потом выяснилось, что в Дубровнике был запас динамита и кто-то придумал задействовать его против горгулий. Кстати, успешно. Горгульи решили не связываться с сумасшедшими, и караван беглецов из Дубровника благополучно добрался до станции.

Оттолкнув дверь, я выбрался наружу и первым делом глубоко вдохнул, только сейчас осознав, какой же затхлый воздух был в подземелье. Вокруг стоял лес. Кроны деревьев закрывали небо и, соответственно, нас от взглядов сверху.

– Вылезайте, – скомандовал я.

– Дети! За мной! – продублировала команду сестра Анна.

Я подал ей руку. Она не отказалась от помощи, но, едва выбравшись, поспешно отняла ладонь. За ней начали вылезать дети. Сестра Анна пересчитывала их, но не в числах, а называя каждого по имени. Я не запоминал. Затем выполз тощий господинчик. Теперь у него в руках был саквояж. Последним буквально продрался Факел.

Пока он, громко ворча, отряхивался и приводил в порядок амуницию, дети сориентировались раньше меня.

– Вон там наш приют, – говорил один, указывая в одну сторону.

– А станция там, – отвечал другой, показывая направление.

Я спросил, где тропинка до станции, и сразу дюжина рук указала мне направление. Туда мы и двинулись. Я то и дело поглядывал вверх. Пару раз в просветах мелькали горгульи, но они пролетали так быстро, что вряд ли успевали что-либо разглядеть в море зелени под ними. Тем не менее мы с сестрой Анной следили, чтобы дети всё время оставались под прикрытием листвы. Когда началось болото, пришлось рассредоточиться и перебегать от дерева к дереву.

– Дальше вы дойдете сами, – сказал Факел монахине. – У нас с Глазом срочное дело.

На самом деле, не такое уж и срочное. Порядка четырех часов в запасе.

– Я присмотрю за ними, – пообещал тощий господинчик.

– Вы? – удивленно спросил я.

Вместо ответа господинчик открыл саквояж и продемонстрировал мне лежащий там наган. В саквояже револьвер уже не казался таким здоровенным. Я оглянулся на Факела. Инквизитор смерил господинчика внимательным взглядом – тот даже поежился – и строго спросил, умеет ли тот пользоваться оружием. Господинчик заверил нас, что упражнялся на стрельбище в полном соответствии с законом об обязательной военной подготовке государственных служащих. Его результаты были признаны удовлетворительными. Для такой оценки было достаточно никого ненароком не застрелить.

– Хорошо, я полагаюсь на тебя, – сказал Факел господинчику, сопроводив свои слова особенно строгим взглядом.

Мол, только попробуй не оправдать оказанное тебе доверие. В моем взгляде было одно сомнение. Нет, в людях Факел разбирался, но еще он в них верил. Во взгляде сестры Анны я заметил аналогичное сомнение, однако вслух она лишь сказала:

– Берегите себя, господа инквизиторы.

– Вы тоже, – ответил я. – Держитесь тропинки, но на нее не выходите. Идите справа от нее. Там посуше. И смотрите за небом в оба! Дойдете до станции, укройтесь на телеграфе.

– Вы не волнуйтесь за нас, господин Глаз, – ответила сестра Анна. – Нам не впервой удирать.

Да, это немного успокаивало. Под облаками промелькнула пара горгулий. Насколько я успел разглядеть, это уже были новые змеи. Они умчались в ту сторону, где стояло гнездо.

Глава 8

Горгульи – самые, пожалуй, мерзкие существа из всех адских тварей. Их даже остальная нечисть ненавидит.

Сам видел на фронте, как их бесы гоняли. Хотя, по большому счету, тех можно понять. Бесы всё-таки сражались, пробивались к цели, а в самый последний момент с неба падали горгульи, хватали всё самое вкусное и уносились в небеса. Бесы по ним даже стреляли иногда. Конечно, глупо было бы ожидать от адских тварей рыцарского поведения, но тут, видимо, был совсем уж перебор даже по их адским законам.

Кое-кто у нас поговаривал на этой почве, что, мол, неплохо было бы договориться с горгульями и переманить их на нашу сторону. Враг моего врага и всё такое. Только, как говаривал по похожему случаю ныне покойный отец Кондрат:

– Упаси нас, Боже, от таких друзей, а с врагами мы и сами управимся.

Спору нет, разведчики из горгулий отменные. Они быстрые, зоркие и способны задать врагам взбучку, если до боя дойдет. Стало быть, могут и диверсии устраивать. Да они и устраивали их с завидной регулярностью. А вот соседей таких врагу не пожелаешь. Есть, увы, такой опыт в южных анклавах. Эвакуироваться оттуда через полконтинента нет никакой возможности, вот и приходится людям выживать по соседству с нечистью.

Так вот, соседи из горгулий тоже самые худшие. То, что они тырят всё, что не приколочено – это полбеды. Этим вся нечисть грешит. Однако горгульи вынуждены уносить трофеи по воздуху и, возможно, именно поэтому всегда нацеливаются на то, что поценнее и что легче унести. Например, детей.

На самом деле, у горгулий всего одна цель – набить свое брюхо. Чем, или кем, для них не так и важно. Лишь бы побольше да повкуснее. На их демонический вкус, конечно. Могут за ночь целый сад обожрать, переломав все ветки и загадив всё вокруг, а могут украсть пару детей из деревни и поужинать ими прямо в воздухе над деревней.

Ну и за каким бесом нужны такие союзнички?

Мы с Факелом быстро шли по кромке болота. Я поглядывал вверх и по сторонам. Он целеустремленно смотрел только вперед. Впереди не было ничего интересного, тогда как в небесах кое-что происходило.

По левую руку от нас из-за деревьев взмыли в небо две горгульи. Это были твари старого образца, да и вообще выглядели основательно потертыми. У одной на голове была копна седых волос. Свои волосы у горгулий вроде бы не росли, но иногда они украшали себя, так сказать, трофейными. Затем туда же нырнул ярко-розовый змей. Я успел приметить у него красный гребень вдоль спины. Спустя минуту он вынырнул обратно и умчался в направлении гнезда.

– Факел, – негромко сказал я. – Там что-то интересное.

Инквизитор посмотрел, куда я показывал, и ответил:

– Гнездо правее.

– Знаю. Но горгульи носятся оттуда в гнездо. Не просто же так.

– Потом проверим, что там, – равнодушно бросил Факел.

– Вообще-то, нам и сейчас по дороге, – сказал я. – Много времени не займет, а глянуть – стоит. Вдруг у них там филиал гнезда. Или там, наконец-то, высадились штурмовики и горгульи это проведали. Тогда нашим не помешает знать, что их могут обойти с тыла.

Будь там армейцы, они бы непременно оставили часового в месте высадки, но штурмовики, как и мой напарник, смотрят только вперед. Факел остановился и уставился на меня. Его кустистые брови сошлись домиком, уподобляя инквизитора насупленному филину.

– Знаешь, Глаз, – сказал он, слегка растягивая слова. – Если бы я не знал, что ты настоящий герой, я бы подумал, что ты просто хочешь сбежать.

Как я уже говорил, в проницательности ему не откажешь.

– Вообще-то хочу, – честно сказал я. – Но людей же не бросишь.

– Слова настоящего героя, – ответил Факел. – А не того, кто ищет личной славы.

Опять он за свое!

– Факел, – сказал я. – Посмотри правде в глаза. Нас двоих слишком мало для штурма гнезда. Для успеха нам позарез нужны штурмовики.

– Мы же их вызвали! – перебил меня Факел.

– И теперь нам надо их прикрыть, чтобы вместе ударить по гнезду. Потому что вместе у нас будет больше шансов на успех.

Взгляд Факела просветлел.

– Я знал, что ты болеешь за дело, – заявил он; хотя по глазам его было видно, что червячок сомнений всё еще гложет изнутри. – Но ты зря сомневаешься в наших силах. Господь пошлет нам всё, что необходимо для успеха.

– Хм… А ты можешь допустить мысль, что Он уже послал тебе благоразумного напарника?

Факел громко хмыкнул и широко улыбнулся. Похоже, в таком ракурсе он наше сотрудничество не рассматривал. Но рассмотрел.

– Хорошо, – сказал Факел. – Давай, как ты говоришь, проверим, что там. В твое чутье я верю, но, если ты ошибаешься, доверимся моему. А оно говорит, что надо поспешить к гнезду. Мы и так уже много времени потеряли.

– Договорились, – ответил я.

Какое-то сомнение в его взгляде так и осталось, но если он принял решение, то уже следовал ему без колебаний. Хотя по дороге всё же как-то странно поглядывал в мою сторону. Не разочарованно, а скорее, внимательно. Мол, что ты, Глаз, еще затеял? А я всего лишь затеял остаться в живых.

Впрочем, на тот момент всё выглядело достаточно безмятежно. Пролетавшие мимо горгульи еще пару раз ныряли вниз в том же месте, прежде чем мчаться дальше, но в небе над ним не патрулировали, а без серьезной охраны и объект должен был быть так себе. Я уже всерьез высматривал дирижабль штурмовиков, однако безрезультатно. Зато на сей раз повезло Факелу.

– Вот-те раз! – негромко воскликнул он.

На земле стояли женские сапожки. Стояли аккуратно, словно бы хозяйка сняла их и аккуратно поставила перед кустиком черники. Самой хозяйки нигде не наблюдалось. А увидеть бы хотелось. Это были сапожки Ольги Львовны.

– Думаешь, горгульи женщину похитили? – спросил Факел, окидывая взглядом лес вокруг нас.

– Сомневаюсь, – отозвался я, делая то же самое. – Слишком аккуратно они стоят. Если бы их сбросили… А погляди-ка туда!

Шагах в пятидесяти от нас на кустах висело черное платье. Держа оружие наготове, мы с Факелом приблизились. Платье было аккуратно расправлено и развешено на нескольких ветках. Я провел по нему рукой. Следов крови не было. Дыр или порезов – тоже.

– Это ведь платье Ольги Львовны, – тихо сказал Факел. – Не нравится мне это.

А уж мне как не нравилось. Если мысленно провести линию от сапожек к платью, то она указывала аккурат туда, куда ныряли горгульи.

Разглядеть что-либо в том направлении мешал кустарник.

– Я пройду прямо, – тихо сказал я. – А ты обходи по краю, вон там, – я указал рукой, где кусты росли заметно реже. – И Бога ради, постарайся не шуметь. Здесь что-то нечисто.

Последнего я мог бы и не говорить. Это было слишком очевидно. Факел заверил меня, что он будет тих как мышь. Мышка из инквизитора получилась, прямо скажем, так себе, но, если повезет, сойдет за мишку. А если не повезет, то с его огнеметом еще неизвестно, кому не повезет больше. Главное, успеть до этого момента вытащить Ольгу Львовну.

С этой мыслью я быстро зашагал вперед. Отдельные элементы наряда Ольги Львовны, аккуратно развешанные на нижних ветках, подсказывали, что я на верном пути. В какой-то момент я испугался, что иду прямиком в засаду, однако в таком случае тот, кто ее расставил, должен был бы быть настоящим провидцем. Мы ведь и сами не знали, что свернем сюда, и даже заметив горгулий, могли свернуть раньше или позже, и прошли бы мимо этой выставки женской одежды.

Впереди обозначился просвет. Я поднырнул под развесистой веткой, и моему взору предстала небольшая полянка. В солнечный день она была бы залита светом, а сейчас лишь им озарена. Посреди полянки торчал из земли огромный пень. Ровный срез и торчащий вверх кусок коры делали его похожим на эдакий лесной трон.

На троне восседала Ольга Львовна. Абсолютно без одежды и без волос. Зато теперь у нее были крылья. Увы, крылья были не ангельские. Пепельного цвета, кожистые, с тонкими перепонками – они отлично подошли бы гигантской летучей мыши. Или горгулье.

Глаза барышни были закрыты. В небесах ни единой горгульи не наблюдалось. Насколько, конечно, можно было пронаблюдать. Тучи плыли так низко, что едва за макушки деревьев не цеплялись. Я рискнул прокрасться вперед.

Кожа барышни буквально на глазах наливалась тьмой. Она уже обрела тот же пепельный цвет, что и крылья, но не остановилась на достигнутом и темнела дальше. Плечи барышни стали цвета эбенового дерева, и тускло поблескивали, хотя сегодня вроде и солнца толком не было. Поверх кожи проступали тонкие шрамы, делая ее еще больше похожей на камень. Я слышал от Факела и других инквизиторов, что иногда одержимые обращались очень быстро – особенно когда страсти захватывали какого-нибудь особенно безвольного бедолагу – но чтобы вот так, прямо на глазах…

Справа в кустах хрустнула ветка. Барышня распахнула глаза. Глаза у нее по-прежнему были голубые. Как небеса, от которых она отвернулась.

– Здравствуйте, господин Глаз, – произнесла барышня с улыбкой.

– Или мне следует называть вас господин Марков? – уточнила она чуть более шипящим голосом.

– Лучше Глаз, – сказал я, выходя на полянку. – Я успел привыкнуть к этому прозвищу.

– Привычки делают вас уязвимым, – сообщила барышня шипящим голосом. – Особенно когда о них знает враг.

– Разве мы уже враги? – спросил я, делая еще шаг вперед.

Ольга Львовна помотала головой. На ее свежей лысине я заметил татуировку. Она была белого цвета и теперь отчетливо проступала на новой коже барышни. Татуировка изображала женщину, запутавшуюся в паутине. Что ж, к нынешнему состоянию Ольги Львовны она подходила в самый раз.

– Вовсе нет, – ответила барышня с улыбкой.

– Вы ведь не собираетесь меня схватить? – добавила она шипящим тоном.

Собственно, именно это я и планировал.

– А у меня получится? – спросил я, делая еще шаг.

Барышня снова помотала головой, после чего на два голоса заверила меня, что не стоит даже пытаться. В обоих голосах звучала полная уверенность. Ну что ж, нет так нет. Был у меня еще один козырь в рукаве. Точнее, в кармане. Делая следующий шаг, я прикинул, как бы половчее разыграть его. Так ли, эдак, а мне всё равно надо было подобраться поближе.

– Что ж вы, Ольга Львовна, – сказал я, переступая через корягу. – Связались с такой плохой компанией.

– Плохие девочки при ближайшем рассмотрении бывают не так уж плохи, – прошипела барышня, соблазнительно изгибаясь на своем троне. – Не так ли, господин Марков?

– Бывает и так, – пока я говорил, я осмотрелся, словно бы выбирая место посуше, и приблизился к барышне еще на один шаг. – Но что скажет ваш брат?

– А вам не наплевать? – лениво-шипящим тоном осведомилась барышня.

– Ох, если бы вы знали, господин Глаз, как он меня утомил, – добавила она, грациозно потягиваясь и расправляя крылья. – Только и делал, что говорил. Сделай то, сбегай туда, раздобудь это. А сам он, видите ли, слишком великий газетчик для рутины. Но знаете, господин Глаз, все его великие статьи на самом деле написаны мной, так что человечество ничего не потеряло от того, что он, наконец, заткнулся.

Последнюю фразу она произнесла с чарующей улыбкой, но в ее голосе сквозила даже не злоба, а настоящая ненависть. У меня аж мурашки по спине пробежали.

– Он мертв? – спросил я, не сомневаясь в утвердительном ответе.

– Мертв, – прошипела барышня.

– Но, если вашему доброму сердцу будет от этого легче, он умер легко и быстро, – добавила она, и вновь улыбнулась, явно смакуя приятные воспоминания.

Даже если газетчик умер быстро, вряд ли его последние мгновения были приятными для него.

– Он просто не стоил того, чтобы придумать для него интересную смерть, – прошипела барышня. – В отличие от вас, господин Марков.

Справа в зарослях промелькнул красный плащ.

– Вот как? – произнес я, как бы между прочим придвигаясь еще чуть ближе. – И что же вы придумали для меня?

Барышня с интересом наблюдала за моими маневрами.

– Это сюрприз, – сказала она с улыбкой.

– Что ж, пусть будет сюрприз, – отозвался я, выходя на позицию для рывка вперед.

Между мной и барышней оставалось метра три ровной земли. Я глянул, нет ли там чего в высокой траве. Если и было, я этого не заметил. Однако Ольга Львовна оставалась подозрительно спокойной, и это не могло не настораживать.

Делая вид, что окидываю взглядом окрестности, я как бы ненароком повернулся к ней правым боком, а левую столь же невзначай опустил в карман. Там у меня лежала ладанка. Она, если можно так выразиться, досталась мне в наследство от одного дезертира-самокатчика. Тот хранил в ней ладан из самого Иерусалима. По крайней мере, самокатчик утверждал именно так. Может, и приврал, но это вряд ли. Демон, помнится, с того ладана знатно прочихался. Чуть мозги не вычихал наружу.

У меня в ней был ладан из Александро-Невской лавры, что в Петрограде. Может, и пониже классом, чем Иерусалим, так и противостоял мне сейчас не демон в полной силе, а всего лишь одержимая, да и та не закончила своего обращения. Хотя, подойдя ближе, я заметил, что барышня успела отрастить не только крылья, но и хвост.

Хвост был тонкий, длинный и раздвоенный на конце. Каждый кончик заканчивался острым шипом ядовито-зеленого цвета. Сомневаюсь, что он действительно был ядовит, скорее, шип казался выточенным из темного изумруда с черно-зелеными прожилками, но ткнет таким – всё равно мало не покажется! Надо быть с ней поаккуратнее.

– Знаете, а у меня тоже есть для вас сюрприз, – сказал я.

На лице барышни отразился живейший интерес. По краю полянки у нее за спиной неуклюже крался Факел с огнеметом наготове. Барышня навострила туда ушки, но взгляд ее не отрывался от меня. Я потянул ладанку из кармана, одновременно нашаривая пальцами защелку. Она – тугая, поэтому лучше было бы ее отщелкнуть заранее.

– Люблю сюрпризы, – прошипела барышня, и тут же уточнила человеческим голосом: – Приятный?

– А вот сейчас и узнаем, – ответил я, одновременно большим пальцем подцепив защелку.

Сегодня она поддалась на удивление легко. Я шагнул к барышне, протягивая ей ладанку. Ольга Львовна наклонилась вперед. В ее глазах промелькнуло удивление. Я одним движением пальца откинул крышку. На ней красовался Георгий Победоносец, но изображение уже настолько стерлось, что его было сложно опознать. В воздухе поплыл аромат ладана. Барышня резко отпрянула и взмахнула крыльями. Я рванулся к ней. Она хлестнула меня хвостом. Каким-то чудом я увернулся от шипов, а то бы прямо по лицу заехало, но не удержал равновесие и завалился на спину.

– Глаз, стреляй! – раздался крик Факела.

Барышня стремительно умчалась вверх. Не вставая с земли, я поднял винтовку, одновременно скосив глаз на предмет: где там Факел? Не накроет ли меня заодно с горгульей из огнемета? Факел топал ко мне. Горгулья метнулась в сторону. Я попытался взять ее на прицел. Горгулья заплясала в воздухе.

– Да чтоб тебя, – прошептал я.

– Эта вещь принадлежала моему отцу! – крикнула сверху барышня своим человеческим голосом. – Откуда она у вас?!

– Ваш отец погиб в бою! – крикнул в ответ я; и, если отбросить детали, это было чистой правдой. – Его убили бесы!

– Как глупо с его стороны, – громко прошипела барышня.

– Он защищал вас от нечисти! – снова крикнул я. – А вы присоединились к ним!

– Мы сами по себе! – донесся с неба объединенный голос. – Мы свободны!

Я торопливо поймал левое крыло в прицел, и выстрелил. Горгулья, словно предчувствуя опасность, в последний миг метнулась вправо. Я передернул затвор. Горгулья взмыла ввысь, и скрылась за тучами. Остался лишь ее смех, по-человечески звонкий. Затем пропал и он.

Факел подошел ко мне и протянул руку. Я поднялся на ноги. В облаках промелькнул силуэт горгульи, но так быстро, что я не успел разобрать – была ли это Ольга Львовна или какая-то другая тварь.

– Я хотел спасти ее, – сказал я.

– Да, я так и понял, – отозвался Факел. – Ладан, да?

Запах еще висел в воздухе.

– Так точно, – сказал я, заглядывая в ладанку.

Мне удалось не растерять ее содержимое. Я закрыл крышку и защелкнул застежку. Защелкивалась она тяжело.

– Интересное решение, – сказал Факел. – Но не сработало бы.

– Почему? Бесов от ладана еще как корежит.

Одно время его даже хотели использовать для защиты наших позиций. Однако бесы лишь отпугивались, а когда ладан заканчивался – а заканчивался он слишком быстро – они всегда возвращались.

– Ольга Львовна была одержима не бесом, – напомнил Факел. – Но ты не переживай. С бесом бы тоже не сработало.

Умеет он утешить.

– Нет, – продолжал Факел. – У нас, к сожалению, есть только одна возможность спасти одержимого.

Так всё-таки есть!

– И какая же? – спросил я.

– Убить его, – ответил Факел. – Или ее. До того, как она полностью обратится. Нечисть отправит ее душу прямиком в ад, а вот если мы успеем ее убить, то ее душа попадет на суд к Господу. Он милостив. Авось и простит.

Я только хмыкнул. Тихо и печально.

– Буду молиться, чтобы Господь послал нам шанс спасти ее, – добавил Факел. – А здесь нам больше делать нечего.

Выглядело так, будто он прав. Горгульи проносились в небесах, даже не снижая скорости. Должно быть, сюда они наведывались только проверить, как дела у нового члена стаи. Мы с Факелом интереса у них не вызвали. Впрочем, это вовсе не означало, что нам имело смысл торчать здесь на виду у всех пролетающих мимо тварей. В конце концов, наш налет на гнездо тоже планировался как сюрприз.

– Как думаешь, – спросил я, когда мы вновь зашагали под сенью деревьев. – Зачем она вызвала инквизицию, если уже была одержимой?

Факел пожал плечами.

– Причин может быть много, – неспешно произнес он. – Возможно, она хотела насолить здешней нечисти. Или рассчитывала отвести от себя подозрения. Я ведь чувствовал, что с ней что-то не так, но тоже подумал: раз она сама нас вызвала, значит, ошибся. А ведь должен был сообразить, что полицейский чин – не какой-то там беженец. Его пропажа непременно привела бы к расследованию.