Текст книги "Голод (СИ)"

Автор книги: Олег Мушинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– Дай-то Бог, – так же тихо сказал Факел.

Тела убитых мы отвезли в ту же мертвецкую. Еще успели застать доктора. Он сказал, что у тех троих культистов не обнаружено никаких признаков одержимости, а поп в сердцах пообещал предать нас с Факелом анафеме, если мы притащим еще дохлых культистов.

– А, может, батюшка, это просто бандиты, – сказал я.

– Всё одно – поганцы, – строго ответил поп.

Факел с доктором навскидку осмотрели трупы. Признаков одержимости не нашли, зато у каждого была татуировка. У заросшего мужика – бесовская, у остальных – какой-то орнамент. На шее у взломщика был нарисован целый ошейник из витых восточных узоров. Факел покопался в своей тетрадке и нашел похожий. Громко ворча, поп оприходовал всех покойничков как адептов культа. Доктор сказал, что он разберется с ними завтра.

Мы условились заглянуть к нему в полдень, отпустили возницу с телегой и ушли сами. Факел надумал сообщить своим, что мы тут с культом столкнулись – и нам, возможно, потребуется помощь, так пусть будут наготове – да, увы, не тут-то было. Из связи в Дубровнике была только старая добрая почта, с письмами и ямщиком.

Ямщиком тут служил тот самый гном, который подвез нас от станции. К его чести, он без лишних уговоров согласился доставить срочную депешу.

– Раз надо, значит, надо, – спокойно сказал гном.

Однако честно предупредил, что за срочной доставкой мы обратились не по адресу. С его лошадками он мог обещать только неспешную. Факел малость поворчал и от "неспешной доставки" отказался. Гном не настаивал. Только предупредил, что в Дубровнике он – самая спешная из всех, что есть.

Глава 4

Самая быстрая связь на сегодняшний день – это беспроводной телеграф или, как его еще называют на современный манер, радиотелеграф. Быстрее только по телефону доложить, но это там, где протянута телефонная сеть, а это максимум в пределах города. Или даже чего-нибудь поменьше – в крепости, например, или на борту линкора. А дальняя связь – исключительно по радио. На наши просторы никаких проводов не напасешься.

Придумали радиотелеграф еще до войны. Придумали, кстати, в моем родном Кронштадте, но пока раскачались, пока по всем инстанциям утвердили, нетерпеливые итальянцы успели его по второму кругу изобрести. Потом долго спорили за первенство. В итоге сошлись на том, что наш Попов изобрел, а ихний Маркони – усовершенствовал и внедрил. Затем оказалось, что самый удачный код для радиотелеграфа придумал француз Бодо, пришлось еще и с ним славой делиться.

Зато потом, когда петух жаренный клюнул, радиотелеграф шустро внедрили практически повсеместно и сейчас его башни можно встретить практически повсюду. Даже в далеких южных анклавах, со всех сторон окруженных демонами, они есть. И только в этом Дубровнике – бородатый гном с парой ветхих лошадок довоенных лет!

Какое-то время мы топали молча. Факела занимала проблема связи, меня – ночлег и ужин. Ничего путного у нас обоих не придумывалось.

Машинально оглянувшись на углу, я успел заметить, как черная тень метнулась вдоль церковной ограды во мрак. Поначалу я подумал: померещилось. Бывает такое с устатку и на нервах, когда кажется, будто бы под каждым кустом прячется враг. Лучшее средство от этого – отдохнуть и, конечно, чего-нибудь перекусить. На сытый желудок мозг начинает лениться и перестает фантазировать всякую ерунду.

Однако затем тень мелькнула снова. Она зацепилась за дерево и не успела быстро скрыться за ним. Не такая уж эта тень и ловкая оказалась.

– Как думаешь, – негромко сказал я. – Поп всерьез говорил про анафему?

Факел тихо хмыкнул и ответил:

– Сомневаюсь. Просто сгоряча сказанул. А что?

– За нами следят. Не оборачивайся.

– Кто? – спросил Факел.

– Думаю, тот же, кто был в доме плотника. Давай попробуем взять его живым.

– Давай попробуем, – как-то очень легко согласился Факел. – Но я всё же думаю, что анафема нам не грозит.

– И всё-таки.

– Будем брать живьем, – сказал Факел. – Какой у тебя план?

Плана, по правде говоря, не было никакого, поэтому пришлось его составлять прямо на ходу.

– Сад у дома профессора разросся за ограду, – неспешно произнес я, припоминая, что успел заметить при сборе трупов. – Можно завести соглядатая туда и подловить. Есть там подходящее местечко на углу дома.

Факел глянул вперед. До дома профессора было еще не близко.

– А не отстанет он по дороге?

Факел едва заметно дернул головой назад. Ему, скорее, следовало спросить: не пальнет ли он по нам? Сзади да по заправленным баллонам – мало не покажется! Я всерьез обдумал эту возможность, и решил, что можно рискнуть. Если бы за нами крался убийца, возможностей пальнуть у него уже было более чем предостаточно.

– Думаю, не отстанет, – сказал я. – Но давай попробуем его еще заинтересовать.

Мы ускорили шаг, делая вид, будто торопимся по делу. Я, как обычно, поглядывал по сторонам, стараясь при этом не возбудить подозрений у нашего преследователя. Черная тень следовала за нами. Несколько раз я успел заметить движение. Улучив, как ему, должно быть, казалось, подходящий момент, наш преследователь перебегал из тени в тень. Эта его манера оказалась нам на руку, поскольку перед яркими окнами профессорского дома ему всё же пришлось малость подотстать, ненадолго упустив нас из виду.

Подходящее место располагалось на боковой улочке, там, где заканчивалась стена профессорского дома и начиналась садовая ограда. У нее было высокое основание из красного кирпича, из которого вверх торчали металлические прутья. Меж ними на улицу протискивались ветки. В подходящем месте их было особенно много.

– Иди дальше, а я тут подкараулю, – шепнул я Факелу.

Он без слов затопал дальше по улице. Я вскочил на основание и постарался слиться с ветками. Они оказались колючие. Ешкин кот, шиповник у него тут рос, что ли? Так стемнело, что уже толком и не разобрать. Однако переигрывать было уже поздно. Через полосу света торопливо метнулась черная тень. Я замер. Тень скользнула вдоль стены, постепенно принимая черты машинистки городского старосты. В своем черном платье до пят она действительно походила на тень даже вблизи.

Позволив барышне пройти мимо, я спрыгнул на мостовую. Каблуки тихо стукнули. Барышня вздрогнула.

– Ой! – произнесла она.

– Это больше чем "ой", Ольга Львовна, – строгим тоном сказал я. – Это – что ж вы за инквизицией-то шпионите?

Она обернулась. Я держал винтовку наготове. Барышня барышней, а пистолет быстро уровнял бы наши силы. Никакого оружия я у нее в руках не заметил.

Факел уже топал обратно.

– Ой, нет, что вы?! – воскликнула барышня.

Сделав шаг назад, она наткнулась на широкую ладонь Факела и снова сказала:

– Ой!

– Это вы уже говорили, – напомнил я. – Время позднее, давайте-ка ближе к делу. Так кто вас прислал?

– Никто, – тотчас ответила барышня.

– Ну, как хотите, – сказал я, мысленно прикидывая, куда нам девать задержанную.

Походной тюрьмы у нас не было. Я начал понимать Факела, который по возможности не брал пленных. Вот только и хладнокровно прикончить барышню было несколько, как бы это сказать… Слишком жестоко, наверное.

– Ох, господин Глаз, только, пожалуйста, не заарестовывайте меня, – взмолилась барышня. – Староста меня уволит!

По-моему, ей сейчас не о работе беспокоиться надо было. Впрочем, как потом Факел объяснил мне, в таких ситуациях люди часто думают о какой-то сиюминутной ерунде, попросту не понимая, какая серьезная над ними нависла опасность.

– Тогда выкладывайте всё здесь и сейчас, – сказал я.

– И не надо лгать, – тихо, но очень твердо добавил Факел.

– Я не лгу! – тотчас отозвалась барышня. – Поверьте мне.

– Поверим, – пообещал я. – Когда услышим, чему именно мы должны поверить.

– Ой, да я просто хотела узнать, что вы здесь делаете, – сказала барышня.

По правде говоря, я тоже хотел бы это знать. Барышне я этого, разумеется, не сказал.

– Ну и что узнали? – спросил я.

– Ну-у… Думаю, культисты готовят грандиозный удар в тыл нашему фронту, и вас прислали сорвать их заговор. Верно?

Последний вопрос она выстрелила как из пистолета и тотчас быстро глянула на меня, мол, угадала или нет. Я хмыкнул. Факел спросил, с чего она взяла, что заговор нацелен против фронта. В ответ барышня уверенно заявила, что такого прославленного героя как Глаз не послали бы заниматься пустяками вроде деревенского каннибала. Тут уже хмыкнул Факел.

– Может, и так, – сказал я. – А может, и нет. Но знаете, Ольга Львовна, любопытство, как говорят, кошку сгубило.

– Я же не кошка, – барышня рискнула осторожно улыбнуться.

– Тем больше оснований тебя поберечь, – сказал Факел. – Ступай себе с Богом, Ольга Львовна, и не следи больше за нами.

Он окинул взглядом темную улицу, явно утратив к барышне всякий интерес.

– Но…

Что именно "но", барышня сходу не придумала, но и отступаться от задуманного явно не собиралась. Я, в принципе, был бы не против ее общества, если, конечно, она не культистка – одержимой такая красотка никак быть не могла – но у меня тоже никакого "но" сходу не вырисовывалось. Всё-таки мы тут не в бирюльки играли и присматривать еще и за барышней могло оказаться попросту некогда.

Пришлось ей самой придумывать.

– А я могу вам пригодиться, – сказала барышня. – Я тут всё про всех знаю.

– И кто тут служит культу – тоже? – тотчас уточнил Факел.

Барышня вздохнула, и признала, что на самом деле ее познания всё-таки ограничены.

– Ну нет так нет, – спокойно произнес Факел.

Прозвучало это как "тогда до свидания".

– Но к плотнику вы раньше нас поспели, – напомнил я.

– Так и слухи раньше вас поспели, – тотчас отозвалась барышня, после чего ойкнула и всплеснула руками в запоздалой попытке закрыть ими рот.

Поздно. Уже себя выдала. Впрочем, на тот момент каких-то серьезных сомнений в этом вопросе уже не было. Разве что:

– И вы тотчас помчались в логово людоеда? – спросил я. – Не побоялись, что там его сообщники прячутся? Или культисты?

– Ой, да он всегда одиночкой был, – барышня небрежно отмахнулась. – Зато если бы я нашла их планы, представляете, какой был бы материал?!

– Материал? – Факел вцепился в последнее слово, будто клещ. – Так ты – газетчик?

– Ой, нет, что вы?! – поспешно, я бы даже сказал: слишком поспешно, ответила барышня, и даже замахала руками, открещиваясь от такого предположения. – Это не я. Это мой брат.

– Где он? – тотчас спросил Факел, поглядывая по сторонам.

Я тоже оглянулся. Барышня тотчас заверила нас, что ее брата тут нет. Факел уже более строгим тоном повторил свой вопрос. Тогда барышня, немного смущаясь, поведала, что и сама толком этого не знает. Он где-то собирал материал для очередной статьи.

– А вы, стало быть, собираете здесь, – сказал я.

– Ага! – барышня старательно кивнула. – Но мы не собираемся публиковать ничего секретного. Что ж мы, совсем ничего не понимаем?

Уже легче. Хотя откуда ей знать, что тут секретно, а что – нет. Тем более что у инквизиции секретно практически всё. Специфика службы такая. Если инквизиция куда-то нагрянула, значит, кто-то с нашей стороны здорово обмишурился, а это не самые духоподъемные новости. Поэтому про инквизицию обычно пишут, когда молчать уже нельзя или же это такая сенсация, что молчать уже нет сил.

Пока что у них в Дубровнике не было ни того, ни другого. Культисты на шестой год войны котировались где-то на уровне тараканов. Ну завелись и завелись. Выведите поганцев и не морочьте людям голову.

– А как зовут брата? – уточнил Факел.

– Соловей Мартин Львович, – с готовностью ответила барышня. – В "Петербургском вестнике" печатается. Читали, может быть?

Я – точно нет. Хотя я газеты читал редко, чаще просто проглядывал. А вот для Факела утренняя газета так же обязательна, как и утренняя чашка чаю. Он еще когда фамилию газетчика услышал, сразу нахмурился. Стало быть, читал.

– Знаю такого, – сказал Факел. – Зубастый малый, даже высокое начальство покусывает. Но в меру. Читателям такое нравится. Мне представлялось, что такой газетчик должен неплохо зарабатывать.

В этом его "представлялось" отчетливо читалось: что ж ты до сих пор в машинистках в каком-то заштатном городишке?

– Так мы и зарабатывали, покуда всё прахом не пошло, – со вздохом отозвалась барышня. – Мы ведь из Нарвы. Слышали, как нас демоны потрепали? – она еще раз вздохнула и добавила: – Едва убежали в чем были.

Мы с Факелом тоже там были, и могу сказать, что им еще повезло, что вообще убежали. Многие не могли похвастаться и такой удачей. Там нечисть половину города разнесла в хлам.

Я посочувствовал барышне. Она меня поблагодарила и заверила, что всё наладится. А если прославленный герой еще и даст ей эксклюзивное интервью… Герой сразу сказал, что не даст.

– И, пожалуйста, не надо ничего писать про меня, – добавил я. – В нашей армии хватает других героев.

– В армии, может, и хватает, – несколько ворчливо отозвалась барышня. – А у нас в Дубровнике вы единственный.

– Уверен, что это не так, – возразил я.

– Скромничаете, господин Глаз, – отозвалась барышня. – А я с вашей скромности могу без гонорара остаться. То есть, без своей доли. А, между прочим, это с моей подачи вы здесь оказались и культ раскрыли!

Факел тотчас изобразил лицом сурового филина.

– Так это вы отправили телеграмму в инквизицию? – спросил я.

Ответ был очевиден, но барышня на секунду замялась, после чего попросила не выдавать ее старосте. Похоже, Василий Никанорович пугал ее почище культа. Хотя, по правде говоря, у меня с моим армейским начальством тоже отношения не сложились. Тут мы с Ольгой Львовной оказались родственными душами.

– Мы ничего старосте не расскажем, Ольга Львовна, – пообещал Факел. – Но вот какой вопрос у меня к тебе возник. Как же ты отправила эту телеграмму, если у вас тут телеграфа нет?

– Так на станции же есть, – тотчас ответила барышня.

– Когда мы там были, всё было закрыто, – напомнил я.

И выглядело так, будто закрыто далеко не вчера.

– Да там просто теперь вход с другой стороны, – отозвалась барышня, небрежно махнув рукой. – И телеграфист там же живет. Хотите покажу?

Последнее прозвучало откровенно просительным тоном. Мол, ну, пожалуйста, возьмите меня с собой.

– Я не против, – сказал Факел, но тут же добавил: – Но тут как мой товарищ скажет, – он взглядом указал на меня. – Ты же на него материал собирать будешь, ему и решать.

Я мысленно хмыкнул. Да тут как ни кинь, всюду клин. Барышня от своего не отступится, это я сразу по ее глазам понял. Прогоним, так опять хвостом увяжется. Придется дать ей какой-нибудь материал, иначе барышня придумает его сама, и что она там напридумывает и каким боком это потом выйдет – одному Богу известно!

– Я не против, – сказал я. – Но давайте сразу условимся, Ольга Львовна, добытый материал – ваш, но без нашего с Факелом одобрения он в дело не пойдет.

– Согласна, – без раздумий ответила барышня. – Цензура всё равно ничего секретного не пропустит, так я и пробовать не буду.

На первый взгляд, выглядело приемлемо. Мы ударили по рукам – рука у барышни оказалась крепкая – и Ольга Львовна, призвав нас следовать за ней, решительно направилась не в ту сторону.

– Ворота там, – сказал я, указав правильное направление.

– А так короче, – отозвалась барышня.

Мы с Факелом переглянулась.

– Через забор мы прыгать, пожалуй, не станем, – сказал инквизитор. – Высоковато, а у меня в ранце полно горючки. Мало ли.

– Не волнуйтесь, господин Факел, прыгать не придется, – заверила нас барышня.

И действительно ведь не пришлось. В заборе была приличных размеров дыра. С той стороны ее прикрывала пара досок. Барышня легко сдвинула их в сторону и сходу нырнула в образовавшийся проем. Я вначале выглянул.

На небо уже взошла полная луна. Не фонарь, конечно, но летние ночи у нас светлые. Не такая чернота, как на югах. Да и в лагере беженцев горели огни. Дыра выходила как раз на него, хотя всё же на некотором отдалении, чтобы случайный взгляд из лагеря не зацепил тех, кто ею воспользуется. Не удивительно, что культисты разминулись со сторожем.

Когда я перебрался на другую сторону – не так ловко как Ольга Львовна, но тоже достаточно шустро – я заметил еще и проселочную дорогу вдоль забора. Она здорово заросла, ее и днем-то не сразу разглядишь, но две колеи ни с чем не перепутаешь.

– Глаз, прими, – негромко позвал из-за забора Факел.

Я оглянулся. Он передал мне сбрую с огнеметом. Затем пролез сам. Ему уже пришлось протискиваться, но в целом даже человек его габаритов не застрял. Пока Факел снова прилаживал огнемет на спину, я поинтересовался, сообщила ли барышня про этот лаз старосте и не особо удивился, услышав, что нет.

– Заколотят еще, – пояснила барышня. – А мне потом каждый день вкругаля бегать.

– Это да, – согласился я. – Но как же безопасность?

– Так а мы всё равно снаружи, – отозвалась барышня, махнув рукой в сторону лагеря. – Вон наша палатка.

Которая конкретно, я не разглядел. Их в указанном направлении было не меньше дюжины, и десяток из них точно мог подойти под определение "наша". Еще парочка выглядели такими маленькими, что про них можно было сказать только "моя".

– Нам сюда, господа, – сказала барышня, указав рукой вдоль дороги.

Насколько я мог видеть, дорога вела в лес. Надеюсь, Ольга Львовна не собиралась завести нас в засаду. Хотя мы за сегодня уже под десяток культистов завалили. Сколько их тут еще по округе могло ошиваться? Да и Факел легко принял помощь барышни, а уж если он ничего не заподозрил, то там обычно и подозревать нечего.

– Ведите нас, Ольга Львовна, – сказал я. – Надеюсь, вы хорошо дорогу знаете?

– Как свои пять пальцев, господин Глаз, – беспечно отозвалась барышня. – У нас, бывает, по несколько телеграмм на дню, так тут в обход не набегаешься.

– А почему бы не перенести телеграф в город?

Барышня уже на ходу пожала плечами и развела руками. Как она рассказала уже по дороге, телеграф вначале был проводной. Тут, понятное дело, докуда провода дотянули, там его и поставили. Опять же, между городом и станцией – болото. Столбы там не поставить, а в обход – накладно вышло бы. Ну а когда появился беспроводной телеграф, люди уже привыкли бегать на станцию. Тем более что бегали, понятное дело, отнюдь не начальственные чины.

Те, которые бегали, успели не только протоптать широкую тропинку через подсохшее болото, но и проложить самые топкие места ветками и досочками. Барышня почти бежала по ним, практически не глядя по сторонам. За нее, да и за всех нас, это делал я. Факел топал последним и больше старался просто от нас не отстать.

Не удивительно, что я опять заметил первым, что у нас появилась компания.

– Скажите, Ольга Львовна, а здесь водятся волки? – спросил я.

Барышня замедлила шаг, чтобы обернуться через плечо и не споткнуться обо что-нибудь впереди, и уверенно отозвалась:

– Нет, нету. Местные говорят, что давно уже нету, так что идите смело.

Я указал стволом винтовки вправо. Там между деревьев промелькнула тень. Она была слишком крупной для кошки и слишком шустрой для медведя. Барышня тотчас встала, как вкопанная, вглядываясь в темноту. Позади меня раздался тихий щелчок, за которым последовало едва уловимое шипение. Факел запалил горелку на огнемете.

– Может, собака? – не вполне уверенно произнесла барышня.

– Может быть, – негромко произнес Факел.

Судя по тону, сам он был абсолютно уверен, что это не так. Впрочем, он всегда был уверен, что всё хуже, чем кажется. И тем не менее дальше мы двинулись с куда большей осторожностью, а Факел так и не погасил горелку.

Новая тень была посветлее барышни и более ловкой. Я даже начал подумывать: а может, и впрямь собака? Есть у некоторых деревенских барбосов такая странная привычка: не облаивать незнакомцев, а, напротив, проводить до места. Как они угадывали, куда мне надо – это их собачий секрет. Может быть, у них все незнакомцы туда же шли, и пойди я не туда, облаяли бы как обычно, но лично меня так не единожды провожали.

Вот только проводники обычно вперед забегали, а этот слева держался.

– Факел, подсвети, когда скажу, – тихонько попросил я.

На самом деле, я и на звук неплохо стрелял, но не хотелось бы ошибиться и подстрелить невинную животинку.

– Готов, – шепотом отозвался Факел.

Барышня оглянулась. Я махнул ей рукой вперед, предлагая идти дальше. Наш провожатый вынырнул из зарослей, словно бы пытаясь рассмотреть, на что я там указываю. Смотреть-то на самом деле было не на что. Чахлые деревца даже в лунном свете выглядели попросту убого.

– Свет! – скомандовал я.

Факел выпустил в воздух струю пламени. Она осветила деревца – те действительно оказались такие чахлые, какими казались – и одинокого сгорбленного мутанта. Я успел заметить седые космы, свисавшие с головы, и тощие узловатые лапы с когтями. Мутант рефлекторно вскинул их, закрывая глаза от света, и тотчас метнулся прочь. Я выстрелил. Мутант громко взвизгнул. Пылающая горючка упала на мох и раздраженно зашипела. Я передернул затвор. Мутант скрылся за деревьями. Прищурившись, я высматривал, когда он снова появился. Факел сошел с тропинки.

– Осторожно, господин Факел! – негромко окликнула барышня. – Там болото!

– Он-то как-то бегает, – недовольным тоном отозвался Факел, явно имея в виду мутанта.

– Ты всё равно его не догонишь, – сказал я, опуская винтовку.

Мутант, подвывая, скрылся в темноте. Когда надо, эти твари бегали очень быстро. Лошадей догоняли, а уж у нас и вовсе не было ни единого шанса. Только заплутаем на болоте. Факел тоже это понимал. Насупившись, он опустил огнемет, и шагнул обратно на тропу.

– Как думаешь, он вернется? – спросил инквизитор у меня.

– Надеюсь, что нет, – отозвалась барышня.

– Один – точно нет, – сказал я, успокоив ее и огорчив его. – А будь там стая, они были бы уже здесь.

Барышня быстро огляделась по сторонам. Я – тоже, но я больше вслушивался. В темноте от глаз проку немного. Впереди и правее я заметил отблеск фонаря, но он тотчас пропал.

– Интересно, что он здесь делал один? – произнес Факел, уже ни к кому конкретно не обращаясь.

Я равнодушно пожал плечами. Небось, попросту отбился от стаи. Фронт-то в полусотне верст. Для бешеной собаки не крюк.

– Скажите, Ольга Львовна, – позвал я и, когда она обернулась, указал рукой в сторону недавнего фонаря. – А там что?

Барышня какое-то время таращилась в темноту. Факел тоже с интересом уставился в ту сторону. Фонарь больше не мелькал.

– Да вроде ничего, – сказала, наконец, барышня. – По крайней мере, из нашего хозяйства. Может, просто поезд прошел. Мы уже почти пришли.

– Поезд бы мы услышали, – возразил Факел.

– Или обходчик, – сразу выдвинула новую версию барышня.

На мой взгляд, высоковато для человека, но ведь я видел свет всего лишь мельком.

– Надо бы его предупредить, что тут мутант бегает, – сказал я. – Идемте.

Факел проворчал, что лучше бы отловить этого мутанта и сжечь к чертям собачьим, но с этим в любом случае придется подождать до утра. Пока же мы направились на станцию. Какое-то время под досточками хлюпала вода, затем стало сухо, а потом и болото кончилось. Из зарослей мы вышли прямиком на железнодорожное полотно. Станция была от нас по правую руку. На столбе висел тусклый фонарь, а в здании вокзала горел свет.

Барышня чуть ли не бегом направилась туда. Подскочив к одному из окон, она уверенно забарабанила по стеклу. Я даже испугался, как бы барышня его не высадила. За окном словно бы привидение промелькнуло. Судя по тому, как подобрался Факел, не мне одному это показалось. Затем окно открылось и наружу высунулся дед – "сто лет в обед". Подслеповато щурясь, он хрипло вопросил, кого еще принесло на ночь глядя.

– Это я, Артем Филиппыч, – тотчас откликнулась барышня. – То есть, мы.

– А, это ты, егоза, – проворчал дед, поименованный Артемом Филиппычем, и вгляделся в нас с Факелом. – А кто там с тобой?

– Смиренные братья инквизиции, – ответил Факел. – Надо бы срочную телеграмму отправить.

– Всегда на посту? – отозвался дед. – Что ж, погодите чуток. Сейчас открою.

Чуток растянулось на пару минут. Глядя потом, как дед ковылял по коридорам станции, я бы сказал, что это еще быстро.

– Вы тут один? – спросил я.

Тишина в здании намекала на утвердительный ответ.

– Если не считать здешних кошек, тады да, – отозвался дед. – Но вы не сумлевайтесь, отправлю вашу телеграмму в лучшем виде. Я на радио с самого, почитай, основания, да и старый телеграф застал. Меня ночью разбуди, я вам и отправлю, и приму без единой помарки.

– Не сомневаюсь, – сказал я. – Я к тому, что тут в округе мутант бегает. У вас есть оружие?

Как оказалось, у деда была кочерга. Такая же ветхая, как он сам. Еще была икона, освященная в Петрозаводском соборе где-то вскоре после Армагеддона, но иконы почему-то нечисть не пугали. Это примерно в те же времена выяснили.

А уходить в город каждую ночь старику не с руки, он, по его словам, пол дня в одну сторону ковылять будет, да и пост не бросишь. Мало ли кому срочно связь потребуется. Вот, например, нам. Еще хорошо, что дверь в комнату с аппаратурой у старого телеграфиста была, как и положено, железной, с прочным замком и засовом. Здесь и осаду бесов можно было пересидеть, если, конечно, дед успеет до нее доковылять.

Прием телеграмм осуществлялся в отдельном зале. Дед выдал нам чистый бланк и острозаточенный карандаш. Пока Факел бился над слогом, составляя наикратчайший доклад о культе в Дубровнике, а барышня крутилась рядом, едва сдерживаясь, чтобы не заглянуть ему через плечо, я прошелся по залу. Окна тут были широкие, с трехстворчатыми рамами, но забранные решетками. Входная дверь заперта на ключ и засов. Засовом тут служил металлический прут в палец толщиной.

Факел время от времени окликал меня, спрашивая, как лучше сформулировать ту или иную фразу. Не успевал я подумать, как барышня уже находила подходящее решение.

– А кто, по-вашему, редактировал все наши статьи? – с легким вызовом спросила она.

Я, по правде говоря, над этим даже не задумывался, но из вежливости переспросил:

– Неужели вы?

Получил в ответ улыбку и утвердительный ответ. Улыбка ей очень шла, пусть даже и придавала ей несколько хищное выражение. Ничего не имею против хищников. Особенно одомашненных.

Закончив, Факел зачитал вслух окончательную версию. С его слов выходило, что мы тут разгромили целую ячейку культа во главе с одержимым, которая подбиралась к проекту профессора Леданкова. На словах про одержимого барышня удивленно вскинула бровь. Старый телеграфист откровенно усмехнулся на "целой ячейке". Кроме того, в окрестностях поселка нами был замечен одинокий мутант. Возможно, он и выступал в роли людоеда, но это еще предстояло проверить.

Сия победная реляция обошлась нам в двадцать копеек. Пятнадцать стоил сам текст по специальному тарифу и пятак я накинул деду за поздний визит. Он не возражал. Выписав нам квитанцию, дед удалился в свою комнату и запер за собой дверь.

– Так, говорите, одержимый? – произнесла барышня.

В ее руках словно из ниоткуда появился крохотный – с ладошку – блокнотик и карандаш. Да уж, она не из тех, кто тратит время попусту.

– И кем, скажите, он был одержим?

Барышня посмотрела на меня, но я кивком указал ей на Факела. Мол, вот у нас специалист.

– Этого мы уже никогда не узнаем, Ольга Львовна, – сказал Факел. – И слава Богу!

– То есть, это могло быть нечто серьезное? – с надеждой в голосе уточнила барышня, делая пометку в блокнотике.

– Да бес какой-нибудь, – сказал я, и махнул рукой.

– Деревенский плотник одержим бесом, – барышня произнесла это, словно бы пробуя будущий заголовок на вкус, и едва сдержалась, чтобы не сплюнуть на чистый пол. – Нет, с таким к редактору даже подходить бесполезно. Скажите, а не мог он быть одержим кем-то посерьезнее? Например… – она сделала крохотную паузу, явно подбирая, кто из нечисти хуже всех, хотя на эту роль конкуренция небольшая, и спросила: – Демоном?

– Лично я про таких никогда не слышал, – сказал я, выглядывая за окно.

Мне почудилось там какое-то движение. С той стороны по подоконнику прошествовала полосатая кошка. С подозрением глянув на меня, она спрыгнула в траву и тотчас пропала из виду.

– Теоретически, возможно, – неспешно произнес Факел. – Но на практике подтвержденных случаев еще не было.

– Получается, если бы наш плотник был именно таким, это была бы сенсация? – немедля уточнила барышня.

– Получается, – согласился Факел. – Но он таким точно не был.

Барышня вздохнула. Щелкнул замок. Мы обернулись на звук. Дед вышел к нам и поведал, что телеграмма отправлена и получена, а будет ли на нее вскорости ответ – о том ему не сообщили.

– Мы подождем, – сказал Факел.

– Тады располагайтесь, господа, – сказал дед. – Места тут на всех хватит. Ежели чего придет, аппарат сразу брякнет и тады я вас позову.

Мы обосновались в зале ожидания. По размерам это была, скорее, комната. Там была печка, закопченный чайничек и даже какое-то сено в качестве чая. Хороший чай последние пару лет вообще большая редкость, но из Сибири привозили неплохую замену из тамошних трав, да и местные умельцы навострились подбирать достойный гербарий. Этот, увы, был не из их числа.

После чаепития стало окончательно ясно, что мы остаемся здесь на ночь. По словам Факела, если в полчаса не ответили, значит, или будут сильно думать, или никого нет на месте. Да и снова плестись через болото не было абсолютно никакого желания. Барышня устроилась в кухонном закутке, а мы с Факелом остались в зале.

– Что думаешь о ней? – негромко спросил я у Факела, кивнув в сторону закутка, где тихонько шуршала барышня.

Ну точь-в-точь словно бы мышь завелась. Факел равнодушно пожал плечами, прилаживая в углу свой огнемет, потом сказал:

– Нам был нужен проводник до телеграфа, Господь послал нам ее. Утром, надеюсь, он пошлет ее куда-нибудь еще. У меня такое предчувствие, что нам с тобой будет не до Ольги Львовны.

– Вряд ли Он послал бы нам культистку, – заметил я.

– Вряд ли, – сказал Факел. – Но пути господни неисповедимы. Для уверенности надо бы проверить, есть ли у нее на теле татуировки.

– Да вроде не видел.

– Так она в платье была.

Я хмыкнул и оглянулся в сторону закутка. Барышня всё еще шуршала.

– Предлагаешь изучить ее без платья? – негромко уточнил я.

– Татуировки могут быть в любом месте, – спокойно ответил Факел.

– И как именно?

– Ну, это уж ты сам придумай.

– Я?!

– Это же твой летописец, – сказал Факел.

Я фыркнул.

– Скажешь тоже. Я просто предпочел бы приглядывать за ней. Мало ли, что она понапишет.

– Конечно, я всё понимаю, – заявил Факел и с пафосом добавил: – Репутация героя не должна пострадать!

Однако в конце фразы он не удержался и улыбнулся.

– Смейся, смейся, – отозвался я. – Ты же знаешь, что дело не в этом.

– Знаю, – сказал Факел, снова становясь серьезным. – Но, сдается мне, Глаз, ты слишком много беспокоишься о том, что всего лишь может быть. А оно ведь может и не случиться. Господь не без милости. Авось и отведет беду, а ты уже потратил душевные силы на беспокойство. Получается – попусту потратил.