Текст книги "Голод (СИ)"

Автор книги: Олег Мушинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

В первый год после несостоявшегося Армагеддона фронт катился назад со скоростью бегущих солдат и в верхах всерьез подумывали о полной эвакуации промышленности на север, а какой с нее прок без сырья? Стали на всякий случай все северные источники восстанавливать, а в здешних краях болотную руду еще при Петре Первом добывали. Вот и обязали Дубровник восстановить рудники и к будущей добыче приготовить. Демоны-то к Уралу целенаправленно шли, могли и без железа нас оставить.

Однако дошло ихнее воинство только до Оренбурга, где и стало намертво. Собственно, они до сих пор там стоят. Наши превратили город в настоящую крепость. Демоны ее, конечно, пообгрызли за эти годы, но и сами зубы основательно пообломали. В тамошнем соборе одно время стоял целый шпиль с нанизанными на него демоническими черепами, но потом в нем усмотрели что-то крамольное и снесли.

С Дубровника задачу восстановить рудники сняли, чему, по словам старосты, они были несказанно рады. С петровских времен все шахты давно затопило, да и болото, как старики сказывали, раньше было посуше. За каким лешим туда понесло купца Разумова, если тот действительно нашел ангела на одном из рудников, староста не представлял себе даже приблизительно. Разве что пьяный с пути сбился.

– Там есть дорога? – спросил Факел.

Староста сразу и уверенно ответил, что нет. Не успели проложить. Максимум, успели тропочки протоптать, да и те не стоили нанесения на карту. Факел всё равно внимательно изучил карту, и пообещал, что мы разберемся на месте. Я тоже на нее глянул. На всякий случай.

Ольга Львовна вызвалась быть нашим проводником, но староста строгим тоном напомнил ей, что у барышни есть служебные обязанности, которые требуют ее присутствия здесь и на телеграфе, куда незамедлительно надо отнести новый отчет, который, кстати, еще надо отпечатать в двух экземплярах.

– Не переживайте, Ольга Львовна, – сказал ей я. – Если там будет что-то интересное, я вам потом обязательно расскажу.

– Это если вас там не убьют и не обратят в нечисть, – ворчливо отозвалась она.

– Добрая вы душа, – проворчал я.

Барышня в ответ развела руками. Мол, уж извините, какая есть.

На болота мы отправились без нее. Хотели вновь реквизировать тощего господинчика с бричкой – мне пришло в голову, что если с лесопилки для гнезда действительно поставляли какие-то материалы, то какая-никакая дорога там должна быть – но тот вновь сумел отговориться. Эх, мне б такой талант! В итоге и бричку брать не стали. Ее наверняка пришлось бы где-то оставить, а мне не хотелось бросать транспорт без присмотра.

Покинув город, мы обогнули лагерь беженцев и двинулись вдоль опушки. Моя теория подтвердилась достаточно быстро. Мы отмахали порядка двух верст, я только-только начал думать, что с дорогой я всё-таки маху дал, как мы на нее и вышли. Причем это действительно была дорога.

Она начиналась от проселочной дороги, что тянулась вдоль опушки на некотором от нее отдалении, и, на мой взгляд, особенно не пряталась. Издалека в глаза, конечно, тоже не бросалась, но не более того. Через канаву был переброшен бревенчатый мосток, который выдержал бы груженную телегу. С двух сторон его прикрывали заросли шиповника. Бело-розовые цветки уныло поникли. Видать, постоянные дожди их тоже не радовали. Я взглянул на небо. По нему нестройными рядами ползли тучки.

– Похоже на то, что мы ищем, – сказал я, оглядываясь по сторонам.

– Очень похоже, – тотчас откликнулся Факел.

Он потоптался по мостику и уверенно заявил, что нам точно сюда. Дорога уходила в лес, где для нее была прорублена просека.

– Теперь уж точно никаких сомнений, – сказал Факел. – Этот путь проложили культисты, чтобы подвозить материалы к самому гнезду. Идем!

– Погоди. Если это так, то на дороге наверняка выставлено охранение.

Факел огляделся по сторонам и заявил, что никого не видит, а если кто и покажется – ему же хуже.

– Но он перед этим успеет поднять тревогу, – сказал я.

– И что ты предлагаешь?

– Пойдем в обход.

Факел малость поворчал, что нормальные инквизиторы всегда идут прямо к цели, но всё же согласился довериться моему, как он его называл, "тактическому чутью". Мол, у настоящего героя и охотника на демонов должна быть чуйка на затаившуюся нечисть. Когда вернемся в Петрозаводск, надо будет спросить у старшего: инквизиторы вообще в уставы не заглядывают даже из любопытства, или это только мне так с напарником повезло?

Мы взяли от просеки левее и пошли лесом, держа ее в поле зрения. Точнее, большей частью наблюдал за ней я, а Факел просто шел рядом и тихонько ворчал себе под нос. Особенно когда болото началось, хотя мы и старались держаться повыше.

Моя "чуйка", более известная в армии как Полевой устав для унтер-офицеров, часть вторая "о разведывании", сработала примерно через полторы версты. У дороги под деревом сидели двое. На вид – простые крестьяне, но с ружьями в руках. Скорее всего, культисты. Присмотревшись к ним, мы с Факелом решили, что на одержимых они не похожи. Разве что на самых начинающих.

Я прикидывал, как бы половчее к ним подобраться, когда Факел едва слышно прошептал:

– Глаз.

Тон его мне сразу не понравился. Я быстро обернулся. Он указал рукой влево. В просвете между деревцами виднелся купол. Он был абсолютно черный, будто залитый смолой. Из него выступали розоватые прожилки, которые постепенно утолщались к самой верхушке и обвивали торчащий из нее шпиль, будто щупальца. Некоторые едва заметно шевелились.

– Гнездо? – прошептал я.

Факел кивнул.

Глава 6

Название «гнездо» осталось от старых времен, когда люди думали, будто бы демонов в этих гнездах высиживали, словно курей. Своя логика в этом была. Если туда заходит ровно один демон, а потом эти твари ползут оттуда как из рога изобилия, то, наверное, там у них гнездо.

Сами-то гнезда наши разведали быстро, а вот громить их начали лишь пару лет назад. Обычно демоны возводили их на уже отвоеванных у нас землях, а с возвратом территорий у нас до сих пор серьезные проблемы. Нам бы что осталось удержать. Тем не менее, и лихие прорывы случались, и победы одерживались там, где не только нам, но и нечисти уже казалось, что наше дело – труба, и штурмовики устраивали рейды, если разведка находила гнездо в пределах досягаемости.

Чаще всего, конечно, жгли недостроенные гнезда, но случалось разорять и полностью готовые. Вот тогда мы и узнали, что никаких яиц там нет, а есть одни-единственные врата и ведут они предположительно прямиком в ад. Факел как-то слышал от своих, будто бы несколько отчаянных добровольцев в них вошли, но назад, увы, никто так и не вернулся. Но раз из этих врат лезут адские твари, то, наверное, как-то они с адом всё-таки сообщаются.

А вот снаружи действительно было похоже на гнездо. На болоте стоял сарай высотой в два этажа и без единого угла. Выглядело так, будто бы строители пытались сделать его круглым, но в силу запредельной криворукости у них получилось нечто овалообразное. Впечатление "тяп-ляп" усиливали торчащие во все стороны ветки и бревна. Впрочем, может демонам именно так и нравилось. Всё-таки объект первостепенной важности, вряд ли его возведение доверили кому попало.

Венчали гнездо восемь куполов, столь же внешне небрежных, как и вся постройка, и казалось, только розовые прожилки, обвивавшие гнездо, не давали ему развалиться. Кроме того, вся постройка от куполов до самой земли была щедро промазана смолой. Только спичку поднеси, и заполыхает она как миленькая.

К сожалению, врата извне так просто не уничтожить. Надо лезть в гнездо, а это та еще задачка даже для роты штурмовиков.

К самому гнезду мне удалось подобраться довольно близко. Культисты выбрали для строительства местечко посуше, и тут всё вокруг заросло малиной. Им, небось, казалось, что так они укрылись от чужих глаз, да только и сами ни черта вокруг не видели. В инквизиторском красном плаще я бы вряд ли сошел за малинку даже в самый сезон, однако в своей армейской форме отлично сливался с зарослями.

Разумеется, требовалось еще и умение незаметно в этих зарослях перемещаться, поэтому Факелу пришлось остаться наблюдать за дорогой. Он воспринял это стоически. Понятное дело, с куда большим удовольствием он бы атаковал врага в своем излюбленном стиле несокрушимого носорога и пожег бы тут всё и всех, но даже от дороги было видно, что на несокрушимость уж точно рассчитывать не приходится.

На крыше гнезда меж куполами я насчитал шестерых стрелков. В окнах только с нашей стороны – еще столько же. Подобравшись ближе, я заметил еще два десятка, стоявших у главного входа или слоняющихся туда-сюда. Многовато, прямо скажем.

У главного входа несколько оборванцев разгружали телегу. За ними присматривали трое культистов с винтовками в руках. Оборванцы снимали с телеги ящики, скамьи и брусья, и вносили их в распахнутые ворота. Ящики были тяжелые. За один из них взялись сразу четверо оборванцев, и то чуть не уронили.

– Держите крепче, черти косорукие! – рявкнул на них охранник. – Разобьете, хозяин с вас шкуру спустит!

Сдается мне, он мог бы исполнить этот трюк и самостоятельно. Здоровенный, в коричневой меховой безрукавке поверх рубахи, в полумраке этот тип сошел бы за медведя даже без грима. Трехлинейку он держал одной рукой, будто тросточку. Два других охранника на его фоне выглядели как новобранцы из голодного края, а уж оборванцы и вовсе казались задохликами. Они немедля подтянулись. К тем четверым подскочили еще двое, и вшестером они понесли ящик внутрь.

– Хозяин со всех шкуру спустит, человечек, – донеслось из ворот.

Голос был негромкий, но звучал отчетливо. Я слышал его так, будто говоривший стоял прямо рядом со мной, и непроизвольно огляделся. Рядом никого не было. Из ворот вышел одержимый. Тот самый, которого я видел в доме профессора. Оборванцы замерли.

– Заносите, – сказал им одержимый.

В его голосе не было ни гнева, ни раздражения. Человек таким тоном говорил бы о совершеннейшем пустяке, однако он подхлестнул оборванцев куда сильнее, чем окрик звероподобного охранника. Они шустро занесли ящик внутрь. Одержимый обвел внимательным взглядом заросли. Я замер, а когда он посмотрел в мою сторону, еще и уткнулся носом в землю. Мне уже доводилось встречаться взглядом с одержимым и внутренний голос мне очень настойчиво напомнил, что повторять этот опыт не стоит. Особенно здесь и сейчас.

– Всё доставлено в срок, хозяин, – услышал я голос охранника. – Это последняя телега.

Я рискнул приподнять голову. Одержимый стоял у телеги. Охранник застыл рядом, изобразив угодливый поклон. Чтобы так изогнуться, ему пришлось постараться.

– Где дети? – спросил одержимый.

– Приютские? – переспросил охранник, и тотчас ответил. – Их должен был привести плотник.

– Плотник мертв, – сказал одержимый.

Его голос по-прежнему звучал тихо и безмятежно.

– А-а… – озадаченно протянул охранник.

Выглядело так, словно он собирался спросить: "а я тут при чём? ", но не осмелился.

– Человечек, – произнес одержимый, и мне впервые почудились в его голосе нотки раздражения. – Мои братья по ту сторону голодны. Очень голодны. В твоем языке нет слова, чтобы выразить насколько они голодны. Им нужны души. Лучше – души невинных, но сойдет и твоя.

Охранник мелко вздрогнул, но тотчас взял себя в руки.

– Я готов послужить вам в любом качестве, хозяин, – сказал он, однако сразу же добавил: – Но если вам нужны эти малявки, я немедленно доставлю их сюда.

Одержимый посмотрел на небо и спокойно напомнил, что у того на доставку жертв осталось всего шесть часов. Охранник заверил его, что успеет.

– Не мудри, – сказал одержимый, снова окидывая заросли цепким взглядом. – Возьми сто человечков и сожги поселок. Детей привези. Остальных убей.

– Инквизиторов тоже? – спросил охранник.

– Если бы я думал, что ты сможешь, человечек, я бы так и приказал, – ответил одержимый. – Привези детей. Инквизиторы придут сами.

Охранник низко поклонился и тотчас развил бурную деятельность. Тон его голоса без перехода сменился с раболепного на командный. Культисты забегали туда-сюда. Двое распахнули боковые ворота в гнезде. Внутри громко фыркнула лошадь, и кто-то осипшим голосом велел запрягать. Я начал отползать назад.

Из главных ворот вышел седой мутант. Он заметно прихрамывал. Не обращая внимания на царящую вокруг суету, мутант приковылял к одержимому и остановился рядом. Тот машинально погладил его, как хозяин погладил бы любимого пса, и сказал:

– Скоро, малыш. Уже скоро.

Мутант тихонько зарычал в ответ. Я отполз назад и быстро вернулся к Факелу.

– Что там за шум? – спросил он.

– Культисты планируют налет на Дубровник, – отозвался я и, присев рядом, кратко доложил ему результаты разведки.

– Что ж, не всё так плохо, как я ожидал, – сказал Факел.

– Не так плохо? – удивленно переспросил я. – Да у них там настоящее гнездо, а никакой не макет. Уже мебель заносят. Через шесть часов запуск.

– Большая часть охраны сейчас отправится в Дубровник, – напомнил Факел. – Это наш шанс уничтожить гнездо!

– Это если сто человек – большая часть, – парировал я.

– Культ сейчас по всей округе действует, – сказал Факел. – Вряд ли у них тут еще пара сотен бойцов найдется.

– У них тут странный одержимый и мутант, а ты сам готовил, что мутанты водятся стаями.

Факел тихо вздохнул.

– Глаз, – произнес он. – Я понимаю, что ты хочешь спасти людей в Дубровнике. Я сам этого хочу. Но если мы позволим им запустить гнездо, здесь шагу нельзя будет ступить, чтобы не наткнуться на нечисть, и люди всё равно погибнут. Вспомни, как всё обернулось в Нарве.

Честно говоря, я предпочел бы забыть это раз и навсегда. Однако Факел прав. Тогда лейтенант Алексеева – та самая дочка нашего командующего – загорелась спасти беженцев и заставила охрану открыть городские ворота. На плечах беглецов в Нарву ворвалась нечисть. Город мы потом отбили – точнее, отбили то, что от него осталось, а осталось там едва ли половина – но сколько при этом народу полегло – вспомнить страшно. Беженцев, кстати, перебили всех.

– Помню, – отозвался я. – И бездумно метаться не собираюсь. Но по уставу, обнаружив столь важный объект противника, мы прежде всего должны доложить о нем командованию. На случай, если наша атака окажется неуспешной. Заодно и людей спасем. Есть у меня план, как нам с тобой и на елку влезть, и зад не ободрать.

– Слушаю.

Факел изобразил на лице серьезную заинтересованность, но одновременно прислушивался к звукам, доносившимся от гнезда. Голос звероподобного охранника распределял, кто будет участвовать в налете, а кто – нет. Как я и опасался, участвовать должны были не все.

– У нас есть еще шесть часов, – сказал я. – Мы сейчас бегом выдвигаемся в Дубровник и поднимаем на уши местных. Берем тех, кто умеет держать в руках оружие, и устраиваем засаду.

– Перебьем всех культистов, а потом вместе с местным ополчением сожжем гнездо, – уже с энтузиазмом подхватил Факел мою мысль.

– Вроде того, – я кивнул. – И еще вызовем штурмовиков. Чтоб уж наверняка.

На самом деле я бы с этого и начал, но тут уж как карта ляжет. Всё-таки шесть часов – это не так уж много. Штурмовики могли и не успеть. В теории при штабе всегда должен стоять под парами дежурный дирижабль с готовой к вылету командой. На практике случалось всякое, и чаще всего в нужный момент дирижабль оказывался где-то на задании у черта на куличиках.

– Отличный план, – сказал Факел. – Я поддерживаю, – и проникновенно добавил: – Если что-то пойдет не так, я буду с тобой рядом до конца.

Они что, сговорились с Ольгой Львовной?!

– Мы сделаем всё так, как положено, и у нас всё получится, – твердо произнес я.

Сам я не был в этом уверен. Конечно, уставы для того и пишутся, чтобы у тех, кто дочитал до конца, всё получалось, но это опять же – в теории. Просто на практике шанс успеха обычно выше. Если, конечно, как и сказал Факел, что-то не пойдет не так. У нас оно обычно шло.

Впрочем, в Дубровник мы вернулись без приключений и заметно опередив культистов. Едва оставив за спиной болото, мы свернули с дороги в лес и здорово срезали путь. Факел, правда, на бездорожье основательно запыхался и малость подотстал. Так-то он здоровяк еще тот, но бег на длинные дистанции – не его конек.

Пока Факел топал по дороге, я заскочил в приют. Сестра Анна очень удачно попалась мне навстречу. Монахиня вышла из приюта с пустыми ведрами в руках.

– Доброе утро, господин инквизитор, – окликнула она меня. – Не поможете мне с этими ведрами? Надо бы водички набрать.

– Некогда, – выдохнул я.

Забег дался мне легче, чем Факелу, сказывалось недавнее армейское прошлое, но дышал я тоже тяжеловато.

– Понимаю, – без малейшего намека на осуждение отозвалась сестра Анна. – Вам всегда некогда. Служба такая.

Я помотал головой.

– Вам некогда, – сказал я. – Собирайтесь. Через пятнадцать минут построение перед домом старосты.

В глазах монахини отразилось вначале изумление, потом суровое осуждение.

– Могу я спросить, на каком основании нас выселяют?

Лишних ушей рядом не было, и я ответил честно:

– Всех приютских собираются убить. Только без паники. Официально вы переезжаете в новое помещение на время ремонта.

– За четверть часа мы никак не уложимся, господин инквизитор, – без паники в голосе сказала сестра Анна. – У меня приют, а не казарма.

– Поэтому и даю вам пятнадцать минут, – сказал я. – Но лучше уложиться в пять.

Сестра Анна тихо вздохнула.

– Мы постараемся, – пообещала она. – Но, надеюсь, рыцарь на белом коне будет поблизости.

– У рыцаря конь огненный, – ответил я, кивком указав на Факела. – И лучше бы вам не быть поблизости, когда я поскачу на нем в атаку.

Сестра Анна улыбнулась, потом снова вздохнула и пообещала сделать всё возможное. Я вернулся на дорогу. На ней никого, кроме Факела, не было видно. Но это пока.

– Ну как там? – спросил Факел, подходя ближе.

– Уже собираются, – ответил я.

– Слава Богу. Мне тут подумалось, что если культ нацелен на приют, в нём мы засаду и устроим.

Я оглянулся на здание, задержав взгляд на колокольне, и согласился, что идея стоящая. Если, конечно, к тому времени приютские успеют оттуда убраться. Огнемет – оружие не настолько точное, чтобы размахивать им в присутствии гражданских.

– Я их потороплю, – сказал Факел. – А ты беги к старосте.

Он-то уже набегался. То и дело лоб платком утирал, а толку ноль. Платок уже можно было отжимать.

– Только ты тут поделикатнее, – попросил я. – Это же дети.

– Не беспокойся, я умею обращаться с детьми.

Выразив надежду, что этот его опыт не сводился исключительно к укрощению малолетних преступников – на что Факел только устало улыбнулся – я отправился переговорить со старостой. Пролез через дыру – так короче – и не удивился, что ее до сих пор не заделали.

Староста, вновь увидев меня на пороге, тяжко вздохнул. Когда я растолковал ему, что к чему, он и вовсе вселенскую скорбь лицом изобразил. Однако действовать принялся без промедлений.

Дубровник мог выставить отряд самообороны в шестьдесят штыков. Я, по правде говоря, рассчитывал на сотню, но староста тотчас заверил меня, что всё согласно плану, утвержденному во всех надлежащих инстанциях. Опять же, отряд у него не с дубьем, как у некоторых, а с огнестрельным оружием и запасом патронов. Командовал им местный сторож. Точнее, официально командиром числился староста, однако сам он "не обладал должным опытом". Как будто в его воинстве хоть кто-то им обладал.

Пока ополченцы собирались, я торопливо набросал рапорт о том, что мы тут нашли и чем всё может кончиться, если штурмовики не уложатся в шесть часов. Ольга Львовна еще не вернулась, хотя, по словам старосты, уже должна была бы, и доставить рапорт вызвался тощий господинчик.

– Не извольте беспокоиться, – заявил он, складывая мой рапорт вчетверо и пряча его во внутренний карман пиджака. – Метнусь вихрем туда и обратно!

Я всерьез подозревал, что господинчик метнется только туда, но доставит рапорт по назначению, и на том спасибо. Толку от него в предстоящем сражении я всё равно не видел. Бричка, наверное, могла бы пригодиться, как средство маневра, ну да против культистов и простая засада сойдет. Они ведь, по сути, те же ополченцы, только с другой стороны.

Наши ополченцы прибыли минут через десять практически одновременно с приютом, из-за чего возникла небольшая сумятица. Хорошо хоть, с приютом прибыл Факел. Он всех быстро построил в два ряда. Староста личным распоряжением временно определил приютских на постой в городскую церковь.

– Эх, проклянет нас поп, – тихо заметил я.

– Не волнуйтесь, я отмолю, – отозвалась сестра Анна. – Только вы уж, пожалуйста, присмотрите за нашим домиком. Нам там еще жить и жить.

– Если что, найдем вам по инквизиторской линии домик получше, – пообещал я.

– Тогда громите этот нещадно, – с легкой улыбкой разрешила сестра Анна.

Я улыбнулся в ответ. Ее подопечные тоже взбодрились. Ну да, можно и громить. Всё, что там было ценного, они уже вынесли. Даже одну скамейку прихватили. На ней сейчас отдыхали самые младшие.

Факел тем временем отобрал десяток охотников для засады. Тут, кстати, любителей пострелять уток оказалось больше, чем обычно выделялось разрешений на поселение вроде Дубровника; у нас в Кронштадте каждый год за них спор и вечная борьба с теми, кто норовит получить вне очереди, так что про квоты я хорошо знаю. К сожалению, всем охотникам в здании приюта было бы попросту не развернуться, поэтому остальные ополченцы получили приказ развернуться поблизости и без команды носа не высовывать.

Сторож сказал, что в таком случае они укроются за городской оградой. Частокол был высотой метра два, но, как оказалось, у каждого бойца имелась в запасе приставная лесенка. Она была короткая, едва-едва хватило бы выглянуть из-за ограды, зато и не тяжелая. Право слово, не ожидал я такой предусмотрительности от простых ополченцев. Глядишь, и справимся.

– Ну, с Богом! – сказал Факел.

Староста порывался еще напутственную речь произнести с балкона, но Факел строго на него глянул, и тот увял. Мы выступили в полной тишине. Встречным говорили, что идет охота на людоеда, и им лучше укрыться дома, чтоб не попасть под шальную пулю. Несколько ополченцев разбежались по городу, чтобы без лишнего шума предупредить жителей об опасности. Да что толку? Нет, кое-кто действительно спешил спрятаться, но многие попросту желали нам удачи и продолжали заниматься своими делами, а некоторые так и вовсе увязались следом. Общую мысль выразила беженка Вера Ивановна:

– Как стрелять начнете, так и попрячемся.

В лагере беженцев народец вообще сбежался словно бы цирк приехал. Тут уж Факел на них рявкнул. Мол, прячьтесь, бестолочи, сейчас стрелять будем. Люди неохотно разошлись, но ушли недалеко, а когда наш отряд скрылся в здании приюта, так и вовсе начали обратно подтягиваться.

Я оставил Факела с остальными внизу и взобрался на бывшую колокольню. Колокольня, кстати, оказалась настолько бывшая, что я еле добрался до верхней площадки. На полпути чуть не навернулся вниз. От лестницы уцелели лишь отдельные участки. Когда я неудачно наступил, их стало на один меньше. Верхняя площадка так и вовсе отсутствовала. Лишь пара ржавых штырей, торчавших из стен, указывали, где раньше находился пол. Потыкав в них каблуком, я нашел, что они еще неплохо держатся, и рискнул встать на них.

Зато обзор отсюда был великолепный. Я видел и опушку леса с проходящей вдоль него дорогой, и лагерь беженцев, и наше бравое ополчение на лесенках. Головы, как и следовало ожидать, торчали над частоколом, но не более того. Уже хорошо. Некоторые даже выглядывали не поверх кольев, а в промежуток между острыми верхушками. Этих я бы вообще представил к награде.

Небо затянула плотная пелена сероватых облачков. Дождь то ли будет, то ли нет, а вот солнце точно в оптическом прицеле не отразится. Это мне на руку. Вынув винтовку из чехла, я еще раз окинул взглядом наши позиции.

Сторож со своей бабахалкой устроился на крыше ближайшего дома. Я осторожно помахал ему рукой. Он заметил, и махнул в ответ. Я указал ему на высунувшихся бойцов. Сторож глянул, но не понял, и пожал плечами, потом указал винтовкой на ближайшую вышку. Оттуда тоже высовывался стрелок. Должно быть, сторож имел в виду, что его люди сидят повсюду. На соседней вышке я тоже приметил стрелка, но этот хотя бы не высовывался. Я смог разглядеть его лишь через оптический прицел.

Между палатками туда-сюда бродили беженцы, ненавязчиво смещаясь поближе к приюту. Самые нахальные уже чуть ли в окна не заглядывали. У меня к ним был только один вопрос: зачем с таким отношением к собственной безопасности они куда-то бежали? Жаль, задать его им я так и не успел. Действительно было любопытно.

Из лесу начали выезжать телеги. На них сидели люди с оружием в руках. Большей частью с винтовками или охотничьими ружьями. У некоторых были пистолеты, заткнутые прямо за пояс.

– Факел! – крикнул я вниз. – Едут!

– Слышу! – донеслось снизу. – Все по местам!

Силы культистов уместились на восьми телегах. Первую тянула пара вороных лошадей. Впрочем, на ней и культистов было заметно больше. Будь у нас хоть один пулемет, сейчас бы вся эта компания была бы уже на полпути в ад. Остальные семь телег были запряжены каждая одной лошадью, но бежали они не менее резво, чем первая пара. Промчись такая кавалькада по булыжной мостовой, только бы искры из-под копыт летели.

Звероподобный охранник сидел на второй телеге, рядом с возницей. Последний на его фоне выглядел коротышкой, а в своей серой куртке с меховым воротником и вовсе походил на крысу. Я медленно поднял винтовку к плечу. По нашему плану стрельба должна была начаться лишь когда культисты подъедут к приюту, но всё пошло не так с самого начала.

Первая телега достигла поворота к Дубровнику. Возница залихватски свистнул и взмахнул вожжами. Вороные лошадки рванули вперед. Со стороны Дубровника бабахнул выстрел. Я уже говорил, что не люблю гражданских на поле боя? Нет, пальнул-то он хорошо. Не иначе – охотник. У возницы все мозги вылетели, забрызгав всех культистов на телеге, а картуз на макушке даже не шелохнулся.

Но ведь остальные-то культисты вовсе не собирались сидеть и ждать, пока охотник и на них свое мастерство продемонстрирует.

– Засада! – заорал звероподобный, и первым сиганул с телеги в канаву.

Я пытался быстро поймать его в прицел, но обзор загородил худой тип в полосатом пиджаке и с соломинкой в зубах. Пришлось удовольствоваться такой целью. Соломинку он, кстати, потерял. В этом неизвестный охотник меня перещеголял. Моих симпатий ему это не прибавило, и я по-прежнему был твердо настроен надрать ему уши сразу после боя. Сейчас, увы, было не до того.

Культисты прямо на ходу соскакивали с телег на землю.

– Пали! – заорал сторож с крыши, и выстрелил первым.

Наши ополченцы из-за частокола открыли огонь. Те культисты, которые с телег не спрыгнули – с них попадали. Думаю, человек десять они на этом потеряли. Однако культисты не потеряли присутствия духа, и вскоре зазвучали ответные выстрелы.

Палили по частоколу. Среди культистов нашелся свой охотник. Мы потеряли одного стрелка, а затем и второго. Если первого еще можно было списать на случайную удачу – когда без малого сотня человек палит по одной цели, кому-то и повезет – то второе попадание было уж слишком похоже на первое. Наш ополченец выстрелил, убрался за частокол перезарядить ружье, высунулся для нового выстрела – и тотчас получил пулю в голову.

Мысленно помянув нечистого – вслух нельзя, можно и накликать! – я начал высматривать этого охотника.

– Держите лошадей! – донесся до меня крик звероподобного.

Оставшись без возниц, лошади заметались. Первая телега умчалась вперед. Ее потом за Дубровником поймали беженцы. Они разбежались при первых выстрелах, но попрятались поблизости и в сборе трофеев приняли самое активное участие.

Вторая телега перевернулась. Лошадь протащила ее еще метров десять, пока телега не зацепилась колесом за корягу. Коряга сидела в земле как влитая. Лошадь громко ржала и отчаянно рвались вперед, но не могла сдвинуть ее ни на шаг. Жаль животное, но объективно нам это обернулось на пользу. Те культисты, что бросились высвобождать застывшее неподвижно колесо, были куда более легкой мишенью, чем те, что бегали по полю за остальными телегами. Скоро у колеса лежало два мертвых культиста.

А я тем временем вычислил охотника. Он действительно выглядел как охотник: кожаная куртка с бахромой, плотные штаны, сапоги с загнутым голенищем – сейчас это модно. Встреть я его в лесу, сразу бы сказал, что охотник, и ничего другого бы и не подумал. Он лежал под кустом, положив ружье на труп павшего товарища, и выцеливал очередную жертву. Я его застрелил.

– Стрелок на колокольне! – завопил кто-то.

– Ёрш же твою меть, – проворчал я.

Заметили. Теперь спокойной жизни не будет. Я торопливо пригнулся. По каменным стенам защелкали пули. Я слышал, как одна пробила деревянную крышу. Вниз посыпалась труха. Мелкая и гнилая. Я привычно закрыл нос рукой, чтобы не расчихаться.

– Глаз! – крикнул снизу Факел. – Держись там! Сейчас мы тебя прикроем!

– Не высовывайтесь! – отозвался я.

– Понял! Ждём!

Ждать пришлось недолго. Едва пальба по мне малость утихла, я рискнул выглянуть. Наши продолжали перестреливаться с культом, хотя уже и не так интенсивно. Обе стороны начали экономить патроны. Культистам под это дело удалось вернуть пару телег с лошадьми. Та, что зацепилась за корягу, так и стояла поперек дороги. Лошадь погибла и теперь служила укрытием для стрелков. От меня на колокольне она оказалась укрытием так себе. Я успел выбить двоих, прежде чем двое других это поняли и шустро юркнули в канаву.

– Вперед! – раздался внизу знакомый голос звероподобного. – Заберите детей и убираемся отсюда!

Самого его я так и не заметил. Дюжина культистов, пригибаясь, устремилась к дверям приюта. Возницы потянули туда же лошадей. Животные упирались, словно бы чувствуя, что ничего хорошего их там не ждет. В общем-то, я бы на их месте тоже подумал, что мы, устроив засаду, вряд ли бы оставили детей на поле боя.

Остальные культисты продолжали перестреливаться с нашими за частоколом. Кое-кто и по мне постреливал, но как-то вяло, без энтузиазма. Меня, конечно, не так-то просто достать снизу, но на фронте бесы уж если засекали снайпера, то норовили выбить в первую очередь. А у этих поштучная оплата, что ли?

Внизу Факел скомандовал своим бойцам быть наготове. Те нестройным хором рявкнули, что готовы. Как бы их на улице не услышали! Я глянул. Вроде не услышали. Дюжина культистов подобралась к дверям. Один, самый сообразительный, глянул вверх и, заметив меня, навскидку пальнул из пистолета. Я убрался назад. Пуля пробила крышу, с оттуда снова неспешно посыпалась труха. Коричневая взвесь окутала меня, будто облако, и норовила забиться в нос.