Текст книги "Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса"

Автор книги: Олег Евсеев

Соавторы: Светлана Шиловская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава 11

– Вот и пришла гора к Магомету, – проговорил Гудков, выведя меня из столбняка этой не к месту сказанной фразой.

При чем тут какая-то гора, прилетел едва живой воробушек. Господи, да как же она со своими слабенькими легкими доплыла?!

– Дайте же скорей что-нибудь теплое, плед несите! – заорала я, прижимая к себе трясущееся, мокрое тело девчушки;

– Галя, не паникуй, отдай ее эскулапу. Рома, иди с ней наверх. Помоги чем можешь.

– Хорошо, товарищ майор! Сейчас мы сделаем успокаивающий укольчик, а вы приготовьте чайку.

– Нет, я уколов боюсь! Не надо, я… я только согреюсь, и все, – вскрикивала совсем перепуганная Оля. И ее, уже в накинутом пледе, подхватил на руки Роман и понес наверх. Я бросилась следом.

– Неси девочку в мою спальню! Потерпи, Олечка, не от холода, а от волнения и перегрузки тебя трясет, ведь так далеко не плавала и могла утонуть.

– Галина Павловна, уложим ее и, пожалуйста, не мешайте мне. Ей сейчас нужен только врач, все разговоры потом.

– Нет, Галя, не уходи, не хочу… Я боюсь! Я не привыкла к уколам!

– Малышка, я сделаю самый обычный укольчик, с вита-минчиками, – заворковал Роман и, повернувшись ко мне, добавил: – Сейчас Галина Павловна чайку тебе принесет, – тактично выгнал меня самонадеянный эскулап.

Спустившись вниз, я сразу столкнулась с Гудковым. Он выглядел так, будто получил повышение по службе или выиграл кругленькую сумму. Меня аж взорвало:

– Чему ты радуешься?! Улыбка до ушей, а ведь все даже хуже, чем ожидали.

– Может, я и выгляжу не совсем того… но «крышу» не снесло. Напротив, еще раз убедился в правильности утверждения, что оперативнику не меньше, чем бойцовские качества и смекалка, нужны выдержка и терпение. И тогда случается прямо-таки невероятное. Все, что требуется, само падает в руки, как перезревшие плоды. Ты их только подбери.

– Гудков, что ты несешь? Да тебе пора в психушку! Девочку, когда придет в себя, сама буду расспрашивать, тебя даже не подпущу!

– Ладно, ладно, Галечка, только успокойся! – И через паузу, потирая руки, изрек: – Эх, сейчас бы в самый раз, как в хорошей пьесе, появление Данилы с полным багажом, и тогда… финита ля комедия! Ну, почти… останется только занавес опустить.

– Слушать тебя невозможно, товарищ майор! Изъяснялся бы лучше на своем привычном ментовском языке. Вот ЧТО: надо в замок сообщить, что Оля у нас. А то еще обвинят в похищении. Тем более если увидят, что майор сумасшедший, от такого чего угодно можно ждать.

– Галя, стоп! Всему свое время! Но тебе спасибо, что девочку так быстро приручила. Я на это и рассчитывал.

Хуже, если б пришлось переться в замок, тащить с собой Ромку под видом вакцинации от холеры или еще какой повальной болезни. Но эту комедию было бы сложней разыграть, тем более под неусыпным оком волчицы, как ты называешь Брониславу.

– Все, Гудков, изыди! И видеть, и слышать тебя не могу, совсем заморочил! Я в своем доме и буду действовать, как мне подсказывает интуиция. В замке что-то случилось, и девочка сразу ко мне… Защитить ее некому, отец все еще в отъезде. Кстати, твои пинкертоны хотя бы узнали – по каким делам отъехал Хванский? Мне, например, известно, что хозяин никогда надолго не уезжал.

– Вот именно, Галечка. Значит, сегодня вечером должен быть дома. И это у нас под контролем. Правда, может что-то непредсказуемое случиться. Но главное, девчонка у нас. Теперь бы еще надутого фраера под каким-нибудь предлогом оттуда вытащить. Этим красавцем Родиком занялся капитан Косыгин со своей командой. Жду, должен отзвониться. Максу на автоответчик пришлось сообщить, что мы в нем нуждаемся.

– А Макс зачем? Хотя, пусть приедет, рыбки я ему отложила. Правда, его водку ты извел на этого сморчка, да и сам приложился – тоже мне, непьющий…

– Галечка, такое ощущение, что меня пилит благоверная жена со стажем. Мелочь, а приятно.

Я махнула на майора рукой, разочаровавшись в нем как в сыщике и человеке. Решила больше не обращаться к нему ни по какому вопросу.

Я отнесла Олечке чай и печенье. Чай она выпила, от печенья отказалась. Было видно, что глаза у нее начали слипаться. И, полусонная, она прошептала:

– Галя, там был большой скандал, я подслушивала. Они хотят… Ой, скорей бы папа приехал!

– Спи, девочка. Я твоего отца, как приедет, вызову.

– Он должен успеть мне все подписать. Мне одной все… – и Оля на полуслове замолкла, видимо, подействовал укол.

Выйдя на веранду, я услышала, как Роман сказал:

– Товарищ майор, я мигом в лабораторию. И не уйду, пока анализы не будут готовы.

– Я все поняла, вы проверяете группу крови, воспользовались беззащитностью девочки! Насколько я знаю, у Оли есть постоянный лечащий врач. Он наблюдает ее не один год и, наверно, имеет все данные.

– Да-да, конечно, – отмахнулся от меня, как от мухи, Гудков. – Ты что, доктор, рот раскрыл, садись в мою «мигалку» и дуй скоренько! А наш диалог с Галиной Павловной не переслушаешь, он нескончаемый. И вот что, Рома, этот домашний и ручной эскулап, думаю, служит больше Броне, чем хозяину, так что с ним поосторожней. Лучше участковый Пронин им займется, я на этот счет дам команду.

– Понял, товарищ майор, – проскороговорил Роман. Вскоре милицейский «уазик» отъехал.

Агаша, выйдя на веранду, заверила:

– С уколом часа два-три девочка будет спать, я столько же проспала. Потом можно будет ее расспросить. Но, думаю, она мало что нам расскажет. Главные сведения привезет из Козельска Данила.

– Тогда мы сходим на могилку Фомы, как собирались. А Гудков пусть пасет Олю и Ральфика, поскольку у него уже все проблемы решены.

Майор демонстративно промолчал и взялся за телефон, а мы с Агашей направились к калитке. Спустились по тропинке и подошли к свежему холмику. Я старушку оставила, а сама пошла к реке.

От воды тянуло освежающей прохладой.

Быстренько раздевшись, я бросилась в речку. Вода нежная, мягкая, обволакивающая. Почему Оля так замерзла? Слабенькая она. Тяжело дался такой заплыв. Но что ее все-таки вынудило?..

Обуреваемая мыслями, я не заметила, как оказалась недалеко от противоположного берега. Вгляделась. Бревнышко – то самое, на котором мы с Олей обычно сидим, а вот около него что-то виднеется. Может, вещи Оли, но не похоже на платье или сарафан. Подплыть поближе, что ли?

И я не удержалась. Доплыла, вышла на берег и обомлела, увидев мужские дорогие туфли, кажется, с пятнами крови.

Едва подавила желание подняться к замку по тропинке, которой обычно спускалась Оля. Но решила пару раз нырнуть в надежде еще что-нибудь отыскать под водой. С двух заходов ничего не обнаружила. Схватив уже имеющуюся добычу, я торопливо связала шнурками туфли. И гут услышала торопкие шаги и женский голос: «Оля, Оля, где ты?» Это Броня, надо смываться.

Я поплыла на боку, держа в руке довольно-таки неудобную улику. Доплыв до середины, почувствовала усталость. Перевернулась на спину и гребла одной рукой, второй продолжала держать, как флаг, башмаки. Все же один, кажется, подмочила.

Выйдя на берег, не обнаружила Агаши и тут же припустила что есть сил. Ботинки, болтающиеся в связке на шее, били меня по щекам. Навстречу с перекошенным лицом вылетел Гудков и с ходу заорал:

– Что ты творишь? Я тебя сейчас и впрямь свяжу! Ну зачем тебя понесло на тот берег?! Старушку чуть кондратий не хватил, она ведь бросилась бегом ко мне! У нее сердце теперь заходится, и нашего эскулапа Ромки все еще нет! А я не мастак уколы делать. Что это у тебя, дай-ка… Хм, скорей всего, обувка красавчика. На том берегу взяла? Я сам щас туда махну.

– Гудков, заткнись! Ты уже опоздал. Я ныряла – больше ничего нет. А тотальную проверку нужно вечером провести с аквалангом. И вообще, у меня что-то ногу свело. Такое сроду со мной не случалось.

Майор подхватил меня на руки и внес во двор. И тут же заметался между нами обеими: старушке – лекарство, мне – полотенце. Затем Агаше – чай, а мне откуда-то притащил фланелевый халат. Выяснилось, не мой, а Агашин. Туг уж я не выдержала, расхохоталась.

– Какой я дурак, твои же вещи на берегу остались! Я сбегаю чуть позже за сарафаном или платьем, что у тебя там?.. – Гудков схватил мобильный и набрал номер. – Прошу к нам снова, срочно надо! Только вещь возьмешь и обратно. Буду тебе очень обязан. Не надо… бумаги, акты – все потом оформим. Главное, осмотри улику. Ну, спасибо, старик. Теще большой поклон и извинения.

Я поняла, что Сморчок опять нарисуется. Пусть делают, что хотят, а я ужином займусь.

Я поднялась наверх, убедилась, что Оля все еще спит, переоделась в легкие брючки и майку. Спустившись вниз, занялась готовкой. Агаша начала чистить овощи.

– А где наш ненормальный сыщик?

– Да он с этими туфлями стоит у ворот, ждет криминалиста. А твой сарафан он уже принес – висит на веревке.

– Агаша, скорее всего, это обувь Родиона. Но если его утопили, зачем оставили улику? Оля успела сказать, что у них там большой скандал был. Очевидно, имела в виду Броню и Родиона. Наверно, волчица призвала на помощь Громилу, тот убил и утопил Родика. Но не такой же он кретин, чтобы улики оставлять?! В общем, чем дальше, тем страшней и непонятней.

– Думается, Родион хотел сбежать вплавь. Я заметила, мужчины бросаются в воду в любой одежде, но обувь снимают. Туг одно из двух. Или ему удалось переплыть и исчезнуть – там ведь дальше овраг, или ему не дали добраться до нашего берега. Пятна крови на ботинках могут говорить о нанесенной ему травме или ранении. И я Христом Богом прошу, Галюша, больше не рисковать. Теперь уже без нас обойдутся. Майор работает, только тебе кажется, что он бездействует.

– Хорошо, Агаша. Больше с места не двинусь. А когда Оля проснется, поговорю с ней. Она мне скажет то, что никому другому – никогда. Кстати, сейчас можно позвонить и узнать: вдруг хозяин вернулся?

– Галюша, не суетись, наблюдение за замком ведется, организовано Гудковым и его бригадой. И мы первые получим такую информацию.

– А что если Бронислава с Грызиным перехватят Хванского?

– Олег Родионович нужен Брониславе, по крайней мере, пока не подпишет бумаги. Скорей всего, это произойдет на дому. Привезут нотариуса и быстро все оформят.

– Минуточку, Агаша, а ведь Оля, полусонная, что-то бормотала про какие-то бумаги, которые отец должен подписать. Признаться, мне было странно слышать это из ее уст. Девочка мне казалась наивной, совсем несмышленой в практических делах. Неужели так быстро прозрела? И такое ощущение, что она не хочет остаться принцессой на бобах. Это соображение мне только что пришло в голову, потому что сочувствие и жалость захлестнули какие-либо конкретные мысли.

– А мне непонятно, Галюша, почему она так боится уколов, если ее всю жизнь лечат. С детства росла слабым ребенком.

– Агаша, к боли не всякий привыкает.

– Так-то оно так, но все же испугалась прямо-таки панически. Ну ладно, это, возможно, результат стресса. Салатик у нас уже готов, что мы еще сделаем на ужин?

– Думаю, тушенку с макаронами – быстро и нажористо. Мудрить не из чего и некогда. Ира привезет продукты, тогда и устроим пиршество.

У ворот просигналили. Гудков, видимо, открыл, и послышался его громкий голос:

– Извини, что опять сорвал! Спасибо тебе. Вот эту обувь захвати на экспертизу. Кое-где пятна крови сохранились. А я тебе потом перезвоню, скажешь результат. Погоди, еще на дорожку кое-что дам.

Гудков вбежал на веранду, схватил бутылку из-под минералки, из бидона налил в нее пиво и понесся к воротам.

– Вот тебе пивка ядреного, домашнего.

– Значит, я на тебя работаю как вол, а ты сидишь себе, пивко попиваешь и дорогие туфли где-то умыкнул! Совсем ты, майор, распустился. Ну ладно, причину я видел. Хороша твоя Галина, все при ней! Один недостаток – умная. Но, надеюсь, ты над этим поработаешь. По себе сужу, за сегодняшний день ты меня, старого, в идиота превратил: прыгаю туда-сюда. Как хочешь договаривайся, я завтра в смену не выйду, уже отпахал! Я старый и больной человек.

– Ха-ха, первый раз такое слышу. И это наш стахановец Норкин?!

Послышался скрипучий старческий хохоток и звук отъезжающей машины.

– Товарищ майор, хотя бы извинился за свое бесцеремонное поведение. Я уже чувствую себя бедной родственницей, когда ты тут вовсю хозяйничаешь.

– Я, конечно, хам, но ты не бедная родственница, а родная мне, самая близкая. Как ты не можешь понять, Галечка, что это всего лишь издержки моей работы? Ведь пока вызовешь, пока пошлешь, пока бумагу получишь… Это удача, что старик Норкин оказался поблизости, на грядках у тещи.

Послышался стук в ворота.

– Ну, это уже не ко мне, а к вам, хозяйки. Наверно, из деревни кто-то пожаловал.

Пришлось открывать мне. В воротах стоял мужик в светлых мятых брюках и черном пиджачишке (в такую-то жару!). Вся одежда новая, но подобрана совсем уж безвкусно. А бритый затылок и обрюзгшее лицо и вовсе симпатии не вызывали. Не сказав ни «здорово», ни «прости», это чучело прошмыгнуло мимо меня, буркнув: «Мне к майору».

– О, товарищ Пронин! Наконец-то, жду с нетерпением!

– Чайку или кофе вахЧ? – вдруг поддержала непонятный Гудковский восторг Агаша.

– Нет-нет, я спешу. Я сегодня даже не обедал, все ноги истоптал по моргам, по объектам всяким! Да еще к этому чванливому коновалу ходил. И все пешедралом. Дочка моя на своей машине в Москву укатила, а мой «козел» раздрызганный как назло сломался. Вот и бью свои старые лапти. А еще деревенские достали: отдай им срочно покойника, и все тут! Но щас, наконец, на частнике перевезли из морга домой тело Ерофеича, забегу помянуть старика. Завтра на похороны не попаду, некогда будет. Так что мне не до кофеев.

Вот, товарищ майор, под вашу ответственность выцарапал медкарту годовалой давности. Последнее время их прихвостень докторишка медицинские наблюдения записывает прямо на дому, а Хванский проверяет. Очень уж за свою дочку трясется. Как дохлой родилась, так всё и лечат ее. В общем, берите бумаги, а я пошел.

И так же, не сказав ни «прощай», ни «до свидания», местный служака удалился.

Проводив участкового, Гудков сказал:

– Вы, конечно, догадались, что это медкарта Оли Хванской. Я тут мало что пойму по-латыни – Ромка разберется. Потом сравним с показаниями медэкспертизы, проведенной патологоанатомами, сделавшими вскрытие тела Татьяны Логиновой. Сколько еще тут заморочек будет! Но свет в тоннеле забрезжил.

– Хвалить тебя, Гудков, не станем. Вижу, сам себя очень уважаешь. И теперь у тебя полный набор. Так что пора с хозяином встретиться, сообщить, что были у него две дочки-близняшки.

– Логично рассуждаешь, запишу себе на ум, а пока… – Не договорив, майор встрепенулся на звук мобильного: – Возвращайся быстрей! Участковый уже принес, правда, данные за прошлый год, остальное у Хванского хранится. Так что, Рома, приедешь и сам сравнишь медицинские показатели. Все, отбой! – Отключив мобильный, промаршировав туда-сюда по дорожке, майор резко остановился у веранды и строго сказал: – Хочу вас предупредить, если вдруг ситуация выйдет из берегов, всем вам придется перебраться в коттеджный поселок в апартаменты дочери Пронина. И там какое-то время пересидеть. И это не обсуждается.

– А здесь что, будут бои местного значения? И мой дом на линии огня?

– Агафья Тихоновна, я с ней не справляюсь! Пожалуйста, объясните этой упрямице, что приключения кончились, все теперь всерьез и…

И в это время раздался сигнал подъехавшей машины, даже двух.

– Кажется, танк и бронетранспортер уже у ворот! Эвакуироваться не успеем. Будем стоять насмерть!

Мое язвительное замечание оказалось не настолько утрированным, как могло бы показаться. На подступах к дому, непрерывно сигналя, стояли, к счастью, не бронетранспортеры или танки, а всего лишь видавшие виды «жигуль» и полуразбитый милицейский «уазик». Но страху и шуму этот эскорт создал не меньше. Вся деревенька, пребывающая в трауре, кроме, конечно, покойного Ерофеича, высыпала на улицу. «Жигули», наполненные визжащими голосами, сопровождаемые «мигалкой», – здесь явно из рук вон выходящее событие. Слышался уже соответствующий комментарий: «А ребятишек-то за что? И новых жильцов тоже, что ли, брать будут? А вроде люди смирные, с виду приличные, а подишь ты…» Из массы народной выделился Пахомыч и прошамкал:

– Чево вылупилищ! Это гошти к им пожаловали, а не милишия.

Ирка, выскочив из машины, обняла меня и сказала:

– Галя, видишь, с какой помпой мы к тебе! В сопровождении…

– Ир, понимаю, что Роман вас в дороге подхватил. Заезжайте-ка во двор и не разжигайте воображение публики, да и ребят утихомирьте.

– Ты что, не рада? Ребята ведь от восторга… Они всю дорогу восхищались. Такой глухомани, ну, я хочу сказать, красотищи первозданной, не видали – дети асфальта!

Наконец я закрыла ворота перед глазами все еще возбужденной толпы. Судили-рядили они, видимо, с самого утра. Ведь милицейский «уазик» сновал туда-сюда. А уж когда «мигалка» прихватила «жигули» – любопытство взяло верх. Решили разузнать, что же такое стряслось у новых жильцов.

Гудков сразу набросился на Ромку:

– Ты что, сдурел? Ни к чему нам шумиха, конспиратор хренов! Привез результаты – давай пройдем вон на ту лавку под деревьями, пока «саранча» тут осваивается.

Санька быстро перездоровался со всеми, а вот Василиса оказалась очень уж многословной.

– А вы и есть та самая Агаша? Санька рассказывал, что вы как настоящая мисс Марпл. Лучше ментов умеете раскручивать преступления. Ну а меня звать Василиса, можно просто Вася.

– Нет, тетя Агаша, она Василек. Вон глазищи какие синие! – встрял Санька и сразу же схватился дрессировать Ральфика – кидать ему палку и кричать: «Апорт! Апорт!»

Щенок не успел еще всех обнюхать и на команды не реагировал, и тут же получил от паренька нелестный отзыв:

– Тупой, еще не тренированный! Возьмусь сам за него. Будет знать место!

– Санька, ты в гостях, сам знай свое место! Пойди умойся и переоденься с дороги. А Ральфика оставь в покое. И ты, девочка, проделай то же самое. Закройся в сенях и переоденься.

– Меня Вася зовут. Сколько можно, Ирина Георгиевна? Всю дорогу только «девочкой» называли, хотя знаете мое имя. Ой, а мне тут очень нравится. Мама наказала, чтобы я вам по хозяйству помогала. Картошку могу пожарить, умею очень хорошо, с золотистой корочкой. Ну, вообще, здесь суперски! Санька сказал, что река прям за забором сразу. Сань, слышь, может, сперва искупнемся?

– Ладно уж, идите. Только далеко не заплывайте. Речушка глубокая.

Ребята убежали, мы вздохнули с облегчением и принялись собирать на стол. Вдруг Гудков подозвал Ирину и начал о чем-то ее расспрашивать.

– Не возмущайся, товарищ майор! Я ведь второй раз в «Элладу» ходила, вот тебе даже письменное изложение от хозяина салона. Там все подробно: кто, когда, во сколько делал заказ, кого он видел, и так далее, и тому подобное.

– Ладно, спасибо, занимайтесь пока кухней, а мы еще тут с Ромкой поколдуем.

– Галь, ты что рот разинула, ребятишки, оказывается, твоего Ральфика на речку взяли. Ведь потеряют щенка! Меня Гудков отвлек, а ты о чем все думаешь, ничего вокруг не видишь? Кстати, а кот Фома где? Даже гостей не встретил, разленился совсем на природе!

Я отвела Ирку в сторону, коротко поведала о последних печальных событиях.

– И ты мне ничего по телефону, ни слова…

– Ну конечно, тебе с детьми в дорогу, а я о коте, Громиле, смерти Ерофеича… Соображай!

– Ох-ох, все даже серьезней, чем мы думали.

– Хватит, Ир, помолчи. При Агаше о Фоме ни слова.

– Поняла, поняла. А вот еще Гудков упомянул о каком-то криминалисте, он здесь был?

– Был два раза. Я ведь туфли Родиона в каплях крови нашла на том берегу. Точнее, его туфли с пряжками. Я вспомнила, что их на нем видела, когда была в замке. Теперь улику отправили на экспертизу. Но пока неизвестно, где сам Родик. Все, Ир, не пытай меня больше. Я тоже тебя пока ни о чем не спрашиваю. Давай с ужином закончим, а потом уединимся и поговорим. Ты же останешься ночевать?!

– Да, конечно, но утром очень рано выеду. Андрей разрешил только на час опоздать. Работы много скопилось. Он тебе и Агаше большой привет и гостинцы передал – твой любимый торт «Прага». Старушке – овсяное печенье, и даже для Ральфика печенье, только несладкое. У молодых все хорошо. Так что им о здешних делах лучше не знать.

– Смотри, сама не проболтайся. Вот еще что – Максим, наверно прибудет, Гудков его вызвал. Думаю, сегодня ночью вылазка с аквалангом намечается. Но нас с тобой, не надейся, не возьмут. Я свой лимит риска израсходовала. Гудков даже хотел меня связать, чтобы не мешалась.

– Но ведь мы ему улик, как горячих каштанов, натаскали. Благодарить должен!

– Галюша, Ира, салат майонезом заправлять или сметаной?

– Да нам все равно, что под рукой… – ответила Ирка и подошла к Агаше, очевидно, предложить свою помощь. Заодно выразить соболезнование по поводу гибели кота.

– Спасибо, Ира, но я, как видишь, стараюсь переключиться. Вот готовлю, собираю на стол. Правда, нет-нет, да так и подмывает посмотреть, где Фома. Почему не крутится у стола? Ладно, ничего, иди. Чувствую, вам надо пошептаться с Галей. Я тут справлюсь одна.

– Ир, ну зачем ты влезла со своими услугами! Агаша не любит сидеть без дела, а сейчас и подавно. Ей надо себя занять, чтоб меньше думалось об утрате.

– Ну ладно, не распаляйся, скажи лучше, как у тебя на личном фронте? Вижу, Гудков здесь совсем прописался. А ты все еще его держишь на расстоянии?..

– Хм, точнее будет сказать – сама едва держусь! И то потому, что не время и не место. Но не надо сейчас об этом. Тут у нас еще сюрприз заготовлен, вот-вот появится, только не слети с копыт.

– Какой? Скажи! Ой! Ах! – Ирка вдруг поперхнулась и шарахнулась в сторону: дверь из сеней отворилась, и на веранду вышла Оля, утонувшая в моем халате.

– Галя, я там одна лежала, услышала шум. Это не папа приезжал?

– Нет, нет, Олечка, это гости ко мне. А ты умойся у рукомойника, скоро будем ужинать, – ответила я как можно мягче.

– Галя, надо поговорить с тобой одной.

– Хорошо, Оля, но после ужина. И еще с тобой побеседует майор Гудков – тот, что постарше, с доктором Романом сидит.

Роман вскочил со скамейки и подошел к Оле:

– Как ты себя чувствуешь, голова не кружится? Присядь-ка на скамейку, пульс проверю. Так, хорошо. Да ты у нас девочка крепкая! А вот по заключениям врачей в медицинской карте все наоборот получается.

– Нет, я никогда… но, конечно, болела… – пролепетала Оля, покраснев.

– Дайте ей умыться и причесаться…

– Да, конечно, Галина Павловна, и поесть ей надо поплотней, чтобы отец принял дочь полностью здоровенькой.

Я не совсем понимала тон Романа и что конкретно смущает саму Олю – то ли его забота, то ли восхищение ее здоровьем. И что особенного в том и другом?

Пока Оля приводила себя в порядок, я сбегала наверх, нашла более-менее подходящую одежду в Людмилином гардеробе – шорты и майку.

Переодевшись, девчонка вдруг подбежала к Гудкову, держащему в руках косметичку.

– Это моя вещь! Как она к вам попала? Отдайте мне!

– Нет, девочка, вместе с твоей медкартой эта вещь пока останется у нас. Вернем позже.

– Почему? Не понимаю, – чуть не плача, сказала Оля и растерянно закрутила головой.

– Гудков, не молчи, скажи, что потом все объяснишь! Не тревожь девочку, ей волноваться нельзя! – вмешалась я, возмутившись черствостью мента.

Вдруг раздался пронзительный крик:

– Танька, Клёпа! Как сюда попала? Опять что-нибудь стащишь! Тетя Галя, тетя Агаша, вы не знаете, какую змею пригрели!

Василиса, влетевшая во двор, подскочила к Оле и начала ее трясти за грудки. Да так проворно, быстро и неожиданно, что мы не успели сообразить и оттащить девчонку.

Оля тоже замахала руками и закричала:

– Я, я Оля Хванская! Какую Таньку мне шьют, я ничего не знаю!

– Отдай, Танька, мамину золотую цепочку, дрянь, воровка! Жила у нас, а сама… Гоните ее вон, вон отсюда! – орала Василиса.

Даже Гудков вовремя не среагировал на такой реактивный выпад. Один Санька стоял и хохотал. Ему эта сцена явно была по нраву. Потом и он, не утерпев, выкрикнул:

– Хватит, Тань, прикалываться! Строишь тут из себя! Признайся, что загнала уже цепочку.

– Ой, пустите меня, сволочи какие! Я своему папе все про вас!..

Оля вдруг усиленно начала работать руками и ногами – откуда что взялось! Гудков с Ромкой едва растащили в стороны девчонок и не выпускали их из рук.

Агаша, тяжело вздохнув, раздумчиво произнесла:

– Стало быть, правильно я полагала про шрам на правой ноге убитой девочки.

– Да отпусти ты ее, мент жестокий! – подскочила я и попыталась вырвать Олю из цепких рук Гудкова.

– Пожалуйста, не мешай, иначе девчонка может убежать.

Пока я туго соображала в поисках контраргумента, Ромка отпустил Василису; та стояла, кусала ногти и пыхтела:

– Да я… я только правду… Мне что, ей спасибо сказать? Она же воровка!

А Гудков еще крепче сжимал руки жалобно поскуливающей Оле. В следующее мгновение я вообще выпала из реальности, мне казалось, что я вижу кошмарный сон. Майор, взвизгнув, выпустил девчонку и прорычал:

– Ты кусаться вздумала, маленькая чертовка!

Пока он тер укушенную руку, Оля уже во весь дух мчалась к калитке. За ней бросились все. Показав спринтерские способности, Санька первый догнал и ухватил ее за плечо. Но та, изловчившись, так его толкнула, что паренек отлетел, как перышко. Уже у самой реки Гудков с Романом догнали беглянку и, крепко взяв под руки, как преступницу, повели назад во двор.

В это время за воротами раздался сигнал.

– Это, наверно, папа, он вам рога обломает, ответите за беспредел! – зло выпалила Оля. А я, глядя на перекошенное лицо девочки, не узнавала ее.

Ворота открыл Санька, и вскоре появился Данила.

У меня было ощущение, что я одна ничего не поняла в этом вавилонском столпотворении. Вдруг наступила секундная пауза, в которую впечатались мои слова:

– Мне… мне кажется, что это не Оля.

– Я же говорю, это Танька Логинова, воровка! – выделился снова звонкий голосок Василисы.

И меня словно прошило: роль Оли блестяще исполнила ее сестра из Козельска – Таня Логинова! Какая жестокая игра, возможно ли такое?

Ирка, заметив, что я побледнела и прислонилась к перилам веранды, закричала:

– Агаша, дайте Гале воды!

– Вот возьми кваску, взбодрит. Эх, надо было мне тебя, Галюша, предупредить. Ведь у меня подозрения сразу возникли…

Залпом опрокинув кружку, я взвилась на Ирку:

– Почему ты мне ни слова?.. Ведь ты еще в Москве все узнала! И снимок с Оли, то есть Тани, от Макса раньше получила!

– А как бы я смогла? По телефону, что ли, тебя огорошить? Ты бы сразу в замок рванула, а мне Гудков строго наказал пока молчать. Они еще не имели на руках медзаключений. Не могли предусмотреть, как будут развиваться события. Я ведь, Галь, тоже удивилась, увидев девочку у вас. Не поверила глазам своим, что она сама к вам в руки… явилась.

– Галечка, милая, пойми… Мы на этот тонкий ход и рассчитывали, ведь только тебе девочка доверяла. А все зная, ты могла бы как-то себя выдать. А мы не имели права рисковать вами обеими, – тихо проговорил Гудков и обнял меня за плечи. Но я резко сбросила его руку и отвернулась.

Мысль, что меня использовали «втемную», била по самолюбию, но я уже осознавала, что это, пожалуй, самый приемлемый и безболезненный вариант. Тем более что я сама предлагала свои услуги чуть ли не в качестве подсадной утки. Но так рисковать мной Гудков не стал бы. Умом я все это понимала, но сердцем…

Собственная обида перемешивалась с болью и жалостью к той, погибшей девочке Оле. Я человек, не терпящий неопределенности, очень тяжело переношу подобные ситуации. Я смотрела на заплаканную Таню, как две капли воды похожую на свою погибшую сестру, и пыталась определиться, как я к ней отношусь. Образ той, наивной, доверчивой и беззащитной, Олечки не хотел исчезать. Мне казалось, что все это есть и в Тане, только очень сильно подавлено жизнью. И меня раздражало одно: почему к этой девочке из Козельска сразу такое жесткое отношение? Господи, но ведь она пыталась и хотела со мной заговорить, что-то мне сказать! Но я, щадя ее здоровье, отложила разговор. А зря…

Девчонка снова заплакала. Роман принес ей воды и начал что-то тихо говорить, поглаживая по плечу. Даже Василиса с Санькой притихли.

Навалилась тягучая душная тишина, как перед грозой, которая принесет очищение и спокойствие…