Текст книги "Первозданная. Дилогия"

Автор книги: Олег Авраменко

– Потому что здесь был демонический тоннель. – Этне указала на воронку перед крыльцом. – Он поглотил капитана аб Грайди и чуть было не забрал Эйрин и герцога Довнала.

 
Шайна была ошеломлена:
 

– Так вот почему ты лупила молниями! А я думала…

– Нет, это невозможно! – покачала головой Гвен, чье лицо выражало еще большее удивление, чем лицо Шайны. – Этого просто не может быть!

– И все‑таки было, – отозвалась Мораг. – Мы с Этне сами видели, собственными глазами. И ощущали его адскую силу. А вы появились уже поздно, когда он начал разрушаться.

– Я не сомневаюсь в ваших с Этне ощущениях, – сказала Гвен. – Невозможно не это, невозможно другое. Сегодня утром у дочки трактирщика Ронвен, – она кивнула в сторону худенькой девочки, которую в этот момент утешала ее мать, – было видение о том, как во тьму Тындаяра падает человек с мечом. По ее описанию – темноволосый, безбородый, но с длинными закрученными усами. Словом, похожий на гвардейца, ехавшего во главе вашего отряда. Ведь это был капитан, так?

И Шайна, и Этне, и Мораг вместе уставились на Гвен, затем так же дружно посмотрели на ту девочку, Ронвен, после чего обменялись между собой взглядами и покачали головами.

– Это действительно невозможно, – уверенно сказала Этне.

– Просто совпадение, – согласилась с ней Шайна.

– Невероятное, но совпадение, – подтвердила Мораг.

– А вот и не совпадение, – решила вмешаться в их разговор Эйрин. – Эта Ронвен точно узнала капитана аб Грайди. Еще и крикнула ему: «Это вы! Берегитесь!» Вы же сами слышали, Этне, Мораг. И видели, как она указывала на него пальцем.

– Она просто ошиблась, – сказала Этне уже не так уверенно. – У нее было видение о каком‑то другом событии, но, по удивительному совпадению, оно оказалось похожим на то, что произошло сегодня.

 
Шайна, Мораг и Гвен согласно кивнули.
 

– Да что с вами такое?! – Эйрин в сердцах топнула ногой. Ее раздражало их непостижимое и упрямое единодушие хотя бы потому, что сам факт пророчества частично облегчал ее чувство вины за смерть Ленана аб Грайди. – Ну, было у девочки видение. Ну, увидела она будущее. Разве это впервые?

– В какой‑то мере – да, – ответила Этне. – Есть разные типы пророчеств, и видения картин будущего относятся к категории неотвратимых. Поэтому провидицы никогда не видят событий, в которых фигурируют сами или хоть каким‑нибудь образом будут к ним причастны.

– Что‑то всегда случается впервые, – настаивала Эйрин. – В конце концов, пророчество все‑таки исполнилось, несмотря на ее попытку предотвратить его.

Пока они обсуждали видение Ронвен, из трактира начали потихоньку выходить испуганные слуги и постояльцы. Все они опасливо обходили группу ведьм, и только одна девушка, ровесница Эйрин или чуть постарше, бледная, словно покойник, шла просто на них, глядя перед собой пустым, невидящим взглядом.

– Эй! – вдруг прозвучал громкий и басовитый голос трактирщика. – Держите ту барышню. Она была со злодеями.

Девушка мгновенно лишилась всей своей вялости и апатичности и с неожиданной проворностью бросилась к Эйрин. Ее глаза, до этого пустые и бездумные, внезапно вспыхнули хищной, яростной злобой. В грудь ей попали сразу три молнии от ведьм, два больших огненных шара от ведьмака с ведьмачкой и даже маленький, тускленький шарик, направленный Финнелой.

За какое‑то мгновение до этого юная черная колдунья все‑таки успела овладеть своей скрытой силой. Эйрин не увидела используемых ею чар и не ощутила на себе их действия, так как молнии и огненные шары помешали девушке ударить прицельно. Но, к сожалению, последний в ее жизни удар не пропал даром, а нашел другую жертву – вместе с уже мертвой колдуньей наземь упала и Гвен.

Она корчилась и кричала от нестерпимой боли. Бренан немедленно упал рядом с Гвен на колени, но мог лишь беспомощно, в полном отчаянии смотреть на нее. Так же поступил и Лиам, с той только разницей, что не молчал, как Бренан, а бормотал: «Гвен, сестричка… любимая, дорогая… не пугай меня… Как же так?» Финнела пронзительно ойкнула, прижала руки к груди и прошептала: «Нет, нет, нет… Это неправильно… Мы уже победили…»

Шайна, Этне и Мораг бросились к своей сестре, наклонились над ней и что‑то все‑таки сделали – она перестала извиваться, а ее исполненные страданий крики перешли в стоны. Впрочем, их комментарии – «Темная Энергия… сердце… левое легкое… селезенка… почка… если бы была Искра…» – не настраивали на излишний оптимизм.

Это подтверждали и всхлипывания Лиама, и то, как Бренан, когда к нему вернулся дар речи, отчаянно взмолился: «Не оставляй меня, Гвен… Как я буду жить без тебя?..»

Эйрин видела все это словно в тумане, а слышала будто сквозь плотный слой ваты. В ее голове пульсировала одна‑единственная мысль: вот еще один человек умирает из‑за нее, – а она не понимает, почему и зачем. Разве стоит ее жизнь таких жертв? Не лучше ли ей было умереть еще в детстве, и тогда бы Тындаяр не поглотил капитана аб Грайди, не молчали бы одиннадцать гвардейцев, находившихся перед нападением в трактире… и кто знает, сколько еще постояльцев и слуг убили черные колдуны, когда захватывали удобные для атаки окна.

А теперь Гвен… Эйрин знала ее лишь по рассказам и заочно симпатизировала ей – просто потому, что не могла не испытывать симпатии к лучшей подруге Шайны. Кроме того, Гвен была ее сестрой‑ведьмой, пусть и лишенной ведьмовской Искры. И если для ее спасения нужна Искра, то пусть Великий Дыв, милосердный и всемогущий, возьмет у Эйрин эту Искру и передаст ее Гвен…

Внезапно Эйрин сообразила, что ей делать. Она не понимала, откуда пришло это знание, но была уверена, более того – убеждена, что должна так поступить. И ей стоит поспешить, так как еще минута – и будет слишком поздно…

Стряхнув с себя оцепенение, Эйрин решительно подступила к Гвен и, протиснувшись между Шайной и Бренаном, опустилась подле нее на колени. Никаких внешних признаков поражения заметно не было – очевидно, чары сработали уже внутри тела. Но восковой оттенок лица, мутная пелена в серых глазах и кровавая пена на бледных губах свидетельствовали о неумолимом приближении смерти.

Эйрин взяла Гвен за обе руки. Ведьмы возражать не стали – наверное, решили, что она хочет попрощаться с ней. А Бренан вообще ничего не замечал, он гладил щеки Гвен, говорил о своей любви к ней и просил прощения за то, что раньше не признался.

«Ну, что дальше? – мысленно спросила Эйрин у своего неизвестного советчика. – Говори… или делай… Я отдаюсь под твою власть».

И тут она ощутила свою Искру. Это было словно сияние, заполнившее все ее существо. Это было особое тепло, согревавшее не тело ее, а душу. Это было пьянящее наслаждение, которое дарило ей чувство безграничной радости от жизни. Это была огромная сила, которая делала ее почти всемогущественной. И это была глубокая нежность, не позволявшая силе поработить разум, разорвать тончайшую нить, на которой держалась ее человечность…

– Это Искра! – потрясенно сказала Мораг. – Она пробуждается… О, черт! Какая яркая…

– Нужно что‑то делать, – отозвалась не менее растерянная Шайна. – Надо сейчас же…

– Нет! – сказала Эйрин таким властным тоном, которого сама от себя не ожидала. – Не смей трогать меня!

Несмотря на это предупреждение, Шайна все‑таки потянулась рукой к ее плечу, но тут уже вмешалась Этне:

– Погоди, Шайна. Похоже, я знаю, что происходит. Это невероятно, но…

Дальше Эйрин ее не слушала. В следующее мгновение все, что переполняло ее – и сияние, и тепло, и наслаждение, и сила, и нежность, – заструилось вдоль ее рук и стало вливаться в руки Гвен. Глаза умирающей прояснились, взгляд стал осмысленным, в нем появилось изумленное понимание. Бледные окровавленные губы зашевелились, с них сорвалось едва разборчивое слово:

– Матушка…

«Спокойно, дитя, – сказала Эйрин. Вернее, не сказала, а подумала, и эта мысль пришла к Гвен через особую духовную связь, установившуюся между ними. – Я с тобой, я помогу тебе».

– Я рада… – вновь заговорила Гвен, преодолевая слабость. – Так рада, что ты здесь, что я касаюсь тебя… Правда, я лишь отпечаток, тень твоей дочери…

«Все равно ты мое дитя. И я больше нужна тебе, чем ей. В отличие от нее, ты исчезнешь, если твоя ведьма умрет. Но я этого не позволю – твое время еще не пришло».

– Что я… что мне делать?

«Воспользуйся мной, моей силой. Моя ведьма еще не обучена, у нее нет нужных знаний. Зато твоя знает много, намного больше, чем ты умеешь делать. Вместе мы спасем тебя».

Говоря о себе в третьем лице, Эйрин не чувствовала никакого раздвоения. Она говорила это осознанно, откликаясь на желание своей Искры. Сама же Искра не могла ни думать, ни говорить, за нее думала Эйрин и мысленно произносила те слова, которые как можно больше соответствовали ее устремлениям.

– Я готова, матушка, – сказала Гвен.

Могущественная сила, сдерживаемая нежностью, забурлила в них обеих. На секунду Эйрин ощутила боль, терзавшую Гвен, но не успела и вскрикнуть, как эту боль заглушило тепло. Внутреннее сияние освещало путь к нужным знаниям, а наслаждение, с которым Эйрин всегда погружалась в учебу, облегчало их восприятие.

 
«Мне нравится моя первая ведьма, дитя. А тебе?»
 

– Я… я мало ее знаю, матушка. Но… – Речь Гвен прервал облегченный стон от того, что часть боли исчезла, и теперь ее сердце билось четко и ровно, словно часы. – Кажется, ты сделала хороший выбор.

 
«Я тоже так думаю».
Под целительным воздействием Искры ожили обожженные легочные ткани, восстановились левая почка и селезенка, залечились мелкие внутренние повреждения. Эйрин ощутила, как исчезает, растворяется боль.
 

– Спасибо, матушка, – вяло прошептала Гвен, уже засыпая. – Спасибо за все…

 
«Счастливо, дитя».
Голос умолк. Искра, которую в течение этого времени Эйрин делила с Гвен, полностью вернулась к ней. Ощущение могущественной силы миновало, оставив после себя смертельную усталость. Эйрин медленно подняла голову, повернулась к Бренану с Лиамом и сказала:
 

– Все в порядке, она будет жить. Теперь просто спит.

Бренан порывисто схватил ее руки и стал покрывать их поцелуями, обильно орошая ладони своими слезами. И словно издалека до Эйрин донесся вопрос Шайны:

– Кого Гвен называла матушкой?

 
Эйрин слабо улыбнулась:
 

– Кого же еще? Мою Искру. Первозданную Искру… Не знаю, что это значит, но Гвен уверена, что моя Искра – Первозданная.

Тут усталость окончательно одолела ее. Она не стала с ней бороться, а охотно отдалась в сладкие объятья сна, последним проблеском сознания отметив, что Бренан все‑таки успел среагировать и не позволил ей упасть…

Глава XI

ФИАСКО

Тоннель, разрушенный на поверхности ведьмовскими молниями, теперь закрывался по всей своей длине. Вокруг постепенно темнело, однако магическое зрение еще позволяло Ярлаху аб Коналу разглядеть исполненные покаяния лица шести стоящих перед ним колдунов. У их ног лежало мертвое тело капитана леннирской гвардии, уже начинавшее обугливаться под действием Темной Энергии. Именно туда должна была упасть живая, но беспомощная принцесса Эйрин, – но не тут‑то было. И этому воспрепятствовали отнюдь не ведьмы, все пошло кувырком из‑за какой‑то девчонки, вмешавшейся в события в самый ответственный момент.

Находясь в Тындаяре, Ярлах мог наблюдать сквозь тоннель за происходящим во дворе трактира. Он видел, как Эйрин вер Гледис шла к крыльцу, и в тот самый момент, когда она ступила на тонкую перегородку, отделявшую в этом месте Тындаяр от мира земного, магистр послал вверх последний импульс Темной Энергии и уже приготовился призвать из Ан Нувина демона. Тоннель должен был открыться за считаные секунды, но тут появилась дочка трактирщика, капитан заслонил собой принцессу, а потом ведьма Мораг вер Дерин оттащила ее назад.

Ярлах понял, что ловушка не сработает, еще до того, как эта девчонка закричала, предупреждая капитана об опасности. К сожалению, находившиеся на месте событий колдуны, все, включая Йорверта, не сориентировались так быстро и упустили возможность нанести удар, когда принцессу прикрывал лишь капитан. Мощный сгусток Темной Энергии превратил бы их обоих в пепел, и ведьмы не успели бы ничего поделать. А потом…

Потом было уже поздно, и гибель двадцати двух колдунов и одной колдуньи оказалась напрасной. Впрочем, именно эта колдунья чуть было не достигла успеха, ей не хватило какой‑то доли секунды, чтобы превратить сокрушительное поражение в частичный триумф. Но в результате ее действий сложилась ситуация, которая лишь ускорила пробуждение Первозданной Искры. Мало того – ведьмы узнали о существовании Первозданной. Эйрин вер Гледис сама им сказала…

Это были последние слова, которые Ярлаху удалось расслышать сквозь разрушенный тоннель. Использовав Темную Энергию, он мог бы вновь выглянуть на поверхность, но тогда бы увидел лишь нечеткие очертания людей и предметов и уже ничего не смог бы услышать. Да и слушать дальше не было смысла.

– Ну все! – прорычал Ярлах, смерив своих подчиненных гневным взглядом. – Убирайтесь прочь! Не хочу вас видеть.

Не обмолвившись ни словом, колдуны стали послушно расходиться, и вскоре пятеро из них растворились в непроглядной тьме Тындаяра. Однако Йорверт остался.

– Лучше накажите меня, учитель, – попросил он, открыто глядя ему в глаза. – Только не прогоняйте.

 
Ярлах тихо вздохнул:
 

– Ты что‑то слышал о Первозданной, так ведь?

– Да, учитель, – подтвердил Йорверт. – Когда‑то читал об этой гипотезе. Однако считал ее необоснованной. А оказывается…

– Порой исполняются и гораздо более невероятные предположения, – сказал Ярлах, придав своему голосу четко дозированный оттенок озадаченности. – Для меня это тоже большая неожиданность, но… Факты приходится принимать таковыми, какие они есть.

– Значит, Властелин не сообщил вам о Первозданной?

– Нет. Наверное, счел это излишней информацией. И собственно, так оно и было. Знание, что Эйрин вер Гледис обладает Первозданной Искрой, ничем бы нам не помогло.

 
Немного поколебавшись, Йорверт кивнул:
 

– Похоже, что так, учитель. Но теперь мы хотя бы догадываемся, зачем Властелину понадобилась принцесса. Возможно, Первозданная более уязвима, чем дочерние Искры, и в Ан Нувине она просто погибла бы. Или, возможно, стала бы служить Тьме, и через нее удалось бы подчинить остальные Искры. Надеюсь, что в других мирах, где сложилась похожая ситуация, наши братья не потерпели такого фиаско и лучше послужили Властелину.

«Или в каждом из этих миров местный Китрайл точно так же остался с носом», – подумал Ярлах, но тут же испуганно прогнал эту опасную и крамольную мысль.

– И что дальше? – спросил Йорверт.

 
Ярлах пожал плечами:
 

– А что дальше? Будем ждать новых приказов. Я уверен, борьба за Первозданную еще не закончилась. Это только начало.

«Возможно, начало нашего конца, – вновь промелькнула в его голове непрошеная мысль. – Если Темный Властелин на самом деле не Властелин, а…»

– Ладно, Йорверт, идем. Здесь нам больше нечего делать. Возвращаемся в Кованхар.

Глава XII

УТРО В ТРАКТИРЕ

В большом обеденном зале было почти пусто. Только за одним столом в углу допивали свое пиво четверо леннирских и двое тылахморских гвардейцев, как раз позавтракавших после смены с ночного дежурства. При появлении Шайны они поднялись, приветствовали ее молчаливыми поклонами и уже не стали вновь садиться, а вместе двинулись к выходу.

Шайна устроилась около раскрытого окна и заказала служанке чашку крепкого чая и два пирожных со сливочным кремом – свой обычный завтрак. Девушка быстренько побежала выполнять заказ, а Шайна стала наблюдать через окно за тем, как на окутанную утренним туманом дорогу выезжали с противоположной обочины всадники и повозки. Одни путешественники поворачивали на юго‑запад, к Двар Кевандиру, другие направлялись на северо‑восток, в Тылахмор, и все, наверное, дружно проклинали ведьм, трактирщика, герцога и черных колдунов, из‑за которых им в эту ночь пришлось заночевать под открытым небом.

Герцог Довнал, исходя из соображений безопасности, предложил спровадить за пределы трактира всех постояльцев и временных слуг, оставив только работавших здесь постоянно. Шайна с ним согласилась: ее нисколько не вдохновляла перспектива выискивать в толпе людей замаскированных врагов, тем более что опытный черный все равно не выдаст себя – его скрытую силу обнаружить практически невозможно.

Услышав об этом решении, мастер Придер начал причитать, что такое неподобающее обращение с постояльцами причинит его заведению непоправимый ущерб, а ведь он уже и так понес большие убытки из‑за разрушений и гибели более десятка ни в чем не повинных клиентов. Но как только Шайна высыпала на стол перед ним горсть золотых минеганских марок, трактирщик мигом успокоился и с готовностью предложил распоряжаться в трактире на свое усмотрение.

К большому облегчению Шайны, заботу о погибших взяли на себя герцог и Мораг. Первый отыскал среди уже выселенных постояльцев странствующего духовника и устроил похоронную церемонию для одиннадцати убитых гвардейцев и троих гражданских (еще девятерых забрали их спутники, получив заодно и солидную компенсацию для семей), а Мораг сожгла магическим пламенем тела всех черных колдунов и взялась залечивать мелкие ранения у двух десятков случайных жертв (как это часто случается в магических поединках, тяжелораненых не было – если боевые чары попадали в людей, то обычно поражали насмерть). Этне установила по всему периметру двора трактира мощные защитные заклятия, также защитила и сам дом, а Шайна тем временем позаботилась о Гвен и Эйрин.

Обе девушки крепко спали и ни на миг не проснулись, когда она при помощи Финнелы раздевала их и укладывала в постель. Гвен, после всех полученных ранений, была совершенно здорова, только предельно истощена, и при других обстоятельствах это казалось бы невероятным, так как даже самой могущественной ведьме понадобилось бы несколько недель для полной регенерации всех поврежденных тканей. Но у Шайны уже не хватило сил поражаться столь быстрому исцелению подруги; всю свою способность к удивлению она полностью потратила на Эйрин, на ее Первозданную Искру…

Служанка принесла большую чашку горячего чая и тарелку с двумя пирожными. Шайна отпила глоток крепкого бодрящего напитка и откусила кусочек пирожного, мимоходом отметив, что в этом трактире делают замечательный сливочный крем.

Первозданная Искра… Шайна очень сомневалась, что среди ведьм найдется хотя бы десяток сестер, искренне веривших в ее существование. Немного было и таковых, кто хотя бы теоретически рассматривал возможность, что все ведьмовские Искры возникли из одной Искры. Причина такого решительного неприятия этой в общем‑то логичной гипотезы коренилась в самом образе жизни ведьм, привыкших считать себя сообществом независимых и равных друг перед другом женщин. Ясное дело, они признавали старшинство по возрасту и силе, это было необходимо для самого существования Сестринства, поддержания порядка внутри него и обеспечения единства во взаимоотношениях с внешним миром. Однако такая иерархия не была абсолютной, ее применение имело четко очерченные границы, которые никому не разрешалось переступать. Маленькие ведьмы должны были слушаться взрослых, как своих наставниц и воспитательниц, но часто спорили с ними, когда речь заходила о чисто сестринских отношениях. Старшие и старейшие сестры могли отдавать лишь приказы, относящиеся к их компетенции, как руководителей Сестринства, но ни одна из них не смела помыкать молодыми ведьмами по личным мотивам. Ни Этне, ни Мораг не сказали ни единого слова против решений Шайны, как главы их делегации, и в то же время безжалостно критиковали ее манеру ведения переговоров, постоянно поучали, как нужно держаться с королем и его советниками, подшучивали над ее неумением поддерживать пустые светские беседы, а Мораг иногда довольно язвительно комментировала то, как близко Шайна сошлась с Эйрин, выдвигая на сей счет непристойные предположения… Впрочем, это было только в шутку.

Такое соединение четкой субординации в делах и полной анархии в личных отношениях издавна стало характерной чертой ведьмовского быта. Другие обитатели Тир Минегана – и колдуньи, и обычные люди – воспринимали это как должное, а вот на остальной части Абрада господствовало крайне искаженное представление о Сестринстве. Еще будучи младшей сестрой, Шайна прочла одну книгу, где был и захватывающий сюжет, и изысканный стиль, и убедительно изображенные персонажи, однако ее автор, талантливый писатель, к сожалению, оказался слишком ленивым, чтобы приехать на Тир Минеган и ознакомиться с реалиями тамошней жизни. Среди многих нелепиц, описанных в этой книге, больше всего Шайну возмутили такие на первый взгляд незначительные сцены, когда при встрече двух сестер младшая по статусу обязательно кланялась старшей. Автор, наверное, видел, как на официальных мероприятиях ведьмы приседают в реверансах перед королями и князьями, но не понял, что это всего лишь дань вежливости и традициям. Кроме того, он не обратил внимания, что в ответ короли с князьями всегда кланяются ведьмам. А среди самих ведьм о таких церемониях и речи не шло. Ни одна сестра – ни обычная, ни младшая – никогда не склонится перед старшими и старейшими. Ведь все они равны. Они, в конце концов, сестры.

Но Первозданная Искра могла все изменить. Для подавляющего большинства ведьм предположить ее существование значило признать, что когда‑нибудь родится ведьма, стоящая выше других по своей природе. Одна только мысль об этом вызывала решительный внутренний протест. До сих пор Шайна не верила в Первозданную, да и сейчас ни за что бы не поверила, найдя другое объяснение и дерзкому нападению черных колдунов, которых интересовала исключительно Эйрин, и необычному, поразительному пробуждению ее Искры, и изумительному исцелению Гвен, – если бы не одно обстоятельство.

Уже давно было выяснено, что все Искры одинаковы по своей потенциальной силе, а то, какая часть этой силы будет реализована, зависело исключительно от конкретной ведьмы, ее носителя. К примеру, Мейнир вер Гильде была самой могущественной ведьмой первого тысячелетия и умудрилась дожить до шестисот восьмидесяти трех лет, зато три ее последовательницы ничем особенным не отличались и прожили обычный ведьминский век – чуть больше трехсот. Только в пятом поколении род О'Мейнир вновь получил могущественную сестру – Шайну, которая, может, и не надеялась повторить рекорд своей духовной прапрапрабабки, однако была уверена, что проживет достаточно долго, чтобы когда‑нибудь, в далеком будущем, стать одной из старейших сестер.

Точно так же обстояли дела и во всех других ведьмовских родах, где сильные ведьмы чередовались с посредственными, а то и откровенно слабыми. Неизменным оставалось одно: при пробуждении Искра выказывала свою максимальную силу – тот идеал могущества, к которому стремились все ведьмы, хотя никто его не достигал. И всякий раз каждая Искра вспыхивала доподлинно так, как и любая другая… Вернее, так было до вчерашнего вечера.

А вчера Шайна просто ошалела, когда в кульминационный момент пробуждения Искра Эйрин засияла с силой доброго десятка обычных Искр. Это длилось лишь какую‑то долю секунды, однако Шайна не могла ошибиться. Тем более что Этне и Мораг полностью подтвердили ее наблюдение. Когда происходило исцеление Гвен, сила новопробужденной Искры приблизительно равнялась максимальной силе обычной Искры. Потом она упала до уровня немного ниже, чем у Этне, что тоже вызвало удивление, поскольку Эйрин была еще не обучена и, казалось бы, никоим образом не могла контролировать такую огромную силу. Но тем не менее контролировала ее – даже в глубоком сне…

Шайна ни слова не написала старейшим о вчерашних событиях, хотя должна была сделать это немедленно. Но она никак не могла собраться с мыслями, чтобы подробно изложить их на бумаге, поэтому не стала возражать, когда Этне, сменившая ее среди ночи на дежурстве возле Гвен, сама вызвалась составить и отправить отчет. А тот факт, что от старейших до сих пор не поступило никаких распоряжений, с очевидностью свидетельствовал, что они точно так же озадачены этой новостью и еще не выработали общей позиции.

Впрочем, это было и к лучшему. Шайна чувствовала себя усталой и опустошенной, поэтому сейчас ей не хватало только инструкций от старейших, которые, учитывая обстоятельства, наверняка будут запутанными и противоречивыми. А она просто хотела добраться сегодня к вечеру до Тылахмора (если, конечно, состояние Гвен позволит ей отправиться в путь) и остановиться на несколько дней во дворце гостеприимного, искреннего и радушного герцога Довнала аб Конховара.

Единственным светлым моментом во всей этой истории – моментом действительно светлым и радостным – стало для Шайны знакомство с Бренаном. Вопреки ее опасениям, Гвен нисколько не приукрасила его в своих письмах, он оказался как раз таким, каким она описывала его в своих письмах. Бренан было именно тот брат, о котором Шайна всегда мечтала.

Правда, нападение черных колдунов испортило их первую встречу, но вскоре они это наверстали, когда полночи просидели вместе около кровати со спящей Гвен и, окутав ее заглушающими звук чарами, все говорили, говорили и никак не могли наговориться. Шайна рассказывала о Тир Минегане, о своем детстве на нем, а Бренан – о жизни на Лахлине, об их родителях, мужественных и самоотверженных людях, о том, как он наконец попал на Абрад и скитался тут полтора года вплоть до встречи с Гвен.

О ней брат говорил с невыразимым теплом и нежностью, не скрывая, как она дорога ему. Впрочем, после всех тех слов, сказанных им вечером, когда он думал, что Гвен умирает, отрицать свою любовь к ней было бессмысленно. А вот Шайна кое‑что скрыла от Бренана, но не потому, что стыдилась или боялась его осуждения. Просто она понимала, что он сам не захочет этого знать. Во всяком случае, не захочет узнать об этом от нее…

Собственно, всю сегодняшнюю ночь Шайна должна была присматривать за Эйрин и следить, чтобы она не потеряла во сне контроль над своей силой. Но тут ее выручила Мораг, которая взяла заботу об Эйрин на себя, – хотя, как выяснилось, у нее было своеобразное представление о том, как нужно присматривать за только что пробудившейся Первозданной Искрой. Когда Шайна, передав дежурство возле Гвен Лиаму и Этне и уговорив Бренана лечь спать, заглянула в комнату Эйрин, она обнаружила, что Мораг преспокойно спит рядом со своей подопечной, а весь присмотр переложила на простенькое заклятие, которое должно было поднять тревогу при малейших проявлениях активности Искры.

Разбудив Мораг, Шайна начала отчитывать ее за такую нерадивость. От этого проснулась и Эйрин, накричала на них обеих, заявив, что не нуждается в няньке, и после этого опять заснула, добавив напоследок, что Мораг может остаться – пусть только и дальше лежит, а не стоит над ней столбом. Так что пришлось согласиться с методикой присмотра, предложенной лентяйкой Мораг…

Шайна не спеша доела одно пирожное и взялась за второе, когда в обеденном зале появилась Финнела, как всегда нарядно одетая и ухоженная. Следом за ней шла дочка трактирщика Ронвен, сегодня выглядевшая несколько бодрее, чем вчера. На протяжении всего вечера она так горько убивалась, что накликала беду, а ее отец, мастер Придер, словно нарочно сыпал ей соль на рану, твердя о глупой и бездарной колдунье, которой вздумалось корчить из себя провидицу, – и вот, мол, чем все обернулось.

Финнела, которая, несмотря на свою надменность, манерность и капризность, в душе была чуткой и ласковой, решила помочь девочке на свой лад, объявив трактирщику, что нуждается в услугах горничной, и потребовала, чтобы ей прислали именно Ронвен. Мастер Придер нисколько не возражал, пробормотав лишь, что служанка из его дочери еще хуже, чем колдунья. А Ронвен была только рада спрятаться от упреков отца.

Увидев Шайну, Финнела приветливо улыбнулась ей и что‑то сказала Ронвен. Девочка поспешила на кухню, очевидно за завтраком, а Финнела подошла к столу Шайны.

– Доброе утро, – поздоровалась она, устроившись напротив. – Ты что‑то плохо выглядишь.

– Спасибо за комплимент, – скривилась Шайна. – Что я больше всего ценю в тебе – так это твою деликатность. Если бы я проспала девять часов, то была бы такая же свеженькая, как и ты.

– Я спала всего лишь восемь, – возразила Финнела. – Даже меньше. После всего происшедшего трудно было уснуть… а помочь я бы все равно ничем не смогла. У Гвен и так хватало нянек, а когда я сунулась к Эйрин, Мораг попросила меня уйти. Сказала, что я только буду мешать, хотя у меня сложилось впечатление, что она решила присматривать за Эйрин во сне.

 
Шайна слабо улыбнулась. Что ж, в наблюдательности Финнеле не откажешь.
 

– Я собиралась было зайти к Эйрин, – продолжала Финнела, – но передумала. Боялась разбудить – ты ведь сама знаешь, какая она злая, когда не выспится. Раньше в таких случаях бросалась в меня подушками, а что теперь будет делать… Кстати, как там она?

– Где‑то час назад, когда я заходила в последний раз, Эйрин еще спала, – ответила Шайна. – Мораг сказала, что ее Искра всю ночь была стабильной, сила из‑под контроля не выходила. А о чем‑то более конкретном можно будет говорить лишь после того, как она проснется.

– А что с Гвен?

– Здорова, но слишком слаба. Ранение и дальнейшее лечение очень истощили ее. Но она уже просыпалась – ненадолго, перед рассветом. Немного поговорила с Этне и Лиамом, расспрашивала у них, как ее спасли. Оказывается, Гвен ничего не помнит о том, что с ней произошло после удара черной колдуньи. Иногда такое бывает. – Шайна сделала выразительную паузу, чтобы привлечь внимание Финнелы. – В связи с этим у меня к тебе большая просьба. Если Гвен станет расспрашивать тебя, пожалуйста, не рассказывай о том, что говорил ей Бренан. Понимаешь, это…

 
Финнела обиженно фыркнула:
 

– Не держи меня за маленькую дурочку! Конечно, я понимаю, что такие слова девушка должна услышать от самого парня, а не в чьем‑то пересказе. Мне бы и в голову не пришло об этом говорить.

– Тогда извини. Но я должна была тебя предупредить.

На самом деле ситуация была гораздо сложнее, чем представляла себе Финнела. Ночью Бренан рассказал Шайне о своем разговоре с Гвен насчет их совместного будущего и искренне признался, что теперь со страхом ожидает ее пробуждения. Он боялся, что его преждевременное признание оттолкнет Гвен или, по меньшей мере, придаст их отношениям горький привкус натянутости и неловкости. А вот Шайна, зная свою подругу с детства, придерживалась иного мнения. Она считала, что Гвен поспешно убедит себя, что разделяет чувства Бренана, и ускорит их брак. Оба варианта представлялись одинаково нежелательными, так что даже для самой Гвен было бы лучше обо всем забыть…