Текст книги "По дороге к высокой башне (СИ)"

Автор книги: Олег Будилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

За время моего отсутствия воины собрали трофеи и теперь под одной из башен лежали сваленные в кучу доспехи, сапоги, сабли и луки степняков. На незнакомое оружие никто не позарился, зато снятые с лошадей попоны пошли в дело. Одну отдали мне, две постелили у огня, чтобы не сидеть на голой земле, а в остальные завернули наших мертвецов и подвесили тела на деревья. Конечно это было нарушением похоронного ритуала, но за неимением горного склона сгодится и ближайшая береза. Я слышал, что так часто делали лесорубы, если их товарищ погибал в лесу. Главное поднять покойника подальше от земли, а уж боги найдут способ, как доставить на вершину измученную душу.

Ко мне подошел маленький воин. Я хотел подняться, но он махнул рукой, показывая, чтобы я оставался на месте. Дворянин присел рядом и принялся чистить ногти коротким острым кинжалом. Я обратил внимание, что руки у него грубые словно у крестьянина или дровосека, а на левой кисти не хватает мизинца.

– Говорят, ты видел всадников, – сказал он, – сколько их, как вооружены?

– Я заметил только одного, господин. Это был стрелок в железном шлеме. Остальных я не видел, но слышал их голоса и храп лошадей. Они прятались во дворах, господин.

– А тебе не померещилось?

– Нет, – твердо сказал я.

Воин кивнул и задумчиво произнес, – значит они ждут королевскую гвардию. Хотят напасть неожиданно.

– Не знаю, господин, – сказал я, думая, что вельможа обращается ко мне и набравшись смелости спросил, – а когда она придет эта гвардия?

Дворянин удивленно посмотрел на меня.

– Вообще-то я разговаривал сам с собой.

Я в ужасе уставился на свои грязные ноги. Монастырское воспитание в очередной раз подвело меня. В обители старшие охотно отвечали на вопросы послушников. Они от души радовались, если замечали в молодых монахах тягу к знаниям и пытливый ум. Но похоже в миру действовали иные законы, и неразумный червяк вроде меня не должен был открывать рот в обществе знатного воина.

– Простите меня за дерзость, господин.

Вельможа молчал, и я съежился, ожидая наказания за глупую выходку. Он мог ударить меня, отобрать попону или отогнать от костра, но вместо этого воин сказал, – ты не ремесленник верно?

– Нет, господин.

– И не слуга?

Я еще ниже опустил голову.

– Так кто же ты, мальчик?

– Я крестьянин, господин.

– Тагон, иди сюда, – неожиданно окликнул его командир.

– Ладно, – воин поднялся и убрал кинжал в ножны, – потом договорим.

Я вскочил и поклонился.

– А ты ловкач, – неожиданно сказал вельможа, – не думал, что вернешься с того берега живым. Держись поближе ко мне.

Он развернулся и пошел прочь.

"Тагон. Вот значит, как его зовут", – подумал я, глядя вслед уходящему воину.

Не думаю, что когда-нибудь мне придется называть его по имени, но лучше было запомнить. Что он имел в виду, когда приказал держаться поближе? Возможно Тагону понадобился слуга? Было бы здорово наняться в услужение к такому знатному господину. За всю свою жизнь я ни разу не оставался один. Сначала рядом была семья, потом монахи. Потеряв в кровавой суматохе Холина, я чувствовал себя одиноким и всеми покинутым. Кто теперь будет учить и направлять меня? Умные книги не давали ответов. Всплывающие в памяти красивые слова сбивали с толку, а привитые с детства понятия могли только навредить. Я чувствовал себя совершенно беспомощным. Как может выжить в этом мире мальчишка, который даже не знает на какие лавки в харчевне можно садиться, а на какие нет?

Какое-то время я еще размышлял о своей нелегкой судьбе, но потом тревожные мысли начали путаться в голове и пригревшись под теплой попоной я задремал. Меня разбудил новый знакомый – угрюмый дядька, который утром пристал к отряду.

– Поешь, – сказал он и протянул мне деревянную миску.

Я сел, протер глаза и не поверил своему счастью. Похоже сегодня на обед у нас было мясо. Никогда еще мне не доставался такой большой кусок. В монастыре о подобной трапезе можно было только мечтать.

– Откуда такое богатство? – спросил я, вгрызаясь в жилистое мясо и чувствуя, как по подбородку стекает жир и сок. Было очень вкусно, но похоже "повара" забыли положить соль и поторопились вытащить еду из котла, мясо было жесткое.

– У нас теперь этого добра навалом, – ответил дядька, – не пропадать же степным скакунам.

Я не сразу понял, что он имеет в виду, и тогда бывший слуга показал мне на лежащую на мосту кобылу. Судя по всему, над ней поработал опытный мясник.

– Старший приказал запастись мясом, сейчас поедим и еще отложим про запас, – дядька вздохнул и понизив голос сказал, – оказывается у наших вояк с собой вообще никаких припасов нет, так что нам повезло с этими лошадками.

Моя одежда почти высохла. Я побоялся оставлять ее у огня, чтобы не спалить, поэтому быстро оделся и направился к сложенной у башни куче трофейного тряпья и оружия. За то время пока я спал мои спутники успели забрать себе самое лучшее. Из всего захваченного в бою меня интересовали только сапоги. Старые совсем развалились. Впереди была суровая зима, которую надо было как-то пережить, а в дырявой обуви сделать это было затруднительно. Умников вроде меня нашлось немало. Многие не только успели переодеться в обновки, но и забрали свою старую обувь с собой, в случае нужды ее всегда можно будет продать на базаре. На земле остались всего две пары сапог. Одна принадлежала кому-то из отряда, видимо лентяй не захотел таскать старье в заплечном мешке, а вторая оказалась маленького размера. Похоже степняк был небольшого роста и его расшитые сапоги ни на кого не налезли. Я с тоской отбросил их в сторону и взялся за поношенную пару. Отвращения я не испытывал. В обители послушникам никогда не давали новую одежду, с детства мы все донашивали за старшими. Сапоги оказались как раз в пору. Голенища были сильно потерты, каблуки стоптаны, зато деревянные гвоздики в подошве держались крепко. Я переоделся и оставил старые сапоги Химона на виду, мало ли кому пригодятся. Сабля у меня была своя, стрелять из лука я не умел, поэтому к оружию даже не притронулся, зато принялся разглядывать доспехи степняков. Большинство из них были рассчитаны на то, чтобы уберечь хозяина от лобовой атаки. Спина в таком панцире была защищена плохо, зато спереди кочевые умельцы нашивали в несколько слоев толстую кожу, укрепленную железными пластинами или кольцами. Почему-то мои спутники побрезговали трофейными доспехами, и я сумел подобрать себе неплохую защиту. От доспеха разило человеческим и лошадиным потом, зато он казался надежнее пробитого нагрудника и в нем было теплее, получалось что-то вроде второй куртки.

– Все-таки ты из стражников, – сказал угрюмый дядька, когда я вернулся к костру, – ничем тебя не проймешь. Вон даже вонючие доспехи на себя нацепил.

Он брезгливо морщил нос, разглядывая мое снаряжение.

– Ты бы себе тоже что-нибудь подобрал, – сказал я, – защита в бою не помешает.

– Вот еще, – огрызнулся бывший слуга, – мне своих вшей хватает, стану я еще степных заводить.

– Не хочешь надевать доспехи степняков возьми мой нагрудник, – я махнул в сторону кучи оружия, – я его там оставил. И саблю себе подбери.

Мужик не стал меня слушать, в сердцах махнул рукой и отвернулся.

Время шло, а степняки все не нападали на нас. Почему многотысячная армия задержалась на противоположном берегу оставалось для меня загадкой. Дворяне считали, что кочевники не сдвинутся с места пока не разграбят город. Вроде бы в прежние времена они всегда так поступали. Говорили будто бы степняки словно пауки сначала высасывали все соки из покоренных земель и только потом шли дальше. Сейчас в степь утекало накопленное за долгие годы городское имущество. Его вывозили на лошадях и телегах, выносили на себе новые рабы – бывшие свободные жители Пауса. Я знал, что кочевники берут с собой в набеги женщин и детей. Во время осады многие видели их со стены во вражеском лагере. Теперь родня повезет награбленное обратно в степь. Торопя коней, тянущих из последних сил переполненные добром кибитки и подгоняя длинными кожными хлыстами новых рабов они вернутся в свои земли и будут ждать победителей, а воины-мужчины пойдут дальше в глубь страны в поисках новой добычи.

Вечером меня и двух стражников назначили в караул. За старшего у нас был Тагон.

Он оставил воинов у завала, а сам решил подняться в башню.

– Со мной пойдешь, – бросил он мне на ходу, – у тебя глаза молодые, будешь следить за врагом.

Взбираться по лестнице пришлось в полной темноте, и я чуть не сорвался вниз с крутых ступенек. Арбалетчики давно оставили свои посты и спустились вниз, чтобы погреться у костра, поэтому мы с Тагоном остались на смотровой площадке вдвоем. К ночи похолодало. Изо рта валил пар. Я дрожал от холода и с тоской смотрел на горящие внизу костры. Как арбалетчики продержались наверху целый день? Наверно они ужасно замерзли. Не знаю смог бы я столько же простоять на открытой площадке продуваемой всеми ветрами.

– Смотри в оба, – приказал Тагон.

Он немного постоял рядом, потом подошел к люку, ведущему вниз и начал спускаться. Я забеспокоился. Неужели он оставит меня здесь одного?

Так и есть. Воин спустился по лестнице и растворился в темноте.

"Наверно к костру греться пошел", – с завистью подумал я.

Погода портилась. Очень скоро стало совсем темно, видимо небо окончательно затянуло тучами. Противоположный берег тонул во мраке, в городе не горели огни и совершенно невозможно было разобрать, что происходит на площади перед мостом. Пожар, возникший днем в торговом квартале, то ли потушили, то ли затух сам собой. В любом случае огненные языки больше не рвались в небо. Ничего удивительного в этом не было, дома торговцев и знати были раскиданы по всему склону и стояли далеко друг от друга словно острова в озере, поэтому пламя с одного двора могло и не перекинуться на соседние строения. Если бы заполыхало в квартале бедноты, то весь Паус уже превратился бы в огненную купель.

"Как можно что-нибудь разглядеть в такой темноте", – с обидой думал я, представляя, как мои спутники греются у огня, – "вот же угораздило! В обители я бы уже лежал в кровати и видел десятый сон".

Неожиданно впереди на мосту послышался странный шум.

Я навалился животом на парапет и свесился вниз, пытаясь что-нибудь разглядеть.

– Эй! Кто здесь?

– К оружию! – закричал кто-то снизу из темноты, – Враги нападают!

Голос показался мне знакомым. Неужели это кричал Тагон?

– К оружию! – завопил я и бросился к люку.

Степняки подобрались в темноте к самому завалу. Если бы Тагон вовремя их не заметил наверно никого из нас уже не было бы в живых. Небольшой отряд кочевников собирался тихо прирезать часовых и неожиданно напасть на спящих у костра солдат.

Для таких слабаков, как я ночной бой имеет свои преимущества. При свете дня ты всегда на виду, зато пойди догадайся чем ты занимаешься в темноте. Я мог бы спрятаться в каком-нибудь укромном месте, подождать пока все не закончится, а после рассказывать всем о своих великих подвигах.

Скатившись с лестницы, я больно ударился плечом, отполз в самый дальний угол, выхватил саблю и затаился. Снаружи раздавались крики, ругань и звон мечей, грохнула молния, выпущенная из магического жезла. Здесь внизу на первом этаже сторожевой башни царила кромешная тьма. Сначала мне показалось, что в окружающей черноте вообще невозможно что-нибудь разглядеть, но через какое-то время глаза немного привыкли к мраку и мне удалось различить дверной проем. Через него в башню просачивался зыбкий лунный свет. Прижавшись спиной к холодной стене, я чувствовал себя в относительной безопасности. Если сидеть тихо и не высовываться можно было спокойно переждать атаку. Пусть дворяне воюют, король им за это деньги платит. Неожиданно свет померк и в проеме мелькнула чья-то огромная тень, под тяжелыми шагами заскрипели прогнившие половицы. От ужаса волосы у меня на голове встали дыбом. Почему-то я был уверен в том, что в башню забрел не человек из плоти и крови, а ужасное создание – одна тех тварей, которых с такой любовью рисовали монахи, изображая демонов преисподней. Позабыв обо всем на свете, я закричал и рванулся навстречу чудовищу, выставив саблю перед собой. Бросившись на врага, я почему-то не думал о том, что могу промахнуться или по ошибке ранить своего. Я ударил не целясь, наваливаясь на клинок всем телом. Наверно нападавший был одет в доспехи, потому что я почувствовал короткое сопротивление, когда лезвие коснулось его. Но никакая защита уже не могла спасти этого человека от смерти. Мой порыв был так силен, что я вывалился вслед за своим поверженным врагом прямо в холодную ночь.

В этот раз нам досталось. Были убиты несколько стражников которых оставили в дозоре, дворянин и двое слуг. С мертвых не спросишь, но похоже часовые просто заснули на посту.

– Если бы я не заметил лазутчиков они бы всех нас перебили, – проворчал Тагон. Он стоял в стороне от костра, чтобы не получить стрелу с другого берега и перевязывал левую руку обрывком рубашки. В коротком бою его легко ранили.

– Сегодня мы потеряли слишком много солдат, – сказал командир, – так воевать нельзя.

– Скоро все закончится, – ответил Тагон, – сначала они попробовали захватить мост с наскока, потом отправили тайком небольшой отряд, в следующий раз на нас навалятся всей ордой...

– Замолчи, – оборвал его командир, похоже ему не понравилось, что воин высказал свои мысли вслух, – не стоит пугать людей. Я не удивлюсь, если утром мы недосчитаемся нескольких человек.

После ночного происшествия казалось даже дворяне растеряли былую самоуверенность. Если раньше они не смели перечить командиру, то сейчас напрямую заговорили о своих опасениях.

– Нам не удержать мост, – сказал один из молодых дворян, – мы все здесь умрем.

– В проигранной битве славы нет, – поддакнул другой.

– Мы сражаемся не ради славы и наград, – огрызнулся командир, – честь превыше всего.

Если мы уйдем, то как сможем смотреть в глаза друзьям и родным?

– Кто расскажет о наших подвигах, если все мы поляжем в бою? – не сдавался молодой воин, – наши тела бросят без погребения и вороны выклюют нам глаза.

– Есть вещи пострашнее смерти, – сказал Тагон.

Молодой воин покачал головой.

– Все это красивые слова. Впереди много битв и этот жалкий мост ничего не решает.

– За этим мостом лежит беззащитная страна, – рявкнул Тагон. Я видел, что он начинает терять терпение.

– Смерть нескольких человек не спасет страну, – не сдавался юноша, – будет больше пользы, если сейчас мы отступим и присоединимся к королевской гвардии.

Мне показалось, что я опять вернулся в обитель в темный коридор возле покоев владыки. Тогда я так же спорил с Химоном и просил отпустить нас с Холином. Молодые не хотят умирать.

Тагон зловеще рассмеялся.

– Зачем королевской гвардии кучка испуганных детей?

Это было оскорбление. Молодой воин вспыхнул и схватился за рукоять меча. Не думаю, что он сумел бы победить в этом бою, но задетая честь вынуждала его взяться за оружие.

Командир сделал шаг вперед и встал между спорщиками.

– Хватит! Не время сейчас устраивать дуэли! Если кто-то хочет уйти – поспешите, не смущайте остальных.

Он обвел спутников яростным взглядом.

– Меня зовут Горун из Кироха, и я дал клятву, что задержу степняков любой ценой. Я останусь и буду защищать этот мост до конца.

– Я с тобой, – проворчал Тагон.

– Я тоже, – сказал дворянин, который видел меня в монастыре и едва не узнал.

Слуги и примкнувшие к отряду горожане угрюмо молчали. Наше мнение никого не интересовало, но, если бы случилось чудо и у меня спросили, чего я хочу больше всего, я не стал бы долго говорить, а подтянул портки и припустил по дороге в сторону столицы.

Чуть позже Тагон сделал еще одну попытку удержать молодых воинов. После того, как все разбрелись по своим делам он подошел к одному из них.

– Нельзя в начале жизненного пути нарушать данное слово, – сказал он юноше, – подумай о том, что скажут на это боги.

Видно было, что молодой дворянин колеблется, но желание жить пересилило.

– Может быть тебе нечего бояться, может быть ты уже сказал наследнику тайное слово, – ответил он, – но я не могу рисковать. Мой дядя погиб, защищая этот мост. Если и я умру наш род прервется.

– Я тоже не оставил наследника, – покачал головой Тагон, – но дела это не меняет. Королевское войско ждет великая битва. Сегодня, завтра или через неделю гвардия тоже сразится с кочевниками. Нам всем придется испить эту горькую чашу до дна. Сидя высоко в горах боги алмазным стилом записывают на золотых дощечках историю каждой жизни. Неужели ты не боишься прогневить их и нарушить клятву ради того, чтобы прожить несколько лишних дней?

Юноша ничего не ответил. Не прошло и получаса, как двое молодых воинов в сопровождении слуг скрылись в темноте. Признаться, я до последнего не верил в то, что они уйдут. Выходит, дворяне не всегда соблюдают кодекс чести и выполняют данные обещания. Возможно, когда-то боги возвысили их и даровали возможность пользоваться магией, но с тех пор много воды утекло, воины измельчали, стали бояться смерти и забвения. Значит не так уж сильно мы отличаемся друг от друга. Конечно их с детства учили владеть оружием, зато таким, как я дали возможность сохранять и приумножать знания. Интересно, чей путь важнее, и кто быстрее доберется до вершины, когда боги призовут нас к себе?

Об ушедших больше не вспоминали, словно их никогда и не было. Оставшиеся воины заняли позиции у завала, арбалетчики полезли на башни. Не могу сказать, что мысли о побеге совсем не посещали меня. После ухода молодых воинов стало очевидно, что кочевники могут напасть в любой момент. Уже перед самым рассветом, когда ожидание стало невыносимым, я подумал, что наверно смог бы незаметно убежать в лес и укрыться среди деревьев. Вряд ли Тагон и остальные бросились бы за мной в погоню. Но куда бы я пошел? Окрестностей Пауса я не знал, припасов не скопил, правда у меня еще оставалось несколько монет найденных в хижине Химона, но для дальней дороги этого было явно недостаточно. Скорее всего древний тракт привел бы меня прямо к западной стене, но спокойно миновать ворота я бы все-равно не смог. Тагон говорил, что там сейчас формируется ополчение и всех мужчин способных держать оружие скоро отправят на войну, так что, как ни крути, а от судьбы не уйдешь. Видимо мои спутники думали так же. Из тех, кто, как и я случайно прибился к отряду ночью не сбежал никто.

Светало. От реки наползал сырой туман. Зябко поеживаясь я лишний рад порадовался тому, что надел поверх куртки кожаный панцирь – все-таки дополнительная защита от холода. Теперь Тагон не отпускал меня от себя ни на шаг. Он передал мне свою сумку с пожитками и велел хорошенько за ней присматривать. Я был совсем не против. Дворянин мне нравился. К тому же рядом с ним я чувствовал себя в относительной безопасности. Если уж и прислуживать кому-нибудь в отряде, то лучше тому, кто ничего не боится и может за себя постоять.

Я напрасно надеялся на то, что никто не обратил внимания на мои ночные приключения. Оказывается, Тагон все видел и утром, когда рассвело с интересом осмотрел убитого мной степняка. Не знаю почему в темноте кочевник показался мне великаном. На самом деле он был обычного роста. При падении с него слетел кожаный шлем, обнажив спутанные грязные седые волосы.

– Бывалый воин, – сказал Тагон переворачивая мертвеца, – наверно за свою долгую жизнь он убил много врагов, а сам погиб от руки несмышленого мальчишки. Странная судьба.

Я промолчал. Вряд ли Тагона интересовало мое мнение. Скорее всего он, как и в прошлый раз решил поболтать сам с собой. Однажды я уже допустил ошибку, когда попытался с ним заговорить. Второй раз я на этот тонкий лед не наступлю.

– Не находишь? – спросил воин и с интересом уставился на меня.

От неожиданности я чуть не поперхнулся. В этот раз он точно обращался ко мне. Наверно, если бы я родился в "служилом квартале" и с раннего детства занимался только тем, что мыл полы и выливал ночные горшки, то просто кивнул бы в знак согласия, чтобы не раздражать господина, но даже великие боги не могут за несколько дней вытравить из молодого послушника привычку умничать.

Сам того не желая, я ответил вовремя подвернувшимися словами Гугона красноречивого.

– "Судьба ведет нас тернистыми путями и нет возможности изменить предназначение..."

– "...поэтому не думай о последствиях и ступай вперед без страха", – продолжил фразу Тагон и неожиданно засмеялся, показав крепкие зубы.

– Не знаю кто ты такой, парень, – сказал он и дружески хлопнул меня по плечу, – но на крестьянского сына ты точно не похож.

Напряжение нарастало. По лицам воинов я видел, что от сегодняшнего дня они не ждут ничего хорошего. Люди готовились к бою. Горун принялся точить и без того острый меч, один из дворян достал из сумки и засунул в шлем заранее приготовленные чистые тряпки, чтобы было чем перевязать рану, а арбалетчики подняли на смотровые площадки башен все стрелы, которые еще оставались в колчанах.

– Держись рядом, – еще раз предупредил меня Тагон, – и вещи мои не потеряй.

Сумка, которую он отдал мне на хранения была довольно тяжелой. Не зная, что внутри я боялся ставить ее на землю и почти все время таскал на плече. Вдруг там окажутся страшные магические зелья или порошки, которые от соприкосновения с почвой потеряют свои волшебные свойства. Прошлой ночью я заметил, как один из слуг выронил из сумки своего господина какую-то склянку. Она ударилась о землю и откатилась к костру. Дворянин бросился за ней с таким видом словно от этого зависела его жизнь. Он поднял упавшую вещицу и несколько раз ударил нерадивого слугу. Выходит, даже без помощи жезла могущественная магия может убить неосторожного человека. Признаюсь, я до смерти боялся того, что лежало в сумке у меня за спиной.

В этот раз степняки не стали ничего придумывать. Когда окончательно рассвело из ближайших улиц на площадь хлынули всадники. Не доезжая до моста, они взялись за луки и осыпали нас тучей стрел. Многие из тех, кто оставался на открытом месте сразу были убиты или ранены. Засевшие в башнях арбалетчики ответили, но что могли сделать четыре человека против нескольких десятков? Наверно они даже в кого-то попали, но основную массу нападавших это не остановило. Всадники промчались по мосту и заплясали перед завалом.

Потом я часто думал о том, почему Горун из Кироха не захотел отступить. Молодые воины оказались правы – горстка бойцов не смогла долго удерживать мост. Даже если бы нас было вдвое или втрое больше мы ничего не смогли бы поделать. Так что это было – священная жертва или воинское безумие? Я так и не нашел ответы на свои вопросы и все-таки мне хотелось верить в то, что Горун повел отряд на смерть не из пустого упрямства, а ради великой цели.

Тагон успел втолкнуть меня в башню в тот момент, когда каленные наконечники застучали по бревнам, а потом выпихнул наружу, когда всадники уже мчались по мосту. Наверно надо было родиться воином, чтобы все замечать и знать наперед, где поджидает настоящая опасность. В одно мгновение башни, которые должны были служить нам защитой от врага, превратились в ловушки. Засевшие наверху арбалетчики при всем желании уже не смогли бы отступить. Они еще стреляли по кочевникам, но спешившиеся степняки уже перебрались через завал и устремились к башням. Я видел, как они ворвались внутрь и понял, что все кончено, когда наверху на смотровых площадках замелькали цветные халаты. Ослепленный вспышками магического огня и грохотом жезлов я словно маленький мальчик спрятался за спиной Тагона, сжимая в руках доверенную мне сумку с пожитками. Да и что я мог поделать, если даже древняя магия не способна была остановить нападавших.

Горун тоже успел укрыться от первых стрел, и когда кочевники начали спешиваться перед завалом разрядил в них свой жезл и бросился в самую гущу нападавших. Я видел, как сверкал его меч, пока многочисленные враги не повалили воина на землю. Тагон хотел последовать за своим командиром. Он выпустил магический заряд, засунул бесполезный жезл за пояс и выхватил меч из ножен. Первому попавшемуся на пути степняку Тагон проткнул живот, второму отрубил руку. Он метался среди кочевников словно молния, отражая и нанося удары, но врагов было так много, что вскоре ему пришлось отступить.

– К лесу, – закричал он, – отходите к лесу!

Один за другим падали под ударами степняков слуги и примкнувшие к отряду горожане. Я видел, как стрела пробила Кабу левую ладонь, в горячке боя он вырвал ее и отбросил далеко в сторону, но почти сразу вторая пронзила ему грудь. Спасенья не было. Тагон отбивался из последних сил. Он сумел ранить еще одного кочевника, но в следующий момент пропустил несколько ударов. Я бросился вперед, чтобы спасти его от вражеских мечей выставив саблю и прикрываясь сумкой словно щитом. Оказавшийся прямо передо мной здоровенный варвар с разворота ударил меня черенком копья. Ощущение было такое словно я попал под лошадь. От могучего удара я отлетел назад, врезался в Тагона, увлекая его за собой проломил придорожные кусты и скатился по крутому склону в неглубокое болото. Несмотря на жестокую боль в груди сознания я не потерял. На мое счастье кочевник угодил по сумке, которая приняла на себя всю силу богатырского удара, иначе проклятое копье переломало бы мне все ребра. Упав в лужу и наглотавшись воды, я вскочил отплевываясь, размазывая по лицу липкую грязь. Тагон был без сознания, падая он выпустил из руки меч, который воткнулся рядом в мох. Я быстро огляделся. Здесь не спрячешься. Не лес, а одно название. Из воды торчали редкие березки и тоненькие стволы чахлой ольхи, зато впереди я заметил какие-то заросли. Возможно там заканчивалась трясина или поднимался из грязи небольшой островок. Нужно было торопиться. Судя по лязгу оружия и истошным крикам у моста все еще шел бой. Я засунул меч Тагона за пояс, подхватил раненного воина и не оглядываясь потащил прочь. Хорошо, что он был маленького роста и весил немного, а то я не смог бы нести его на себе. За моей спиной кричали умирающие товарищи, завывали дикари и тянуло свежим дымком от разгорающихся башен.

Довольно скоро мне удалось выбраться на твердое место, мелководное болотце осталось позади. Сразу за ним начинался лиственный лес, в котором я надеялся укрыться от возможной погони. С трудом добравшись до первых кустов я опустил Тагона в сырую траву и повалился рядом. Сил не было, едкий пот заливал глаза, а грудь болела так, словно ее прижигали раскаленным железом. Отдышавшись и немного придя в себя, я опять взвалил на плечо бесчувственное тело и пошел напрямик через кусты. Для того чтобы выискивать звериные тропы у меня не было ни времени, ни сил. Чем дальше мы уйдем от дороги, тем труднее врагам будет нас найти. Говорили будто бы степняки страшатся леса и стараются обходить его стороной и все-таки я не хотел рисковать понапрасну. Когда силы окончательно покинули меня я остановился на неширокой поляне, уложил Тагона и в изнеможении опустился на землю. Ноги у меня дрожали, а сердце стучало так, что казалось готово было выпрыгнуть из груди. Немного передохнув и отлежавшись на мягком мхе, я решил заняться раненым воином. Похоже Тагону здорово досталось. Лоб у него был рассечен и, хотя рана была не глубокая, но сильно кровоточила. Не думаю, что сознание он потерял из-за нее. Вскоре мне удалось обнаружить место, где вражеский удар достиг цели. Кольчуга на боку была разорвана, кожаный кафтан и рубашка пропитались кровью. Наверно многие удары не смогли пробить железо, а только вдавили покорёженные кольца в избитое тело, но до них мне не было никакого дела, от таких ран не умирают. С большим трудом я стянул с воина доспехи, незнакомые завязки не поддавались с первого раза. Пока я ворочал бесчувственное тело весь перемазался в крови. Любой послушник сведущ в медицине, по крайней мере знает, что подорожник может не только остановить кровь, но и затянуть рану. Нарвать этой травы в лесу не составило большого труда. Бинтов у меня не было, зато в сумке нашлась старая рубашка, из которой я смастерил тугую повязку. Конечно я не мог определить насколько тяжело ранен Тагон, но сейчас этого и не требовалось, главное было затворить кровь. Порез на лбу я промыл водой из фляги и перевязывать не стал, просто налепил сверху большой лист подорожника. Конечно прихваченная первыми заморозками трава утратила часть своей лечебной силы, но ничего другого у меня под рукой не было, поэтому оставалось надеяться на то, что мое неумелое врачевание, подкрепленное молитвой, поможет несчастному.

Боги благоволили нам и скоро воин пришел в себя.

– Что..., где мы? – спросил он и попробовал сесть, но застонал и повалился на спину.

– Вы ранены, господин, – ответил я, – мы прячемся в лесу.

– Ранен, куда? – спросил Тагон ощупывая себя, – где мое оружие?

– Вы ранены в бок, – ответил я, протягивая ему меч и магический жезл.

Тагон обжег меня яростным взглядом, схватил оружие и прижал к груди. Конечно мне не следовало прикасаться к его вещам, но тогда они остались бы на болоте.

Воин закряхтел и опять попытался сесть. Я бросился к нему на помощь. С большим трудом мне удалось его посадить, прислонив спиной к молодой березе, которая росла на краю поляны.

– Что случилось? Как мы оказались здесь?

– Вы потеряли сознание, и я вынес вас с поля боя.

– Сбежал значит, – сказал Тагон.

Мне стало обидно, если бы не мое усердие его бы уже не было в живых.

– Говорите тише, господин, – буркнул я, – нас могут услышать степняки.

– Не трясись, – проворчал он, – в лес они не полезут. Лучше подай мне сумку и разведи огонь.

– Но, господин, – взмолился я, – если степняки учуют дым они найдут нас.

– Делай, что сказал. Просто запали кусок бересты.

Я принес ему сумку и принялся высекать огонь. Кругом все было сырое, ветки не хотели гореть, поэтому мне пришлось надергать из рубахи сухих ниток. Скоро крошечный костерок задымил.

Пока я возился Тагон отложил оружие в сторону и принялся копаться в сумке. Я очень боялся, что от удара копья разбились какие-нибудь таинственный баночки и колдовские снадобья перемешались, но на мое счастье ничего стеклянного внутри не оказалось. Скрипя зубами от боли, он выбросил на траву помятый маленький походный котелок, холщовый мешочек и какие-то тряпки. Видимо ему никак не удавалось найти нужное. Наконец он облегченно вздохнул и вытащил из сумки жестяную баночку причудливой формы.

– Помоги снять повязку.

– Но, господин...

– Снимай!

Я повиновался, листья подорожника попадали на траву. И зачем я только старался?

– Сейчас я прижгу рану, – сказал Тагон, вытаскивая из банки тугую пробку, – если потеряю сознание не пугайся, просто опять меня перевяжи. Понял?