Текст книги "Даханавар (СИ)"

Автор книги: Оле Ляпин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Даханавар. Аталасские горы

Даханавар. Часть Четвертая. Аталасские горы.

Тень высокой горы далеко падает. (корейская пословица)

1

Когда золотисто-белый солнечный диск достиг середины неба, конь, несший на своей спине двух всадников, внезапно споткнулся. Сбившиеся с ритма бешеного галопа, его передние ноги подломились и жеребец начал заваливаться вперед. Наездники едва успели спешиться, как животное, жалобно заржав, упало на землю в полном изнеможении. Карие глаза жеребца затягивала мутная пелена, а взмыленные бока судорожно и прерывисто вздымались в такт тяжелому и хриплому дыханию.

Сибрис крепко прижалась к Илае. Девушка искала защиты и поддержки в его, окрепших от частых упражнений с мечом, объятьях. В ее серых глазах, смотревших на околевающее животное, которое было единственной их надеждой и богатством, застыл немой вопрос: "Что же теперь?!"

Вокруг них до самых скалистых горных пиков простиралась степь. Где-то справа, меж обрывистых берегов, несла свои бурные воды река. Теперь город, который им пришлось так спешно покинуть, виднелся лишь розовым пятнышком, тонущем в серебристом мареве горизонта. На древней карте, которую Илая получил в наследство от даханавара Шамиля, город Тариза, почти вплотную примыкал к горному кряжу, но на деле, Аталасские горы отгородились от всего остального мира широким участком степи. Степь, о которой путешественники знали слишком мало. Степь, которую картографы на своих пергаментных картах отмечали человеческим черепом – знаком мертвых земель. Место несущее погибель, о котором не говорили даже те, кто проживал у его границы. Проклятое место. Забытое. Место, где путешественник, потерявший провизию и скакуна, обречен на печальный конец.

Земля здесь была каменистой и белесой, иссушенная солнцем до глубоких трещин, она была покрыта пылью. Сквозь трещины и пыль к солнцу пробивалась неказистая растительность: высокие и толстые стебли бурой клин-травы, покрытые жесткими заостренными короткими листьями; ядовито-зелеными пятнами, будто кожная болячка, по каменистой почве разрослась камнеломка. Иногда, подпрыгивая на камнях, дорогу пересекал высохший шар перекати-поля. Здесь так же водилась весьма малоприятная живность: скорпионы, ящерицы и змеи, а иногда в земле встречались глубокие норы затянутые густой липкой паутиной – в них, ожидая очередную жертву, затаились песчаные тарантулы. Но самым неприятными в этой степи были места, где земля была похожа на зеленоватый лед. Будто кто-то вплавил в почву островки стекла. Каждый житель континента знал, будь это человек или зверь, что подобные стеклянные озерца следует обходить стороной. К великому сожалению, местоположение этих "ледышек", как их прозвали в народе, нельзя было предугадать. "Ледышки", были горьким эхом древних магических войн, и они мигрировали.

Они то появлялись, то исчезали, иногда возникая и исчезая всего за одну ночь. Зачастую, их можно было встретить появлялись на полях, где ранее происходили сражения и земля впитала кровь сотен павших воинов. Но иногда эта напасть возникала в самом центре крестьянских угодий, уничтожая скот и урожай, обрекая жителей тех мест на голод и нужду. Из-за стеклянной красоты "ледышек" погибло немало любопытных, привлеченных их блеском. Но под этим тонким, блестящим слоем скрывалась ловушка – древняя и опасная, для всего живого. Остаточное воздействие смертоносных заклятий боевых магов все еще таилась под землей полей, где шли тысячелетия назад великие сражения. Там где их концентрация достигала максимума, на поверхности появлялись "ледышки" и стоило неосторожному зверю или человеку нарушить тонкий стеклянный покров, как дремавшая веками магическая мощь, мгновенно высвобождалась, разрывая несчастного на куски, которые тут же истлевали и превращались в жирный серый прах.

Здесь, в этой проклятой степи, подобные ледышки попадались на каждом шагу. Одно из скоплений таких ледышек было невероятно большим и пролегло оно прямо по дороге, по которой следовали юный даханавар и его подруга, отрезая им простой и легкий путь к горам. Путникам предстояло найти другой способ добраться в горы.

Сибрис попросила Илаю достать из сумки карту – ей надо было свериться с маршрутом.

– Демоны! Сколько же лет этой карте?! – сокрушаясь воскликнула она, – Тут ничего не сказано, о том, что это место настолько опасно! Хотя… – она всмотрелась в руны нанесенные картографом над схематическим отображением предгорья.

– Ну же, не томи! – выдохнул Илая, заглядывая девушке через плечо и пытаясь понять, что же такого обнадеживающего она смогла рассмотреть.

– Вот тут, – Сибрис ткнула пальцем в маленькую дугу перечеркивающую чернильную кривую реки. – думаю, это мост. Конечно, он очень старый и приведет нас в земли харемов, о которых мне почти ничего не известно, кроме того, что они не любят чужаков и ревностно блюдут свои границы. Раз в год, в день осеннего равноденствия, они спускаются из своих горных селений в долину что бы привезти на рынок Таризы шерсть тонкорунных горных коз и обменять её на зерно и прочие нужные им товары. Харемы – потомки изгнанников. После победы Королевств над Империей некромантов, многие имперские маги и аристократы, лояльные политике империи, предпочли рабству и смертной казни побег в горы. Хар – означает "запретный" или "нечистый". Как ты понимаешь, Илая, рады нам, людям долины, они скорее всего не будут. Но выбора у нас нет. – Сибрис вновь печально посмотрела на тянущееся до горизонта блестящее скопление смертоносных ловушек.

– Нам стоит попытаться добраться до этого моста и уговорить харемов нам помочь. Что у тебя осталось в поясной сумке? – девушка с надеждой посмотрела на Илаю. – Может там найдется, что – нибудь достаточно ценное, что бы мы могли обменять это на провизию, и хотя бы одно теплое одеяло, раз уж в городе нам не повезло.

Они присели на дорогу, прямо в пыль, Илая расстегнул ремешок на поясной сумке и высыпал ее содержимое перед собой. На землю выкатились несколько медных монеток, блеснув красноватым ребром на солнце.

– Не так уж и много. – со вздохом произнес он.

Кроме монет их "богатство" составили: огниво, трут, кусочек кремния, пара чистых бинтов, скляночка с едкой заживляющей мазью, уже пустая более чем на две трети, клубок серебристой шерсти, подаренный матушкой Иеле, обсидиановые четки, черные и отполированные от частых прикосновений и маленькая бронзовая сфера, покрытая густым руническим узором.

– Ух, ты! – воскликнула Сибрис, взяв сферу в руки, – Илая, ты даже не представляешь, как нам повезло! Почему ты прежде не сказал мне, что у тебя есть Звезда?

– Звезда? – юноша удивился. – Это ты так называешь этот шарик?

– Дурачок! – Сибрис рассмеялась. – Это не шарик, а мощный магический артефакт, очень редкий и дорогой, кстати. Так Шамиль тебе о нем ничего не рассказывал?

– Нет, но я помню, как ночь нашей встречи, в подземелье, он доставал его и использовал как источник света.

– Ну, если лесной пожар можно назвать костром, то Звезда, конечно просто источник света. – Сибрис провела по рунам на сфере кончиками пальцев и прикрыв глаза замерла на пару мгновений. Выдохнув она проговорила, но голос ее звучал уже не так бодро, как прежде.

– Понимаю… Она почти разряжена, теперь ее силы действительно не хватит на что-либо большее, чем просто заклятие света.

– Как ты это поняла? – удивился юноша.

– Да как обычно. – Сибрис пожала плечами – просто использовала магическое зрение… – в этот момент девушка осеклась и прикрыла рот рукой, сдерживая вопль удивления.

На немой вопрос парня, она часто-часто закивала головой, в её увлажнившихся глазах Илая прочел удивление и восторг.

– Ты-ты-ты ты понимаешь, Илая?! Мой дар, он возвращается! Я смогла почувствовать, смогла увидеть…. думала уже никогда, никогда не смогу этого сделать!

Она радостно захлопала в ладоши, притянула юношу к себе и крепко чмокнула в щеку. Вся серьезность бывалого опытного бойца, независимой и гордой неприступной девы, вдруг слетели с Сибрис, как маска у которой лопнуло крепление. Илая увидел перед собой юную и озорную девчонку, такую нежную и ребячливую, такую счастливую, чистую и открытую, что его сердце сжалось в тугой комок и сладко заныло в груди. "Как же она прекрасна!", – подумал юноша, и подскочив со своего места, сжал Сибрис в крепких и нежных объятьях.

– Как же хорошо, Илая! Как хорошо! – Сибрис, вырвалась из его объятий и закружилась в танце, широко раскинув руки и поднимая ногами легкие облачка серой пыли. Её счастливые серые глаза блестели от слез.

Не замечая ничего вокруг, Сибрис едва не упала, зацепившись ногой о камень торчащий на обочине, но Илая вовремя ее подхватил.

– Эй, эй Сибрис, полегче, а то не ровен час упадешь и скатишься вниз угодив в "ледышку". – Илая кивнул на притаившуюся в зарослях блестящую зеленоватую ловушку. – А я пока еще не готов с тобой расставаться.

– Павда? – озорно спросила девушка.

– Правда. Мне очень бы пригодился в пути опытный маг, особенно, когда вокруг столько неизвестного.

– Только маг? – девушка, притворно обидевшись, надула губки.

Илая густо покраснел и выдавил:

– Ну и такой хороший попутчик, друг… – и еле слышно добавил. – Красавица.

Сибрис ловко выскользнула из его объятий и, оправив одежду, скомандовала:

– Тогда вперед, не будем мешкать, нам еще нужно добраться до моста и, желательно, до темноты. Не знаю как тебе, а мне тут совсем не хочется ночевать. – и она добавила, поёжившись. – У меня от этого места мурашки по телу бегут.

Оставив обессиленного, но всё ещё живого скакуна на дороге, путники устремились по боковому ответвлению пути на запад, к реке. Над её бурными потоками висело водяное марево, плотным щитом скрывая от глаз путешественников древний каменный мост.

Серо-черные, влажные от водяных брызг, камни были источены неумолимым временем, стерты сотнями тысяч ног путников, проходивших здесь века назад. Под каменным хребтом древнего сооружения бурлила и пенилась вокруг крутых порогов ледяная вода. Над мостом повис густой молочный туман. Мост действительно был очень старым – его левая сторона была повреждена. Часть этого каменного сооружения вместе с перилами обрушилась, навеки скрывшись в злобно клокочущем водовороте. Илае и Сибрис пришлось постараться пересекая опасный участок. Неосторожные путники легко могли сорваться в клокочущее водяное жерло, поскользнувшись на осклизлых камнях. Перебравшись на другой берег реки путники, с удовольствием повалились на густой ковёр мягкой зеленой травы. Этот берег разительно отличался от своего собрата. Высокая, шелковистая трава, горечавка, клевер, ромашки, васильки – жизнь расцветала на этом берегу буйным цветом.

Немного отдохнув, Илая сел, скрестив ноги, и спросил подругу, все еще отдыхавшую на благоуханной постели из цветов:

– Сибрис, почему так?

Не спеша открыть глаза девушка переспросила:

– Как так, Илая? Ты о чем?

– Почему на том берегу земля почти мертва, кругом "ледышки", а здесь все по иному?

– Ты сам ответил на свой вопрос, Илая, это последствие "ледышек".

– Да, но почему их нет на этом берегу?

– Ты правда не знаешь? – девушка искренне удивилась. – Это все из-за воды. Проточная вода – останавливает магические флюиды, блокирует их распространение. А здесь барьером для "ледышек" стала река.

Она тоже поднялась и села подогнув под себя колени.

– Знаешь, я все время забываю, что ты не знаком с магической наукой, а это ее азы, и я привыкла, что большинство моего окружения это знает. Знало..– поправила себя Сибрис. – я так много времени провела в Академии. Меня отдали в Академию как только мой дар стал проявляться. Долгие восемь лет обучения. – девушка вздохнула. – Я думала, что отныне вся моя жизнь будет проходить в ее стенах, ты ведь знаешь, маги живут по своим правилам. Это закрытое сообщество, куда обычным смертным нет входа.

– Ну, многие их ваших живут в городах, я видел магов в кварталах для богачей и аристократов. – возразил Илая.

– Не живут – гостят. И даже тогда, вдали от академического сообщества, маги предпочитают держаться обособленно, в кругу себе подобных.

Илая набрался решимости и задал вопрос, который мучал его с самого первого дня знакомства с Сибрис:

– Сибрис, тогда почему ты ушла из Академии, это все из-за потери дара, да? Что же с тобой произошло?

Девушка надолго замолчала, Илая уже был готов просить прощения у подруги за бестактный вопрос, но Сибрис начала говорить первой:

– Три года назад, во время летних каникул в Академии, я и еще четверо учеников, выкрали из библиотеки старинный фолиант, где говорилось о местонахождении Первой Палаты чародеев и о спрятанных там могущественных артефактах. Мы решили разыскать это место и добыть сокровища. – Сибрис покачала головой. – Но все пошло не по плану, вместо сокровищницы магов мы попали в очень древний храм, кишащий голодными демонами. Выбраться удалось только двоим Аларику и мне. Другие члены нашей группы – погибли. Мы спаслись только благодаря тому, что Аларик был невероятно силен и смог сдерживать демонов круша их своим мечом, пока я соткала заклинание. Наше спасение дорого нам обошлось Аларик потерял руку в неравном бою, а я выгорела. Я думала, что потеряла свой дар навсегда. Так было до сегодняшнего дня. Тогда же мы оба покинули академию, Аларик уехал в Пушт, где нанялся к богатому негоцианту охранять торговые караваны, Ибрагиму ибн-Тахту. Через пол года он приехал в Конкордию, нашел меня в одном из захудалых кабаков Нанта, маленький и грязный городишка на севере конкордийских земель. Там я прозябала наемным дуэлянтом зарабатывая себе гроши на жизнь и крепкое вино, в котором по вечерам топила свою боль утраты и горечь позора. Аларик вернул меня к жизни, помог вспомнить кто я есть. Он увез меня в Пушт и вскоре я стала лучшей девушкой-мечницей на службе у господина Ибрагима. Еще два года мы охраняли караваны, а потом ибн-Тахт узнал о беде произошедшей с его братом, но эту историю ты уже знаешь… В итоге я оказалась в Мирцее и мне поручили сопровождать тебя в Обитель Братства.

– Прости, я не знал. – Илае было неловко, что он всколыхнул в девушке старые воспоминания, которые, как он видел все еще причиняют боль ее сердцу.

– Да ладно, – махнула рукой Сибрис. – Это уже прошлое, и я чувствую, что могу тебе его доверить.

На душе у Илаи потеплело от этих слов, между ним и этой храброй красавицей исчезла еще одна невидимая преграда. Он положил девушке на плечо ладонь и ободряюще сжав его, произнес:

– Сибрис, клянусь, ты можешь мне доверять. – в голосе Илаи заскользила легкая хрипотца от переполнявшего его волнения.

Девушка в ответ лишь загадочно улыбнулась.

Солнце уже клонилось к закату. Зависнув над западными хребтами гор, оно окрасило их снежные пики в нежные золотистые и розовые тона. Дорога по которой поднимались двое путешественников неуклонно вела вверх, в горы. Вскоре на горизонте замаячили островерхие крыши круглых домов харемов. В сгущавшихся сумерках путешественники приближались к деревне изгнанников.

2

Когда до ближайших домов оставалось не более двух сотен шагов, Сибрис остановила Илаю, крепко сжав его руку чуть повыше локтя. Заглянув в глаза юноше она обеспокоенно спросила его:

– Илая, тебе ничего не кажется странным?

– Странным? – переспросил тот.

– Ну да, странным. Здесь слишком тихо, из этой деревни не доносится ни человеческих голосов, ни блеяния скота, ни ржания лошадей, а ведь вокруг нет ничего что бы могло приглушить эти звуки и мы должны были услышать их еще шагов как сто назад.

– Действительно, здесь очень тихо. – согласился юноша и шумно втянул ноздрями воздух. – Пахнет дымом.

– Ого! – удивилась Сибрис, – Похоже Ихор улучшил не только твои рефлексы, но и обострил чувства. Илая, я просто хочу что бы ты был наготове если что-то пойдет не так.

То что, что-то пошло не так юноша и девушка поняли как только вошли в деревню и миновали первые пару домов. Их круглые бока сложенные из белесого камня скрывали масштабы разрушения постигшего остальную деревню. Кругом стояла мертвая тишина. Дома, казавшиеся издали такими уютными и обитаемыми, при ближайшем рассмотрении оказались полуразрушенными хибарами. Многие из них, особенно те что в центре, пострадали от пожара, почти у всех были сорваны с петель или выломаны двери. В стенах каждого второго дома зияли обширные дыры, будто кто-то огромный и очень злой пробил их могучим кулаком, как тараном. Обнажив мечи, Илая и Сибрис медленно шли по единственной в деревне улице к ее центру. Когда они вышли к центру деревни, то увидели посреди круглой площади, прежде служившей местом общих деревенских сборов, остатки огромного погребального костра. Кости людей и животных перемешались скрытые серым пеплом и черной золой. На обугленных костях и черепах восседали, деловито роясь в прахе, жирные вороны. Их было так много, что останки людей были целиком скрыты под живым одеялом из клювов, когтей и перьев. Тишину вечного покоя нарушал мерзкий ритмичный звук – вороны дробили клювами кости усопших, в попытке добраться до сладкого костного мозга. Илая, всегда ненавидевший этих отвратительных птиц, поднял с земли обгоревшую головешку и запустил ею в самую гущу пирующих падальщиков. Птицы громко и противно закричали, выражая своё негодование и возмущение поступком юноши, а потом все разом сорвались с места своего пиршества и тысячеголовой стаей унеслись в закат.

Сибрис приблизилась к одному из домов, чьи стены были черны от опалившего их огня. Прикоснувшись к пятну копоти, она попыталась прочувствовать, что здесь произошло, но смогла лишь ощутить, что несчастье постигшее деревню харемов случилось чуть более двух недель назад и то, что природа огня ее уничтожившего не естественного происхождения.

– Я думаю это дело рук мага. – сказала девушка оттирая пучком травы жирную копоть с пальцев. – Магия огня оставила очень явный след. Этот маг силен, но ему явно не хватает опыта. Он истратил слишком много своих сил что бы устроить пожар уничтоживший эту деревню. Думаю, я могла бы узнать его, если бы встретила.

– Это правда, странник? Твоя подруга действительно может это сделать? – тоненький детский голосок донесся из темноты.

Сибрис и Илая мгновенно повернулись на звук, нацелив во тьму смертоносные острия клинков. Та, что задала свой вопрос, робко вышла на границу угасающего света дня. Миниатюрная худенькая фигурка в длинном черном замшевом платье. Лицо девочки было скрыто густой тенью от падающих на лоб длинных нечесаных волос.

– Кто ты, дитя, и что ты здесь делаешь? – удивленно спросил, появившуюся из развалин дома, девочку Илая.

Девочка тихо и загадочно ответила:

– Тот же вопрос я могла бы задать тебе, странник, но это уже не важно.

– Вот как? – удивилась Сибрис. – Ты здесь одна? Позови кого-нибудь из старших, нам нужно поговорить с ними.

Та ничего не ответила Сибрис, но продолжила разговор с Илаей.

– Деревня сожжена, странник, и всё чего я хочу это что бы кто-нибудь живой разделил со мною скорбь о погибших. Ты хочешь послушать мою песню прощания? – из складок одежды она достала игрушечный бубен и потрясла им над головой. Раздался мелодичный перезвон маленьких колокольчиков украшавших обод бубна. Девочка закачалась из стороны в сторону, явно готовясь запеть свою песню.

– Сибрис, опусти меч. – Илая полушепотом обратился к подруге, возвращая свой клинок в ножны. – Этот ребенок нам не враг, наверное, она единственная кто выжил и она, явно, не в себе. Мы должны позаботится о ней.

Сибрис утвердительно кивнула. Она ласково улыбнулась девочке, протянула к ребенку руки, показывая, что той ничего не угрожает. Девушка уже хотела сделать шаг на встречу малышке, как сзади прозвучал полный отчаянья вопль:

– Нет!

Что-то стремительное и красное сорвалось с крыши ближайшего разрушенного дома, пронеслось мимо Сибрис и сбило с ног юную певицу.

Теперь перед оторопевшими Илаей и Сибрис, рыча, воя и шипя в пыли и прахе по деревенской площади катался черно-красный клубок. Два существа сплелись в смертельной схватке.

Илая быстро пришел в себя от шока. Юноша кинулся что бы разнять дерущихся, но опоздал. Клубок замер и опал. Тот, кто прежде был в красном, тяжело дыша поднимался с земли, отирая кровь сочащуюся из глубокого пореза на щеке. Девочки с бубном нигде не было, на том месте, где должно было лежать её тело раскинулся красный шерстяной плащ незнакомца.

– Кто ты такой? Где ребенок? Отвечай немедленно или заплатишь жизнью! – Илая сбил человека с ног. Железной хваткой одной руки он сжал незнакомцу горло, другую сжав в кулак занес для удара.

В голубые глаза даханавара без страха и ненависти смотрела черноокая незнакомка. Она улыбнулась и едва слышно прохрипела:

– Ты хоть и даханавар, а дурак! Отпусти меня сейчас же! Это была ачери – голодный дух! Твоей подруге грозила неминуемая смерть стоило ей только прикоснуться к этому ребенку.

Сибрис присела рядом с Илаей и откинула полу сорванного с незнакомки плаща. Взорам обоих предстала жуткая правда – вместо ребенка они увидели пожелтевший от времени детский скелет, вместо платья истлевшее рубище.

Илая и Сибрис переглянулись.

– Отпусти её. – попросила даханавара Сибрис. – Она спасла мне жизнь.

Илая отпустил шею незнакомки и подал той руку, помогая встать с земли.

– Прости. – буркнул он, отводя глаза. – я не знал.

– Боги знали. – спокойно ответила незнакомка, потирая шею. – Идемте со мной, здесь не лучшее место, что бы оставаться после заката. Я отведу вас в свой дом, подальше от места, где все еще обитают духи моих мертвых соплеменников. Пока за их смерть не отомстят они не смогут обрести покой. Я бы не хотела сегодня встречаться с еще одной голодной душой.

Легкой походкой харемка направилась к противоположному от входа краю деревни. Миновав около десятка разрушенных домов, все трое вышли на тропинку, которая поднималась в гору. Тропинка причудливо петляла между камней, и уводила их все дальше от опустевшей деревни. После одного из крутых поворотов троица оказалась на небольшом плато. В отвесной скале напротив, надежно скрытый от любопытных глаз, обнаружился проход в пещеру. Харемка скрылась за пологом из старой медвежьей шкуры, скрывавшей проход, жестом предлагая Илае и Сибрис следовать за ней. Всего десяток шагов темному проходу образованному трещиной в скальной породе и они оказались в просторной пещере. В центре пещеры был сложен каменный очаг, а в нем весело потрескивал сухими ветками огонь. Стены пещеры были укрыты шкурами коз, а на полу, вокруг очага, были расстелены плетенные из тростника циновки. В стенах были вырублены несколько ниш служивших хозяйке пещеры спальным местом и местами хранения разной кухонной утвари и прочего нехитрого скарба.

Девушка подошла к одной из ниш и достала кувшин с водой. Стянув через голову порваную во время драки с ачери рубаху, она обильно смочила её край и отерла им лицо и шею от пыли и начавшей подсыхать крови. То, что при этом у неё оголился торс, харемку ничуть не смущало. Кожу на её груди и животе покрывала замысловатая вязь ритуальной татуировки.

– Меня зовут Ния. – представилась харемка, своим гостям, приложив руку к левой стороне груди.

На вид ей только-только исполнилось лет шестнадцать. Тонкие черты лица, кожа цвета топленого масла, худощавое гибкое тело и яркие, блестящие, как два полированных черных оникса, раскосые глаза. Девушка была настоящей красавицей. Она накинула на плечи жилет из пушистой рысьей шкуры, скрыв под ним красоту юного тела, и присела, скрестив стройные ноги, на циновку у огня. Илая и Сибрис последовали её примеру.

– Я последняя из рода шаманов и последняя оставшаяся в живых из племени речных харемов. Возможно вы слышали о нас. В долине нас знают как Людей Реки. И мне очень нужна ваша помощь. – произнесла Ния.

Илая понимающе кивнул головой и рыжая прядь упала ему на лоб. Сибрис взглянула на своего подопечного и сердце её встрепенулось. "Неужели этот добрый и смелый парень, к которому она прониклась всей душой, по окончанию лунного месяца превратится в кровожадное чудовище?!"

Волосы Илаи за последнее время сильно отросли и теперь юноше приходилось подвязывать их тонкой кожаной лентой, но непослушные пряди то и дело выбивались из узла на затылке, пересекая алым росчерком белизну кожи его лица. Его тело менялось и теперь эти изменения были видны невооруженным взглядом. Стремительная регенерация кожных покровов, ускоренный рост волос, их цвет, все более приобретающий алые ноты, ногти, растущие так быстро, что юноше приходилось подстригать их два раза в день. Кожа белая как алебастр, которая совершенно не покрывалась загаром, исчезли даже милые золотистые веснушки, которые прежде усеивали лицо и руки юноши. Ихор войдя в симбиоз с человеческим телом, перекраивал его по-своему, придавая носителю все больше идеальных, абсолютных черт, поглощая все те несовершенства и особенности, которые роднили его владельца с людьми. Сейчас, сидящий в профиль к Сибрис и склонивший голову в знак уважения к хозяйке пещеры, юноша напомнил Сибрис одну из фигур на картине, украшавшей стену в читальном зале библиотеки борусской магической академии. Воин с алыми волосами в чудесных серебристых доспехах, смиренно преклонивший колено перед светом льющимся с небес. Как же оно называлось? "Сила склонившаяся перед мудростью" – кажется так. Эта картина должна была напоминать молодым магам, о том что любая мощь, должна преклонится перед величием мудрости Создателя или погибнуть. Художник использовал только основные цвета: белый, красный, черный и синий, а так же золотую и серебряную краски, что бы передать драматичность момента.

– Меня зовут Илая, а мою спутницу Сибрис и мы поможем тебе если это в наших силах, и если ты не откажешься помочь нам. – согласился Илая.

– Боги сказали мне, что пришлют помощника, но они не упомянули о том, что он будет столь умен, сколь и красив. – Ния, рассмеялась звонким серебристым смехом. Этот молодой воин явно умел торговаться, и она это оценила. По харемским обычаям торговля была обязательна при заключении любой сделки, сколь бы важен или ничтожен не был её предмет.

– Чего же ты хочешь? – спросила юная харемка.

– Все просто, мы с моей спутницей, направлялись в горы в Обитель Братства Даханаваров. По пути мы заехали в Таризу, что бы закупить провиант, одеяла и снаряжения для путешествия в горах, но попали в умело расставленную разбойниками ловушку. Мы сумели сбежать из западни и сохранили свои жизни, но лишились наших коней, добра и денег. Украв у разбойников коня, мы смогли уйти далеко от города в степь, но наш конь пал, а из имущества у нас осталось только пара медяков и это. – Илая протянул Ние бронзовую "звезду". – Моя подруга маг и она утверждает, что это стоит много больше того, что мы просим, но другого у нас нет. Вот мы и решили, что сможем обменять этот магический шар на все необходимое у Людей Реки. Но, похоже, мы опоздали. – последнюю фразу Илая произнес очень тихо.

Ния, приняв "звезду" из рук юноши, внимательно ее осмотрела.

– Да, твоя подруга права, эта вещь дорогого стоит, вот только ни я никто из моего племени, будь они живы, не принял бы ее от тебя.

– Почему? – в один голос удивились Илая и Сибрис.

– Потому что харемы не ведут дел с даханаварами. Из-за предательства того, кто создал даханаваров, наши предки проиграли войну людям Королевств, которые теперь живут на наших землях в долине. Мои предки были вынуждены спасаться бегством в горы. Однако, даханавары, не позволили людям Королевств преследовать наш народ и истребить его под корень. Мы стали харемами. Как даханавар ты должен понимать почему мы не торгуем и не ведем с вами обмена. Таков завет наших предков и мы свято его чтим. – гордо подняв голову, отрезала Ния, возвращая артефакт Илае.

– Значит мы шли сюда напрасно. – обреченно произнесла Сибрис.

– Отнюдь. – поспешил заверить подругу Илая и обернулся к харемке.

– Ты говоришь что не станешь торговать или обмениваться с нами, тогда позволь мне, как даханавару, оказать тебе услугу, взамен на твою помощь нам. Я вижу, что у тебя есть ко мне просьба и я тебя слушаю.

Харемка задумалась и ответила:

– Хорошо, думаю, мы можем заключить договор о помощи друг другу, это не запрещено заветами. – Ния поднялась с циновки. – Но прежде, позволь мне позаботится о вас. Вы долго шли сюда и очень устали, я приглашаю вас разделить со мной не только кров, но и стол.

3

Еда, которую предложила своим гостям юная харемка была непривычна для вкуса равнинного жителя, но отлично насыщала. Она подала своим гостям густую рыбную похлебку заправленную пряными травами и запеченные в золе очага сладкие клубни "каменного ежа". Это растение, неказистое на вид, невысокое, с круглыми мясистыми листьями, сплошь покрытыми длинными серыми иглами, росло у подножья горы. Сеть тонких змеевидных корешков оплетала каменистую почву, проникая под камни в поисках живительной влаги, которая питала два-три мощных кожистых клубневидных утолщения, заменявших растению ствол. Ни Илая, ни Сибрис прежде не пробовали ничего подобного, но угощение им определенно пришлось по вкусу.

Когда с едой было покончено, Ния принесла глиняный кувшин, запечатанный восковой пробкой, и три пиалы. Она сняла с узкого горлышка восковую печать и пещеру наполнил терпкий, хмельной запах. Это был крепкий напиток, сваренный на меду горных пчел. Всего пара глотков и обжигающая горло густая ароматная жидкость согрела путников до самых костей. Усталость и напряжение покинули их, растаяв, как снег на солнце.

Харемка пила маленькими глотками из своей пиалы, ее глаза, неотрывно смотрящие на огонь, затуманились воспоминаниями. Маленькая хозяйка пещеры начала свой рассказ.

– Три луны назад, когда растаял снег и зима отступила обратно в горы, в мою деревню пришел человек из-за реки. Это был очень странный человек. Высокий, изнуренный и тощий как жердь, с волосами белыми, как снег, и глазами красными, как кровь. Наши мужчины схватили его. Они хотели его убить, опасаясь, что в деревню забрел демон с гор, но после того как они увидели, что его кровь так же красна, как и наша – отпустили. Ведь каждый знает, что у демонов кровь черная. Старейшина деревни позвал моего деда – шамана, что бы тот поговорил с чужаком и узнал, что ему понадобилось на нашей земле. Мой дед, знал общий язык и еще много языков и наречий. Дед смог перевести то, что рассказал чужак. Этот странный человек назвался Блейзом, он искал путь в Обитель. Мужчина был убежден, что над ним тяготеет проклятие и надеялся, что даханавары помогут его снять. Блейз поведал, что беда с ним приключилась в лесных развалинах под Борусой. Из-за грозы и ему пришлось спрятаться в лесу у каких-то древних развалин. Но к несчастью, на его след напали волки. Мужчине ничего не оставалось делать, как спрятаться в развалинах от голодных зверей. Было темно и камни были скользкими от дождя, его башмак зацепился за корень или обломок камня и поскользнувшись Блейз упал в пролом между каменными плитами. Так Блейз оказался в подземелье. Немного побродив по разрушенным коридорам в поисках выхода, этот человек нашел просторную комнату. Там был чашеобразный бассейн для омовений в полу. На самом его дне плескалась мутная темная жидкость, которая пахла, как десяток тухлых яиц. Выхода из этого каменного мешка не было. В подземельях мужчине пришлось провести несколько долгих дней, без воды и еды. Выхода из этой западни не было. Сверху над проломом, через который он сюда попал, его поджидали волки. Они выли каждую ночь, делая последние часы этого человека ещё мрачнее и безнадежнее. Ему грозила верная смерть. Но он не хотел сдаваться. Что бы не умереть от жажды, ему пришлось пить зловонную воду из бассейна. От дурной воды Блейзу было очень плохо, он часто терял сознание и бредил. Его била жестокая лихорадка. А, когда он приходил в себя то кричал и звал на помощь. Мужчина молил о спасении, в надежде, что может быть, кто-нибудь, из проезжающих мимо, его услышит. Однажды в бреду Блейз увидел ангела смерти и подумал что тот спустился в эту мрачную темницу за его пропащей душой. Но это оказался обычный человек – охотник. Охотник услышал странные звуки со стороны руин и решил проверить, что там происходит. Расправившись с волками, которые упорно стерегли свою добычу, мужчина спустился в пролом и помог Блейзу выбраться из западни. Выйдя на свет Блейз понял, по перекошенному от страха лицу своего спасителя, что сильно изменился. Его кожа, волосы и глаза – все утратило свой изначальный цвет, а тело изнуренное лихорадкой усохло. Он стал уродливым альбиносом. Прежде этот человек считал себя очень привлекательным и гордился красотой, которой наделила его природа, а теперь он превратился в то, что всегда ненавидел. Блейз стал рвать на себе волосы, от охватившего его отчаянья, и умолять охотника помочь ему умереть, но тот сказал, что не станет этого делать. Сжалившись над уродом, охотник посоветовал Блейзу отправится в Аталасские горы и попросить помощи в Обители Братства Даханаваров. Разузнав как добраться до Аталасских гор Блейз отправился в путь. Но под конец дороги он заплутал и вышел к нашей деревне. Теперь мужчина просил помочь ему найти путь в Обитель. Зима была суровой, мой народ голодал, и старейшина согласился помочь чужаку, дав ему в проводники моего брата. Дед был против. Ему не нравился этот человек, не нравились его красные как у крысы, бегающие глаза и заискивающий тон его голоса. Мой дед ему не поверил. Но старейшина решил по своему, не послушав старого шамана. За нашу помощь бледный чужак заплатил золотом.