Текст книги "Даханавар (СИ)"

Автор книги: Оле Ляпин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Даханавар

Даханавар. Наследие крови

В презренный час в пучинах мглы, блюдет границу стражник,

От жутких порождений тьмы, от гибельных чар вражьих.

И в каждый день, и в каждый час хранит он год из года

Покой доверенных земель и мирный сон народа.

Его не ждет ни кров, ни дом, он вечно в странствии своем,

Бродить по свету обречен и лик его ужасен.

Безжалостен клинок к врагам, они падут к его ногам

И кровь наполнит чашу.

Но жажду ей не утолить, ведь мертвое не может жить,

За жизнь приходится платить порой ценой ужасной.

Он проклят и благословлён, великой силой наделен,

Чернейшей порчей осквернен и рок над ним не властен.

Отравленный вкусивши дар навечно он – Даханавар.

(народная баллада)

Даханавар. Часть первая. Наследие крови.

1

Илая старался ступать осторожно. Он боялся поскользнуться и упасть. От сточных вод несло гнилью и экскрементами, каналы под городом были настоящей клоакой. Однако, по сравнению с запахом горелой плоти, крови и прочих телесных жидкостей, пропитавших тюрьму, запахи канализационных стоков были для Илаи, что розовый сад. Это был запах свободы.

Какая разница, как спасать свою шкуру?!

Илая попал в казематы после облавы на рынке Нижнего Города, когда стражники переловили почти всю банду Полосатого Короля. Стража вязала каждого, кто выглядел хоть немного подозрительнее чем новорождённый младенец. Мелкий рыжий оборванец Илая был втиснут в забранную стальной решеткой повозку вместе с двумя проститутками, перепуганным до потери пульса водоносом, десятком разномастных оборванцев, карманников и нищих, собиравших в тот день на рынке свою обычную дань с добропорядочных и щедрых горожан. Веселая и пестрая компания задержанных, так же вскоре пополнилась одним не в меру шумным и нетрезвым святошей из храма Пресветлой Девы. Этот все пытался доказать стражникам, что он всего лишь священнослужитель и обещал непременно жаловаться самому архиепископу или даже бургомистру на этот произвол. В ответ он быстро получил от стражника, вязавшего его руки, обещание "разобраться" и мощный тычок в нос. Теперь святой отец горестно причитал, утирая кровь и слезы с лица. Под пыхтение, причитания, стоны и брань повозка прибыла в ратушу. Стражники выводили из забитых по завязку повозок, угрюмо молчащих или напугано всхлипывающих людей и разводили их по свободным камерам. "До полного разбирательства", – как сообщил, криво усмехаясь щербатым ртом, коротышка сержант. С утра должен был прибыть господин дознаватель, который уже будет в праве определить виновен задержанный или нет. А пока оставалась только томится в душных каменных мешках подземелья ратуши, коими славилась эта тюрьма.

Илая тогда еще не понимал, что ему чертовски повезло, что он оказался не в общей камере, а составил компанию известному в криминальных кругах Мирцеи грабителю и убийце – Бочонку. Тюрьма при ратуше была переполнена, камеры забиты под завязку. Эта камера была на двоих и одно из мест было свободно. Под мерзкий хохот стражников и сальные шуточки о "новой подружке для Бочонка", Илаю втолкнули внутрь крошечного и помещения. Сокамерник Илаи явно был не доволен появлением новенького соседа в и без того крошечном пространстве узилища. Илая тут же получил крепкий удар в живот от которого отлетел в дальний угол на сырую и прогнившую солому. Бочонок посоветовал ему не высовывать носа из этого угла, пригрозив более крепкой "лаской". Стражники, которые привели Илаю сюда, насладившись сполна сценой столь "теплого" знакомства заключенных, удалились, громко хохоча и обсуждая предстоящую попойку. У них этим вечером был повод отметить успешно проведенную операцию. Когда звук шагов смолк и помещение вновь погрузилось в темноту, Илая напрягся всем телом, ожидая нового нападения от соседа. В тайне надеясь, что тот предпочтет только избить его, а не что-нибудь более унизительное. Но нападения не последовало. Судя по звукам, его сосед предпочел не обращать на Илаю внимания. Бочонок немного поворочался на своем лежбище, браня по нос проклятую стражу и дерьмовые тюремные порядки, а потом замолк и низко захрапел. Матерому рецидивисту было абсолютно наплевать на тощую уличную крысу, которую к нему подселили. Это позволило Илае немного расслабиться и подумать о своей дальнейшей участи. Участь ему выпала незавидная. Он часто слышал о методах дознания применяемых в Мирцее к личностям столь сомнительного рода занятий, как у него. Илая был отщепенцем.

Он прибыл в Мирцею несколько месяцев назад, в надежде найти свое счастье в большом городе. Обладая ясным и пытливым умом, ловкими руками и завидной самонадеянностью, Илая собирался предложить свои услуги подмастерья какому-нибудь лавочнику или ремесленнику. Он умел читать и писать на трех языках. Покойная мать его научила грамоте, счету и письму. Илая так же обладал хорошим вкусом и художественными способностями. Он часто, на досуге, вырезал карманным ножом изящные фигурки из дерева, а однажды успешно разрисовал углем стену в доме, приютившего его после смерти матери, дядьки. За это в тот же день был крепко бит и посажен под замок на хлеб и воду, своим суровым родственником. "За поганство и отлынивание от настоящей работы в поле!" – как осудил его дядька, но картину правда не тронул. На этой картине гордый и роскошный петух топтал молодую курочку на фоне цветущих маков и ромашек. Когда его дядька выпивал с соседом, то гнев его смягчался. Надрывно икая и тыча заскорузлым от грязи пальцем в настенную живопись, он хвастал "разлюбезному соседушке" талантом племянника-шалопая. Одновременно с хвалебными речами, дядька обещал непременно, в следующий раз, открутить стервецу голову. В общем и в целом, Илая для сельской жизни не годился, как и она для него. Ведомый авантюрной жилкой характера к путешествиям и приключениям, однажды утром юноша просто сбежал с дядиной фермы. Он, прихватив из своего тайника в амбаре пятнадцать серебренных монет, вырученных у бродячего торговца за наследный материнский перстень с кораллом, немного еды и свой старый шерстяной плащ и был таков. Нельзя сказать, что родственник Илаи был опечален его исчезновением, впрочем, о дядьке не горевал и Илая.

С наступлением ночи звуки, наполнявшие подземелье, стихли. Илая пытался уговорить себя хоть немного поспать, но сон все не приходил к нему. По углам скреблись крысы, их маленькие бусинки глаз загадочно мерцали в темноте. Ворочаясь во сне на узких нарах, натужно храпел Бочонок. Где-то в коридоре, за зарешеченной дверью камеры, без остановки капала вода.

Слушая эту монотонную капель, Илая впал в состояние оцепенения. Кап – кап – кап – кап. Казалось, кто-то очень одинокий мерно вышагивает по коридору между приземистых дверей камер. Возможно, это призрак замученного в этих застенках узника. Кап – шаг, кап – еще шаг, кап – кап – он все ближе! Вот уже призрачный свет озарил зарешеченное окошко в двери, а этот тихий звон металла – это звенят цепи на руках и ногах духа. Илая замер, стараясь не дышать. Подсвеченное отблеском адского пламени, тяжелое лицо призрака заглянуло в камеру. Обвисшие щеки, заросшие редкой щетиной, налитые кровью глаза, замогильным шепотом призрак воззвал:

– Бочонок, Бочонок, сучий ты потрах! Сюда иди, кому говорят!

Разбойник перестал храпеть, резво подскочил на ноги, будто и не спал вовсе и абсолютно бесстрашно спросил:

– Какого черта! Что тебе надо, Фред?

Это оказался вовсе не призрак, а всего лишь один из стражников – Толстый Фред.

– Да не ори ты придурок! – злобно прошипел стражник. Он протянул, что-то блеснувшее металлом через решетку и добавил. – Тебе привет от друга.

Бочонок метнулся к двери и выхватил из рук стражника связку отмычек. Не задерживаясь более у двери, Толстый Фред поспешил обратно. Когда его шаги смолкли, и тишина воцарилась вновь, Бочонок позвал Илаю:

– Малой, ты со мной?

Илае не надо было предлагать дважды. Почти беззвучно открыв дверь своей темницы, Бочонок проскользнул в коридор, по обе его стороны были такие же двери камер. Одинокий чадящий факел в конце коридора у лестницы ведущей вверх почти не давал света. Пригнувшись, как можно ниже, оба узника заскользили в противоположную сторону – во тьму. Там, у глухой стены, был широкий люк, перекрытый тяжелой металлической крышкой, ведший в канализацию. Через такие люки в этой тюрьме избавлялись от всякого хлама, в том числе и от тел замученных узников. Добравшись до него, Бочонок вновь повторил тот же фокус, что и с дверью камеры. Правда, тут пришлось немного повозится, замок несколько заржавел и не желал поддаваться. Когда с ним было покончено, Бочонок поднял крышку и прошептал Илае.

– Я первый, ты за мной. Не забудь опустить за собой крышку, нам палева не надо. Надеюсь, ты умеешь плавать?

Плавать Илая умел. Бочонок свесил ноги в люк и тихо соскользнул в его темное жерло. Далеко внизу раздался тихий всплеск. Илая тоже осторожно спустился в темноту, но спиной вперед, и опираясь на локти он опустил крышку себе на спину. Глубоко вздохнув и набрав полную грудь воздуха, Илая отпустил руки и полетел вниз. Сверху лязгнул затвор, запирая крышку люка.

Юноша приземлился в холодную воду, ударившись о что-то мягкое и странно знакомое. Это было тело Бочонка. Сокамернику не повезло. Из его, темного от крови, затылка выглядывал конец острого металлического штыря. Мысленно поблагодарив всех богов за то, что ему не пришлось прыгать первым Илая поспешил убраться с места трагедии. Следовало как можно быстрее выбраться из городской канализации.

Пусть Илая пробыл в городе не долго, но он был наслышан, что каналы под городом весьма опасное место. Даже бравая городская стража обходит их стороной, и не только потому, что боится испачкать свои красные мундиры. Эти каналы лишь малая часть древней сети катакомб, которые подобно артериям соединяют все города на континенте. Исследовать их полностью так до сих пор никому и не удалось. В народе поговаривали, что им не одна тысяча лет, что они населены разными неведомыми чудовищами, и что в стародавние времена забытые короли спрятали в них несметные сокровища. А те, из рассказчиков, кто был по суевернее, да по набожнее, утверждали, что эти катакомбы ведут в саму преисподнюю. Делая большие глаза и страшно шевеля бровями, эти, убежденные в своей правоте, люди заявляли растерянному собеседнику, что именно оттуда однажды великое зло вырвется на волю, дабы погубить весь мир в адском пламени. Но истинное знание о том, кто, когда и зачем прорыл эти ходы в толще земли было давно и безнадежно утеряно. За долгие сотни лет многие из подземных веток сильно пострадали. Одни были уничтожены землетрясениями, сотрясавшими континент каждые два – три столетия. Другие были затоплены. Жители прибрежных королевств все еще помнят, как после сокрушительного цунами, обрушившегося на их земли более полувека назад, под воду ушел целый полуостров. На дно навсегда опустился прекрасный город Лаплас. Соседняя с ним Мирцея устояла только благодаря тому, что большая часть города была расположена на скалистом выступе и разъярённый океан не смог добраться до ее улиц. Воду сдержали катакомбы. Мирцея на несколько месяцев стала городом-островом, практически отрезанным от остальной части суши. Потом вода ушла, Мирцея вновь стала частью страны, но в каналах под городом появились отвратительные создания. Они получили название жаболюды.

Эти плотоядные твари, высотой в пол человеческого роста, были невероятно уродливы. Тела их были покрыты белесой осклизлой кожей утопленника, а плоские тупые морды могли похвастаться по-жабьи широкими пастями, полными острейших игловидных зубов. На несколько долгих лет они стали настоящим бичом для города. Сначала, они выбирались только по ночам из стоков городских каналов. Трусливые твари не нападали если видели, что противник им не по зубам. Они предпочитали припозднившихся горьких пьяниц, кошек и бродячих собак. Издавая низкий булькающий звук, похожий на кваканье, твари плевались струей липкой жгучей слизи, целя в голову, и пока жертва пыталась очистится, набрасывались пытаясь вцепиться зубами в ее незащищенное горло. Говорят, именно потому в Мирцее в моду вошли жабо – широкие плоеные воротники из кружев на проволочных каркасах. Но однажды, выдалось слишком уж жаркое и засушливое лето и нападения участились. Монстров стали видеть не только ночью, но и днем. Они нападали как поодиночке, так и группами. Особенно опасно стало жить в бедных кварталах Нижнего Города, в порту и возле рыбного рынка, там, где канализационные каналы выходили на поверхность. Стали пропадать люди. Зачастую это были женщины, старики и дети. Городская стража ничем не могла помочь, нападений было слишком много. Город жил в постоянном страхе. Народ стал роптать, в городе участились волнения и беспорядки. Наконец бургомистру, ничего не оставалось делать, как серьезно раскошелиться и обратиться за помощью к даханаварам. Приглашенные даханавары выяснили, что на поверхность жаболюдов выгнали засуха и голод. Тем знойным летом уровень воды в каналах сильно упал, а вместе с водой ушла рыба, которой они питались. Маленький отряд из пятерых отважных даханаваров за несколько недель очистили городские каналы от большинства жаболюдов. На все главные выходы из подземелий были установлены укрепленные стальные решетки, чтобы навсегда защитить горожан от встречи с мерзкими тварями. Однако, каналы отныне стали пользоваться крайне дурной репутацией. Они стали не только канализацией города, но и последним пристанищем для тех, кто этому городу был неугоден: преступников, нищих, безымянных жертв ночных ограблений и убийств. Немногие из оставшихся в каналах монстров приспособились и стали падальщиками. Правда от случайно забредшей в каналы добычи, будь то человек или зверь, они тоже не отказывались.

Поэтому Илая старался не шуметь, побираясь по темным изгибам туннелей. Он двигался в западную часть города, туда, где извилистая кишка квартала бедняков выходит поближе к порту. Илая надеялся, что там ему будет легче выбраться из подземелий никем не замеченным. Ну кто, скажите, обратит внимание на еще одного грязного побитого оборванца, направляющегося в порт просить милостыню?! А потом, Илая и вовсе надеялся покинуть город, тайно пробравшись и спрятавшись в трюме одного из кораблей покидающих Мирцею.

Под босую ногу Илае попалось что-то скользкое и живое. Илая взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но потеряв устойчивость плюхнулся в холодную воду, взметнув тучу брызг и грязи. Нецензурная брань, слетевшая с его языка, громким эхом разнеслась по коридору, дополняя и без того смачный звук падения. Потревоженное животное, злобно пискнув, очень больно укусило юношу за лодыжку и скрылось в темноте. Крыса! В бессильной ярости Илая взвыл и стукнул по воде кулаками. В тот же момент к нему пришло осознание невероятной глупости своего поступка. Из-за ближайшего поворота донеслось влажное шлепанье и низкий, будто удивленный, рокот гортанного бульканья. Жаболюд?! Сидя по грудь в тухлой воде канала, Илая мог поклясться, что в этот момент вода показалась ему теплой. Он будто отмокал не в канализационных стоках, а в бане, забравшись в горячую бадью с ароматной пеной. Просто в этот момент, в его животе поселился ледяной комок ужаса. Какой же он дурак! Ну правда, не мог же он поверить, что везти ему будет вечно! Мозг Илая лихорадочно соображал, что ему теперь делать. Жаболюд пока еще находился за поворотом коридора, а значит Илаю он не видел, но у этих тварей отлично развито обоняние и слух. Если Илая побежит обратно, даже очень быстро, что в каналах весьма проблематично сделать, тварь его догонит в два счёта. Ноги у этих жаболюдов очень мощные и быстрые. Из-за двойных коленных суставов, одни из которых вывернуты назад, передвигаются твари длинными мощными скачками, прямо как настоящие жабы. Вперед бежать еще глупее, все равно что подать себя жаболюду на блюде. Надо решать!

Илая слышал, как все еще не решаясь напасть, тварь переминается с ноги на ногу, утробно булькает и кряхтит. Скоро голод возьмет верх над ее стеснительностью, и монстр атакует. В голове Илая пронеслась досадная мысль: "Ну вот! Хоть ложись и помирай!" Секундное замешательство и губы юноши дрогнули в подобии слабой улыбки. Очень медленно, стараясь не издать ни звука, ни плеска, Илая опустился на спину, толща мутной воды сомкнулась над ним. В ту же секунду жаболюд выскочил из-за поворота. Скудный лунный свет, шедший из отверстий под самым потолком, осветил тупую плоскую морду чудовища. Зрелище было мерзким. Огромные желтые глаза твари светились в темноте, скользкий лиловый язык высунулся из безгубой пасти, по-змеиному прощупывая запахи, наполнявшие воздух коридора. Мерзкий орган выискивал среди них запах новой добычи.

Сквозь зеленую муть Илая видел, как тварь удивленно поводила из стороны в сторону лысой головой, растущей будто из грудной клетки чудовища. Тварь издала разочарованный и одновременно сердитый бульк и снова прыгнула. Она приземлилась так близко от скрывавшегося на дне канала юноши, что тот едва не заорал от ужаса. Этот крик мог выпустить, весь оставшийся в легких, воздух за раз. В тот же миг юноша рисковал быть обнаруженным и разорванным тварью. Сжавшиеся судорожно пальцы вдруг нащупали среди песка и ила что-то острое. Осторожно обследовав предмет Илая понял, что под руку ему попалось сокровище. Оружие номер один в любой кабацкой драке – "розочка". Это было отбитое горлышко бутылки с острыми осколками по краям. Крепко зажав находку в ладони Илая, решил, что без боя он не сдастся. Воздух в легких стремительно заканчивался, перед глазами уже расцветали красные и черные круги. Только бы чудовище отвлеклось, повернуло голову в другую сторону, уж он то не промажет! Он воткнет свое стеклянное оружие в это мерзкое белесое брюхо! Выпустит этой твари немного ее рыбьей крови или кишок пару метров, что бы у нее там ни было. Илая, этой образине, так просто не взять!

Казалось, мгновения тянулись вечность. Проваливаясь в черноту беспамятства, проклиная и умоляя всех известных богов помочь ему, Илая наконец увидел, как жаболюд оборачивается назад. Похоже что-то, все-таки, отвлекло его внимание.

С криком такой мощности и отчаянья, что даже жаболюд казалось немного присел от неожиданности, Илая взметнулся вверх, в отчаянном порыве вогнать острое стекло в плоть твари. Но жаболюд был быстрее. "Розочка" лишь немного оцарапала бледную кожу монстра, зато ответный удар когтистой лапы монстра задел ничем не защищенные ребра Илаи. Распоров кожу юноши, жаболюд оставил на его теле багровые следы когтей. Этот удар отбросил Илаю к сырой каменной стене коридора. Искры и жгучие слезы вылетели из глаз юноши. Боль была адской. От силы удара воздух покинул грудную клетку и теперь юноша не мог даже сделать последний вздох, перед наступающей смертью. Но смерть не спешила. Возможно, она ошиблась, спутав его и монстра во тьме канала?!

Смерть кружила вокруг жаболюда, она уже отсекла ему одну из задних лап и теперь рубила хромое чудовище в фарш. Совершая движения, достойные лучшего танцора на балу, и ловко уклоняясь от когтей и струй ядовитой слюны, изрыгаемых монстром, смерть наносила удары и делала подсечки. Всего пара минут и жаболюд полетел к противоположной стене, как ненужный более прозектору лягушачий трупик. Смерть замерла на долю секунды, потом развернулась и направилась к Илае.

Подойдя совсем близко, она схватила юношу за плечи, встряхнула и приказала: – "Дыши!"

У смерти был глубокий, бархатный баритон.

Отдышавшись и придя в себя, Илая поднял глаза на своего спасителя и прохрипел:

– Спасибо!

– На том свете сочтемся. – то ли шутя, то ли обещая, ответил незнакомец. – Самостоятельно идти можешь?

– Думаю, да. – ответил Илая и попытался подняться. Попытка оказалась провальной.

– Нога! – застонал юноша, заваливаясь назад.

– Так, все ясно! Давай не будем спешить и вначале осмотрим твою ногу.

Незнакомец, немного покопавшись в поясной сумке достал маленький круглый предмет. Совершив какие-то ловкие манипуляции пальцами он заставил его светится.

– Вы чародей? – с удивлением спросил Илая.

Вот уж кого, кого, а увидеть чародея, разгуливающего по канализации и ловко расправляющегося с жаболюдами Илая, никак не ожидал увидеть.

Юноша не часто встречал чародеев, но в его представлении они были очень рафинированные и напыщенные мужчины и женщины средних лет. Такие иногда приезжали в Мирцею, но никогда не покидали пределов Верхнего Города. Лицо незнакомца скрывала глубокая тень, отбрасываемая остроконечным капюшоном его короткого плаща, Илае было трудно определить его возраст и статус.

– Ну я что-то в этом роде, но не совсем. – уклончиво ответил незнакомец, осматривая полученные Илаей повреждения. – Так, так! – изрек он со знанием дела, – похоже при падении ты, друг мой повредил стопу. Сейчас тебе придется немного потерпеть, пока я смогу это исправить, и тогда мы сможем покинуть это гадкое место, если ты не против? – произнес мужчина, продолжая исследовать ступню Илаи.

– Н-н-нет. – мотнул головой юноша.

– Знаешь ли, друг мой, что-то мне не хочется больше лягушачьих лапок на сегодня. А тебе?

– Пожалуй и с меня хват… ой! – незнакомец ловко извлек из пятки юноши длинную занозу. Илая тут же почувствовал, как боль в ноге стала утихать.

– С меня тоже, пожалуй, хватит. – закончил Илая.

– Вот и славно, похоже мы пришли к общему решению. – усмехнулся незнакомец. Он снова порылся у себя в поясной сумке и вытащил пару чистых бинтов и склянку. Склянка была на половину заполнена резко-пахнущей мазью, которой он принялся обрабатывать раны и ссадины на теле Илаи.

– Жаболюды, друг мой, падальщики, а так, как владению ножом и вилкой они не обучены, то раздирают свою пищу когтями. Порой довольно тухлую пищу. Эти царапины от их когтей могут оказаться не менее опасны чем их зубы, но благодаря этой чудесной мази, мы сможем очистить твои раны от трупного яда и поможем им быстрее зажить. – пояснял свои манипуляции таинственный спаситель.

– Прошу тебя, не дергайся, сейчас я сделаю тебе немного больно. Но я обещаю, что тебе будет не так больно, как, нашему бледнобрюхому другу. – незнакомец кивнул в сторону трупа жаболюда.

Взглянув в сторону того, что осталось от монстра, Илая тяжело сглотнул. Он бы точно не хотел быть врагом этого человека. В этот момент незнакомец стал накладывать мазь. Раны пекло действительно сильно, будто раскалённую кочергу приложили. У Илаи глаза полезли из орбит, и он сдавленно крякнул.

– Ничего, ничего, здоровее будешь! До свадьбы заживет! – незнакомец закончил с лечением и воодушевляя похлопал юношу по плечу. Потом он поднялся и подошел к трупу твари. Склонившись над монстром, незнакомец извлек из-за пояса изогнутый кинжал и раскрыв им зубастую пасть, ловко отсек длинный лиловый язык жаболюда. Затем извлек из поясной сумки небольшой стеклянный сосуд с пробковой крышкой он поместил трофей внутрь. "Вот ты и допрыгался, дружок." – тихо процедил он сквозь зубы и сплюнул в сторону вязкий комок слюны.

Вернувшись к юноше, мужчина помог Илае подняться на ноги что бы тот мог идти дальше.

– Ну а если серьезно, то кто бы ты ни был, и чем бы здесь не занимался, ты меня очень выручил. – произнес незнакомец.

Они как раз вышли на освещенный участок. Полнолуние. Ночное светило было в зените и серебряный свет набрал почти нереальную мощность, позволившую ему просочиться даже сюда.

– Позволь представиться, меня зовут Шамиль Тень! – мужчина откинул капюшон. Сердце Илаи второй раз за сегодняшнюю ночь устремилось к пяткам.

Даханавар! Спроси кто Илаю раньше, он не смог бы сказать, что более страшно встретить ночью в катакомбах жаболюда или даханавара. Теперь знал – страшно одинаково, и от этого знания ему не становилось легче.

Всем на свете хорошо известно, что даханавары – существа двоякой природы: одна часть их существа человеческая, другая часть – монстр. Именно этот симбиоз и делал их теми, кто они есть – лучшими охотниками на магических тварей на всем континенте. И в то же время, именно это заставляло людей их боятся и ненавидеть несмотря на острую нужду в их помощи.

Представший перед Илаей даханавар был высок, широк в плечах, его тело было будто бы один тугой комок мускулов. Мужчина был красив и ужасен одновременно. Его кожа от природы была когда-то смуглой, почти цвета корицы, теперь имела оттенок пепельной серости. Лукавые, глубоко посаженые глаза были странного оттенка белесой, почти выцветшей, голубизны. Жадный улыбчивый рот с полными кроваво-красными губами обнажал идеальный оскал хищника. Зубы были белые, крупные, клыки – непропорционально большие. Пересекая лицо поперек, по линии глаз, носа и висков проходила сложная татуировка. Выглядела она так будто на лицо мужчины была надета маска-лента. Татуированы были даже веки. Волосы цвета смолы были собраны в косу. Тугая коса брала свое начало почти над лбом даханавара и шла вдоль головы как гребень. Она была украшена на восточный манер, десятком маленьких золотых колечек. Золотые кольца так же были продеты в уши и нос даханавара. Доспехи на незнакомце были очень просты с виду, но как понял Илая, это простота была обманчива. Черная кожа и черная сталь, надежно укрывали тело даханавара от атак противника. У самого горла даханавар носил отличительный знак своей гильдии – брошь "черное солнце". Это был золотой круг на черном фоне с двадцатью загнутыми посолонь лапками и вписанной в его центр руной, похожей на кривой кинжал с гардой.

Длинный тяжелый меч покоился в тесненных кожаных ножнах за его плечами. Из другого оружия Илая заметил, что на поясе у незнакомца был стилет, и еще странный изогнутый серповидный нож, отдаленно напоминавший руну на гильдейской броши даханавара. Этим ножом, как и мечем, даханавар уже успел воспользоваться в присутствии Илаи. Увидев, как взгляд Илаи задержался на серповидном ноже, даханавар прикрыл его полой плаща, давая понять, что не желает, чтобы его экипировку столь бесцеремонно рассматривали. Жестом он предложил двигаться дальше и продолжил прерванный разговор.

– Ну? Я назвал тебе свое имя, теперь твоя очередь.

– Зовите меня просто, Илая, господин Шамиль…

– Пожалуйста, просто Шамиль. Давай без господ. У таких, как я, нет слуг, только друзья и помощники. Ну а заказчики могут обращаться ко мне мастер, мастер Тень. Ты ведь не собираешься меня нанять, а?

– Э, нет, Шамиль. – Илая приободрился и продолжил:

– Я в Мирцее недавно, всего несколько месяцев. Прежде жил на ферме у своего дядьки. Но знаете, вся эта простая жизнь поселян, она как-то не для меня, и я сбежал. Хотел попытать счастья в большом городе. Я ведь знаю три языка, могу свободно говорить и писать на них, владею простым счетом, я думал, что в Мирцее найдется место для такого способного парня, как я…

– Но что-то пошло не по плану, не так ли? – даханавар вопросительно приподнял бровь.

– Верно, – тяжело вздохнул Илая. – Когда я приехал в город у меня было немного денег серебром. Этого было достаточно, чтобы снять простое жилье и начать поиск работы. Но, когда я попал в город тут было все так интересно! Я снял на ночь комнату под крышей одной из харчевен в Нижнем Городе, оставил там свое барахло и отправился посмотреть город. В тот день были карнавальные шествия в честь весеннего праздника лова сельди. Праздник увлек меня, я прежде не видел ничего подобного! Люди шли рядами в голубых и белых одеждах, они несли огромные бумажные чучела рыб и пели. Играли флейты, били в барабаны, на улице торговцы продавали ароматную выпечку с рыбным паштетом, пиво и вино с пряностями, сладости. Клянусь я перепробовал все и чуть не лопнул! А еще, там продавали чудесные бусы из голубых, золотых и белых перламутровых бусин. Такая красота! А еще, торговцы уверяли, что сегодня любая девушка подарит мне поцелуй если я подарю ей нитку этих чудесных бус. И я, конечно, купил две нитки, хоть они и стоили весьма дорого – целую серебряную монету за нить! Вместе с толпой гуляющих я попал в порт. Уже был вечер, время конца праздника и торжественного сожжения чучел приближалось, а я так и не поцеловал ни одной красотки. И тут, в толпе, я увидел ее. Она была молода и свежа, как цветок! Таких красоток в краях, где я прежде жил не сыскать! На ней было узкое голубое платье, а глубокий вырез ее корсажа шел до украшенного серьгой пупка. Это была золотая рыбка. Такие же серьги-рыбки были и у нее в ушах. Пышные темные полосы, озорные глаза – я предложил ей нить бусин, но она сказала, что стоит дороже. Тогда я сказал, что я купил только две, но отдам их ей за один поцелуй. Тогда она засмеялась и кивнула, принимая бусы. Она целовала меня долго и сладко, как никто прежде, а потом просто подмигнула и исчезла в толпе.

– Ну а придя домой ты не обнаружил своего кошелька? – лукаво спросил даханавар.

– Именно так! Но откуда вы это знаете? – удивился Илая.

– Тебя обчистила портовая шлюха. – снисходительно ответил Шамиль.

– Ну теперь и я это знаю. – вздохнул Илая. – А потом все стало много хуже. Без денег я не мог больше снимать комнату, работы у меня не было и вскоре хозяин таверны отобрал мое не хитрое барахло в счет долга за еду и сон. Меня поколотили его слуги и вышвырнули вон. Так и я очутился на улице без средств к существованию. Я стал учиться выживать: просил милостыню, воровал, ночевал под мостом или в трущобных ночлежках. Когда представлялась возможность заработать, я брался за самую грязную работу, чтобы хоть как-то выжить. Я стал человеком улицы. А вчера меня загребли во время облавы на рынке, и я попал в каталажку. Но мне улыбнулась удача. Моему сокамернику друзья устроили побег через канализационный люк, да вот только он умер при падении. Железяка, торчавшая из воды, раскроила ему башку. Мне повезло больше, и я выжил, приземлившись на его труп.

– Действительно, ты счастливчик, Илая. – согласился даханавар. Было не понятно сколько в его словах иронии, а сколько искреннего согласия.

Коридоры начали подниматься, идти стало немного труднее, но даханавар поддерживал Илаю под руку, не позволяя тому оступиться.

– Мне очень повезло, что я сбежал через яму в полу. Я слышал туда сбрасывают трупы замученных бедолаг. Надеюсь, меня не станут искать, решив, что при падении я тоже свернул себе шею или попался в лапы жаболюду, что, собственно, почти произошло. Вот такая моя история, Шамиль, так я и оказался здесь. – Илая немного помолчал, потом добавил. – Думаю стоит попытаться уплыть отсюда на одном из кораблей. В этом городе меня уже точно ничто хорошего не ждет. Попадусь еще раз в лапы стражи и тогда мне точно конец!