Текст книги "Староста моей мечты или Я не буду тебя целовать! (СИ)"
Автор книги: Оксана Волконская
Соавторы: Юлия Созонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Глава 23
Илья Хованский
– Ну и где она? – Илья скептично уставился на недовольного Елизарова. Еще и руки на груди скрестил в ожидании ответа. А у самого в груди екала и ворочалась тревога. Потому что…
Да потому что это Чайка! Это она с виду такая бойкая, болтливая и вообще – ей палец в рот не клади. А на самом деле ей тоже бывает страшно, грустно и трудно. Ну, по крайне мере, Хованский искренне в это верил.
Иногда.
– Сбежала, – буркнул Елизаров. И возмущенно фыркнул. – А ты бы хоть притворился, что тебе стыдно!
– Это с фига ли? И за что? – недоуменно моргнул Хованский. Попытка вспомнить, в чем он мог бы провиниться перед этим Царским величеством, провалилась, так толком и не начавшись.
Во всем, что касалось Елизарова, у лучшего старосты университета действовал железный принцип: не был, не привлекался, не участвовал. И фиг вы докажете обратное!
– За совращение несовершеннолетних! Публичное, – Костян скрестил руки на груди, неосознанно скопировав позу товарища. После чего добавил недовольно. – Ей же теперь твои фанатки проходу не дадут.
Хованский вздохнул. Хованский выдохнул. И честно задумался, когда это он успел так провиниться, чтоб Вселенная наказала его не только неугомонной Белоярцевой, но еще и одарила вниманием местного Царя.
С комплексом старшего брата, блин.
– Елизаров, скажи честно… – проникновенно поинтересовался Илья, засунув руки в карманы джинсов. – Ты идиот, что ли? Какие фанатки, Ваше Величество? В отличие от тебя, – это он выделил голосом, насмешливо щурясь, – я персона скромная, талантами обделенная. К тому же… – тут парень возвел глаза к потолку и снисходительно заметил. – Весь университет уже в курсе, что Чайка моя девушка.
Выдержав эффектную паузу и полюбовавшись растерянным выражением лица товарища, Хованский мстительно добавил:
– Видимо, кроме тебя. Что? Свита доложить не успела или так сложно поверить в то, что я могу с кем-то встречаться?
С минуту Елизаров честно пытался просверлить в нем дырку. Выразительно так пытался, молча. Но сдался и, махнув рукой, буркнул:
– Да ну тебя. Сразу сказать не мог, что ли?
– Мне, может, плакат нарисовать? Или по радио объявление сделать? Исключительно для твоего величества?
– Придурок, – мрачно констатировал Костя, взъерошив волосы на затылке.
– Идиот, – не остался в долгу Илья.
Оба замолчали. Ненадолго. Потому что в тот момент, когда Елизаров открыл было рот, чтобы что-то ляпнуть, на все помещение раздевался заиграла зажигательная мелодия, а мягкий, мужской голос запел на английском что-то вроде “Будь моим”. Да так внезапно, что оба спорщика подпрыгнули от неожиданности. А потом…
– Твою мать… – выдохнул Елизаров, схватив телефон, сиротливо оставленный кем-то на одной из скамеек. Глянув на фотку звонившего, он закрыл лицо ладонью и обреченно протянул. – Мелкая…
– Что мелкая? – недоуменно переспросил Хованский.
– Это, – ему под нос сунули гаджет, на экране которого сияла фотография радостно скалящейся Чайки, обнимающей свою мать. – Телефон мелкой. А если он здесь, а на него звонит ее маман, то…
– Твою мать, – теперь пришла очередь Ильи закрывать лицо ладонью. Помянул личность одного Царя всеми известными ему ругательствами, попутно придумав пару новых оборотов. И, выдрав из его рук телефон Аринки, бодро ответил на звонок. – Да, Лариса Геннадьевна! Нет, это Илья. Да она в кафе вышла, за новой дозой сладкого. А то грызть гранит науки того… Тяжеловато. Да! Обязательно провожу! Доставлю в лучшем виде! И вам всего наилучшего…
Отключившись, он сжал несчастный телефон в кулаке и хмуро зыркнул на стоящего рядом Елизарова:
– Если найду, ага… Елизаров, вот скажи мне, дуэнья доморощенная. Куда могла рвануть эта заноза в заднице? При условии, что бежала она от твоих нравоучений?
– А чего от моих-то? – тут же оброс колючками Костян. – Может, это ты так хреново целуешься!
– Елизаров, твою ж… Ты точно идиот! Клинический! Ты хоть понимаешь, во что это чудо может вляпаться? Причем, не прилагая особых усилий?! – Хованский и сам не заметил, когда успел схватить парня за ворот футболки и хорошо так встряхнуть. Пару раз. – Балда, она ж ходячий магнит для неприятностей. А рядом нет ни меня, ни тебя, ни телефона!
– Аринка не будет никуда лезть, она…
– Она поцеловала меня для того, чтобы помочь тебе. Дважды, – насмешливо заметил Илья, выпустив ткань чужой футболки из рук и нервным жестом провёл пальцами по волосам. – Это, знаешь ли, ни разу не намекает на наличие инстинкта самосохранения. Про клуб и все остальное я вообще молчу.
– Чего? Какой еще клуб, Хованский?! Она ж… Мелкая! – тут же насторожился Елизаров, и Илья подавил желание изобразить уже привычный жест “рука-лицо”. Потому что, серьезно?
Это все, что он услышал, что ли? Вот же… Царь!
– Клуб семейного досуга, блин, – огрызнулся Илья. И подумал о том, что рассказывать этой звезде всея универа о приключениях Чайки точно не стоит.
Ну ладно, поправочка. Об их с Чайкой приключениях. Но желания делиться подробностями так и не появилось. И не то, чтобы Хованский так уж опасался нотаций со стороны Костяна, вот уж точно нет! Но и объяснять потом куратору за что и почему набил морду местной знаменитости тоже желанием не горел. Тем более, Чайка расстроится…
Что не надавала оплеух этому павлину первой!
– Что-то не замечал я за ней страсти к домоводству, – сощурился Елизаров, смерив его очень уж подозрительным взглядом. – У нее вообще на всю эту фигню аллергия.
– На занудство твое у нее аллергия, – Илья насмешливо фыркнул. И задумчиво почесал подбородок. – Слушай, Елизаров, ты когда таким… Правильным стал-то, а? Или что, тебе значит, Ярку целовать можно, а мне мою девушку нет? Несправедливо получается, нет?
– У нас все серьезно!
– А я, мать твою, что? Погулять что ли вышел?! – и пусть Илья умом понимал, что Его царское величество просто беспокоится, но…
Но! Как в его голову пришла мысль о том, что он может обидеть Аринку? Короной мозг передавило что ли?!
– Нет, но…
– Елизаров, – мягко так, даже вкрадчиво, протянул Хованский, сжимая пальцы в кулак так, что побелели костяшки. Ворочавшееся в груди волнение и страх за Чайку, помноженные на чужую твердолобость, вызывали стойкое желание пересчитать кое-кому зубы. И он искренне не понимал, как еще не сорвался.
Чудом, не иначе!
– Что?! – Костя бросил на него хмурый, упрямый взгляд из-под челки.
– Если ты сейчас не заткнешься, я тебе врежу, – прозвучало спокойно и даже как-то слишком уж вежливо. Так вежливо, что даже непробиваемому Царю стало понятно – у кого-то заканчивается все. И терпение, и выдержка, и самоконтроль. – Так что выключи дуэнью и включи, наконец-то, мозг! Куда она могла рвануть? Ну?!
К радости Хованского, нарываться дальше Костян не стал. Нахмурился, потерев лоб, и всерьез задумался над поставленным вопросом. И растерянно выдал, недоуменно пожав плечами:
– Понятия не имею. Правда. Как-то… Да не ругались мы так, чтоб она сбегала…
– Это у вас просто меня не было, – не удержавшись, едко уколол его Илья. И сделал себе мысленную пометку поцеловать эту вредную заразу на глазах у всего университета, блин! Зачем?
Да черт его знает! Хотя бы для того, чтоб больше ни у кого не возникло вопросов о том, что их связывает. Особенно у Чайки!
– Могу исправить это недоразумение, – тут же ощетинился Елизаров. Еще и подбородок воинственно вздернул, намекая, что его потенциальная безобразная драка не пугает. Ну и кто такой Илья, чтобы отговаривать этого идиота от нее?
Особенно, когда нервы взвинчены так, что желание набить морду ближнему своему становится просто невыносимым?
Правда, стоило ему податься вперед, уже предвкушая встречу его кулака и холеного царского лица, как по ушам ударила противная, стандартная мелодия звонка. Она сбила с толку и дезориентировала обоих. так, что еще целых полминуты парни недоуменно пялились друг на друга, не понимая, что происходит.
– Это не мой, – первым отмер Елизаров, похлопав по карманам и выудив из толстовки свой гаджет. Просверлив Илью откровенно недружелюбным взглядом, он засунул руки в карманы джинсов и отошел на шаг назад, нахохлившись как воробей на ветке.
– И не мой, – в тон ему фыркнул Хованский. После чего сообразил, что все еще сжимает в руке телефон мелкой, а его смартфон…
А вот его смартфон как раз и надрывался в заднем кармане джинсов. Выудив его оттуда, Илья озадаченно почесал бровь. Номер был незнакомым. Но звонил так настойчиво, что вариант “ошиблись” даже не подразумевался. Так что, он провел пальцем по экрану, принимая вызов и поднес телефон к уху:
– Слушаю.
С минуту в трубке царила непередаваемая тишина. Хованский уже даже собирался витиевато послать шутника и отключиться, но замер на месте, застыл как статуя.
Потому что, судорожно всхлипнув, на том конце провода едва слышно, жалобно протянули:
– Илья… Забери меня отсюда, а?!
Глава 24
Арина Белоярцева
Да что ж это такое-то, а?
Я шмыгнула носом, снова вытирая мокрые щеки. Меня продолжало трясти и успокоиться я не могла, как бы ни старалась. Ей-богу, я продолжала реветь даже когда добралась до сквера и выпросила у какой-то мамочки, гуляющей с ребенком, телефон. Даже когда дозвонилась до своего Хомяка, уже не удивляясь тому факту, что его номер сам собою всплыл в моей голове. И лишь услышав суровое и короткое “Скоро буду!”, я рухнула на лавочку, не в силах шевелиться и куда-то идти.
Ай, да какое там не в силах! Белоярцева, себе-то можно не врать? Я боялась. До дрожи, до ужаса, до екающего в груди сердца. Боялась уйти куда-то, оказаться вновь один на один с пережитым страхом. Я искренне верила, что здесь, среди толпы, этот придурок не посмеет вернуться.
Ведь не посмеет же?
Шумно сглотнув, я оглянулась по сторонам. Мысль оставаться на виду была самой разумной за все это время. Хотя и среди людей я не чувствовала себя в безопасности. Мне. Нужен был. Хомяк. Мой Хомяк. Сейчас, сию же секунду.
Хомяк и обнимашки. Только так я смогу прийти в себя. Ну, относительно, ага.
– Чайка, ты где? Чайка! Да блин! Ты чего не отзываешься? Что с тобой?!
Знакомый голос раздался неожиданно близко, совсем-совсем рядом. И я вздрогнула, очнувшись от собственных переживаний. Громко шмыгнула носом, снова вытирая щеки и осознала, что уже минут так пять точно не замечаю, что происходит вокруг. До такой степени, что прозевала появление Хованского.
– Илья… – я тихо выдохнула, всхлипнув. – Илья! Илюшенька!...
А то, что было дальше я буду отрицать до конца своей жизни. Обязательно. Когда-нибудь потом. Сейчас я как ребенок бросилась ему на шею, вцепившись в парня мертвой хваткой. Просто для того, чтобы ощутить человеческое тепло.
Осознать, что он здесь, рядом.
– Та-а-ак… – в голосе Хованского послышались странные, угрожающие нотки. Но сильные руки крепко обняли меня, прижимая к твердому, сильному телу. Уверенно, властно. Согревая и защищая меня от всего мира и я, в кои-то веки, не имела ничего против такого самоуправства. – Ну и что у нас случилось, м?
Вот вроде бы вопрос, как вопрос. Закономерный даже. А я от него вздрогнула в его объятия Хованского и осознала, что у меня нет на него ответа. Точнее не так.
Он у меня есть, но озвучить его я не смогу. И будь он проклят, этот тип, за каким-то чертом испортивший ту тачку! Что ему нужно, зачем он это сделал? Я ведь даже не представляю, за что так пострадала! Но…
Уткнулась носом в ворот рубашки Ильи. Я не знаю, в чем тут дело и во что я опять вляпалась. Но и рассказать о том, что произошло я просто не смогу. Не смогу и все тут. Не только потому, что этот человек с пугающим ледяным, словно безумным взглядом, напугал меня до дрожи в коленках. Не только потому что я могла пострадать, а противопоставить ему мне было нечего, нет.
Просто я нутром чувствовала – это не блеф. Этот человек был не из тех, кто будет кидаться угрозами просто так, из любви к искусству. Что-то в его голосе, в его взгляде очень непрозрачно намекало: он не остановится, ни перед чем. И если я кому-то захочу это рассказать…
От одной только мысли о том, что может сделать этот козел, я вцепилась в Илью как клещ. И даже представить не могла, какая сила сможет меня от него оторвать. Нет-нет-нет, нельзя ничего никому говорить. Это же Хованский!
Вякни я хоть слово, он ведь разбираться полезет, копаться начнет… И докопается, я его знаю! Так что не-а, я не буду ничего говорить. Ни за какие коврижки.
Я не дам ему пострадать.
– Арин? – мягкое прикосновение губ к моей щеке вызвало стаю мурашек вдоль позвоночника. Я зажмурилась, а в голове Ильи послышались первые нотки искреннего беспокойства. – Что с тобой случилось, солнце? Кому тут жить-то так надоело, а? Арин…
Вот слушала бы его и слушала. Но Хованский сел на лавочку и, притянув меня ближе, усадил к себе на колени. Обнял, наплевав на удивленные взгляд прохожих и уткнулся носом в моей висок. Его дыхание согревало кожу и мне, почему-то, опять захотелось реветь. И нет, я не плакса, вон, Костян любому в глаз даст, кто посмеет утверждать обратное, но…
Но сейчас не получалось иначе.
Илья потерся носом об мой висок и погладил меня по голове, успокаивая. Прямо как ребенка. Раньше я бы обязательно возмутилась, но сейчас просто сидела, прикрыв глаза и наслаждалась этой незатейливой лаской. Считала до ста и обратно. Прижалась сильнее к его груди, вдыхая запах вкусного парфюма. И продолжала упорно молчать, пытаясь собраться с мыслями.
Хомяк тоже молчал. Видимо, ждал, когда я успокоюсь и сама все ему расскажу. Но я.. Нет. Не знаю. Не хочу думать. Просто хочу обнимашек. Теплых, крепких, бесконечно долгих обнимашек.
С ним.
Я не знаю, сколько мы так просидели. Но в какой-то момент я вдруг поняла, что согрелась. Успокоилась. И даже, о чудо, потихоньку пришла в себя. И теперь вся эта ситуация не казалась такой уж ужасной и безвыходной. Да уж, обнимашки – великая вещь!
Особенно обнимашки с одним, самым замечательным старостой на свете. Главное ему об этом не говорить, а то знаю я этого хомячелло – возгордиться еще!
Оторвавшись от теперь уже изрядно помятой рубашки Хованского, я подняла голову и посмотрела своему обнимателю в глаза:
– Хомяк, а Хомяк?
– Чего тебе, чудовище? – тихо фыркнув, улыбнулся в ответ Илья.
От этой улыбки у его глаз разбежались морщинки, а я всерьез зависла, выпав из реальности и забыв, что вообще от него хотела. Нет, ему надо законом запретить так улыбаться! На высшем, блин, федеральном уровне!
А то я как представлю, что он так какой-нибудь университетской мымре улыбается, так сразу стукнуть хочется. Его. А мымру эту просто и нежненько закатать в ковер и засунуть куда-нибудь того, подальше.
Под асфальтоукладчик, например. А что? Сейчас как раз сезон ремонта дорог!
Мотнув головой, сгоняя наваждение я глубоко вздохнула. И попросила, вцепившись пальцами в несчастный воротник его рубашки:
– Хомяк, будь человеком, а?
– Какая интересная просьба, – эта зараза лукаво сощурился, уже откровенно насмехаясь надо мной. – А сейчас я кто? Не человек что ли? Инопланетянин?
– Идиот, – буркнула я в ответ. Ну, а что? Правда же идиот!
Был бы умным, давно бы понял, чего я от него хочу.
– Н-да? И почему же?
– Потому что тебя нужно просить! – я медленно, но верно начинала закипать. – Опять!
– О чем это? – чем больше повышался градус моего раздражения, тем лучше становилось его настроение. Бесит, честное слово!
– Поцелуй меня, а?
И, не дожидаясь, пока до этого жирафа дойдет, первая потянулась к нему. Мужчины, вечно все за них делать приходится!
Глава 25
Илья Хованский
– Хованский, стой!
Илья обернулся и изумленно посмотрел на Елизарова. Тот, как ни в чем не бывало, стоял возле подоконника прямо напротив аудитории, где у них проходила пара. Ярку, что ли, ждет?
– Чего тебе, Елизаров? Градова сегодня не приходила, – бросил он, раздумывая, успеет ли до пары найти Аринку.
– Я знаю, Яры сегодня не будет, – уверенно отозвался Костя. – Я не к ней. Я к тебе.
Ясно, Аринка отменяется. Если уж само Царское величество соизволило до него снизойти, что ж, придется уделить внимание. Илья подошел к подоконнику и скинул на него рюкзак.
– Чего хотел? – не слишком вежливо поинтересовался он. – Если ты опять пришел топить за неприкосновенность Аринки…
– Да ну тебя, – отмахнулся от него Елизаров. – Про ваши отношения я все допер все еще в прошлый раз. Ты лучше скажи, ты ничего подозрительного за ней в последнее время не замечал?
Илья крепко сжал челюсти, проглотив колкое замечание и не очень-то спеша с ответом. Замечал ли он за Аринкой что-то подозрительное? Еще как! Во-первых, ее странное поведение позавчера в парке. Она, как он ее не расспрашивал, так и не пояснила, что случилось и почему ревела. Уже одно это вызывало не хилое такое подозрение. А еще…
Она перестала от него бегать. Нет, в любое другое время, при любых других обстоятельствах Хованский бы этому порадовался, вот только сейчас уступчивость Чайки вызывала здоровое такое недоумение. Она спокойно относилась к тому, что он ее встречал возле дома, отвозил на учебу, провожал по вечерам. Да блин!
Он тут как-то протащил ее на плече по коридору, на глазах у всех. Мало того, что его никак не обозвали, не ударили и не пообещали убить… Его аккуратно поцеловали в щеку и убежали по своим делам. И так – во всем!
Белоярцева даже словом, и тем возражать не пыталась. Со-вер-шен-но.
И, наконец, самое главное. То, от чего Хованского корежило каждый раз. Внешне девушка была веселой и беспечной, но в глазах то и дело проскальзывало какое-то странное выражение. Смесь страха, ожидание чего-то плохого и, что самое удивительное, вины. И это вот самый взгляд, приправленный едва заметным подрагиванием губ, почему-то вызывал у Ильи желание обнять девушку и оградить ее от всего мира. Та Чайка, с которой он сейчас встречался, оставалась лишь бледной копией самой себя.
А это пугало сильнее, чем количество “хвостов” у его группы.
– Она какая-то странная, – сформулировал все одним предложением Илья.
– Это ты очень мягко выразился, друг. Я ее знаю очень давно. Больше десяти лет. Так вот, у меня ощущение, что она чего-то боится. И поверь мне на слово, в отношении мелкой эти самые ощущения оправданы на все сто, – Елизаров ходить вокруг да около не стал и сразу взял быка за рога.
– Да ладно, чего ей бояться-то? Сам знаешь, случись что, она всегда может обратиться ко мне. Ну... Или к тебе, – Илья фыркнул, деланно пожав плечами. – Она прекрасно понимает, что мы никому не дадим ее в обиду. Не просто понимает. Она это на практике проверяла неоднократно.
– Значит, не может, – решительно откликнулся Царь всея университета. Упрямо поджав губы, он сощурился, задумчиво протянув. – Вот только с чем это связано? Когда все это началось?
– Позавчера, – чуть подумав, уверенно выдал Хованский. И пояснил, поймав недоуменный взгляд товарища. – Помнишь, она тогда телефон забыла? Она мне еще звонила, чтобы я ее забрал. Ревела так, что я еле ее успокоил. Но о причинах эта поганка мне так и не рассказала.
– А ты и допрашивать не стал, да? Мог бы и настоять, – упрекнул его Константин. – Ты мужик или кто?
– Да? – ехидно протянул Илья, не сумев удержаться и не подколоть товарища. – Это каким, интересно, образом? Пытки я не практикую, а другими способами от нее ни черта не добьешься. Она болтает, но не пробалтывается. Чуешь разницу?
Парни переглянулись. Синхронно вздохнули и… Замолчали, проклиная про себя собственное бессилье. Вот как помочь человеку, если понятия не имеешь, что случилось, когда и где? Ну вот какие у мелкой могут быть проблемы? Кроме прогулов, не сданных зачетов и прочей ерунды?
– Черт! – в сердцах стукнул по подоконнику Хованский. Да так внезапно, что чахлый очкарик, маячивший поблизости, выронил все свои конспекты и судорожно принялся их собирать. – Вот во что она влипла-то, а?
Вопрос был чисто риторический. Ни подоконник, ни Костя, ни тем более этот самый ботаник ответить на него не могли. Ну и что прикажете тогда делать? Где искать? Куда бежать? Как помогать?
А чёрт его, мать вашу, знает! Непонятно, в общем.
– Может все-таки попробовать ее к стенке припереть? – не слишком уверенно предложил Елизаров, почесав затылок.
– Ты хоть представляешь, куда она нас пошлет? – скептически поинтересовался Илья.
– У меня не настолько богатая фантазия, – Елизаров нервно хохотнул. И вздохнул. – Ладно, давай попробуем рассуждать логически. Что происходило перед тем, как ты забрал ее из парка?
– Она забыла телефон, – неуверенно ответил Хованский, а Елизаров недовольно на него посмотрел.
И ласково так, настойчиво заявил, ткнув его кулаком в плечо:
– Вспоминай, Илюх, вспоминай. Это ты с ней все свое время проводишь, а не я!
– Ты попросил узнать ее о прошлом Ярки, – выдал еще один вариант Илья, начав откуда-то издалека. – Может, как-то с этим связано? Она что-то раскопала?
– Исключено, – покачал головой Костя. – Она бы сразу этим поделилась. Вдруг Ярка пострадает? Так что не-не-не, это отпадает. Что, кроме этого было необычного? Вы что вообще с ней делали?
– Ну, я ее на гонки водил. Ты же знаешь, она с них тащится, – начал перечислять Илья, невольно улыбаясь от воспоминаний.
– Рисануться перед ней решил, что ли? – заржал Елизаров, прекрасно знающий обо увлечениях заклятого друга. Начиная от тачек, заканчивая одной белобрысой пигалицей.
– Да иди ты, – притворно обиженно послал его Хованский.
– Ты еще скажи, что не участвовал, – продолжал стебаться над ним Его величество, но, увидев взгляд товарища, тут же осекся. Еще и руки поднял, признавая поражение. – Ладно, ладно, молчу. Кроме твоих заслуг там было что-нибудь того... Необычное?Ну? Вспоминай, давай!
У Ильи дернулся глаз. Черт возьми, у него уже начиналась аллергия на это гребанное “вспоминай”. Будто вот так по заказу можно взять и вспомнить все, что было, да еще в мелких деталях. Тем более, что…
– Было! – озарение наступило внезапно, когда его не ждали. Да так, что, хлопнув себя по лбу, Хованский уверенно заявил. – Точно было!
