Текст книги "Староста моей мечты или Я не буду тебя целовать! (СИ)"
Автор книги: Оксана Волконская
Соавторы: Юлия Созонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Глава 20
Илья Хованский
Скорость – это страсть.
Это чистый, жидкий кайф, разливающийся по венам, притупляющий инстинкт самосохранения и выжигающий все запреты и табу. Это твой личный кислород, разгоняющий пульс от нуля до бесконечности. Это то самое мгновение, что хочется растянуть в бесконечность, наплевав на слово “финиш” в конце.
Илья медленно сжал пальцами оплетку руля, нажав на педаль газа. Едва-едва, так чтобы услышать довольный, низкий рык мотора. И улыбнулся, сощурившись.
Скорость – это страсть. А трасса – маленькая жизнь, со своими взлетами, падениями и горьковато-острым привкусом азарта на губах. Сюда идут за славой, а находят поражение, жаждут смерти, а получают жизнь. Но чего не чувствует, так это – разочарования. Никогда.
Пальцы мягко скользнули по оплетке, бездумно обрисовав едва заметный узор потертостей и трещин. Все это, все эти прописные истины Илья осознал давным-давно,
еще в момент самого первого и не самого удачного заезда. Трэк был той самой лакмусовой бумажкой, он обнажал все то, что скрывалось в обычной жизни. Все, что пряталось за маской привычного благополучия.
Ненависть? Злоба? Зависть? Гордыня? Вся эта душевная грязь вылезала на поверхность вместе с азартом и всплеском адреналина. И глядя на то, как ломаются чужие маски, ты понимаешь – это не только испытание на скорость и ловкость, проверка собственной везучести. Это…
Хованский цокнул языком, поправляя зеркало заднего вида. Пожалуй, если бы кто-то спросил его, что для него гонки, он бы сказал, что это возможность побыть собой. Цельным, честным, открытым. Обнажить все страхи, все эмоции, все чувства до предела. И Илья всегда воспринимал это именно так, как испытание самого себя. Справится он или нет, придет к финалу первым или окажется в хвосте.
Сможет не потерять голову от азарта и остаться человеком в этой бешеной гонке. Сможет? Или нет?
Да, так было всегда. Каждый чертов раз. А сегодняшний заезд и вовсе был особенным. Сегодня ему нужно было победить не только себя, но и других. Ради нее. Ради одной вредной зеленоглазой Чайки, что все время влипает в неприятности и отчаянно делает вид, что он ей безразличен. Доказать ей, что он лучший, чтобы ни один придурок, будь он трижды его лучшим другом, к ней не сунулся.
Ни один.
Толпа расступилась в сторону, пропуская длинноногую брюнетку в кожаном корсете и короткой черно-белой юбке. Встав между машинами, она шально улыбнулась, крутанувшись вокруг своей оси. И махнула флажками, объявляя старт.
Машины взревели, жалобно заскрипели шины. Илья вдавил педаль газа в пол, отпустив сцепление, и машина рванулась вперед, оставляя за собой следы от пробуксовки на асфальте. И как по щелчку, мозг отключился, перестав воспринимать лишнюю информацию, оставив все где-то в стороне. Шум зрителей, болевших за него друзей, чужие ядовитые подколы. Все.
Остался лишь лабиринт из дорог, путь азарта и скорости, который вливался в кровь. И желание. Яркое, жгучее желание победить. Во чтобы то ни стало.
Рев мотора наполнил салон, переплетаясь в диком, жарком танце с ударами сердца. Машина вихрем летела по трассе, нарушая все правила и запреты. Где-то за окном – Илья точно это знал, чувствовал – был запах горячего асфальта, жженной резины, громкий вой встречного ветра. И может быть, ему стоило бы об этом беспокоиться, но…
Но здесь и сейчас Илья Хованский, стритрейсер по прозвищу Бамблби, был единым целом со своей машиной. И точно знал, что справится. Без вариантов.
Илья хмыкнул и увеличил скорость, обходя красную спортивную ауди по внутренней стороне. Через две сплошные, проскочив нерегулируемый перекресток. Рискованный ход, если помнить, что где-то в ста метрах дальше будет резкий поворот, вписаться в который на большой скорости далеко не каждому водителю под силу.
Не каждому, да. Но он мог. Без лишних прикрас.
Пыль стояла столбом, снижая обзор. Скрыв возможные препятствия и исказив восприятия. Но он лишь дернул коробку передач, пуская машину в управляемый занос. Лавируя и играя, Илья ловко уходил от всех ловушек и виражей, под которые его поставляли соперники. И даже не удивился, когда оказался в четверке лидеров заезда.
К большему Бамблби пока не стремился. Это был первый круг из трех и сейчас его задача – удержать позицию и не дать соперникам выйти вперед, увеличивая разделяющую их дистанцию. И лишь потом – ближе к финалу – он выжмет из этой малышки все и даже больше.
И вырвется вперед. Без вариантов.
Улицы пролетали мимо в отчаянном, сумасшедшем темпе, а Илья только сильнее сжимал руль, пристально следя за соперниками. Он отчаянно балансировал на той самой грани, где разум властвует над азартом и всеми силами старался удержаться на ней. Еще чуть-чуть. Еще немного.
Второй круг завершен. А желание совершить последний, очтаянный рывкой становилось непреодолимым. Чем ближе финиш, тем сильнее азарт и жажда победы, пьянящей и туманящей разум.
Илья увеличил скорость. Его соперник – сверкающий черными лакированными боками инфинити, повторил маневр. Водитель авто подзуживал его, громко сигналя, но Бамблби на такие провокации давно уже не велся. Он не отвлекся от дороги, обгоняя соперника и приближаясь к номеру три. Где-то позади раздался глухой удар – водитель инфинити не справился с управлением, врезавшись в ограждение и выбыв из гонки. Хованский даже удивился, краем сознания – слишком умелым был соперник. Чуть поднажав, “инфинити” вполне мог бы победить.
Илья тряхнул головой, отгоняя ненужные размышления. Сейчас главным был его путь, его трасса. До финиша оставалось немного, секунд тридцать, не больше. Отчаянно вдавив педаль газа в пол, Илья разогнал свою малышку до максимума. Резко вырвавшись вперед, на последних секундах, он обошел одного соперника, второго…
И пересек финишную черту. Отстав от лидера на каких-то жалких полметра.
Черт!
Глава 21
Арина Белоярцева
Знаете такое состояние, когда весь окружающий мир перестает для тебя существовать? Когда все твое внимание приковано к одному единственному человеку, зациклено на нем до болезненного напряжения в груди и быстрого стука сердца?
Вот так было и у меня сегодня. Я отчетливо помнила, что набрала в грудь воздуха, чтобы что-то спросить у стоящего рядом парня. Да так и застыла, жадно глядя на проносящиеся мимо машины.
Да блин! Я ж глазами своим не поверила, следя за происходящим на трэке. Это что же… Это получается, Хомяк – гонщик, что ли?! Всамделишный, да?! О-бал-деть! Дайте кофе, нет, два кофе! Потому что мой бедный мозг отказывается воспринимать эту реальность без ударной дозы кофеина.
Хотя нет, не давайте мне кофе. Я ж все равно выпить его не смогу, поперек горла от волнения и нервов встанет. А еще слишком молода для такое глупой, внезапной смерти.
Да чтоб тебя, ущипните меня, кто-нибудь! Мой хомяк – гонщик. Гонщик! Эта фраза рефреном вертелась в голове, пока я сжимала кулаки так, что ногти больно впивались в ладони и вытягивала шею, пристав на цыпочки. Чтобы не пропустить ни одного момента, пристально следя за происходящим.
И все равно так и не могла поверить, до конца.
– Эй, мелкая! Не так эмоционально! Я еще жить хочу! – проорал кто-то мне на ухо. Подпрыгнув от неожиданности, я сообразила, что рядом со мной все еще стоял тот самый парень, которому Хомячелло сдал меня на руки. Стоял, сопел и откровенно пилил взглядом мои пальцы, вцепившиеся в его ладонь.
– Ой, – тихо выдала я, но хватку так и не разжала. Наоборот, когда Илья подсек одну из машин соперника, я сжала пальцы так, что этот самый… Как его там? Рок?
Так вот. Этот самый Рок возмущенно охнул, но был снова проигнорирован. Потому что, черт побери, что творит этот самоуверенный идиот?!
– Крошка Би, все будет хорошо! он справится!
– Пусть только попробует не справиться, – огрызнулась я на эту попытку меня приободрить. И снова залипла на пронесшихся мимо тачках.
Я любила гонки. Я обожала их до потери пульса. Да что там, позволь мне кто-нибудь, и я сама бы не отказалась в них поучаствовать. Если б умела водить, конечно же. Но твою ж… Пушистую заразу! Сейчас, впервые за все время, я не отрывала взгляда от одной-единственной машины и молилась. Ей-богу, я молилась, чтобы все обошлось.
Потому что один идиот явно возомнил себя бессмертным! И, если он не пострадает, я сама его грохну! Вот возьму и грохну, честное слово!
– Только попробуй, Хомяк. Рискни своим здоровьем… Психическим, – бубнила я себе под нос, продолжая напряженно следить за происходящим и обмирая внутри от страха на каждый новый финт Хомяка. Про себя повторяя одну и ту же мантру “Все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо”...
Я уже говорила, что аутотренинг полный отстой?
За оставшееся время заезда я искусала себе губы и расцарапала ногтями ладонь несчастного Рока. Тот страдальчески морщился, но терпел. Хотя подозреваю, что теперь он заранее будет шарахаться от всех своих приятелей, рядом с которыми окажется хоть одна особа женского пола.
Не дай бог еще одну подкинут, ага!
А Хованский… А что Хованский? Мой Хомячелло выкинул очередной финт ушами, заставив меня осознать, как мало я о нем, оказывается знаю. Он явно получал удовольствие, играя со скоростью и опасностью в салки. И практически уже у финишной черты обогнал всех соперников… Но пришел вторым, прочертив горячей резиной черную полосы на асфальте.
Только тогда я смогла выдохнуть. И только тогда я поняла, что все это время практически не дышала. Еще никогда кислород не казался мне таким сладким, пусть и пропах бензином и выхлопными газами. От переизбытка эмоций, от схлынувшего напряжения я радостно заорала, подпрыгивая на месте и отчаянно маша руками.
И нет. Я не приветствовала победителя. Я просто и откровенно радовалась, что с моим Хомяком все в порядке. Что он жив и здоров и даже радостно скалится, в ответ на вопли фанатом. Ну, пока что, ага.
– Я с тобой оглохну, – недовольно проворчал Джаз. Или как его там, Рок, да?
Ай, пофиг. Главное, Хомяк в порядке. Вот он, живой, здоровый, счастливый. И даже не представляющий, что его сейчас ждет…
Пусть только подойдет ко мне поближе!
Но Хомяк оказался тем еще обломщиком. Он к нам не подошел, нет. Наоборот, это его приятель меня к нему провел, ловко лавируя между взбудораженными людьми. А там уже, стоило нам оказаться перед машинами участников заезда, эта наглая морда выползла из своего драндулета (да простит меня эта шикарная малышка за все) и расплылась в улыбке “Мечта стоматолога”. А уж заметив меня эта нервотрепательская скотина еще сильнее засияла, напоминая кота, обожравшегося сметаной.
В общем, так и просил веником по морде!
– Ну что, Чайка? – весело хмыкнув, спросил Илья. – Как тебе гонки? Я ведь был хорош, правда?
И ни грамма скромности. Он вообще знает, что это такое, а?
– Ты-то? – я пренебрежительно фыркнула, пряча за ехидной улыбкой все свое волнение и переживания за этого остолопа, И оглядела его с ног до головы. – Ну, не знаю, не знаю, Хомячелло. Ты…
– Она так за тебя волновалась, что чуть не сломала мне пальцы. А еще я оглох на одно ухо, – тут же сдал меня его приятель. За то получил тычок под ребра и взгляд, не суливший ему ничего хорошего.
Приятель не впечатлился. А Хованский как будто только и ждал этого признания:
– Даже так? – его потемневший взгляд смотрел на меня пристально, словно пытался увидеть что-то. А потом этот гад преувеличенно восторженно закатил глаза. – Я знал, Аринка, что ты ко мне неровно дышишь… Но даже не думал, что настолько!
Ах ты ж! Нарывается же, зараза такая!
– Сейчас я тебе покажу, насколько, – многообещающе протянула я. И, подскочив к Хомяку, дала ему подзатыльник. От души, так сказать! И пофиг, что для этого пришлось встать на цыпочки, зато какой результат!
Улыбка у Хованского тут же увяла и самоуверенности поубавилось.
– Ай, Чайка! Ты что творишь?! – тут же возмутился Илья, потирая затылок. – Как можно бить победителя-то?!
– У тебя второе место. Так что… Можно! И нужно! – авторитетно заявила я, игнорируя сдавленный смех приятеля Хованского, который тот старательно маскировал под кашель. – И вообще, что за страдания, Хомячелло? Если уж ты так хочешь самоубиться, то я – не самый плохой вариант!
На меня так посмотрели, что я невольно смутилась. И ляпнула, ткнув пальцем в разбитую тачку, буксируемую к финишу потрепанным джипом:
– А у вас на каждом заезде такие происшествия? Просто я видела, как возле этой тачки какой-то чувак крутился… А у вас тут в чести вредить соперникам там? Или как?
С минуту на меня просто смотрели. Молча так, многозначительно. А потом вздохнули и поинтересовались устало и как-то даже обреченно:
– Чайка, во что ты опять влипла, а?
Глава 22
Арина Белоярцева
– Мелкая, а ну стой!
Требовательный рык Елизарова нагнал меня у самого выхода из здания. Тихо ойкнув, я покрепче ухватила лямки рюкзака и прибавила скорости. Намереваясь покинуть территорию танцевального кружка (или как это адское место называется-то?!) как можно быстрее.
Пока Костян не исполнил свое давнее обещание и не открутил мне уши прямо тут. При свидетелях. И чего он так разозлился-то? Ну подумаешь, целовалась. Ну подумаешь, с Хомяком…
Прям преступление века, ей богу!
– Стой, кому сказал?! Поганка!
– Ага, щаз-з-з, – не сдержавшись, я обернулась и показала приятелю язык. Чтобы тут же нырнуть в первую же попавшуюся маршрутку. И только плюхнувшись на свободное сиденье и обшарив карманы на предмет мелочи для оплаты проезда, я сообразила, что чего-то в этих самых карманах не хватает.
Недоверчиво хмыкнув, я поставила рюкзак рядом с собой и принялась проводить повторную ревизию. Впрочем, результат от этого не сильно изменился. Мой любимый, мой очаровательный, мой живучий телефон остался сиротливо лежать в зале для репетиций. Ну твою ж…
Шишку еловую, вот!
– Звиздец, – коротко вздохнув, я затащила рюкзак на коленки и уставилась в окно, на проплывающий мимо городской пейзаж. Возвращаться обратно, с риском нарваться на злющего Елизарова не хотелось, да и потом.
Потеря телефона – не конец света. Обходились же без него раньше, чего я, один вечер без любимого гаджета не протяну?
Придя к такому выводу и успокоившись, я выскочила из желтого маршрутного такси на следующей обстановке. Где потратила целых пять минут, вертя головой и почесывая затылок в попытке сообразить, куда мне идти. Хорошо еще, что рядом оказался хорошо изученный мною торговый центр. Вот от него-то я стала двигаться дальше. И чем больше знакомых ориентиров встречалось мне по пути, тем увереннее я себя чувствовала.
Пока не расхрабрилась настолько, что потратила последнюю мелочь на стаканчик ароматного капучино, с большой дозой сладкого сиропа и нотками корицы. Ну и что, что много сладкого вредно?
Сладкое – это источник глюкозы, а глюкоза питает ум. А с такими товарищами как Хованский и Елизаров мозги мне могут понадобиться в любой момент. Хотя бы для того, чтобы помнить о некоторых статьях уголовного кодекса.
Тихо фыркнув, я слизнула прилипшую к губе пенку. Мысли сами по себе плавно свернули с родных и любимых (местами!) придурков на Градову. Мой обожаемый Кикимор выполнил свое слово и не только нарыл дополнительную информацию, но и свел меня с еще одним знакомым, который знал еще одного знакомого, который…
В общем, свел меня с людьми, которые могли знать больше, чем акулы пера и работники желтой прессы. Правда, общаться с ними приходилось исключительно по мессанджерам, но это была сущая ерунда. Главное, чтоб под рукой был телефон и бесплатный интернет, и…
– Блин, – я расстроенно посмотрела на почти пустой стаканчик. Но даже свежая информация про пассию Костика не стоила встречи с самим Елизаровым. Особенно, когда он злой и настроен на воспитательные меры в отношении моей скромной персоны.
Тем более, что там еще и Хованский подключится. А выдержать этот спевшийся дуэт даже моя нервная система не способна! Серьезно, ради того, чтоб прочитать нотацию, они даже о собственных разногласиях забывают!
Вспомнив про Хомяка, я невольно вернулась к случаю на треке, два дня назад. Не то, чтобы специально, но уже после заезда я видела этого странного, дерганного чувака неподалеку от тачки, пострадавшей в аварии. Я даже его сфотографировала, исподтишка, чтобы потом показать их Илье и узнать, кто это, но закрутилась и забыла.
Я б и про наказание с танцами забыла, зарывшись в дебри очередного семинара, но туда меня вредный Хомяк отконвоировал лично. Вот прям пришел в библиотеку, взял за шкирку и отвел, как провинившуюся второклассницу. Придурок, блин, помешанный на ученической дисциплине!
И то, что он все еще староста не моей группы его не смущало, ни капли!
– Гад, – уже привычно окрестила я Хованского и вздохнула. – Но целуется-я-я…
– Девушка, а это не вы потеряли? – веселый мужской голос сбоку заставил меня подпрыгнуть от неожиданности и резко обернуться. Чтобы встретиться со злым взглядом смутно знакомого парня. Кажется, я где-то его видела…
Вот только где?
– Прости, чувак, но ты не в моем вкусе, – я мило улыбнулась, похлопав ресницами. И предприняла попытку стратегического отступления, обходя его по дуге.
Не вышло. Чувак сделал шаг в сторону и снова преградил мне путь. Еще и смерил меня таким взглядом, что я невольно поежилась и отступила назад, выставив перед собою рюкзак:
– Но-но-но, любезный. У меня черный пояс по выносу мозга и три учебника по истории. Вы же не хотите, чтобы меня забрали в отделение полиции, да? За тяжкие телесные повреждения?
Если незнакомец и удивился такой постановки вопроса, то виду он не подал. Наоборот, едва заметно прихрамывая, он в пару шагов сократил разделяющее нас расстояние. И, схватив меня за локоть, потащил в сторону ближайшего темного переулка.
Я упиралась. Я пиналась. Я сопротивлялась, как могла. А потом плюнула на гордость и заорала во всю глотку:
– Помогите! Хулиганы зрения лиша-а-ают!
Удивились все. Я, потому, что заорать хотела совсем другое. Парень, потому что я его чуть не оглушила своим ультразвуком. Прохожие, попадавшиеся нам по пути. Вот только если вы думаете, что хоть кто-то остановился и спросил, что происходит, то…
– Отпусти меня ты, парнокопытное! – я шипела рассерженной гадюкой, отчаянно дергая рукой в попытке освободиться. Не сдержалась, и пнула гада под коленку. Вот только эффект вышел, скажем так, противоположный.
Вместо того, чтобы отпустить меня, как я надеялась, чувак перехватил мое запястье другой рукой, притягивая к себе поближе. И сжал мою шею пальцами сзади так, что я застыла от боли и страха. Еще и шепнул горячо и многообещающе на ухо:
– Будешь орать – будет больно. Я всего лишь хочу с тобой поговорить… Пока что только поговорить. Не заставляй меня передумать, не хочу портить такую милую мордашку. Поняла?
Я беззвучно икнула, мотнув головой. Но вместо того, чтобы ослабить хватку, этот урод сжал пальцы сильнее, так, что мне стало трудно дышать. И вкрадчиво протянул:
– Не слышу. Ты. Меня. Поняла?
– Да-а… – с трудов выдавила я из себя. Тут же закашлявшись, стоило ему отпустить мою шею. Вытерев набежавшие слезы, я шумно вздохнула и кивнула головой в третий раз, уже безропотно следуя за своим похитителем.
Идти пришлось недалеко. Пройдя через арку в очередной двор, парень дотащил меня до небольшого тупика рядом с подвалом и толкнул в грудь. Влетев спиной в кирпичную кладку дома, я коротко вскрикнула и зажмурилась, выставив перед собой ладони.
– Не ори, – презрительно скривился “пикапер”. – Целее будешь. Лучше говори честно, малявка. Кому мои фотки показывала?
Я моргнула. Раз, другой. Робко подняла голову, сощурившись и снова разглядывая его лицо. Чтобы ойкнуть, закрыв рот ладонью:
– Ты! Это ты! Ты испортил ту тачку… Это был ты!
В следующий миг я окончательно убедилась в том, что эротическое удушение – явно не мой профиль. Мне было страшно до дрожи в коленях. Так, что у меня желудок завязался в морской узел и сросся с позвоночником. Так, что сердце грозило выскочить из груди, а мозг вскипеть от слишком живого воображения.
Потому что оно, это воображение, за те несколько секунд, пока сильные пальцы сжимали мне горло, успело прогнать перед мысленным взором пару живописных сценариев моей собственной смерти. Со всеми, блин, вытекающими подробностями.
И знаете что? Нифига это не прикольно! Это жутко, это отвратительно, это…
Это…
– Значит так, пигалица. Слушай сюда, – стальная хватка разжалась, и я сползла по стенке вниз, жадно глотая такой сладкий воздух. Пофиг, что рядом воняет мусорка, пофиг, что откуда-то несет подвальной затхлостью.
Я такого вкусного кислорода в жизни не пробовала.
– Попробуешь кому-то про меня заикнуться, тебе будет больно, – присев передо мной на корточки, этот псих неприятно улыбнулся. – Попробуешь написать заявление в полицию – будет больно. Попробуешь… Ну, я надеюсь, мне не надо дальше продолжать?
– Не… – я закашлялась, пытаясь прочистить горло. И, сглотнув горький ком тошноты, выдавила из себя. – Не надо… Я… Поняла…
– Отлично, – он криво усмехнулся, вытерев пальцы о свою куртку. – Где твой телефон?
– Я… – я снова закашлялась, сглатывая так и стоявший в горле ком. – Я… Я его потеряла…
– Точно? – парень сощурился и, вытащив из моих ослабевших пальцев рюкзак, вытряхнул его содержимое на землю. Расшевелил выпавшим карандашом, проверил кармашки. – Ну что ж… Верю. И очень надеюсь, что свою жизнь и жизнь своего паренька ты ценишь больше, чем справедливость. Удачи… Малявка.
Хмыкнув, он с трудом выпрямился и отряхнул руки, брезгливо скривившись. После чего уверенно зашагал к выходу со двора, заметно припадая на левую ногу. Но это все, я отметила каким-то краем сознания, все еще пытаясь понять, что это было. А когда поняла…
Так я не ревела класса так с третьего. Когда мальчик, что мне нравился, стал делиться конфетами с зазнайкой из параллельного. Да я даже когда коленки сбивала в кровь и с деревьев падала так не рыдала. Но сейчас…
Сейчас я глотала горько-соленые слезы, растирала их по лицу и не находила в себе ни сил, ни желания вставать и куда-то идти. А еще мне очень, просто очень-очень не хватало рядом кого-то своего. Теплого, родного, любимого. И плевать, что он вредный, как ни знаю кто, что он весь пропитан этими своими правилами и понятиями о дисциплине.
Мне нужен был мой Хомяк. Вот прям сейчас. Сию секунду!
