Текст книги "Староста моей мечты или Я не буду тебя целовать! (СИ)"
Автор книги: Оксана Волконская
Соавторы: Юлия Созонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Глава 12
Илья Хованский
Хованский не был перфекционистом. Да и про педантизм если что и слышал, то очень и очень давно. Но этим утром он и сам не понял, как умудрился собраться и оказаться перед подъездом Чайки за полчаса до оговоренного срока. И еще минут пять рассматривал экран собственного смартфона, всерьез раздумывая над тем, позвонить Аринке или спокойно дождаться ее в машине.
Или подняться в квартиру и понаблюдать за вредной, неугомонной Белоярцевой в естественной, так сказать, среде обитания?
Мысль была интересная и, почему-то, ну очень уж соблазнительная. У них же что ни встреча – то военные действия, что ни разговор – то попытка съесть ложкой мозги оппонента. Серьезно, порою Илья не мог отделаться от мысли, что для спокойного общения с Аринкой ее надо либо все время целовать, либо купить кляп.
И он даже не знал, какая из идей ему нравилась больше.
Деликатное покашливание выдернуло его из размышлений и, вытащив один наушник, Хованский с удивлением уставился на стоящего сбоку парня. Получив в ответ не менее офигевший взгляд. Елизаров с трудом поставил на место собственную челюсть и очень, ну просто очень вежливо брякнул:
– Ну и какого хрена, Хованский?
Удержаться и не сделать фотку было выше его сил. И Илья щелкнул камерой на телефоне, мстительно подумав о том, что такой снимок станет украшением студенческой стенгазеты. Или сайта. Или он оставит за собой право пустить такой шикарный козырь при любом удобном случае, да.
После чего, убрал телефон в карман куртки и лениво протянул:
– Как всегда, наш великий и могучий Царь блещет своим красноречием. Елизаров, скажи мне, с чего я должен перед тобой отчитываться-то, м?
– Не делай мне мозг, Илюха, – криво усмехнувшись, Костя дернул лямки рюкзака, не спуская с него подозрительного взгляда. Попутно умудряясь строчить кому-то сообщение, и Хованский даже догадывался – кому.
– А там есть что делать? – скептично отозвался парень, недовольно дернув плечом. И демонстративно покосился на часы. – Елизаров, если тебе есть что сказать по делу – говори. Нет – вперед, грызть гранит науки.
– Ладно, – неожиданно легко согласился Костян, расплывшись в широкой, насмешливой улыбке. Сократив разделяющее их расстояние, он положил руку на плечо Ильи и сжал так, что напряженные мышцы прострелило болью. – Обидишь – зарою.
Догадаться о ком идет речь труда не составило. И Хованский с удивлением обнаружил, что ему не нравится сама мысль о том, что он может чем-то навредить своей Чайке. И уж тем более ему не нравилось то, что его Царское величество сует свой слишком длинный нос туда, куда его не просили.
– Елизаров, – мягко, даже почти нежно протянул Илья, скидывая чужую руку с плеча. – Не лезь не в свое дело.
– Я не лезу, – снова невозмутимо пожал плечами Костя. Ткнул его кулаком в плечо и поправил кепку на голове. – Я просто предупреждаю. Первый и последний раз. И да, квартира сто пять. Советую подняться самому, если не хочешь опоздать на пары.
Смерив его еще одним пристальным взглядом, звезда универа расплылся в такой ехидной и довольной улыбке, что у Хованского кулаки зачесались перечитать ему зубы. Чтоб не скалился так откровенно. Но прежде, чем Илья успел что-то предпринять, Елизаров совершил единственный разумный поступок за время их знакомства.
Он слинял до того, как перспектива получить по шее стала реальностью.
– Придурок, – беззлобно буркнул Илья и снова глянул на часы. – Ладно, Чайка. У тебя есть еще десять минут, чтобы спустится самостоятельно. А если нет.... – тут он хмыкнул, лукаво сощурившись. – То не говори потом, что я тебя не предупреждал!
Как оказалось, инстинкт самосохранения у его Чайки все-таки отсутствовал. Она не появилась ни через десять минут, ни еще через пять. И мысленно фыркнув на собственную наивность, Илья невозмутимо поправил воротник куртки и отправился доставать эту красоту. Где бы она в данный момент не находилась и в каком-бы виде не была.
Дверь в подъезд он преодолел при помощи собачника, отправившегося выгуливать шикарного немецкого овчара. Пес смерил Хованского внимательным взглядом, но молча посторонился, пропуская внутрь. И парень поспешил воспользоваться такой удачной возможностью, с ходу определив, что путь его лежит на третий этаж. Там-то он и обнаружил нужную квартиру и даже деликатно постучал, трижды, не став жать на звонок. А когда дверь открылась…
– А… – подавившись заготовленной репликой, Илья глубоко вздохнул и вежливо поинтересовался. – Арина Белоярцева здесь живет?
– Здесь, – добродушно откликнулась стоявшая в дверях женщина. И только тогда до самого лучшего старосты дошло неуловимое, но совершенно точно заметное сходство Чайки и хозяйки квартиры. – Арина, к тебе пришли. А вы...?
– А он тут не живет, мама, – мрачно заметила появившаяся в дверях своей комнаты Чайка, одетая лишь в какую-то растянутую футболку. Позевывая, она потирала заспанные глаза. И это зрелище почему-то заставило Хованского улыбнуться.
– С добрым утром, – весело хмыкнул он. – Я же обещал за тобой зайти.
– Не любишь ты жизнь, Хомяк, – покачала головой Аринка и так заразительно зевнула, что у Ильи даже на мгновенье совесть проснулась – и что он не дал ей пропустить пары? Университет бы такое точно пережил, а у девчушки и так ночью потрясений хватило. – Совсем не любишь.
– Арина! – укоризненно произнесла ее мать, влезая в столь “содержательный” разговор младшего поколения.
– У нас с жизнью полное взаимопонимание, – Илья деланно пожал плечами, ехидно протянув. – Это тебя жизнь любит больше, чем следует.
– Гад ты! – сверкнув глазами, девушка резко развернулась и прошла по коридору в ванную, громко хлопнув дверью. Хованскому оставалось только озадаченно моргнуть в ответ на такое заявление. И развести руками, мол не причем я, под слегка удивленным взглядом матери Арины.
– Она просто не выспалась, – примиряюще улыбнулась женщина. – Проходите, сейчас выпьет кофе и начнет в человека превращаться. Меня Лариса Геннадьевна зовут.
– Очень приятно, Илья, – сверкнул своей фирменной улыбкой лучшего старосты парень. – Да ничего страшного, я уже привык, что Арина бывает… Эмоциональной слишком, ага.
– Не то слово, – мягко рассмеялась мать девушки и предложила. – Кофе будешь?
– Не откажусь, – проследовал за ней на кухню Илья. И сделал вид, что не заметил обиженно-разозленный взгляд из приоткрытой двери в ванную.
Кофе оказался вкусным, компания душевной. А Чайка…
А Чайка самой настоящей врединой. Которая не только собиралась явно дольше обычного, но еще никак не желала превращаться в нормального, вежливого человека. даже после двух чашек крепкого кофе, куда она, под недовольным взглядом Ларисы Геннадьевны, бухнула ложки четыре сахара.
– Не слипнется? – со вздохом уточнила мать, попутно сунув девушке в руку бутерброд.
– Нет, – буркнула Аринка, продолжая сверлить гостя многообещающим взглядом. В два куска уничтожила скудный завтрак и тут же подорвалась с места, прокричав уже из коридора. – Я пошла! Буду поздно!
И выскочила в подъезд прежде, чем Илья сообразил, что происходит. А когда сообразил…
– Вот же! – он подскочил, собираясь броситься следом. Но Лариса Геннадьевна вдохнула и покачала головой. А затем со смешком заметила:
– Она сейчас вернется. Наверняка оставила что-то. Вчера это был телефон. Позавчера забыла переобуться. А сегодня…
– Твою ж дивизию! – раздался из коридора вопль мелкой. – Ма-ам, дай, пожалуйста, рюкзак, только быстро, я опаздываю!
– Доча, а ты только рюкзак забыла? – посмеиваясь, поинтересовалась Лариса Геннадьевна, принося вещь. Параллельно с этим Илья рванул в коридор – обуваться. На него даже не посмотрели, будто его и не существовало.
– А что еще? – широко раскрыла и без того огромные глаза Аринка.
– Не что, а кого, – наставительно произнесла мать. – Мальчика своего.
– Кого?! Тьфу-тьфу-тьфу, да ну нафиг, – Чайка еще и по дверному косяку постучала, на всякий случай. – Не, мам, на этого грызуна у меня и денег на клетку не хватит, ни на корм.
– Я тебе это припомню, – шепотом откликнулся Хованский, успевший не только обуться, но и ухватить верткую птицу за локоть. И вежливо протянул. – Спасибо, Лариса Геннадьевна. Рад был познакомится. А теперь нам пора, грызть гранит науки, как говорится.
– Отпусти! – шикнула на него Белоярцева.
– Чтоб ты опять сбежала? Ага, сейчас, – вытолкав ее на лестничную клетку, Илья с минуту задумчиво смотрел на обиженно сопящее чудом. После чего кивнул собственным мыслям и…
– Эй! Хомяк! Какого демона?!
Глава 13
Арина Белоярцева
– Тебе что-нибудь взять? – вежливо поинтересовался Хомяк, подперев щеку кулаком и постукивая пальцами по столешнице.
Я смерила его убийственным взглядом и отвернулась, скрестив руки на груди. Усиленно делая вид, что гогочущая компания третьекурсников за соседним столом мне нравится куда больше, чем один конкретный… Гад!
– Лопнешь, – наставительно заметил Хованский, ткнув меня пальцем в лоб. И еле успел увернуться от пинка по голени. – Чайка, блин! Да что я такого сделал-то?!
– Ты еще спрашиваешь? – вкрадчиво поинтересовалась я. Правда – шепотом. Очень тихим шепотом, усиленно пытаясь не привлекать внимания набившихся в буфет, как кильки в банку студентов. Хотя, казалось бы, куда уж больше-то? Учитывая, что в здание университета меня внесли точно так же, как вынесли из дома – исключительно на чужом, широком плече! Говорю ж – гад!
Самоуверенный, наглый, вконец оборзевший хомяк!
– А я думал, девушкам нравится, когда их на руках носят, – судя по довольной лыбе, Илья угрызениями совести не мучился. От слова "совсем'. И если моя чуйка меня не обманывает, он всей этой ситуацией еще и наслаждался!
– Нравится, – не стала я отрицать очевидные факты. Но не удержалась от мстительной шпильки. – Только на руках, Хомяк. На ру-ках. А не перекинув через плечо, как кулек с картошкой!
– То есть тебя напрягает только это? – чуть подумав, уточнил брюнет. Еще и сощурился, глянув на меня так оценивающе и многозначительно, что инстинкт самосохранения взвыл. И я машинально отодвинулась назад, чудом не снеся какого-то ботаника, уткнувшегося в книгу по теории квантовой физики.
Ну, именно она и приложила меня по затылку, рухнув на колени. И окончательно убедила в том, что белая полоса в моей жизни закончилась с момента нашего с Хованским знакомства.
– Пр-рост-тите, – испуганно выдал ботаник, поправив дрожащей рукой очки. Схватив, протянутый учебник, он нервно улыбнулся и растворился в толпе до того, как я успела хоть что-то сказать. И не надо быть семи пядей во лбу, блин, чтобы понять что (а точнее – кто!) его так напугал.
И в кои-то веки, это была не я!
– Хомяк! – зло шикнула я на Хованского. И для надежности, еще раз пнула по голени. – Сделай лицо попроще, не распугивай мне моих потенциальных поклонников!
– Этот? Поклонник? – насмешливо фыркнул Илья, откинувшись на спинку стула и ехидно бровь вскинул. – Чайка, красавица моя. Да у него ни нервов, ни сил, не терпения на тебя не хватит.
– А у тебя хватит, значит, да?!
– А у меня хватит, – и сказано это было так, что у меня слов не нашлось, чтобы хоть что-то возразить. Серьезно, Хомяк даже улыбаться перестал, глядя на меня до жути серьезным, задумчивым взглядом. – И сил, и нервов, и терпения. Хотя выпороть тебя руки так и тянутся…
– Ну уж нет, на БДСМ я точно не подписывалась, – буркнула, честно пытаясь перевалить внезапные откровения. И решив, что на голодный желудок и без порции кофеина я это точно не переварю, выдала. – Два пирожка с мясом и кофе. Черный кофе. Очень черный кофе! Без сахара.
Хованский на последнем уточнении возвел глаза к потолку и пробормотал что-то себе под нос. После чего поднялся и отправился к буфету, ловко лавируя между суетившимися студентами. И даже почти не обращая внимания на влюбленные взгляды девчонок, прилипшие к нему, как репей к лохматой псине.
И я не имела ни малейшего представления, с чего бы мне это так понравилось-то.
Обратно Хомяк вернулся минут через пять. Гордо сияя широкой улыбкой, этот добытчик поставил передо мной тарелку с пирожками, тарелку с эклером и…
– Это что? – я взяла в руки бумажный стаканчик и подозрительно к нему принюхалась. – А где мой кофе?
– Много кофе вредно для организма, – невозмутимо откликнулся парень. И сделал это – с наслаждением отпил крепкий, офигенно заваренный кофе. Я ж по запаху со своего места учуяла этот ни с чем не сравнимый аромат!
– Для моего организма вредно с тобой время проводить, – я с тоской уставилась на яблочный сок в своем стакане. – И вообще. Разве у тебя нет срочных дел там? Неуспевающих подтянуть, хвостатых пнуть, себя на парах показать? Нет?
– Чайка, – мягко улыбнулся Хованский. И подмигнул опешившей от такого непривычно ласкового обращения. – Для тебя у меня море свободного времени и нет никаких срочных дел, что могли бы нам помешать.
Черт дернул меня в этот самый момент сделать глоток этого самого сока. Подавившись от неожиданности, я закашлялась, уставившись на парня круглыми от удивления глазами. Потратила целую минуту в попытке подобрать слова, но плюнула на это дела, принявшись жевать пирожок.
Все лучше, чем сидеть с открытым ртом. Но блин! К такому заявлению я точно была не готова!
В отличие от Хованского. Эта зараза брюнетистая с каким-то поистине садистским умилением наблюдала за тем, как я жую. Усиленно тревожа мои нервы и сердце, и мешая нормальному пищеварению. И я боюсь даже представить, какие мысли бродят в его голове. Да что там – я даже с живущими в его голове тараканами знакомиться боюсь!
Слишком уж они были… Странными, вот! Уж насколько я девушка своеобразная, но до уникального зверинца старосты второго курса мне было как верхом на черепахе в сторону Северного полюса.
Прям обидно стало как-то. Самую малость, ага.
– Хованский, – наконец, собравшись с мыслями, извлекла я, временно проигнорировав привычного уже “Хомяка”. – А давай я как-нибудь обойдусь без столь почетной привилегии, а? Честное пионерское, мне жизнь и так медом не кажется.
Ляпнула от души и даже не приврала, почти. Еще и сама себе посочувствовала – так жалобно и задушевно звучал мой голос. Сидящая за соседним столиком влюбленная парочка одарила меня сочувствующими взглядами, а Хомяк…
А этой заразе, чтоб ему лимонов килограмм сожрать, хоть бы хны! Улыбнулся во все свои двадцать восемь и невозмутимо припечатал:
– Нет, Чайка, не обойдешься. Смирись.
Да щас, ага, как бы не так! Смириться? С его диктатурой? Да кем он себя возомнил, грызун полевой, обыкновенный?!
Скрестив руки на груди, я обиженно фыркнула. То есть он вот действительно считает, что стоит ему раз поцеловать девушку, спасти ее в клубе и поцеловать еще раз, то все? Она, то бишь я, в рот ему будет заглядывать и слушаться во всем? Так что ли?! Типа: “Пришел, поцеловал, завоевал”?!
Ха! Да как бы не так, Хомяк! Окстись, мужик, во-первых, это я тебя поцеловала. Первой! Значит, мне и заказывать музыку. И, уверяю тебя, это будет скорее Моцарт, чем Мендельсон! А во-вторых...
– И не надо так пыхтеть, иначе пойдем проверять тебя на гайморит, – ласково улыбнувшись, сообщил мне этот гад. Еще и по носу щелкнул. – Так, на всякий случай.
– Да иди ты! – буркнула я, недовольно насупившись. Пальцы сводило от желания сделать какую-нибудь пакость. Например…
О! Сейчас я ему сок на голову вылью. Сейчас я ему сок на голову вылью. Ну так, на всякий случай. А что? Вкусно, полезно, пусть наслаждается.
Мысль была интересной. Привлекательной. Даже желанной. Но вместо этого я досчитала мысленно до десяти и елейным голоском протянула:
– Илюшенька…
“Илюшенька” дернулся и пролил столь вожделенный мной черный кофе на стол. Я аж задохнулась от возмущения. Уй! Гаденыш! Такая растрата ценного продукта! Нет бы, мне отдать, все полезнее будет.
Так я думала, глядя на лужицу темно-коричневой жидкости посреди стола. А Хомяк тем временем сверлил меня очень уж настороженным взглядом:
– Да, Аришенька? – в тон мне откликнулся он.
Я едва сдержалась, чтобы не скривиться и не изобразить приступ тошноты. Фу, какая бяка! Между прочим, “Аришенькой” я последний раз была еще в детском саду, когда меня отправили стишок Деду Морозу прочитать. Помнится, после меня благородный дед начал немного заикаться. И больше детишек на том утреннике к себе не подпускал.
А что? Я ничего. Я же не виновата, что его почему-то не устроил настоящий красный нос вместо накладного! Я жевсего лишь исправляла несправедливость природы. И отсутствие нормального грима у сотрудников садика.
– У меня к тебе просьба. Малюсенькая, – я даже отставила большой и указательный палец на расстоянии сантиметра друг от друга, словно показывая размер этой просьбы.
– И какая же? – без особого интереса поинтересовался Илья. – Если оставить тебя в покое – сразу нет.
Ага, ну это я уже и так поняла. Но ничего, я девочка умная. Значит, не пойду в гору и перелезу окольными путями. Только вот играть со мной не позволю. Никому!
– А дай мне, пожалуйста, номер твоего друга? – ласково улыбнулась я. И глазками невинно похлопала, для верности, так сказать.
Вот только Хомячелло, почему-то, просьбу мою совсем не оценил. Еще и скривился так, будто это его светлость недавно посещала стоматолога, а не я.
– Какого еще друга? – нахмурившись, уточнил он, постукивая пальцами по столу.
– Ну этого… Который Хомяков. Не помню, как его зовут, – я усиленно поддерживала образ милой и очень-очень доброй девочки. – Пожалуйста, а?
Моего визави на этом вопросе уже откровенно так перекосило. Но Хованский, стоит отдать ему должное, не стал подскакивать раненым ужом и вопить, что никакой он номер мне не даст.
Вместо этого Илья ледяным тоном, от которого даже мурашки по спине побежали, поинтересовался, подавшись вперед:
– Ну и зачем тебе Влад, м?
Вопрос, откровенно говоря, не праздный. Зачем-зачем. Любопытный какой. Замуж за него хочу, вот зачем. Шутка, конечно. Я в ближайшие лет десять вообще замуж не собираюсь. Ну, а что там хорошего? Готовить ужин какому-нибудь домашнему тирану типа Хованского, только раз в пять страшнее на рожу? А оно мне надо? Я еще слишком молода, чтобы так бездарно растрачивать жизнь.
– Хочу провести рокировку, – с милой улыбкой сообщила я. И, увидев его откровенно непонимающий взгляд, пояснила. – Шило на мыло променять. Одного Хомяка на другого. Он, думаю, не такой надоедливый окажется.
Нет, я не вредная. Разве что самую малость. Вот только не верю я. Ни в его желание присмотреть, ни в возможные (не дай бог!) романтические чувства, взявшиеся невесть откуда и непонятно зачем. Моя пятая точка намекает мне, что тут явно какая-то гадость. Возможно, просто новый способ проучить меня за тот дурацкий поцелуй, а может это у него способ развлечения такой! Вот ослаблю сейчас оборону, влюблюсь в него, а потом, что все? Прости, прощай, Чайка, лети, нам не по пути? Нет уж!
Мне мое спокойствие еще дорого, хотя бы как память о тех славных днях, когда я еще не была знакома с Хованским.
А Илья тем временем как-то подозрительно хватал ртом воздух.
– Эй, Хованский, ты случаем не астматик? – с опасением поинтересовалась я, хватая со стола салфетку и начиная его обмахивать. – Ты это...того...перестань. Я с больными обращаться не умею, если плохо станет, ты так у меня здесь на полу и окочуришься.
Точно болезный! Иначе с чего ему так багроветь, словно я ему в рот жгучего перца запихнула, да запить не дала. Я даже начала откровенно опасаться за его здоровье, и не только душевное.
– Не-не-не! Мы так не договаривались, Хомяк. На-ка, выпей, – я подтолкнула к нему стакан с многострадальным соком. – А то мне только твоего призрака, гремящего у меня над ухом цепями, не хватало. Мне тебя и живого выше крыши.
И что он так сердито смотрит на меня, а? Я ж ничего такого и не сказала…
Наверное.
– Белоярцева! – почти прорычал этот забавный зверек, которого, в принципе, не боится большая половина человечества. Если верить распространенному общественному мнению, ага.
– Ну что? Что сразу Белоярцева-то? Я свою фамилию знаю, – притворилась непонимающей я. – Пей давай, прекращать задыхаться. И номерок своего Хомяка давай. Есть у меня к нему один очень уж важный разговор.
И нет, не собиралась я сдаваться в плен романтическим отношениям с этим Хомяком номер два. Просто, сдается мне, его подваливший ко мне приятель сам не прочь побесить немного Хованского. Так почему бы нам не объединиться в этом благом деле? Хуже уже все равно не будет.
Только надо с ним над пикап-линиями поработать, а то что-то как тухло у него выходит, без огонька. Ни костров инквизиции, ни предложения стать личным рабом… Кто ж так ухаживает-то, в наше время? Хотя я в этом вопросе тоже небольшой специалист.
Но вместе что-нибудь точно сообразим!
– Индейская народная изба тебе, Белоярцева, а не номер Хомякова, – сердито бросил мне Илья. О, даже цвет лица немного выровнялся. А я всегда говорила, раздражение – двигатель прогресса. Где б еще такой метод лечения-то запатентовать, а?
Отказ меня тоже не слишком удивил. Я с деланным безразличием пожала плечами и сказала:
– Не хочешь? Ну ладно, сама найду. Приятного аппетита, Хомяк, – пожелала я на прощание и, прихватив рюкзак, отправилась грызть гранит науки. Заветы дедушки Ленина нарушать нельзя!
Особенно, когда пару ведет строгий дядечка, истории о котором рассказываются только шепотом и с определенным количеством непечатных слов.
