Текст книги "Староста моей мечты или Я не буду тебя целовать! (СИ)"
Автор книги: Оксана Волконская
Соавторы: Юлия Созонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 34
Арина Белоярцева
– Хомя-я-як! – я настойчиво дернула за руку размышляющего о чем-то своем Илью. И уже куда настойчивее протянула. – Да блин! Хомячелло, але!
Эта задумавшаяся бездна мужского обаяния (и целой тонны вредности!) несколько раз моргнула, словно вспоминая, где и с кем он находится. Возбудив во мне зверское желание треснуть его по макушке чем-нибудь…
Да хоть чем! Ну уж нет, Хомяк, так дело не пойдет. Девушка я тебе или так, мимо крокодил? Рядом со мной думать надо обо мне. И без меня тоже обо мне. И вообще!
К черту всякие дурацкие мысли из головы. Помимо меня, конечно. Ну и учебы, черт с ней проклятой. В конце концов, я же влюбилась в лучшего старосту университета, так пусть не расслабляется и соответствует!
– Что тебе, егоза? – как-то устало поинтересовался Хованский, взъерошив и без того растрепанные волосы на затылке. Я подозрительно сощурилась, окинув его внимательным взглядом.
Так-так-так… И куда мой любимый дурак вляпаться успел? И без меня? Вчера отделался общением в мессенджере, а сегодня вообще пары пропустил. Встретил меня уже около университета и выглядел до ужаса, до чертиков каким-то загруженным. Так, словно всю ночь разгружал вагоны мешками.
Полными невыносимый моральных страданий и душевных терзаний. А я, блин, не в курсе. А он еще и тормозит не по-детски, намеков не понимает и смотрит на меня так, как будто видит в первый раз в жизни. Вот как так-то, а?
А дальше все было в лучших традициях женской логики. “Сама придумала, сама обиделась, сама помирилась”. Я поморщилась, я резко остановилась, я привстала на цыпочки и…
Сама поцеловала этого вредного, но такого родного и потрясающего грызуна. Не, ну а что? Я влюбленная и самую чуточку сумасшедшая, мне можно. Мне вообще все можно, в отношении одного конкретного парня.
– Ого! – выдохнул Илья, когда я отстранилась. Снова моргнул, пытаясь сфокусировать шальной взгляд. – И что это было, чудо мое?
– Тебе что, плакат со словом “поцелуй” сделать? – хмыкнула я, отступив на шаг и засунув руки в карманы джинсов. – В твоем возрасте, Хомячелло, такие элементарные вещи стоит уже знать! Не то отправлю тебя на мастер-класс к Костяну, пусть подучит.
Ляпнула и тут же почувствовала нестерпимое желание исполнить жест “рука-лицо”. Но Хованский в ответ лишь от души рассмеялся, и у меня на душе стало чуточку светлее. Вот так-то лучше! А то ходит тут кислый, как килограмм лимонов.
– Ну и чего ты ржешь? – поинтересовалась я, вновь сокращая расстояние между нами до очень неприличного минимума и запуская озябшие ладони ему под куртку. Если уж устроился в персональные грел...тьфу ты, парни, пусть исправно исполняет свои обязанности. – Я абсолютно серьезна. Думаю, он тебе не откажет.
Конечно, не откажет. После того, как проржется, Елизаров обязательно согласится и придумает как можно больше издевательств над нежданным учеником. Что я, своего лучшего друга не знаю, что ли? Мы с ним слишком похожи, и иногда тормоза нам отказывают. Впрочем…
Тут я кинула еще один взгляд на своего Хомяка и сморщила нос, насмешливо фыркнув. Иногда на эту черту нашего характера просто грех жаловаться. Вот грех и все тут.
– Думаю, здесь мы справимся без всяких там царьков, – притянул меня к себе еще ближе Илья. – И вообще, я боюсь. Вдруг Ярка его ко мне приревнует?
Я захихикала, представив себе эту картину маслом. Но мой смех моментально утонул в таком долгожданном поцелуе. Таком нежном и теплом, что в мыслях мелькали совсем уж наивные, детские сравнения – как мягкий, флисовый плед в разгар зимы, как самая вкусная на свете шоколадка. А самое главное – прерывать его не хочется, совсем.
Да и зачем? Вы когда-нибудь целовались на морозе? Когда тебе и холодно, жарче, чем в тропиках? Когда невинные прикосновения обжигают, а стальные, крепкие объятия отделяют от окружающего мира? Когда нет никого и ничего, когда есть только она – одна вселенная для вас двоих? Нет? И я нет. До этого самого дня.
Попробуйте, от души советую. Вы даже не представляете, что теряете...
Поцелуй уже закончился, но Илья отстраняться не спешил. Прислонившись лбом к моему лбу, он молчал. Смотрел на меня с ничем неприкрытым восхищением и нежностью, ловил рваные вздохи с моих губ. И молчал, не желая разрушать этот момент. Хороший такой момент, теплый, нежный.
И кто бы сомневался, что шило во мне просто не могло его не испортить!
– Илюш, – жалобно проговорила я, делая большие глаза. – Что ты узнал? Ты ведь что-то узнал, да? Поэтому такой хмурый… И тормозишь. Ну, больше обычного.
В ответ меня смерили очень уж выразительным взглядом. Но комментировать ничего не стали. Вместо этого, вздохнув, Илья отстранился и, взяв меня за руку куда-то повел:
– Идем, Чайка. Будем тебя отогревать какао с зефирками. Заодно и поговорим. Не уличный это разговор, совсем не уличный.
– Ничего не имею против зефирок, если ты, конечно, не хочешь зажать информацию. И это не повод увести меня от темы, конечно же, – я подозрительно прищурилась, послушно следуя за ним. Не, ну а кто его знает?
Он же вечно ворчит, что я в неприятности вляпываюсь и его за собой втягиваю. Вполне может решить, что мне не стоит знать лишнего. Как говорят: меньше знаешь – лучше спишь. Угу, вот только в моем случае – пока я не узнаю, никто не уснет!
– От тебя разве что-то скроешь? – невесело усмехнулся мой парень. Да нет, просто мой. Блин, и откуда во мне вдруг такой приступ собственничества? – Лучше уж сам тебе расскажу, чем ты от любопытства в это влезешь. А то станется с тебя опять к этому твоему зеленому приятелю обратиться.
Мне хватило остатков совести чтобы смутиться и уныло кивнуть. Ладно, ладно, была у меня такая мысль. И когда только Хомяк успел меня ТАК хорошо изучить-то? Одна беда, гонщики – совсем иная, не творческая сфера. Жутко закрытая, со своим дресс-кодом и чужаков, лезущих не в свое дело, они любят так же, как я высшую математику – примерно никак. Хотя и тут при большом желании можно чем-нибудь разжиться.
Илья привел меня в небольшую, но уютную кофейню с мягкими диванчиками, на которых были разбросаны подушки. Подоконники тоже были обиты мягкой тканью с россыпью думок.
– Хочу туда! – уверенно потащила я Хомяка к окошку, не обращая внимания на понимающее фырканье с его стороны. Чтоб он понимал, чурбан неотесанный! В каждой девочке живет романтичная дурочка, это факт.
И эта самая дурочка во мне намекала, что на город уже опускается вечер, и именно за этим столиком открывается волшебный вид на расцветающие огнями улицы. И сразу становилось как-то уютненько так, романтично. Самое то для свидания и разговора о бандитах, угрожающих в подворотнях белым и пушистым девочкам.
Невольно прыснула от этой мысли, почесав нос. Да-а-а, Белоярцева, что с тобой любовь творит. Уже успела и крылья постирать, и нимб нацепить. Жаль, за ангелочка невинного не сойти, даже при всем моем желании.
Мой чудо-Хомяк, пока я отвлеклась на пейзаж за окном, отошел на пару минут и принес мне какао, потрясающий киш с грибами и какое-то пирожное. У меня от вида и запахов этой вкуснятины желудок сжался, настойчиво требуя попробовать все. Какое же это… Ням-ням!
Но Хованский все равно лучше.
– Я стесняюсь спросить, о чем это ты с таким мечтательно-пожирающим видом думаешь, – насмешливо заметил Илья, передвинув всю эту прелесть ко мне поближе и усевшись напротив.
– А ты не стесняйся, – щедро посоветовала я, мучительно выбирая что попробовать первым. – Может, я и отвечу.
– С трудом верится, – фыркнул Илья и сделал глоток кофе. Крепкий, обжигающий, восхитительный…
Блин, вот опять же, какая несправедливость. Какао, конечно, это офигенно здорово, но что за кофейная дискриминация-то?
– Станиславский ты мой, – я фыркнула и послала ему воздушный поцелуй. Еще и глазками невинно похлопала от чего Хованский чуть кофе не подавился. – Но ты мне зубы-то не заговаривай. Рассказывай, что ты там узнал.
После этой фразы Илья как-то сразу помрачнел, нахмурился и отвернулся к окну. Заставляя меня недовольно ерзать на месте и все больше теряться в догадках. Что же там такого произошло-то, что он так хмурится? Кто такой этот чудак на букву ”м”, что приставал ко мне?
– Видишь ли, моя милая Чайка, – как-то уж совсем издалека начал Илья, и я нетерпеливо вздохнула, понимая, что подводить он будет долго. Правда, перебивать его нельзя, только хуже будет. – Гонки – они в крови, это адреналин, который обнажает эмоции на пределе, заставляет бороться, стремиться. Вот только нельзя, чтобы гонки становились смыслом жизни, главным. Тогда человек становится неуправляемым зверем, готовым на все ради победы.
Образ был таким ярким, что я невольно поежилась. Хотя и не до конца понимала, при чем здесь это. Или же…
У меня перехватило дыхание, и я сглотнула. Да ладно! Неужели это все сделано ради того чувака, который обошел на гонках всех и моего Илью в частности? От этой мысли меня откровенно передернуло. Бррр, да нафиг бы такие увлечения и жертвы. И…
Тут на мою кожу упало что-то горячее. Удивленно моргнув, я опустила взгляд, разглядывая пятно какао на коже запястья. Кажется, у меня дрогнула рука. Просто в этот самый момент я сообразила, как какая-нибудь сволочь так же хладнокровно может сотворить что-то с машиной Ильи, и моя персональная головная боль, не справившись с управлением, влетит в ближайший же столб.
Серьезно. Картинка вышла такой яркой, что я даже себя ущипнула, на всякий случай. И решила, что нафиг! Я на такое не согласная! Твою ж лохматую бабушку, я лучше навеки разлюблю этот вид спорта, чем увижу подобное зрелище еще раз.
Только уже с моим парнем.
– А причем здесь это? – спросила я вслух и облизала пересохшие губы. Собственный голос казался каким-то чужим, непривычно хриплым. И я искренне порадовалась, что Хованский этого не заметил и не стал спрашивать, что случилось.
– Его прозвище Декстер, – проигнорировав мой вопрос неожиданно сообщил Илья. – Вполне обоснованное, кстати. Это псих, самый настоящий маньяк, которым он становился каждый раз, как садился за руль. И всегда брал призовые места. Всегда. Он был лучшим на трассе, без шуток, Арин. Его разве что Ведж мог обойти, серьезно.
– И как он это сделал? – я все-таки не удержалась от вопроса. Просто не могла больше молчать. Все эти длинные предисловия и красочные метафоры откровенно подбешивали. – А если сделал, то получается, что… Этот Декстер теперь ему мстит?
Хованский, словно мне назло, опять помолчал. Сделал очередной глоток кофе и только потом соизволил сообщить:
– А он, Чайка, не просто обошел его на трэке. В тот день Декстер попал в аварию. Я не знаю подробностей, я не медик, но к переломам и ушибам он заработал травму головы. И не банальное сотрясение, а что-то куда серьезнее. И с этого момента все пошло по наклонной. Видимо, что-то окончательно повредилось в его мозгах.
– То есть он после этого еще больше ку-ку стал? – уточнила я, озадаченно хмурясь. Правда, ответ мне был уже не важен, я знала его и так.
Да, Декстер слетел с катушек. Аб-со-лют-но. Это было видно по его взгляду – ледяному, колкому, совершенно безумному. Полному невысказанного равнодушия, от которого хотелось забиться куда-нибудь в угол и не вылезать. Или оказаться как можно дальше от его обладателя. Потому что я отлично понимала...
У такого человека нет тормозов. Он не остановится ни перед чем.
– Можно сказать и так, – деликатно подтвердил Илья, криво усмехнувшись. – Но психиатры признали его вменяемым. Вот только путь в гонки ему категорически заказан. Ему даже за руль садиться нельзя.
Я машинально кивнула, задумчиво глотая какао. Словно желая подсластить цинично-горькую пилюлю. Было ли мне жалко этого загадочного Декстера? Не знаю. Возможно, самую малость. Это же был его сознательный выбор, не так ли? Выбор мести, как бы пафосно это не звучало. А ведь человек, у которого отобрали мечту и цель в жизни, может либо сломаться, либо подняться с колен и начать достигать успеха в чем-то другом. И Декстер мог бы распрощаться со своей навязчивой идеей, начать жить заново, достичь успеха, а вместо этого…
– Он считает того парня виноватым в том, что его жизнь оказалась сломанной? – уточнила я вслух, сама удивившись тому, насколько спокойно он прозвучал. – И решил ему отомстить?
– Именно так, угу, – Хованский вдруг пересел ко мне на диван и притянул меня к себе. – А ты оказалась чересчур внимательной и видела, как совершается “акт мести”. Причем тогда, когда этого уже никто не ждал. Все произошло пару лет назад, первое время Декс приходил, устраивал драки, а потом пропал. Похоже, выжидал, строил планы…
– Которые я немножко подпортила, – добавила я, зарывалась носом в кофту на его груди – Блин, Хомяк, вот скажи мне, почему вокруг одни сплошные психопаты, а? Марс в вечном Меркурии, что ли? Или это только нам так экзотично везет?
Меня успокаивающе погладили по волосам, но легче почему-то не стало. Даже рядом с обожаемым мною самым лучшим старостой – таким теплым, надежным, уверенным, в груди разливался липкий, холодный страх. Да, мы теперь знаем, кто этот Декстер и что он хочет.
Вопрос только в том, что нам делать-то с этим чудесным знанием?
– И что дальше? – поинтересовалась я вслух, переплетая наши пальцы.
– Помнишь приятеля моего дяди? Ты еще так рьяно выручала меня из его лап? – с улыбкой в голосе уточнил Илья, а мне почему-то захотелось его стукнуть. Вот как так-то? Я тогда так переживала, а ему, видите ли, смешно. – Завтра мы с Кротовым поедем к нему и все расскажем. Думаю, он что-нибудь посоветует.
– Хорошо бы! Только бы все это закончилось поскорее… – вздохнула я и нахмурилась, вновь ощутив это странное чувство чужого взгляда, свербившего где-то в районе лопаток. Но стоило оглянуться, как оно тут же пропало, оставив после себя липкие, нехорошее предчувствия.
Дернув плечом, я вновь устроилась рядом с Ильей. Честное слово, мне уже не хотелось больше приключений. Никаких. Я в кои-то веки хочу банального спокойствия, обнимашек, поцелуев и тепла у Хомяка под боком. Вот только я тогда еще даже не представляла, что случится буквально на следующий же день...
Глава 35
Илья Хованский
– Что-то вы к нам зачастили, Илья Захариевич, – насмешливо заметил Алексей Николаевич Волков, давний приятель Кротова. У Хованского слово с делом не расходилось и он, как и обещал Чайке, на следующий же день отправился в уже знакомое ему отделение полиции. – Ладно хоть в этот раз самостоятельно заявились, я еще с прошлого раза не все бумажки написать успел.
– И не говори, Леха, – не удержался от ехидного комментария дядя Ильи, устроившись на стуле для посетителей и пожав протянутую ему для приветствия руку. – Как шило в одном месте. Вот мы в его годы…
Кротов картинно закатил глаза, бросая на племянника насмешливые взгляды. Но Хованский вовсе не собирался давать повод над собой издеваться.
– Постоянно дрались, залезали к девушкам в окна по пожарной лестнице, а потом сбегали оттуда через балкон в одних трусах, – лениво продолжил за него Илья, устроившись напротив любимого родственника. И беззастенчиво намекая дядюшке, что нечего тут притворяться ангелом Божьим, он-то точно знает, что это не так.
– Тьфу, – недовольно сплюнул Валентин Сергеевич. – Ну Ленка, ну болтушка. Нет бы, что хорошее сыну рассказала.
– Нууу, – задумчиво протянул Илья. – Я так подозреваю, самые пикантные истории мама от меня скрыла.
И разразиться бы очередному спору двух достойных родственников, вот только Волков, хозяин кабинета на эту семейную идиллию только громко расхохотался и заметил:
– Ладно тебе, Валек. Уел тебя малец. Так что там у вас? Вы по поводу того типа?
– Нет, мы тут новые приключения успели найти, – знаком показав племяннику, чтобы молчал, продолжил Валентин Сергеевич. – Помнишь то чудо, которое со мной в прошлый раз было?
Илья опустил голову, чтобы скрыть усмешку при виде того, как откровенно поморщился полицейский. Что-что, а оставаться в памяти людей его Чайка умела. И не всегда ее поминали добрым словом.
И уж точно не всегда слово это было цензурным.
– Еще как. Дежурный у нас после твоего чуда чуть не заикался, – нехотя признался Алексей Николаевич. И нахмурился, смерив гостей внимательным взглядом. – И что с ней случилось? Рассказывайте.
В этот раз Илья с чистой совестью передал роль рассказчика собственному дяде. Все равно тот выпытал у него все по дороге сюда, а опыта общения с сотрудниками правоохранительных органов у Валентина Сергеевича Кротова всяко больше, чем у него. Так что Хованский молча слушал, как тот объясняет суть дела своему товарищу и уговаривал себя сидеть спокойно. Не комментировать, не требовать, не настаивать. И все, что ему осталось это только сжимать кулаки от желания почесать их о морду Декста.
– Идиоты малолетние, – не сдержался и выругался под конец рассказа Волков. – Вот скажите мне, почему ваша пигалица болтливая ничего не рассказала, когда в прошлый раз нещадно сдавала ваши приключения? Сразу бы все проблемы решила.
Его слова словно полоснули Хованского по открытой ране, и Илья скривился. Его самого неимоверно бесило, что Чайка рассказала правду только когда ее приперли к стенке. Расскажи она все раньше, Декс до неё бы даже не добрался! Да блин!
Они бы уже давным-давно со всем разобрались. Черт!
– А она у нас партизанка, – с весьма кислой миной пояснил Илья вслух. – Так поможете?
Алексей Николаевич кинул печальный взгляд на Кротова, словно спрашивая: “Вот ты-то как с этими малолетками справляешься? У тебя же не только племянник, у тебя целый университет вот таких вот индивидов. Как ты еще с ума не сошел-то?”. Кротов, словно отвечая на немой вопрос, только руками развел. Он-то что сделает? Не оставлять же племянника и его девушку в беде, если уж они вляпались.
– А куда я от вас денусь? – невесело усмехнулся Волков. – Партизанку-то вашу куда дели? Почему не привели?
– Бережем нервы ваших сотрудников, – хмыкнул Хованский. – А если серьезно, я ее утром в университет проводил. Там она в безопасности,
– А она точно сама никуда не полезет? – с сомнением переспросил Кротов, прекрасно знающий студентку Белоярцеву. Даже сама мысль о том, что Аринке придется спокойно посидеть звучала кощунственно.
– Обещала сидеть в аудитории и не высовываться, – сообщил Илья, хотя и сам в глубине души в этом сомневался. Во всяком случае, он решил перестраховаться и попросил Яру Градову присматривать на переменах за Чайкой. В подробности староста не вдавался, не желая пугать девушку Елизарова, но той это и не требовалось. Подруга Ильи была достаточно умна, чтобы сделать своевременные выводы. – Она сама очень боится этого Декстера.
– Как его хоть зовут-то? – поморщившись, поинтересовался Волков. – А то все Декстер и Декстер… По такому прозвищу его не найдешь.
– А зовут его банально – Вася, – скривил губы в усмешке Илья. – Василий Усов.
Друзья переглянулись, и гримаса Хованского нашла отражение и на лице его дяди:
– Да уж, – хмыкнул он. – Декстер звучит куда как внушительнее. А теперь выкладывай давай, что вы там со своим Хомяковым про него накопали? Не делай такие глаза, Илюх, а то я тебя не знаю. И твоего проныру-друга. Ругать вас никто не будет, но если ты сейчас предоставишь нам адресок этого Усова, то сильно сэкономишь время правоохранительным органам.
Волков бросил на Валентина Сергеевича изумленный взгляд. Это что же за друг там такой, что сумел нарыть закрытую информацию? Но вопросы задавать не стал. Зачем затягивать, когда стоило бы действовать как можно быстрее? Он позвонил дежурному и попросил узнать, кто ведет дело Олега Пономарева. Илья тем временем покорно написал на листочке адрес Усова.
И тут… Тяжелый рок разорвал на миг повисшее в кабинете молчание. Илья взглянул на экран смартфона, и сердце почему-то сжалось от дурного предчувствия. Звонила Яра.
– Илья, – голос подруги звучал крайне взволнованно. – Илья, тут что-то странное. Арина исчезла. Все ее вещи на месте, но на паре она не появлялась. Мне кажется, с ней что-то случилось, Илья.
И сердце просто рухнуло в пропасть.
Глава 36
Илья Хованский
Иногда все сводится к одному безумному поступку.
Эта мысль настигла Хованского уже на полпути к его машине. Он не слышал того, что кричал вслед Волков, отмахнулся от попыток дяди удержать его и прыгнул за руль, тут же поворачивая ключ зажигания в замке. Рев двигателя разорвал повисшее в салоне напряженное молчание, по телу рванул уже привычный адреналин, разгоняя по венам обжигающую, жгучую ярость. Сжав пальцами руль до побелевших костяшек, Илья глубоко вздохнул и…
Шины взвизгнули, оставляя следы пробуксовки на асфальте, а в следующий миг он уже безжалостно маневрировал по встречной полосе, подрезая и играя в «шашечки». И наплевать на штрафы, лишение прав и прочую ересь. Все мысли занимали едкие, горькие, ядовитые мысли.
Если этот урод тронет Чайку хоть пальцем, он… Он…
Сердце глухо билось о ребра. Впервые за всю свою жизнь Хованский так боялся не успеть, так боялся опоздать, не найти, не догнать. До дрожи в пальцах и пробирающего стылого ужаса, цепко сжимавшего внутренности. А в голове все вертелся голос Ярки, виноватый, испуганный, дрожащий.
«Я в библиотеку ходила, нужно было взять пару методичек для следующего занятия. Блин, меня не было минут пятнадцать, не больше. Но она как сквозь землю провалилась!»
Вздрогнув, Илья перестроился в другой ряд, автоматически выбирая самый короткий путь до университета. Хотелось верить, что мелкая устала от опеки и просто сбежала до ближайшего кафе. За дозой запрещенного кофеина и порцией сладкого. Или решила погулять вокруг главного корпуса, проветриться. Или…
– Твою ж, – он стиснул зубы, резко мотнув головой. Можно придумать еще тысячу и один вариант того, куда подевалась Аринка, но он знал точно, чьих это рук дело. И почему-то совсем не удивился, когда раздался рингтон его телефона. Номер, высветившийся на экране, был ему незнаком, но оставаться в неведении долго не получилось. Резко выдохнув, Хованский одной рукой ответил на вызов, включая громкую связь.
– Я предупреждал, – безразличный, надтреснутый голос проехался по нервам, ударил в грудь раскаленным прутом. Илья на мгновение забыл, как дышать, но здоровая злость вымела всю осторожность и страх.
– Если с ее головы упадет хоть один волос…
– То что? – в голосе Декстера не было ни грамма эмоций, пустота и тотальное равнодушие. Короткий, сухой смешок резанул слух. – Я предупреждал, друг. Не лезьте, будет хуже. Вы влезли. Теперь это ваши проблемы и трудности, не мои.
– Что ты хочешь? – Илья отчетливо скрипнул зубами, затормозив на очередном светофоре. Ему нужно было собраться с мыслями, выдохнуть, понять, как действовать дальше. Но, как назло, в голове была оглушающая пустота. Ничего, полный нуль.
Ни одной, даже самой завалявшейся идейки.
– Дай подумать… – безразлично протянул его собеседник. Послышались звуки борьбы, чье-то тяжелое дыхание. Сердце дрогнуло, пропуская удар, а интуиция взвыла пароходной сиреной.
Чайка с ним. Она там, рядом с этим психопатом… Да млять!
Илья шумно выдохнул, зло ударив кулаком по рулю. Прикрыл глаза на мгновение, пытаясь справиться с одолевшими его эмоциями, а когда сумел хоть как-то успокоиться, услышал это.
– Один заезд, Бамблби. Так тебя, кажется, прозвали? Один заезд. И если ты придешь к финишу первым, может быть, я верну тебе эту девчонку. Согласен?
Красный сигнал светофора мигнул, сменился на короткий желтый. А уже через пару секунд, рванув с места на долгожданный зеленый, Хованский бросил коротко и зло:
– Место и время, Декст.
– Через полчаса скину геолокацию. Готовься проиграть, Би, – еще один жесткий смешок, и Усов отключился, оборвав разговор. Оставив после себя глухую, горькую ярость, ядом разливающуюся по телу. Пожалуй, впервые в жизни Илья оказался в роли догоняющего, но…
Но кто сказал, что он будет играть честно? Когда на кону жизнь его любимой девушки?
Кивнув собственным мыслям, Хованский резко крутанул руль, бросая машину в небольшой управляемый занос. И, заехав в один из ближайших дворов, припарковался у тротуара, тут же схватив лежащий на сиденье телефон.
Трубку взяли далеко не с первого раза и за это время, пока в ухо стучали монотонные гудки, Илья успел пожелать лучшему другу всех благ земных и небесных, а также лично линчевать при первом же удобном случае. Вот только Хомяков возьмет трубку и…
– Где горит? – мрачно поинтересовался Влад, наконец-то соизволив ответить.
– В ж… – Илье пришлось отодвинуть телефон и сделать пару вдохов-выдохов. Держать себя в руках было проблематично, но он все же справился. И уже куда спокойнее продолжил, вновь сжимая свободной рукой руль. – Влад, в этот раз без рассуждений и сказок о «большом брате», окей? Ответь да или нет. Ты сможешь определить, где находится человек по номеру телефона?
– Эм…
Кажется, Хомяков завис. И целых пять драгоценных минут задумчиво сопел в трубку, озадаченный такой постановкой вопроса. А потом все же неуверенно протянул:
– Чисто теоретически – да. На практике не проверял, если честно. А тебе зачем? Прогульщиков отслеживать собрался что ли?
– Иди в задницу, Влад, – честно и от души пожелал ему Хованский. Снова вздохнул, нервно постукивая пальцами по оплетке руля. – У меня нет времени на шутки. Через полчаса у меня будут координаты для встречи с этим гребанным Декстером. А сейчас я хочу знать, ГДЕ он прячется.
– Кхм…
В трубке снова замолчали, переваривая полученную информацию. К чести Хомякова, в критических ситуациях мозги у него работали не на страх, на совесть. И быстрее, чем все его любимые компьютерные игрушки вместе взятые. Так что чертыхнувшись, уже через минуту Влад серьезно заметил:
– Ладно, если вопрос ставится так… Кидай номер. А потом локацию. Причем именно полностью сообщением. Я так понимаю, этот придурок вышел на тропу войны?
– Да, – Илья машинально кивнул головой, зло сжав зубы.
– Я надеюсь, тебе хватит мозгов сообщить об этом ментам? Ты ж вроде с дядей к ним собирался, не?
Тут Хованский нервно хохотнул, запустив пальцы в волосы и растрепав их. Млять, а вот об этом он успел как-то даже позабыть. А зря. Если у него будут координаты нычки этого страуса и места, где он хочет устроить заезд, можно будет взять его с поличным, не так ли? Хотя бы просто задержать, да хоть за нелегальные гонки или до выяснения обстоятельств.
Можно ведь?
– Никогда не думал, что это скажу, но я идиот, – хмыкнув, Илья качнул головой, чувствуя, как в груди растет непривычная уверенность в том, что все будет хорошо.
– Даже не сомневался, – хмыкнул Хомяков в ответ на такую самокритичность товарища. – А теперь, товарищ «идиот», кидай мне инфу и звони Валентину Сергеевичу. До связи.
Друг отключился, не став занимать линию. Вот за что Илья его ценил, так это за умение вовремя заткнуться и не задавать лишних вопросов без сильной на то необходимости. А еще за то, что порою парой фраз Хомякову удавалось вправить ему мозги и заставить думать в правильном направлении. Например, как сейчас.
Размяв шею пальцами, Илья скинул другу номер телефона с которого звонил Усов, а затем сделал тоже самое, но уже на номер дражайшего родственника. Кротов не подвел, тут же перезвонил. Выслушал то, что успел придумать Хованский, и со вздохом обозвал его «адреналиновым маньяком». Да с такими интонациями в голосе, что так сразу и не скажешь: то ли это было восхищение, то ли это было осуждение, то ли издевка.
В принципе, все три варианта имели место быть, если речь шла о Валентине Сергеевиче Кротове. И только высказавшись, тот пообещал обсудить все с Волковым. После чего попросил быть осторожнее, потому что присутствовать на похоронах собственного племянника он лично не планирует лет еще пятьдесят как минимум.
В другой раз Илья бы обязательно поддержал эту традиционную семейную шутку. Но в этот раз он предпочел ограничиться сухим прощанием и отключиться, сжимая несчастный телефон в пальцах. Мысленно уговаривая время поторопиться, а Чайку потерпеть еще чуть-чуть. Он обязательно ее спасет. Вот по-другому просто и не может быть!
Не может, и все тут!
А время, как назло, текло, как сироп,, медленно и липко. Копящееся внутри напряжение стягивало тугим узлом внутренности, заставляло нетерпеливо ерзать и проверять смартфон каждую долбанную минуту. И пусть умом Илья понимал, что только накручивает себя, что эти эмоции никак ему не помогут, но…
– Ну же, ну же, ну… – он тихо бормотал себе под нос, мысленно подгоняя время, друга, дядю, этого чертова психа. И все равно пропустил тот момент, когда телефон завибрировал входящим сообщением. А следом, буквально с разницей в пару секунд позвонил Кротов.
– Значит так, – с места в карьер начал Валентин Сергеевич. – Примерный план действий таков. Готов слушать?
– Да, – Илья сглотнул, облизнув вмиг пересохшие губы. И уже куда тверже добавил, выпрямившись и положив пальцы на руль. – Да, готов.
Сердце екнуло, пропуская удар, и снова забилось с удвоенной силой, разгоняя по телу уже привычный азарт, пополам с горячей решимостью. Спустя пару минут, Хованский вырулил со двора на центральную улицу, уже точно зная, что будет делать и как. Полный решимости не только вытащить Аринку из чужих загребущих рук, но и размазать этого долбанного мстителя тонким слоем по треку.
* * *
Арина Белоярцева
– Зачем тебе это?
Дернув прикованные наручниками к трубе руки, я устало вздохнула. И снова глянула исподлобья на своего похитителя.
Тот невозмутимо сидел на складном стуле, не отрывая взгляда от болтающееся стрелки метронома, стоящего на полу. Он не проронил ни слова с того момента, как притащил меня в этот чертов ангар, и с завидным самообладанием игнорировал все мои попытки его разговорить.
– Эй, але! Глубоко неуважаемый гонщик, я к тебе обращаюсь вообще-то! – серьезно, у меня на языке уже мозоль образовалась от бесконечной болтовни. А еще хотелось банально замолчать, признавая свое поражение, но блин!
Я же Арина Белоярцева, я ж ни сдаться толком, ни на попе ровно посидеть, не влезая в неприятности, не могу! Ей-богу, выберусь отсюда – схожу к ближайшей бабке-ворожее. Пусть снимает этот венец невезения, задолбал уже карму портить!
Декстер мои вопли и в этот раз тоже того, проигнорировал. Лишь криво ухмыльнулся, продолжая, как завороженный следить за метроном, размеренно отсчитывающим секунду за секундой. И глядя на эту болезненную увлеченность, я невольно позавидовала парню. Сидит, считает удары и горя не знает, а я…
