Текст книги "Райская птичка (СИ)"
Автор книги: Оксана Сергеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)
– Нет, – он удержал её за подбородок. – Нет, – хрипловато повторил.
Скользнул пальцем по нижней губе и снова приник. Крепче. Настойчивее. Чтобы не выскользнула из рук, не увернулась. Отпускать её не хотелось. Мучительно, но не хотелось. Ведь она совершенно не противилась. Отвечала. Принимала его. Лёгким нажимом он снова приоткрыл её губы. Прикосновения его языка были такими дразнящими. Невыносимо. Она попыталась оттолкнуть его. Он не дал. Прикусил её нижнюю губу. Лизнул и прижался в крепком поцелуе. Она впилась в его плечи.
Потом он отпустил её. Сам. Убрал руки, но не отстранился. Зарылся пальцами в её волосы. Потом обхватил ладонями её лицо и сказал с волнующей в голове хрипотцой:.
– Я уезжаю… надолго…
– Мне нужно грустить по этому поводу? – Пыталась отдышаться. Получалось, но с трудом.
– Вероятно…
– Самонадеянно.
– Совсем нет, – самодовольно усмехнулся. И тут же добавил: – Если возникнет какая-нибудь проблема, обращайся к Тьерри.
– Заботишься обо мне? – тоже усмехнулась она, пытаясь совладать с собой и отойти от этой эротической прелюдии. Почти удалось.
– Можешь расценить это именно так. – Он пристально смотрел на неё, пытаясь прочитать в глазах все чувства. Она не прятала взгляд, но пыталась отстраниться. Он чуть отступил, и Энджел проворно выскользнула из его рук. И сейчас не могла распознать точно, что чувствует: облегчение, что он надолго уезжает, или сожаление. Но лучше бы облегчение.
– Птичка… – он развернулся и присел на край стола, скрестив руки на груди с довольным видом.
Она застыла. Потом развернулась к нему с улыбкой и, не торопясь, застегнула пуговку. Медленно провела ладонями по бёдрам, поправляя юбку. Медленно, хотя боялась, что руки задрожат и выдадут её. Неспешно, хотя внутри всё билось от возбуждения. Затем по ягодицам с самым сладким выражением лица. Чуть наклонила голову и посмотрела на него.
– Это было… – сделала сосредоточенное выражение, словно подбирает слово, – …приятно, – таинственно и многозначительно проговорила она, продолжая улыбаться. Отследила эффект, что произвели её слова. А они произвели. Резко оттолкнувшись, он двинулся вперёд, но она не попятилась, хотя внутри всё дрогнуло. Вместо этого, она поправила волосы и насмешливо посмотрела на него.
– Наверное, всё-таки приятно быть твоей любовницей, – деланно задумчиво проговорила она. – Да определённо. Я уже жалею, что отказала тебе, – «искренне сожалея» проговорила она.
Он ухватил её за локоть, но она даже не дёрнулась, а продолжила расчёсывать длинные волосы пальцами.
– Ты переигрываешь, Птичка.
От этого тона у неё пошли мурашки.
– Ты же не собираешься заниматься сексом в собственном кабинете? – равнодушно спросила она. Всё та же слепая уверенность в том, что как раз этим он и не будет здесь заниматься, позволяла ей так играть.
– Тебя убить мало…
– Меня? – удивлённо спросила она и осторожно высвободилась. Ещё раз провела руками по бёдрам, и, повернувшись, медленно прошла к двери, так грациозно и красиво, с присущим высокомерием, как только могла. Хотя так и подмывало броситься из кабинета наутёк. Взялась за ручку и приостановилась. – Ты сам это начал.
– Я? – Он упёр руки в бока, и она задохнулась от его вида, кажется, он готов наброситься на неё. – Вот как раз ты… – кивнул в её сторону, – …ты и начала это, а не я!
Она не стала отвечать. Открыла дверь и вышла из кабинета, оставив его слова висеть в воздухе. Не имела представления, сколько долго задержалась у него. Даже не подумала взглянуть на секретаршу. Так же медленно пошла по коридору в сторону лифта, спокойно и не торопясь, а внутри всё горело. И каждая клеточка тела горела от его прикосновений. И губы припухли, но было наплевать. Она старалась не смотреть по сторонам, чтобы не ловить на себе взгляды. Может быть, заинтересованные или осуждающие, потому что самой казалось, будто она не просто целовалась с ним, а занималась сексом. Будто все вокруг знают об этом, а на лбу у неё бегущая строка, не оставляющая на этот счёт никаких сомнений.
А ещё не оставляло ясное ощущение, что никогда они не смогут просто находиться рядом и ни за что их отношения не будут просто рабочими.
Глава 10
Он уже взялся за нож и вилку, но вновь бросил взгляд через стол на пустующее место, которое обычно занимала сестра. Что-то в настроении родителей смутило.
– Мама, – начал Данте испытующе глядя на мать, – ты сказала, что Лаура здесь. Почему она не спустилась к ужину?
Альда взяла бокал, отпила воды, вернула его на место и, хотя движения её были спокойны, едва заметная принуждённость не укрылось от Данте. Да и взгляд отца при упоминании имени сестры стал напряжённее.
– Она неважно себя чувствует, – ответила мать, на миг опуская взгляд в тарелку.
– Отец? – Данте посмотрел на отца, но тот ответил молчанием, пристально глядя на жену.
Тогда Данте отложил вилку и поднялся со своего места.
– Не ходи к ней! – слишком резко сказала мать.
– Почему? – спросил он, но это не говорило о том, что ответ матери его устроит. Он хотел видеть сестру своими глазами.
– Я же сказала, что она плохо себя чувствует, – настойчиво проговорила Альда, и с каждым словом её волнение становилось всё заметнее.
– Что с ней? – Он продолжал стоять, но решимость его только возросла. – Это не повод не поздороваться с братом, – твёрдо сказал он и вышел из столовой, направляясь в комнату сестры.
– Марис… – умоляюще произнесла Альда, но муж проигнорировал её слова. Взял вилку и приступил к ужину, даже не взглянув на жену. Она некоторое время пыталась поймать его взгляд, но напрасно. Он неторопливо пережёвывал салат, цепляя на вилку тонкие ломтики говядины, изредка отпивая вино из бокала. Тишина в столовой звенела также как и хрусталь на столе.
Альда отбросила салфетку, которую нещадно комкала в руке и попыталась встать со стула, но Марис положил руку на её ладонь.
– Сиди, Альда, – тоном, не оставляющим никаких возражений, сказал он и посмотрел на неё: – Сядь и ешь. Я не собираюсь ему препятствовать. Он имеет на это право, – сильнее сжал её ладонь. Она подчинилась, глубоко вздохнув. Нехотя, но осталась на месте, спрятала своё волнение глубоко внутри с нарастающей тревогой глядя в дверной проём. Аппетит безвозвратно исчез, молча она смотрела, как капля вина стекла по бутылке, образовав на белоснежной скатерти красное пятно.
Данте стремглав поднялся по лестнице и подошёл к комнате сестры. Вошёл без стука, дверь была не заперта и сразу поддалась. Сестра стояла у окна, в задумчивости глядя в сгущающиеся сумерки – в темнеющую зелень раскидистого сада.
– Лаура, – он позвал её.
– Привет.
– Почему ты не спустилась?
– Я не хочу есть, – она пожала плечами.
Ему не понравилось, как она ответила и то, как повела себя – даже не повернулась к нему.
– Но поздороваться со мной ты могла. Что случилось? – спросил он, пристально оглядывая её хрупкую фигурку, тщательно закутанную в безразмерный махровый халат. Она не смотрела на него, что начало раздражать и настораживать одновременно.
– Ничего, – вяло ответила она и, как только он приблизился, повернулась и обняла его за талию, тут же спрятав лицо у него на груди.
– Лаура, – он отстранил её, – почему ты здесь? И где Миа?
Она снова развернулась к окну, уворачиваясь от ответа и его взгляда тоже. Принялась поправлять длинные чёрные как смоль волосы. Перекинула их на одну сторону, в попытке скрыть лицо.
– Лаура, – он мягко, но настойчиво позвал её. Потом схватил за руку, когда заметил у неё на запястье синяк. Она попыталась вырвать руку и отстраниться, в глазах блеснули замешательство и страх, но он грубо и бесцеремонно развернул её к себе, отбросив нежные чувства и лояльность. Крепко сжал запястье, не контролируя силу, с которой схватил руку сестры. Она скривилась, всё ещё пытаясь вырваться от него и чувствуя накатившую на брата злость. Но рукав задрался, обнаруживая, что тот маленький синяк, что увидел Данте – не единственный. Он приподнял её лицо, удерживая за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Лаура перестала сопротивляться и позволила ему отвести волосы от лица. Уже неважно, что на скуле он увидел ещё один синяк. Данте даже не понадобилось задавать вопросы, выясняя, откуда на теле сестры эти синие отметины. Это не первый раз, когда он застал её в таком состоянии. И сейчас сам не представлял, какая сила смогла бы удержать его нам месте, не позволив сделать то, что он так давно мечтал.
– Ты оставила ребёнка с ним? – он встряхнул её. Да так, что у Лауры челюсть клацнула. У самого желваки заходили, и зубы заскрипели, так он стиснул их. – Ты оставила с ним ребёнка? – процедил он зло.
– Он же её отец… я так быстро ушла… – невнятно проговорила она, со страхом глядя в рассвирепевшее лицо брата.
Он резко отпустил её и стремительно покинул комнату.
– Данте! Подожди! – крикнула она ему вслед. Но он, не обращая внимания и игнорируя её вопли, сбежал с лестницы и направился прямиком к парадному входу.
Сестра понеслась за ним, потом снова вернулась в комнату и заметалась в поисках одежды. Так волновалась, что не могла сообразить, что надеть на себя, хватаясь то за одно, то за другое. Потом, наконец, взяв себя в руки, скинула халат и натянула первые попавшиеся джинсы и кофточку. Вылетела из комнаты, потом вспомнила, что не взяла ключи от машины и вернулась за ними. Схватив их, она в полном отчаянии сбежала вниз в столовую.
– Он же убьёт его! – воскликнула она, глядя на родителей в поисках поддержки. Однако таковой не получила. Отец холодно взглянул на неё, и при мысли о муже дочери на лице у него появилось пренебрежительное выражение. – Папа! – снова вскричала.
– Давно пора, – равнодушно проговорил отец. Никогда не скрывал своего неодобрения, а сейчас тем более. Какое-то время он проявлял толерантность, щадя чувства дочери, но после некоторых событий прекратил это делать. Только мать старалась восстановить в семье равновесие, которое было утеряно с появлением в их жизни Вито. Данте и вовсе никогда не скрывал ненависти по отношению к нему, потому его решимость и ярость, с которыми он покинул дом, так напугали Лауру.
Альда побледнела, но не сказала ни слова. Сжала губы, с болью понимая, что сделать ничего не сможет, даже если захочет.
– Как ты можешь! – обвиняюще проговорила дочь, добавляя к её переживаниям новую дозу. Альда очень трогательно относилась к детям, так – как только может относиться любящая всей душой мать, и такое обвинение безгранично ранило её сердце. Впрочем, это её ни капли не удивило, иногда Лаура не знала меры в словах и действиях.
Служанка, убиравшая тарелки со стола, вздрогнула, когда Марис стремительно вскочил со своего места. Терпение его кончилось, и всякая сдержанность исчезла. Он цветисто выругался и подошёл к окну. Видел, как от дома одна за другой отъехали машины. Альда взяла маленькую ложечку, намереваясь подсластить чересчур горький кофе, но рука её дрогнула, и сахар рассыпался на стол. Она высыпала остатки в чашку, бросила ложку и поднялась. Её ладонь мягко легла на напряжённое плечо мужа. Он не развернулся к ней и не расслабился, а продолжал стоять, засунув руки в карманы брюк, уставившись в одну точку. Грудь его часто вздымалась от переполнявших чувств.
– Летиция, кофе в гостиную, – обернулась Альда и служанка кивнула. – Марис… – неуверенно начала Альда. – Данте – он же разумный мальчик. Я думаю, ничего страшного не случится. – Успокаивала она скорее себя, чем мужа. Марис бросил на неё скептический взгляд и усмехнулся, прекрасно зная взрывной характер сына. С годами, Данте научился сдерживаться, но не изменился.
– Не думаю, что в этот раз Вито успеет унести ноги. А вообще… – он махнул рукой, – на всё воля Божья… – Марис привлёк жену и нежно поцеловал в лоб. Одно его останавливало от того, чтобы не кинуться вслед за Данте и попытаться его остановить, либо привлечь людей, которые могли бы предотвратить его необдуманные поступки, это его уверенность в том, что сын в любом случае себя не подставит. Такие жертвы, ради удовлетворения эмоциональных порывов, Марису не нужны.
***
Он ехал быстро. Достаточно чтобы за считанные минуты добраться до дома сестры, но не до такой степени, чтобы за ним увязался полицейский эскорт. И не пытался успокоиться. По пути заглянул в ключницу удостовериться, что ключи от квартиры сестры с собой. Они, как и всегда, были на месте, потому он сунул ключницу в карман и снова сжал руль.
Подъехав к жилой высотке, Данте резко затормозил машину, припарковавшись в неположенном месте, но это ерунда. Это его волновало меньше всего.
– Сиди, не вякай! – рявкнул он вскочившему с места консьержу, когда влетел в фойе и так же быстро направился к лифту. Тот послушно сел. Прекрасно знал этого гостя и решил лишний раз рта не открывать. Судя по его настроению ничем хорошим это не закончится. Хотя, всегда можно вызвать полицию. Так он решил и снова раскрыл перед собой вечернюю газету.
Данте вставил магнитный ключ в скважину под нужным номером этажа. Кажется, что скоростной лифт полз медленнее, чем улитка.
Едва дверцы разъехались, он шагнул в холл. В огромной квартире громыхала музыка. Не останавливаясь, он пошёл на звук, который доносился из главной гостиной. Вито находился там же. Один. Но, количество бокалов на столике говорило, что ещё совсем недавно у него были гости. Сам хозяин сидел, развалившись на диване, в приятной эйфории, с бокалом спиртного в руке.
– Развлекаешься? – прорычал сходу Данте, стремительно приближаясь к нему.
– Какого?.. – Вито открыл затуманенные глаза, с удивлением уставившись на нежданного посетителя, но сразу вскочил, как увидел его разъяренное лицо. Даже странным показалась такая проворность, но инстинкт самосохранения как видно отрезвляет.
Не тратя много времени на разговоры, Данте пнул стеклянный столик и выбил бокал из руки Вито. Столешница осталась цела, но с грохотом перевернувшись, погребла под собой разбитые вдребезги бокалы и бутылки, одна из которой не была пустой, и разлившийся виски образовал у дивана тёмную лужицу. Остро пахнуло спиртным и свежий запах алкоголя, смешиваясь с повисшим сигаретным дымом, сделал ситуацию ещё тошнотворнее.
Вито не успел и рта раскрыть. Следующий удар ноги пришёлся ему по коленям, и он грохнулся на пол. Но тут же вскочил. Однако Данте не дал ему возможности ответить. Схватил за грудки и со всей силы отшвырнул от себя. Тот полетел через всю комнату, сгребая заодно напольную вазу с цветами, круглую этажерку и статуэтку девушки-русалки и грохнулся о стену. Теперь уже Вито не вскочил так быстро. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы прийти в себя. Он тряхнул головой, выдавая ругательства, встал на колени и, упираясь ладонями в пол, попытался подняться. Тогда Данте снова схватил его и прижал к стене. Сжал горло мёртвой хваткой. Вито попытался освободиться, но так как Данте превосходил его по комплекции, эти слабые попытки не удались. И только крепче Данте сдавил ему шею, что есть силы, прижимая к стене.
– Если ты сука… – зло прошипел он сквозь зубы, но не договорил. Услышал позади себя детское хныканье. Обернулся, но Вито не отпустил.
Маленькая девочка, около полутора лет, стояла, сжимая в руках так любимого ею потрёпанного мишку. Она скривилась, собираясь заплакать. Данте на время замешкался. Но только на краткое время, потому что в гостиную влетела запыхавшаяся сестра.
– Убери ребёнка, дура! – рявкнул он.
– Пожалуйста, прекрати… – Лаура не двинулась с места, и он ещё раз попросил её. Вернее приказал:
– Я сказал… убери ребёнка!
Она тут же схватила девочку на руки, которая уже начала голосить в плаче.
– Если ты ублюдок… ещё хоть раз… – сказал он угрожающе, вставляя слова между тяжёлыми от переполнявшей ярости вдохами.
– Отпусти, – сдавленно прохрипел Вито.
– …я тебя урою… уничтожу… сотру с лица земли... и никто даже не вспомнит, что когда-то был какой-то Вито. Но сначала, – зловеще продолжал он, скривив лицо от гнева, – сначала тебе выдавят все зубы по одному, раздробят челюсть так, что долгое время ты будешь жрать через трубочку. И всё остальное ты будешь делать так же, потому что на тебе не останется живого места.
Он отпустил его. Вито схватился за горло, жадно хватая ртом воздух и кашляя, но большой передышки ему не предоставили. Резко развернув, Данте ухватил его за шею и впечатал лицом в стену. Вито взвыл от боли. Сполз, оставляя на стене кровавый след. Кровь хлестала из носа, текла из рассечённой брови, заливая разбитое лицо и футболку.
– Ты мне нос сломал, – выл он, схватившись за нос.
– Следующий раз я тебе все кости переломаю,– пообещал Данте и, отбросив носком туфли валявшуюся статуэтку, пошёл прочь.
– Лаура! – громко крикнул он и зашёл в гостевую ванную.
Посмотрел в зеркало. Глубоко вздохнул и выдохнул. Расстегнул верхние пуговицы белой рубашки, закатал рукава до локтей и открыл воду. Тщательно вымыл руки с мылом.
– Дай мне чистое полотенце, – резко сказал он сестре, которая остановилась в дверях с девочкой на руках. Миа уже не плакала, теребила в руках игрушку, но в глазах всё ещё стояли слёзы.
– Здесь же есть… – Лаура посмотрела на полотенцедержатель. Там висело три свежих плотенца.
– Дай мне чистое полотенце! – громко повторил он.
Лаура спустила дочь с рук и достала из шкафчика полотенце. Данте вытер лицо, руки и сунул его ей.
– Ну, привет, красотка, – ласково сказал он. Девочка бросила своего мишку и потянула к нему ручки. Он подобрал игрушку и взял племянницу на руки. – Пойдём со мной, – грозно сказал сестре и направился на кухню. Она поплелась за ним, ломая руки и поглядывая в сторону гостиной. Воспользовавшись своим «выгодным» положением, ловкими детскими ручками Миа вытащила из расстёгнутого выреза рубашки цепочку и потянула кулон в рот.
На кухне Данте высвободил из цепких пальчиков своё украшение, снял крохотные босоножки с ножек племянницы и усадил её прямо на стол. Она залепетала что-то нечленораздельное и довольно заёрзала, уцепившись за большие пальчики ног.
– Уже поздно есть, – сказала Лаура, видя, как Данте открывает баночку с пюре.
– А что ты в курсе, когда она последний раз ела? – жёстко спросил он и достал маленькую ложку.
– Вот, – Лаура подала ему другую, детскую. – Она любит есть этой, – сказала она со слезами. Данте отбросил первую и взял ту, что подала сестра.
Миа с аппетитом проглотила пару ложечек лакомства, а потом начала баловаться и капризничать. Данте вручил ей баночку с пюре и ложку, и малышка начала увлечённо в нём ковыряться, пытаясь есть самостоятельно. Но большая часть еды оказывалась на столе.
Данте повернулся к сестре:
– Следующий раз ты меня не остановишь.
– Он не хотел… он просто выпил, – пыталась она оправдать мужа. Как и всегда.
– Выпил? – язвительно усмехаясь, повторил он. – В который раз? Лаура! – он тряхнул её за плечи. – Ты посмотри на себя! Посмотри!
– Что мне на себя смотреть…
– А ты посмотри в кого ты превратилась! Ты забыла кто ты! Забыла, кто твои родители и кто ты есть! Забыла, кто тебя воспитал!
– Я не забыла! – вскричала она.
– Нет? Тебе двадцать три года! Ты молодая, красивая, а живёшь с каким-то уродом, – еле сдерживаясь, выдавливал он из себя слова. – У тебя образование, воспитание… у тебя есть всё!
– Я люблю его… – жалобно сказала она.
– Люблю… – он презрительно скривился. – Тогда какого хрена ты каждый раз приходишь в слезах и рвёшь сердце матери? Вот и живи значит… – осёкся, потому что поднял тон, и малышка среагировала на это, скривила личико собираясь заплакать. – Да мне плевать! Я его зарою и собственноручно землёй присыплю! Живи, как хочешь, но не нужно делать из собственного ребёнка психа! Таким как вы вообще нельзя плодиться!
– Что ты такое говоришь? – Она уставилась на него карими глазами, которые снова наполнились слезами. Нервным движением отвела волосы от лица.
– А что мне говорить? – Он продолжал удерживать её за плечи, нависая над ней. – У тебя есть всё! Всё что только можно пожелать! А ты где-то откопала это дерьмо! Ещё и родила от него. Забыла кто ты есть. Строишь из себя жертву. Чуть-что… бежишь жаловаться родителям, плачешься, залечиваешь свои синяки, а потом возвращаешься снова к нему! Да, я бы давно убил его, но ты… только ты и останавливаешь меня… каждый раз… И все терпят. И отец молчит, а мать только плачет в подушку, надрываясь. И только ты, дура, этого не понимаешь. Это твоя жизнь. И я вижу, что тебе уже это нравится, – зло и беспощадно говорил он. Удерживал её, не отпускал взгляда. – Нравится вот так… и ты с удовольствием всё терпишь, чтобы все снова тебя пожалели. Ведь ты младшая дочь. Долгожданная девочка, которой всё позволено! Что ты делаешь, а? Лаура… Что ты делаешь? – вымученно проговорил он. Она залилась слезами и уткнулась ему в грудь. Не рыдала. Сдавленно плакала, чтобы не напугать дочь.
Он обнял её за плечи. Потом чуть расслабившись, поцеловал в макушку и погладил по голове. Лаура обняла его и крепко прижалась. Как в детстве. Когда жаловалась ему о своих бедах. Всё же он не смягчил тон:
– Я отвезу малышку к родителям. Собери её вещи. Она будет жить с ними. Мама ею займётся. Как положено.
– Нет… – Сестра подняла заплаканное лицо.
– Я сказал «да». Собери её вещи. И не смей спорить. Я сделаю, как сказал, и не позволю этому ублюдку изуродовать ребёнка. А ты как хочешь. Можешь оставаться.
Она высвободилась и вытерла слёзы:
– Я… я тоже поеду… – вздыхая, проговорила.
Миа раскидала всё пюре и сбросила баночку и ложку на пол, и с довольным видом принялась теребить свои забавные хвостики, снимая резиночки с головы.
– Иди собирайся. Я на днях уезжаю. Но если вдруг, когда я вернусь, ты заберёшь ребёнка или это дерьмо хоть пальцем прикоснётся к девочке… Вы пожалеете. Вы оба об этом пожалеете.
Лаура со страхом взглянула в решительное лицо брата. Поёжилась от его колючего взгляда. Вытерла слёзы и вышла из кухни.
– Ну, что, моя маленькая любовь, – со вздохом и с нескрываемой нежностью проговорил он, – теперь тебя придётся мыть с головы до ног. Но этим пусть займётся бабушка. – Он подхватил девочку и, зажав подмышкой, принялся умывать её перемазанное личико и грязные ручки над кухонной раковиной.
