Текст книги "Райская птичка (СИ)"
Автор книги: Оксана Сергеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)
Глава 8
– Алисия, – мягко проговорил он, чуть протянув имя, и улыбнулся. Однако не спешил пропускать её, а так и стоял, прислонившись плечом к косяку, удерживая дверь и разглядывая нежданную гостью. Гостья была хорошо ему знакома. Даже слишком хорошо.
Время было позднее, и Данте был уверен, что приехала она, поддавшись очередному страстному порыву, так как о встрече они не договаривались.
– Привет, – наконец сказала она и шагнула вперёд, довольно улыбнувшись.
– Привет-привет… – усмехнулся он и отступил, пропуская её в квартиру.
– М-мм… – недовольно поджала губки Алисия, не получив своего приветственного поцелуя.
Надо полагать, своим звонком она вытащила его из душа, потому что футболка, что он натянул, была местами влажная, а волосы толком непросушенные и мокрые.
Ах, как жаль, что она не пришла ещё раньше, они могли бы принять его вместе!
Не испытывая угрызений совести, что помешала, девушка пошла вслед за ним, по пути скинув туфли на высоких шпильках.
Он слышал, как она перестала цокать каблуками. Разулась. И если начнёт раздеваться, то это очень скоро закончится, потому что под платьем у неё ничего не было, даже нижнего белья, слишком обтягивающим был её откровенный наряд. Да и он как следует рассмотрел Алисию, а она вполне способна на такие «сюрпризы». Она вообще могла приехать к нему голой, завернувшись в плащ, а по приезду скинуть его у порога и хорошо, если в этот момент он в квартире окажется один. За время их отношений он уже смог оценить её фантазию.
Зацепившись пальчиком за задний карман его джинсов Алисия плелась за ним, следуя шаг в шаг. На кухне она отпустила его и забралась на высокий стул, наблюдая, как Данте налил в высокий стакан молоко и сунул его в микроволновку, чтобы подогреть.
– Спать собираешься, – не спросила, а скорее констатировала она, прекрасно зная его глупую непонятную ей привычку пить перед сном тёплое молоко.
Интересно, что же будет, если в один момент он этого не сможет сделать. Устроит истерику? И что же это за такой волшебный эффект, заставляющий его день за днём пить перед сном эту гадость?
– Да, как видишь, – сказал он, и пикающий звук известил его, что пора вынимать стакан.
– Господи, – она скривилась и сморщила носик, – как ты можешь пить эту гадость? Ненавижу тёплое молоко! Просто терпеть не могу!
– И не терпи. Никто не заставляет. А я люблю. Привык, – спокойно сказал он, отпив из стакана.
Отточенными движениями Алисия поправила волосы и оглядела знакомую обстановку.
Кухня и мебель были в тёмных красно-чёрных тонах, Данте здесь смотрелся весьма органично, а вот Алисия среди этих агрессивных оттенков чувствовала себя неловко и чтобы поддержать свой настрой на том же уровне сообщила, что очень желает что-нибудь выпить.
– Пожалуйста. Я даже угощу, – засмеялся Данте, достал для неё бокал и вынул из холодильника бутылку превосходного шампанского.
– Моё любимое, – обрадованно сказала она и зажмурилась, но оглушительного хлопка не произошло, только тихое шипение воздуха и белый «дымок» известили о том, что бутылка открыта.
Она не задалась вопросом, почему вдруг у него в холодильнике оказалась бутылка шампанского, хотя обычно слабого алкоголя у него дома было невозможно найти по той причине, что такового он не употреблял. Не принято было в их отношениях задавать подобные вопросы, потому Алисия приняла наполненный фужер и поднесла его ко рту.
– Развлекаешься? – спросил он и отошёл на то место, где и был – снова прислонился к мраморной столешнице и взял в руки стакан с молоком.
– М-мм, – промычала она и медленно кивнула, отпивая.
Это не был первый бокал спиртного за сегодняшний вечер. Она примчалась сюда на такси из ночного клуба, где собиралась повеселиться с друзьями. Когда ей окончательно наскучили танцульки, бесконечная болтовня подруг и приставания навязчивых кавалеров, она вспомнила о нём. Основательно подогретая всевозможными коктейлями, она сделала единственное приготовление к встрече – зашла в дамскую комнату и сняла нижнее белье. Бюстгальтера на ней и так не было, а трусики она сунула в сумочку. По бесовским огонькам, что сразу зажглись в его чёрных глазах, она поняла, что он это заметил. Это было только начало. Самый первый момент долгой прелюдии, и она ждала, когда же он, наконец, допьёт своё чёртово молоко. От этих мыслей зародившееся в груди тепло, разлилось по телу.
– А как же строгий папочка? – он сделал ещё один глоток, а она отпила шампанское.
До этого момента она и не чувствовала себя пьяной, но после пары глотков, алкоголь ударил в голову. Она вздохнула, чувствуя собственное возбуждение, хотя Данте ещё не подошёл к ней и не прикоснулся.
– Ну, я хорошо себя веду. Почти… – томно протянула она последнее слово. Так многообещающе и нескромно произнесла.
– Смотри, а то снова заблокирует тебе все счета, – ухмыльнулся он.
Алисия посмотрела на бокал у него в руке. Данте никак не спешил допивать его, она уже и сама готова была отхлебнуть из стакана, чтобы он занялся только ей.
– Твоё молоко уже остыло, – намекнула она, и очередной глоток приятной терпкой жидкости прокатился по горлу. Сладкие пузырьки растаяли на языке.
– Тебя слишком беспокоит моё молоко.
– Нет, – она покачала головой, – меня слишком беспокоишь ты, – заявила она, призывно глядя светло-карими глазами.
– От этого я не могу отказаться даже ради тебя, это очень приятный момент, – подразнил её Данте, с удовольствием наблюдая, как она обиженно поджала губки. Но эта мгновенная обида растворилась в воздухе.
– А я? Неужели я не есть приятный момент в твоей жизни?
– Ты? Я об этом не задумывался. Хотя… – Не глядя на неё он отставил стакан, но она заметила, что он потянулся за полотенцем, скрывая улыбку. Пытаясь вытереть мокрые волосы, и ещё больше взъерошил их. Такой он ей нравился – дикий необузданный, с распущенными волосами в растянутой домашней футболке и простых джинсах. Он нравился ей любой, и в любом виде он умел выгодно себя подать. Он умел вести себя. И вёл других. И сейчас она чувствовала, как он ведёт её. Играет ей. И с ней. И Алисии это ужасно нравилось. За это она его обожала.
Одного бокала шампанского для неё оказалось достаточно, и без того чувствовала, что расплывается, но не от спиртного. Тело уже разгорелось жарким томлением. Она готова была залезть на стол, и выгнуться как кошка, требуя свою ласку. Растянуться тут же и сбросить с себя платье.
В несколько глотков Данте осушил свой стакан и, сполоснув, убрал в ящик для посуды. Она наблюдала за ним. За каждым его движением. Видела играющую на губах полуулыбку. Он повернулся и приложил полотенце к губам, постоял так, оглядывая её с ног до головы – от кончиков пальцев ног, с накрашенными ноготочками, до светлой кудрявой макушки.
Алисия накрутила на указательный палец собственный тугой локон, потом отпустила, и он мягко и пружинисто лёг на место. Потом зарылась в свои волосы и встряхнула упругие до плеч кудри. Всё это она делала глядя в глаза своему любовнику, мягко и плавно, рассчитывая на каждое своё движение. А он следил за ней и в его глазах она видела одобрение. Её леопардовое платье было очень короткое и обтягивающее. Только имея такую идеальную фигуру как у неё, можно было решиться надеть такое платье. Оно облепляло тело, чётко обрисовывая грудь.
В раскрытое окно влетел прохладный ветерок, соски её затвердели, и тонкая ткань предательски выдала её. Однако не стоило грешить только на ветер, ведь уже давно все её ощущения сконцентрировались только на одном объекте. И мысли и желания были направлены в ту же сторону. А «объект», тем временем, разглядывал каждый знакомый изгиб женского тела. И Алисия терпеливо ждала, не испытывая при этом ни малейшего смущения, ни даже намёка на стеснение.
– Ты так странно на меня смотришь, – задумчиво начала она, нарушая тишину.
Он отбросил полотенце и медленно двинулся к ней. Подошёл совсем близко, обхватил ладонями её лицо, потом зарылся в волосы, встряхнул кудряшки, и снова сжал девичье лицо в ладонях, продолжая прожигать взглядом. Она возбуждённо выдохнула и приоткрыла рот, а он чуть склонился к ней.
– Ты красивая, Алисия... Ты очень красивая, – неожиданно сказал он.
Она поёрзала и обхватила его ногами. Стул был очень высок, и её положение оказалась очень удобным именно для такой позы.
– Ты так давно мне этого не говорил…
– Говорю… И не такая глупая, как кажешься… совсем не дура, – он медленно выговаривал слова.
Ей было наплевать, что именно он говорил, она готова слушать вечно. Чёткие низкие звуки, словно проникали в её естество. Тягучесть голоса возбуждала не меньше чем его тёплые руки.
– Когда ты успел меня раскусить? – томно и с полуулыбкой спросила она и, ласкаясь, потёрлась щекой о его ладонь.
– Я тебе этого не скажу.
– Я уезжаю. Я тебе говорила. На свадьбу одного из кузенов.
– Я помню, – Он опустил руки и упёрся в спинку стула испытующе глядя на неё.
– Я не хочу… – захныкав, скривилась Алисия и притянула его к себе поближе. Ухватила за низ футболки и оттянула её.
– Почему же? Родственные связи – это очень важно. А такие сборища тем более. Там столько всего интересного. Много родственников, нередко тех, которых видишь впервые. Кузены кузенов и друзья друзей... Завязываются новые знакомства. Возобновляются старые. И вообще есть возможность поразвлечься и хорошо отдохнуть. – Его поначалу равнодушный и спокойный тон перешёл в ироничный.
Обычные слова, звучали из его уст по-другому и имели совсем иной смысл, а не просто пожелание хорошо провести время. Он будто говорил: «Езжай, детка, развлекись, потрахайся с другом кузена или с кузеном кузена. А лучше со всеми вместе и получи удовольствие». На неё накатила волна раздражения. Разозлило, что он вот так спокойно намекал на это, собственноручно толкая её к кому-то другому. Но она не стала возражать, промолчала, сжав зубы. Да и не знала она, как возразить, просто покачала головой.
– И ты даже ни капельки не будешь ревновать? – придала голосу шутливые нотки.
– Конечно, буду, – сказал он. – Я ревнив по натуре. А потому буду ревновать. Ненавижу, когда ты куришь, – недовольно закончил он, вблизи почувствовав исходящий от неё запах сигарет с ментолом.
Казалось, это именно то, что она хотела услышать, – то, что он будет ревновать, но слова не принесли желаемого удовлетворения. Почему-то совсем не убедили. Лучше бы и не спрашивала.
Он коснулся обнажённого колена и начал проделывать недвусмысленные движения двумя пальцами, будто шагает по её телу. Поднялся вверх по бедру, а когда руки его замерли под грудью, она начала задыхаться и тогда прижалась ещё теснее. Он мягко накрыл её груди ладонями и слегка сжал. Этого было мало, потому что платье мешало насладиться его прикосновениями. Всё тело стало чувствительным и просило продолжения. Она подняла руки и, зарывшись пальцами в его влажные прохладные волосы, притянула его голову к себе. На мгновение его чёрный пронзительный взгляд смутил её. Она в растерянности задержала дыхание, а потом отбросила непонятные ощущения. Его возбуждение ещё больше подстёгивало её. Она ясно чувствовала его эрекцию. Не сопротивляясь более, он склонился ближе к её губам, а она напористо поцеловала его, не собираясь больше медлить. Он ответил ей, но не дал углубить поцелуй, а только приник, захватив в сладостный плен. Потом задрал платье, и сдавленно рассмеялся, убеждаясь, что под ним, действительно, ничего не было. Алисия хихикнула в ответ, а он отступил, глухо скомандовав:
– Беги в спальню, крошка…
Соскочив со стула, она замерла и кокетливо улыбнулась. Переступив с ноги на ногу, поправила платье, натянув эластичную ткань как можно ниже. Развернувшись, вильнула бёдрами и направилась в спальню, имея прекрасное представление о её местонахождении в его огромной квартире.
Слышала его шаги позади себя. Он не догонял, но и не отставал от неё. Шёл позади. А она плавно ступала по художественному паркету.
Шампанское играло в голове. Раскрепостило и без того чувствительное тело.
Пол был тёплый и, кажется каждый шаг, как шёлковое прикосновение… как поцелуй… и поэтому Алисия не торопилась, только изредка бросала взгляды через плечо. После очередного она ухватившись пальчиками за низ короткого платья, чуть потянула его вверх. Сделала несколько шагов. Снова потянула вверх платье. Обернулась и пошла, пятясь. Засмеялась, запрокинув голову, и снова повернулась к нему спиной.
Данте медленно шагал за ней, наблюдая, как раз за разом она задирает подол всё выше. Обнажает бедра, ягодицы, талию...
У кровати в спальне она скинула платье и осталась совсем голая. При его приближении, сделала шаг назад и растянулась на кровати. Он выдернул из-под неё покрывало. Она со смехом перекатилась на живот. Довольная и грациозная как кошка. Ласкающаяся, но с острыми коготками. Сегодня они были ярко розовые.
Простынь была умиротворяюще прохладная. Холодила живот. Нежно касалась набухших и возбуждённых сосков. Но Алисия желала совсем других прикосновений. Желала и жаждала… И вздрогнула, когда крепко ухватив её за лодыжку Данте притянул её к себе. Пришлось чуть проехаться по кровати, скомкав под собой простыню. Он не убрал руку. Двинулся по икре. Пальцами по бедру. Ладонью по ягодице. Вверх по спине. По позвоночнику…
Она прикрыла глаза и замерла от удовольствия, забыла, как дышать. Такая холодная простыня под ней и его горячие руки...
Шорох одежды…
Он накрыл её своим обнажённым телом и прижал к постели. Дышать было трудно. И не не только от его тяжести, но от восторга и желания. Сдерживалась, хотя внутренние трепетные порывы провоцировали на активные действия.
Он придавил её, заключив в тёплый кокон удовольствия. Безжалостно придавил, дав почувствовать свою тяжесть. Потом приподнялся на руках и сел, а она перевернулась на спину. Глаза её были подёрнуты поволокой желания. С губ сорвался слабый стон. Он медленно водил кончиками пальцев по её телу.
– Ты красивая, Алисия… – она хотела бы ответить ему, сказав, что он ей это уже говорил сегодня, но голос совсем осип, а она не стала нарушать эту шуршащую чувственную тишину.
Пусть он говорит.
Пусть делает воздух сладким и приторным.
Пусть пропитает его вязкими эротичными фантазиями.
Они рождались у неё в голове. Они начали рождаться ещё тогда, когда она вышагивала по паркету, наблюдая причудливые художественные узоры.
– Ты прекрасна… у тебя нежная… очень нежная кожа… – его голос был грубоватым и совсем глухим. В тишине звучал ярко. Она вздрагивала от этого звука, как от прикосновений, а он продолжал водить кончиками пальцев по животу, едва уловимыми и ощутимыми движениями обрисовывая пупок и постепенно поднимаясь выше. Чувствовал, как она подрагивает всем телом. Знал, что она боится щекотки, и такие прикосновения очень раздражают её. Она едва может их вытерпеть.
Алисия закрыла лицо ладонями и сдавленно засмеялась. Задрожала. И возмущённо пискнула. Не видела его взгляда, потому что прикрыла глаза. Может в неясном свете и не различила бы их выражения. Он приостановился, а потом продолжил свою ласку.
– Ты замечательная женщина, Алисия, великолепная. – Слегка он коснулся груди и сосков.
Ей не понравилось. Не понравилось, как быстро он убрал руки. Совсем не понравилось это мимолётное прикосновение. Ей нужно было больше. Нужно ощутить всю полноту и яркость ощущений.
– Но есть одно «но»? – она приподнялась на локтях. Томное выражение её глаз прояснилось.
– Я этого не говорил.
– Однако же оно есть? Скажи мне.
– Алисия, – он опёрся на руки по обе стороны от неё, – мне всегда нравилось твоё поведение в спальне. Ты никогда не тащила в неё комплексы и размышления о смысле жизни. Не начинай и впредь, я прошу. – Он склонился. Она выгнулась, почувствовав его в себе. Они более не нуждались в прелюдии.
– Ты сам это начал, – отрывисто прошептала она, проваливаясь в пучину наслаждения.
Приятные ощущения накатывали. Последние связные мысли покидали её, но она всё же прерывисто прошептала: – Ты игрок... Ты играешь... И мне это нравилось… И нравится… но сегодня… сегодня ты ведёшь другую игру…
– Тебе нравится… – он медленно двигался, прижимаясь к ней. – Но не позволяй мужчинам играть с тобой. Не позволяй, Алисия… Никогда не позволяй… – тон его был ясным. Необыкновенно жёстким и ясным.
Ко всему калейдоскопу чувственных наслаждений примешалась горечь от его слов. Но все что она могла сделать, это впиться ногтям в его спину. И больше ничего. Даже слов возмущения не находилось.
Потому что, кажется, этому не было повода…
Глава 9
«Ну, почему я? Что на мне свет клином сошёлся?» – раздражённо думала Энджел, вышагивая по коридору с папкой в руке. Она могла бы замедлить шаг и пройтись спокойно, но что-то во взгляде начальника отдела остановило от этого. Кажется, сейчас была совсем не та ситуация, да и спорить с боссом несподручно. Потому она быстро шла, намереваясь оставить документы в приёмной и убраться восвояси.
Несколько дней прошли в абсолютном спокойствии, прямо как в райских кущах. Лари со всех сторон обхаживал её, помогая вникать в работу, относительно её не напрягая. И всё говорило о том, что и он также получает от этого удовольствие. И самое положительное в их совместной деятельности, это отсутствие похотливых взглядов с его стороны, а если он и допускал какие-нибудь мысли подобного рода, то они были очень хорошо замаскированы тактичным поведением.
Сама Энджел приходила на работу на тридцать минут раньше, чтобы не столкнуться в лифте с самой известной и важной персоной в их организации. Она и так вставала рано, поэтому полчаса особого значения не имели. Однако её умиротворённому состоянию пришёл скорый конец. И знаменовал его приход, а вернее выход из отпуска, небезызвестной Матти.
Да, Лили была абсолютно права. На лице Матти, да и во всем её «широком» образе проглядывалась… Нет, не проглядывалась, даже не просвечивалась, а скорее кричала о себе полнейшая неудовлетворённость. И судя по всему во всём. Только так можно объяснить то выражение лица, с которым она прошествовала через весь кабинет к своему рабочему месту в первый день прихода. И, кажется, приветствия не последовало. Оно же, это самое выражение, как в зеркале отразилось на лицах мужчин. Никто не высказал особой радости по поводу её прихода. А те, кто всё же рискнул спросить, как она отдохнула, получил в ответ что-то невразумительное. А Энджел всё не могла понять, как с самого утра можно быть в плохом настроении. Оказывается, ещё как можно. И не только с ним быть, но и ещё усердно портить его другим.
Но всё же, вполне вероятно и даже наверняка, Энджел ошиблась бы в ней, не имей она сформировавшегося мнения, пусть и благодаря усилиям Лили. Потому Энджел слабо реагировала на попытки Матти завести разговор и отвечала коротко и лаконично, исключая развития темы вообще. Попросту не имела никакого желания слушать её тоненький голосок, вещавший о знании толка во всём. Весь её облик внушал сочувствие, так как утро уже который день начиналось с сообщения о том, что сегодня у неё болит или кому из её домочадцев нездоровится, если сама она вполне в чувствах. Мужчины на это не велись, но вот женщины вполне. Она легко вызывала снисходительность и жалость, тихо и незаметно пробираясь внутрь.
Энджел подошла к приёмной и, как всегда, помедлила, прежде чем открыть дверь. Сердце уже бешено колотилось, хотя она очень надеялась, как говорится – «войти и выйти». И больше ничего.
«…Ад и все дьяволы»… Едва переступив порог, она впечаталась в грудь Данте, потому что он как раз выходил из кабинета. Надо сказать, по лицу его было понятно, что он не ожидал её увидеть. В глазах блеснуло удивление
Энджел была уверена, что застанет его в состоянии «рвёт и мечет», судя по тому, как был взвинчен Келлер, и очень поразилась тому спокойствию, что прям-таки исходило от его внушительной фигуры. Он отступил на шаг, дав ей возможность пройти и обнаружить, что в приёмной они совершенно одни и девушка это сделала, поймав на себе его слегка высокомерный взгляд. Она, конечно, могла бы просто положить папку, на стол секретаря, но такое как-то и в голову не пришло. Все эти минуты они молчали, только теперь она поняла, что не поздоровалась, да и он тоже. Тем сильнее ощущалась вся неловкость ситуации и их отношений в целом. Что ж, она сама себя поставила в такую ситуацию, потому и расхлёбывать ей одной, его-то самомнение никак не пострадало. И вся ситуация его явно забавляла – некоторая растерянность, с какой она застыла посреди приёмной, лёгкая затравленность, умело спрятанная за хладнокровным спокойствием, для него как будто совсем не секрет. И в каждом его взгляде виделась оценка и всегда оставаясь с ним наедине она испытывала напряжение и чувствовала себя как под лупой и это состояние очень нервировало. Относись она к нему равнодушно и ситуация воспринималась бы проще и собственное поведение было бы естественно, а не так, словно нужно думать над каждым своим движением и жестом.
– Энджел, – мягко проговорил он, но эта деланая неспешность заставила всё внутри встрепенуться. Он сделал приглашающий жест рукой.
– Х-мм. – Нехотя она шагнула в его кабинет.
Прошедшие несколько дней она вообще не видела его и о нём ничего не слышала. Сначала показалось странным, что Матти не выразила своё отношение к президенту компании, Лили, например, с первых слов затронула эту тему. Но Матти, нет. И только позже выяснилось почему. Потому что его она тоже ненавидела, помимо всех прочих особей мужского пола. Просто терпеть не могла и не переваривала органически. И когда встал вопрос, кому нести документы, учитывая, что половина мужчин их отдела разбежалась по делам, все посмотрели на Энджи. А Лари стал слёзно умолять именно её сделать это, признавшись честно, что она удачно послужит отвлекающим фактором от их «косяков».
«Ох, Лари, если бы ты только знал, как ты угадал… Ещё какой отвлекающий фактор…» – обречённо думала сейчас она.
Данте не прошёл вслед за ней, а задержался, видимо, дать указания подошедшей секретарше.
Почему она нервничает? Да так, что, кажется, поджилки трясутся. Энджи посмотрела на руку. Пальцы дрогнули.
– Чёрт тебя подери! – сквозь зубы выругалась она и крепче сжала папку, прижав её к груди, в защитном жесте, словно отгораживаясь, таким образом от Данте, хотя его не было в кабинете. Но это всё было Его. Всё напоминало о хозяине. От запаха парфюма, витавшего здесь, свело желудок. Она провела ладонью по подолу тёмной юбки, ставшим уже привычным до неприличия, жестом. Потом оглядела себя, неосознанно проверила, все ли пуговицы на блузке застёгнуты. Все. И тут же подумала, что сегодня точно нужно было надеть другую рубашку, чтобы наглухо застегнуться под самое горло. Сегодняшний воротничок-стоечка её не спасёт, потому что эта блузка имела V-образный вырез, очень эффектный и красивый. Всё же слабым утешением ей послужили мысли о влиянии, какое она, несомненно, также на него оказывала.
Чтобы отвлечься Энджел начала рассматривать обстановку кабинета. На спинке кресла висел его чёрный пиджак. Очень аккуратно. И на столе был полный порядок, все бумажки сложены в ровную стопочку. В прошлый раз на столе у него был полный кавардак. Сегодня всё сияло идеальным порядком. До тошноты.
Дверь мягко защёлкнулась, он закрыл её. Хорошо, что она не вздрогнула. Только внутри всё всколыхнулось.
Он помедлил. Она не обернулась.
– Ну, привет… – подошёл к ней. Крадучись. Взбесило, хотя на его лице не было и намёка на ухмылку.
Сам начал.
– Ну, привет, – протянула ему папку и улыбнулась. Искренне. Слегка.
Он взял папку и бегло просмотрел содержимое, но не стал ни о чем её спрашивать. Да она бы и не ответила ни на один вопрос. Энджи просто выступила курьером от их отдела, но разъяснения не входили в её компетенцию. Он, по всей видимости, не собирался их требовать, а сунул папку в портфель, лежавший тут же на кресле, и посмотрел на неё.
Абсурдная ситуация.
Он не сказал, что она может идти. И она, чувствуя себя крайне глупо, продолжала стоять. А он смотреть на неё странно задумчиво. Молча. Оценивающе. Она хотела спросить «Могу ли я идти?» но язык будто прирос к нёбу.
Снова эта эмоциональная ловушка. Оставаясь с ним в ограниченном стенами кабинета пространстве, Энджел чувствовала себя не только в физической, но и эмоциональной ловушке, а это перенести было гораздо тяжелее. Кажется, где-то обязательно должны быть спрятаны адские печи, накаляющие воздух вокруг них, так что в теле начиналась ломка – и убежать хотелось, но если смотреть в глаза, то взгляда оторвать невозможно.
– Прекрати.
– Что?
– Так смотреть на меня.
– Почему? Ты мне нравишься, – спокойно констатировал он. Обыденно, без трепетной дрожи и обожания.
– Весьма откровенно, – усмехнулась она. – Мне тоже нужно сказать нечто подобное?
Это была опасная игра. Она примерно предполагала, чем всё это может закончиться, но с чисто женской расчётливостью произносила слова.
– Не обязательно, – он небрежно пожал плечами и шагнул ближе.
Она не отступила. Надоело играть в «кошки-мышки» и убегать, показывая свою слабость перед ним или по отношению к нему. На этот раз она не собиралась испуганно отшатываться и допустила, чтобы он снова оказался в приступной с ней близости. Он смотрел на неё, иронично приподняв уголки губ в намёке на улыбку, ожидая, что она шарахнется в сторону. Но она продолжала стоять на месте, не отрывая от него глаз. Тогда он склонился к ней, но и теперь девушка не пошевелилась. Только чувствовала сумасшедшее биение пульса в ямочке между ключиц, кажется, раздававшееся по кабинету. И всему виной её обострённое желание, которое из раза в раз показывало, насколько глубоко она увязла.
Он подавлял её, и даже если бы хотела, не смогла убежать. Вот так, стоя возле неё в одном вздохе от поцелуя, он лишал её всяких сил шевелиться, потому что она уже задержала дыхание, почувствовав его тепло. И хотя когда он крепко прижал её к себе, мозг пронзала одна мысль, что она должна оттолкнуть его, это так и осталось мыслью, которая растворилась, не найдя отклика в теле.
Данте прижал её крепко, но поцеловал легко. И, кажется, это не был поцелуй. Только прикосновение к губам, чтобы, почувствовать их мягкость, тепло и безотказность.
– Всё время думаю что… – вкрадчиво и тихо произнёс он.
– Что? – как можно безучастнее спросила она, но едва ли могла остаться равнодушной, когда он провёл кончиками пальцев от основания шеи вниз, а затем расстегнул пуговицу. Маленькую пуговичку-жемчужинку на её нежно-голубой блузке. Почти белой. И в этот момент только слепая уверенность, что он не посмеет раздеть её в кабинете, успокаивала.
– Думаю, что меня так возбуждает в тебе? – говорил он, а пальцы скользнули в вырез рубашки и захватили тонкую золотую цепочку. Он подержал её и выпустил, взглянув на кулон в виде сердечка с маленьким переливающимся камушком.
– И? – нашла она силы спросить, чтобы как-то отвлечь его.
– Твой мозг, – сказал он. – Помимо всего прочего… – усмехнулся и почувствовал под пальцами её глубокий вдох. Это взволновало его, как и её искренний трепет и мягкая нежная кожа. И чуть резковатый запах духов.
– Неожиданно, – проговорила, как можно спокойнее.
– Для меня тоже, – тихо откликнулся он.
Его спокойный грубоватый голос волновал; тон, каким он говорил – настораживал. Где-то глубоко в его глазах плясали искорки, наверное, смеха. И только это удерживало её, не позволяя окончательно расплавиться. Она видела как остро он следил за каждой её реакцией. Осознала, что в кабинете стояла такая мёртвая тишина, что было слышно, как секретарша передвигается по приёмной, цокая каблуками. И неосознанно Энджел следила за этим звуком, боясь, что он приблизится, а значит она войдёт и увидит их вместе. И каждый раз, когда стук каблуков затихал, Энджел с облегчением переводила дыхание.
Как-то незаметно он оттеснил её к столу, и она упёрлась в край столешницы, а потом и вовсе села на неё. Немного расслабившись, она откинулась назад и с вызовом посмотрела на него. Приподняла русую бровь. А он улыбнулся в ответ, словно читая её мысли, но не отступил. Положил ладони ей на бёдра и, мягко касаясь, скользнул вверх. И замер. А потом очертил линию чулок. Не коснулся обнажённой кожи, не задрал юбку, не стискивал её, но даже сквозь ткань его прикосновения ощущались очень остро, наэлектризовывая тело. Он был аккуратен, действовал не торопясь, давая ей возможность отклониться, но она не делала этого.
Он был настроен на борьбу, но не получил сопротивления, ведь она тоже прекрасный игрок и хорошо усвоила правила. Но ему эта игра давалась с большим трудом. Чувствовал, как закипает. С каждым новым прикосновением. Чувствовал её бешеный пульс. Почти слышал, как бурлит в ней кровь. И хотел только одного. Только одного.
И сейчас подумалось, как самонадеянно она поступает, не сопротивляясь. Это могло зайти слишком далеко. Разум перестал диктовать условия, а мысли лениво перетекали из одной в другую, концентрируясь только на его желании овладеть ей. Распластать её на своём столе. Снять одежду. Всю.
Приподняв её за подбородок, он заглянул ей в глаза и увидел в них отражение собственных похотливых мыслей. Она держалась за край стола и ухватилась ещё крепче. Успела только вдохнуть. Он больше не дал ей возможности уклониться, даже если бы захотела.
Тогда он не целовал её так. Сейчас от самого первого касания его губ дрожь пошла по всему телу. От этого поцелуя закружилась голова. Он опьянял. Каждое движение его губ и языка было таким мягким, и сладким, и таким ласкающим.
Тело зазвенело словно струна. Наверное, он чувствовал, как она натянута, когда прижал её к себе. Он не трогал, не исследовал её тело, не лез под одежду, только прижал, не давая возможность увернуться и едва свободно вдохнуть. Он настойчиво возбуждал, напоминая о том, что было и могло быть. И как это могло быть в этот раз.
Этого поцелуя хватило, чтобы она снова почувствовала себя рядом с ним похотливой сучкой. Именно той, что готова сама задрать на себе юбку. Она положила руки ему на плечи, будто боясь, что ненароком и правда потянется к подолу. И совсем потерялась в ощущениях... Он был очень горяч. Она и так это чувствовала. И губы его были горячими. И дыхание. И острое возбуждение проходило по её телу с каждым касанием его языка и нажимом чувственного рта. Он владел её губами и ею самой. Она не хотела отступать и сопротивляться. Чувствовала, что остро нуждается в этом и в нём.
Так обречённо понимать, что хочется именно этого и ничего другого. И большего.
– …могут войти, – нашла мгновение, чтобы оторваться.
Её прерывистые слова на вдохе хуже любого афродизиака.
