Текст книги "Кровавые ягоды калины (СИ)"

Автор книги: Нюша Порохня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 12

Первый выпил из ковша Прохор, и мы испугались, увидев, как действует страшное зелье на колдуна. Он рычал, цеплялся ногтями за мокрую землю, выгибался дугой, и его лицо искажала гримаса жуткой боли, от которой у нас все скукоживалось внутри.

– С ним все будет в порядке? – взволнованно прошептала Танька, с жалостью наблюдая за муками колдуна.

– Все будет хорошо, – успокоил ее Корней и, хлебнув с ковша, аккуратно поставил его на землю, после чего упал рядом с братом.

Мы с Танькой жались друг к другу под хлипким навесом возле колодца, а братья ползали по грязи, испытывая всю гамму чувств от выпитого зелья. Зрелище это было не для слабонервных, и я старательно отворачивалась, чувствуя, как мое сердце отзывается на муки Корнея.

– Живы все-таки, – прошипело рядом и мы в ужасе увидели Григория Плясова, медленно приближающегося к нам. В его руке блестел огромный охотничий нож и он явно собирался им воспользоваться. – Приползли твари, помощнички ваши!

Он окинул корчившихся братьев презрительным взглядом и стал подбираться к нам, поигрывая ужасным орудием убийства. На его лице блуждала дикая ухмылка, в которой не было ничего человеческого. Его душу давно забрал дьявол.

– Все-таки подпортил их хозяин с болота. Ишь, как ломает колдунишек-то. Помрут, как пить дать. Но начну я с вас.

​​​​​​– Зачем ты все это затеял? – спросила я, и мы попятились от него, понимая, что шансов у нас не так много. – Не добьешься ведь ничего. Сдохло твое чудовище и дочка его тоже!

– Врете вы все! – выплюнул он со злобой. – А сдохло, значит другое найдем! Я никогда не останавливался! Всегда своего добивался!

– Для чего??? – я не могла понять, что двигало им, заставляя творить такие ужасные вещи.

– Дуры вы, бабы, потому что! – снова оскалился он в жуткой улыбке. – Я силы ищу! Надоело мне простым человеком по земле шастать!

– Ошибаешься, – Танька покосилась на колдунов, не теряя надежды на спасение. – Какой же ты человек? Тварь, такая же, как и та, что на болоте!

– Замолчи! Замолчи! – сквозь стиснутые зубы прошипел он и махнул ножом. – Шалавы!

– Господи, и это мой родственник, – в ужасе прошептала я, обращая внимание, как меняется его лицо под действием ненависти, становясь с каждой минутой все отвратительней и ужасней.

– Что ты там мямлишь?! – гаркнул он и снова махнул ножом, и его лезвие просвистело прямо перед моим лицом. Плясов рассмеялся каким-то сумасшедшим смехом и облизнул потрескавшиеся губы, на которых чернела засохшая кровь…

– Гриша, что здесь? Что, лярвы эти отвязались?! – за его спиной появился Ленька и уставился на нас скользким, возбужденным взглядом. – Режь их Гриша! Режь на ремни!

И тут на наших глазах он начал подниматься над землей, испуганно вращая вытаращенными глазами.

– Гриша! Гриша!!! – завопил он, размахивая руками. – Помоги!

Григорий резко повернулся и так и застыл с открытым ртом. Нож вывалился у него из рук, и Танька тут же схватила его, воспользовавшись моментом.

– Что, что это такое??? – он попытался опустить Леньку на землю, но вдруг неведомая сила швырнула его и приложила о сруб колодца так, что тот громко захрипел и затих, сложившись как кукла.

Плясов закрутился на месте, ворочая одним глазом, и заорал, брызгая слюной:

– Люди! Люди! Колдуны явились!!!

Вся толпа деревенских вывалила на улицу, но было видно, что их запал поубавился. Люди с ужасом смотрели на Ленькин труп и на вопящего Григория, но никто не двигался с места. Ни Прохора, ни Корнея не было видно, они будто испарились, оставив после себя тянущиеся следы на мокрой земле.

– Как-то я пропустила момент, когда они пропали! – прошептала Танька. – Фокусники блин!

– Что случилось Григорий? – первым решился выступить отец Сергий. Он старался держаться спокойно и важно, но разве это было возможно в такой ситуации. – Кто Леньку убил?

– Не понимаешь кто, батюшка??? – завизжал родственник, теряя последние остатки самообладания. – Колдуны убили!!!

– А кто баб этих отвязал? Они??? – батюшка повернулся к нам и его глаза блеснули неприятным, жутким светом.

– Истинно тебе говорю! – Плясов кинулся к нам, но Танька выставила перед собой нож и он резко остановился. – Думаешь, сможешь меня моим же ножом убить? Кишка тонка!

– А ей не нужно! – крепкий, уверенный и бархистый голос Прохора, заставил всю толпу шумно вздохнуть. – Я тебя убью. Голыми руками.

Люди заволновались, и я чувствовала, что они боятся, хотя раньше были уверены, что в этот поздний час сил у братьев нет.

Я выглянула из-за большой фигуры Плясова и увидела Корнея и Прохора. Они выглядели очень неплохо для умирающих, а Корней держал за руки девочек – Любашу и Досю.

– Господи! Любашка! – закричала ее мать, и девочка бросилась к ней. – Жива! Жива моя кровинушка!

– Меня дядя Ленька на болото свел, – заплакала Любаша, хватаясь цепкими ручонками за материн подол. – А потом дядька Гришка пришел и с чудищем говорил! И Дося там была!

– А как же ты выбралась??? – мать девочки целовала ее в мокрые щечки. – Как сбежала?

– Она нас спасла, – Любашка ткнула в меня пальчиком и посмотрела на братьев, отчего ее глазки потупились. – А эти красивые дяденьки, нас под деревом нашли и сюда привели.

Толпа молчала, глядя на Григория Плясова, а он побледнел и замахал руками:

– Это не правда, это колдуны… Все ложь! Ложь! Оморочили девчонку! Ересь несет!

Люди, все так же молча, пошли стеной на Григория, который попятился и упал, зацепившись за старое ведро. Будто загнанный зверь он зарычал и отчаянно, срываясь на хрип, крикнул:

– Да что вы понимаете! Гнилые душонки! Я мог бы стать великим, а не ковыряться в том дерьме, в котором вы роетесь всю жизнь! Черви! Черви!

Корней встал между ним и толпой и поднял руки, останавливая людей:

– Не трогайте его! Не опускайтесь до убийства! Его жизнь и так накажет!

– На его руках кровь! – крикнул кто-то. – Пусть сдохнет!

– Я как погляжу, они тут любят с людьми расправляться, – пробурчала Танька. – Только дай, на клочья разорвут.

С этим я была согласна, совсем недавно они хотели "кокнуть" нас, не удосужившись даже проверить, виноваты мы или нет.

– Нет. Никто, никого не убьет, – Корней выставил вперёд руку, и невидимая волна энергии сгустилась перед толпой, не давая пройти. – Будьте людьми.

Пока мы с Танькой умилялись такому благородству, Григорий вырвал из рук подруги нож и с размаха ударил им Корнея, который этого совсем не ожидал. Все замерли, по толпе пронесся испуганный вздох, а я чуть в обморок не грохнулась, увидев, что из спины колдуна торчит лишь рукоятка.

Нет! Только не это! В этот момент, я была готова разорвать проклятого предка голыми руками, но спина Корнея внезапно напряглась, и лезвие сантиметр за сантиметром покинуло его плоть. Колдун медленно повернулся, и Григорий завыл, хватаясь скрюченными пальцами за лицо. Завыл безысходно и жутко. Он все понял.

Прохор схватил его за шиворот и потащил в лес. Никто не сказал и слова. Дождь закончился и по лесу поплыл молочно-белый туман, окутывая своими щупальцами стволы деревьев.

– Господи, как все это страшно, – Танька выглядела измотанной и подавленной, ее полные слез глаза, были неестественно большими. – Я так устала…

Устала… устала… устала…

Я хотела спросить, зачем она повторяет это слово, ведь я не глухая и не дура, но мои веки стали закрываться, превращаясь в свинец. Голова закружилась, и мне почудилось, что вот-вот и я потеряю сознание.

Но это состояние стало отступать, и в моих ушах зазвучал знакомый голос из прошлой жизни:

– Мать честная! Что с вами приключилось?!

Я взмахнула ресницами и уставилась на сторожа, дядю Васю, который смотрел на нас во все глаза. Стоп! Стоп! Какой сторож?! Я вспомнила, как он и Петька тащили меня на заимку, и приготовилась вопить, но тут до меня дошло – мы дома! Я быстро повернулась и увидела Таньку с плавающим взглядом. Все ее бланши были на месте, один из них, стал даже краше.

Я покрутила головой и поняла, что мы стоим посреди церкви, с которой все началось. Почему???

– Кто же вас так отделал? – дядя Вася с сочувствием наблюдал за нами. – Как вы сюда попали?

– Дверца была открыта, – промямлила я и он хмыкнул:

– Вот черт старый, опять забыл закрыть. А вы и рады нос сунуть!

– А где руки? – Танька бросилась к кресту, но ларца там не было. Ни его, ни останков.

– Какие руки? – сторож смотрел на нас как на психбольных. – Чьи руки???

– Колдунов! – раздраженно рявкнула подруга, и дядя Вася перекрестился:

– Да ты что такое в божьем доме говоришь?! Может вас в райцентр отвезти, в больницу? Так я сейчас Петьку попрошу…

– Не надо в больницу! – отмахнулась Танька. – Где мы находимся?

– Да как где??? В церкви старой, что большевики под клуб переделали! – сторож чуть не плакал от происходящего. – Да что с вами?! Я её закрываю всегда, чтоб не шастал никто, а на великие праздники, здесь батюшка службу служит!

До меня начало медленно, но доходить…

– А косметику привезли? – спросила я и он кивнул:

– Да привезли… Уж часа полтора, как в актовом зале сидят со своими помадами! Вам точно помощь не нужна?

– Нет! – рявкнули мы и помчались на выход.

Нам повезло, и нас больше никто не видел, что в нашем случае, было сущим благом. Выскочив на улицу, мы сощурились от яркого солнца, отбивающегося от снега, и застучали зубами. Итак, мы вернулись! Страшные, жестокие люди старой деревни остались в прошлом вместе с оборотнями и это ой как радовало.

– Давай домой! Задубеть можно! – Танька прыгнула в снег в своих древних башмаках и, задрав юбки, побежала первая. – Бегом, Валька! Заболеешь!

На узкой тропинке мы узрели бабу Досю, медленно ковыляющую домой и осторожно обошли ее, надеясь, что она нас не заметит, но старуха оказалась глазастой.

– А ну, стойте. Вы чего голые? – она разглядывала нас, жуя губу, и хмурилась.

Мы подошли ближе и Танька, вздохнув, ответила:

– Да вот, замерзли, домой бежим.

– Оно и понятно! Голыми шастать!!! – она вдруг замолчала и еще пристальней посмотрела на нас. В ее старческих глазах промелькнули отблески воспоминаний. – Свят! Свят! Ой, Господи! Свят! Свят!

Дося резво обошла нас и, забыв опираться на клюку, ломанула по сугробам как снежный барс, не иначе.

– Вспомнила! – обрадовалась я. – Лишь бы ее кондратий не хватил.

– Он меня сейчас хватит! – Танька прыгала на месте, похлопывая себя по плечам. – Домой!

В доме было тепло и уютно, мы переоделись и наконец, усевшись возле печки, решились на разговор.

– Сейчас тот день, когда косметику привезли. Правильно? – начала я размышлять, "поплыв от тепла". – Глюками это быть не может, одежда с нами, да и все это тоже…

Я указала себе на лицо, намекая на синяки.

– Значит, если следовать логике, братья спокойно умерли в своем времени и их сейчас здесь не существует, – предположила Танька. – Так?

– Так, – согласилась я. – Но мы сейчас проверим.

– Как?

– Тетка идет.

Тетка ввалилась в дом с бутылем молока и удивленно уставилась на нас.

– А что это с вами?

– На дверь налетели, – ответила Танька, глядя на нее чистым, наивным взглядом. – Здрасьте.

– Обе что ли??? – тетка недоверчиво нахмурилась, а я быстро спросила:

– Теть Клав, а что за история с заимкой?

– Что в лесу? – она явно не понимала, что происходит и видимо старалась как-то связать наши бланши и заимку.

– Ну да! – я нетерпеливо поерзала на стуле, раздражаясь ее медлительности.

– А я почем знаю? – она пожала плечами. – Жили там люди какие-то… Так это давно было. Два брата что ли, не помню. А что?

– А прапрадед мой, Григорий Плясов, что с ним случилось? – спросила я, и мы уставились на нее, ожидая ответа.

– Ой, это страшная история, – вздохнула тетка. – Его какие-то бандиты в лесу убили. Шею свернули. Дед наш, остался сиротой. Его после отцовой смерти, батюшка местный с матушкой, как своего воспитали. Вот так вот. Так что у вас с рожами-то???

– На дверь налетели! – гаркнули мы в один голос и кинулись к вешалке.

Глава 13

Мы не замечали усталости, боли в ногах и мчались к заимке, проваливаясь в сугробы. Даже переговариваться не хотелось, и лишь наше хриплое дыхание, нарушало тишину леса.

Когда между деревьями показались очертания строений, моя душа рухнула вниз – старые стены, покрытые мхом, перекошенная крыша… Все было, как и до появления колдунов – угрюмые, забытые Богом развалины.

"Пусть они будут там! Пожалуйста! Пожалуйста!" – мысленно взмолилась я, но надежда таяла с каждой секундой этой оглушающей лесной тишины.

– Нет там никого, – выдохнула Танька, останавливаясь возле высокой сосны. – Всё. Это всё.

– Да погоди ты… – я все еще хотела верить в то, что Корней с Прохором здесь, в нашем времени. – Может внутри они.

– Да ты сама-то, веришь, в это? – она привалилась спиной к шершавому стволу, тяжело дыша. – Прошло их время. Мы помогли им и прожили они долгую и счастливую жизнь.

– Я должна посмотреть, – слезы застилали мне глаза, когда я направилась к разрушенному строению. Ну, почему все так не честно? Ведь можно же было оставить их здесь!

К кому я мысленно обращалась, было непонятно мне самой, но чувство несправедливости, просто распирало меня. Столько пережить, чтобы остаться ни с чем!

"А что ты хотела? – сразу зажужжал внутренний голосок. – Вернёшься домой, а тут колдун красавец тебя поджидает? Ха – три раза!"…

Танька оказалась права. Заимка была в том же заброшенном виде, как и до нашего "похода" в церковь – запустение, плесень и сквозняки, залетавшие в разбитые окна. Ни теплоты золотистых стен, ни шкафов с колдовскими зельями… Ни-че-го.

– Ну, что? – подруга так и стояла возле сосны, хмуро разглядывая заснеженные верхушки деревьев. – Убедилась?

– Пошли домой, – я поплелась по уже протоптанной дорожке и услышала позади себя скрип снега под Танькиными шагами. Настроение было таким гадким, что хотелось выть.

– Сейчас мяса пожарим, салатик настругаем, винца бахнем… – монотонно забубнила подруга, шмыгая носом. – Мне просто нужно бахнуть. Жизненно необходимо. Я мужика потеряла… И какого мужика!

Выйдя из леса, мы направились к деревне, стараясь не смотреть в сторону клуба, который как напоминание о несбывшихся мечтах, возвышался в стороне. Мне даже начинало казаться, будто это сон и если бы не присутствие подруги, то, скорее всего, я бы убедила себя в этом.

Тетка ушла, не дождавшись нас, но это меня совершенно не расстроило, стоило лишь вспомнить, как она повела себя – становилось гадко. Танька стянула шубейку и засуетилась возле холодильника, выуживая оттуда продукты.

– Нет у тебя ни майонеза, ни колбасы! Как ты живешь???

– Зато мясо есть… – пробурчала я, наблюдая за ней, сидя на пуфике. Делать ничего не хотелось – если ей так хочется, пусть сама суетится. – Майонез – вредно.

– Да мне уже все равно, – подруга вздохнула и тоже опустилась на стул. – Толку от этих диет… Перед кем красоваться?

Я глядела на ее унылое лицо с огромным синяком и меня, совершенно неожиданно, начал разбирать смех. Она зыркнула на меня, а потом засмеялась следом, запрокинув голову. Мы хохотали минут пять, не меньше и остановились, лишь, когда перестало хватать воздуха.

– Это истерика, – сделала я вывод, вытирая слезы. – Нужно валерьянки выпить. У меня ее в аптеке – хоть обпейся.

– Какой валерьянки? – Танька поднялась и приказала: – Жарь мясо, я за вином схожу.

– С таким лицом? – я показала на свой синяк. – Разговоров по деревне не оберёшься. Тетка, небось, уже пошла сплетни носить.

– Домой я сгоняю, – отмахнулась она. – У меня две бутылки кагора к восьмому марта приготовлены.

Подруга ушла, а я взялась за мясо, поглядывая в окно. Все-таки у Таньки был талант расшевелить меня. Взбалмошная баба…

Погода снова начинала портиться и солнце то и дело закрывали набегающие тучи. На душе было муторно, постыло как на заброшенной заимке… Интересно, женился ли Корней? Как прожил свою жизнь? Счастливо ли? Чего скрывать, я бесповоротно влюбилась в этого колдуна из прошлого, с диким нравом и глазами, в которых бушевало пламя силы и знаний. После такого, другого мужика и не захочешь. Да и где их взять-то?

Хлопнула дверь и я услышала звон бутылок, сопение Таньки и ее бубнеж, когда она стягивала валенки.

– Опять вьюжит, – сказала она и потянула носом. – Мммм… мяском пахнет. Я майонез принесла и колбасу. Сейчас оливьешку сделаем. Ваааль, пока ты мясо жаришь, я в душ, ага?

– Да иди уже. Только салат я сама делать не буду! – крикнула я ей вслед. – Поняла?

– Поняла! – откликнулась Танька и исчезла за дверью ванной комнаты.

Вспомнив, что на окне совершенно сухая герань, я набрала в кружку воды и, отодвинув штору, поднесла ее к горшку с цветком. В этот момент мое внимание привлекли две женщины, стоявшие на дороге, одна из которых, держала большую дорожную сумку. Я ее не знала, но что-то смутно знакомое проскальзывало в повороте головы и в горделивой осанке с прямой спиной. Мое сердце, стало биться чаще, и когда незнакомка повернула лицо в мою сторону, я вскрикнула, чувствуя, как холодная вода льется с подоконника мне на ногу.

– Таня!

– Что? – плеск в ванной прекратился.

– Иди сюда! Быстро! – мне казалось, что мир сейчас рухнет или перевернется с ног на голову.

Танька выглянула из ванной и недовольно поинтересовалась:

– А подождать нельзя? Я голая как бы!

Но увидев мое лицо, она прошлепала мокрыми ногами к окну, заворачиваясь в полотенце. и посмотрела на улицу:

– Ты что там увидела?

Тут же ее глаза стали огромными, а рот приоткрылся, принимая форму бублика. Она задернула штору и белыми, обескровленными губами, прошептала:

– Это что, шутка такая, да? Ее же убили!

Дрожащей рукой, я отодвинула край занавески и снова посмотрела на беседующих женщин. Тетка Павлина, продавщица из нашего сельпо и… Лида.

Ошибиться было невозможно – я на всю жизнь запомнила это красивое лицо с большими, темными глазами и хитрым, изучающим взглядом из-под угловатых бровей.

– Залезь обратно! – Танька дернула меня от окна и прижалась к стене. – Она же увидеть может!

– Ты думаешь, если она здесь появилась, то не знает о нас? – прошипела я и кинулась к сковороде с мясом, которое уже начинало пригорать.

– Но как она выжила?! Колдуны ей сердце вырезали! – подруга вытягивала шею, боясь подойти к окну. – И что рядом с ней Павлина делает???

Я помчалась в коридор и, заперев дверь на замок, задвинула ее еще и на засов, словно это могло спасти нас от оборотня. Паника накатывала волнами, и справиться с ее приступами, было очень тяжело. Танька что-то бубнила, сидя под окном и мне, в первый раз за все время, захотелось плакать. Спасать нас было некому.

– Погоди, давай мыслить логически, – подруга взяла себя в руки и постаралась успокоить нас, а скорее себя, более или менее правдоподобной версией. – Может, это и вовсе не она, а просто похожая баба! Бывает же такое!

– Конечно, бывает, – скептически ответила я. – Только вот явилось это чучело сюда, в один день с нами и она не "просто похожая", а вылитая!

– Тогда, – писклявым от страха голосом, протянула Танька. – Прохор и Корней, тоже могут живыми оказаться!

Вот это, уже было приятной новостью или вернее, предположением. Ведь действительно, если Лида жива, то, что мешало колдунам вернуться обратно? А можно ли с прошлого вернуться в будущее? Черт, как все запутано!

– Смотри! Павлина повела ее куда-то! – Танька подглядывала одним глазом за происходящим, оттопырив зад. – Вот что это все значит?!

– Это значит, что фиговые времена приближаются, – вздохнула я, и откупорила бутылку вина, обреченно думая о будущем. – Пережрет всю деревню и поминай, как звали.

– Так, пойдём-ка сходим в магазин! – подруга швырнула полотенце на верёвку и натянула джинсы. – Павлина с обеда шла! Это точно!

– А это? – я снова показала на синяк. – Сейчас начнется, что да как!

– И что? Пусть хоть слово кто скажет! – Танька боялась, это было видно по бледности ее лица и дрожащим рукам. – Сидеть и прятаться в доме – тоже не выход! Я не хочу ждать, когда эта Лида явится сюда и сожрет нас!

Я, конечно, не понимала, каким образом мы сможем остановить оборотня, обладающего недюжинной силой, но не согласиться с подругой не могла. Если больше знаешь – то есть возможность, хоть что-то предпринять.

Забросив приготовление еды, голодные и испуганные, мы пошли к магазину, стараясь держаться возле заборов, чтобы не отсвечивать. Начавшаяся метель отлично помогала нам в этом.

Тетка Павлина уже открыла магазин и курила папиросину, стоя в небольшом тамбурке. Сероватый дым плавал густыми лентами, пробираясь в нос и я чихнула.

– А что это с вами? – она удивленно уставилась на наши лица, что я и предполагала.

– На дверь налетели. – Танька поджала губы и недовольно поинтересовалась. – Хлеб есть?

– Откуда? – продавщица затушила окурок и открыла дверь, ведущую в магазин. – Все дороги замело. Нет ничего, даже сухарей.

– А мука есть? – спросила я и она кивнула:

– Килограмм пять осталось. Всю заберёте?

– Заберём, – подруга покрутилась возле витрины с конфетами и, не вытерпев, поинтересовалась: – А что это за девушка с вами была? Неместная вроде.

– Неместная. Фельдшер новый, – охотно ответила Павлина, взвешивая муку. – Я ей дорогу к поссовету показала. Теперь хоть врач в деревне будет! А то невелик выбор – либо в аптеку за советом, либо к подруге твоей, ветеринарше!

Она захохотала, взвешивая муку, а мы переглянулись – фельдшер???