Текст книги "Кровавые ягоды калины (СИ)"
Автор книги: Нюша Порохня
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Глава 10
Меня просто трясло от страха и напряжения, когда я шла к входной двери, не забыв прихватить ножницы. Краем глаза я заметила свечку и стопку с краюхой хлеба на столе, отчего струхнула еще больше. Казалось, запах трупа все еще витал в этом доме.
– Ты чего?
Меня словно подбросило от звука женского голоса, и я повернулась, чувствуя, как кровь отливает от лица. На лавке стояла баба с кухни и поджигала лампадку возле иконы.
– Ничего, а что? – я судорожно соображала, что делать и уже понимала, что не позволю себя снова запереть. Пусть даже не приближается.
– Кушать, наверное, хочешь? – женщина слезла с лавки. – С церкви пришла, когда еще и ни разу не поела. Пошли на кухню.
Она не знает, что меня заперли!
– А что готовили? – с интересом спросила я, стараясь держаться непринужденно.
– Щи, кашу гречневую, курицу жарили, – ответила она и я улыбнулась.
– Хорошо. Пойду в уборную схожу и сразу за стол.
– Давай, теперь ты тут хозяйка, – вздохнула баба. – А наше дело маленькое…
Она вышла, а я шмыгнула следом и направилась в сторону деревянного туалета. Никто не смотрел на меня и, обойдя сие монументальное строение, я благополучно оказалась по ту сторону забора. Оставалось найти Таньку.
– Ой-еей! Помогите!!! Помогите!!! Доча пропала!!! Доченька мо-оя-яяя!!! Ой, Господи!!!!
Я остолбенела, услышав этот крик и выглянув из-за угла Плясовского дома, увидела женщину, у которой Ленька чуть не украл ребенка. Она бежала по улице, вырывая на голове волосы, ее одежда была в беспорядке, а лицо залито слезами.
– Что случилось?! – из окна соседнего дома выглянула молодушка с красным от печного жара лицом. – Кто пропал?!
– Любашка моя пропала!!! – завыла она. – Я выскочила корову подоить, вернулась, а дитя нет!!! Аааа!!!! Куда идти мне, где помощи просить?! Горемычная я!
Больше слушать я не стала, и мысленно извинившись перед Танькой, помчалась к лесу. Куда я бежала, зачем и что буду делать, я не особо понимала, но знала одно – ребенок не должен погибнуть! Тем более что Плясов ушел недавно и был шанс, что Любашка еще жива.
Бежала я как оглашенная, ветки стегали меня по лицу, я несколько раз упала и разбила коленку, но остановить меня мог только локомотив или китайская стена. И то вряд ли. Показались первые скрюченные деревца, под ногами зашевелилась зыбкая почва, и я сбавила ход. Болото. И тут раздался детский крик. Испуганный, тоненький и жалобный, от которого у меня сердце заныло с невероятной силой.
Я ринулась было вперед, но словно в дурацком дежавю, меня схватили мерзкие руки.
– Ты куда, дрянь?! Вынюхиваешь?! Убью гадина!
Плясов швырнул меня на землю и поднял длинную палку. Его глаза превратились в щелки, а губы вытянулись в тонкую линию. Я понимала, что он будет бить меня, и попыталась вскочить, но первый удар вернул меня в лежачее положение. Боль показалась адской, но сдаваться было нельзя, иначе это конец. Прапрадед замахнулся снова, но я увернулась и, подскочив, кинулась ему под ноги.
С жуткой руганью Григорий рухнул и недолго думая, я воткнула ему в глаз ножницы. Он схватился за них и завыл как раненный зверь. В распахнутый в болезненном крике рот текла кровь с белыми кусками слизи и меря чуть не вырвало.
– Сука! Сука!!! Я тебя уничтожу!!!!! Живьем в землю закопаю!!!!
Я не стала слушать этот ужасный вой и побежала дальше, морщась от боли. Я знала, что случится нечто ужасное, но остановить эту махину событий уже не мог никто…
Конечно же, я даже представить не могла, что из зарослей за всем происходящим наблюдает Лида и ее лицо, перекошенное злобой, становится похожим на морду зверя. Кровожадного, хищного и очень опасного…
* * * Лида немного подумала и быстрым шагом пошла к деревне. Что ж, соблазнить колдуна не получилось, все пошло не так. Но разве могла она оставить своего отца в беде? Она могла бы с легкостью убить эту примитивную смертную дуру, но ведь это ничего не даст и Корней с Прохором так и будут сидеть на своей заимке. Если они узнают, что отец выбрался из могилы, куда они его так безжалостно загнали, то все – они проиграли. Справиться с колдунами, сил нет, а из заимки их мог выманить только человек. Лида не сомневалась, что еще до наступления ночи Корней узнает, кто она и предпримет все меры, чтобы уничтожить. Сейчас она сделает то, что навсегда избавит их с отцом от этих мерзких колдунишек.
Она сразу же направилась в церковь и, увидев отца Сергия, крикнула:
– Батюшка! Родимый! Горе случилось!
– Что такое, дочь моя? – батюшка подошел ближе. – Чего голосишь в божьем месте?
– Колдуны с заимки детей воруют! Любашку утащили!!! Жрут, наверное, уже! – заплакала Лида, замечая, как бледнеет поп.
– Какие еще колдуны???
Лида плакала, и сквозь слезы было трудно разобрать, что она говорит.
Отец Сергий склонился над ней, пытаясь разобрать слова, и его лицо менялось на глазах.
– Я ходила в лес, думала груздей набрать на засолку. И вдруг слышу, ребенок плачет. Я пошла на этот плач, подумав, что заблудилось дите и тут вижу, что Корней на заимку Любашу тащит! Морда у него перекошена от злости, на руках когти. Ужас один! А еще я заметила, что на груди у него амулет висит – точно такой, как идол на болоте!
При этих словах батюшка отшатнулся от нее и перекрестился.
– Господи, спаси и сохрани. Знаю я этих нечистей! И избавиться от них очень не просто! Иди Лида, мне подумать нужно!
– А как же Любаша? – с притворным беспокойством спросила Лида, но батюшка отмахнулся:
– Иди. Нет ее в живых уже.
Лида послушно поплелась к дому Григория Плясова, довольно улыбаясь и радостно потирая руки.
* * * Танька пряталась за церковью, когда там появилась Лида.
– А ты сюда, зачем явилась??? – прошептала она, провожая ее глазами. – Все планы нарушила, тварюка!
Танька вспомнила Леньку, лежащего в своем подвале, и ухмыльнулась – решил хлюпик, что справится с ней. Ага, щас! Не дожидаясь пока он начнет приставать, Танька огрела его чугунной сковородой так, что острый нос Леньки, впечатался в лицо.
Вернувшись в дом Плясова, она быстро оценила ситуацию и кинулась в церковь, чтобы попросить помощи. Тут и услышала все, что говорила Лида батюшке. Значит, повернула по-другому, чтоб колдунов извести. Но где же Валя? Стоп! Какая же она дура! Валя побежала выручать девочку!
Танька охнула и бросилась к лесу, надеясь, что с подругой за это время ничего не случится.
* * * Чем дальше я бежала, тем оглушительнее становилась тишина, окутывающая болото. Даже плач ребенка затих, рисуя в моей голове картины, одну страшней другой. Идол словно наблюдал за мной, возвышаясь над кривыми зарослями, и мне стало неуютно от взгляда его пустых глазниц. Казалось, что за каждым кустом сидит чудище и сейчас набросится на меня, чтобы выпить кровь…
Стараясь не шуметь, не хрустеть ветками и почти не дышать, я обошла эту страшную статую и с изумлением увидела сидевших под ней девочек. Да-да, именно девочек, а не одну Любашку. Увидев меня, они приготовились плакать, но я прижала палец к губам и прошептала:
– Тише! Иначе чудовище услышит! Идите сюда!
Малышки подбежали ко мне, и, не скрывая любопытства, я спросила:
– А кто из вас Любаша?
– Я, – девочка в белом платочке улыбнулась беззубым ртом. – А это Дося из Алексеевки!
Я даже рот открыла. Баба Дося??? Перед глазами мелькнула картина, как она ковыляет за косметикой в клуб. Ну и дела… И не знает дите несмышленое, что судьба ей сто шесть лет доброго здравия отмерила.
Девочки прижались ко мне так сильно, что невозможно было и шагу сделать. С превеликим усилием, мне удалось их оторвать от себя и взять за руки.
– Пошли-ка отсюда. Да побыстрей.
Я потащила их к лесу, но тут за моей спиной раздался голос, вернее ужасный рык, от которого мое сердце свалилось в пятки.
– Куда собрались? А ну стойте!
Я остановилась и затолкав девочек за спину, подняла глаза на того, кто обращался ко мне.
По моей спине пробежали мурашки отвращения и страха, при виде ужасного монстра, стоявшего в нескольких шагах от нас. В этом чудовище я сразу узнала того мужчину из леса, даже меховая безрукавка была на его плечах, несмотря на жару. Косматая борода, страшные, холодные глаза, непонятного, постоянно меняющегося цвета и желтые клыки, торчащие из-под усов. Он вытянул к нам руки, на пальцах которых были огромные, бугристые когти, испачканные засохшей кровью, и оскалился. Дося завыла, и я пришла в себя.
– Бегите! – я толкнула их к лесу и снова развернулась к монстру, понимая, что сейчас мне придет конец.
* * * – Ты слышишь? – Корней замер и прислушался. – Что за крики с болота?
– Вот черт! – Прохор отшвырнул молоток и спрыгнул с крыши. – Точно что-то происходит! Пошли-ка проверим.
– Если бы оно воскресло, на кривой осине, опали бы листья, – сказал Корней, и мужчины посмотрели на одинокое дерево, с изогнутым стволом. – Мы бы знали.
– Да. Это так, – Прохор медленно пошел к осине. – Но эти странные бабы с деревни, разговоры их о болоте…
– Да сказок местных наслушались, вот и несли невесть что…
– Зачем? – Прохор остановился возле зеленого дерева, шелестящего листочками. – Зачем им это?
Он коснулся ствола осины и неожиданно все листья исчезли, серой дымкой растворившись в воздухе, лишь прозрачная пыль осталась витать возле голого ствола.
– Оморочка! – взревел Корней. – Нас оморочили!!!
Лицо Прохора стало каменным, будто высеченным из гранита.
– Что ж, пора на охоту.
Вооружившись топорами, освященными древними рунами, братья пошли к болоту, готовясь к самому худшему.
– Помогите! Помогите! – срывающийся от боли голос, заставил их остановиться.
– Кто тут? – Корней раздвинул еловые лапы и увидел истекающего кровью мужчину. У него отсутствовал глаз, а лицо было искажено адской болью.
– Что случилось с тобой? – Прохор присел рядом с ним на корточки и внимательно уставился на его лицо.
Мужчина с трудом разлепил единственный глаз и вдруг отшатнулся:
– Это вы! Прочь! Прочь от меня!
– Кто ты? – грубо спросил Прохор, недоуменно сдвинув брови.
– Ваша погибель! – ощерился тот, являя ужасную картину желтых зубов, окрашенных кровью. – Поздно! Все поздно!
Он захохотал, качаясь по траве, а братья переглянулись.
– Это ты, Его из могилы поднял? – Корней схватил мужчину за шиворот и поднял, отчего тот завыл как собака.
– Я! Я! Теперь никто его обратно не загонит!
– Оставь его, – сказал Прохор и поднялся. – Вша это глупая. Не до него сейчас.
Корней отпустил его, брезгливо вытерев руки о рубаху, и угрожающе произнес, склонившись над мужчиной:
– Беды ты наделал, тварь эдакая. Но сам от нее смерть и найдешь.
Братья пошли дальше, оставив его выть под пушистой елью.
* * * Танька бежала так, что ее светлые волосенки парили на ветру как белый парус, цепляясь за ветви деревьев. В голове пульсировала лишь одна мысль – Валя в опасности! Чем она могла ей помочь, Танька не знала, но оставить подругу в беде она не могла. Когда перед ней появилась фигура Лиды, Танька не успела остановиться и влетела в нее со всей мочи, отчего та даже не шелохнулась.
– Далеко собралась, недалекая? – прошипела Лида, меняясь в лице и превращаясь из молодой женщины в жуткое, злобное существо. – А ну-ка стой… Поговорим…
Танька лежала на твердой кочке и чувствовала, как ноют ее бока после падения. Жуткая Лида таращила на нее свои ужасные глаза и улыбалась так, словно собиралась съесть. Хотя может, так оно и было?
– Не о чем нам с тобой говорить, – Танька поднялась и сделала два шага назад. – Иди куда шла.
– А я тебя ждала, – промурлыкала Лида, клацая зубами. – Лезете куда не надо, вот и пришла пора расплачиваться.
– Куда это мы лезем? – спросила Танька, стараясь тянуть время, ища выход.
– Я бы за Корнея замуж вышла, детей от него родила, – Лида играла с ней как кошка с мышью. – Ну, как от него… Нет, конечно. Разве даст он отменное потомство для нашего рода…
– Так в чем дело? Ко мне чего прицепилась? – Танька ещё отступила назад.
– А я смотрю, ты не сильно удивилась, – прошипела Лида, готовясь к прыжку. – Что вы знаете? Что?
– Отвалила бы ты, подруга… – Танька растерянно огляделась и, сообразив, что помощи ей ждать неоткуда, кинулась на Лиду, целясь ей в глаза. Оборотень отшвырнул ее одной рукой, и ударившись о ствол дерева, Танька услышала хруст своих костей.
– Поиграюсь с тобой, и съем, дура, – весело произнесла Лида и по ее подбородку потекла слюна. – А потом и за Корнея возьмусь, хорош он очень… Тело крепкое, страстью полное…
Она резко замолчала и Танька с недоумением уставилась на большой топор, торчавший из ее лба. Две тонкие струйки крови потекли вниз по ложбинкам носогубных складок и Лида упала, неуклюже кренясь набок. Ее белый платок окрасился красным, и кусочки мозга брызнули на большие лопухи.
– Ой, мама! – завизжала Танька, вскакивая на ноги, и тут же упала снова, столкнувшись с Прохором.
– Спасибо не скажешь? – он наклонился и выдернул топор из головы Лиды. – Она бы тебя сожрала и костей бы не осталось.
– Спасибо, – Танька улыбнулась, и ее тут же вырвало в зеленые заросли.
* * * – Отец Сергий! Отец Сергий! – закричал бородатый мужчина в грязной рубахе, увидев скорченное тело Григория Плясова. – Сюда!
Толпа народа ломанулась к кричавшему мужчине и по ней пробежал испуганный шепоток.
– Гриша, как же так, Гриша, – отец Сергий упал перед Плясовым на колени и потряс его за плечи. – Кто это сделал с тобой? Кто, Гриша?
– Колдуны с заимки, – прохрипел Григорий, цепляясь за батюшку. – Они, ироды, ребенка на болото потянули…
– Дождемся ночи! – донеслось с толпы. – Смерть колдунам!!! Они детей наших жрут! – Смерть колдунам! Смерть колдунам!
Батюшка Сергий помог подняться Григорию Плясову и обратился к народу:
– Братья и сестры! Нам нужно бороться с нечистью, поселившейся на нашей земле! Ибо они сожрут всех детей! Мы должны собраться и стать единым целым!
– Господь с нами! – закричала какая-то женщина, размахивая платком. – Сами ляжем, а тварей этих убьем!!!
– Сжечь заимку! – зазвучало с толпы. – Сжечь заимку!
– Сжечь! Сжечь! – вторили голоса. – Подожжем нечистую силу!
Глава 11
Я стояла словно каменное изваяние, зная, что уже никогда не выберусь из этого чужого для меня мира. Что сейчас сделает это ужасное существо, не имело значения, ведь все, что бы оно не сделало, принесет мне боль и жуткие страдания. И ради чего все это? Я мысленно откостерила Таньку за ее неуемное любопытство и тут услышала:
– Ну что, тварь, готова поделиться своей кровью со мной?
Господи, как он оказался сзади??? Я ощущала его зловонное дыхание, и меня сковало от дикого страха. Мерзкое чудовище готовилось напасть, и я почувствовала, как по моей шее потекла теплая слюна, отчего волна омерзения захлестнула меня.
– А ну-ка отойди от нее! – раздался звонкий голос Таньки и я радостно встрепенулась, но тут же острые клыки впились мне в шею.
Боль стальными тисками охватила меня, и я закричала, дернувшись вперед, но цепкие лапы этого зверя держали очень крепко. Я билась в этих руках, ощущая запах своей крови и захлебываясь от собственного крика, но тут хватка ослабла, отчего я упала на землю и поползла, не оборачиваясь, чтобы не видеть окровавленную морду монстра, приготовившегося к финальному прыжку.
Но меня никто не преследовал, острые когти не рвали мое тело, и я все-таки посмотрела через плечо. Монстр стоял ко мне спиной, а за ним я увидела Корнея и Прохора, которые явно собирались прикончить его. Танька суетилась за их спинами, выискивая меня глазами, и я махнула ей рукой.
– Братья! – хрипло прорычало существо и оскалилось. – Молодцы что пришли ко мне, покончим со всем сразу. Вот только я доем свой завтрак…
Оно повернулось ко мне и сделало шаг, но тут же рухнуло на землю с торчащим топором между лопаток.
– Беги сюда! – поманил меня пальцем Корней. – Быстрей, пока он не встал!
Я вскочила на ноги, не обращая внимания на боль, и побежала к ним, замечая, как дергаются руки этого чудовища в человеческом обличье.
– Да он тебя покусал! – запричитала Танька, разглядывая мою шею, и тут же обратилась к Прохору: – Она в такое же не превратится?
– Идите отсюда! – рявкнул он, и мы вытянулись в струнку. – На заимке нас ждите!
– Хорошо, – закивала Танька, и мы быстренько понеслись прочь от этого неприятного места, оставив мужчин разбираться с монстром.
Стало хмариться и небо заволокло свинцовыми тучами. Погода словно предчувствовала беду, надвигающуюся на это место. Запах смерти поселился в этом лесу, щекотал ноздри, и мы как две гончие собаки чувствовали его всем своим существом.
Заимка была пустынной и какая-то странная, оглушающая тишина окружала все вокруг.
– Я чувствую, что грядут какие-то страсти, – прошептала Танька, будто боясь, что ее кто-то услышит. – Мне страшно…
– Интересно, а где Лида? – я очень боялась ее появления.
– Лида сдохла, – зло сказала Танька. – Мозги по всем кустам раскидало…
– Да? – меня это обстоятельство очень порадовало, хотя радоваться смерти было, наверное, не очень тактично, но ведь это была Лида! И я снова порадовалась. Ее еще не хватало…
Мы уселись на скамейку под домом и, оторвав от подола кусок ткани, Танька перевязала мне шею.
– Хоть бы заражения не было…
– Не каркай!
– Я переживаю о Корнее с Прохором, ведь тот раз Прохор погиб, – тихо произнесла Танька. – Дай Бог все будет хорошо…
– Я думаю так и будет, – поддержала я, хотя сама очень боялась, ведь если они погибнут, то нас здесь ожидают нелегкие времена…
Время приближалось к вечеру, а Корнея с Прохором все не было. Это выводило нас из себя и нам казалось, что лес таит угрозу, которая застыла за каждым деревом. Внезапно Танька повернула голову в сторону и схватила меня за руку:
– Идет кто-то! Слышишь? Колдуны возвращаются!
Я прислушалась и действительно услышала чьи-то осторожные шаги. Но как только я хотела сказать, что вряд ли братья будут красться к своему дому, как получила оглушительный удар по голове…
Все поплыло перед глазами и стены заимки закачались, будто борта корабля.
Когда я распахнула веки, то сразу же зажмурилась от яркого света свечи, которую поднесли к моему лицу.
– Очухалась, мразь, – голос Плясова резанул ухо своей ненавистью. – Подстилка.
Но в данный момент меня больше интересовала Танька, чем злоба Григория и я пошарила руками по дощатому полу.
– Танька! Таня!
– Мммм… – застонало рядом, и я расслабилась. – Где я?
– Заткнитесь! – рявкнул Плясов, и я с трудом поднялась, чуть не плача от боли в шее и голове.
Он сидел за столом, и я ужаснулась, глядя, как он трясется от злобы и скорее всего от раны, которую я ему нанесла. Глаз его был перетянут повязкой, окровавленной и заскорузлой, лицо было бледным, почти желтым, тонкие губы плотно сжаты, а орлиный нос стал еще острее.
– Сейчас, сейчас, – повторял он, сжимая кулаки. – Сейчас все закончится. Колдуны пошли на болото, да? Ну, их там верная смерть ждет! А если нет, то я об этом позабочусь! А вас, вас я убью. Убью жестоко.
Он повернулся и его единственный глаз злобно блеснул, отчего Танька испуганно пискнула, прижимаясь ко мне. Ситуация развивалась довольно стремительно и не по тому сценарию, которого бы нам хотелось, что не прибавляло настроения. Выхода было два – надеяться, что братья вернутся и спасут нас и спасаться самим. Я прикинула, что родственник сейчас испытывает невероятные муки и убежать от него будет вполне возможно, только нужно собраться с силами.
Но моим мечтам, не суждено было сбыться. Дверь распахнулась, и в комнату вошли люди из деревни, среди которых был и отец Сергий.
– Помогите нам! – воскликнула Танька, с надеждой глядя на вошедших, но тут же заткнулась, увидев в их глазах почти что ненависть.
– Молись о прощении, заблудшая душа, – сказал батюшка, осенив нас крестным знамением. – Ваша смерть послужит очищением сему месту.
– Какое очищение?! – завопила я, стараясь подняться. – За что это вы нас убивать собрались?!
– А ты не ори, – из кучки людей выступила матушка Прасковья. – Знаем мы все от Гриши. И о ваших шашнях с нечистой силой, с колдунами этими проклятыми, и о том, что вы не из Алексеевки. Все знаем.
– Глупцы! – громко засмеялась Танька. – Дурачит вас ваш Григорий! Это он, сам, нечисть из могилы поднял! И детей чудищу этому водил, с дружком своим!
Из-за широкой спины матушки выскочил Ленька с перевязанной головой и наотмашь ударил ее по лицу.
– Проклятая лгунья! Богоотступница! Ну, ничего, попляшите скоро и колдуны ваши не помогут!
* * * А мерзкая тварь все не умирала. Прохор истекал кровью, хлеставшей из раны на животе, а Корней дрался одной рукой, ибо вторая как плеть повисла вдоль тела. Чудовище поднималось после каждого удара и измазанное своей же кровью, походило на оживший труп с огромными ранами на голове. Из его рта вытекала кровавая пена и пузырилась в оскаленном рту.
– А дочка-то моя, должна была на заимке хозяйкой стать! – прорычало оно, хохоча. – Детей бы тебе, Корней, родила. Ну как тебе. От меня конечно!
– Мерзость проклятая! И слова твои мерзкие! – зарычал Корней и ударил его топором. – Сдохла твоя дочь. Вон, в лесу валяется с проломленной башкой!
– Не-ет! Нет! Ты лжешь, проклятый колдун! – зарычало существо и бросилось на Корнея. – Твоя смерть – лучшее, что я буду вспоминать!!!
Прохор собрался с силами и кинулся ему под ноги, почти заревев от боли. Монстр рухнул на жухлую траву и в его глазах мелькнул ужас, когда Корней занес над ним свой топор. Но это длилось всего лишь секунду – лохматая голова покатилась по болотным кочкам и исчезла в трясине.
– Ты уже ничего и никогда, вспоминать не будешь, – выдохнул Корней, глядя на дергающееся чудовище. – И никогда не вылезешь из своей вонючей могилы.
Он с трудом подтянул его к трясине, и она благодарно чавкнула, принимая еще теплое тело.
– Я сейчас сдохну, – Прохор сжимал рану, из которой сочилась кровь, и своей бледностью походил на мертвеца. – Помоги, брат…
– Сейчас… потерпи. – Корней кинулся к нему и, порывшись в мешочке, привязанном к поясу, высыпал ему в рот какой-то порошок. – Через минуту кровь остановится, и ты сможешь дойти к заимке. А там все поправим.
Прохор со стоном откинулся на землю и тут же хлынул ливень, смывая кровь с травы и камней…
* * * Нас с Танькой вытащили из дома и пинками погнали к горбатой, засохшей осине. Всякий пытался приложиться к нам, кто кулаком, кто палкой, а сил уворачиваться уже не было, и мы терпеливо сносили удары, морщась от боли.
– Что, не нравится?! – Ленька бегал вокруг нас, щерясь щербатым ртом. – Сейчас по-другому запоете! И колдуны вам не помогут, уже не их время!
– Уйди, убогий, – Танька окинула его презрительным взглядом, и он ударил ее, краснея от ненависти.
Плясов дернул меня с такой силой, что мне показалось, будто рука вылетела из сустава и, швырнув к осине, привязал колючей веревкой, найденной на заимке. Склонившись так близко, что я почувствовала запах крови, исходивший от его повязки, он сказал:
– А ведь все могло быть иначе. Да теперь, что об этом жалеть… Так и сгинешь в этом лесу. Вот только я сначала глаза тебе выколю, чтоб ты почувствовала каково это…
Я дернулась в ужасе, а он криво усмехнулся и повернулся к толпе.
– Как вы хотите этих ведьм убить?
– Жестоко! – крикнул кто-то. – Чтоб неповадно было детей жрать! Мучить их, пока дух не испустят!!!
И тут с неба полило с ужасной силой. Холодные струи хлестали, словно плети и народ засуетился, стараясь укрыться от дождя.
– Пусть помокнут! – завизжал Ленька. – Никуда не денутся! Пошли все в дом!
– А вдруг колдуны явятся? – пискнула какая-то баба, но Плясов оборвал ее тяжелым, хриплым голосом: – Пускай. Мы же их ждем… Сил нет у них.
Все ринулись в дом, так бережно строившимся Корнеем и мне стало противно, что вся эта жестокая, звериная стая, будет находиться в нем, оскверняя своим присутствием крепкие, светлые стены.
– Нет их в живых уже, – грустно прошептала Танька, и наши связанные руки сплелись в крепком, почти прощальном порыве. – А скоро и нас не будет.
Холодный дождь хлестал по лицу, но это было ерундой по сравнению с тем, что ждало нас впереди. Григорий Плясов будет издеваться над нами до тех пор, пока мы не истечем кровью.
– Вот если бы взять и умереть сейчас! – всхлипнула я. – Чтоб не чувствовать как их руки прикасаются ко мне!
– Рано еще помирать. И хватит воду разводить, ее и так с неба льет довольно…
Мы с Танькой завертели головами, и мое сердечко забилось в радостном предчувствии. Но тут же моя радость померкла, когда из-за куста шиповника показались Корней с Прохором.
Прохор практически висел на брате, а тот еле передвигал ногами, и его левая рука была неестественно вывернута. Они были в крови и болотной грязи, которую не мог смыть даже дождь. Я с ужасом поняла, что помощники из них никакие и снова чуть не заплакала.
– Вас тут ждут! – взволнованно прошептала Танька. – Убить хотят!
– Да знаем мы, – ответил Корней и осторожно опустил брата на землю. – Давно почувствовали.
Он подошел к нам и принялся неловко разрезать веревку большим ножом.
– Уходите туда, откуда пришли. Опасно здесь, – сказал он. – И спасибо, что предупредить хотели.
– Да куда же мы пойдем? – я пожала плечами. – Мы же вам говорили, что это вы нас послали сюда из будущего!
Корней посмотрел на нас долгим, проницательным взглядом и вздохнул:
– Как бы оно ни было, уходите отсюда. Сейчас мы вас защитить не сможем.
– Не пойдем мы, – упрямо произнесла Танька, трогая синяк, расплывавшийся под глазом. – Наше место здесь.
– Да гони ты их к чертям собачьим… – слабо выдохнул Прохор. – Дуры бабы, лезут на рожон…
– Не пойдем мы, – набычилась Танька.
Мне было страшно, но бросить раненых мужчин на растерзание, я не могла.
– Может, есть какой-то способ? – в надежде на чудо, спросила я.
– Есть… – задумчиво протянул Корней. – А ведь и правда есть!
– Что это за способ? – мы с Танькой напряглись, понимая, что вряд ли это будет что-то простое.
– Сила наша уходит, и нет ее до самого восхода солнца… – ответил Корней. – Но есть один способ вернуть ее и даже умножить… Нужно взять некие травы, сердце оборотня и кровь двух женщин, которые дадут ее добровольно.
– Ну, можно сказать, что последнее у вас есть, – твердо сказала я. – А где взять сердце оборотня?
– Совсем мала проблема, гляди-ка, – Корней извлек из кожаного мешочка еще бьющееся сердце. – Угадайте, чье оно?
– Лида??? – мне стало муторно, тошнота подступила к горлу. – Но как? Разве может оно до сих пор биться?
– Может, – кивнул Корней. – Оно бьется тринадцать часов после смерти и если его съест какое-нибудь дикое животное, то оборотень обязательно вернется к жизни через это животное. Поэтому, сердце всегда вырезают.
– А я-то гадала, чего это ты там задержался… – ахнула Танька. – Ужас какой!
– Вот поэтому, колдовское дело такое непростое, – хмыкнул Корней. – Может, все-таки уйдете?
– Нет, – вздохнула я. – Делайте свое дело.
Прохор стонал, лежа на земле, а Корней колдовал, собрав нашу кровь в большой ковш, который стоял на старом колодце за заимкой. Что-то происходило в этом ковше, под тяжелый шепот Корнея. Оно закипало и бурлило, окутывая нас сладковатым запахом плоти…
