Текст книги "Кровавые ягоды калины (СИ)"

Автор книги: Нюша Порохня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Умная, да? Ты думаешь, я не знаю, что вы никогда не жили в Алексеевке? Вы бабам можете эти сказки рассказывать. Не было вас там, и не знают люди о таких. Появились вы в деревне странно, а сегодня еще и дите пропало… Стоит мне намекнуть, беды не миновать вам, бабоньки.

Мы с Танькой даже рты открыли от такого заявления, а он продолжал:

– Так что делайте, что велю. Под ногами не мешайтесь, вижу работницы из вас никакие. А остальное, – он облизнул тонкие губы, глядя на мою грудь. – Разберемся позжа…

Григорий вышел, а мы еще несколько секунд находились в ступоре.

– Вот же гад… – протянула Танька. – Мерзкий мужик!

– Ну, ничего, время у нас есть, – я сама пребывала в шоке. – Посмотрим, что дальше будет. Сейчас похороны, туда-сюда, а потом ему на болото нужно. Эта тварь детей будет искать!

Глава 8

Тучи сгущались не только на небе, но и над нами конкретно. В предчувствии надвигающихся бед, мое сердечко трепыхалось и сжималось от страха, но что можно было поделать? Мы вышли во двор, и тут пошел дождь, резкий и холодный, похожий на ледяные иголочки, сыпавшиеся за шиворот. Не понимая, куда нам деваться, мы забежали в дом и сразу наткнулись на матушку Прасковью, которая сидела возле покойницы.

Женщина была уже обмыта, одета и возлежала на досках, уложенных на табуреты. Увидев нас, попадья покачала головой и сказала:

– Ушла горемычная к Отцу нашему небесному. Отмучилась. Что стоите как вкопанные? Присядьте, уважение к мертвой проявите.

Мы присели, и я ощутила неприятный запах, исходивший от покойницы. Господи, тут же находиться невозможно…

– Скажу вам так. Мертвому – мертвое, а живому – живое, – матушка наклонилась ко мне. – Для тебя хорошая новость. Григорий к батюшке приходил, просил после смерти жены траур не держать, а сразу хозяйку в дом привесть, ведь дитю малому забота нужна Батюшка дал согласие.

– А зачем вы мне это говорите? – отшатнулась я от нее.

– Глупая ты баба, Валентина! – раздраженно прошептала матушка. – Тебе счастье прямо в руки падает! Григорий Плясов мужик с достатком, обижена не будешь. Видный, статный! На тебя глазом накинул! А ты кто? Голь безродная. Благодарна, должна быть!

Этого мне только не хватало!

– Не по-людски это! Только жена умерла! – я зло уставилась на нее, понимая, что не такая уж она хорошая женщина, как показалось в начале.

– Это не тебе решать, по-людски аль нет! – отрезала матушка. – Для этого церковь есть. Глашка уже в райских кущах ангелов слушает, ей дела нет до утех мирских!

Спорить с ней было бесполезно, да и незачем, поэтому я промолчала, и попадья удовлетворенно хмыкнула. В дом начали заходить люди. Тихо переговариваясь, они смотрели на покойницу, вздыхали и уходили. Несколько женщин остались и, усевшись возле гроба, приготовились коротать здесь ночь и, конечно же, ждать угощения в виде тушеной гусятины.

Гроза разыгралась не на шутку, а Григория не было видно возле покойной жены. Он появился один раз, обвел всех угрюмым взглядом и ушел, оставив нас с Танькой в переживаниях. Я не выдержала и скользнула из комнаты в коридор, где и прильнула к маленькому окошку. Во дворе было пусто, кругом стояли лужи, и лил дождь, но кое-какое движение, я все-таки заметила. Ленька вышел из кухни и шмыгнул к калитке, будто скрываясь от кого-то.

И тут до моих ушей донесся разговор двух женщин:

– Слышала, Катенька Белозерова пропала?

– Ой, да вся деревня гудит, – вздохнула женщина. – Обыскали все… Гриша Плясов даже в лес с Ленькой ходили.

– Хороший мужик он, отзывчивый…

– Это да. Я вот Любашку свою, заперла, не дай Бог чего приключится. Еще и дом от леса крайний…

Меня словно жаром обдало. Плясов зашел, посмотрел кто из баб здесь и, небось, Леньку отправил за девочкой!

Я вернулась в комнату и незаметно кивнула Таньке, чтобы она шла за мной.

– Что? – Танька была вся на взводе. – Случилось чего?

– Ленька за девочкой пошел!

– За какой девочкой???

– Мать ее здесь. Слышала, она только говорила, что дом возле леса крайний?!

– Вот черт!

Мы выскочили из дома и помчались по дороге к краю деревни, скользя в грязи и не замечая холодного дождя.

Ближе к цели, мы прижались к забору и поползли, цепляясь новыми сорочками о сучки. Но это было настолько неважно по сравнению с тем, что могло произойти.

Противный голос дружка моего родственника мы услышали сразу. Он притаился возле двери крайнего дома и, пользуясь тем, что в деревне было безлюдно из-за непогоды и смерти, тихо уговаривал ребенка:

– Любаша, открой, мамка велела тебе пирожок передать с яблоками. Вкууусный!!! А еще леденец сахарный!

– А кто это? – пискнуло из-за двери.

– Дядя Леня! Сосед ваш! Ты что ж, дядю Леню боишься?

– Пожар!!! – заорала я, дурным голосом. – Пожар!!!

Танька сначала удивленно уставилась на меня, а потом тоже заорала:

– Эгэ-эй!!! У-у-у!!!! Ы-ы-ыыы!!!

В домах захлопали окна и раздались испуганные возгласы.

– Что горит?! Где?!

– Кто кричал?!

Мы с Танькой притихли и со злорадством наблюдали, как Ленька мчится под заборами, поджав хвост.

– Спугнули, – довольно заулыбалась я. – Теперь не сунется.

– Давай обратно, а то спохватятся, а нас нет, – Танька выглянула из-за забора. – Пошли.

Дождь закончился, а вот ветер разыгрался с какой-то остервенелой силой, неся с собой духоту после такой приятной прохлады. Когда мы уже поднимались на ступеньки дома, одежда на нас совсем высохла, и это было нам на руку. В комнате, где находилась покойница, было не протолкнуться. За это время набилась уйма любопытного народа, и стоило нам войти, все зашептались, косясь на меня. Ага, значит, матушка уже постаралась…

Мы спрятались в уголочке под иконами, и тут появился Григорий. Он пробежал глазами по толпе и, увидев нас, долго смотрел в нашу сторону, но мы стояли сухие, спокойные и достаточно унылые.

– Видела? – прошептала Танька. – Видать заподозрил!

– Не пойман – не вор.

Это бесконечное стояние настолько утомило нас, что покрутившись еще немного среди людей, мы решили пойти на кухню, попросить чего-нибудь поесть. В конце концов, не умирать же нам с голода!

Нашему появлению никто не удивился, правда, бабы, хлопочущие возле печи, смотрели на нас немного недовольно и недоброжелательно. Оно и понятно, слухи о том, что я вскорости стану хозяйкой всего этого, достигла и их ушей. Было видно, что женщины явно не понимали, за какие заслуги мне привалило такое счастье. Нас покормили, разговаривая сквозь зубы, и предложили отдохнуть в соседней комнате. Мы отказались, здраво рассуждая, что если мы еще займем их кровати, то дружелюбия к нам не добавится.

Оставалось идти в баню, куда мы и направились.

– А ты знаешь, что в бане ночевать нельзя? – прошептала Танька, когда я зажгла огарок свечи, стоявший на столе.

– Я тебя умоляю… Что еще может случиться?! – я улеглась на лавку, подложив под голову руку. – В этом кошмаре хуже уже не будет.

* * * Утро началось о-очень рано. Орали куры, кто-то отчаянно матерился, гоняясь за ними, а тело ужасно болело от твердой поверхности лавки.

– Ой, мамочка, – простонала Танька, растирая бока. – По-моему это я в гробу спала, а не прабабка твоя!

– Типун тебе на язык! – я с трудом разодрала волосы пальцами и заплела косу. – Сегодня похоронят ее и начнется…

– Угу… – протянула Танька, и мы вылезли из темной бани на солнышко.

– Идите завтракать! – позвала нас женщина, кормившая вчера ужином. – Смелые, в бане ночевать…

– А где еще? – вздохнула Танька и та насмешливо хмыкнула:

– Ну да, в хозяйской горнице пока рано.

Я покраснела, мысленно поливая всех, от прадеда, до этой бабы такими словами, что и портовый грузчик застеснялся бы.

Мы сели с краю стола, стоявшего на улице, и сосредоточились на еде, пока наше внимание не привлек разговор.

– Вчерась ночью, в Алексеевке ребятенок пропал, прям с зыбки, – сказала одна из баб. – Мужик мой из города через Алексеевку ехал и остался там, в непогоду. Приехал под утро и рассказал, что забрался этот ирод через окно, вытащил дите и был таков. Мать услыхала, кинулась следом, да куда бабе за мужиком угнаться…

Мы похолодели. Значит, у Леньки здесь не вышло, так он в Алексеевку направился…

Быстро покидав в себя еду, мы сухо поблагодарили женщин и пошли прохаживаться по двору, в то время как приготовления к похоронам уже шли полным ходом. Прабабку уложили в гроб, пришли плакальщицы – четыре сгорбленных старушки, которые постоянно принюхивались, ловя запах готовящейся лапши. Григорий с угрюмым лицом сидел возле дома, не заходя внутрь, и пробегавшие мимо бабы охали и вздыхали, мол, бедный мужик, горюет, смотреть на жену в гробу не может…

Но скорее всего, причина была куда прозаичнее: первое – ему было все равно, а второе – запах в доме стоял, дай Боже. Он периодически посматривал на нас, и в его глазах появлялось все то, что творилось в голове, и меня мороз пробирал от пяток до макушки.

– Жалко ребеночка, – Танька выглядела расстроенной и подавленной. – Если бы мы знали…

– Это не наша вина, – успокоила я ее. – Но нужно постараться, чтоб больше такого не произошло.

Под стенания плакальщиц, отрабатывающих лапшу, покойницу вынесли из дома, и процессия двинулась на кладбище. К нам подошла баба с кухни и недовольно произнесла:

– Чего стоите? Хоть в последний путь проводите бедную женщину, – она зыркнула на меня. – Или уже не дождешься, когда побежишь добро хозяйское перебирать?

– Да пошла ты, – спокойно ответила я и ее глаза увеличились в размерах. – Знай свое место, дура.

Мы пошли за процессией, а она так и осталась стоять с открытым ртом.

– Лихо ты ее, – улыбнулась Танька. – Совсем обалдели…

– Да задолбали! – занервничала я. – По большому счету, я и так тут хозяйка!

– Это точно, – кивнула Танька и шепнула: – Смотри, Ленька объявился.

Действительно, откуда-то из кустов в толпу вынырнул Ленька и медленно пошел за всеми, постепенно приближаясь к прадеду.

Тем временем, все это похоронное движение миновало ворота кладбища и остановилось возле вырытой могилы.

– Пошли ближе к Леньке и Григорию подойдем, – предложила Танька, и аккуратно обойдя людей, мы залезли в кусты жимолости, оказавшись прям за спинами мужчин.

– Ты все сделал, как я велел? – тихо спросил прадед Леньку и тот закивал.

– Да, все. Он был доволен. Велел еще передать тебе, что к концу этого дня, ты за бабой приходил.

– Так вроде на завтра договаривались!

– Не знаю ничего, сказал пусть Григорий придет, заберет с болота подарок Корнею.

– Ясно. Ну, сегодня, значит сегодня.

– Что делать будем? – шепнула Танька. – Может нужно Корнея предупредить все-таки?

– Подожди еще, давай посмотрим, что дальше будет, – мне не очень хотелось идти на заимку и придумывать всякие истории, чтобы объяснить колдунам, как мы тут оказались.

– Лишь бы поздно не было! – надулась Танька, и я удивленно уставилась на нее.

– Чего это ты? Может, сама на колдунов виды имеешь?

– Может и имею! – Танька повела глазами. – Мужики-то симпатичные! А в нашей деревне, это дефицит!

– Так они же ненормальные!

– Это, так сказать, маленький недостаток, по сравнению с другими достоинствами, – выдала она. – Ясно?

– Маленький???

– Ой, ладно! Давай делами заниматься, потом о мужиках поговорим! – Танька снова надула губы. – Прицепилась…

– Вот ты… – я хотела и дальше развивать эту тему, но тут началось какое-то движение и нам пришлось выбраться из кустов. Гроб опускали в могилу.

Народ потянулся кидать землю, и мы вклинились в эту шеренгу, пряча раскрасневшиеся лица.

Дальше все пошло по сценарию – обратное шествие домой, помины и долгие разговоры. И чем дальше, тем веселее они становились. Начинало темнеть и мы с Танькой не находили себе места от переживаний. Что должно было случиться? Какую бабу приготовило чудовище с болота для Корнея? И что она будет делать здесь, как попадет на заимку? Вопросов было много, а ответов ни одного. Григорий с Ленькой то пропадали, то снова появлялись за столом и в полупьяном угаре этого никто не замечал. И тут случилось вот что…

Глава 9

За воротами послышался стук лошадиных копыт, скрип телеги и Плясов резко поднялся с лавки. Ленька тоже напрягся, а поминающие удивленно вытягивали шеи, чтобы посмотреть, кого это занесло, на ночь глядя. Калитка отворилась и во двор вошла женщина с узелком в руке.

– Кто это? Чай не знакомая баба, – раздалось за столом.

– Гриша, что за гостья? – спросил какой-то мужик, но Григорий не ответив, быстро пошел к одинокой фигурке.

Он провел ее к столу, и мы увидели очень красивую женщину с влажными, глубокими глазами темного бархата. Ее черные волосы были заплетены в тяжелую косу и покрыты легкой косынкой, скромная одежда как влитая сидела на точеной фигуре, а на пухлых, сочных губах цвета спелой вишни, играла легкая улыбка.

– Сестра моя троюродная, из Рязани. Лидочка, – сказал Григорий и я чуть с лавки не упала. Вот это поворот…

За столом зашептались, разглядывая новоприбывшую, да еще такую красавицу, но под строгим взглядом хозяина, успокоились. Бабы засуетились, обновляя снедь, и принесли еще одну тарелку для гостьи, которая села рядом с Григорием и стеснительно потупилась.

– Слышь, – прошептала Танька. – Не на этой ли скромной овечке Корней женился?

– О-очень похоже, – я ее уже ненавидела и не только за то, что она оборотень, подосланный монстром. – Проклятая подставуха!

– Так вроде ее вместе с Корнеем прибили, – недоуменно протянула Танька. – Он ведь сам говорил.

– Черное дело тут творится, – я начинала понимать кое-что. – Он действительно думал, что ее убили, на самом деле, ее никто и пальцем не тронул! Сто процентов, Танька! Это заговор!

– Она ведь детей ему родила. Это же не заговор!

– Разобраться с этим нужно. Слава Богу, до детей еще далеко! – меня почему-то переворачивало от одной лишь мысли, что эта нечисть, будет делить постель с Корнеем.

Она вдруг подняла голову и внимательно посмотрела на нас. Глаза ее в этот момент были холодными и пустыми, похожие на могилу, в которой упокоилась моя прапрабабка.

– Ну и рожа у нее, – Таньку передернуло. – Прям несет от нее злобой и красивой личиной это не прикроешь. Давай выпьем? Расслабиться охота…

– Давай, – согласилась я. – Вряд ли сегодня еще что-то случится.

Мы бахнули ядреного самогона, и на душе потеплело, стало плевать на оборотня Лидочку и на Плясова. Хотелось плакать и домой.

– В бане вчерашнюю ночь спали? – грубый голос Григория привел меня в чувство и я села вполоборота. Он сидел рядом, и его рука легла мне на колено. – Чего в кухне не легли? Хочешь, я всех баб выгоню к чертям, пусть на сеновале спят? Или ко мне в горницу пойдем…

Он замолчал, видимо вспомнив, что сегодня в доме он будет не один и тихо выругался.

– Ладно, подожду немного. А товарке своей передай, что как только Ленька полы в доме настелет, туда переедет. Люба она ему.

Он сжал мое колено и, поднявшись, пошел к своей "сестре", будто не замечая понимающих взглядов, собравшихся за столом.

– Ну вот, – с пьяненьким спокойствием произнесла Танька, подперев голову кулачком. – Личная жизнь налаживается…

Я толкнула ее в бок, чтоб не шутила так и прошептала:

– Пошли в баню. Надоели эти посиделки уже.

– Пошли, – тоскливо вздохнула она. – А то эта припудренная Лида смотрит так, что душа переворачивается!

Мы поднялись и, покачиваясь, пошли к своей ночлежке.

* * * На следующий день мы сказали, что идем в церковь, а сами отправились на заимку. Всю ночь Танька гундела о том, что нужно идти к колдунам и рассказать им все, что происходит. Я почему-то тоже решила, что все-таки пора это сделать, но скорее всего на меня повлияло появление этой Лиды!

– Ну, а что, – рассуждала Танька. – Хорошее решение. Они нас отправили сюда зачем? Чтоб мы исправили ситуацию, так? Так. Нужно рассказать им об угрозе, пусть знают и сами это решают.

– Легко сказать, – я была полна скептицизма. – Корней, наверное, ждет, что с его женой все будет нормально. А жена сама гадина.

– Это да, – грустно согласилась подруга и вдруг возмущенно протянула: – Ты посмотри! Она здесь уже!

Я сначала не поняла о чем она говорит, но тут же услышала чарующий смех, доносившийся с заимки. Оборотень!

– Все. Соваться туда, смысла нет, – констатировала Танька. – Эта тварь уже подсуетилась, да и наша легенда с церковью раскроется.

Мне ужасно хотелось пойти на эту проклятую заимку и схватив Лиду-красивую-с-виду, потащить к болоту и утопить ее там. И по барабану, что она оборотень и крышует ее какая-то тварь с болота.

– Вот по лицу вижу, что ты думаешь о том, что и я, – прошипела Танька и, раздвинув кусты, мы увидели, как Корней внимательно слушает, что говорит Лида.

​​​​​​Она была страсть как хороша в белом платочке с раскрасневшимися щечками, на которых вместе с улыбкой появлялись милые ямочки. От этого зрелища у меня заломило зубы, и я чуть не расплакалась от досады.

– А сама меня укоряла, что на колдунов виды имею! – язвительно произнесла Танька. – По морде вижу, что ревнуешь!

– Что ты мелешь??? – я покраснела. – Ничего я не ревную! Просто не нравится она мне.

– Да вот так я и поверила!

Мы просидели в кустах целый час, ожидая, когда она уйдет и наконец, дождались. Корней провел ее немного и теперь медленно возвращался обратно. По его лицу было видно, что Лида ему очень понравилась – оно стало светлее, на нем появилась улыбка, а мне от этого практически тошнило. Неожиданно, колдун остановился и посмотрел в нашу сторону.

– Чего это он? – шепнула Танька.

– А я знаю?

– Выходите, – спокойно сказал он. – Долго прятаться собираетесь?

– Блииин, – протянула Танька, и мы вылезли из кустов, настороженно поглядывая на Корнея.

– Рассказывайте, что делали здесь? – он сложил руки на груди и прислонился спиной к стволу дерева. – Я жду.

– В общем, так, – я немного помялась, не зная как сформулировать то, что кучей плавало у меня в голове и, наконец сказала: – Нельзя тебе на Лидке жениться, она оборотень с болота.

– Ага, – кивнул он, приподнимая рыжеватые брови. – Интересно. А вы откуда знаете?

– Мы много чего знаем, – жалобно вздохнула Танька. – Только не знаем, как сказать…

– Еще интереснее, – Корней смотрел на нас со смесью удивления и насмешки. – А почему с болота именно?

– Так ее сюда чудовище послало, – я пожала плечами, поражаясь его тугодумию. А еще колдун! – Сама слышала, как оно сказало, чтоб бабу эту тебе пристроили.

Лицо Корнея внезапно потемнело, а в глазах появилась ярость.

– Вы понимаете, что мелете, дуры?!

– А кто это у нас здесь? – к нашей веселой компании подошел Прохор с льняным полотенцем на плечах. – О! Старые знакомые!

– Они тут за болото что-то треплются, – грозно сказал Корней, и добродушие с лица Прохора исчезло как по мановению волшебной палочки.

– А что на болоте?

– А ты у них спроси, – это было сказано таким голосом, что я струхнула.

Прохор выжидающе уставился на нас и Танька пропищала:

– На болоте чудовище, оно детей жрет…

– Этого не может быть! – взревел Прохор. – Мы его еще три года назад в болоте запечатали! Приехали сюда, чтоб стеречь его! Чтоб не выбрался он из-под печати нашей!

– Но он выбрался, – я переводила взгляд с него на Корнея и боялась еще больше.

– Как?! – почти прорычал Корней. – Как он выбрался?! И кто вы такие, что третесь здесь?! За ягодами на болото, говорите, ходили?!

Я посмотрела на Прохора и замахала руками, понимая, что сейчас они начнут обвинять нас:

– Нет! Нет! Это не мы! Это прапрадед мой! Он его поднял и теперь детей ему носит!

– Значит прапрадед твой, говоришь? – мне показалось, что меня сейчас задушат. – Ты что, головой повредилась?! Сколько лет тебе, что прапрадед твой жив?!

– Ну, это совсем грубо! – возмутилась Танька. – Какое тебе дело, сколько нам лет!

– А ну-ка быстро говорите, кто вы и что знаете! – Прохор был вне себя от ярости. – Я сказал, быстро!

Заикаясь и перебивая друг друга, мы изложили им все, что произошло с нами, начиная с того момента как разбили ларец в церкви. Лица колдунов менялись с ходом нашего повествования, и к его концу на них было написано много чего…

– Значит, из будущего вы? – угрожающе спросил Корней. – С какого года, простите?

– Две тысячи восемнадцатого, – ответила я, и он закивал головой:

– Ну, ясно все. Я так и думал.

– Подожди-ка, Корней, – Прохор обошел нас, разглядывая как зверушек. – Не спеши их в сумасшедшие записывать… А откуда вы знаете, что силы наши к рассвету слабеют?

– Так сказали же! – раздраженно воскликнула Танька. – Нам, все это тетка рассказала!

– Тетка значит, – Прохор уставился на нас своими глазищами. – Врете вы все. Что замыслили, а?

– А я тебе говорила! – повернулась я к Таньке. – Не поверят они!

– Да правду мы говорим! – Танька смотрела на них, надеясь, что их осенит. – Сходите на болото и сами все увидите!

– На болото нас заманиваете? – прошипел Корней. – Не выйдет!

– Корней! Я тут корзинку свою забыла…

Мы с Танькой обреченно прикрыли глаза и застонали в унисон. Принесла тебя нелегкая!

– А вы что здесь делаете? – красивые дуги Лидочкиных бровей, удивленно изогнулись. – Вы же в церковь собирались.

– А кто это? – Прохор в ожидании ответа сверлил нас глазами. – Ты знаешь их?

Колдуны явно хотели вывести нас на чистую воду.

– Конечно, знаю, – живо откликнулась Лида, будто знала она нас не несколько часов, а, по крайней мере, несколько лет. – Они у брата моего живут. Он говорит, что рассказали бабы эти, что сами из Аексеевки, от голода ушли. А на самом деле, врут они.

– А зачем тогда он их у себя держит? – недоуменно поинтересовался Корней. – Может они прохиндейки, какие. – Зачем-зачем, – оборотень-Лида так натурально зарумянилась и взмахнула длинными ресницами. – Не пристало мне, девушке молодой, о таких вещах говорить. Да и по хозяйству помогают. Уж говорила я ему, чтоб гнал их, но мужик он упертый, на страстях помешанный, вот и…

У меня рот открывался все шире и шире, пока я не почувствовала, как в него стал залетать теплый ветерок. Вот тварь!

– А к вам они зачем пожаловали? – Лида отошла от нас, будто боясь замараться. – Лгуньи.

– К нам? – Корней одарил нас таким взглядом, что у меня ноги похолодели. – Да мимо они шли, вот и заговорили. Пойдем Лидушка, я тебе корзинку отдам.

Они ушли, а Танька, наконец, выдавила из себя:

– Вот крыса! Ты слышала, что она наплела?!

– Идите-ка вы отсюда, по добру по здорову, – прорычал Прохор и подтолкнул нас. – Еще тут объявитесь, пеняйте на себя.

Нам ничего не оставалось делать, как в быстром темпе ретироваться, опасаясь не быть побитыми или того хуже, порченными.

– Прекрасно! – горько вздохнула я. – Мало того, что они нам не поверили, а еще теперь считают какими-то прош…

– Тихо-тихо! – прервала мою речь Танька. – Вот этого не надо! Это не самое плохое в нашем случае. Эта выдра расскажет Григорию, что видела нас на заимке и вряд ли он обрадуется.

– Скажем, что после церкви пошли в лес прогуляться, – предложила я. – А зачем она нас так опустила-то при них? Догадывается?

– Сомневаюсь. Может, увидела в нас соперниц? Дорогу себе расчищает? – предположила Танька. – Гадкая тварь. Одно слово – не человек.

Настроение у нас было испорчено напрочь, все наши попытки разрулить ситуацию зашли в тупик, и теперь оставалось надеяться на чудо.

Но в этот день чудес нам не светило…

Не успели мы выйти из леса, как увидели Плясова, Леньку и Лиду, ехидно улыбавшуюся при виде нас.

– А как это она здесь оказалась? – прошептала Танька. – Вот уже нечисть…

Григорий был просто разъярен. Его большие кулаки сжимались, отчего побелели костяшки пальцев. На минуту я даже испугалась, что Плясов меня ударит, но он видимо не рискнул, боясь, что кто-нибудь увидит.

– Что вы делали на заимке? – от его голоса веяло жуткой злобой. – Отвечайте!

– Мимо шли, – стараясь говорить спокойно ответила я. – После церкви прогуляться захотелось.

– И неожиданно повстречали ее жителей? – ехидно оскалился Ленька.

– Она ведь тоже их неожиданно повстречала, – Танька кивнула на Лиду. – Сестра ваша.

– А это вас совсем не касается, – с угрозой в голосе произнес Григорий. – Идите домой, там поговорим.

Лида заулыбалась еще отвратительнее, и я не удержалась и одарила ее презрительным взглядом.

– Я тебе глаза вырву и съем, – еле слышно сказала она. Я услышала, но не обернулась. Итак, дела становились все хуже.

Мы вернулись в дом и даже не успели собраться с мыслями, как Ленька, притащившийся следом, схватил Таньку за руку.

– Ты пойдешь со мной. Хватит по чужим дворам ошиваться.

– Никуда я не пойду! – Танька попыталась было вырвать руку, но его цепкие пальцы сжались еще сильней.

– Пойдешь! – он потащил ее за собой, и я не могла это так оставить.

– А ну-ка оставь ее!

– А ты не лезь, не в свое дело! – огрызнулся он. – Смелая какая!

Я, было, кинулась на помощь, но меня сзади обхватили сильные руки и, выгнувшись, я увидела Плясова.

– Угомонись! Пришло время харчи отрабатывать!

Как я не вырывалась, он оказался сильнее и никто не спешил мне на помощь. Ленька утащил Таньку, а меня затолкали в дом, прямо в спальню, в которой недавно умерла прапрабабка.

– Теперь это наша спальня, – зло ухмыльнулся Григорий. – Обживайся. Вечером приду, чтоб характер свой прибрала и встречала мужа покладистой.

– Ты мне не муж, – с ненавистью ответила я, а он вдруг схватил меня за шею и сильно сжал.

– Это дело решенное. А будешь дергаться – велю выпороть. Или сам выпорю.

Он оттолкнул меня от себя и, задыхаясь, я упала на кровать. Григорий вышел и в замке повернулся ключ. Меня заперли.

Отдышавшись, я кинулась к окну, но и оно было забито наглухо, что совсем напугало меня.

– Чтоб тебя! – выругалась я и решила, что паниковать – не лучший выход. – Не возьмешь меня так просто!

Я принялась рыться в ящиках комода, и наконец, нашла шкатулку со швейными принадлежностями, в которой обнаружила ножницы. Засунув их в замочную скважину, я крутила ими туда-сюда, пока что-то не клацнуло. Слава Богу, что в этом времени, замки полный примитив!