Текст книги "В безопасности, обещаю (ЛП)"
Автор книги: Нора Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Глава 13
Роуэн
Я наконец успокаиваю Клару настолько, что она соглашается лечь в кровать рядом с Реттом. Наклонившись, я целую их обоих в лоб и тихо говорю Кларе:
– Оставайтесь здесь. Я скоро вернусь, детка.
Выпрямляясь, я уже собираюсь идти, но Клара резко хватает меня за руку. Ее взгляд цепляется за мой, нижняя губа дрожит. Я накрываю ее руку своей и стараюсь улыбнуться как можно спокойнее:
– Все хорошо. Обещаю, ты в безопасности, Красавица. Мне просто нужно поговорить с братьями. Я даже не выйду из дома, клянусь. Я буду всего лишь внизу, на кухне.
Она медленно отпускает мою руку, не заметив, как у меня предательски дрожат пальцы.
– Хорошо. Мы будем здесь.
Три слова, которые так и рвутся с языка. Но я глотаю их. Сейчас не время признаваться ей в том, что я до беспамятства влюблен в нее. Она заслуживает большего, чем признание, брошенное в момент, когда все вокруг рушится. Вместо этого я наклоняюсь, быстро целую ее в губы и выхожу из комнаты. Как только за мной захлопывается дверь, вся ярость, которую я сдерживал с той самой минуты, когда Клара начала рассказывать о своем ублюдочном бывшем, вырывается наружу.
Я спускаюсь по лестнице и нахожу своих братьев на кухне, у стойки, ровно там, где оставил их. Сажусь на единственный пустой высокий стул и опускаю голову в ладони.
Стараюсь выровнять дыхание, хоть как-то справиться с бурей, которая творится внутри. Злость кипит во мне так, что хочется что-то разбить, кого-то ударить, закричать, сделать хоть что-то, чтобы это вышло наружу.
Но если я поддамся этому, я стану таким же, как он. А я не допущу этого. Я не позволю себе выплеснуть хоть каплю ярости рядом с ней и Реттом. Ни за что не дам ей ни единого повода когда-нибудь сравнить меня с тем ублюдком.
Чувствую, как чья-то сильная рука ложится мне на плечо. Поднимаю голову и вижу Мака, который смотрит на меня с печальной улыбкой и сжимает мое плечо в знак поддержки.
Я сужаю глаза и, почти рыча, бросаю:
– Ты знал. Ты ЗНАЛ?! И даже ничего не сказал?!
Мак поднимает обе руки в жесте капитуляции.
– Я не знаю всей истории, Роу, – спокойно говорит он. – Знаю только достаточно, чтобы понимать, что там ничего хорошего. И знаю, что он ее ищет. Но подробностей у меня нет.
Меня трясет от злости. Где, черт возьми, его лояльность?
– Да хоть бы предупредил, МакКуиллиан! – огрызаюсь я. – Хоть какое-то, блядь, предупреждение!
Его глаза мгновенно меняются, сочувствие исчезает, уступая место гневу.
– Нет, Роу, так не пойдет. Ты не имеешь права злиться на меня за то, что я не рассказал тебе чужую историю. – Его голос режет, как нож. – Я сам не знал всех деталей. И это было не мое дело. Ей нужно было самой захотеть довериться тебе. И теперь она это сделала. Теперь ты знаешь. И не потому что твой брат-ботаник влез куда не надо, а потому что ОНА сама тебе все рассказала. Я не собирался отнимать у нее это право. И я не позволю тебе заставить меня чувствовать за это вину.
Мак выдерживает короткую паузу, тяжело дыша.
– Я понимаю, что ты в бешенстве. Ты имеешь полное право злиться. Но вымещать это на мне ты не будешь. Собери себя в кучу, брат. И давай уже обсудим, как мы все исправим.
Я просто в ступоре. Он, блядь, прав, и я это прекрасно понимаю. Он никогда не срывался на меня. На близнецов? Да, сколько угодно. Им всего на три года меньше, чем ему, и они его конкретно бесят. Но на меня, на Деклана или Кирана? Ни разу. Он нас не боится. Он нас уважает, за то, что мы не дрогнули, когда убили маму и отца, за то, что взвалили все на себя и вытащили семью.
Я вдыхаю глубже, давлю злость обратно внутрь, смотрю на Кирана:
– Мне нужны двое солдат Братвы. К полудню они должны висеть в ангаре на крюках.
Киран спокойно кивает:
– Понял. А пока, может, объяснишь остальным, о чем, черт возьми, вы двое говорите?
Я коротко рассказываю, что случилось. Самое жесткое оставляю при себе, тут я полностью на стороне Мака: не моя это история, чтобы ее кому-то пересказывать.
Деклан только качает головой:
– Черт, какая же она сильная женщина.
Киран фыркает и качает головой, не веря своим ушам:
– Ты лучше землю целуй, по которой она, блядь, ходит, Роу. Хоть ты мне и брат, но я тебя вырублю к чертям, если не настроен на нее серьезно.
Я сверлю его взглядом и закатываю глаза:
– Я на ней женюсь. Она просто пока еще об этом не знает. А потом я усыновлю Ретта. Это МОЯ жена и МОЙ сын.
Флинн присвистывает, протяжно и с уважением:
– Черт возьми, так держать. Сначала валим этого ублюдка и Братву, а потом идем выбирать кольцо.
Салли, который до этого сидел тихо, просто слушая всех остальных, наконец нарушает молчание:
– Она остается? Ну, я имею в виду... После всего, что случилось, ей будет тяжело поверить, что ты не такой, как он. Особенно теперь, когда она знает, кто мы на самом деле. Ее, скорее всего, будет трясти от страха. Как это вообще будет работать, если мы все живем здесь, плюс охрана на каждом углу? И потом… малыш. Ты же сам говорил, что он тоже плохо переносит мужчин, да? Ну, правильно, что настороже, но... откуда мы знаем, что для них это все не станет перебором? Я не хочу их пугать, Роуэн. Я хочу, чтобы им здесь было спокойно. Что нам делать?
Он смотрит на меня так, будто снова стал тем маленьким мальчишкой, который по ночам забирался ко мне в комнату, когда ему было страшно.
Я встаю и взъерошиваю Салли волосы, как делал раньше:
– Мы покажем им, что они здесь желанны и что с нами им ничего не угрожает. Это может занять время, но надо дать им самим потихоньку привыкнуть. Они останутся, потому что я все улажу. И точка. Завалить дело, вообще не вариант. Я хочу, чтобы ты и Флинн продолжали учебу. Знаю, вам обоим кажется, что она вам не нужна. Но, черт возьми, помогите мне, сделайте хотя бы это. Дайте мне разобраться с проблемами. А потом, пожалуйста, продолжайте сводить меня в могилу своей привычкой доводить до ранней седины.
Флинн обдумывает мои слова:
– Идет. Но на одном условии.
Они, как обычно, врубили свой криповый близнецовый режим: Салли заканчивает его мысль:
– Ты предложишь ей домик у бассейна, если так ей будет спокойнее.
Я протягиваю руку, сперва жму руку Флинну, потом Салли:
– Договорились.
* * *
Пробираюсь обратно в свою спальню я устраиваюсь у стены вторую ночь подряд. И знаете что? Я не жалуюсь. Если это дает моему мальчику хоть немного покоя, я готов спать так хоть каждую ночь.
Но как только я сажусь, мысли начинают лезть в голову одна за другой. Внутри все еще клокочет ярость, сидит под моей кожей, как огонь.
Какой-то ублюдок причинил им боль. Он поднимал на них руки. Он унижал их, разговаривая так, словно они ничто. Он уничтожил в них все чувство собственного достоинства.
И мне плевать на то, что «Ретт не слышал его». Я знаю достаточно, чтобы понимать: он это чувствовал. Это видно по его поведению, по тому, как он смотрит на мужчин, как держится рядом с ними.
Именно поэтому для меня так важно, чтобы он начал доверять мне. И со временем, моим братьям тоже. Он может не верить никому в этом мире, но он должен знать одно: с нами он в безопасности. Его здесь любят. Его ценят. Его защищают.
А потом есть Клара. Я безоговорочно, без остатка и абсолютно без стыда влюблен в нее. Она все еще сомневается во мне, ждет, когда случится что-то плохое. Но она пока не понимает одного, я, черт возьми, уничтожу любую угрозу еще в воздухе, прежде чем позволю ей упасть на нее.
Я отдам свою жизнь, но не позволю, чтобы ей снова причинили боль. Со мной ей нечего бояться.
Я потрачу всю свою жизнь, чтобы доказать ей, что достоин ее времени, ее любви. Что она может отдать мне все свои страхи, всю боль, весь груз, что она несет, и я справлюсь с этим. Я понесу все за нее, и даже не дрогну.
Осталось только разобраться с тем ублюдком, который продолжает их преследовать. Клянусь, я собираюсь нажать на курок с широкой ухмылкой на лице, при первой же возможности. Он заслужил страдать. Заслужил реветь, умолять о пощаде, пока я не решу, что мне наскучило играть с ним, и не избавлю его от мучений. Хотя, если уж честно, я не хочу надолго оставлять свою семью. Это единственное, что меня останавливает.
Этот ублюдок написал «До смерти» красной краской на ее машине. Только он пока не понял, это его собственная смерть прячется в тенях. Не Клары. Не Ретта. И никогда, не их.
Меня вырывает из мыслей тихий всхлип. Ретт начинает метаться в постели, его дыхание становится тяжелым. Я тут же поднимаюсь и иду к нему, проводя пальцами по его волосам. Его глаза, полные слез, резко распахиваются, он всхлипывает.
– Все хорошо, маленький Медвежонок. Все хорошо. Я здесь.
Его нижняя губа дрожит, когда он шевелит пальцами, прося на языке жестов:
– Ляжешь со мной и с мамой? Прямо здесь?
Он хлопает ладошкой по кровати с другой стороны от Клары, чтобы я лег так, чтобы он оказался между нами. Я скидываю ботинки и носки:
– Конечно, Медвежонок. Я лягу с вами.
Я устраиваюсь на боку, Ретт между мной и Кларой. Протягиваю руку и обнимаю Клару за талию. Когда мы все удобно укладываемся, я целую Ретта в лоб и шепчу одно слово:
– Спи.
Ретт кивает, зажмуривается, стараясь уснуть. И прямо перед тем, как окончательно провалиться в сон, он поднимает руку и показывает жестом: «Я тебя люблю.»
У меня сжимается сердце. Глаза предательски наливаются слезами, впервые со дня смерти родителей. Первая слеза сегодня появилась раньше, когда он впервые в жизни услышал музыку. Ретт уже спит, а я все шепчу в темноту:
– Я тебя тоже люблю, Медвежонок. Обещаю.
* * *
Клара
Я нахожусь в полудреме, когда до меня начинает доходить, как здесь жарко. Такое ощущение, будто я закутана в раскаленную печь. Пытаясь повернуться, я чувствую, как большая рука сжимает мое бедро, не давая пошевелиться. Приоткрыв глаза, я тут же таю всем сердцем, словно растекаюсь теплой лужицей по постели.
Роуэн и Ретт крепко спят. Волосы Роуэна упали ему на лоб, лицо полностью расслаблено, свободно от той постоянной тревоги и тяжести, что обычно на нем отпечатаны. Сейчас он выглядит моложе лет на пять. Мне безумно хочется протянуть руку и убрать прядь с его лица, но я боюсь разбудить их.
Ретт лежит на боку, уткнувшись в грудь Роуэна. Я не вижу его лица, но по ровному дыханию понимаю, что он тоже спит.
Решив не будить их, я осторожно высвобождаюсь из-под руки Роуэна. Двигаясь медленно, я аккуратно укладываю его ладонь на матрас, но он тут же перемещает руку, прижимая Ретта еще крепче к себе.
Схватив шорты и укороченную футболку, я на цыпочках прокрадываюсь в ванную. После того как я схожу в туалет, переоденусь и соберу волосы в небрежный пучок, оставив несколько прядей обрамлять лицо, я также тихо выскальзываю из ванной.
Аккуратно прикрыв за собой дверь спальни, я направляюсь к лестнице. Услышав доносящийся снизу разговор, я глубоко вздыхаю, собираясь с духом, и спускаюсь вниз на поиски кофе.
Когда я вхожу на кухню, пять пар невероятно красивых зеленых глаз резко поворачиваются ко мне... а затем тут же устремляются куда-то за мое плечо. Я машинально оборачиваюсь, пытаясь понять, на что они так смотрят, но нахмуриваюсь, не увидев за собой никого.
Осознавая, что они ищут взглядом Роуэна, я чувствую, как кровь отливает от лица, а глаза становятся круглыми от испуга.
– Ой... эм... простите, – запинаюсь я, – мне, наверное, стоило подождать, пока Роуэн проснется. Он просто еще спал вместе с Реттом, и они выглядели такими умиротворенными... – Я нервно сглатываю. – Позавчера он вообще спал на полу, чтобы отпугнуть монстров Ретта, так что я просто... Эм, в общем, не важно.
Я неловко отступаю назад и, указав себе за спину большим пальцем, бормочу:
– Я тогда... я просто пойду...
Я разворачиваюсь, собираясь уйти, но за спиной слышу смешок и голос:
– Нет, мы посмотрели за твою спину, потому что сейчас без пятнадцати восемь, а Роуэн никогда не спит дольше семи, – раздается объяснение.
Я снова оборачиваюсь и вижу, как Деклан улыбается, продолжая:
– Серьезно, только поэтому. Завтрак уже готов, накладывай себе в тарелку. И кофе свежий, в кофейнике.
Они возвращаются к своим делам, как будто моего неловкого момента и не было: шутят, подтрунивают друг над другом, обсуждают планы на сегодня.
Один из близнецов, кажется, это Салливан, стоит у кофеварки. Он протягивает мне кружку, наполненную до краев, а затем кивает в сторону стола, где разложены сливки и сахар.
Я размешиваю свой кофе, одновременно наблюдая, как он в одиночестве выходит на задний двор. Салливан опускается в одно из кресел и запрокидывает голову, устремляя лицо к небу. Затем, будто скидывая с себя весь накопившийся груз, медленно и тяжело выдыхает.
Почти не раздумывая, я решаю последовать за ним. Я все еще осторожничаю рядом с братьями Роуэна, они все крупные и внушительные, но в глубине души понимаю, что бояться их не стоит. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Разум напоминает мне, что я доверяю людям, которых едва знаю. И все же сердце шепчет, что эти мужчины – хорошие. С ними безопасно.
Я тихонько задвигаю за собой стеклянную дверь и направляюсь к большому секционному дивану на террасе, в каких-то пятнадцати футах от него. Устроившись в углу, я поджимаю ноги под себя и молча любуюсь потрясающим задним двором.
Все, что я вижу, огороженная территория с идеально подстриженной травой. Слева я замечаю игровую площадку. На мгновение я замираю. Мне кажется, ее не было здесь вчера... Нет, я уверена, ее точно не было. Иначе Ретт ни за что не прошел бы мимо.
Эта игровая площадка казалась воплощением детской мечты: веревочные трассы, скалодром, качели и сразу несколько горок.
Салливан нарушает молчание:
– Мы поставили ее вчера, после того как вы ушли. Вообще-то планировали закончить раньше, но были дела, которые нужно было уладить.
Я поворачиваюсь к нему и вижу, что он внимательно меня изучает. Ненавязчиво и уж точно не странно, скорее так, будто пытается понять, кто я такая.
– Это так мило с вашей стороны, – искренне говорю я. – Но вам совсем не обязательно было это делать.
На его слишком серьезном лице появляется легкая улыбка. В этот момент он выглядит точь-в-точь как я представляла себе Роуэна в подростковые годы. Разве что волосы и глаза другие. Волосы у него темно-русые, почти грязно-блонд, а глаза светлые, где-то между голубым и зеленым.
Он такой же высокий, как и остальные. Навскидку, около метра восьмидесяти трех. Правда, пока он еще не набрал ту массивность, что есть у старших братьев. У него все еще подростковое телосложение. Но стоит лишь взглянуть на него, чтобы понять: с возрастом он наверняка догонит их, а то и перерастет.
– Мы хотим, чтобы тебе и Ретту здесь было комфортно, – говорит Салливан. – Я понимаю, все это для тебя внове. Но теперь Роуэн – твой мужчина. А значит, хочешь ты того или нет, у тебя появилось сразу пятеро братьев, а у Ретта, пятеро новых дядь. Мы очень серьезно относимся к семье.
Он делает короткую паузу, будто давая мне время переварить сказанное, и продолжает:
– Мы навязчивые, шумные, вечно лезем в дела друг друга. Черт возьми, мы до сих пор живем вместе, хотя давно могли бы разъехаться. Но вместе с этим мы приносим любовь. Столько любви, что иногда от нее можно с ума сойти. За воротами этой усадьбы мы вынуждены быть безжалостными лидерами, холодными, как Антарктида, и крепкими, как гвозди. Но здесь, внутри, мы можем снять все эти маски. Просто быть шестью сиротами, которые до сих пор скучают по родителям. Быть собой. Заниматься своими делами, не притворяться и не держать вечную оборону.
Он снова замолкает, смотрит на меня очень серьезно:
– Все это я к тому, что для нас тоже многое значит. Ты бы не оказалась здесь, если бы мы единогласно не решили принять вас. Ты здесь желанная.
Мои брови взмывают вверх от того, с какой прямотой он это произнес. Он только что вывалил на меня уйму информации, и мне нужно время, чтобы все это переварить. Поэтому я отвечаю на единственное, в чем уверена:
– Я не знаю, что у нас с Роуэном. Мы еще не успели об этом поговорить. Я только притащила к его двери кучу проблем...
Салливан пытается сдержать улыбку, но терпит поражение:
– Клара, мы защищаем своих. Мне плевать, дали вы с Роуэном названия своим отношениям или нет. Ты и твой сын теперь под нашей защитой. Так что не сопротивляйся, только хуже будет. И тебе, и нам.
Я уже собираюсь ответить ему, как вдруг звук открывающейся стеклянной двери отвлекает меня. Повернув голову на шум, я вижу, как Роуэн выходит на улицу в серых спортивных шортах и черной футболке. На нем снова эти чертовски сексуальные черные очки. Волосы растрепаны, и, зевая, он направляется прямо ко мне.
Не говоря ни слова, он опускается рядом и кладет голову мне на колени. Тяжело вздыхая, он обнимает меня за талию и закрывает глаза.
– Почему ты ушла? – сонным голосом спрашивает он, прижимаясь лицом к моему животу.
Салливан фыркает от смеха:
– Ага, конечно, не знаете, что между вами. Все же и так ясно.
Я улыбаюсь и, запуская пальцы в растрепанные волосы Роуэна, начинаю медленно массировать ему голову. Он довольно бурчит что-то себе под нос.
– Отвали, Салливан. Дай мне спокойно полежать со своей девушкой, – бурчит Роуэн, даже не открывая глаз.
Я улыбаюсь и украдкой поглядываю на него:
– Девушкой, да?
Он кивает, все так же с закрытыми глазами:
– Я пометил, значит, мое. Обратной дороги нет.
Щеки мгновенно вспыхивают, и я по инерции бросаю взгляд на Салливана, который еле сдерживает смех.
Легонько хлопнув Роуэна по плечу, я шутливо возмущаюсь:
– Роуэн Бирн!
Салливан встает и, уходя, напоследок бросает через плечо:
– Брейди. Роуэн Брейди Бирн. Не благодари.
Роуэн в ответ швыряет в его сторону подушку, стоявшую рядом на диване, а Салливан, смеясь, закрывает за собой дверь, оставляя нас наедине.
– Роуэн Брейди, да ты только что ляпнул это при своем младшем брате! – восклицаю я, глядя на него с притворным укором.
Он тихо смеется, снова уютно устраиваясь у меня на коленях:
– Он уже не малыш. И видел, и слышал, и пережил куда большее.
Я продолжаю перебирать его волосы, не в силах сдержать улыбку. Девушка? Я его девушка. Он поднимает на меня глаза и одаривает той самой улыбкой, которую я уже мысленно окрестила самой сексуальной на свете.
– И прежде чем ты начнешь переживать, Ретт сейчас завтракает и разрисовывает Кирана маркерами для тела, – добавляет он, все так же расслабленно.
И вот тогда до меня доходит, я даже не успела запаниковать из-за того, где находится Ретт. Где-то внутри я уже знала, Роуэн никогда бы не оставил его одного или без защиты.
– Я знала, что ты не оставишь его в опасности, родной, – тихо говорю я. – Знаю, все происходит слишком быстро и выглядит безумно... но я тебе доверяю.
Роуэн улыбается и нежно целует мой живот.
Мы сидим в тишине несколько минут. Я перебираю его волосы пальцами, а он, устроившись у меня на коленях, время от времени прижимается губами к моему животу, словно ставит на мне крошечные поцелуи.
Салливан был прав, сейчас это видно как никогда, рядом с нами Роуэн сбрасывает броню, позволяет себе быть уязвимым. Он всегда добр к нам с Реттом, но такой, по-настоящему открытый, он только сейчас.
И я вдыхаю это чувство полной грудью, зная, что оно ненадолго. Совсем скоро ему придется снова натянуть привычную маску.
Пожалуй, я только сейчас начинаю понимать, он стал для нас тихой гаванью... но, возможно, и мы стали такой гаванью для него.
Резко сев, он вырывает меня из раздумий. В одно движение пересаживает меня к себе на колени, так что я оказываюсь, оседлав его бедра. Его губы тут же находят мою шею, приникая к пульсирующей точке на коже.
Он медленно целует меня вдоль шеи, вверх и вниз, заставляя меня извиваться у него на коленях. От сонного, ленивого Роуэна, который хотел просто прижаться ко мне, не осталось и следа. Теперь передо мной мужчина с хищной ухмылкой и обещаниями такими грязными, что от одного их вида мое белье становится влажным.
Оторвавшись от моей шеи, он смотрит мне прямо в глаза своими мшисто-зелеными глазами:
– Ты мне доверяешь?
Я прикусываю нижнюю губу и молча киваю.
Роуэн бережно берет меня за лицо, притягивает к себе и накрывает мои губы своими. Его зубы нежно захватывают мою нижнюю губу, освобождая ее из-под моих собственных зубов, прежде чем он целует меня мягко, почти невесомо.
Но долго это не длится. Очень скоро жадность берет верх, и он вкладывает в поцелуй все, что чувствует.
Я раскрываю губы, позволяя ему полностью управлять ритмом и глубиной. Его руки скользят к моим бедрам, притягивая меня ближе. А когда он касается меня так... я уже не могу себя сдерживать.
Я трусь о его твердеющий член, издавая тихий стон. Он отвечает тем же, глухо стонет мне в губы, и начинает сам направлять мои движения, заставляя мои бедра двигаться именно так, как ему хочется.
Я уже тянусь руками под его футболку, не в силах больше терпеть желание почувствовать его кожу на своей, когда вдруг один из братьев орет из дома:
– ПРИБЛИЖАЕТСЯ!
Мы с Роуэном резко отрываемся друг от друга, тяжело дыша, и оборачиваемся к двери как раз в тот момент, когда видим Ретта, несущегося к нам на всех парах. Он прыгает вперед, целясь в крошечный просвет между нами.
Мы ловим его на лету, и в ту же секунду мое сердце наполняется теплом, Ретт смеется. По-настоящему. Звонкий, искренний, заразительный смех из самой глубины души.
– Дядя Деклан и дядя Киран были львами! Они за мной гнались! – возбужденно выкрикивает он.
Роуэн с трудом прячет улыбку, изображая на лице возмущенное удивление:
– Они гнались за моим Маленьким Медвежонком? Нет, так дело не пойдет.
Осторожно отодвигая меня в сторону, он наклоняется, целует меня в губы и шепчет:
– Мне срочно надо им показать, кто здесь главный.
– Пошли, Маленький Медвежонок, – весело бросает он.
Роуэн поднимается на ноги, изображая из себя медведя на задних лапах, а потом подхватывает Ретта и закидывает его себе на спину. Он громко топает в дом, одновременно крича и подавая знаки руками:
– Теперь вам крышка, львы!
Из дома доносится заразительный смех, и вдруг я слышу, как Мак выкрикивает:
– Осторожно! Папа-Медведь несется на всех парах!
Мое сердце сжимается от переполняющей любви. Такого я еще никогда не чувствовала. И где-то в глубине души шевелится тихая надежда: пусть все это окажется настоящим.
