Текст книги "В безопасности, обещаю (ЛП)"
Автор книги: Нора Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Глава 21
Роуэн
Я стою в ванной, обернув полотенце вокруг бедер, и подравниваю бороду. Сегодня тот самый день – встреча с Николаем. Как мне вообще справиться с неуравновешенным психопатом, ума не приложу. Но у нас с братьями есть план, и мне придется ему следовать, как бы сильно все внутри ни кричало: «Тормози и разворачивайся».
Три месяца назад я бы влетел туда с головой, не задумываясь о последствиях. А теперь у меня есть Клара и Ретт.
И вот тут все замирает. В голове всплывают вопросы, которых раньше просто не было. Как это повлияет на них? Что, если все пойдет не по плану? Как мне убедиться, что с ними ничего не случится, если со мной что-то произойдет?
Закончив в ванной и заставив себя взять себя в руки, я выхожу в гардеробную, направляясь к своей стороне, туда, где висит нужный мне сегодня костюм. Клара и Ретт все еще крепко спят, на часах только шесть тридцать утра.
Отказавшись от галстука и натянув туфли, я наконец готов ехать в ресторан, чтобы обсудить план еще раз, перед финалом. Бесшумно подхожу к кровати и наклоняюсь к Кларе и целую ее в макушку. Пора бы уже выходить, но, черт, я просто не могу не постоять рядом с ней еще немного. Хочу запомнить, как она спит. Как выглядит покой.
Я вернусь к ним. Даже если это будет последнее, что я сделаю.
Наконец отрываюсь от нее и иду в комнату Ретта. Он тоже еще спит, уткнувшись носом в плюшевого Сэйфа. Сам того не ожидая, чувствую, как глаза наполняются слезами. Это мой сын.
Быстро целую его в кудрявую макушку, не позволяю себе задерживаться, слишком тяжело будет уйти. У двери все же оборачиваюсь, смотрю на него в последний раз и шепчу:
– Папа вернется позже, Медвежонок. Я тебя люблю.
Делаю глубокий вдох и выхожу. Пора найти братьев и двигаться дальше.
Мы проверили каждый чертов сантиметр этого ресторана. Сделали все, что могли. Остается только надеяться, и молиться, что все сработает, и я скоро вернусь домой, к своей семье. Пока разум не успел окончательно сорваться в панику, дверь в заднюю комнату, где я жду, открывается. Входит Николай. Его сопровождает Нолан.
Я молча киваю обоим в знак приветствия. Встаю из-за стола, выпрямляюсь, протягиваю руку:
– Николай.
Он подходит ближе, пожимает мою ладонь – крепко, с нажимом.
– Роуэн, – говорит Киран, входя в комнату точно по времени и закрывая за собой дверь.
Глаза Николая сразу метнулись к нему, потом обратно на меня.
– Это что еще такое? – спросил он, и по выражению лица, по напряженной позе было видно, что он нервничает.
– Киран просто посидит здесь, убедится, что все проходит честно и прозрачно.
– А как мне знать, что вы вдвоем не решили меня прижать? Сначала охрана, теперь твой вышибала.
Я поднял руки в примирительном жесте и сделал шаг вперед, стараясь успокоить его:
– Эй, Николай, мы ведь договорились, что встреча будет мирной. С чего такая враждебность? Может, объяснишь нам, почему решил, что мы тебе не союзники?
Николай фыркнул и вскинул руки:
– Роуэн, не делай вид, будто не в курсе.
Ладно... теперь я действительно ни хрена не понимаю.
Теряя терпение, я срываюсь:
– Не в курсе чего именно, мать твою?
У него глаза лезут на лоб, и на лице появляется выражение, в котором намешано и удивление, и насмешка. Он резко смеется, громко, почти в истерике:
– Охренеть… ты правда не в курсе? Я-то думал, ты просто молодой и наивный, но чтоб настолько тупой, вот этого я не ожидал.
Срабатывает инстинкт, я резко подхожу к нему и хватаю за галстук.
Притягиваю его еще ближе, настолько, что между нами не остается и сантиметра, и прорычал сквозь зубы:
– Следи, блядь, за тем, как и с кем разговариваешь, Николай. Не вздумай меня недооценивать. Можешь не сомневаться, мой возраст никак не отражает уровень моего ума.
В ту же секунду слышу щелчок, кто-то снял предохранитель. Даже смотреть не нужно, это либо Нолан, либо Киран.
– Советую тебе очень быстро объяснить, о чем вообще речь, пока один из этих красавцев не пустил тебе пулю прямо между глаз.
Смех Николая становится каким-то бешеным, почти безумным:
– Ох, Роуэн… прежде чем бросаться угрозами, неплохо бы убедиться, кто именно держит на прицеле пистолет.
Я резко бросаю взгляд через плечо, Киран действительно с оружием наготове. Но прицел направлен не на Николая.
Нет. Он целится в Нолана.
А Нолан… нацелен на...
Блядь. Я знал. Я, сука, чувствовал это...
ВЫСТРЕЛ.
* * *
Киран
Когда я увидел, как Нолан достает пушку и наводит ее на моего старшего брата, мной мгновенно движет инстинкт. Я тут же нацеливаюсь ему в затылок, пока он продолжает держать Роуэна на прицеле. Если он нажмет на курок, то пуля войдет ему в спину и выйдет через самое сердце. Если бы я был на сто процентов уверен, что он не успеет выстрелить, пока я стреляю сам – он бы уже сдох.
Нолан был с нами всегда. Его старик охранял моего отца, пока тот не погиб. После того нападения Нолан как будто по умолчанию занял его место, когда Роуэн взял на себя ответственность за семью. Он участвовал абсолютно во всем – от первых планов до сегодняшнего дня.
И он, блядь, крыса. Та самая крыса, которую мы так и не могли найти.
Каждая клетка моего мозга и тела замирает в ожидании, когда Николай скажет Роу обернуться. Все происходит слишком быстро, я не успеваю осознать, что творится прямо передо мной.
В мгновение ока Роуэн разворачивается, и наши взгляды встречаются всего на долю секунды, прежде чем он смотрит на Нолана. На его лице вспыхивает целый спектр – боль, предательство, злость… и, блядство, даже нечто похожее на высокомерие, прежде чем Нолан нажимает на курок.
Но он еще не успевает его отпустить, как я уже нажимаю на свой. Нолан валится на землю. Падает, навалившись наполовину на Роуэна. Я не могу думать об этом. Не могу позволить себе даже мельком подумать то, что и так знаю – до боли ясно.
Навожу прицел прямо между глаз Николая, и, скалясь, бросаю:
– А теперь молись или начинай говорить. Я не стал семейным палачом только потому, что мне по кайфу выдергивать зубы и отрезать пальцы. Я стреляю метко, мать твою. И если ты не заговоришь, следующая пуля будет в тебе.
Заставляю себя стать тем, кем все меня считают – бездушной машиной. Тем, кем меня видят братья. Пока мой брат лежит мер… Нет. Только не сейчас.
Делаю глубокий вдох, натягиваю на лицо скучающее выражение и, не опуская пистолета, небрежно машу второй рукой, мол, продолжай. И именно в этот момент палец почти случайно скользит по спуску. Почти.
Он, похоже, понимает, что я не шучу, потому что сразу начинает:
– Как ты думаешь, откуда мы знали, где в тот день были твои родители? Как, по-твоему, мы все это время держали тебя под наблюдением? Я знаю все. Как там твой племянничек, а? Дерьмово, наверное, осознавать, что тебе теперь придется вернуться домой и рассказать ему, почему его новый папаша сдох. Но, может, ты еще успеешь сыграть героя для убитой горем девчонки? Она, кстати, вполне себе симпатичная сучка.
Ярость срывается с цепи, проносится по всему телу.
– Не смей говорить о нем или о его матери. Я повторять не буду.
Он отмахивается, будто я малый, который перегибает. Думает, играет на нервах. Но он не понимает, что я вижу, как у него дрожит рука. Вижу, что лицо стало на три тона бледнее, чем обычно.
– Нолан пришел ко мне после того, как твой отец загнал себя в могилу. Он знал, что его старик был не на той стороне. Он рассказал мне все. О том, как Бирны меня наебали и как собирались убрать.
Я с трудом сдерживаю раздражение, хочется врезать, но мне нужны ответы.
– А Престон Донован тут при чем? Зачем он вообще? Просто чтобы добить Роуэна и его семью?
Он хмурится. И по выражению лица я понимаю, застал врасплох.
– Какой еще, нахуй, Престон?
Вот дерьмо. Мы все поняли неправильно.
– У меня нет никакого Престона. Хотя, может, и зря. Раз он так вас всех расколбасил.
Он усмехается, как ублюдок, и продолжает:
– Да брось, Киран. Отпусти меня. Мы оба знаем, ты не можешь просто взять и прикончить пахана. Вся моя организация обрушит на тебя шквал свинца.
Объяснять ему, что его же организация уже списала его со счетов, нет ни смысла, ни желания. Его смерть, акт доброй воли с нашей стороны. Шаг к тому, чтобы сохранить союз между нашими семьями. Не теряя больше ни секунды, я нажимаю на курок.
Николай падает. Пуля точно между глаз. Я ведь говорил, что стреляю, как чертов снайпер.
Кричу братьям, падаю на колени рядом со своим старшим братом. Руки сами сдергивают с него тело Нолана. Оно тяжелое, мертвое, теплое, но мне плевать.
Слышу, как ребята врываются в комнату. Чувствую, как они опускаются рядом. Они видели все. С самого начала. Сидели и смотрели это на камерах. И единственная причина, по которой они не ворвались раньше, это потому что там был я.
Меня выворачивает от этой мысли. Роуэн весь в крови. Его тело обмякло, лицо абсолютно спокойно, как будто он просто спит. Но это не сон. И я не знаю, проснется ли он.
Мак падает рядом со мной и зовет:
– Медвежонок!
И тут же глаза Роуэна распахиваются. Что за хрень вообще происходит?
Мак помогает ему сесть, придерживая за плечи. Роуэн морщится, потирая грудь:
– Да, я в курсе, что эта штука спасла мне жизнь, но, блядь, она все равно больно бьет. Клара меня убьет, когда увидит этот синяк.
Я оглядываюсь на остальных, полное непонимание и растерянность на лицах. Никто не в курсе, что к чему.
Первым заговорил Деклан:
– Кто-нибудь объяснит мне, какого хера мы не знали, что на Роуэне был бронежилет? Я, конечно, рад как никогда, но какого черта нас не посвятили в план?
Роуэн стягивает с себя рубашку, а потом принимается расстегивать жилет, пока говорит:
– У меня было предчувствие, что наша крыса – это Нолан. Единственный, с кем я мог поговорить наедине, был Мак. И понятно, что в присутствии Нолана я ничего не мог сказать или выдать.
Он сбрасывает кевлар, морщится, и продолжает:
– Нолан всегда был предсказуем. Он всегда целится в грудь. Я знал, что Ки пойдет в лоб, и что перед тем, как грохнуть Ника, он потребует ответы. И я знал вас. Вы бы не сунулись, пока Ки был там, не стали бы рисковать им, пока угроза не ликвидирована.
Я всегда знал, что мои братья чертовски умны. Эта гениальность обошла меня стороной, но в них она засела намертво. Только я и представить не мог, насколько далеко все зашло.
Роуэн встает и тянется за телефоном. Черт, Клара его прикончит – на спине только начинает проступать синяк, и выглядит он, мягко говоря, паршиво. Он нажимает несколько кнопок и подносит трубку к уху:
– Эй, вытащи Клару и Ретта оттуда. Хочу, чтобы их немедленно доставили в безопасное место.
Слушает пару секунд, кивает:
– Да, все точно по плану, как и обсуждали. Спасибо, Киллиан.
Он сбрасывает вызов и оборачивается к нам:
– Пошли разберемся, откуда у Престона была инсайдерская инфа о нашем доме. Найдем крысу, и прикончим ее. Тогда моя женщина и мой сын смогут вернуться домой.
Он живет и дышит только ради них. Не поймите неправильно – я рад. Теперь она моя сестра, а Ретт – племянник. Но для меня так никогда не будет.
Я никогда больше не отдам никому такую власть над собой. Не после того, что я пережил. Не с тем дерьмом, что живет у меня в голове.
Глава 22
Клара
Мы с Реттом играем в его комнате, разыгрывая сценки с фигурками супергероев, когда в дверь резко стучат. Проходит меньше пяти секунд, и Киллиан вальяжно входит. Его лицо каменное, и у меня сразу в животе все сжимается.
– Что случилось? – спрашиваю, напрягаясь.
Он смотрит на Ретта, тот полностью поглощен игрой, и снова переводит взгляд на меня:
– Мэм, мистер Бирн приказал доставить вас в безопасный дом до дальнейших указаний. У вас есть пять минут, чтобы собрать вещи. Потом мы уходим.
Во мне вскипает злость. Кто он, черт возьми, такой, чтобы так решать за нас? Схватив телефон, я набираю его номер. Он отвечает на первом же гудке, по звукам понятно, что у него включен блютус. Жаль, но мне плевать.
– Пре... – начинает он.
– Роуэн, ты охренел? – перебиваю его, не давая договорить ласковое прозвище. – Ты, блядь, кто такой, чтобы просто взять и отослать нас с Реттом? Без объяснений, без предупреждения? Без малейшего понятия, на сколько, куда и зачем? Ты даже не нашел в себе мужества позвонить и сказать это лично. Просто спрятал нас, когда тебе так удобно?
Он перебивает меня, не давая выплеснуть все до конца:
– Эй, стой, это вообще не так, как ты думаешь, детка. Мы уже разобрались с делами, с бизнесом. Но, Клара, мы ошибались. Престон не работал с русскими. Я прошу, поезжайте с Киллианом. Вы с Реттом будете в безопасности, а я приеду сегодня ночью. Нужно кое-что проверить, но я клянусь, малышка, я приеду. Буду там до того, как начнется вечерняя рутина Ретта.
Он делает паузу, и я чувствую, как его голос дрожит от напряжения:
– Я люблю тебя. Люблю вас обоих до безумия. Как только все закончится, мы сыграем ту самую свадьбу, о которой говорили. Да?
По щеке скатывается слеза.
– Да, я тоже тебя люблю. И Ретт тоже. Просто... приедь за нами до того, как мы успеем по тебе слишком сильно соскучиться. Хорошо?
– Обещаю.
Он сбрасывает звонок, и я выдыхаю, переводя взгляд на Киллиана.
– Мы будем готовы через пять минут.
Мы были готовы за восемь минут. Ну и ладно, все равно он бы без нас никуда не уехал.
Я только успела пристегнуть Ретта и сама захлопнула ремень безопасности, как Киллиан выехал со двора. Понятия не имею, куда мы едем и насколько это далеко и, честно говоря, даже не собираюсь спрашивать. Киллиан, в общем-то, нормальный. Просто мы не разговариваем. Он делает свою работу, и, похоже, делает ее хорошо. Но он не из тех, кто заводит беседы. И это меня более чем устраивает.
Потому что, несмотря на то что мы с Реттом вроде бы начали оттаивать рядом с Бирнами, мужчин мы все еще не любим. Киллиан не пытается подружиться, и я тоже. Если подумать, мы с ним в этом идеально совпадаем.
Мы едем уже довольно долго, и я больше не могу терпеть.
– Мы можем остановиться? Ретт и я хотим в туалет, – говорю, стараясь держаться спокойно, но внутри уже все ноет от этой поездки в никуда.
Киллиан мельком смотрит на меня в зеркало заднего вида и коротко кивает:
– Да. Тут впереди будет заправка. Я залью бензин, пока вы с ним сходите.
– Спасибо, – тихо говорю.
Он оказался прав, заправка действительно совсем рядом. Мы даже не проехали и пяти минут, как уже сворачиваем с трассы. Я выхожу с Реттом, и мы направляемся к туалету, пока Киллиан заправляет машину.
Разумеется, Ретт не может никуда пойти без Роуэна или Сэйфа. Он относится к своим «телохранителям» очень серьезно. А раз Роуэна с нами нет, значит, Сэйф должен сопровождать нас в туалет. Спорить с ним у меня нет сил, да и все равно бы не переубедила. Он крепко прижимает Сэйфа к себе одной рукой, а другой держит меня за пальцы. Мы направляемся в туалет и по очереди справляем нужду, так Сэйфу удается остаться в стороне от всех этих мерзких микробов.
После того как вымыли руки, мы идем обратно к машине. Киллиана не видно, может, он тоже пошел в туалет. Мы успеваем сделать всего три шага от здания, как по телу пробегает волна мурашек. Волоски встают дыбом. Он здесь. Я чувствую его.
Резко оборачиваюсь к Ретту и, стараясь говорить четко, приказываю:
– Прячься. Прямо сейчас. И не выходи, пока за тобой не придет папа или кто-то из твоих дядей. Ты должен остаться в укрытии, понял?
Глаза Ретта моментально наполняются слезами.
– Почему? Что случилось?
– Опасность, – выдыхаю дрожащим голосом. – Иди. Папа придет за тобой, малыш, я обещаю. Я так сильно тебя люблю, Ретт.
Целую его в макушку, слезы катятся по щекам, и разворачиваю его, чтобы он мог убежать.
Он не успевает пробежать и четырех шагов, как Престон резко дергает его за руку и поднимает в воздух. Ретт срывается на крик, и я, не раздумывая ни секунды, бросаюсь вперед, врезаясь в Престона всем телом. Ретт вырывается и падает на асфальт.
Звук его падения отзывается в моей голове, как взрыв. Я не могу повернуться к нему, Престон уже сжал мою шею и оттаскивает назад, к своей машине, если я правильно поняла. Его пальцы вдавливаются в кожу, мне тяжело дышать, паника глухо гудит в ушах.
Перекинув взгляд через его плечо, я вижу, как Ретт, задыхаясь от боли, поднимается с земли. Он не издает ни звука. Держится за правую ногу и руку, все лицо в ссадинах, кожа сбита. Его глаза, полные слез, находят мои, и он молча складывает руками «Я тебя люблю».
А потом, разворачивается и бежит к деревьям за заправкой.
Я слишком сосредоточена на том, чтобы убедиться, что он добежал до леса. Слишком, чтобы заметить укол. Игла вонзается в кожу, и мое тело становится невыносимо тяжелым. Каждое движение дается с усилием, веки налиты свинцом. Престон наклоняется ко мне, его дыхание жаркое и злобное, и шепчет прямо в ухо:
– Я скорее убью тебя, чем позволю быть с кем-то еще, шлюха.
Страх, паника и ужас захлестывают меня с головой. Тело сотрясается от бессилия и ужаса. А потом наступает тьма. Голова раскалывается. Что я делала прошлой ночью? Все тело ломит, но не так, как бывает, когда Роуэн лежит рядом, обнимая меня своим весом.
Кстати, а где Роуэн?
Я пытаюсь пошевелить руками, чтобы приподняться, и тут же дергаюсь назад. Что это было за звук? Холод. Здесь жутко холодно. И меня подташнивает.
Решаю открыть глаза, медленно, осторожно. Вижу стены. Сырые, промозглые. Серая комната. Пахнет плесенью. Подвал? Все возвращается мгновенно. Престон. Господи, Престон меня похитил. Меня вырвало из нормальности. Меня держат где-то. В подвале. Черт, Ретт.
РЕТТ.
Господи, пожалуйста, пусть Киллиан и Роуэн успели добраться до него. Я всхлипываю так громко, что мне плевать, кто услышит. Меня разрывает изнутри. Мой бедный малыш… О чем я вообще думала, отправляя его одного вчера? Что, если с ним что-то случилось? Как Роуэн вообще поймет, что нас нет? Грудь сжимает, дыхание сбивается. Паника накрывает, будто меня топит. Я зажмуриваю глаза, вцепляясь в ту крошечную надежду, которая осталась.
Прошу… умоляю всех, кто может услышать, пусть мой ребенок будет в безопасности. Пусть его найдут и вернут Роуэну. Я отдам себя без сопротивления. Просто, пожалуйста… пусть они будут в порядке.
Не знаю, сколько времени я уже сижу на этой жесткой, колючей койке. Все тело затекло, мысли спутаны. Дверь скрипит, медленно открываясь, и я тут же скукоживаюсь, пытаясь прикрыть руками самые уязвимые места – сердце, живот.
Смех. Безумный, леденящий. Он отдается эхом по бетонным стенам.
– О, Клара… ты, блядь, думала, что я идиот? Ты реально считала, что сможешь спрятаться от меня? Тупая, тупая шлюха.
Я дрожу, как осиновый лист, но знаю – молчать нельзя. Вспоминаю Роуэна. Его голос в голове, его сила в моей груди.
Выпрямляюсь насколько могу и, собрав все, чему он меня научил, выдавливаю:
– Где Ретт?
Его ухмылка – самое мерзкое, самое злое, что я когда-либо видела. И я до смерти боюсь того, что он сейчас скажет.
– Этот маленький выродок? – тянет он с усмешкой. – Его больше нет. Но не волнуйся, мы заведем другого. И еще одного. Пока не получится нормальный сын. А потом я убью тебя. И сам его выращу.
У меня темнеет в глазах, в ушах начинает звенеть. Тело подрагивает, я с трудом сдвигаюсь с места, ровно настолько, чтобы не вырвать прямо на койку.
Меня рвет на пол.
В тот же миг по комнате проносится крик. Он такой… отчаянный, такой мучительный, что кажется, будто сердце разрывается.
Проходит несколько секунд, прежде чем я понимаю, что кричу я.
Нет, он, должно быть, лжет, это не может быть правдой, только не мой ребенок. Его смех перекрывает мои рыдания.
– О, сейчас будет весело. Пора напомнить тебе, где твое место… и что бывает, когда ты пытаешься уйти.
Его ботинок врезается мне в ребра, прежде чем его кулак ударяет меня в висок. И впервые в жизни я благодарна за то, что меня вырубило. Потому что только в отключке эта боль наконец отпускает.
Глава 23
Роуэн
Двадцать часов назад
Как только переступаешь порог, сразу чувствуешь пустоту. Сейчас это не дом, а просто четыре стены и пустая оболочка. Жизнь, которая была здесь, будто ушла вместе с Кларой и Реттом.
Но у меня нет времени думать об этом. Нас шестеро, и мы быстро поднимаемся в тех-комнату Мака. К счастью, она огромная, и мы все спокойно помещаемся. Комната уставлена мониторами, клавиатурами и еще кучей всяких штук с проводами, назначение которых я даже не берусь угадывать.
Мак сидит за столом у дальней стены и сразу же начинает строчить по клавишам и кликать мышкой. Примерно пятнадцать экранов вспыхивают одновременно. На каждом видео с разных углов с камер наблюдения. Как он это делает и что вообще ищет, выше моего понимания.
Мы все молча наблюдаем за экранами, пока Деклан, в конце концов, не теряет терпение:
– Мак, что, блядь, мы вообще ищем? Мы же не можем помочь, если даже не знаем, какого хрена происходит.
Мак отвечает так, будто разговаривает не с нами, а сам с собой:
– Оно у меня на кончике пальца... Я знаю, кто это. Я ЗНАЮ. Где, черт возьми, доказательства? Они здесь, я уверен.
Его пальцы летают по клавишам, он не отрывает глаз от мониторов, перескакивая с одной камеры на другую.
Я уже собирался предложить сделать перерыв, у Мака на лице было написано, что он на грани нервного срыва, как вдруг он взрывается:
– Вот! Нашел, мать его!
Он разворачивает изображение на экране, и мы, наконец, видим, кто помогал Престону. Первая четкая картинка.
Сердце падает куда-то в пятки, в животе все переворачивается. Меня буквально подташнивает.
Мои братья хором замирают. От кого-то сбоку слышу приглушенное:
– Не может быть, блядь…
Но я сам не могу вымолвить ни слова. Хватаю телефон из кармана и тут же набираю Киллиана. Эти двадцать секунд, пока идет звонок, самые худшие в моей жизни. Но все, что я получаю, это его голосовая почта.
Я срываюсь с места и смотрю прямо на Мака:
– Найди их. Найди их немедленно.
Маку хватает меньше пяти минут, чтобы вытащить их местоположение на телефон. Раньше я чувствовал себя виноватым за то, что поставил на них трекеры. Сейчас же, я чертовски благодарен, что оказался тем самым параноидальным ублюдком.
Он протягивает мне телефон, и я моментально замираю, я нихуя не понимаю. Их трекеры не вместе.
Киран, заглянув мне через плечо, озвучивает мою мысль вслух:
– Они не вместе? Да ну нахрен, так не может быть.
Но оба трекера двигаются. Один – явно в машине. Второй – пешком.
Я поднимаю глаза на братьев, и впервые с тех пор, как умерли родители, чувствую себя по-настоящему сломленным:
– И что мне делать? Я не могу быть в двух местах одновременно.
Флинн сжимает мне плечо, а Деклан говорит:
– Мы все равно проезжаем первую точку, чтобы попасть ко второй. Мы поедем на обе. Мы вернем их, Роу. Клянусь тебе, мы вернем твою семью. Любой ценой.
Кивнув, я надеваю маску – холодного, беспощадного, безжалостного ублюдка. Я не спасу жену и сына, если буду рыдающим мужем и отцом. Нет. Я их заберу. И пусть хоть кто-нибудь попробует встать у меня на пути.
* * *
Мы влетаем на старую заправку, колеса визжат, когда я резко паркуюсь. Глаза не отрываются от экрана, мигающая точка на карте пронзает сознание, будто лазер. У всех нас сейчас открыто одно и то же приложение. Самое страшное в том, чтобы найти Ретта и надеяться, что он невредим? Он не услышит, если мы будем звать его.
Я сразу направляюсь в сторону леса и бросаю взгляд на Ки:
– Он в лесу?
Киран пожимает плечами:
– Или Сэйф в лесу. Роуэн, ты подумал о том, что он может быть не с мишкой?
Подумал ли я об этом? Что за тупой, блядь, вопрос? Последние почти два часа я не думаю ни о чем, кроме как о каждой возможной херне, в которую мы можем вляпаться. Но говорить это вслух будет бесполезно. Поэтому я просто молча киваю и продолжаю двигаться вглубь леса.
Я веду нас шестером вперед, двигаюсь быстро и бесшумно, на случай, если он тут не один. Мы подходим к мигающей точке, которая перестала двигаться примерно сорок пять минут назад, и я ловлю себя на том, что затаил дыхание. Глаза лихорадочно бегают по всей поляне. Мы прямо здесь, на месте.
Ну же, Медвежонок… Где ты?
Замечаю движение краем глаза, и сразу срываюсь с места, бегу что есть сил, падаю на колени и скольжу вперед, пока не останавливаюсь прямо перед телом моего мальчика, смятым и безжизненно лежащим на земле.
Я кричу:
– Нашел его!
И медленно тянусь рукой, чтобы откинуть кудри с его лица. Но стоит мне коснуться его, как он выдает пронзительный крик, такой, что звенит в ушах. Его карие глаза вылетают на меня, наполненные паникой, страхом, ужасом. Он дрожит, вцепившись в мишку, которого я когда-то подарил ему. И тогда я замечаю, левая сторона его лица ссадина на ссадине, все опухло.
– Папа? Папочка! – Он бросается ко мне, обвивает руками, и я подхватываю его, прижимая к себе. Второй рукой хватаю Сэйфа и поднимаюсь на ноги.
Мы окружены моими братьями. Я держу сына в объятиях и понимаю, что хотя бы физически с ним все не так уж плохо – ничего необратимого.
И я больше не могу сдерживаться. Глаза моментально наливаются слезами, и они начинают падать одна за другой. Такое облегчение я не чувствовал никогда в жизни.
Прижимая его крепче, я вдруг замечаю, левая рука и нога почти не обнимают меня. Правая сжимает с такой силой, будто он боится, что я исчезну… а левая будто чужая.
Я тут же меняю положение, чтобы поддержать его с этой стороны, надежнее, крепче.
Салли встает рядом и показывает на пальцах то, о чем я думаю, но не могу спросить вслух, так как руки заняты:
– Медвежонок, нам нужно, чтобы ты рассказал, что случилось. Как ты оказался здесь?
Ретт старается как может. Он еще даже не совсем пятилетний, и левая рука почти не слушается, но несмотря на это, нам удается сложить общую картину.
Они остановились, чтобы сходить в туалет. Появился Престон. Он швырнул Ретта через всю парковку (и за это я сниму с него кожу). Клара крикнула сыну, чтобы он бежал куда-нибудь, где будет безопасно, и ждал меня. Он спрятался в лесу и не выходил, пока я не пришел. Киллиана он не видел. Да и вообще никого – ни врагов, ни друзей. Что, наверное, даже к лучшему, учитывая обстоятельства.
Прижав его крепко к себе, мы выходим из леса. Деклан настаивает, чтобы он осмотрел травмы, как только мы вернемся к внедорожнику. После пары минут препирательств я соглашаюсь, но при одном условии: Ретт остается у меня на руках.
Когда мы были пацанами, Деклан всерьез клялся, что станет парамедиком. Он так в это верил, что изучал все, что мог, заставлял нас устраивать ему опросы по травмам, болезням, методам первой помощи.
А потом в нашу жизнь врезалась реальность: все, чем мы можем быть, это винтиками семейного бизнеса.
Я держу Ретта, пока Деклан осторожно осматривает его.
Флинн переводит, пока Деклан говорит вслух:
– Плечо вывихнуто. И минимум, растяжения колена и лодыжки, максимум, переломы. Ему нужны снимки, Роу. Больница. Или хотя бы неотложка.
Я знаю, он прав. Но я скорее сдохну, чем снова оставлю его одного. Я поворачиваюсь к своим братьям:
– Так, поехали. Салли, Киран, Мак – вы следуете за Кларой. Мне нужна точная локация и план спасения к тому моменту, как мы выйдем из приемного.
План готов. Трое уезжают. А я как можно осторожнее пристегиваю Ретта в кресле, чтобы мы наконец отвезли его туда, где ему помогут.
Три часа спустя мы выходим из больницы, с пакетом лекарств и мальчиком в двух гипсах. У него сломана лодыжка, плечевая кость и ключица. Препарат, который ему дали, настолько сильный, что он уже вырубился. Хотя, возможно, даже не из-за лекарства, после всего, что он сегодня пережил, неудивительно, что организм просто выключился. Думаю, он проспит до конца дня и всю ночь.
Но он держался, как настоящий солдат. Ни слезинки, ни паники, только стиснутые зубы и отвага. Он гораздо больше похож на меня, чем я когда-либо думал. Что иронично, учитывая, что в нем нет ни капли моей крови.
Я аккуратно пристегиваю его ремнем, затем устраиваюсь сам, а с другой стороны его крепит Флинн. В это время Деклан звонит остальным троим.
Киран отвечает еще до того, как гудок обрывается:
– Как он?
Деклан резко бросает:
– Что у вас?
Я и так на взводе, больше невыносимо не знать, что происходит, поэтому перебиваю обоих:
– Сначала Киран. Что ты для меня нашел?
Он неловко откашливается:
– Тебе это не понравится. Она в Аризоне. Мы выяснили, что ее держат в каком-то доме. Самое странное, это обычный жилой район. Пока не знаем, имеет ли это значение, но местоположение у нас есть. Мы уже на борту, летим в Аризону. Второй самолет ждет вас. Чемоданы уже загружены, даже один для Медвежонка. Кстати, как он?
Мы сообщаем им все о травмах Ретта, и решаем, что они будут наблюдать за домом, пока мы не прилетим и не разработаем четкий план.
А когда все это закончится, я заберу их от всего этого дерьма. Черт с ним, с бизнесом, с городом, с врагами. Я смогу уберечь их, если мы будем на чертовом необитаемом острове. Там, где нас никто не найдет.
* * *
Мы в отеле в пяти минутах от того дома. Ретт то засыпает, то просыпается уже почти двенадцать часов. Сейчас он снова вырубился, лежит у меня на коленях: ноги по обе стороны от моей талии, его хорошая рука обнимает меня за шею, а та, что в гипсе, прижата к телу крошечной детской перевязкой. Такой маленькой, что я вообще удивлен, как она его держит. Он уткнулся носом мне в плечо и тихонько посапывает, пока я держу его одной рукой, не давая соскользнуть.
Мы обсуждаем план действий. Я должен вытащить Клару как можно скорее, но Мак только что поднял важную тему.
– Мы вообще не понимаем, во что ввязываемся. Она точно там, но что нас ждет внутри – без понятия. Эти два уебка с ней? Или она одна? Или нас там целая, блядь, армия поджидает? Надо быть осторожными.
Я разрываюсь изнутри. Единственное, что знаю – женщина, которая держит в руках мое сердце и душу, находится в этом доме. С тем ублюдком, которого она когда-то называла своим. И мы даже не знаем, в каком она состоянии. Господи, пусть она жива. Позволь мне вытащить ее из этого кошмара.
– Да пошла на хрен осторожность. Я зайду туда с пушками наперевес прямо сейчас. Ты, похоже, не понял, что мне вообще похуй, что придется сделать. Мы вытащим ее. Прямо сейчас. Это приказ.
Киран делает шаг вперед:
– Слушай, Роу, я даже представить не могу, что ты сейчас чувствуешь. Но ты не можешь ворваться туда с пистолетом наперевес. Во-первых, она может попасть под перекрестный огонь. А во-вторых, у тебя на груди спит твой ребенок. Ему нужны живые и целые родители. Мы вытащим ее. Но при этом сделаем так, чтобы погибли только предатель и тот ублюдок.
Я сжимаю свободной рукой волосы и резко дергаю, не могу больше сдерживаться. Пытаюсь, но все равно срываюсь, вырывается наружу, будто разрывает изнутри:
– Ты не понимаешь! Ты всего не знаешь! Нам нужна она. Мы не можем… Киран, я не переживу, если ее не станет. Я не смогу. Без нее меня нет.
