Текст книги "В безопасности, обещаю (ЛП)"

Автор книги: Нора Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Конечно. Она будет рядом. И я тоже посижу у двери всю ночь, чтобы никто вас не тронул.

Все стены, что я еще пыталась держать между собой и этим мужчиной, в один миг рассыпаются в прах.

Ретт еще раз смотрит на меня, потом на Роуэна:

– Правда?

Роуэн кивает и показывает жестами:

– Обещаю.

Роуэн медленно проводит пальцами по кудрям Ретта, пока Киран ведет машину. Кажется, я задремала по дороге к дому Роуэна. Когда мы останавливаемся, я слышу, как кто-то говорит вполголоса. Я отрываю голову от плеча Роуэна и сонно оглядываюсь.

– Тссс, все хорошо, Красавица, – шепчет он, – это просто охрана.

Я киваю, полусонная наблюдаю, как нас пропускают и мы движемся дальше по длинной подъездной дороге.

Машина паркуется в гараже. Роуэн помогает мне выйти, затем обходит машину и открывает другую заднюю дверь, чтобы я могла забрать Ретта.

Когда я расстегиваю ремень безопасности и поднимаю сына на руки, он приоткрывает глаза. В его руках плюшевый мишка и одеяльце, кто-то из мужчин заботливо укрыл его, когда он уснул.

Ретт смотрит на Роуэна, словно ища подтверждения, что все в порядке. Роуэн поднимает руки и жестами отвечает:

– В безопасности. Обещаю.

Ретт кивает... а потом наклоняется, не ко мне, а к Роуэну.

Я пытаюсь подстроить его удобнее, но понимаю: он тянется к нему сам. Потрясенная тем, что он выбирает Роуэна вместо меня, я поднимаю взгляд, прямо на мужчину, который, кажется, украл не только мое сердце, но и сердце моего сына.

Глава 12

Роуэн

Я бросаю взгляд на Клару, ищу подсказки, что же делать дальше. Я на незнакомой территории и понятия не имею, как поступить правильно. Она чуть кивает:

– Если хочешь, можешь взять его на руки. Он обычно боится мужчин, так что я не знаю, как он отреагирует, если полностью проснется. Если он вдруг испугается и начнет паниковать, не переживай. Он наполовину спит, может, даже не поймет сразу, что это ты его держишь.

Последние ее слова словно сжимают мое сердце в тисках. Я хочу, чтобы он доверял мне. Хочу, чтобы он видел во мне защиту. Потому что я сделаю все, отдам все, чтобы оберегать его и его маму.

– Я возьму его, – тихо говорю я. – Дек уже тащит твои сумки, а тебе, наверное, не очень удобно подниматься по лестнице на каблуках с ребенком на руках.

Я протягиваю руки и аккуратно подхватываю его. Его крошечное тельце идеально укладывается у меня на груди. Ручки бессильно свисают вдоль тела, одна из них все еще крепко сжимает плюшевого мишку.

Голова Ретта устраивается в изгибе моей шеи, пока я медленно вожу рукой по его спине круговыми движениями, так же, как когда-то успокаивал своих младших братьев. Чувствуя, как его дыхание становится ровным, я свободной рукой тянусь к Кларе, переплетаю наши пальцы и веду нас к крыльцу. Поднимаемся по ступенькам и входим в дом. На секунду оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что мои братья, Нолан и Киллиан идут за нами.

Двое моих основных охранников и Дек ехали за нами на другой машине. Я захожу в дом и сразу же выключаю свет в прихожей. Наклоняюсь к Нолану и полушепотом говорю:

– Скажи им, пусть притушат весь свет оттуда до моей спальни настолько, насколько можно, не выключая совсем. Если я сам начну щелкать выключателями, вибрация может разбудить его.

Нолан кивает и громко объявляет:

– Босс сказал, чтобы притушили весь свет на пути до его спальни. Он идет с ребенком.

В ту же секунду свет по всему дому начинает плавно гаснуть.

Клара смотрит на меня, но не произносит ни слова. Страх написан у нее на лице так явно, что не заметить невозможно. Мне нужно всего лишь довести ее до моей комнаты, уложить Ретта спать, и тогда я объясню, что во всем этом, возможно, виноват я. Но здесь им ничто не угрожает. Здесь Братва до них не доберется. Николай заплатит за это сполна, прежде чем я прикончу его. Он напугал мою девочку, и теперь началась настоящая война, ублюдок.

Мы проходим через кухню. Все мои братья без слов отходят к кухонному острову, выстраиваясь полукругом. Я киваю им, коротко, чтобы они поняли. что с нами все в порядке, я скоро вернусь. Сегодня ночью нам еще предстоит собраться, чтобы решить, какого хрена нам теперь делать. Самое старое правило в этом дерьмовом мире, «женщин и детей не трогать». Я бы никогда его не нарушил. Ни за что на свете. Но Николай к черту наплевал на все правила, и теперь я тоже остановлюсь только тогда, когда Клара и Ретт будут в полной безопасности.

Веду Клару наверх к своей комнате. Ретт все так же крепко прижат ко мне, его дыхание глубокое и ровное, щекочет мне шею. Иду и думаю, каким мой дом кажется тем, кто впервые переступает его порог.

Прихожая просторная, светлая, как, впрочем, и весь первый этаж. Когда-то давно отец полностью переделал планировку, он хотел видеть маму за плитой, даже сидя в гостиной. Сейчас на первом этаже двери есть только у кабинета и ванных комнат. Лестница у нас старая, но ее основательно обновили. Она широкая и плавно закручивается, ведя на второй этаж. У подножия лестницы стоит большой рояль. Я сам на нем не играю, но бывают ночи, когда, если прислушаться, можно уловить, как Флинн, думая, что все спят, садится за клавиши. И играет так, будто родился для сцены Карнеги-холла.

Мы поднимаемся на второй этаж, и я веду их налево, вглубь длинного коридора. Здесь, в конце, наши комнаты – моя и Деклана. Моя слева, его – справа. Обе комнаты огромные и почти зеркальные. Я открываю одну из двойных дверей слева и завожу их внутрь. Закрыв за собой дверь и повернув ключ в замке, я оборачиваюсь и вижу, как взгляд Клары мечется по комнате. В моему личному пространству, куда я даже братьев пускаю нечасто. Но с ними все по-другому. С ними здесь все кажется... правильным. Будто они всегда должны были быть здесь.

Я стараюсь посмотреть на комнату ее глазами. Справа – большая зона отдыха: в центре задней стены камин, перед ним мягкий ковер, а на углах ковра, два кресла, развернутые наполовину к камину, наполовину друг к другу. Слева от камина стоит моя книжная полка, доверху забитая триллерами и фэнтези. Что? Я люблю читать в свободное время, подайте на меня в суд.

Слева вдоль дальней стены стоит моя кровать. Огромный матрас размера king-size установлен на плавающем каркасе, из-за этого создается ощущение, будто кровать висит в воздухе. Справа, вдоль стены, еще одна пара двойных дверей. Они ведут в мою гардеробную, которая, если честно, чертовски огромная. Я люблю одежду. И еще больше люблю обувь. Но даже при всем этом мои вещи занимают меньше половины пространства.

Моя собственная ванная находится слева от кровати. Если заглянешь туда, увидишь белые стены, черную плитку и большую белоснежную ванну на резных ножках. А еще просторную душевую с прозрачной стеклянной дверью и белой плиткой, такую огромную, что в ней спокойно поместятся четверо, если тебе вдруг захочется чего-то... необычного.

В душевой пять леек: две спереди, две сзади и одна большая, имитирующая тропический ливень, прямо по центру.

Там же две раковины, и вся столешница щедро усыпана моими вещами.

Клара шепчет:

– Ого... – возвращая меня в реальность.

Я снова медленно глажу Ретта по спине, наблюдая за ней. Клара обводит взглядом комнату, затем поворачивается ко мне, с широко раскрытыми глазами:

– Роуэн, эта комната больше, чем вся моя квартира. Кто ты вообще такой? Это не просто «богатый бизнесмен»… это нечто совсем другое.

– Я все тебе объясню, Клара. Отвечу на любой твой вопрос. Только давай сначала уложим Ретта, чтобы мне не приходилось шептать, – тихо говорю я, понизив голос.

Краешки ее губ дрожат в легкой улыбке, она кивает:

– Да, конечно. Давай я его возьму. Его положить на твою кровать?

В ее голосе слышится нерешительность.

Я опускаюсь к ней и целую ее в лоб:

– Да, Красавица. Сегодня вы спите в моей кровати. А я буду занят тем, чтобы держать ублюдков подальше от вас.

Она поднимает на меня глаза, и я вижу в них предательский блеск не пролившихся слез:

– Роуэн, тебе не обязательно это делать. С ним все в порядке, правда.

Я качаю головой:

– Я не нарушаю своих обещаний. Особенно перед вами двумя. Никогда.

Клара улыбается и протягивает руки, чтобы забрать Ретта, но тот вцепляется в мой свитер так, что, кажется, и думать не собирается отпускать. Я вопросительно смотрю на нее. Клара только пожимает плечами. Я осторожно подхожу к кровати, опускаюсь вместе с ним, укладываю на спину. Ретт, как только касается матраса, тут же раскидывает руки и ноги в разные стороны, раскинувшись, как морская звезда.

Я аккуратно накрываю его одеялом, подкладываю под руку его Сэйфи, любимого плюшевого друга. А потом начинаю собирать со всей кровати подушки и выстраивать их по бокам, чтобы он не скатился во сне.

Клара с трудом сдерживает смех:

– Роуэн, ему четыре года, а не четыре месяца.

Я бросаю ей наигранно строгий взгляд:

– Осторожность никогда не бывает лишней. Он и так в незнакомом месте.

Клара смотрит на меня так, будто видит впервые:

– У нас никогда не было никого, кто защищал бы нас и заботился о нас так, как ты. Я просто... не привыкла к этому.

Я подхожу ближе, обнимаю ее, прижимаю к себе, целую в висок. Вдыхаю ее запах, и отпускаю тяжелый выдох, не желая разжимать рук.

– Привыкай, малышка. Я никуда не исчезну. Но нам нужно поговорить о том, что случилось сегодня ночью. Я все исправлю, клянусь. И мне очень жаль, что ты оказалась втянута в это дерьмо. Просто дай мне шанс все объяснить.

В ее глазах крутятся тысячи вопросов.

И я только надеюсь, что она выслушает меня. Здесь ей ничего не угрожает – никогда. Но я знаю, то, что она услышит, ей вряд ли понравится.

* * *

Клара

Он втянул меня во все это? О чем он вообще говорит? Роуэну явно предстоит многое мне объяснить. Теперь уже очевидно, что он куда богаче, чем я думала. Похоже, его братья ждут его внизу, чтобы поговорить. Пушки, скрытность, охрана, что все это значит? Вся эта ночь буквально кричит именем Престона. Хотя мне любопытно: почему Роуэн считает, что это как-то связано с ним? Я смотрю на него, молча ожидая объяснений. Он берет меня за руку и держит так крепко, будто боится, что я вырву ее в любую секунду.

– Начну с того, что я не лгал тебе, – говорит он. – Я кое-что утаил, но ни разу не соврал.

Я открываю рот, чтобы спросить, о чем он вообще говорит, но он опережает меня:

– Когда два года назад умер мой отец, я действительно взял на себя управление его бизнесами. Просто я не рассказал тебе обо всех. Мой Отец... он руководил важной организацией, где хранил и распространял товар для других крупных структур.

Я в полном замешательстве.

– Что ты от меня скрываешь, Роуэн? – спрашиваю я. – Ты ходишь вокруг да около, и это пугает меня.

Роуэн проводит ладонью по лицу, словно стирая усталость, и отпускает мою руку, начиная нервно расхаживать по комнате.

– Малышка, прости меня. Клянусь, если бы я знал, что он пойдет за тобой, я бы был осторожнее, чтобы никто не узнал о вас, – торопливо говорит Роуэн.

Но у меня уже все кипит внутри.

– РОУЭН! Скажи уже все, в конце концов! – взрываюсь я.

Он резко оборачивается ко мне, и я вижу в его глазах настоящий пожар. Злость, страх, тревогу... и еще что-то, о чем я сейчас даже боюсь задуматься.

– Мой Отец был капитаном BOCG, а теперь им стал я, – произносит он.

Моя рука сама собой взлетает к губам, а по позвоночнику ползет ледяной страх. BOCG... Byrne Organized Crime Group... Ирландская мафия. Я вляпалась в гребаную мафию?! Теперь за мной и Реттом охотятся другие боссы мафии?! Мне нужно убираться отсюда. Нет, наоборот, спрятаться здесь. Или все-таки сбежать? К черту, надо срочно сваливать в Канаду! У нас с Реттом есть паспорта... Мы можем успеть.

Я стремительно скатываюсь в панику, когда Роуэн продолжает:

– Пахан Братвы думает, что мы охотимся за ним. На самом деле это не так, но он в этом уверен. Полагаю, он установил за мной слежку и проследил до твоего дома той ночью. А когда сегодня мы ушли, он ворвался в твою квартиру.

Это не может происходить на самом деле. Я пытаюсь осмыслить его слова... и внезапно начинаю истерически смеяться. Кажется, у меня начался настоящий нервный срыв.

– Ты правда думаешь, что это мафия? То, что произошло сегодня в моей квартире? – я качаю головой и горько усмехаюсь. – О, Роуэн, нет. Это не мафия. Это мое прошлое снова догнало меня, подкралось незаметно, чтобы напомнить мне, от него мне никуда не скрыться.

– Что ты имеешь в виду? – Роуэн нахмурился. – Если это не Пахан, то кто? Кто за тобой охотится?

Я снова качаю головой:

– Это не важно. Мне нужно уйти. Мы с Реттом останемся здесь на эту ночь, но завтра... завтра мы должны уехать, пока он не понял, куда мы исчезли.

Глаза Роуэна расширяются от шока:

– О чем ты говоришь? Кто за тобой гонится? Ты здесь в безопасности. Я никогда не позволю, чтобы с тобой или с Реттом что-то случилось. Пожалуйста, доверься мне, малышка. Просто скажи, что, по-твоему, происходит.

Я сосредотачиваюсь на дыхании и поднимаю взгляд на него, пока в голове бушует вихрь сомнений. Кажется, ему можно доверять. Нет… я хочу ему доверять. Он говорит, что сможет нас защитить. Но может ли кто-то на самом деле уберечь нас от Престона?

Я делаю глубокий вдох и понимаю, если мы с Реттом хоть на что-то надеемся, нужно попробовать дать кому-то шанс нам помочь. Теперь моя очередь протянуть руку и выпрямить спину. Я принимаю решение рассказать ему то, что до сих пор знали только трое: Престон, Бритт и я.

– Я познакомилась с Престоном в первый день третьего курса колледжа, – начинаю я тихо. – Он был обаятельным, красивым и, что важнее всего, удивительно внимательным. Мои родители... – я сжимаю пальцы, – мягко говоря, были равнодушны ко мне. И, к тому же, оба алкоголики. Думаю, ты понимаешь, какой урон это наносит психике молодой девушки.

Мы с Престоном начали встречаться почти сразу. Он готовился к вступительным экзаменам в юридическую школу, а я работала над получением диплома по кинезиологии. Я мечтала стать эрготерапевтом и помогать детям.

– Когда я окончила колледж, Престон уже по уши увяз в учебе в юршколе и убедил меня, что работать мне не нужно. Он говорил, что в этом нет смысла, все равно, мол, я останусь дома, когда у нас появятся дети. Мне это не понравилось, и мы поссорились из-за этого. Я даже больше не уверена, что именно я сказала такого, что подтолкнуло его к крайности, но он ударил меня сгоряча.

Я вижу, как глаза Роуэна вспыхивают яростью, но остановиться уже не могу, если не расскажу сейчас, возможно, больше не решусь.

– Я ушла на несколько часов... А когда вернулась, он плакал и умолял меня остаться. Клялся, что это была ошибка и что такого больше никогда не повторится.

Мне было двадцать два, и я отчаянно мечтала о любви. Я никогда не видела рядом нормальных, здоровых отношений, и я решила остаться. Долгое время он действительно больше не поднимал на меня руку. Через год он сделал мне предложение, а еще через три месяца я узнала, что беременна. Престон был в восторге, и от самого факта беременности, и особенно, когда выяснилось, что у нас будет мальчик.

В тот период я познакомилась с Бриттани, и мы сразу стали лучшими подругами. Престону это не понравилось. Он начал ревновать меня к ней, злился, когда мы переписывались или виделись. Говорил, что я уделяю ему недостаточно внимания, что дома грязно... Или просто твердил, что мне не стоит общаться с Бриттани, потому что она свободна, а я, мол, почти замужем и должна быть другой.

Мы опять поругались из-за этого. Я даже не успела понять, что происходит, как в один момент я говорила ему, что он слишком меня нервирует, а это вредно для ребенка, а в следующий, уже лежала на полу с рассеченной головой. Он швырнул в меня стакан, он попал мне в голову и стекло разлетелось вдребезги. На этот раз он вылетел из дома и пропал на несколько часов. Я так и осталась сидеть, сжавшись в комок у стены, рыдая, пока Ретт не начал толкаться внутри меня, давая понять, что с ним все в порядке. Я не знаю, сколько времени провела так, но в итоге Престон вернулся. Он медленно прошел в дом, бросил на меня долгий, полный презрения взгляд, а потом, проходя мимо, швырнул через плечо: “Поднимайся нахрен, Клара. Выглядишь как сопливая истеричка.”

Я начинаю теребить его руку, стараясь удержать себя в настоящем. Но я уже не здесь.

– После того случая Престон даже не пытался притворяться хорошим. Он знал, что мне некуда идти, и если бы я попыталась сбежать, он бы меня нашел. Он бродил по дому, вертя в руках нож. Он им не пользовался, просто хотел напомнить, что он у него есть, и что он может им воспользоваться, если захочет. Иногда, проходя мимо, он толкал меня в стену, но делал это осторожно. Ему нужен был Ретт, поэтому он всегда избегал ударять по животу. Примерно за полторы недели до запланированного рождения Ретта все прекратилось. Я знала, он специально остановился, чтобы к родам синяки успели сойти. Я тогда думала, что с рождением Ретта все изменится. Боже, какая же я была дура.

Глаза наполняются слезами, и ярость с болью в глазах Роуэна, я уверена, отражают то же самое, что я чувствую сама. Его большой палец водит по моей коже успокаивающими кругами.

– Ретт не прошел скрининг слуха для новорожденных, когда мы были в больнице, – тихо начинаю я. – Врачи сказали, что такое бывает, и записали нас на прием к специалисту после выписки. Престон взбесился. Он дождался, пока все выйдут из палаты, и тогда набросился на меня: “Ты угробила нашего ребенка, тупая сука. Молись, чтобы это оказалось ошибкой, иначе ты за это заплатишь. Если с этим ребенком что-то не так, он такая же бесполезная трата времени и места, как и ты.” Мне было страшно до дрожи. Я боялась за Ретта, боялась быть матерью, и до ужаса боялась, что Престон может с нами сделать. Когда Ретту исполнилось четыре месяца, врачи сообщили, что у него повреждены слуховые улитки в обоих ушах. Врачи говорили о кохлеарных имплантах, но это требовало операции и больших денег, а Престон не собирался тратиться ни на что подобное. Поэтому я часами учила американский язык жестов, чтобы самой учить Ретта. Престон до сих пор не знает ни одного знака, ни одной буквы на языке жестов. Он только издевался над Реттом, обзывал его мерзкими словами. Я умоляла его остановиться, но ответ всегда был один: “Заткнись, жирная сука, он все равно меня не слышит.”. Когда Ретту исполнилось два года, после особенно жестокой ночи я явилась к Бритт. С фингалом под глазом, в синяках, покрывавших руки и грудь. Я рассказала ей все, и когда она перестала метаться по комнате, грозя убить Престона голыми руками, мы вместе придумали план. Я должна была держаться как можно дальше от Престона и понемногу снимать деньги со счета. Прятать их в самом дальнем углу шкафа Ретта вместе с важными документами. И собрать каждому из нас по тревожному рюкзаку. Престон и пальцем бы не тронул вещи Ретта, тем более не сунулся бы в его комнату, так что я была уверена, он ничего не найдет. Мы с Реттом часто прятались там, пережидая его вспышки ярости. Единственное, что меня тогда спасало, адвокаты работают допоздна. Я могла притвориться, что мы давно спим, к тому моменту как он возвращался домой. Полгода назад у меня уже была приличная сумма на руках, все было готово. Я собиралась сбежать той ночью, в субботу, когда Престон уйдет встречаться с коллегами в баре. Он должен был быть достаточно далеко, чтобы, даже если камеры вдруг не отключатся, как я планировала, мы успели бы исчезнуть задолго до его возвращения. Из всего, что случилось, именно эта ночь преследует меня до сих пор. Это была моя точка невозврата.

Роуэн крепко прижимает меня к себе, и я сразу вспоминаю, я в безопасности. Я в его комнате. Ретт спокойно спит в огромной кровати, которая ему пока великовата, но зато здесь он счастлив и в безопасности.

Я делаю последний глубокий вдох, слезы катятся по моему лицу, когда я заканчиваю:

– За три дня до того, как мы собирались сбежать, Престон вернулся домой раньше. Он был в ярости, проиграл важное дело. Ретт и я играли с его игрушками в гостиной, когда Престон ворвался в комнату, с ноги раскидывая игрушки по сторонам. Ретт в испуге прыгнул ко мне на руки и спрятался лицом у меня в шее. И это только сильнее разозлило Престона. Он схватил Ретта за руку и швырнул через всю комнату. Голова Ретта с глухим ударом стукнулась об угол стены. Я закричала изо всех сил и кинулась между ними. Престон начал пинать меня снова и снова, орал при этом: “Ты разрушила мою жизнь! Ты и этот ущербный ребенок! Пошла ты на хуй!” Казалось, это длилось целую вечность. Но в какой-то момент он наконец остановился, плюнул на меня и вышел из комнаты, пробормотав напоследок: “Я убью вас обоих. Просто подожди”. Он схватил бутылку Jim Beam и ушел в игровую комнату. Я притянула Ретта к себе на колени и попыталась как могла его успокоить. Я знала, что если мы не уйдем этой ночью, мы не уйдем уже никогда. Мы с Реттом забились в его комнату и сидели там тихо, пока Престон окончательно не вырубился. Я уложила Ретта спать, чтобы успеть собрать наши вещи и отправить Бритт сообщение с нашим условным словом, оно значило, что нам надо уходить немедленно. Когда я убедилась, что Престон спит и уже не встанет, я собрала нас и мы ушли. На полпути сюда я продала свою машину и купила Corolla. Ну а дальше, думаю, ты и сам знаешь. Довольно быстро я устроилась работать к мистеру О’Брайену. Мы с Реттом жили в приюте для женщин, пострадавших от насилия, пока я не накопила достаточно денег на нашу первую квартиру. А потом... несколько недель назад я встретила тебя. Я вцепилась руками в его рубашку и наконец позволила себе выпустить наружу все накопившееся, весь страх, всю боль, весь яд, который разъедал меня изнутри. Роуэн все это время не отпускал меня, прижимал крепче и шептал мне в волосы, что он все исправит.