Текст книги "В безопасности, обещаю (ЛП)"
Автор книги: Нора Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Глава 16
Роуэн
Выйдя с этого чертового собрания с Тео Росси, я едва сдерживаюсь, башка трещит так, что хоть на стену лезь. Деклан и Киран идут по обе стороны от меня, пока мы направляемся к Тахо. Сначала меня вызвали на наш главный склад, якобы кто-то умыкнул ящик с товаром. Ага, размечтались. Просто эти дауны напортачили с подсчетами.
А потом Тео вызвал меня к себе в офис, что стоит чуть за городской чертой.
Он бесится, потому что с тех пор, как его дочь и близнецы устроили тот самовольный побег, девчонку будто подменили, ведет себя совсем не так, как раньше.
В чем проблема? А хрен его знает. Все трое будто воды в рот набрали, молчат как партизаны. Тео злится не на меня, он понимает, что я для них вроде родителя и выкладываюсь по полной, как могу. Он злится на то, что парни молчат. Черт возьми, я сам зол на них за это молчание. Секреты, это нормально, пока дело не доходит до серьезных вещей, а тут пахнет чем-то действительно серьезным. И я считаю, Тео имеет право знать, что происходит. Если бы дело касалось моих ребят, я бы тоже хотел знать. А если бы это касалось Ретта, я бы, без вариантов, потребовал объяснений.
Мои мысли невольно уносятся к утру, когда Ретт впервые сказал мне, что любит меня.
Не думаю, что когда-либо прежде ощущал это сокрушительное чувство полной завершенности. Он сказал мне это и на той неделе, но тогда я не был уверен, мало ли, может, он говорил во сне. А вот сегодня утром он был бодр, собран и абсолютно серьезен.
Я люблю этого мальчишку до чертиков, пусть только кто-нибудь попробует сказать, что он мне не родной.
А самое паршивое? Я до сих пор не признался его маме, что люблю ее. Все жду какого-то идеального момента. Боюсь облажаться. В то же время я больше не хочу сдерживаться. Я скажу ей сегодня вечером.
Эта мысль как раз окончательно оформляется в моей голове, когда вдруг крики Кирана вырывают меня из раздумий.
– Это засада! – раздается крик Кирана. В ту же секунду вокруг начинают греметь выстрелы. Я метнулся за припаркованную машину, Дек укрылся за соседней. Киран прикрывает другую мою сторону.
– Сука, да вы издеваетесь! – прорычал я, вскакивая и отстреливаясь в ответ. Услышал, как русские на том конце орут и матерятся, когда мои пули сбивают некоторых с ног. Я быстро снова пригнулся за укрытие, пока Дек поднимается и стреляет, прикрывая нас.
Киран разворачивается за нашу спину и орет:
– ПРИГНИСЬ!
Он палит куда-то за нас, и я падаю на землю, чувствуя, как в сантиметрах над моей головой свистит пуля.
Я резко поднимаюсь снова, валю еще четверых русских, прежде чем Киран буквально сбивает меня с ног, прижимая к асфальту. В следующий момент еще одна пуля проносится ровно там, где только что была моя голова.
Мое сердце будто останавливается.
– Еб твою мать... – выдыхаю я.
Киран смотрит на меня с глазами размером с блюдца:
– Ты живой? Какого хрена тут происходит?!
Я выдернул телефон из кармана и набрал Тео. Даже не давая ему шанса открыть рот, прорычал:
– Нужна помощь. Я сейчас в перестрелке на твоей парковке.
– ЧТО?! СРОЧНО ВЫ…
Я сбросил звонок и запихнул телефон обратно в карман.
– Помощь уже в пути, – сообщил я Кирану.
Он уставился на мое плечо. Где-то рядом слышались выстрелы – Дек снова вскакивал и отстреливался, а потом нырял обратно за укрытие.
– Ки, что за хрень? – спросил я. Голова гудела, но неудивительно, адреналин так штырил, что аж уши закладывало.
– Роуэн, не вставай больше, лежи, – быстро скомандовал Киран.
Раздались новые выстрелы, мужики вопили и матерились на итальянском. И вдруг все стихло.
Прошла минута, и голос Тео разнесся над стоянкой:
– Чисто! Я тут все приберу, а вы валите отсюда.
Киран заорал:
– У вас здесь доктор есть? Босс ранен!
Какого хрена он несет? Я быстро начал осматривать себя и довольно скоро увидел: меня подстрелили в правое плечо. И будто в тот же миг боль вспыхнула с новой силой, острая, обжигающая, свирепая.
Дек оказался рядом за секунду, пробормотав:
– Дерьмо, завтра будет больно.
Стиснув зубы, я процедил:
– Кто-нибудь, свяжитесь с Кларой и Медвежонком. Убедитесь, что они дома. Если их там нет, доставьте их туда. И ради всего святого, пусть никто не вздумает рассказать ей, что здесь произошло.
На то, чтобы вытащить пулю из моего плеча и зашить рану, уходит почти два часа.
Мне нужно домой. Немедленно.
Я собираюсь устроить встречу с Николаем, а когда мы туда приедем, я вышибу ему гребаные мозги.
Но сначала – Клара и Ретт.
Я уверен, Клара с ума сходит от беспокойства, а Ретт... он как губка впитывает настроение окружающих. Не удивлюсь, если он тоже на взводе.
Позвонить Кларе не вариант: во-первых, телефоны отслеживаются, если только мы не дома. А во-вторых, звонок ее только сильнее напугает.
Доктор аккуратно заправляет мою руку в поддерживающую повязку и туго фиксирует ее к телу.
– Держи ее так, пока твой врач не разрешит снять. Спать нужно, чтобы рука была на уровне сердца или выше. Я уверен, твой доктор все это еще раз тебе повторит, когда ты вернешься домой. Наверняка они уже ждут, чтобы убедиться, что я не напортачил. Хотя я, между прочим, не напортачил, – добавил он с легкой ухмылкой. – Обезболивающее, которое я тебе вколол в начале, перестанет действовать примерно через два часа.
Я кивнул и поблагодарил его за помощь.
Повернулся к Тео, пожал ему руку, тоже поблагодарил за все.
Когда формальности были улажены, я обернулся к своим братьям:
– Пора домой. У меня есть кое-какие дела, которые нужно закончить.
Я не боялся заходить в свой дом с тех самых пор, как в десятом классе в первый раз улизнул ночью через окно. Но сегодня – боюсь.
Клара наверняка сорвется, а поведение Кирана рядом только подливает масла в огонь. Он какой-то странный – молчит, ерзает, не находит себе места. Что у него там на уме, я пока не понимаю, выясню позже.
Я захожу в дом, сворачиваю в гостиную, и сердце сжимается от боли.
Мои братья сидят на диване, Ретт возится с игрушками на полу, но все время бросает взгляды на Клару. А она… Она буквально прожигает ковер насквозь, расхаживая туда-сюда и грызя ноготь большого пальца.
– Клара. – Все головы тут же поворачиваются ко мне, даже Ретт, заметив общее движение, вскидывает взгляд. В ее глазах стоят слезы, дыхание сбивается. Это единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем она срывается с места и бежит ко мне. Я перехватываю ее за талию здоровой рукой, а она осыпает поцелуями все мое лицо.
– Красавица, я в порядке. Все хорошо.
Клара отстраняется ровно настолько, чтобы осмотреть меня с головы до ног. Ее взгляд цепляется за мою пострадавшую руку.
– В порядке?! Ты это называешь в порядке?! – Страх и ярость моментально вытесняют ту слабую искру облегчения и радости, что только что мелькнули в ее глазах.
– Малышка, серьезно. Со мной все нормально, это пустяки.
Очевидно, это была самая паршивая вещь, которую я мог сейчас сказать. По выражению ее лица ясно: через секунду она меня разнесет в клочья. Но меня спасает Ретт, он хлопает в ладоши, привлекая наше внимание.
– Почему у папы рука такая? С ним все хорошо? Папа, ты в порядке? – Мои глаза тут же находят взгляд Клары. Она выглядит не менее ошарашенной, чем я, но ничего не говорит. Кажется, она понимает, что происходит, так же ясно, как и я. Я быстро целую ее в губы и направляюсь к Ретту.
Опускаясь на одно колено, чтобы быть с ним на одном уровне, я протягиваю к нему руку. Он медленно подходит ко мне, настороженный, как всегда.
– Киран, выручишь? У меня пока только одна рабочая рука. – Киран присаживается рядом и начинает переводить мои слова на язык жестов:
– Да, Медвежонок, я в порядке. Просто на работе получил травму. Все хорошо, обещаю.
Ретт поднимает на меня бровь:
– Ты был не в безопасности? – Черт. Как бы объяснить так, чтобы он не испугался?
– Я был настолько осторожен, насколько это вообще возможно, клянусь. Это был несчастный случай.
Он кивает, принимая мое объяснение. Я невольно выдыхаю, даже не осознав, что все это время задерживал дыхание.
– Я люблю тебя, Ретт.
– Я тоже тебя люблю, папа. – Он обхватывает меня своими маленькими ручками за шею, прижимая мою травмированную руку между нами. Но да чтоб я сдох, если хоть как-то дам ему понять, что мне больно.
Я крепко прижимаю его к себе здоровой рукой и целую в висок.
Сердце грохочет так, что, кажется, вырвется наружу.
Папа… Черт, как же это звучит.
* * *
Клара
Наблюдая ранее за моментом между Реттом и Роуэном, мое сердце растаяло в лужицу. В тот момент я окончательно убедилась, что я не порчу своему ребенку жизнь тем, что так быстро впустила Роуэна в нашу семью... хотя, если быть честной, это скорее он впустил нас в свою. Они потом весь оставшийся вечер держались друг за друга еще крепче, чем обычно. А когда настало время, мы уложили Ретта спать.
И вот теперь я стою здесь, лицом к лицу с любовью всей моей жизни, и мы как будто застыли в немом противостоянии. Все потому, что он получил ранение. Мне страшно. Я переживаю за него... за нас. Я знала, чем он занимается. В теории я понимала, что его работа не из числа самых безопасных. Но, черт возьми, я никак не ожидала, что однажды он вернется домой с пулевыми ранениями. Назовите меня наивной, если хотите, но я просто гнала от себя такую мысль. Словно если я не буду о ней думать, ее и не будет.
Мы стоим по разные стороны кровати, мои руки на бедрах, его руки скрещены на груди. Мы оба хмуримся, сверля друг друга взглядами.
– Клара, серьезно, со мной все в порядке. Это часть моей работы. Обычно я в безопасности, но иногда... ну, можешь поймать шальную пулю. Через неделю, максимум через две, я выберусь из этой повязки. Это не проблема. Я понимаю, что тебе страшно, что ты переживаешь, но я ведь ничего не могу с этим поделать. Я руковожу всей BOCG. Я не могу просто сказать: «Эй, ребят, извините, я увольняюсь, потому что моя девушка злится.»
Он говорит все правильно. Он признает мои чувства, он обещает быть осторожным... Но мне сейчас плевать на правильные слова.
– ДА! Да, Роуэн Брейди, именно это ты и должен сказать! Ретт теперь зовет тебя папой. Это для тебя ничего не меняет?! Что я должна буду однажды сказать ему, глядя ему в глаза? «Прости, малыш. Я знаю, твой первый отец бил нас, и поэтому мы были вынуждены бежать. А твой новый папа, он был идеальным, он любил нас, заботился о нас, помогал мне тебя растить... А потом выяснилось, что он возглавлял ебаную мафиозную банду, и теперь он мертв.»
Я уже кричала. Я готова была поспорить, что его братья внизу все прекрасно слышат, но мне было настолько похрен, что я даже не пыталась себя сдерживать.
Глаза Роуэна немного смягчаются.
– Тебе не придется рассказывать ему такую историю, – тихо говорит он. – Я никуда не уйду. Я никуда не исчезну. Ты так просто от меня не избавишься.
Уголок его губ чуть дрожит в легкой улыбке. Я прекрасно вижу, что он пытается замять разговор, словно это все ерунда. Но я не могу сделать вид, что ничего не случилось. Разведя руками в отчаянии, я разворачиваюсь к двери и, уже на ходу, бросаю через плечо:
– Это ни капли не смешно, Роуэн. Найди меня, когда мы сможем поговорить так, чтобы ты восприняла меня всерьез.
С шумом захлопнув за собой дверь, я мчусь вниз по лестнице, через гостиную, мимо пяти пар внимательных глаз и выбегаю на патио. Оглядевшись в поисках убежища, я замечаю гамак, который Роуэн повесил после того, как я как-то обмолвилась, что было бы круто иметь такой. Забираюсь в него и, сделав несколько глубоких вдохов, решаю: вот здесь я и устрою себе маленькую жалобную вечеринку. Ненадолго. Потом пойду искать Роуэна и попрошу прощения. Я вела себя слишком драматично, я это прекрасно понимаю. Он ведь не виноват, что его отец умер, и ему пришлось взять на себя ответственность. Это была его жизнь еще до того, как он встретил меня. Мне придется принять это, потому что я скорее сделаю последний вдох, чем отпущу этого мужчину.
Я пробыла здесь не больше пяти минут, когда услышала, как захлопнулась стеклянная дверь. Я сразу поняла, что это он. Нас будто магнитом тянет друг к другу. Так что я не удивляюсь, когда чувствую, как он осторожно забирается в гамак рядом со мной. Да, у нас двухместный гамак. Мы обычно ходим, сцепившись бок о бок, так что не обессудьте.
Я поворачиваюсь на бок, чтобы сказать первой, и вижу, что он делает то же самое.
– Прости, я перегнула палку. Ты ведь не выбирал все это, и мне было несправедливо говорить то, что я сказала.
Он тянется ко мне, целует меня в лоб и снова устраивается на своем месте.
– Нет, ты права. Я не могу обещать, что со мной ничего не случится там, снаружи. Это опасно, и я не все в силах контролировать. Но я могу обещать тебе одно, что я всегда буду стараться изо всех сил, чтобы вернуться домой к вам. И еще, пока я и мои братья живы, вся эта хрень никогда не доберется ни до тебя, ни до Ретта. Вы всегда будете в безопасности с нами. Даже если меня не станет, они тоже станут тебе братьями. Но сильно не привыкай к этой мысли. В моей голове мы с тобой вместе доживаем до девяноста восьми лет, качаемся в креслах-качалках на веранде нашего дома мечты. Я люблю тебя. Люблю с того самого первого телефонного звонка. Черт, если быть до конца честным, думаю, я влюбился в тебя с первой секунды, как только тебя увидел. И мне плевать, что твой первый инстинкт – бежать. Малышка, я вылезу из этого гамака и буду гнаться за тобой до самого последнего вздоха. Я так тебя люблю, что у меня перед глазами все плывет. И если вдруг ты не в курсе, теперь я папа. И я отношусь к своим обязанностям чертовски серьезно. Я люблю вас обоих сильнее, чем кто-либо когда-либо любил в этом мире.
Улыбаясь и смахивая набежавшие слезы, я ловлю его взгляд – его безупречно зеленые глаза.
– Вот именно так я и хочу однажды уйти, – шепчу я. – Я тоже тебя люблю, Роуэн Брейди Бирн. Я больше не убегаю. Мы твои, целиком и полностью. И прости меня за то, что позволила злости взять верх.
Он наклоняется ко мне и шепчет у самых моих губ:
– Не извиняйся за то, что любишь меня так сильно. Потому что, в конце концов, именно об этом и был весь наш разговор, Красавица.
А потом его губы накрывают мои. Он сжимает мою задницу, притягивая меня к себе, пока я не закидываю ногу ему на бедро. Глухо простонав, он отрывается от поцелуя:
– Если бы мы были здесь одни, ты бы уже через минуту орала бы мое имя на весь двор. Но мои братья где-то рядом, а убивать их из-за того, что они нас подслушают, мне как-то не хочется. Нам придется остановиться.
С самой драматичной надутой губой, на какую только способна, я подтягиваюсь повыше и усаживаюсь ему на бедра. Когда я соскальзываю с него, я нарочно прижимаюсь к его уже затвердевшему члену, будто случайно, и с невинным видом слезаю с гамака.
Он с преувеличенным нытьем восклицает:
– Эй! Стой! Вернись! Я передумал!
Смеясь, я направляюсь в дом и бросаю через плечо:
– Нет уж, ты сделал свой выбор. Я пойду смою с себя этот день. Увидимся, Роу.
Я слышу, как он вскакивает с гамака, и тут же срываюсь с места, смеясь еще громче, пока несусь в нашу комнату. Он догоняет меня, я слышу его шаги за спиной, и вместо страха ощущаю только счастье и тепло. Я знаю, что совсем недавно сказала, что больше не буду убегать, но сейчас все иначе. Я бегу не чтобы спастись. Я бегу, чтобы он гнался за мной. И больше никогда, никогда в жизни, я не побегу от него, чтобы уйти навсегда.
Глава 17
Роуэн
Лежу с ней в постели, она включила какой-то девчачий фильм, и, черт возьми, я никогда в жизни не был таким довольным. Клара устроилась на моей здоровой стороне, уткнувшись головой в мою грудь, а я перебираю ее волосы, делая вид, что понимаю, что вообще происходит на экране, хотя на самом деле все, о чем я думаю, как сильно хочу ее трахнуть.
Плевать, что плечо горит огнем, я стараюсь держаться и не пить эти долбаные таблетки. Мне плевать, что нужно как можно скорее разобраться с гребаной Братвой. И даже на то, что придется уладить дело с ублюдком Престоном, тоже плевать.
Сейчас мне нужно только одно, прижать ее губы к своим и посмотреть, насколько далеко она позволит мне зайти.
Решаю рискнуть, потому что если уж я что-то умею, так это идти напролом. Осторожно поднимаю ее голову и накрываю ее губы своими.
Я искренне удивляюсь, когда она позволяет углубить поцелуй. Особенно учитывая, как сильно она переживает, чтобы я лишний раз не шевелил плечом.
Моя рука запутывается в ее волосах, я тяну за них ровно настолько, чтобы она тихо зашипела от боли, а затем жалобно всхлипнула. Чувствую, как член налился тяжестью и упирается в ткань спортивных штанов, когда я притягиваю ее к себе еще ближе, насколько это вообще возможно.
Клара просовывает ладонь мне под худи. Кончиками нежных пальцев она исследует мой пресс и живот, заставляя меня непроизвольно напрячься и приглушенно застонать ей в губы.
Ее губы скользят вниз по линии моей челюсти, а затем находят мою шею. Она прикусывает кожу, а потом облизывает то место, где оставила жгучую отметину.
Пальцы Клары подбираются к резинке моих штанов и боксеров, едва касаясь. Она дразнит меня, и по хитрой улыбке, которую бросает в мою сторону, я точно понимаю, она это делает нарочно.
– Шевельнешься и я сразу остановлюсь, – мурлычет она, обводя пальцем мой пояс. – Я серьезно, Роу. Особенно если дернешь плечом.
– Ты в курсе, что пытаешься командовать Главой ирландской мафии? – лениво бросаю я, глядя на нее сверху вниз.
Клара лишь усмехается и парирует:
– Нет, я командую своим парнем. Который, между прочим, должен слушаться, если хочет, чтобы мой рот оказался на его члене.
Я рефлекторно дергаю бедрами, потому что, мать твою, мне нужно, чтобы ее красивые губы обхватили мой член. Нужно сильнее, чем воздух в легких.
– Ладно, давай так, – рыкнул я, – я постараюсь не двигаться настолько, чтобы не повредить себе плечо. Но ты бредишь, если думаешь, что сможешь касаться меня своим ртом и руками, а я буду валяться здесь как статуя.
Она на секунду задумывается, а потом кивком соглашается:
– Хорошо. Но я не спущу с тебя глаз, мистер Бирн. Первый признак боли, и я останавливаюсь.
Она едва успевает договорить, как я тут же срываюсь с места:
– Договорились!
Я ощущаю, как ее пальцы скользят вдоль линии мышц на моем животе, медленно, дразняще, ноготки слегка царапают кожу. От ее прикосновений у меня по телу бегут мурашки. Она сводит меня с ума. Я не уверен, что когда-либо в жизни был настолько твердым.
Клара в последний раз прикусывает мою шею, оставляя после себя горячую, пульсирующую боль, и наконец начинает двигаться дальше.
Раздвинув мои ноги, она опускается между ними на колени, цепляется пальцами за резинку моих спортивных штанов и боксеров на бедрах, и начинает медленно стягивать их вниз, останавливаясь ровно там, где начинается моя эрекция.
Клара наклоняется, покрывая поцелуями и влажными облизываниями мой пресс, медленно скользя вниз, туда, где ткань еще скрывает мой член.
И все это время ее взгляд неотрывно прикован к моему, как и обещала.
Я опускаю руку вниз, запуская пальцы в ее волосы:
– Малышка, хватит меня дразнить, – срывается с губ сипло. И мне плевать, что при этом звучал как жалкий ублюдок.
Она смеется. Блядь, она реально смеется надо мной.
– О, кто-то у нас такой нетерпеливый, – мурлычет она, скользя рукой под мои боксеры и обхватывая меня у самого основания.
– Бляяядь, Клара... – выдыхаю я, выгибаясь. – Я знаю, что обещал не двигаться, чтобы не травмировать плечо, но, клянусь, ты сейчас заставишь меня нарушить это обещание.
Она стягивает мои спортивные штаны и боксеры до середины бедер, глядя на меня с хищной, до дрожи сексуальной улыбкой:
– Ну нет, мы же не хотим, чтобы ты оказался лжецом... правда?
Я даже не успеваю открыть рот, чтобы что-то ответить, как головка моего члена уже оказывается у нее в горле. Мои бедра дергаются вверх в резком, неконтролируемом движении.
Клара чуть отстраняется, обхватывая губами лишь головку, нежно посасывая, сводит меня с ума. Я пытаюсь позволить ей задать свой темп, но все рушится в тот момент, когда она резко заглатывает меня глубже, одновременно сжимая основание моего члена рукой, а ртом принимая столько, сколько может. И все это время ее глаза неотрывно смотрят мне в лицо.
– Ты такая…охринеть, какая красивая... Черт, если бы ты только могла увидеть себя сейчас моими глазами... Я никогда в жизни не видел ничего и никого красивее. – выдыхаю я.
Она стонет, не выпуская мой член изо рта, и я из последних сил удерживаюсь, чтобы не кончить прямо сейчас.
Мои пальцы путаются в ее волосах, но я не давлю, не заставляю брать глубже, я лишь направляю, задавая идеальный ритм.
– Вот так, Малышка... именно так... – рычу я, чувствуя, как волны удовольствия поднимаются все выше. – Ты моя хорошая девочка... такая хорошая...
Клара извивается, пытаясь хоть как-то ослабить напряжение, которое, я точно знаю, собирается между ее бедер. Она обожает, когда я так с ней разговариваю. И я едва сдерживаюсь, чтобы не прорычать ей, что после этого посажу ее на свое лицо и заставлю стонать еще громче.
Я чувствую, как мои яйца туго сжимаются, а бедра сами подаются вперед.
– Малышка, я сейчас кончу... – срывается с губ. – Я уже на грани...
Клара резко отрывается от моего члена с влажным, громким чмоком и бросает мне самую дьявольскую улыбку:
– Не двигайся, Роуэн. Я серьезно.
Да ради Бога, я сейчас сделаю все, что она скажет, лишь бы она не остановилась.
Особенно когда она устраивается верхом на моих бедрах и сдвигает в сторону свои шорты.
Моя рука находит ее бедро и сжимает его.
– Бери, что тебе нужно, Красавица.
Она опускается на меня одним плавным движением, и мы оба одновременно срываемся в стон. Проведя рукой по ее горлу, я направляю ее лицо к себе, я просто не могу больше терпеть ни секунды без ее поцелуя.
Клара начинает двигаться, нащупывая нужный ритм, и, наконец, ловит тот самый идеальный темп, который сводит нас обоих с ума. Она прижимается клитором к моему тазу, добиваясь нужного давления, чтобы свести себя с ума. Я набрасываюсь на ее рот, углубляя поцелуй, наклоняя ее голову, чтобы вкусить ее еще глубже, прежде чем оторваться и начать покрывать поцелуями ее шею и место за ухом.
Мы оба стремительно приближаемся к разрядке. Я чувствую, как она начинает пульсировать вокруг меня, в то время как мои пальцы скользят вниз по ее телу, дразня и подстегивая ее к финалу.
– Кончи для меня, малышка. Ты такая охуенно красивая, когда кончаешь на мой член. Покажи мне это.
Клара запрокидывает голову и выкрикивает мое имя, а ее киска судорожно сжимается вокруг меня, утягивая меня за собой в свободное падение. На ее имени я сам срываюсь с обрыва. Она обессиленно падает на меня, и я даже не рискую сказать ей, что ее голова врезалась мне в плечо.
* * *
Я не видел Киранa с того самого дня, когда мы вернулись домой после перестрелки. Прошло уже три дня. Я снова взялся за работу, хоть и с все еще с перевязанной рукой. Сегодня я попытался ему позвонить, но сразу попал на голосовую почту. Начал злиться, поэтому накатал Маку сообщение, чтобы шел ко мне в офис.
Через пару минут он заявился, развалившись в кресле, как будто не спал уже несколько суток. Под глазами у него темные мешки, волосы растрепаны сильнее обычного, а здоровенный зевок, который он выдал, едва усевшись, только подтвердил картину.
Я сегодня не в настроении ходить вокруг да около.
– Все нормально? – спрашиваю я.
Мак мотает головой, потом замирает на секунду, кивает... и снова зевает во всю глотку.
– Да, все окей. Просто не сплю. Голова забита всякой херней.
А, ну теперь понятно.
– Кто она?
Он вскидывает глаза и выпрямляется:
– С чего ты взял, что это девушка?
На этот раз я не удерживаюсь и смеюсь:
– Ох, братишка, когда ты так выглядишь, это всегда из-за девушки. Расскажешь, кто она?
Он снова мотает головой, замыкаясь в себе:
– Ничего особенного. Ладно, чего ты меня вообще вызвал?
Ладно, пока отпущу его, но потом я к этому разговору еще вернусь.
– Ты сегодня видел Кирана? Слышал от него что-то? Потому что я, нет, со дня стрельбы.
Мак опускает взгляд на свои руки.
– В последний раз, когда я проверял, он был у себя в комнате... Но, Роу, с ним что-то не так. Он явно не хочет ни с кем разговаривать.
Какого хрена?
– Нет уж, так дело не пойдет. Мы не проходим через дерьмо, особенно через тяжелое дерьмо, в одиночку. Ты это знаешь, Мак. Пойду его найду. Есть идеи, что с ним может быть?
Мак поднимает на меня глаза – почти точная копия моих – полные сомнений.
Наконец он тяжело вздыхает:
– Думаю, его здорово тряхануло из-за той стрельбы.
Вот теперь он привлек мое внимание. Я никогда раньше не оказывался в такой ситуации рядом с Кираном. Тогда он держался, как настоящий профи. Но мне стоило раньше проверить, как он себя чувствует. Я иногда забываю, то, что он ведет себя так, будто у него нет ни чувств, ни слабостей, еще не значит, что это правда.
Оттолкнувшись от стола, я выпрямляюсь и выхожу из кабинета. Мне нужно найти Кирана и разобраться, что на самом деле с ним происходит.
Постучав, я медленно открываю дверь в комнату Кирана и захожу внутрь. Он сидит за ноутбуком, в наушниках, полностью поглощен тем, что смотрит и слушает. Я подхожу ближе, а он даже не поднимает головы. Обычно он самый внимательный из всех нас.
Я не заглядываю в экран, честно говоря, мне плевать, чем он там занят. Просто захлопываю крышку ноутбука. Наконец он отрывается и смотрит на меня, с выражением, будто я застал его за чем-то постыдным. В глазах вспыхивает шок и... что-то очень похожее на вину.
Хм. Может, стоило все-таки посмотреть, что он там делал.
Киран резко выдергивает наушники из ушей, и его растерянность с виной быстро сменяются раздражением.
– Что ты тут забыл, Роу? – бурчит он.
– Это еще что за херня?
Я прищуриваюсь, замечая что-то на его лице, и, подняв руку, разворачиваю его голову, чтобы рассмотреть другую сторону. Как я и думал. на скуле расползается синяк.
– Киран, кто, блядь, тебя ударил?!
Он вырывается из моей хватки и сверлит меня злым взглядом:
– Тренировался с Райаном. Он меня поймал, пока я зевал. Ничего особенного.
Райан – его лучший друг, они вместе с детства, почти так же, как я с Келлумом. Проблема не в том, что он был с Райаном. Проблема в другом. Киран клялся нам, что завязал с подпольными боями больше двух лет назад, после того случая. История не моя, чтобы ее рассказывать, но злость кипит внутри.
– Ты снова дерешься?! Ты, блядь, ничему не научился в прошлый раз?!
Я чувствую, как лицо заливает жар гнева.
– Остынь. Я не дерусь. Я продолжаю тренироваться, потому что, на минуточку, выбиваю из людей информацию за деньги, Роуэн. Или ты уже забыл?
Ладно, тут он меня поймал.
– Ты прав. Моя вина. Я вообще не об этом хотел с тобой поговорить.
Киран кивает в сторону стула у его стола, мол, садись уже и заканчивай эту комедию. Закатив глаза, спрашивает:
– Что тебе надо?
– Ну, во-первых, ты сегодня просто лучик ебаного солнца. А во-вторых, почему ты от меня бегаешь?
Киран щурится, потом отводит взгляд. Я сразу понимаю: сейчас начнется вранье.
– Я не бегаю. Просто был занят последние несколько дней.
Он больше не смотрит мне в глаза, и я знаю – просто так он к разговору не вернется.
– Киран, поговори со мной. Что происходит?
Он молчит. И я тоже. Мы сидим так минут десять, прежде чем он сдается. Я слышу сдавленный, рваный вдох, и потом он тихо говорит:
– Я видел, как тебя подстрелили. Ты сильно кровоточил... А если бы ты умер?
Эти слова вышибают из меня весь воздух. Я не ожидал, что он будет со мной настолько откровенным.
– Мне жаль, что это тебя так напугало. Знаешь, забавно, я совсем недавно разговаривал об этом с Кларой. Я здесь, Ки, живой и целый. С вами все в порядке. Ретт называет меня папой, а Клара наконец-то призналась, что любит меня. Честно? Лучше у меня еще никогда не было. Я осторожен там, на улицах. Ты это знаешь. Но вместе с тем, я не всесилен. Я не могу предотвратить все дерьмо. Все, что я могу, это выкладываться на полную, когда начинается заваруха. И еще, сделать все, чтобы если вдруг эта жизнь когда-нибудь меня настигнет, вы все были в безопасности. Чтобы о вас позаботились. Со своей стороны я сделал все, чтобы, даже если больше ни на что не останется времени, хотя бы это было закрыто.
Наконец его взгляд снова встречается с моим. В его глазах крутится столько страха и тревоги, что у меня перехватывает дыхание.
Он неловко ерзает на месте:
– Я все понимаю. Просто... ты мой старший брат. Ты взял на себя все после того, как убили Ма и Па... А потом видеть тебя подстреленным, это немного выбило меня из колеи. Но правда, сейчас все нормально. Ты прав, ты всегда осторожен, и это же не так, чтобы тебя каждую неделю стреляли.
Эти почти два года мира, что у нас были, убаюкали меня, заставили забыть, каково это, жить на передовой.
– Ты точно в порядке? Иногда нормально, если накрывает.
Он отмахивается:
– Нет, все нормально. Где Ретт? Я соскучился по нашему Маленькому Медвежонку.
Решаю больше не давить и усмехаюсь:
– Он на улице, купается с Флинном и постоянно о тебе спрашивает.
– Это потому что я его любимчик, – важно заявляет он, выпячивая грудь вперед как раз в тот момент, когда пущенный мной антистрессовый мячик смачно врезается ему прямо в нее.
Он заливается настоящим, искренним смехом и, разворачиваясь к выходу, на ходу бросает через плечо:
– Эй, Роуэн?
Я поднимаю взгляд. В этот момент он выглядит гораздо моложе своих двадцати трех лет. Они все такими становятся, когда им нужен отец... а кроме меня теперь больше никого нет.
– Что? – откликаюсь я.
Киран чуть смущенно улыбается:
– Мне нормально, если вы все будете называть меня Ки.
Не в силах сдержать улыбку, я киваю ему, и он снова разворачивается и выходит за дверь. Киран не позволял нам звать его Ки с тех самых пор, как умерли наши родители. Мама всегда так его называла, потому что говорила: он ключ6 ко всему порядку в семье. Если Киран воспринимал что-то всерьез, мы все тоже сразу собирались и становились серьезными. Но стоило Ки настроиться на баловство, и родители оказывались в меньшинстве: трое против двоих, без шансов. С ощущением, что в моем доме наконец снова воцарился порядок, я направляюсь в кабинет, чтобы разобраться, что мне, черт возьми, делать с Николаем.
