Текст книги "Удивительная женщина"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Она знала, что он об этом заговорит, но продолжала ласкать Глэдис.

– Хорошо. Может быть, пройдем в дом?

– Нет! – Он поймал ее, когда она повернулась, поймал, прежде чем успел вспомнить свое решение держаться от нее подальше. – Я хочу побыть с тобой наедине. Черт побери, Эбби, я хочу получить ответы на некоторые вопросы! Ты меня сводишь с ума!

– Мне жаль, что я не могу дать тебе те, которые ты хочешь услышать! – Она глубоко вздохнула и взяла его за руки, стараясь успокоить. – Дилан, когда я возвращалась сегодня домой, я решила все рассказать тебе и быть с тобой предельно откровенной! Возможно, я скажу не то, что ты хочешь услышать, но это будет правда!

Это было все, чего он так упорно от нее добивался, по крайней мере, он так думал! Дилан смотрел на нее при тусклом свете лампочки в конюшне.

– Почему ты так решила?

Она могла уклониться от ответа, и, возможно, имела право сделать это, но ведь когда-то нужно стать честной и с ним, и с самой собой.

– Потому что я люблю тебя!

Дилан не отшатнулся, но и не приблизился к ней, не сделал попытки обнять ее. Он лишь как-то странно взмахнул руками, словно скользя по ней. Эбби почувствовала, как ее тело начало наливаться напряжением.

– Я же предупредила тебя, что это может быть ответ, которого ты от меня не ждешь!

– Подожди минутку! Да подожди же ты минутку! – повторил он, когда она отвернулась. Но в эту минуту он успел заметить в ее глазах вспышку боли. – Ты же понимаешь, что твой ответ не мог не ошеломить меня!

Когда она повернулась, он не протянул к ней руки, потому что она внушала ему ужас.

– Я не знаю, что ответить!

– А тебе не нужно ничего говорить! – Ее голос звучал низко и спокойно, а в глазах появилось выражение легкой заинтересованности. – Я давным-давно знаю, что за свои чувства отвечаю только я сама! Я решила честно рассказать обо всем, потому что поняла: избегая этого и других твоих вопросов, я погружаюсь в пучину вранья, из которой потом вряд ли выберусь! Что касается сегодняшнего утра…

– К черту это утро! – Дилан взял в ладони ее лицо и уставился на него, словно впервые увидел. – Я не знаю, что с тобой делать! Черт возьми, я не понимаю, что мне теперь делать!

Эбби чувствовала, как стало бы легко, если бы можно было очутиться в его объятиях! И попросить помощи. Она прекрасно знала, что он не откажет. Тряхнув головой и заложив руки за спину, она произнесла:

– С этой проблемой я не могу тебе помочь!

Теперь она стала далекой и чужой, но Дилан еще не осознал, что сам виноват в этом.

– Я не хочу снова запутаться в отношениях с женщиной! У меня уже был один неудачный брак! Моя работа заставляет меня быть эгоистичным!

– Я не прошу у тебя никаких гарантий, Дилан! Я вообще ничего у тебя не прошу!

– Это так неприятно, черт побери! Если бы ты спросила меня, собираюсь ли я жениться на тебе, я бы попросил забыть обо всем, что было между нами! Если бы ты спросила, я бы обозначил две дюжины причин, почему наш брак оказался бы неудачным! – Эбби смотрела на него теплыми, спокойными глазами. Он ругал ее, ругал себя, а потом схватил ее в объятия. – Я хочу тебя! И кажется, ничего не могу с этим поделать!

– И не надо ничего делать!

– Замолчи, – пробормотал он и приник к ее губам.

Все было так, будто бы этого дня и не было в их жизни. Дрожь, страсть, жар были так же сильны, как прежде. Эбби расслабилась, словно поняв, что нужна ему, чтобы смягчиться. Ее губы были энергичны и голодны, реагируя на каждое его прикосновение. При тусклом свете лампочки он видел лишь порхание ее ресниц над то закрывающимися, то открывающимися глазами, подглядывающими за каждым его поцелуем. В конюшне стоял сильный дух животных и сена, но обнявшие его руки источали нежный аромат туалетного мыла.

– Я не хочу ни о чем говорить, – произнес Дилан, скользнув губами по щеке Эбби. – Я даже не хочу сейчас ни о чем думать!

– Я тоже. Но я дам тебе ответы на все твои вопросы! Обещаю!

Дилан кивнул, но тут же подумал, не ответила ли она уже на них?

Глава 11

В доме поднялась суматоха, когда у Глэдис начались схватки. Эбби занималась своими обычными домашними делами, отец прохлаждался возле нее. Земля снова подсохла, и на ней стали проклевываться островки новой жизни. Ботинки отца весело ступали по земле в каком-то собственном веселом ритме. Эбби никогда не утомляли его бесконечные рассказы о кочевой жизни. Даже притом, что в большинстве этих историй она уже была прямой участницей, она умела отстраняться от реальности и представлять себе эту жизнь как сплошную роскошь, возбуждение и премьеры.

– Я тебе говорю, Эбби, это шикарная жизнь! Город за городом, город за городом! Какая прекрасная возможность узнать мир!

Отец никогда не упоминал о драках, о пьянках, о вечном табачном дыме и безразличной публике. Такого в мире Фрэнка О'Харли просто не существовало, и Эбби очень уважала его за это.

– Вегас – вот достойное место! Неоновые подсветки, грохот автоматов! Люди, вальсирующие в вечерних одеждах в восемь часов утра! Ах! Я бы много дал, чтобы снова поиграть в Вегасе!

– Ты еще побываешь там, папа!

Возможно, не на Стрип [10]10
  Стрип– главная улица Лас-Вегаса.


[Закрыть], но он еще поиграет в Вегасе! Так же как и в других городах страны. Такой человек, как Фрэнк О'Харли, скорее перестанет дышать, чем прекратит работать! Это у него в крови, как он сам неоднократно повторял жене и дочерям. Именно поэтому он шел с дочерью в конюшню ранним утром, хотя обычно поднимался с постели не раньше полудня. За это Эбби любила его еще больше.

– Эта ферма… – Фрэнк остановился, но боялся дышать полной грудью, – предполагаю, тебе нравится? После вашей бабушки я должен был унаследовать ферму в Ирландии и никогда бы ее не оставил! – Ранние воспоминания оказались довольно болезненными, хотя в них было больше мечтаний, чем воспоминаний. – Ты счастлива, Эбби?

Она задумалась. Ей показалось, что ее ответ важен для отца. Ферма принесла ей стабильность и личное удовлетворение. Дети… Эбби улыбнулась, вспомнив их жалобы на удаленность школы и свое волнение, когда их увозил автобус. Дети – это ее корни, гордость и любовь, которую не опишешь словами. И Дилан. Он внезапно принес ей и страсть, и огонь, и спокойствие. Он наполнил ее жизнь новым смыслом, хотя она отдавала себе отчет во временном характере их отношений. Но и этого ей было достаточно!

– Теперь я более счастлива, чем много лет назад. – Это было близко к правде. – Мне нравится все, что я здесь сделала! Это для меня важно!

Фрэнк никогда не мог понять людей, счастливо живущих на одном месте. Но он всегда хотел, чтобы его дети получили то, чего они хотели больше всего. А что это было, для него не имело никакого значения!

– А твой писатель? – Фрэнк методом проб и ошибок нащупывал правильный путь. – Ну же, Эбби! Нужно быть совершенно слепым, чтобы не заметить, как ты на него смотришь!

– Я люблю его! – Странно, как легко вылетели заветные слова! Ни острой боли сожаления, ни приступа опасения!

– Я это заметил. – Фрэнк присвистнул. – Так мне следует поговорить с ним?

Эбби на мгновение остолбенела. Потом разразилась смехом.

– О, нет, папа, нет! Тебе не нужно с ним говорить! – Она остановилась и поцеловала гладко выбритую щеку отца. – Я люблю тебя, папа!

– Ты и должна меня любить. – Он ущипнул ее за подбородок. – Теперь я могу признаться, что нас с мамой беспокоит то, что ты живешь тут одна и пытаешься со всем справляться самостоятельно. – Он широко улыбнулся и поправил ей волосы. – Мама утверждает, что у нас нет причин волноваться за тебя, но я все равно волнуюсь.

– Не надо волноваться. Мы с мальчиками живем хорошо. Ведем такую жизнь, как нам хочется.

– Так легко говорить, но отец всегда беспокоится за своих дочерей. Шантел доставила нам немало неприятностей, будучи подростком, но сейчас я за нее спокоен. А Мадди заговорит зубы кому угодно.

– Как и ее папочка.

Он снова широко улыбнулся.

– Как и ее папочка. Но с тобой все иначе. В детстве ты не давала нам ни малейшего повода для беспокойства, а потом… – Он осекся. Было несправедливо сейчас рассказывать ей, сколько мучительных часов он провел в размышлениях о том, что происходило в ее жизни, о ее разбитом сердце, борьбе за существование. Будучи заботливым человеком, он никогда не горевал о своем зяте. Он лишь молился о том, чтобы у дочери был мир в душе. – Но теперь, когда я вижу, что ты, если я не ошибаюсь, встретила хорошего, достойного человека, я за тебя спокоен.

Теплый, почти нежный утренний ветерок что-то шептал ей на ухо. Как изменилась погода за последние несколько недель!

– Наши отношения с Диланом – не то, что ты думаешь, папа.

– Но ты же сама говорила…

– Я помню, папа, что я говорила. – Она поддала ногой маленький камешек на тропинке. Жаль, что с другими препятствиями нельзя справиться так же легко! – Он не останется здесь. Такая жизнь не для него. А я никуда отсюда не уеду, потому что эта жизнь для меня!

– Никогда не слышал большей ерунды!

Эбби открыла дверь конюшни, и, хотя он и не собирался заходить туда, Фрэнк все же последовал за ней. Он много лет нес свой крест, ведя свою семью по стране, всегда находя выход из трудных положений, выкручиваясь из разных ситуаций. Так разве сейчас он не должен помочь своей Эбби?

– Любящие люди обычно легко договариваются, а не жертвуют собой! – Эбби знала, что отец не признает никаких жертв. – Всегда можно найти компромисс! С одним тебе это не удалось… – Фрэнк не назвал имени Чака, оно застряло у него в глотке. – Но на компромисс должны согласиться оба! Если на компромисс идет лишь один, он становится похожим на тонкую резинку, которая в любой момент может разорваться и поломать всю конструкцию!

Эбби смотрела на отца. Он не был красив, но был очень привлекателен, с его маленьким, проворным телом и всегда оживленным лицом. Часто он играл клоунов, потому что смешить людей было его призванием, и он это чувствовал. Но он никогда не был дураком!

– Ты большой мудрец, папа! – Эбби нагнулась и поцеловала его. Она прекрасно помнила те времена, когда он поддерживал ее после гибели Чака. – Дилан совсем не такой, как Чак! И теперь я начинаю понимать, что в свое время легкомысленно выскочила замуж за увлекающегося, безответственного человека!

– Хотя бы скажи мне, как этот Дилан относится к тебе?

– Я не знаю! – Эбби включила свет. – Мне кажется, что я не хочу выходить за него замуж, это сделало бы ситуацию еще сложней. Но ты не волнуйся! – Она положила руки отцу на плечи. – Я тебе уже сказала, что счастлива здесь! Я не ищу человека, который заботился бы обо мне! Однажды я уже сделала так, папа!

– И он действительно оказался не на высоте.

Эбби засмеялась и снова поцеловала отца. Если Фрэнк О'Харли начинает выходить из себя, это нечто.

– Я не заставляла Дилана заботиться обо мне, папа, однако в это время я не могла заботиться о нем! Ты очень хорошо понимаешь, что это вовсе не похоже на брак! Просто на некоторое время мы составили одну команду, как у тебя с мамой!

– Но мальчики-то нуждаются в мужском воспитании!

– Я знаю, – виновато прошептала Эбби, – но я не могу дать им все!

Фрэнк сдержался, услышав в ее голосе и сожаление, и вину. Он сжал руки дочери.

– Ты прекрасно их воспитала! Каждый, кто скажет иначе, будет иметь дело с Фрэнком О'Харли!

Эбби засмеялась, вспомнив некоторые драки. Отец, хотя и был невелик ростом, но подраться любил.

– Папа, почему ты не помогаешь мне кормить лошадей?

Тот осторожно отодвинулся.

– Я не знаю, как это делают! Я же городской человек!

– Подойди сюда! Посмотри на жеребенка!

Фрэнк пошел к первому стойлу, но тут внимание Эбби отвлеклось на Глэдис. Быстрыми шагами она подошла к стойлу Глэдис и кинулась к рожающей кобыле.

– В чем дело? Что случилось? – суетился позади нее Фрэнк. – Это больно? А не заразно?

Эбби старалась не рассмеяться, именно в это время она осматривала кобылу.

– Рождение детей никогда не было заразным, папа! Иди на кухню, возьми мою телефонную книгу и вызови ветеринара!

Фрэнк разразился очередью американских и ирландских проклятий.

– Тебе нужна горячая вода?

– Только вызови ветеринара, папа, и перестань волноваться! В этих делах я – дока!

Отец унесся и не возвращался. Впрочем, Эбби и не ждала его. Наверное, побежал к Дилану. Вдруг, обернувшись на шорох, она, к своему удивлению, увидела голову Шантел, просунувшуюся в стойло.

– Нужно приготовиться раздавать сигары? – спросила та усмехаясь.

– Поторопись! Папа уже вызвал ветеринара?

– Я сам вызвал! – Дилан встал рядом с ней. – Фрэнк ворвался в кухню и потребовал горячей воды! Я отвел его в гостиную, чтобы его успокоила ваша мама. Как дела у Глэдис?

– Неплохо. – Эбби смотрела на сестру, нарядившуюся в шелковую блузку, причесанную, с отполированными ногтями. – Ты встала довольно рано!

Шантел только пожала плечами, не собираясь напоминать, что когда ваша жизнь начинается с шестичасовых телефонных звонков, приходится привыкать к ранним вставаниям.

– Я не могла пропустить такое волнующее событие! – По-женски сочувствуя кобыле, она присела на корточки и спросила Эбби: – Я могу чем-нибудь помочь?

– Да все уже сделано! – объявила Эбби.

Так вместе с Диланом они помогли появиться на свет еще одному жеребенку. Прищурив глаза, Шантел смотрела на них обоих. Между этими двоими явно существовало товарищество и сотрудничество. «Возможно, я недооценила его», – подумала она. Вообще-то она редко ошибалась в людях. Разве что в далекой юности.

– Все еще продолжается? – Растрепанная после сна, утонувшая в своем комбинезоне, у стойла появилась заспанная Мадди. – По требованию ветеринара я должна передать ему сообщение о состоянии лошади. Сам он где-то в другом месте, но обещал вскоре приехать. – Она смачно зевнула. – Папа нагрел воду на всех четырех горелках и грозится вызвать ветеринарную службу, если твой ветеринар немедленно не явится. Ты не можешь выпить даже чашки кофе?

– Мы собираемся вязать четыре розовых ботиночка! – ответила ей Шантел, поднимаясь с колен и отряхивая брюки.

– Ты бы это видела! – Мадди перевела заспанные глаза на жеребенка. – Эй, подождите, пусть он не двигается! Я сбегаю за своей камерой! Ребята в танцклассе не поверят! – Она быстро выбежала из конюшни.

– Ну ладно, теперь, когда волнения улеглись, я, пожалуй, поковыляю в дом и уговорю папу вылить часть кипятка, а заодно и сварю себе кофе, иначе просто умру!

Шантел прогулочным шагом двинулась к дому, протянув за собой шлейф изысканного аромата.

– Ваша семейка – это что-то особенное! – заметил Дилан.

– Да, – согласилась Эбби, вытирая пот с лица рукавом рубашки. – Я знаю!

* * *

Когда Мадди предложила совершить конную прогулку, Эбби немного перестроила свой график работ и оседлала Джадда. Дилан работал, а родители не интересовались делами своей троицы, предоставляя им полную свободу действий, как делали это и прежде. Эбби проследила, как Мадди подогнала стремена, а потом повернулась к Шантел.

– Тебе чем-нибудь помочь? – спросила она.

– Спасибо, думаю, справлюсь сама! – Шантел подтянула подпругу на небольшой кобылке.

– Я не думала, что ты поедешь с нами! – Осторожная Эбби еще раз проверила седло. – Вообще-то Матильда очень спокойная и послушная кобылка!

Шантел застегнула воротник своей блузы.

– Мы немного проедем вперед.

Как и раньше, Мадди вскочила в седло со спортивной непринужденностью. Шантел долго колебалась, возилась, но, наконец, сумела забраться в седло. Эбби решила держать Джадда на прогулке рядом с сестрой.

– Мы поднимемся по этой дороге. Она идет по восточной стороне нашего поля, где посеяна трава и где через несколько недель мы начнем сеять овес.

– Сеять овес… – Кобылка Шантел стояла смирно, пока она лениво смотрела вокруг. – Ты стала совсем деревенской!

Мадди захихикала:

– Ладно, мисс Голливуд, поехали дальше! Шантел пригнулась в седле:

– Лучше, мисс Нью-Йорк, помчимся! Эбби от удивления раскрыла рот, а Шантел нажала пятками на бока Матильды и послала ее вперед. Мадди закричала, чтобы предупредить сестру об опасности бешеной скачки, но потом поняла, что в этом нет необходимости.

Шантел, смеясь, красиво неслась вперед.

– Всегда полна неожиданностей, – улыбалась Мадди, повернувшись к Эбби.

Та едва удерживала заскучавшего Джадда.

– Чего мы ждем? – спросила она.

Более половины мили она проехала спокойно, полностью соответствуя темпу, заданному Мадди. На них нахлынули воспоминания детства. Шантел всегда верховодила. Даже при изнурительном расписании поездов и автобусов и остановках на одну ночь они умудрялись драться и играть, как большинство детей. Ведь до рождения они были одним целым. И ничто это не изменит.

Они подъехали, задыхаясь и смеясь, а Шантел уже ждала их на вершине гребня.

– Где ты научилась так лихо ездить верхом? – поинтересовалась Мадди.

Шантел лишь взъерошила волосы.

– Дорогая, если ты глотаешь витамины и бегаешь по десять миль каждый день, это еще не значит, что ты единственный спортивный человек в семье О'Харли. – Когда Мадди фыркнула, она широко улыбнулась. Голливудская актриса исчезла, перед ней была женщина, любящая шутку. – Я только что снялась в вестерне, «Вайоминг в 1870-х годах». – Она выгнула спину и округлила глаза. – Клянусь, я провела в седле больше времени, чем любой погонщик скота. Убрала с бедер полдюйма.

Эбби придержала Джадда.

– Это тебе не громкие премьеры и обеды в «Ма мезон», правда?

– Нет. – Затем она отбросила волосы назад и пожала плечами. – Но если в тебе есть хоть капля ума, ты делаешь то, что делаешь лучше других. Не этим ли и ты занимаешься?

Эбби посмотрела на землю, которую так стремилась сохранить.

– Воспитывать детей и сеять овес? Да, полагаю, это у меня получается лучше всего.

– Не скажу, что я тебе завидую, но точно – я тобой восхищаюсь.

Они пустили лошадей шагом, Шантел посередине, Эбби слева, а Мадди справа, в той же последовательности, что и тогда, когда они вместе выступали перед публикой.

Мадди старалась заставить свою лошадь идти в ногу с лошадью сестры.

– А помнишь, как мы выступали в том маленьком местечке под Мемфисом?

– Где все посетители пили неразбавленный бурбон и выглядели так, словно они жуют сырое мясо? – Эбби запрокинула голову и посмотрела на небо. – Господи, трудно поверить, что мы через это прошли!

– Прошли! – повторила Шантел, полируя ногти о замшевый пиджак. – Дорогая, да мы же были стихийным бедствием!

– Да, насколько я помню, мы в ту ночь разбили шесть бутылок.

От этих воспоминаний Мадди хихикнула:

– В день премьеры я представляю себе, что буду играть в жуткой забегаловке близ Мемфиса. Я говорю себе: что бы ни случилось, хуже уже не будет.

– Что ты будешь делать, когда вернешься? – спросила Эбби. – Ты действительно покинешь «Парк Сюзанны»? Кажется, он давно идет на Бродвее?

– Больше года исполнять одни и те же танцы, произносить одни и те же слова? – Мадди пришпорила своего коня, заинтересовавшегося кустарником на краю дороги. – Мне захотелось чего-то нового, и вот сейчас нашлась пьеса. Если все сложится, через пару месяцев начнутся репетиции. Я стриптизерша!

– Кто? – хором спросили Шантел и Эбби.

– У меня роль стриптизерши! Замечательный характер: леди свободных взглядов встречает парня своей мечты и выдает себя за библиотекаршу. Но на помосте я не собираюсь полностью раскрывать свои таланты!

– А что будешь делать ты, Шантел? Отдыхать? – спросила Эбби.

– Да разве я выдержу? Примерно через десять дней у меня начнутся съемки мини-сериала. Вы читали «Незнакомцев»?

– Боже! Ну конечно, это замечательно! Я думаю… – Глаза Мадди расширились, и она затихла. – Ты, наверное, будешь играть Хейли? О, Шантел, это же замечательная роль! Эбби, а ты читала?

– Нет, у меня не остается времени на чтение. – Это было сказано просто, без всякого подтекста.

– Это все об этом…

– Мадди! – оборвала ее Шантел. Они как раз проезжали под высоким раскидистым вязом. – Не надо рассказывать ей содержание! Эбби, через несколько месяцев ты сможешь с комфортом посмотреть фильм по телевизору!

Эбби вовсе не удивило, что она сможет увидеть по телевизору свою сестру, сидя на удобном диване в гостиной.

– Честно говоря, я никогда не думала, что ты снова начнешь сниматься в телевизионных фильмах, – заметила Эбби.

– Я тоже, но уж больно хорош оказался сценарий! Да и возвратиться к прошлому было интересно! – Шантел редко признавалась, что любила иной раз рискнуть. Слишком большим трудом давалось ей постоянное изображение очарования и непринужденности. – Я не работала на телевидении с выхода рекламы чувственного шампуня и зубной пасты «Белее белого»!

Теперь сестры были уже достаточно далеко от дома. Эбби выглядела спокойной и умиротворенной. Шантел с Мадди заговорщически переглянулись.

– А что у тебя, Эбби? – Шантел дернула Матильду за уздечку, чтобы Эбби оказалась посередине. – Что за история между тобой и Кросби?

– История, – просто ответила та, – заключается в том, что Дилан приехал сюда, чтобы записать мой рассказ о жизни с Чаком. Я должна рассказать ему все или, по крайней мере, часть своей семейной истории.

– Тебе становится легче, когда ты ему выкладываешь это?

Эбби пропустила мимо ушей бестактный вопрос. Она не должна рассказывать сестрам, что влюблена в Дилана. Конечно, они могли заметить и сами, как бы она ни скрывала.

– В какой-то мере. Я планировала, нет… он считает, что я планировала искажать факты. Но это с Диланом не проходит! Глядя на меня, он безошибочно определяет, искренна ли я с ним! Поэтому мне придется сказать ему правду.

Шантел чувствовала, что выдержка изменяет ей.

– Ты рассказала ему, какой сукой оказалась Дженис Рокуэлл? Как она отнеслась к тебе и мальчикам после гибели Чака?

– Это не очень-то уместно, не так ли?

– А я бы очень хотела, чтобы каждый мог прочесть об этом! То, что она сделала с тобой, – это преступление! – пробормотала Мадди.

– Все, что она сделала, не выходило за рамки закона! – поправила Эбби. – Ее действия были неправильными, но это не значит, что юридически они были незаконны! Как бы там ни было, я вполне довольна способом, который выбрала. Мой бизнес развивается и дает доход!

– Я думаю, что Дилан должен узнать об этом, – настаивала Шантел. – Со всеми деталями и подробностями. Богатая мать известного автогонщика оставляет нищими вдову сына и собственных внуков!

– Ох, Шантел, все было не так уж плохо. Мы же не побирались!

– Вы жили плохо, как и сейчас! – поправила ее Шантел. – Эбби, если ты собираешься доверить ему некоторые подробности, ты должна доверить ему всю правду!

– Она права, – тихо согласилась Мадди. Солнце светило ярко, было тепло, в воздухе веял острый аромат свежей травы, но чуткая Мадди ощущала смятение в душе Эбби. – Я думала, что идея выпуска книги с самого начала была ошибкой, но теперь, когда работа идет уже полным ходом, нужно постараться сделать ее должным образом! Послушай, Эбби, я знаю, что ты о многом нам не рассказывала, просто не было такой возможности. Я думаю, что ты почувствуешь себя лучше и свободнее, вытащив всю эту историю на свет божий?

– Меньше всего я думаю о себе! Я привыкла жить с этим. Я беспокоюсь за мальчиков!

– Ты думаешь, они ничего не знают? – спокойно спросила Шантел.

– Нет. – Эбби смотрела на свои руки, рассказывая то, что так долго держала в себе. – Они не знают всех деталей, но ощутили настроение! Но то, чего они не знают сейчас, рано или поздно они все равно узнают! Поэтому я только хочу, чтобы Дилан рассказал мою историю с большим состраданием, чтобы, когда мальчики повзрослеют, они все это приняли!

– А оно у него есть? – спросила Шантел.

– Что?

– Сострадание.

– Да! – с улыбкой ответила Эбби. – И в огромном количестве!

Это уже было кое-что, и Шантел собиралась проверить сообщенное сестрой на практике.

– А как он относится к тебе?

– Он очень заботлив! – Повернув лошадей, сестры направились к дому. – Я думаю, он заботится обо мне и мальчиках, как не заботился ни о ком раньше! Но все это закончится, когда он уедет.

– Значит, ты должна уговорить его остаться!

Эбби улыбнулась Мадди:

– Какая ты оптимистка. А Шантел коварная.

– Спасибо огромное. – Только отчасти удивленная, Шантел набирала скорость.

– Мадди достаточно крепко поверить, и все на самом деле происходит, и не без твоего участия. Но я лишь тасую карты, с которыми привыкла иметь дело, пока моя рука не становится достаточно легкой. Мне трудно менять жизнь. Мне не восемнадцать лет, и я уже не так импульсивна. И у меня двое детей.

Шантел высоко подняла голову, и ветер распушил ее волосы. Нечасто она позволяла себе ощутить абсолютную свободу.

– Не понимаю, почему некоторые женщины делают слишком сильный акцент на том, чтобы мужчина заполнил их жизнь. Жизнь должна быть яркой, содержательной сама по себе, а мужчина может быть приятным дополнением.

– Разговор истинных любительниц разбивать сердца! – вставила Мадди.

– Я не разбиваю мужские сердца! – медленно улыбнулась Шантел. – Я только слегка их царапаю!

– Постой минутку! – обратилась Мадди к своей лошади. – Если мы все не можем успокоиться, это вовсе не значит, что Эбби не имеет права на мытье грязных тарелок и возню с мусором.

– Интересный взгляд на семейные отношения, – пробормотала Эбби. – Как единственная из нас троих, кто был замужем, могу сказать, что брак значительно более многогранен, чем просто хозяйственные заботы!

– Ладно тебе, Эбби! – Шантел замедлила ход Матильды. – Кто говорит о браке? Конечно, ты можешь отлично проводить с ним время, наслаждаться его обществом, но зачем снова запирать себя в клетку?

– Еще один интересный взгляд на ситуацию! – прокомментировала, Мадди, рассмешив Эбби.

– Если бы я знала, что он любит меня, если бы я нашла точку опоры для компромисса, я бы сама спросила его.

– Тогда так и сделай! – Солнце осветило яркие волосы Мадди. – Если ты любишь его, если считаешь его правым, какие могут быть проблемы?

Шантел удивленно расхохоталась:

– Большая часть опыта этой женщины с мужчинами была ограничена общением с танцорами, целые дни стоявшими перед зеркалом и восхищенно разглядывающими себя!

– Дилан – не танцор! – возразила Мадди, ничуть не оскорбившись. – А вот актеры, с которыми ты тратишь время, после дня съемок уже не понимают, кто они в действительности!

– Я устала! – Эбби тряхнула головой, изо всех сил стараясь сдержать смех. – Думаю, нам всем лучше остаться незамужними!

– Аминь! – вздохнула Шантел.

– У кого из нас остается время для романов? Сплошные классы, репетиции, съемки, спектакли! Я уже устала от ярких огней рампы и роз! Кому нужны эти мужчины? – произнесла Мадди.

– Дорогая, это зависит от того, что ты имеешь в виду: постоянную связь или случайные знакомства.

– И вы верите своим собственным словам? – спросила Эбби, когда вдали показался дом.

– А почему бы и нет? – засмеялась Шантел. – Все так делают, а мне нельзя? – Она ударила пятками по бокам Матильды и понеслась вперед.

– Проклятье! Она снова хочет обогнать меня! – воскликнула Мадди и понеслась за сестрой.

Эбби выждала минуту, потрепала по шее Джадда и послала его вперед. Она знала, что его длинный, мощный шаг позволит ей обогнать сестер.