Текст книги "Запретная. Не отпущу (СИ)"

Автор книги: Нонна Нидар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 40

Открыв рот, забываю его закрыть.

– Тигр, ты бл… капец умный, – злится Медведь.

Обхватив руками моё лицо, поворачивает к себе. Улыбается, как умеет только он.

– Я предупредил, – бесстрастно отзывается Тигр.

– Нет, всё нормально. Я просто удивилась.

Причём не поняла, чему больше: “Принцессе” или сути вопроса.

Кладу ладонь поверх руки Медведя, прижимаюсь на мгновение, а потом вспоминаю, что я, вообще-то, Алина Разина. Во всех смыслах.

Отстраняюсь. Выдыхаю. Поднимаю глаза.

– Нет, Михаил… Андреевич Бурый меня не насиловал. При наличие сомнений у любой стороны, я готова предоставить справку, подтверждённую Романовым Денисом Олеговичем, главврачём первой областной о том, что я… – запинаюсь на миг и очень надеюсь, что не краснею. – Что я, вообще-то, девственница.

Тигр смотрит только на меня: внимательно, словно просвечивает насквозь. И не знаю, что видит, но я чувствую, как меня принимают. В качестве кого и зачем – непонятно, но атмосфера в кабинете значительно разряжается.

– Супер, Принцесса. Принято. Но до этого не дойдёт, – Тигр усмехается. – Ты же не хочешь, чтобы Медведь разнёс… всё?

– Убил бы, – беззлобно парирует Медведь.

И тоже плюёт на приличия. Потянувшись, он перетягивает меня к себе на колени, а я и не против. И плевать на Тигра.

– Платье, – едва слышно напоминаю Медведю.

Тот понятливо хмыкает и берёт со спинки плед, укрывает им мои ноги. Расслабляюсь в его объятиях.

– Пиз… – Тигр не договаривает.

Качает головой и нажимает кнопку на селекторе.

– Лапочка, где кофе?

– Несут, – раздаётся в кабинете мелодичный голос.

Дверь открывается, и в кабинете появляется новое действующее лицо.

Причём два старых смотрят на него как благородные дамы, увидевшие мышь.

Тем временем полуголый Ирбис, в штанах цвета хаки и с полотенцем на плечах ставит поднос с четырьмя чашками на низкий стол. Кубики в положенных местах напрягаются, я округляю глаза.

Невольно вспоминается Лапочкино: “Хоть объявление на стол вешай; “Я не трахалась с беркутовцами!” Ни с одним. Ни с Тигром, ни с Медведем и, тем более, с Ирбисом!”

Пока я сильно удивляюсь, Тигр кивает Медведю, тот плотно закрывает мне уши ладонями, а Тигр выдаёт несколько коротких, но явно непечатных фраз.

– …вот я и поторопился, – возмущается Ирбис, когда я снова становлюсь слышащей. – Привет, Принцесса.

– Привет.

Коротко машу ему рукой и поворачиваюсь к Тигру.

– Мне не пять лет. – Оборачиваюсь к Медведю. – И не пятнадцать. Не надо делать из меня идиотку, причём малолетнюю. Я в состоянии услышать обсценную лексику и не нарушить при этом свою хрупкую психику. Да, вы офигенно крутые и дальше по списку…

Перевожу взгляд на Ирбиса.

–… но это не значит, что с другими надо вести себя как с инвалидами.

Твёрдый взгляд, уверенный прищур.

И тишина, которую нарушает только продолжительный, художественный свист Ирбиса.

– Ма-ать… Алина Владимировна, был неправ, – кланяется в пояс этот… Ирбис. – Две минуты.

И исчезает за дверью.

Смущаюсь, потому что ну, блин! Не на такой эффект я рассчитывала.

Впрочем, такой тоже ничего.

Медведь касается губами моей шеи, чувствую его улыбку. Тигр просто становится похож на человека, а не на Терминатора.

– Мы вас недооценили, Алина Владимировна, – склоняет голову к плечу. – Бурый был прав.

Он всегда прав. Почти, если речь не идёт о его бывших.

– И в чём же?

Медведь талантливо отбивает у меня охоту к разговорам лёгкими поцелуями и поглаживаниями, благо под пледом не видно, что у меня там с ногами. А по ним мурашки устали бегать, между прочим!

– Ты не жертва, хоть и попалась.

– Попалась кому?

И здесь тихий, до костей пробирающий голос Медведя:

– Мы знаем, кто виноват, но доказать это не сможем… без потерь.

– А на потери я не согласен, – добавляет Тигр.

Он тянется за чашкой, делает глоток.

– Видишь ли, Алина Владимировна, твой папаша редкостный… назовём цензурно, осёл. Он долбится в стену и отказывается от помощи. А лезть несанкционированно к клиентам – всё равно что лепить себе мишень на лоб. Меня это не устраивает. И потеря Бурого не устраивает, потому что как раз он, ради твоих прелестных… будем считать, глаз, готов лезть на рожон. Политика партии ясна?

– Абсолютно, – киваю.

А потом слезаю с колен Медведя, потому что отвлекает.

Тигр молчит, Медведь тоже. Я чувствую оба взгляда, пока прохожусь по кабинету до окна. Задумчиво изучаю центр города и купола Спасского храма, выглядывающие между высотками.

Кусочки пазла, не перекрывающиеся бунтом гормонов, передвигаются с места на место. Крутятся вокруг своей оси. Стыкуются, меняются местами, пока я не нахожу полную – или почти полную, – картину.

– А вот и я, – неизменно насмешливый голос Ирбиса.

Поднимаю ладонь, прося его замолчать.

– Алина Владимировна думают-с, – хмыкает Тигр.

И последний кусочек пазла с щелчком встаёт на место.

Я никогда не обращала внимания на папины мэрские дела. Не лезла в это, не интересовалась и не задавала лишних вопросов. Но слышала. И видела. Больше, чем думали остальные. Больше, чем самой хотелось.

И вот оно пригодилось. Вылезло, когда не ждали.

Поворачиваюсь, лицом к Хищникам. Медведь, Ирбис, Тигр – все как с картинки, но мне нужен только один. Встречаюсь с ним взглядом.

Он уже понял, что я поняла.

– Это Заславины, да? – криво усмехаюсь в ответ на их молчание. – Ты мусорка на границе города. Они хотят её?

Потому что мусороперерабатывающий завод был последним совместным предприятием отца и старшего Заславина. Завод, который существовал только по документам. И на который спущено много, очень много денег.

Тигр бросает взгляд на Медведя.

– Ты уверен, что Алина Владимировна не шпионка? – интересуется со смешком. – Слишком много ума для таких ног.

– Дались вам всем мои ноги, – кривлюсь. – Это мой отец и мой дом. А я маленькая глупенькая девочка, которая все равно ничего не понимает в делах.

– Это цитата?

Медведь подхватывается, идёт ко мне и без возражений сгребает в объятие. Опирается о стену, прижимает меня спиной к своей груди.

– Это факт, – вздыхаю. – Только я всё равно не знаю, кто предал. Если отец ничего не путает, что вряд ли, кто-то пришёл и придушил его в качестве п… предупреждения.

По телу проходит запоздалая судорога страха. Объятия Медведя становятся крепче.

– Кто-то пришёл… – трясу головой. – У нас камеры, собаки, охрана…

Тигр презрительно хмыкает.

– Да! Даже если вы считаете, что они сильно так себе. Люди преданы отцу, они бы никогда… но иначе остались бы следы. Хоть что-то, какие-то улики, отпечатки, ещё что-нибудь… Что вы на меня так смотрите! – раздражённо вздыхаю.

– Восхищаемся, – отзывается Ирбис.

Краснею как дура. В его тоне почти нет насмешки, и это подкупает.

– И он не врёт, – шёпот Медведя касается уха.

– Подождите, – отвечаю всем сразу.

И, особенно, Медведю, от которого у меня снова полный раздрай.

– Но если следов нет, то человек мог быть кем-то из наших. И Марк, он сказал, что подмешивал мне эту дрянь каждый день. Сначала я думала, что ему помогал кто-то с кухни, но если нет? Если…

Если папу предал кто-то из охраны? Из самых доверенных?

В кабинете повисает выжидательная тишина. Ненадолго, пока её не нарушает Ирбис.

– А трупы всё множатся, множатся, множатся… – мелодично напевает он. Встречается со мной взглядом. – Ты лицо Бурого сейчас не видела, – хмыкает.

– То есть вы знаете, кто он, да?

Оглядываюсь на Медведя. Увидь я такое выражение лица у любого другого – пряталась бы уже под стол от страха. Но с ним… с ним всё по-другому.

Разворачиваюсь в его руках, обхватываю его лицо ладонями.

– Скажи мне, – прошу. – Пожалуйста. Мне надо знать.

– Без проблем, Принцесса, – раздаётся за спиной холодный голос Тигра. – Скажу я. Имя Иванова Павла Захаровича тебе о чём-нибудь говорит?

Глава 41

– Да нет, не может быть, – с растерянной улыбкой трясу головой.

Смотрю сначала на Ирбиса, потом на Тигра, но оба серьёзны. Насколько вообще может быть серьёзен Ирбис.

– Вы ошиблись. Павел… он с нами давно, с моего детства. Он от собак меня спас!

Аргумент ведь.

Но все трое молчат.

– Алин, – начинает Ирбис.

– Нет. Нет, он не мог. Вы ошиблись.

Точно ошиблись. Могут же быть и у великих беркутовцев провалы. Вот как сейчас.

Грудь давит. Чувствую, что задыхаюсь.

Кабинет Тигра расплывается в глазах.

Рывком выбираюсь из рук Медведя.

Они что-то спутали, Павел не мог. Перед глазами встаёт доброе, улыбчивое лицо с морщинами у уголков глаз и рта. Тёмные короткие волосы, которые он всё время отбрасывает с лица пятернёй.

Алина Владимировна, Владимир Владимирович просил вас дождаться охрану…

Он никогда не называл нас по имени, никакого панибратства. Только безграничное уважение и защита наших интересов. Моих и папы.

Прошлой ночью меня чуть не задушили в собственной постели…

Это просто не может быть правдой.

Из кабинета Тигра вываливаюсь под удивлённый взгляд Лапочки.

– Принцесса?

– Мила, держи её! – рык Тигра.

Но каким-то чудесным образом я успеваю заскочить в закрывающиеся после кого-то двери лифта быстрее, чем она ориентируется в ситуации. Нажимаю первый этаж.

В голове пусто, в груди холодно.

И до безумия хочется на воздух.

Пролетаю через холл первого этажа, чуть не выламываю стеклянные двери. Плюнув на окружающих, с судорожным всхлипом оседаю на край каменной солидной клумбы с какими-то цветами. Сладковатый запах раздражает, но мне не до него.

Сердце то колотится как ненормальное, то забывает, что это такое стучать.

Павел. Он никогда не разрешал называть себя дядей Пашей. Папа смеялся, что он стесняется.

Павел ведь ещё маму застал! Они с отцом с каких-то древних лет вместе.

Нет, он просто не мог предать. И ради кого! Ради Заславиных? Что они должны были предложить ему такого, чтобы Павел повёлся? Единорога?

Невольно фыркаю. Давление на грудь немного отпускает, но в глазах всё ещё расфокус.

Поэтому, когда меня хватают за предплечье, я почти не сопротивляюсь. И совсем перестаю, когда слышу знакомый с детства голос:

– Пойдём, Алина. Нас ждёт твой отец.

Киваю. Папа ждёт.

И без сопротивления пригибаю голову, сажусь в микроавтобус. На задворках сознания слышу сухие, негромкие щелчки. Подозрительно знакомые.

И это приводит меня в чувство лучше остального.

Микроавтобус дёргается, трогается с места и быстро набирает скорость. Как – в условиях обеденных пробок центра города, – конечно, вопрос. Но плевать, гораздо больше меня волнует другое.

Поднимаю взгляд, чтобы встретиться со светлыми, серо-голубыми глазами Павла. Улыбаюсь – мило, как умею только я. Медведь бы сказал принцессно.

– Какая же ты тварь, – качаю головой.

А в следующее мгновение ахаю от резкой, обжигающей щёку боли. Голова дёргается, я откидываюсь на спинку сиденья.

– За это тебе тоже заплатили? – выплёвываю.

Меня первый раз в жизни ударили. Впервые – и сразу по лицу.

– Это бонус, – кривится Павел.

И ведь немолодой мужик, должен быть выше предательства и страстей, но на деле оказывается наоборот.

– Что, ты, как и Марк, устал надо мной трястись?

Я никогда никому не тыкала. Но здесь даже разговаривать с ним противно.

Медведь, Ирбис и Тигр были правы. А я дура. И принцесса.

И те щелчки…

– В кого вы стреляли?

Стараюсь, чтобы голос не дрогнул. Заставляю себя отнять ладонь от щеки и выдохнуть.

Всё будет хорошо. Медведь меня найдёт – как всегда. Главное, чтобы они в него не попали.

– Беркутовцы, сука! Везучие твари, – слышится новый голос.

Перегородка между салоном и водителем отодвигается. На пассажирском сидении сидит молодой симпатичный по лицу совсем парнишка, по взгляду – хищник не хуже беркутовцев.

– Живы?

– До единого, – хмыкает тот с пассажирского.

А я не могу сдержать злорадную усмешку.

– Тебе это все равно не поможет, – качает головой наш бывший, самый доверенный охранник.

– Это ты душил отца?

– Так получилось, хотя это не доставило мне удовольствия.

– Прелесть. Бедный, несчастный охранник.

– Эта принцесса больно много болтает, – включается в разговор мужик с пассажирского. – Я бы занялся.

И взгляд такой… что без вопросов понятно, чем бы он занялся.

Передёргивает от отвращения.

– Обойдёшься. Только после приказа Марка.

Меня невольно разбирает смех. Знаю, что всё плохо и надо бы сдержаться, но не могу. Смеюсь так, что приходится закрыть руками лицо.

Удивительно, что эти двое без вопросов и угроз ждут, пока меня отпустит.

– То есть теперь тобой командует эта пародия на папашу? – с весёлой улыбкой обращаюсь к Павлу. – Мелко плаваете, гражданин.

Смех обрывается булькающим звуком, когда Павел резко подаётся вперёд, больно хватает меня за подбородок. Светлые глаза с этого ракурса выглядят особенно жуткими.

– Ты могла бы быть моей дочерью, девочка. И я бы воспитал тебя как следует, а не бросил на милость няньками и учителям. Ты бы знала, когда стоит молчать, а когда открывать рот.

И вот здесь мне действительно становится страшно.

Павел отбрасывает меня на спинку кресла, смотрю на него широко раскрытыми глазами.

– О чём вы? – не узнаю свой дрожащий голос.

– О том, что Разин лишил меня любви всей моей жизни, – усмехается Павел. – Из-за его интриг погибла твоя мать. Очень выгодно, как раз, когда собиралась уйти…

– К вам?

От шока сбиваюсь на “вы”.

– Серьёзно? Вы пытаетесь меня убедить, что моя мама любила… – невольно кривлюсь, – вас? И собиралась бросить меня и…

– Тебя она никогда не собиралась бросать, – перебивает Павел.

В салоне повисает тишина.

Он молчит: не оправдывается, не пытается меня убедить. И от этого в десятки раз страшнее. И правдивее.

Господи, я просто не могу поверить.

Павел – предатель, моя мама – изменница. Или нет. Потому что он мог обмануть так же легко, как уже это сделал.

– Санта-Барбара, – усмехается мужик с переднего сиденья.

Проходит немало времени, прежде чем я решаюсь заговорить.

– Куда вы меня везёте?

– Жениться, – подмигивает мужик с переднего сиденья.

– Пасть закрой, клоун! – вдруг ярится Павел.

– Это правда? – спрашиваю уже у него.

– Приедем – узнаешь, – цедит Павел.

И каждый снова погружается в свои мысли.

– А беркутовцы-то не так круты. Одни дешёвые понты на всю Россию, – ржёт кто-то.

И от этого смеха я просыпаюсь. Оказывается, после всего пережитого меня вырубило неизвестно на сколько времени. Но вокруг уже темно. Через лобовое стекло видно звёзды, а, значит, мы очень далеко от города. И, скорее всего, где-то, где мало искусственного освещения.

Снова лес?

Устало вздыхаю.

За последнее время я провела в лесу больше часов, чем за всю жизнь.

Шея затекла от неудобной позы, и я сдерживаю шипение, когда кровь иголками возвращается на положенное ей место.

– Не поминай хищников всуе, придурок, – холодно отзывается Павел.

Приглушённо, с той стороны двери. Видимо, он успел выйти, пока я спала. А это отличный шанс найти что-нибудь, чтобы…

– А-та-та, девочка, – хрипло отзывается ещё один мужчина с места водителя, когда я резко тянусь к оставленному вторым типом оружию. – Паш, девочка резвая попалась.

– Кто бы сомневался.

Дверь отъезжает в сторону, Павел кривится.

– Во всём виноват твой отец, Алина, – заявляет.

А потом за локоть грубо вытаскивает меня наружу.

Павел…

Глава 42

– Вот и увиделись, милая, – скалится невдалеке… Марк Заславин.

Вот чёрт! Хотя к кому, по моему мнению, меня везли? В домик к Медведю? Ага, три раза.

– Марк.

Его спортивная тачка слепит дальним светом фар мне прямо в лицо. Марк расслабленно сидит на капоте, рассматривая меня. По крайней мере, мне так кажется, стоит прислонить ладонь ко лбу на манер козырька.

– Дура ты, милая. Дура и сука, – ласково отзывается Марк. – А таких надо учить.

– Ты будешь учить? – фыркаю.

Терять мне всё равно уже нечего.

– После того как протёр физиономией пол в моей спальне?

Не намекаю, прямым текстом напоминаю ему о Медведе. Уверена, Марк бы убил меня, не будь я ему так нужна. Сейчас он всего лишь дёргается ко мне, но быстро справляется с собой.

– После члена этого мудака смелая стала? Опытная? Наивная моя, – с жалостью заявляет этот придурок. – Что может знать о настоящем сексе этот солдафон? Раком, у стены и наездницу?

Звучит издевательский смех, а я жалею, что Медведь не научил меня пользоваться оружием. Сейчас я бы с удовольствием им воспользовалась. Как минимум, чтобы вырубить эти идиотские фары.

– А ты предлагаешь ознакомиться с бдсм? – поднимаю бровь.

В это мгновение фары гаснут, а я пытаюсь быстро проморгаться. Не успеваю: Марк оказывается рядом быстрее, хватает за горло, сильно сдавливает.

– Бдсм? Это лучшее, что ждёт тебя в моей постели, милая, – шипит он.

Как змея. На мой подбородок попадает капелька слюны. Фу.

А я ещё с ним целовалась и получала удовольствие. Как не выворачивает от этой мысли – не знаю.

– Ты себе льстишь, милый, – выдавливаю в ответ.

Встаю на цыпочки, хватаюсь руками за его ладонь. Дышать почти нечем, воздух с трудом проталкивается в лёгкие. А ещё больно там, где пальцы Марка впиваются в шею.

– Ну, всё. Хватит.

Откуда-то из темноты появляется Павел, легко отталкивает Марка, но хватает и этого.

– Твоя миссия выполнена, – рявкает Марк. – Так пошёл вон. А мы с подружкой развлечёмся.

Стоит ему договорить, как в салоне машине вспыхивает свет.

– Алла?! – ахаю.

Но да, на пассажирском сидении находится именно она. Моя лучшая подруга. Любимая подстилка моего жениха.

Пока хлопаю глазами, Алла томно машет Марку.

– Мы так не договаривались. Ты сказал, что нас будет ждать регистратор из ЗАГСа, а завтра ты отнимешь всё у её папаши, шантажируя дочерью!

– Не твоё дело! – рычит Марк. – Бабло получил? Свободен! Мы дальше сами разберёмся.

– Сучонок, – ласково произносит Павел, – я тебе кто? Очередная одноразовая игрушка?

А потом точным, сильным ударом в челюсть валит Марка с ног.

Вот это блин.

Инстинктивно, спиной отхожу подальше от обоих. И вовремя – Марк подскакивает, как напружиненный, а в лицо Павлу смотрит пистолет. По виду новенький и ни разу не бывавший в деле.

Оглядываюсь. Мы на какой-то поляне, вокруг кусты и лес. С другой стороны – лучше лес, чем эти сумасшедшие. Из леса можно выйти, а от этих разве что унесут вперёд ногами.

Полшага назад. Ещё раз.

События тем временем накаляются. Марк орёт угрозы и попутно раскрывает половину своих планов под ненавязчивым давлением Павла. Павел приближается к нему явно для ещё одного – в этот раз нокаутирующего, – удара.

А я отступаю. И мне почти удаётся достигнуть кустов, среди которых меня бесполезно было бы искать, но…

– Со-олнышко моё!

Мужик с пассажирского сиденья оказывается за моей спиной. Одна рука ложится на талию, прижимает к чужому – возбуждённому! – телу. Во второй пистолет, дуло которого смотрит мне в висок.

Чужой язык с явным удовольствием проводит от основания моей шеи до уха. Содрогаюсь от отвращения.

– Что, не нравится? – хмыкает мужик. – Это пока. Сейчас Пашка разберётся с этим сосунком, назаписывает компромата на всю эту кодлу, и мы с тобой развлечёмся. Тебе понравится, крошка! Поверь.

Поверить? Да я лучше сдохну.

Надоели.

Выдохнув, со всей силы бью каблуком по пальцам этого придурка… и не слышу ничего.

Ничего, кроме…

– Моя самая боевая принцесса…

И со всхлипом облегчения падаю в единственные родные руки.

– Это ты!

В это же мгновение поляна из тёмной становится самой освещённой в этом городе.

– Всем сложить оружие и поднять руки над головой! – звучит из рупоров со всех сторон.

Сирены, прожекторы, выехавшие прямо из леса машины наших достойных органов.

– Господи, – выдыхаю.

Впрочем, какое мне дело, если можно уткнуться лицом в футболку самого большого в мире Медведя и не думать ни о чём. Я и не думаю. Слушаю его голос, чувствую ровный стук сердца и изредка киваю в нужных местах. А потом Медведь и вовсе подхватывает меня на руки, несёт куда-то и садит на переднее сидение машины монстра. С колесом мне по пояс.

Смеюсь, вспоминаю свои мысли при первой встрече с Медведем.

Господи, как недавно это было! А словно жизнь назад.

– Не уходи, – прошу шёпотом, не отпуская его руку.

Знаю, что ему надо. Что отпущу, если он вздохнёт, посмотрит с укоризной.

Но это же Медведь! Он никогда не делает то, что от него ждут.

– Не уйду, – выдыхает с прорывающимся рычанием.

А я как-то оказываюсь у него на коленях. Сворачиваюсь клубком, как маленькая. Слушаю, как раздувается мехами могучая грудь, успокаиваюсь под лёгкими поцелуями и поглаживаниями.

– Не отпущу, – заявляет самый ласковый в мире Медведь.

Только мой.

– Не отпускай, – разрешаю, хотя там и без меня всё уже решено.

И так хорошо, так мирно даже в свете прожекторов и удаляющемся вое сирен. Что не раздражает даже два громких, сильных удара по капоту.

Поднимаю взгляд, чтобы найти Тигра. В бронежилете.

Стоп.

Отстраняюсь от Медведя, шарю по его телу руками.

– Принцесса, дай мне две минуты и можешь делать с ним…

– Ты без бронежилета! – вскидываю испуганный взгляд.

Знаю, что поздно, но… но правая рука вдруг оказывается в крови.

Ахаю, открывая рот.

– Ты с ума сошёл?!

– Торопился. Спасать свою Принцессу, – смеётся Медведь.

Плюёт на моё сопротивление, целует так, что мы напрочь забываем про Тигра. Который не забывает про нас.

– Эй.

В этот раз стук приходится по крыше, и пару нецензурных фраз проглатываю уже я.

– Заславины в жопе, – усмехается Тигр.

Веселится, что, наконец, привлёк наше внимание.

– И папаша, и сынок. Второй, помимо видимых недостатков оказался ещё и отбитым наркошей, кровь показала. А на папашу давно точат зуб половина города, так что не отмоются. Даже если твой отец спустит на тормозах, их грохнут. Обоих.

Передёргиваю плечами словно от холода.

– А без этого нельзя?

– Предлагаешь пустить слезу, простить и разойтись с миром? – хмыкает Тигр. – Не мой формат, Принцесса.

– Но не убивать же…

– Сынок во время ссоры с вашим бывшим охранником наговорил на немалый срок себе и папаше. И ещё бы наговорил, не рвани Бурый спасать свою Принцессу.

На душе становится тепло и радостно. То есть он не ждал момента, он пошёл спасать меня.

Прижимаюсь щекой к груди Медведя.

– Смертник, – хмыкает Тигр.

– Сам-то давно бронежилет надел? – прищуривается Медведь.

– Женишься – поймёшь, – довольно заявляет Тигр.

С силой хлопает Медведя по плечу и растворяется в ночи.

– Тигр – женат? – сильно удивляюсь.

Потому что на всю жизнь запомню холодный, пронизывающий рентгеновский взгляд владельца “Беркута”.

– И ждёт пополнение на днях, – фыркает Медведь.

Зарывается носом в мою макушку, глубоко вдыхает.

– А ноги я уроду всё-таки сломаю, – признаётся со смешком.

Мне уже всё равно. Улыбаясь, я замираю у него в руках и больше не собираюсь никуда бежать.

А Медведь не собирается отпускать.

Он пересаживается на водительское место, хотя нам обоим этого явно не хочется. Хочется другого, но для этого стоило бы доехать до дома. Хоть до какого-то.

Ведь впервые за всё время знакомства я отчётливо и ясно понимаю – хочу принадлежать ему. Полностью. Без остатка. И плевать на всё.

– Заславиных посадят, твой отец будет в безопасности. И ты, – хрипло добавляет Медведь.

– Хорошо, – коротко киваю.

Да потому что внутри пожар и предвкушение. Настолько сильное, что я забываю о важном.

– Ты ранен!

– Принцесса, это царапина, – улыбается Медведь уголком губ. – Приедем – обработаем.

Прикусываю губу.

– А если грязь? Сколько нам до дома: два часа? Три?

– Можем вернуться в дом в лесу. Если ты хочешь.

В дом в лесу. Туда, где всё началось. Туда, где была Вика.

Туда, где ближе, есть вода, и Медведь не будет мучиться от “царапины”.

– Едем в лес!