Текст книги "Запретная. Не отпущу (СИ)"

Автор книги: Нонна Нидар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 36

– Принцесса, – рычит Медведь и накрывает рукой мою ладонь.

– Ты очень большой, – дразнюсь.

Мне хочется попробовать его на вкус. Поэтому тянусь ближе, языком черчу по сильной шее, прикусываю мочку уха.

Довольно улыбаюсь, когда у него сбивает дыхание.

“Потому что люблю”, – всё ещё эхом отдаётся в голове. И я верю, только ему одному.

– Чёрт, Принцесса, ты…

Сжимаю ладонь. Тело вибрацией отзывается на сдавленный стон и ругательство, которое вырывается у Медведя сквозь зубы.

Собственно, это последнее, что он мне позволяет. Медведь явно нехотя, но без явных признаков недовольства возвращает платье на место.

Вздрагиваю, когда его пальцы касаются зудящей кожи в районе молнии. Негромкий вжик.

Прикусив губу, осаждаю все свои желания. По крайней мере, очень пытаюсь не прижаться к нему всем телом, когда Медведь снимает меня со стола.

– Больница, – повторяет он.

И я не уверена, для кого – меня или себя.

– Я боюсь, – признаюсь, опуская глаза. – А если он…

– Никаких “он”, солнечная. Тебе ничего больше не грозит. А всем виновным я переломаю ноги.

Широко открываю глаза. Понимаю, что так и будет.

– Не надо, Марк просто…

– Просто не чующий грани мудак. Я в курсе. Но и это больше не твоя забота.

А потом мы едем в клинику. Что удивительно, не в частную, а в первую областную. При этом шлагбаум, перегораживающий въезд в целый медгородок поднимается, стоит нам только показаться в зоне видимости охраны. Через лобовое стекло я вижу глаза охранника, он едва не козыряет Медведю, а я снова не верю, что этот мужчина теперь мой.

Но приходится. Коротко, но со всеми необходимыми подробностями Медведь рассказывает молодому, с умным ироничным взглядом врачу ситуацию.

И да, тот тоже не сдерживает пары матерных фраз.

– Идёмте, – кивает мне и открывает дверь.

Не ту, через которую мы прошли. Неудивительно – за дверью стоит гинекологическое кресло и всё сопутствующее.

Разворачиваюсь и упираюсь в грудь Медведя.

– Я сама, – кладу обе ладони ему на грудь. – Пожалуйста.

Сцепив челюсть, Медведь отступает. Тревога в его взгляде нет.

Щёки бросает в жар при одной мысли, что он будет присутствовать при осмотре. Нет уж.

– Принцесса, – качает головой Медведь.

– Всё будет хорошо, здесь некому мне вредить.

Прикусываю губу и аккуратно притворяю за собой дверь.

Денис Олегович оказывается классным врачом: его осмотр я даже не чувствую, а вопросы профессиональны и сугубо по делу. Регулярность цикла, состояние груди, боли, ломота, температура.

– Одевайтесь, – наконец, вздыхает Денис Олегович.

– Всё плохо, да?

Голос садится. Господи, да я чувствую себя виноватой. Потому что ну как можно было не понять, не заметить, что тебя травят! Пусть даже “полезной” дрянью.

– Вам фантастически повезло, Алина, – качает головой Денис Олегович и встаёт с низкого табурета. – В восьмидесяти процентах случаев после такого лечения вам грозило бы бесплодие, проблемы с щитовидной железой и суставами, не говоря об акне. Но ваш организм справился и подстроился.

– Что это значит?

Одёргиваю подол платья, всовываю ноги в туфли на низком каблуке. На полу линолеум, но он не холодит ноги. Может, потому что я на нервах.

– Это значит, что первый же незащищённый половой акт приведёт к беременности.

Денис Олегович подаёт мне руку, но я вежливо улыбаюсь и без помощи иду к двери. Чтобы сразу попасть в руки Медведя.

Боже, какой он всё-таки большой. И сильный. И надёжный. И…

Насмешливое покашливание заставляет нас оторваться друг от друга. Меня, потому что Медведя насмешка Дениса Олеговича не впечатляет.

– И?

– И можно становиться родителями хоть сейчас, – кивает он на нас.

Сам присаживается на край своего стола.

– Но? – поднимает бровь Медведь.

– Но я бы не советовал. То, что организм Алины выстоял против этой дряни и даже выжал максимум полезного – не показатель. Придут анализы – скажу точно, но вряд ли там что-то катастрофическое. Однако, нет гарантии, что это не скажется на течение беременности и здоровье ребёнка. Такие дозы, такой срок, – Денис Олегович качает головой.

– Принято. Напишешь план действий?

– Без бэ, – хмыкает Денис Олегович и пересаживается за свой стол. – Торопитесь?

Стол у него массивный, цвета тёмного ореха. Да и остальная мебель в кабинете располагает к доверию. Не знаю как, но это работает.

– Мы подождём.

Медведь берёт меня за руку, переплетает наши пальцы.

– Только не над душой, – кривится Денис Олегович. – В буфете кофе попейте, как раз анализы придут. Или у Маши попросите.

Кто такая Маша я узнаю на выходе. Ослепительно жгучая брюнетка сидит за столом и вроде как работает секретарём у… оглядываюсь, читаю табличку на двери с указанием всех степеней и регалий на пять строчек. И скромной припиской “главный врач”.

О-ого!

– Кофе? – вежливо улыбается Маша.

Судя по уму и достоинству, светящихся в глазах, тоже кандидат, магистр, доктор и т.д. и т.п.

– Мы прогуляемся.

Медведь выводит меня из приёмной в коридор. Ловлю себя на приятной мысли: он даже не посмотрел на Машу, как на женщину, хотя там было на что, да и она осталась равнодушной. Впрочем, это быстро компенсировала женская половина больницы, оказавшаяся по ту сторону двери.

На меня они не смотрели вовсе: то ли не принимали всерьёз, то ли не видели. Зато стоило бросить взгляд на Медведя, как дамы, мадамы и мои ровесницы столбенели, блаженно закатывали глаза и кидались поправлять помаду.

– Может, вернёмся? – прикусываю губу в ответ на весь этот беспредел.

– М? Почему, Принцесса? Мы почти пришли.

И не скажешь же почему. Поэтому послушно проходу в открытую передо мной стеклянную матованную дверь с надписью “Буфет”.

– Так почему вернуться?

Широкая ладонь ложится на талию, практически впечатывая меня в его бок.

– Ничего, всё нормально.

– Принцесса…

Медведь останавливается в шаге от кассира, притягивает меня к своей груди, касается пальцами подбородка.

– Ты не умеешь врать, – качает головой, а в глазах смешинки. – Так что не так?

– Ничего, правда.

Ага.

С любым другим мужчиной этот фокус бы прошёл. Только Медведь – не любой. Он особенный, лучший, любимый… мой.

Я смотрю ему в переносицу, потому что не могу выдержать взгляд. Мне одновременно стыдно и приятно. Не говорить же в самом деле, что ревную его к левым женщинам. Хоть и знаю, что он смотрит только на меня.

– Через сколько ты сбежишь после этого “ничего”? – прищуривается он.

За столиками в буфете сидят люди: пациенты с навещающими родственниками, врачи, ещё кто-то.А я вижу только его. И чувствую – всем телом. Будто я настроена только для Медведя.

Вот только после его слов портится настроение.

– Мне некуда сбегать, – пожимаю плечами.

Медведь позволяет мне освободиться от объятия и даже взять кофе. Горячий, он обжигает пальцы через тонкий бумажный стакан. Я сажусь за первый попавшийся столик, дую на пальцы. И ахаю, когда вместе со стулом поворачиваюсь на девяносто градусов.

На громкий скрежет оборачивается весь буфет, но кому это, если меня встречают насмешливые тёмные глаза, а ноги оказываются зажаты между его ног.

– Поговорим?

Глава 37

– Ладно, – резко выдыхаю, – я тебя приревновала ко всем этим… этим.

Взмахиваю рукой по направлению к “этим”, которые меня наверняка слышат.

– Это мне позволено?

– Позволено, – улыбается Медведь. – Но бессмысленно.

Его ладони ложатся на мои колени. Мгновенно покрываюсь мурашками – вся.

– Я не вижу никого, кроме тебя, Принцесса. И тебе придётся с этим как-то работать.

– Зачем мне с этим работать? – оторопеваю.

– Например, чтобы я не проломил голову во-он тому мужику с наглым взглядом. В пяти местах. Случайно.

И Медведь улыбается, в глазах нет злости, но я знаю, он не шутит. Рефлекторно оглядываюсь в тот угол, куда он показывал и вижу смазливого, перекачанного мужчину во врачебном халате. Он подмигивает мне и салютует таким же бумажным стаканчиком.

Кривлюсь и отворачиваюсь.

– Один-один? – поднимает бровь Медведь.

– Но я не давала повода…

Не договариваю, прикусываю язык. Перед глазами сам собой встаёт Ирбис, который вроде как ни при чём, но это с моей стороны. Со стороны Медведя всё выглядит совсем иначе.

– Принцесса, – качает головой Медведь, – я тебя всю жизнь ждал. Но это не отменяет факта, что всё случилось слишком быстро. Тебе надо ко мне привыкнуть, мне – перестать фантазировать казни чужих мужиков. Андестенд?

– Йес, оф кос, – фыркаю в ответ.

Снова становится тепло и приятно. Словно солнышко вышло после затяжных облаков.

– И как я буду привыкать?

Прикусываю нижнюю губу, бросаю на него взгляд из-под ресниц. Такая из меня соблазнительница, но взгляд Медведя меняется. И мой настрой тоже: в горле пересыхает, пульс подскакивает. Я инстинктивно облизываю губы.

Большие, чуть шершавые ладони Медведя скользят выше. От колен до бёдер, смещаются на внешнюю сторону. Вот уже пальцы коснулись кожи под подолом платья.

А я дышать не могу! Смотрю на него широко раскрытыми глазами и крепче сжимаю бёдра. Потому что горю, во всех смыслах.

– Михаил Андреевич, – раздаётся вдруг от буфета.

Мы поворачиваемся, смотрим на кассира, которая зажимает трубку телефона между плечом и ухом.

– Вы? – спрашивает она у Медведя. – В приёмную главврача.

– Иду, – хмыкает Медведь.

А я языком трогаю припухшие, зудящие губы. Словно мы целовались как сумасшедшие, хотя вообще нет.

– Идём.

От хриплого, низкого голоса моё тело мелко вибрирует.

Как под гипнозом вкладываю ладонь в его огромную руку. Вижу только коротко стриженный затылок. Ни взглядов, ни коридора.

Открывается какая-то дверь, становится темнее.

Но какая разница, если горячее, сильное тело накрывает, прижимает к стене. Дыхания перемешиваются. Мой стон – его выдох.

Я забываю, где заканчивается моё и начинается его.

Мы словно половинки целого, которые, наконец, встретились.

Глупо? Наивно? Тысячу раз да.

Но об этом не думается, когда властный, но нежный поцелуй накрывает мои губы. Не замечаю, как обхватываю его ногами. Обвиваю шею. Хочу быть ближе. До предела.

Отвечаю на поцелуй. Без стеснения. Эмоционально.

Запускаю пальцы в короткие волосы на затылке, тяну.

Довольно ловлю низкий рык.

– Чёрт, Принцесса!

– Так чёрт или принцесса? – фыркаю.

Получается с трудом. Дыхание сорвано, и больше всего я хочу, чтобы он не останавливался. Плевать на последствия.

Всё моё либидо, так долго спавшее где-то внутри, хлещет через край. Оно готов взорваться от одного прикосновения. И даже так, когда Медведь держит меня за плечи на расстоянии вытянутых рук.

Тяжёлый, физически ощутимый взгляд скользит по моим губам.

Непроизвольно облизываю их.

Медведь коротко, но ёмко ругается.

– Поторопился с откровениями, – признаётся. – Я же съем тебя, Принцесса.

– Принцесса только за.

Оказывается, мой голос тоже охрип. Звучит дико сексуально.

Медведь проводит рукой по волосам, медленно выдыхает. И всё-таки притягивает меня в объятия. Аккуратно, очень нежно.

Господи, да я никогда в жизни не думала, что меня могут хотеть так! Чтобы срывало крышу. Без тормозов.

– А если поломаю?

Медведь отстраняется, с улыбкой заглядывает мне в глаза.

Поломает? Он?

– Только не ты, – коротко мотаю головой.

Из нас двоих как раз он монумент сдержанности.

Оглядываюсь, чтобы отвлечься. Фыркаю, когда понимаю, что целовались мы на лестнице. Слева дверь на этаж, справа перила и ступени в обе стороны.

Встречаюсь взглядом с Медведем и тут же прикрываю глаза. Волна нежности захлёстывает, когда он касается щеки костяшками пальцев.

Смелею. Хватаюсь ладонями за его руку. Прижимаюсь щекой, легко целую куда-то в основание большого пальца.

Слышу вдох сквозь зубы.

– Ну, Принцесса, – качает головой Медведь.

А через несколько коротких мгновений мы идём по больничному коридору и активно косим под нормальных людей. Мешают припухшие губы, встрёпанный вид и переглядывания, после которых мы непроизвольно замедляем шаг.

Денис Олегович ничего не спрашивает. Только хмыкает, а потом коротко, чётко и по делу рассказывает что к чему.

Оказывается, мне фантастически повезло. Анализы в норме, никаких отклонений, кроме повышенных чего-то там, которые отвечают за деторождение.

Другими словами, Денис Олегович дал добро. Но как специалист рекомендовал пропустить пару циклов таких приключений, а в идеале думать о детях только через полгода. На всякий случай.

Из кабинета я выхожу пришибленная и красная. Главврач областной не скупился на медицинские термины, и вдвойне не скупился на человеческие объяснения. Так что месячные, секс, матка и прочие прелести звучали в кабинете каждые полминуты.

А мне неловко. Всё-таки Медведь мужчина, который не обязан всё это слушать и, вообще…

И, вообще, если бы не он, когда бы я ещё дошла до специалиста. И где гарантия, что он был бы вменяемым.

Глубоко вздохнув, отпускаю ситуацию.

– Спасибо! – поворачиваю голову к Медведю.

Мы идём в сторону той самой лестницы. Надо отвлечься.

– Без тебя я бы ещё долго выясняла и… надо как-то поблагодарить Дениса Олеговича.

– Забудь, он только рад помочь.

Медведь переплетает наши пальцы. Удивляюсь, как быстро я к этому привыкла.

– Почему?

– Мы познакомились в учебке. Там было всякое. Некоторые… – он косится на меня и едва заметно улыбается. – Везде есть чудаки, которые считают себя круче остальных. А Дэна принимали за низшую ступень пищевой цепочки. Ошиблись дважды – с ним, и когда решили, что все такие же отбитые.

– Ты ему помог? – улыбаюсь.

– Я не дал придурку разбить табурет о его голову, – хмыкает Медведь. – Пока сидели на губе* познакомились, а дальше как-то само.

А я вспоминаю ещё кое о чём.

– Он тоже Хищник?

– Дэн? – короткий смешок. – Он – змей. Но если тебя интересуют подробности, то с нами не служил.

– А кто служил?

Мы выходим на улицу, до машины рукой подать. Медведь останавливается, я тоже. На мгновение его глаза затягиваются задумчивой дымкой.

– Сейчас и познакомимся.

___

* Губа – гауптвахта. Специальное здание с помещениями для содержания арестованных военнослужащих вооружённых сил своего государства

Змей – Денис Олегович…

Глава 38

Я, конечно, ожидала всякого, но не этого.

Вместо дома мы подъезжаем к стильной стекляшке в центре. Я каждый день ездила мимо, но только сейчас заметила, что она отличается от других. Стилем. Строгостью. Властью.

Да, он неё за километр разит деньгами и властью. Плохо понимаю, как это возможно, но факт.

– Это шутка такая? – киваю на табличку у двери.

Медведь только хмыкает.

– Это стиль жизни.

– С одной минутой на отдых? – с интересом поднимаю бровь.

Потому что, если верить графику работы, то “Беркут” отдыхает… ровно одну минуту в сутки. Там так и написано: с понедельника по воскресенье с 00:00 до 23:59.

– Для Тигра много и этого.

Медведь проводит меня через стеклянные двери.

Ого-о! Вот это номер. Люкс, высший разряд.

Вместе с приятной прохладой кондиционера в лёгкие врывается свежий цитрусовый аромат. Перед глазами просторный холл метров семьдесят, с тёмными диванами, низкими столами и большими цветочными кадками. Гранит на полу чёрный, с редкими золотыми вкраплениями.

Потрясающе красиво.

– Миха-аи-ил Андреевич, – разом тают обе модели за стойкой ресепшен.

Подняв бровь ещё выше, скашиваю глаза на Медведя.

Не работает, значит. Просьба Тигра? То-то Ася и Мила – судя по бейджам, – сейчас выпрыгнут из белых рубашек.

Но вместо объяснений слышу весёлый смешок. Понимаю, что бессознательно слишком сдавила руку Медведя.

Вот блин.

– Привыкнуть, помнишь?

– Не понимаю, о чём ты, – в досаде закусываю губу.

Предполагая, что идём мы к лифту, выдёргиваю ладонь. Нажимаю кнопку, вхожу в мелодично распахнувшиеся двери первой.

И попадаю в его руки. Сильные, горячие. Обалденные до мурашек. Но не настолько, как последующий поцелуй.

Боже! У меня подгибаются ноги. Медведь тут же подхватывает, прижимает спиной к зеркалу лифта.

Мелодичный дзинь. Двери закрываются.

То есть нашей страстью любовался весь первый этаж?

Да плевать!

В отместку с силой вонзаю ногти в плечи Медведя.

– Ты специально! – успеваю выдохнуть в миг короткой передышки.

Мы снова. Как тогда на лесной даче.

Я зажата между жарким, тренированным телом и стеной. Его руки пользуются длиной платья и сжимают ягодицы.

А мне хочется ближе. Глубже.

В глазах темнеет от желания.

Потерпеть несколько циклов? Да как, если нас коротит от любого взгляда!

– Моя Принцесса, – урчит Медведь.

Его.

От макушки до кончиков пальцев.

Дзинь.

Блин!

– Мы…

Но он нажимает кнопку. Только начинающие раздвигаться двери застывают. А потом нехотя возвращаются на место.

– Нам надо…

Ничего нам не надо.

Я замираю как кролик перед Медведем. Встречаю сильный, тёмный взгляд.

И откликаюсь, отзываюсь на каждое движение властного, подчиняющего языка. Хочу ему подчиняться. Только ему одному.

Плевать где. В лифте. В машине. На лестнице. Потому что это невозможно подделать. Это нельзя придумать. Такое случается раз на тысячу, десятки тысяч.

И единожды в жизни.

А там только мы решаем, куда нас это заведёт.

Меня завело к Медведю.

– Принцесса… – полурык, полустон.

Медведь прислоняется лбом к моему. Мы тяжело дышим в унисон.

Никогда больше я не смогу спокойно ехать в лифте.

Медведь негромко смеётся.

– Вот это… Принцесса, – выдыхает и отстраняется.

Встречает мой взгляд.

– Вот это… Медведь, – улыбаюсь в ответ.

С той стороны двери раздаётся вежливый стук.

– Нам пора, да? – прикусываю губу.

Здесь так хорошо. Тепло, светло, сухо и даже мухи не кусают. Только Медведь.

– Нет, если ты не хочешь.

– Ребят, вы там живы? Спасателей позвать? – издевается кто-то приглушённым мелодичным голосом.

Женщина? Снова умная-красивая?

– Лучше пожарных, – хмыкает Медведь.

Сдерживаю смех как могу. Мне хорошо. Впервые так хорошо за все двадцать лет.

Он отпускает меня, аккуратно ставит на пол. Сам одёргивает подол платья, поправляет лямки.

– Ирбис тоже отсюда?

Медведь усмехается на случайный вопрос и так смотрит…

– Перестать фантазировать, помнишь? – намекаю на его же слова.

– Только не с тобой.

От интонации и его взгляда в голове снова путается, а на щеках пожар. Не зная, куда девать взгляд и руки, первый опускаю в пол, а пальцы сцепляю перед собой.

И, конечно, именно в этот момент двери с мелодичным дзинь раздвигаются во всю ширину.

А я встречаюсь взглядом с… вот это бли-ин.

Глава 39

Вот это… мимолётное видение и ангел чистой красоты.

Перед нами стоит, сложив руки на груди, очень красивая блондинка с цветом волос в стиле аэр тач*. Светлый серо-голубой брючный костюм, белая рубашка, белые лодочки на шпильке – голубка, иначе не скажешь.

Или…

– Лапочка, – хмыкает Медведь.

– Бурый, – притворно округляет она глаза. – Сколько лет, сколько зим!

И вешается на шею Медведю. Моему Медведю!

– А это? – поднимает бровь Лапочка, скашивая на меня глаза.

– Алина, – копирую её выражение лица.

Пользуюсь тем, что Лапочка отцепилась от Медведя, обвиваю его предплечье.

И холодным, саркастическим тоном добавляю:

– Разина.

Кто бы знал, для чего и в какой ситуации я впервые воспользуюсь папиным именем. И знала бы я, что впечатления оно не произведёт от слова совсем. На неё.

Зато я выпаду в осадок от:

– А! Разина – это за изнасилование которой Бурый сел? – иронично улыбается Лапочка.

А потом разворачивается и проходит к единственному здесь столу. Впрочем, плевать мне на стол, белую приёмную и остальной дизайнерский интерьер.

– Ты – что?

Поворачиваюсь к Медведю. И не понимаю, в шоке я или злюсь. Скорее, всё вместе.

– Лапочка пошутила, – и добавляет с ощутимой угрозой в голосе: – Правда ведь?

– Да как скажешь, Бурый, – пожимает плечами Лапочка.

Скидывает пиджак на спинку стула, перекрещивает ноги под столом. Ставит на столешницу локти, сцепляет длинные пальцы и с умилением смотрит на нас.

Лапочка во плоти. Если бы не режущий, саркастичный взгляд.

– Лапочка пошутила, – добавляет она ангельским голосом. – Пошутила про усиленный наряд СОБР у тебя на даче, про КПЗ, про приказ свыше взять любой ценой, про мордобитие товарища полицейского… я, вообще, такая шутница, – широко улыбается Лапочка и глазками так хлоп-хлоп.

– Тигр у себя? – спрашивает Медведь, пока я в ауте.

Стою и хлопаю глазами, глядя на этого ангела во плоти со взглядом демоницы.

– Нет, – разводит руками Лапочка. – Правда, и тут я шучу. Наверное. Кстати, сказано при твоём появлении пригласить тебя в святая святых немедленно. Так что велком. А, а, а, – качает она головой. – Сначала ты, Бурый. А там, если начальник прикажет, я провожу Алину Разину.

Моё имя она произносит подчёркнуто официально.

Неприятно. Как будто помоями облили.

– Лапочка тебя не обидит, – улыбается Медведь. – Она не умеет, даже если сама так думает.

Та фыркает, мне достаётся едва ощутимый поцелуй, который хочется продлить. Но, увы, огромная дверь тёмного дерева закрывается за мощной спиной Медведя.

Мы остаёмся одни.

– Чай, кофе, виски?

Поворачиваюсь к ней. Уверенность сползает с меня, как растопленный воск. Под ней находится растерянность, кусание губ и бесконечное беспокойство за Медведя.

– О-о, – вздыхает Лапочка. – Приплыли.

На мгновение прикрыв глаза, выдыхаю. Пытаюсь взять себя в руки, но единственная слеза скатывается по щеке. Резко стираю тыльной стороной ладони.

– Он… Медведя… Мишу, правда, посадили из-за меня?

– Львята-котята, – тянет Лапочка и качает головой.

И как-то резко оказывается рядом. Меня окунает в тяжёлый, больше вечерний, чем повседневный аромат дорогого парфюма. Лапочка крепко берёт меня за локоть и садит в кресло для посетителей.

– Бурый прав, маленьких не обижаю, – фыркает, как раздражённая кошка.

Но чувствуется – конфронтация сменилась обречённым принятием.

– Я не маленькая, – вздыхаю.

– Ты нет, зато проблем от тебя… прости, – Лапочка криво усмехается.

Удивительно, как одним жестом она превращается из ангела небесного в демоницу.

– ПМС, все дела. Мы же девочки знаем, какая это лажа.

Знаем. Вот только…

– Не врите. Пожалуйста. И я могу называть вас Лапочкой?

Она садится напротив, подпирает подбородок кулаком. Но не по-королевски эстетично, как недавно, а вполне себе по земному.

– Чего выпендривалась тогда, раз такая умная?

Интересный вопрос. Но ответ ещё веселее.

Я краснею.

Лапочка закатывает глаза.

– Да Господи! Хоть объявление на стол вешай; “Я не трахалась с беркутовцами!” Ни с одним. Ни с Тигром, ни с Медведем и, тем более, с Ирбисом! Так это ты поэтому здесь фамилией грозила?

Невольно фыркаю. На неё просто невозможно злиться.

– В первый раз, между прочим.

– Боже, – она всплескивает руками, откидывается на спинку стула. – Значит, так, Алина Владимировна!

– Откуда вы знаете?

Мозг после больницы всё ещё работает в полсилы.

– Я тебя умоляю. А кто, по-твоему, сводил данные о тебе в одно бо-ольшое дело? Кстати, с собаками я тоже не очень, – морщит нос Лапочка. – И да, можешь называть меня Лапочкой, но, упаси тебя Громов, мне выкнуть. Лады?

– Лады, – киваю.

Становится тепло и уютно. Удивляюсь, как в ней совмещается хищница, готовая убивать за своих, и вот такое солнышко.

– А кто такой Громов?

Она выпрямляется, вздыхает.

– Муж.

Коротко и ясно.

– Чей?

– Мой, – фыркает. – По крайней мере, был с утра. Если, конечно, с этой работой ещё не подал на развод через Госуслуги. Где-то там наш романтический вечер…

– Будет тебе романтический вечер, – раздаётся низкий, строгий голос. – И даже выходной за вредность. Где Ирбис?

Резко обернувшись, вздрагиваю. В дверях кабинета стоит тренированный мужчина в дорогом костюме, вот только взгляд у него страшный. Холодный и равнодушный, как рентген.

– На ринге был. Подозреваю, там и тусит, – не впечатляется Лапочка. – Вызвать?

– Нет. Алина Владимировна? – обращается ко мне… не знаю кто. – Меня зовут Алексей Глебович, и это моё охранное агентство.

Рядом с ним встаёт Медведь, расслабленно приваливаясь плечом к косяку. Хищники. Такие разные, но одинаково опасные. И мрачный, колкий взгляд Медведя это только подтверждает.

Ведь кто не знает, что медведь – один из самых крупных и опасных хищников на Земле.

Я теперь знаю.

Встаю. Несмотря на то что Тигр – а в том, что это он, уже не сомневаюсь, – не такой огромный, как Медведь, всё равно чувствую себя маленькой, глупой и слабой. Отвратное чувство.

– Оч-чень приятно. Алина… Владимировна.

– Взаимно, – кривится Тигр. – Лапочка, набери… её, скажи, чтобы не уезжала. Я задержусь на две минуты.

– Поняла, Тигр, – смиренно кивает та.

Я не ошиблась. Он – Тигр. Друг моего Медведя, тот, по чьей просьбе он вообще взялся охранять “тело”.

– Пройдёмте.

Тигр отходит с проёма, жестом предлагая мне пройти.

Медведь… он будто чужой. Это странно, потому что я не понимаю, как себя вести. И решаю быть собой, несмотря ни на что.

Выпрямив спину, смотрю только вперёд и собираюсь пройти мимо обоих хищников. Гордо и непреклонно.

Недолго, потому что…

– Принцесса, – вздыхает Медведь, качает головой и за руку утягивает в кабинет.

– Сделай кофе, – слышится за спиной, а мне всё равно.

Мозг оглушён тем, как тяжело далась отстранённость Медведя. Это я так влипла, да? Насовсем?

Не то чтобы раньше я сомневалась, но осознание ударило по затылку. Это ведь не как с Марком. Это – навсегда. Мне не хватит сил, чтобы без потерь выйти из этих отношений, если вдруг…

– Привыкаешь? – насмешливый голос касается уха.

Вздрагиваю. И не сопротивляюсь, когда он утягивает меня на широкое кресло, которое отлично вмещает двоих. Медведя и меня, сильной рукой крепко прижатую к его боку.

– А вы на лифте поднимались? – вдруг спрашивает Тигр.

Он присаживается на краешек стола, с интересом зоолога глядя на нас. Плюнув на приличия, прижимаюсь к Медведю ещё сильнее.

– Есть разница? – хмыкает Медведь.

– Типа того. Лифт у нас… особенный. Регулярно приходится стирать видео с камер, – усмехается тот.

Есть ощущение, что во фразе кроется скрытый смысл, но мне он непонятен. Я просто не хочу понимать, чтобы не покраснеть ещё больше.

– Алина Владимировна, понимаю, что это хреново, но я должен спросить.

От перемены тона не исходит ничего хорошего.

– Вы готовы?

Понимаю, почему Лапочку напрягает выканье. До похода в офис Беркута я этого не ощущала, а теперь словно переменилась.

– Можно на “ты”.

Чуть отстраняюсь от Медведя, потому что, вообще-то, я взрослая, умная женщина.

“Ни то, ни другое, ни третье”, – подсказывает подсознание, но кто его слушает.

– Окей, ты так ты, – хмыкает Тигр. – Итак, Принцесса, Бурый тебя насиловал?

___

Аэр тач – это техника окрашивания, при которой стилист мелирует пряди особым образом: предварительно продувает их струей воздуха, чтобы отделить более короткие и окрасить их в цвет, более родственный природному.

Лапочка…