Текст книги "Лара. Пленница болот (СИ)"

Автор книги: Ноэль Ламар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 17

Меня разбудила мама:

– Вставай, Лара. Все уже завтракают. Пора собираться.

Потянувшись, села. Угли от большого костра сгребли в кучу и на остатках вскипятили воду. Дети уже поели и теперь сидели на спальниках, притихшие и напуганные.

Женщины перебирали и раскладывали по рюкзакам остатки припасов.

– Ох, на денёк разве что хватит, – сетовала Мария, – как же дальше будем?

– Если к лесу выйдем, там грибов поищем, – успокаивала её Люба.

– Так, то ж выйти надо, тянется это болото и тянется. Ни конца, ни края, – Мария смахнула слезинку.

– Потерпеть придётся, – посуровела Люба, – дети, вон, не хнычут. Ты ж чего раскисла?

Я встала, прошлась, разминая ноги, и потопала к костру, за своей порцией. Гриша сиял, как начищенный самовар:

– О! Привет! Ты уже проснулась? – он протянул мне кружку с чаем и большой бутерброд.

– Смотри, как я могу, – подмигнул мне парень. Он протянул руку, и по ней волной прокатился язычок огня.

– Всю ночь не спал, тренировался? – улыбнулась я.

– Ага, – довольно кивнул он.

– Ну и дурак, – присел рядом дед Михей, – вторую ночь без сна, как выстоишь? Раз сила дана, так и распоряжаться ей толково надо. А для этого себя не перетруждать напрасно. Отключится она от усталости, и всё.

Гриша виновато склонил седой чуб:

– Не подумал я…

– То-то и оно, что не подумавши делаем, потом плачем, – дед смотрел на болота, – пора нам. Собирайтесь, девоньки.

Я сунула оставшийся кусок бутерброда в рот, застегнула куртку, закинула на плечи рюкзак. Люди вокруг копошились, проверяя, всё ли упаковали как надо.

Папа вглядывался вдаль.

– Там виднеется лесок или роща. Пойдём туда? Мы не сильно отклонимся от курса, возьмём чуть южнее.

– Давай. Мочи нет уже по этой грязюке шастать, – махнул рукой дед Михей, – все согласны?

Одобрительно загудели голоса: все действительно устали брести по топи изо дня в день.

Первыми пошли мужчины. Я, вздохнув, шагнула в болото, что радостно распахнуло свои объятья. Вода быстро заполнила сапоги, поднимаясь всё выше. Каждый шаг давался с трудом, словно на ногах висели пудовые гири.

– Послушайте, – мама шла почти в центре, – несколько ночей я наблюдала за поведением монстров. И пришла к определённым выводам.

– К каким, Ольга Романовна? – инженер шёл, задыхаясь, поминутно отирая со лба пот.

– Монстры размножаются. Но у них половых органов нет. Вообще. И каждый раз, нападая на нас, используют новую тактику. Это, похоже, не сообщество. Как муравейник. Подозреваю, что они обладают, так называемым, коллективным разумом. И где-то сидит их матка, плодя на свет всё новых тварей. Если найдём её, то сможем покончить со всеми.

– Где ж ты её искать собралась, милая? – повернулся к ней дед. – Мы сами еле живы. Да ещё и с детьми.

– Всё понимаю. И это скорее предположение, нежели призыв к действию.

– Можем мы втроём пойти, – предложил Гриша. – А что? Огнём, молниями их перебьём, а дядя Денис их матку выпотрошит.

– Ты знаешь, насколько хватит твоих сил? Ведь, так сказать, полноценной битвы не было, – папа сурово оборвал парня. – Не надо бравады. И никто вас пускать не собирается. Это не обсуждается.

Гриша притих и шёл молча. Я всё посматривала на горизонт. Деревья стало видно лучше, но до них, казалось, неимоверно далеко. Но глаза боятся, а ноги идут. Потихоньку лес становился всё ближе. На обед не останавливались, и часам к пяти, когда силы были уже на исходе, желанный лес был достигнут.

Топь отступала, мельчала, и, не желая отпускать нас, становилась всё более настырной, обхватывая изо всех сил ноги. Пот катился градом по спине, ветер же заставлял промерзать до костей, стоило ему забраться под мокрую одежду. Ярился гнус, камыш прокалывал ткань и кожу своими острыми стеблями. Из последних сил добрели мы до зелёной травы и твёрдой земли. Повалились, переводя дыхание.

Первым поднялся Гриша. Прошёлся до опушки, что росли довольно густо.

– Люди, там какая-то деревня! – Подбежал он к нам.

– Где? – все оживились, поднялись с земли.

– Дальше, за лесом, – указал он на запад от нас.

– О нет, – простонала Зоя, – я идти больше не могу.

– Так оставайся здесь, – огрызнулся Фёдор.

Он сел, вылил воду из сапог, снял штаны и носки, выжал их и стал одеваться:

– Вы как хотите, а мы пойдём. Осточертел мне этот лес, это болото и эти чучела ночные. Наталья, чего сидишь? – прикрикнул он на жену, – собирайся!

Наташа виновато оглянулась на нас, поднялась и подошла к мужу.

– Все пойдём, – устало вздохнул дед Михей, – только дух переведём. Часа три в запасе у нас ещё есть. Но ты можешь идти, коль так приспичило.

Фёдор и Наталья ушли.

– Как вы думаете, там неопасно? – спросил Гриша, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Вот и проверим, – ответил Трофим.

– Наташу жалко, – Люба печально смотрела вслед удаляющейся парочке.

– Она сама выбрала такую жизнь, – пожала плечами Зоя.

Мы стянули промокшую одежду, как могли выжали и привели её в порядок. Гриша собрал немного хвороста, разжёг своими руками костёр и вскипятил воду. На еду решили время не тратить, но детей надо было напоить хотя бы чаем, и самим не мешало согреться. На пронизывающем ветру не помогали даже куртки.

Скоро костёр затушили и тронулись в путь. В той стороне, где указывал Гриша, виднелся высокий частокол, довольно большой протяжённости.

– А село то немаленькое, – присвистнул Трофим.

– Эти не вернулись, – продолжил Пётр, муж Марии, – значит, всё нормально. Приняли их там.

– Или прибили. Сразу, – мрачно добавил Леонид.

– Тьфу на тебя, – разозлилась Мария, – что же ты, ирод, болтаешь такое, да ещё и при детях.

Гневная тирада заставила Леонида стушеваться, он отступил, скрываясь от разъярённой женщины.

Дети еле волочили ноги, мужчины подхватили самых маленьких на руки. Несмотря на краткий отдых, брели мы медленно. Усталость брала своё. В лесу было сумрачно, кроны закрывали и без того тусклый свет солнца.

– Интересно, а если света нет, твари и днём шастать могут? – Поминутно оглядываясь, спросил Трофим.

– Молчи ты, – угомонил его дед Михей – не стоит беду кликать. Не поминай лихо…

Лес больше не радовал. Ранние сумерки обострили притупившийся страх, все невольно прибавили шаг. Кроны волновались над головой, изредка проплывал по воздуху сорванный лист. Шумели в ветвях озорник ветер, в кустах что-то шуршало. Раздавался скрип старых деревьев. Вся компания притихла, мужчины обступили нас по периметру, вскинул огнемёт дядя Лёва, поджог запал.

– Прибавим-ка шагу, – поторопил нас папа.

– Побойся бога, и так идём из последних сил, – отдуваясь, просипела Зоя.

– А сейчас побежите, – упавшим голосом сказал Леонид, указывая в лес.

Из темноты между деревьев показались твари. Штук пять. Они шли медленно, оценивая обстановку. Их пасти были распахнуты, словно монстры насмехались над нами.

Мы с отцом и Гришей вышли перед ними, заслоняя собой людей.

– Бегите! – крикнул парень.

– Нет! – Осадил всех отец, – впереди может быть засада! Отступаем все вместе. Если наши силы будут на исходе, тогда побежите.

Я с тоской оглянулась на частокол, уже хорошо различимый, но теперь неимоверно далёкий.

Твари, как по команде сорвались с места. Даже не успела вскинуть руки, как молния заструилась по земле, добравшись до ближайшего монстра. Двоих подпалил Гриша.

Отряд почти бежал, а мы пятились за ними вслед, прикрывая спины.

Два оставшихся монстра скрылись.

– Чует моё сердце, за подмогой пошли, – Гриша взволнованно вглядывался в чащу.

– Бежим, пока их нет! – дал отмашку отец, и все понеслись из последних сил к спасительному забору.

Твари мелькали среди деревьев, но приближаться опасались. Между лесом и селом была широкая полоса луга.

– Скорее! – поторапливал дед, сам почти задыхаясь от бега, – выйдем из леса, может, нас заметят, помогут.

Вот уже мелькали мимо нас последние деревья, и монстры решились на отчаянный рывок, мы не успели оглянуться, как они обошли нас сбоку и выскочили к дяде Лёше и Петру.

– Лара! Беги к Лёхе! – Крикнул отец и припустил с другой стороны. Твари были быстрее. Одни из них схватила Петра за горло, тот даже не успел замахнуться топором – и поволокла в лес. Не пройдя и десяти метров, она прижала лицо Петра к своей пасти. Мужчина задёргался, пытаясь отбиться. Гриша пальнул ей в ноги, боясь убить Петра. Монстр заверещал, выпустил добычу из рук и скрылся среди деревьев.

– Пошли, – дёрнул меня парень за куртку, – поможем ему.

Вторая тварь каталась по земле, её подпалил инженер. Мы добежали до Петра, подхватили ошалевшего мужика под руки и поволокли к деревне. Через луг несли на последнем дыхании, нас заметили, и широкие ворота стали медленно открываться.

– Скорее! Сюда! – к нам вышел полный мужчина, с лоснящимися щеками и маленькими поросячьими глазками.

Мы гурьбой забежали за ворота и повалились на землю, воздуха не хватало, лёгкие горели, живот сводило от боли.

– Успели, – расплакалась Люба, – успели.

Глава 18

Молча вокруг нас собирались деревенские. Даже дети не шумели и не бегали, просто стояли и смотрели. Тот мужчина, что открыл ворота, подошёл ближе.

– Всё хорошо. Поднимайтесь, вы в безопасности. Меня, кстати, Семёном зовут. Я навроде старосты тутошнего.

Он болтал и поднимал всех на ноги, дети прижались к матерям, напуганные и уставшие. Дядя Лёша встал сам, помог деду Михею. Мужчины потихоньку приходили в себя. Я опёрлась на дрожащие руки, села на землю. Ноги тряслись так, что даже сидеть было трудно. Дыхание никак не желало восстанавливаться, воздуха не хватало.

Я разглядывала деревенских. Видно, что без особого распоряжения Семёна здесь никто и шагу не ступит. Село было достаточно большим, край его терялся в лабиринте улиц. Домов двадцать-тридцать точно. Хотя сложно определить на первый взгляд. Добротные деревянные строения. Однотипные, словно сработанные под копирку. Дворы не огорожены. Чуть поодаль, в сторонке от остальных, стоял большой сруб.

– Вот, сейчас баньку затопим, попаритесь, – продолжал болтать староста, – покормим вас хорошенько, должно быть, наголодались, пока через болота шли.

– Мил человек, – обратился к Семёну дед Михей, – а где же это мы находимся? Как деревня ваша называется?

– Так, Завидово, – обернулся староста, – да вы не сидите, пойдёмте в дом. Там и отдохнёте с дороги. У нас с жинкой семья большая была, пять дочерей, а сейчас все замуж повыходили. Вот и коротаем мы жизнь свою вдвоём. Комнат у нас на всех хватит.

Раздались странные хрипы, я оглянулась, от Петра медленно отступали наши. Мужчину скрутило, из горла текла кровь вперемешку с гнойными массами. По двору разнеслась вонь полупереваренной пищи. Он упал на четвереньки. К нему подбежала мама:

– Пётр, лягте. Вам нужно лечь.

Тот опустился набок, поджав колени почти к груди:

– Горит всё, – просипел мужчина.

Мама силой открыла его рот, пропальпировала живот и обернулась. Впервые я видела столь растерянное выражение её лица. Она тихо покачала головой. Всё.

Петра скрутило ещё больше. Никто не решался подойти ближе, словно проклятие монстра могло перекинуться и на них. Изо рта и носа хлынула кровь, чёрная, с крупными комками. Мужчина весь обмяк, только руки вцепились в короткую травку. Спустя полминуты его дыхание остановилось, а глаза остекленели, смотря на нас с непередаваемой болью.

Мама прикрыла ему веки:

– Страшная смерть. Его выжгло изнутри. Кислотой.

Подбежала Мария, его жена, опустилась на колени перед телом, робко протянула руку, прикоснувшись ко лбу, и беззвучно заплакала.

– Вам помогут, – подошёл к ней Семён, из толпы вышли трое мужчин, подхватили тело и унесли прочь.

– Не переживайте, сделаем всё как положено, – староста поднял Марию на ноги, – а теперь надо идти.

Следующим утром, за воротами, на живописном лугу, вырос небольшой холмик. А сейчас все были настолько опустошены, что даже не поняли, что произошло. Болота выпили из нас все силы, эмоции и чувства.

Нас повели к большому дому.

– Да тут не только на пятерых дочерей, ещё и на семерых сыновей хватит, – ко мне подошёл Гриша, поддерживая под руку.

Мы вошли в большие, длинные и тёмные сени. Вдоль стены стояли стеллажи, где была посуда, продукты, крупы в мешках.

– Анна, – крикнул Семён, – встречай гостей!

К нам из комнат вышла бойкая полная женщина:

– Гостям мы завсегда рады, – она осмотрела нас, – батюшки, да вы же все измученные. Как добрались-то до нас? – Женщина всплеснула руками, открыла дверь в комнату, – заходите скорее. Не надо стесняться. Бедняжки, и ребятишек сколько с вами.

Мы очутились на просторной кухне, с настоящей русской печью и длинным столом посередине. Разулись ещё в сенях и сейчас не решались пройти, ноги были покрыты болотной грязью.

– Не стойте и не смущайтесь, – женщина подталкивала нас в спину, – проходите. Давайте, давайте.

Слова её были радушными, а вот голос… Холодный, и глаза смотрели скорее оценивающе, нежели с заботой.

Мы неловко разместились за столом.

– Семён, позови мне Настю и Таню, помогут гостей обустроить. И Степанычу скажи, пусть баньку справит, – женщина бойко накрывала на стол.

Скоро перед нами стояла большая чашка с варёной картошкой, жаркое в пузатом горшке, миска с варёными овощами, свежая зелень. В запотевшем кувшине с краю примостился ягодный морс.

Семён вышел, через пару минут в двери робко прошли две девушки, лет двадцати. Одеты все женщины были одинаково: длинные тёмные юбки в пол, серые грубые блузы, на голове платок. Оно и понятно, откуда в такой глуши взяться модным нарядам?

– Подите, – распорядилась Анна, – приготовьте гостям постели.

Девушки беззвучно исчезли в дальних комнатах.

– Пойду, гляну, как там дела с баней. Семён, как языком с кем зацепится, так про всё и забудет, – женщина улыбнулась и вышла из дома.

– Ой, что-то не нравится мне всё это, – дядя Лёша сидел, хмуро склонившись над тарелкой, – с чего бы такое радушие?

– Алексей, мы все устали, вот и мерещиться чёр-те что, – мягко ответила мама, – люди от чистого сердца приветили, накормили.

– А я, Оленька, соглашусь с Лёхой, – вздохнул дед Михей, – что-то неладно здесь. Вроде как и помогают, а сами глядят, словно ценники на нас навешивают.

– Так, давайте завтра уйдём, – предложил Гриша.

– Нет! – с жаром возразила Мария, – никуда я не пойду. Дети здесь в безопасности, чего мне их опять по болотам таскать, тварям на съедение.

– И я останусь, – упрямо кивнула Люба, – Маша права, когда ещё мы на посёлок или другую деревню наткнёмся. Да и где они? Не наши это края. Чужие. Нечего таскаться непонятно где, когда пристанище есть.

– Дело ваше, – пожал плечами дядя Лёша, – может, вы и правы. Посмотрим, как оно дальше обернётся.

– Только о способностях ваших, – обвёл нас дед взглядом, – помалкивайте. И другие, чтобы языками не трепали, – он грозно сдвинул брови.

Дверь открылась, и вошла Анна в сопровождении своего мужа.

– А вот и мы, да вы кушайте, кушайте. Стесняться не надо.

Она присела на краешек скамьи, налила себе морса.

– Скоро и банька подоспеет, попаритесь хорошенько. Болота наши коварные, враз заболеть можно. Да откуда вы сами-то?

– Тут и не скажешь, – замялся дед Михей, – мы из села за лесом и болотом, почитай, несколько дней шли до вас. Деревня наша Авдеевкой называется, да только дела странные стали твориться. Пришлось нам уйти куда глаза глядят. Твари какие-то из лесу полезли. Народ жрут.

– Ох, напасть эта и к нам докатилась, – понимающе кивнула Анна, – пока забор не справили, от страху каждую ночь тряслись. И теперь вот, сидим взаперти. В лес без особой нужды не ходим.

– А продукты ж откуда? – удивился старик. – Пашен не видать, огородов тоже.

– Возим, – неопределённо отмахнулся рукой Степан.

– А дак вещи у вас чистые есть? – Сменила быстро тему Анна. – Если что, подберём что получше.

– Нет, – смущённо откликнулась мама, – не брали мы с собой много.

– И ничего страшного, – ответила женщина, – Татьяна!

Девушка безмолвной тенью подошла к столу.

– Ты поищи, где одёжка чистая есть, подбери что-нибудь. И полотенца захвати.

Таня молча кивнула и вышла.

Мы поскидывали куртки, озноб, наконец, прошёл, дети после еды оживились, зашушукались между собой.

– Ну, кто первым нашу баньку опробует? – Степан засобирался, взял принесённые Таней полотенца, раздал нам чистую одежду.

Мне достались джинсы скинни, голубая рубаха и белая футболка. Я с удивлением рассматривала обновки. Откуда здесь такие?

Увидев мой взгляд, Анна торопливо заговорила:

– Дочерям обновки брали, да им в нашей одёже привычней. Вот и лежит всё, ненадобное.

Я кивнула и посмотрела на то, что дали другим. Джинсы, футболки, рубашки, ношенные, но чистые. Конечно, дочерям они брали. Мы встретились взглядом с Гришей, тот тоже с сомнением осматривал свой комплект. Шерстяные брюки, льняная рубаха и майка-алкоголичка.

– Спасибо вам, – пробасил дядя Лёша, – первыми пусть дети идут, помоются. Спать им уже пора, да и умаялись они за эти дни.

– Скажите, – спросил дед Михей, – а сегодня ещё двое к вам не забредали, Фёдор и Наталья?

– Были такие, – кивнул Семён, – мы их в другой дом пристроили. Спят, поди, уже. Ваши, что ли?

– Наши, – кивнул старик, – ладно, дошли и то хорошо.

Мы помылись в бане, большой, пахнущей деревом. Распаренные, вернулись в дом, где уже стояли свежие пироги и горячий чай.

– Только же из-за стола? – удивилась мама.

– В меня точно больше ничего не влезет, – поддакнула я ей.

– Да что тут есть-то? – возразила Анна, – по пирожочку попробуйте, пока горячие. С повидлом, картошкой, капустные. А потом и на боковую можно. Постели уже готовы.

Я попила морса и попросила проводить меня в спальню, мама отправилась со мной. Остальные тоже разбрелись по комнатам. Молчаливая Таня показала наши кровати и сразу вышла.

– Что ты думаешь обо всём этом? – Спросила мама, сняв очки и устало потирая переносицу.

– Не знаю даже, – пожала плечами, – посмотрим, как дальше будет. Уйти мы всегда успеем.

– И то правда. Ложимся спать, – мама потушила керосиновую лампу.

Глава 19

На следующий день, после завтрака нас повели показывать деревню. Семён, как обычно, болтал без умолку:

– Вот так и живём, домишки справили. Огородики держим.

Деревня была даже больше, чем мы себе представляли. Это сколько же времени надо было, чтобы огородить её всю? За избами раскинулись огороды, не очень большие, но густо засаженные овощами, настоящие зелёные полянки, испещрённые узкими тропинками. Позади домов отдельно стояли загоны для скота. Коровы, свиньи бродили по загородкам. Куры бегали по улицам, роясь в земле в поисках червячка. Мы шли по извилистым улочкам, разглядывая однотипные избы, похожие, как две капли воды огороды. Возникло ощущение, что всё здесь сделано по некоему шаблону. И это производило почему-то гнетущее впечатление.

– А можно, мы сами прогуляемся, осмотримся тут? – прервал нашего разговорчивого хозяина Гриша.

– Эм-м-м, не стоит, заблудитесь ещё, – Семён растерялся, глаза забегали.

– Да где же тут можно заблудиться? Забор кругом, – удивился Гриша.

– Ой, ну что вы, дети, ямы силосные тут, упадёте, расшибётесь, – заюлил староста.

– Не пойдут они никуда, – поспешил успокоить Семёна папа, – нечего мешать людям.

Гриша молча пошёл дальше, но через несколько шагов подошёл ко мне поближе:

– Лара, погляди в конец улицы, за дома.

Я осторожно всмотрелась вдаль, там стояло бетонное здание, странное, без окон. Среди деревянных строений оно смотрелось чужеродным телом.

– А что там? – указала на него Семёну.

– Склад, – махнул рукой староста, – овощи, крупы. Ничего интересного. Пойдёмте лучше угостим вас курочкой фаршированной, она у Анны чудо как хорошо получается. Пироги с грибами, блинчики со сметанкой.

– Да мы же только позавтракали недавно, – удивлённо сказала мама.

– И что? Хороших людей угостить завсегда приятно, – хозяин развернулся к дому, – пойдёмте.

Нам не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

Мы брели по улицам, народ занимался своим делом, не особо обращая на нас внимание. Словно каждый день к ним незваные гости из леса приходили.

Дети упросили отпустить их погулять перед домом, поиграть с местной ребятнёй. И теперь счастливо носились по улице, распугивая кур.

Мы с Гришей сидели после второго завтрака на лавке перед домом. Живот был набит до отказа. Хлебосольные хозяева не успокоились, пока мы не попробовали всё, что было на столе.

– Я так лопну, – простонала, облокотившись на стену дома, – ещё недельку усиленного питания, и мы будем кататься, как колобки.

Гриша икнул:

– Точно. Какое-то особо радушное гостеприимство.

К нам подошёл папа, сел рядышком.

– Как вам здесь?

– Не знаю, – пожала я плечами, – сытно.

– Точно, – поддержал меня Гриша.

– Какое-то необыкновенное радушие, – папа помолчал, потом продолжил, – посмотрите на местных. Если бы они так питались каждый день, то все под килограмм сто двадцать были. Вот только упитанный здесь один Семён. И зачем им на пришлых столько продуктов переводить? Забор вы видели? Для монстров он вообще не преграда. С их когтями его перескочить, дело одной минуты. И откуда эта одежда? – Папа распахнул джинсовую рубаху, что была на нём, – ведь все по-другому одеты.

– А вы что думаете? – спросил Гриша.

– Что-то темнят наши хозяева. Только непонятно зачем, – папа запустил пятерню в волосы, – и где Фёдор с Натальей? Не видать их.

– Уверен, сидят в своей избе, – отмахнулся Гриша, – они и раньше с нами не очень горели желанием общаться.

– Так-то оно так. И всё же не нравится мне здесь. Уйти бы нам дальше, да знать ещё, куда, – папа понурился, – надо выспросить, может, город или другое селение есть поблизости.

– А если нет? – спросила я, – тогда, что делать?

– Ума не приложу, – вздохнул отец, – только будьте осторожнее. И одни не ходите никуда. Целее будете.

Во двор вышел дядя Лёша, что-то с жаром рассказывающий Семёну:

– Что же нам, сидеть как трутни на вашей шее? Не годится это, – донеслись до нас обрывки разговора.

– Ой, ну что ты, Алексей, – улыбался Семён, – сколько дней вы по болотам пробирались. Отдохнуть вам надо, сил набраться. Да и у нас ведь всё налажено. Каждый при занятии, – хозяин обвёл рукой вокруг, – сам глянь, порядок везде.

– Не привык я без дела сидеть, – смутился дядя Лёша, – и за хлеб-соль хоть как-то вас отблагодарить бы…

– Пустяки, – рассмеялся хозяин, – что же мы, не понимаем каково вам пришлось? А вот пойдём лучше со мной, покажу наши мастерские. Ведь всё своими руками делаем, – Семён поманил дядю Лёшу за собой.

Остаток дня мы только и делали, что ели и сидели на скамейке. Других занятий у нас не было. Электричества здесь тоже не было, как и остальных благ цивилизации. С наступлением сумерек собрались за столом на кухне, где уже всё было накрыто к чаю.

– О нет, – тихо простонал Гриша, завидя угощение, – не могу я больше есть. Не поверишь, впервые в жизни испытываю отвращение к вкусностям.

– Поверю, – меня саму уже мутило от непрерывной еды.

– А, вернулись, дети, – обернулась к нам улыбающаяся Анна, – давайте за стол. Я уже и всё накрыла. Только вас ждали.

Обижать хозяев было неудобно, хотя у всех на лицах было написано, что ни один кусок просто больше не влезет.

Молча потягивали чай, кое-как отнекиваясь от предложенной снеди. С улицы послышался какой-то шум, и я заметила, что снаружи закрыли ставни.

– Зачем окна закрываете? – проследил за моим взглядом дед Михей, – и вас монстры беспокоят? Не помогает забор?

– Почему же, – ответила Анна, – ограда исправно нас защищает, но тут, как говорится, бережёного бог бережёт.

– И то верно, – кивнул старик, – от этой напасти защита не помешает.

– Только вчера ставни не закрывали, – наклонившись, шепнул мне Гриша.

А ведь верно. Окна были открытыми. Непонятно, к чему тогда один день закрывать, другой нет. Монстры, они не по расписанию ведь ходят.

Ночью укладываясь спать, мама тихонько простонала:

– Я тут разжирею. Не могу больше, столько есть. Кошмар просто. И хозяев обижать неудобно. Приютили, одели, накормили, – на последнем слове она поморщилась, – обкормили просто. Как свинок каких.

Мы улеглись и почти заснули, как с улицы послышались невнятные звуки, приглушённые тяжёлыми ставнями.

Приподняла голову с подушки, прислушалась. Как будто тихие всхлипы или стоны, непонятно. Чья-то ругань. И вскоре всё стихло.

– Тоже не спится? – мама лежала, открыв глаза. Ночевали мы на одной кровати, – что за шум странный? Вроде как плакал кто-то.

– И мне так показалось, – ответила я шёпотом.

– Двоим казаться не может.

В кромешной тьме не видно маминого лица, но я чувствовала, как она хмурится.

– Ладно уж, чего гадать, – она накрыла меня одеялом, – спи, Лара.