Текст книги "Лара. Пленница болот (СИ)"

Автор книги: Ноэль Ламар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 28

Наскоро помывшись и переодевшись в вещи, которые взяла нам у Ивана Силантьевича Мария, я отправилась к Грише. Одёжка, что нам выдали, была поношенная, но чистая, да и привередничать сейчас не приходится. Бери, что дают: потёртые джинсы, чёрная водолазка и ветровка. Главное – чисто и тепло.

Больница встретила меня стерильной белизной и всё той же недовольной тёткой на входе:

– Вы к кому?

– Мы утром были у вас, парня с переломом оставили.

– Часы посещения, – заскрипела тётка противным голосом…

Тут в коридоре появилась мама и, завидев меня, поспешила подойти:

– Кира Эдуардовна, это моя дочь, Лара. Пропустите, пожалуйста. Гриша спас её от тварей, рискуя жизнью, понятно, что девочка волнуется.

Вахтёрша смягчилась:

– Ладно уж, иди к своему герою. Только недолго. Ему покой нужен.

– Не волнуйтесь, – улыбнулась мама, – я за этим прослежу.

Мы поднялись на второй этаж, где был оборудован стационар и реанимация. Прошли в палату. Гриша лежал на койке, застеленной кипенно-белыми простынями. Рука, уже перебинтованная, как положено, покоилась поверх одеяла. Глаза были прикрыты.

– Он спит? – тихонько спросила я мамы.

– Нет, – Гриша открыл веки и улыбнулся, – тебя ждал.

– Как ты? – Подошла ближе и села на старенький стул, – я только без гостинцев, – развела руками.

Парень махнул ладонью:

– Какие уж тут подарки. Лучше расскажи, где нас устроили?

Мама тоже подошла ближе. Я описала квартиру, где была, в другие пока не заходила. В стандартной планировке нечего ожидать каких-то особых изысков, квартиры все одинаковые. Нашим размещением занялись женщины, распределяя, кто и где будет жить. Так что особых подробностей и сама пока рассказать не могла.

– Квартира – это хорошо, – прикрыл глаза Гриша, – нажился я в доме по самое не могу.

Лицо парня всё ещё было бледным, сказывалась потеря крови. Мама потихоньку кивнула мне на выход:

– Лара, пора идти, мальчику надо отдохнуть.

Попрощавшись с Гришей, я вышла на улицу и побольше вобрала в себя свежего воздуха, в носу свербело от запаха лекарств. В квартиру пока не хотелось, и я решила осмотреть город. Медленно брела вдоль улиц, за домами открывались старые дворики с кое-как отремонтированными качелями и турниками, пустыми песочницами. Всё было каким-то унылым и серым, будто город и сам грустил о своей прошлой жизни. Главная улица, по которой я пошла, упёрлась в большие теплицы. Мне казалось, что поселение гораздо меньше. Но последние ряды строений были переделаны под насаждения, обеспечивая город продуктами.

Я развернулась и направилась домой. Нашу семью с дядей Лёшей, дедом Михеем, Гришей определили в одну квартиру. Инженер, Лев Андреевич и Трофим поселились рядышком, вместе Любой, Леонидом и их тремя детьми. В остальных разместили тоже всех наших деревенских, кто был из Завидово, предпочли другой подъезд, расселившись там, на двух этажах. Кормили в столовой, где по очереди дежурили женщины, каждый квартал в своё время, чтобы не было толчеи.

Почти всем в городе заправлял тот самый хмурый дядька, Кирилл Валерьевич, который встретил нас у ворот. Как он управлялся с таким количеством народа, не знаю, но был в курсе жизни каждой семьи, распределял работу или общественные обязанности, следил за продуктами и теплицами. Казалось, что он находится повсюду в городе, встретить его можно было везде и в любое время.

Меня пристроили санитаркой в больницу, по просьбе мамы. Работа была нелёгкой, но я могла чаще видеться с Гришей. Вот и сейчас, помыв коридор второго этажа, поспешила к другу.

Гриша сидел на кровати, увлечённо играя в карты со своим соседом, лысоватым дядькой невзрачной наружности и с таким же незапоминающимся именем.

– Лара, привет! – Глаза парня засияли при нашей встрече, – я всё ждал, когда же ты ко мне зайдёшь.

– Только управилась с полами, – улыбнулась я в ответ.

Сосед, сославшись, что ему надо покурить, вышел из палаты. Я присела на край кровати. Гриша обнял меня:

– Здорово, что ты зашла. Я соскучился, – он звонко чмокнул меня в щёку.

– Так и не поблагодарила тебя за своё спасение.

– Пустяки, – он заглянул мне в глаза, – я всегда приду тебе на помощь, Лара.

– Испугалась за тебя, когда увидела, как эта тварь повисла на руке.

– Ты знаешь, а у меня страха не было. Злость какая-то. А потом, когда увидел, как ты его по хребтине съездила, так и вовсе понял, что ей нас не одолеть, – он уткнулся в мои волосы, вдыхая их аромат, – Лара, обещай. Если мы выберемся, ты останешься со мной. Я всегда буду тебя защищать и ни одной твари не дам в обиду!

В груди что-то ёкнуло, и сердце унеслось вскачь, обгоняя, наверное, болиды на трассе. На душе стало тепло и легко, и чувство тоски, поселившееся внутри, после того как мы очутились здесь, куда-то пропало. Надежда робкими лучиками пробивалась сквозь мою хандру, и снова верилось, что всё будет хорошо. И вместе с тем, стало страшно, что мечты не сбудутся.

– Если мы вернёмся, появятся новые люди и новые… девушки, – подняла я голову к Грише.

– Подруга, – ухмыльнулся тот, – ветераны друг друга не бросают, – и ещё крепче обнял, уткнувшись носом в плечо. Я гладила его волосы, и на улице будто показались солнечные лучи сквозь плотную завесу туч.

Жизнь наша постепенно вошла в колею. Мужчины в основном трудились в теплицах, на заготовках дров и других тяжёлых работах, женщины: в прачечной, столовой, больнице, администрации. В городе был построен коммунизм: с каждого по возможности, каждому по потребности. Оно и понятно: кому нужны деньги там, где нет ничего, кроме желания выжить любой ценой. Не имеют больше значения машины, украшения, новые гаджеты. И каждый трудится, не отлынивая, потому что даже от одного работника зависит выживаемость всего города.

Нападения монстров прекратились, но по ночам никто так и не решался покидать пределы селения. По рассказам Кирилла Валерьевича, раньше с наступлением тьмы твари частенько осаждали стены, искали в них бреши. Иногда им удавалось частично разломать кладку, поэтому вдоль стены всегда дежурили вооружённые мужчины, график смен расписывался на всех в городе, исключая лишь стариков. Однако сейчас нападения прекратились, чему все несказанно обрадовались.

Комендант, Яков Семёнович, улыбчивый пожилой мужчина со светлыми, чуть вьющимися волосами, сам приходил в наш дом, узнав, что нам частично удалось разгадать, отчего монстры так сильны и хитры.

Они долго разговаривали на кухне, мама объяснила принципы жизни гнезда тварей, папа рассказал о том, как Семён чуть не сгубил город.

Яков Семёнович хмурился, вертя в руках чашку с травяным чаем:

– Плохо дело. У нас обмен с несколькими деревнями, что разбросаны по округе. Им легче выращивать скот, нам же овощи. Наладили систему отопления в парниках. Но вот теперь придётся проверять досконально каждую повозку. Вдруг, где заведётся ещё один такой староста, тогда нам придётся худо. Как говорите, Ольга Романовна, матка, поедая людей, становится умнее, будто учится?

– Вы правы. Принципы такой связи не смогу вам объяснить точно, но то, что она существует – это бесспорно. С возможностью влиять не только на своих солдат, но и на сознание людей. Учтите, сейчас эту территорию может захватить другая матка, а значит, расширит свои угодья и наплодит новых особей. И возможно, их способности будут выше, чем у тех тварей, с которыми мы уже сталкивались. Всё зависит от силы королевы. Я понимаю, что бороться с ними крайне тяжело и опасно, но необходимо. Иначе людям не выжить.

– Чем бороться, у нас жалкие остатки оружия и каждый патрон на вес золота. Не с топорами же против них идти.

– Ставить ловушки, – папа поднялся, принявшись мерить маленькую кухоньку шагами, – рыть волчьи ямы, силки, что угодно. Они опасны, но не всесильны.

– Легко сказать, – комендант нахмурился, – мне рисковать людьми нельзя, чтобы проверять каждую теорию.

– Вы обратитесь к нашему инженеру, Льву Андреевичу, – подсказала мама, – может, ему удастся собрать какой-нибудь капкан, что удержит монстра или сможет его убить. Плохо, нет оборудования, чтобы изучить их строение и состав крови.

– Да будь у нас хотя бы электричество, дело бы уже повернулось по-другому, – комендант поставил чашку на стол и поднялся, – спасибо за новости. Мы всё обдумаем, если что, вызову вас к себе. Сейчас полезна любая кроха информации.

Он попрощался и вышел, мы же с Гришей, которого уже выписали, зашли на кухню.

– Как вы думаете, дядя Денис, – с ходу начал Гриша, – последуют они вашему совету?

– Наверное, да, – ответила мама вместо отца, задумчиво глядя вслед ушедшему коменданту, – он человек разумный. Должен и сам осознавать всю опасность.

И работа, действительно, закипела. Лев Андреевич смог собрать пару мощных капканов, в лесочке вырыли несколько ям, вкопав на дне заострённые колья, поставили даже силки, но всё тщетно. То ли монстры и правда ушли, то ли мы перебили последних. Все ловушки пустовали.

О наших способностях молчали, мама боялась, что Яков Семёнович отправит меня и Гришу на их уничтожение. Несмотря на заботу о людях, это дало бы неплохой шанс для горожан. А родители после той памятной ночи не желали больше отпускать нас.

Шли месяцы, промозглое лето сменилось сырой осенью, участились простуды и бронхиты у горожан, мама почти все дни проводила в больнице. Лекарств было очень мало, из тех, что удалось сохранить или раздобыть в разорённых деревнях. Женщины собирали в лесах полезные травы, но и их не хватало на всех, и эффект такого лечения был заметно слабее. Растительность, без нормального солнечного света стала тщедушной и едва пригодной для использования.

В подъездах росли поленницы дров, готовились к зиме, стаскивая просушенную древесину ближе к квартирам. Дети снова пошли в школу, несмотря на наше положение, Яков Семёнович заботился об образовании, бережно сохранив учебники и книги, освободив от других обязанностей педагогов, чтобы могли заниматься с ребятами.

Потихоньку к городу подкрадывалась зима, появляясь лёгким инеем на ветвях, одевая лужи хрустким ледком. Морозы нагрянули к середине декабря, на площади установили привезённую из лесу ель. Людям нужны были праздники, как маленькая отдушина в череде беспросветных будней. Залили небольшой каток, из снега настроили горок, где теперь пропадала ребятня.

В наш рацион добавили консервацию, которую готовили всё лето: пупырчатые огурчики, хрусткая капуста, помидоры с алыми боками, несколько видов салатов.

Только всё чаще закрадывалась в душу тоска по прежней жизни. И не виднелось просвета впереди. Город, одевшись снегом, не стал красивее, всё та же хмарь воровала сияющие зимние краски, глушила бриллиантовые блики сосулек. И мы, люди, казались инородным телом среди погибающих лесов и осколков городов и деревень.

Глава 29

Пролетела зима. С каждым днём, похожим на предыдущий. Наступила грязная, слякотная весна. Я напросилась перевестись на работу в теплицы. Живые зелёные всходы овощей радовали глаз, разгоняя уныние. К тому же там мы были вместе с Гришей, теперь уже почти не расставаясь. А по вечерам все на кухне пили чай, делясь новостями.

Дядя Лёша и дед Михей уже стали частью нашей семьи, так мы к ним привыкли, а Гришу папа за глаза называл зятем, чем тот почему-то ужасно гордился.

Так и сегодня: добродушная Клавдия, заведующая столовой, в благодарность за то, что мама вылечила её сынишку, передала нам пару маковых булочек. Разрезав их на кусочки, мы потихоньку смаковали сдобу с травяным отваром. Про обычный чай давно забыли. Но и так было очень вкусно.

На улице стемнело. Безликая весна смешала все краски, не поймёшь, где небо, где земля. Будто стекло занавешено куском тёмного полотна, где маленькими дырочками смотрелись свечи в чужих окнах.

Мама подошла, глянула во двор и, словно озябнув, обняла себя за плечи:

– А у нас сейчас уже стоят зелёные деревья и начинают петь соловьи, – тоскливо произнесла она.

– Да ты не отчаивайся, Оленька, – сказал дед Михей, – я всё же верю, что нам удастся вернуться.

– Это не отчаяние, – мама склонила голову набок, – только всё здесь мне напоминает старый мультфильм, где злодеи отобрали у мира все краски. Такое всё безрадостное, унылое. Не хватает глазам радужного спектра.

– А в самом деле, – подхватил Гриша, – надо спросить у Кирилла Валерьевича: вдруг в городе остались запасы ярких красок. Ведь можно выкрасить стены домов, чтобы стало повеселее.

– Идея неплохая, – улыбнулась мама, – только сдаётся, нет здесь такого количества краски.

– А за спрос денег не берут, – подмигнул дядя Лёша, – сбегайте завтра, узнайте. И впрямь, оживить можно город хоть немного.

За окном хрипло и натужно завыла сирена.

– Что это? – отец отставил чашку и подошёл, выглянув во двор.

На улице началось мельтешение, в квартиру без стука ввалился Матвей:

– Собирайтесь, мужики, твари на город напали. Много. Всех зовут. Берите с собой топоры или что есть сподручного.

– И меня не оставляйте, – я поднялась следом за всеми, – моя помощь не помешает.

– И я с вами, – сказала мама, – врач везде сгодится.

Она подхватила свою сумку, накинула куртку. Мы оделись и выбежали во двор, торопясь к стене.

Куда идти, не знали. Люди паниковали, без толку мечась по улицам, длительное затишье расслабило всех, лишило бдительности. Решили пройти к воротам, там разберёмся.

У проходной нам повстречался Кирилл Валерьевич. Он сурово взглянул на папу:

– Денис, вы в своём уме, детей и жену тащить?

– А это вы видели, – полыхнула Гришина ладонь, – дети тоже могут пригодиться. Тем более, какая мы вам малышня, нам уже по девятнадцать лет.

Я молча пустила тонкие иголки молний по рукам.

– Ну раз такое дело, – оправившись от удивления, ответил мужчина, – тогда идёмте со мной.

– Я тоже, – заявила мама, – врачи нужны везде.

Кирилл Валерьевич лишь махнул рукой.

Мы вошли в дом, превращённый в часть укреплений. Все окна были заложены несколькими рядами кирпичей, за исключением третьего этажа, где были съёмные железные щиты. Сейчас возле них крутились какие-то мужики.

– Что здесь? – подошёл к ним наш провожатый.

– Кладку пытаются ломать. Сюда им не добраться. Глядите сами, шустрые какие. Отлежались за полгода, сил поднабрались.

– Дайте-ка взглянуть нам, – мама решительно отодвинула всех с дороги, – Лара, Гриша, вы со мной.

Мы подошли к окну. Внизу у первого этажа, скользили фигуры тварей, осаждавших заложенные окна, будто знали, что там самая слабая часть стен.

– Не отвлекайтесь, высматривайте матку, – одёрнула нас мама, – Гриша пальни там, где монстров больше, пару раз, чтобы они загорелись, тогда хоть что-то можно будет разглядеть.

Парень подошёл, всматриваясь в копошение внизу, потом с его рук сорвались два больших фаербола. Всю зиму мы тренировались в заброшенных домах, чтобы не растерять навыков, и сила наша заметно возросла.

Ночная тишина разорвалась десятками криков воспламенившихся тварей. И мы содрогнулись. Внизу, будто в муравейнике, кишели монстры. Лезли на стены, долбили когтями в кладку. Гришин залп заставил их разбежаться, загоревшиеся твари кинулись врассыпную, осветив почти всё пространство перед видимой нами частью стены и ворот.

– Вон она! – заорал Гриша, перекрикивая визжавших монстров, тыча пальцем в сторону виднеющегося леска.

Там среди тварей, возвышаясь над ними, стояла такая же уродливая, высокая матка, раскачивая своими лапами, точно дирижируя большим оркестром.

– Так я и думала, – мама отошла от окна, – это бой за территорию. Королева соседнего гнезда прознала, что места здесь пустуют.

– И что теперь? – растерянно глядел на неё Кирилл Валерьевич.

– Готовьте всё, что только можно, чтобы отбиться от монстров. Жгите костры, бросайте в них горящие деревяшки, твари легко воспламеняются. Доставайте оставшееся оружие. Сегодня не время экономить. Счёт идёт на минуты. Стоит им прорвать хоть часть стены, и, считайте, город погиб.

Мужчина побледнел.

– Пойду отдам приказ. А вы…, – посмотрел он на нас с Гришей, – помогите нам спасти людей, – не дожидаясь ответа, почти бегом, мужчина отправился на улицу.

– В доме остались какие-то тяжёлые вещи, мебель, всё сгодится, – обратился к мужикам папа.

Те растерянно кивнули.

– Раздобудьте хоть немного керосина, чего-нибудь горючего.

– Зачем это? – Спросил один из них.

– Устроим тварям незабываемую ночь, – ухмыльнулся отец.

Мужики, тихо посовещавшись, исчезли в дверном проёме.

– Ну, дети, теперь дело за вами. Палите проклятых монстров. Скоро и я к вам присоединюсь, – папа уступил нам место у окна.

Позиция у нас была неплохая. Основная гуща тварей сосредоточилась именно здесь. К тому же видно ворота, от них тоже надо отгонять монстров.

Гриша задорно улыбнулся, потёр руки:

– Идём, Лара. Вспомним былые деньки.

Он встал у меня за спиной, положив свои ладони поверх моих, как научились мы совсем недавно. При такой «пальбе», когда я выпускала молнию, Гришин фаербол, будто на поводке, летел точно по её следу, вызывая мощный взрыв. В городе мы обходились лишь слабенькими потугами, дабы не привлекать внимание местных жителей, а вот теперь можно и развернуться.

– Цель-сь, – скомандовал Гриша, – вон, возле третьего окна, кто-то слишком шустро ковыряет кирпичи.

Присмотревшись, увидела, о чём он говорит, навела сложенные вместе ладони, как прицел, и пустила молнию, сорвался фаербол. Мы вложили всю мощь в силу удара, надо было проверить, на что теперь способны. Под нами распустился огромный бело-лунный цветок с алыми лепестками огня. Мощный взрыв сотряс здание. В эпицентре остались лежать загоревшиеся твари, остальные, вереща и полыхая, разбегались кто куда.

– Осторожнее! – папа схватился за раму окна, – так сами всю стену порушите. Убавьте пыл.

Мама прищурилась:

– Вы нам ничего не хотите сказать? Откуда столько сил?

– Тренировались, тётя Оля, – обернулся Гриша, – но совсем по чуть-чуть и тихо.

Мама упёрла руки в бока, она строго запретила нам пользоваться способностями, избегая ненужных слухов.

– На сегодня экзекуция отменяется. Молодцы, что не послушались. Бейте их! – залихватски вскрикнула она.

Я сложила ладони.

– Погоди, Лара, – остановил меня Гриша, – раз уж силы возросли, значит, и дальность. Попробуй дотянуться до матки.

– Сделаем, – навела руки на покачивающуюся фигуру.

Королева словно не замечала наших атак, находясь в каком-то трансе. Примерившись к ней, благо твари, разбегаясь, создавали своими всполохами вполне приличный обзор. Пустила молнию. Та, с треском преодолевая расстояние, впилась метрах в десяти от матки, вслед за ней летел сгусток огня. Ещё один алый цветок раскинул лепестки, воздух разорвал отзвук взрыва. Матка, злобно оскалившись, отскочила. Повела длинной шеей, оценивая ситуацию, и потом её глаза впились в нас, она буквально буравила нам мозг своей злобой.

Под нашим окном начали собираться монстры, карабкаясь друг по другу.

– Давай! – Закричал Гриша. Вал из живых тел уже достигал второго этажа.

– Дом разрушим! Стреляем по-одному, – остановила я его.

– Дети, в сторону, – раздался голос отца. Пока мы стояли у окна, комната наполнилась самыми разными вещами. Тут были сломанные шкафы, телевизоры, холодильники и куча другого хлама. Мужики держали в руках пятилитровую бутыль керосина.

– Сам Кирилл Валерьевич велел вам передать. Из последних запасов, – отчитался принёсший.

Папа поднял на плечи холодильник, легко донёс до окна, поставил, облил небольшой порцией керосина:

– Ну, зятёк, поджигай.

Гриша провёл ладонью по корпусу, и железная бандура вспыхнула. Отец поднял её, скинув в самую гущу тварей. Как карточный домик, рассыпалась груда кишащих тел, влекомая тяжёлым снарядом. Холодильник с гулким стуком бухнулся на землю, от него уносили ноги загоравшиеся монстры. Их крики звучали в воздухе немыслимой какофонией, но для нас это была музыка. Гимн победы.

Отец скидывал вниз всё новые и новые «снаряды». Чуть поодаль от дома. Так, чтобы они, потухнув, не послужили трамплином для монстров. Мужики, видя, как улепётывают твари от стен, на радостях натащили ещё кучу хлама.

– А теперь попробуем подальше!

Отец поджёг сломанную тумбочку и швырнул её из окна. Она пролетела метров пятнадцать, прежде чем приземлиться на головы монстрам.

– Прости, Оленька, – папа обернулся, виновато пожав плечами, – я тоже чуток тренировался.

Мама, улыбаясь, сдвинула брови:

– Ваше счастье, ругать вас не за что. Пока, – сурово добавила она.

Артобстрел продолжился. Воздух превратился в мешанину запахов: палёная кожа, горящий керосин, дерево, оплавляющийся металл.

Монстры теперь бестолково метались по полю. Матка присела к земле, точно готовясь к прыжку.

– Лара, она знает, где мы. Сменим место. Выбежали на улицу, заскочили в следующий подъезд, мигов взобравшись на третий этаж.

– Уступите нам место, – крикнул Гриша мужикам, которые тоже швыряли из окна подожжённый хлам.

Те ошарашенно расступились. Мы встали вместе, сложили руки, во время таких залпов наша энергия точно перемешивалась, волной проходя по телу, поднимая дыбом волосы.

Я постаралась «прицелиться» точнее.

Матка шарила глазами по окнам, точно отыскивая нас, внутри неё ходили странные чёрные волны.

– Бьём, что есть мочи, – толкнула я затылком Гришу.

Молния бело-фиолетовой изломанной лентой вырвалась из рук, ударив точно в сочленение между грудью и брюхом матки, через секунду её догнал фаербол.

Королева открыла рот, беззвучно закричав, но всё равно резануло по ушам, и в тот же миг опустилась тишина, не стало даже криков тварей. Как в замедленной съёмке, её тело осветилось изнутри огненным жаром, а потом разорвалось на десятки ошмётков, разлетевшихся в разные стороны.

Поле боя превратилось в тысячи догорающих костров, над которым нёсся наш победный клич.