Текст книги "Лара. Пленница болот (СИ)"

Автор книги: Ноэль Ламар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Подняла руку, сигналя Грише, и со всех сил дёрнула Угрюма на себя, провела подсечку, опрокинув его на землю. Перед носом Фёдора взорвался фаербол, ослепив его.

– Держи его, папа!

Отец, не растерявшись, подбежал, скрутив ему руку за спиной так, что Угрюм завыл от боли.

– Попался, сволочь.

– Куда его? – подоспел очнувшийся Матвей.

– Верёвку тащи, свяжем пока, там решим, – пропыхтел папа, с трудом удерживая мощного мужика.

Глаза Фёдора налились кровью, лицо исказилось до неузнаваемости:

– Да если бы не я, вы бы сдохли там, на болотах. Избавил вас от обузы, помог быстрее до деревни добраться.

– Так это ты старушку и мальчика? – догадалась мама. Она сняла очки, нервно теребя дужки.

Фёдор сплюнул набившуюся в рот землю, глаза его безумно вращались:

– Да вы слюнтяи! Сами бы все подохли, пока с этими убогими таскались. Я же спас вас! Волк всегда сжирает больную овцу!

– Как видишь, у овец тоже бывают клыки, – папа дёрнул Угрюма за руку, утыкая лицом в землю.

– Дитё-то за что? – всхлипывала Люба.

– Кому они нужны? Сироты. Лишние рты.

– Хватит, – лицо папы будто одеревенело, – он приподнялся, удерживая захват, – Лёха, держи его.

В этот момент Фёдор извернулся, освобождаясь от захвата, и вскочил на ноги. Ринулся к толпе, не разбирая дороги. Я кинулась наперерез, в глаза Фёдору ударил мощный фаербол, ослепив его. Проведя ещё одну подсечку, заметила, как Фёдор занёс руку для удара в голову, отклонилась от линии атаки и подхватила кисть, захватив её в «ножницы». Угрюм со стоном упал. Я дёрнула его руку вверх, заставив того заорать от боли.

– Замри, – восстанавливая дыхание, прошипела я.

– Лёха, помоги Ларе, – к нам приближался отец.

Дядя Лёша прижал его к земле, ещё больше усилив болевые ощущения. Фёдор скрежетал зубами, по его лицу струился пот, мерцание кожи померкло.

Отец, суровый, как палач, наступил на основание шеи, перехватив голову мужика так, что вскоре послышался хруст позвонков, и тело Угрюма обмякло.

Глава 26

Деревенские притихли. Матвей подошёл ближе:

– Не стойте над этой падалью, уходить надо.

Я оглянулась, за спиной возвышалась стена огня, подбираясь к ближайшим домам.

– Что стоим? – прикрикнул на толпу дядя Лёша, – берите вещи, уходим. Быстрее!

– Там твари, – испуганно пролепетала одна из женщин.

– А здесь мы заживо зажаримся, забор уже горит, долго не простоит, твари и сюда доберутся. Уходим.

Из толпы вышла Наташа, без сожаления она смотрела на труп своего мужа. К ней подошла Люба:

– Пойдём, Наташ.

Женщина обернулась на неё:

– Ты думаешь, мне его жаль? Сдуру замуж вышла, по молодости, по глупости. Горы мне золотые обещал, цветы, подарки. А потом…

Наташа развязала платок, на её шее виднелись фиолетовые синяки, подняла рукава кофты, по запястьям змеились кровоподтёки.

– Боем смертным бил. Боялась даже дышать в его присутствии. Здесь вот хоть присмирел, всего лишь пару раз придушил, да руки выворачивал, пока никто не видел. Я вас благодарить должна, – подняла она взгляд, полный непролитых слёз, в нашу сторону.

– Девонька, – подошёл к ней дед Михей, – пойдём. Всем уходить пора.

Пламя расходилось. Жар уже ощущался сквозь одежду, поднимал вихрем волосы. Мы похватали сумки, собрали детей и пошли к воротам.

На нас смотрел угрюмый лес, стоявший чёрной стеной. А позади жарким маревом бушевал огонь.

Вышли на луг, невольно остановились перевести дыхание.

– И всё же боязно идти, – донеслось из толпы.

– Не ночь же нам на лугу куковать, – ответил Матвей, – как на тарелке мы здесь, готовое блюдо.

Папа подошёл к нам с Гришей:

– Дети, способности в порядке?

– В полном, – парень щёлкнул пальцами, зажёг огонёк.

– Добро. Идём впереди, смотрим по сторонам, – он обернулся к сельчанам, – детей держите в серёдке, целее будут. В случае опасности – не разбегаться. Идти вместе. Отобьёмся.

Мы колонной, как на параде, двинулись вперёд, дорога шла по краю леса, хорошо, хоть в чащу лезть не надо.

– Когда болото начнётся? – Спросил папа у Матвея, идущего рядом с нами с топором в руках.

– Да вот, сейчас по опушке пройдём и аккурат к гати выйдем.

– Гриша, поотстань. Сзади тоже кому-то надо быть. Вдруг твари подкрадутся.

– Хорошо, – кивнул парень и задержался, пропуская всю толпу.

Опустившаяся на землю тьма была хмурой и неприветливой, как же мне не хватало звёздных ночей. Вечная хмарь превращала небо с приходом темноты в грязную пелену, клубившуюся над головой. Злобными лешими стояли вокруг деревья: старые, с узловатыми ветвями, в потёмках похожими на чьи-то уродливые руки. Кустарники, злыми псами скалились по бокам наезженной дороги.

Мама подошла к нам.

– Как же здесь неуютно, – она сняла очки, потирая переносицу, – что за альтернативная реальность такая? Точно в дурном фильме ужасов. Как же хочется домой!

– Дорогая, боюсь, о доме придётся забыть, – отец приобнял её за плечи, нежно целуя в лоб, – как мы попали сюда, неизвестно, а как выбраться и подавно.

– Всё понимаю, – она устало кивнула, – только надоела уже вся эта жуткая история. Монстры в лесу, монстры среди людей. И каждый день полон сюрпризов, а точнее, кошмаров. Счастье, что Ларе и Грише удалось выжить. Я ведь за ту ночь сама чуть не умерла.

– Всё будет хорошо, – ободряюще улыбнулся папа, – всё ещё наладится.

– Человек, такое существо, что в любых условиях выжить может, – добавил дед Михей, – так что не печалься, Оленька.

Дорога постепенно сужалась, уступая место топкому болоту, по сторонам завиднелись заросли камышей.

– Денис, прислушайся, – остановил отца Матвей, – будто крадётся кто?

Мы замедлили шаг, воцарилась тишина, в зарослях то тут, то там послышалось лёгкое поскрипывание сучков.

– Нас берут в кольцо, – прошептал папа, – приготовьтесь.

– Эй народ, – обернулся дед Михей, – будьте начеку. Кажется, к нам гости.

Мужчины окружили женщин и детей, у многих были с собой ружья, послышалось щёлканье взводимых курков. Твари не спешили, их шаги теперь звучали ясно, и, казалось, шли со всех сторон. Я всматривалась в темноту, пытаясь разглядеть силуэты монстров.

Ночную мглу разорвал фаербол:

– Идут! – крикнул сзади Гриша.

Теперь твари не прятались, выступая большим полукругом из леса. Двигались они гораздо медленнее, видно, смерть матки заметно поубавила их прыть. Но вот охотничьи навыки остались, монстры целенаправленно оттесняли нас к гати.

Внезапно одна из селянок закричала и бросилась бежать. Нервы у неё не выдержали. За ней в панике кинулось ещё несколько человек.

– Куда?! – рыкнул Матвей, – стойте!

Заполошные бабы не реагировали на окрики, опрометью кинувшись к болоту.

– Гриша, Лара! К детям! – только успел кинуть отец, вместе с Матвеем бросившись наперерез убегающим.

Прогремели первые выстрелы, слившись с визгом раненых тварей.

– Теперь они не такие живучие, – подмигнул мне Гриша, – давай, подруга, по старой схеме.

Он запустил фаербол в сторону подкрадывающихся монстров, я метнула молнию в огненный шар. Раздался взрыв, твари, словно живые факелы помчались, вереща, по лесу. Но им на смену шли новые.

В стороне, куда кинулись женщины, тоже завязался бой. Слышались выстрелы и удары. Небо в этот момент раскололось на части под треском молнии, зарокотал гром, и на землю хлынул ливень.

– Лара, – крикнул Гриша, – я не могу больше их поджарить.

Фаерболы срывались с его рук и, шипя, оседали на землю, как отсыревшие спички.

– Хреново, – я стиснула зубы, – мои молнии могут ранить людей, когда попадут в воду.

Под ногами уже хлюпало, дождь сплошной стеной застилал глаза, размывая силуэты и людей, и монстров. Наша толпа разделилась пополам, матерясь, метались мужики, пытавшиеся защитить детей и женщин.

Голосили бабы, плакала ребятня. Хаос не давал сосредоточиться, путая мысли.

– Лара, – подбежала к нам запыхавшаяся мама, – отступаем к лесу.

В руках у неё был топор, с которого капала кровь. К нам подошли Люба и Мария, с толстыми палками наперевес:

– Бабоньки, сами детей отстоим. Не бросать же мужикам этих дур.

Мы окружили ребятню, шаг за шагом отходя к деревьям, и удаляясь от монстров.

– Не приближайтесь ко мне, – крикнула я остальным, – попробую отойти подальше и ударить по ним.

– Будь осторожна! – Мама сжала моё плечо и тут же отступила.

Рядом со мной встал Гриша.

– Ты зачем остался? Думаешь, тебя не зацепит?

– Одну я тебя не оставлю, – он перехватил поудобнее увесистый сук.

Приглядевшись, прицелилась руками в троицу тварей, забиравших левей от мужчин.

– Ну, не подведи, – по ладоням замерцали искры, и заряд полетел в сторону монстров. Кокон разрядов окутал одного из них, тварь дёрнулась, заверещала, но огонь не желал гореть. Подпалённый монстр приник к земле, а потом кинулся ко мне.

– Назад! – крикнул Гриша, оттолкнув меня. Тварь ощерила пасть. Я следила за ней, как в замедленной съёмке. Прыжок, ещё прыжок. Она не успела опуститься на землю, застигнутая Гришиным ударом, хрустнули кости, и монстр повалился, скуля от боли.

Дождь стекал по лицу, бил крупными каплями по глазам, поднялся ветер, швыряя в нас потоки воды.

Я вытерла влагу с лица и услышала крик друга, кинулась к нему, одна из тварей, подкравшись, вцепилась ему в руку.

– Гриша! – вырвалось из груди.

Монстр трепал парня, как собака, тряся головой, не отпуская свою добычу. Подбежав, схватила палку и со всех сил опустила на хребет гадины, та выплюнула руку и обернулась ко мне. Искры побежали по пальцам, с размаху влепила ладонь в морду. Дорожки молний окутали тварь, проникли в глаза, послышался запах палёной плоти и монстр рухнул на землю.

Я бросилась к Грише, он сидел, баюкая сломанную руку, по которой щедро бежала кровь, мешаясь с дождём. Сзади послышались шаги:

– Лара, скорее, снимай с него куртку, – к нам подошла мама, – аккуратно, не порань ещё больше. Эх, ни ножа, ничего нет, чтобы рукав разрезать. Терпи, Гришенька. Я помогу тебе.

Осторожно сняли одежду, кожа в двух местах была разорвана клыками, так что виднелись кости. Ливень омывал раны, открывая зиявшие переломы. Мама сняла с себя куртку, вырвала подклад, разодрала его на полосы.

– Потерпи немного, – наложила импровизированный жгут.

За переживаниями и заботами о Грише мы и не заметили, что бой уже закончен. К нам постепенно стал сбегаться народ.

– Что тут, Оля? – Папа протиснулся сквозь толпу.

– Нужна помощь. Поищи что-то для шины.

Мама оторвала рукав у пострадавшей куртки, достала из сумки обезболивающее, протянула его Грише:

– Пей, поможет.

Захватила шиной два соседних сустава, избегая прикосновений к открытой ране, подложила оторванный рукав, не туго бинтуя конечность, чтобы ненароком не сместить кости.

Парень сидел бледный, как стена, держась из последних сил.

– А ты герой, – улыбнулся папа, мягко похлопав его по плечу, – за дочь спасибо, я всё видел. Не переживай, Оленька тебя починит.

– До свадьбы заживёт, – подмигнул Гриша, выразительно глядя на меня.

Дождь кончился также внезапно, как начался. Мокрые и грязные, мы продолжили путь.

Глава 27

Путь предстоял хоть и недолгий, но мы уже порядком вымотались и продрогли. К тому же подстраивались под шаг Гриши, который не мог идти наравне со всеми, хотя и старался.

Гать прошли быстро и скоро уже топали по хорошо утрамбованной просёлочной дороге. Дождь закончился, но крупные капли срывались с деревьев, прокрадываясь за шиворот, ветер студил влажную одежду. Ноги скользили в многочисленных лужах.

– Долго ещё? – к Матвею подошла Люба.

– Не знаю. Я же не ездил. По дороге дойдём, она здесь одна. К полудню, наверное, будем на месте.

Небо на востоке начало сереть, занимался ещё один безрадостный рассвет. Гриша шагал с трудом. Как мама ни старалась, но кровь сочилась потихоньку на дорогу, капая из промокшего рукава куртки. Лицо парня стало бледным.

– Так, стоп, – глядя на него, скомандовал дед Михей, – делаем носилки. Парень совсем плох.

– Нет, – упрямо тряхнул головой Гриша, – я могу идти. Всё в порядке.

– Вижу я твой порядок, – насупился старик, – не спорь.

Мужики нарубили толстых, упругих веток, быстро соорудили импровизированные носилки, водрузили на них Гришу. Лицо его расслабилось, он с видимым облегчением откинулся на спину. Матвей и дядя Лёша несли его по дороге.

Местность менялась, мы проходили мимо заброшенных домов разорённого посёлка. Старые избы печально смотрели на нас опустевшими глазами-окнами, ветер трепал дырявые занавески. Из садов, точно моля о помощи, тянули к нам ветви плодовые деревья, с пожелтевшей листвой и полусгнившими зелёными фруктами. Огороды затянул бурьян, дома выглядывали из него, точно вековые старики из своих шубеек.

– А ведь здесь когда-то было красиво, – мама разглядывала картину запустения.

– Везде у нас было красиво. И жизнь была сытная, устроенная, – с тоской смотрел на разор Матвей, – тогда я ещё пареньком был, младше Гришки. На охоту с отцом ходили, в лесу ягод, орехов, грибов было видимо-невидимо. В речках рыба плескалась, хоть руками вытаскивай.

– Как же всё это началось? – подошёл к ним папа.

Матвей запустил пятерню в вихрастый чуб:

– В одну ночь всё изменилось. Солнце будто выключил кто, небо тучами чёрными затянуло, а по темноте твари шалить начали. По первой они ни силой, ни быстротой не отличались. Их собаки рвали, защищали нас. Думали, справимся с нагрянувшей бедой. А потом… Поумнели они враз, людей похищали сначала, кто после заката задержался. Сил поднабрались. Теперь-то я уж смекнул, что матка им разума прибавляет и сама учится, как охотиться на нас. Вот так и получилось, что не стало сёл и деревень. Кто успел, в город подался. Мы, да ещё несколько хуторов далёких выжили. За заборами сидим и носа высунуть боимся… К нам из другого мира закинуло всю эту напасть.

Заброшенные дома остались позади. На дороге начал появляться асфальт, как пластилиновые нашлёпки, которые разбросал ребёнок. Он скорее мешал идти, чем помогал. На его краях частые дожди вымыли большие ямы, шли с осторожностью, залитые водой, они были довольно глубоки.

Завиднелись подступы к городу, хмурому и неприветливому. Крайние дома, многоквартирные трёхэтажки, стояли, как огромные форты перед поселением. Окна в них были забиты железными листами или закрыты кирпичной кладкой, с торца каждого дома начиналась бетонная стена. Строения сами стали частью ограды. Штукатурка давно слезла с фасадов, обнажив кирпичное нутро, где-то ещё уныло поскрипывали, ставшие ненужными, останки подъездных дверей. Перед городом возвышался остов полуразрушенной заправки. Пыльные окна с уцелевшими стёклами безучастно взирали на дорогу, колонки с оторванными шлангами покосились, крыша местами обвалилась, засыпав вход.

– Жутко здесь, – приоткрыл глаза Гриша, – апокалипсис какой-то.

Никто не ответил. Это было не нужно, люди невольно шли ближе друг к другу, по коже пробежал неприятный холодок, словно мы вторглись во владение мертвеца, где всё давным-давно погибло вместе с хозяином.

Приблизились к большим воротам в бетонной стене. Они были обиты железом, наверху виднелись смотровые окна, похожие, скорее, на узкие щели.

– Вы кто такие? – Послышался неприветливый мужской голос.

– Мы из Завидово, – откликнулся Матвей, – погорело наше село.

Ответа не последовало, но ворота пришли в движение, тяжёлые створки медленно открылись.

– Заходите, – вышел к нам навстречу хмурый мужчина, лет пятидесяти, с уставшим лицом и военной выправкой, – провожу вас к коменданту, он поможет устроиться.

Мы шли по серым улицам, народ не сильно реагировал на наше появление, каждый спешил по своим делам. Лишь пара любопытных мальчишек несколько кварталов бежали за нами.

Скоро мы оказались перед муниципальным зданием, невысоким, но добротным, с массивными колоннами тяжёлого портика.

– Всей толпой ходить не надо, – обернулся к нам хмурый, так и не представившийся за всё время пути, – двое за мной. Остальные ждите здесь.

Мы остались на небольшой площади, внутрь прошли Матвей и папа.

– Нам тут не очень-то рады, – поёжилась Мария, прижимая к себе младших ребятишек.

– Оно и понятно, – дед Михей тяжело опёрся на перила здания, – лишние рты не нужны никому.

Мама хлопотала над Гришей, который совсем раскис к окончанию путешествия:

– Надеюсь, здесь есть нормальная больница. Пареньку нужна серьёзная помощь. Хорошо бы снимок сделать, перелом сложный.

– Отыщем, – кивнул старик, – Гришу на ноги поставим.

На площади начали останавливаться люди, с любопытством поглядывая в нашу сторону, но никто не подходил.

– Что же они держат нас так долго. Дети могут простудиться, – нахмурилась Люба.

– Непросто такую ораву разместить, – тяжело вздохнула Мария.

На крыльце показались Матвей и отец, седовласый что-то объяснял им, потом указал рукой в сторону. Они кивнули и спустились к нам.

– Пойдёмте, сначала отведём Гришу в больницу, – папа объяснял на ходу, – потом нас покормят и расселят. Говорят, есть ещё свободные квартиры.

Мы шли по улицам, разглядывая наше пристанище. Городок был небольшой, из двух– и трёхэтажных домов. Обычный административный центр, каких много разбросано по нашей стране. Здесь, наверное, так же. Больница тоже была обычной, как и у нас. Жёлтое здание, где у входа сновали шустрые медсёстры и не спеша прогуливались больные. На скамейках сидели говорливые бабули, по дорожкам вокруг бегала ребятня.

Матвей и дядя Лёша занесли Гришу в здание, нас встретила дородная женщина, буквально заслонившая собой проход:

– Куда такие грязные? – она расставила руки, словно старалась поймать нас, чтобы прекратить это безобразие.

Мама вышла вперёд:

– У нас открытый перелом, мальчику нужна срочная помощь. Я пойду с вами, я врач.

– Врачам мы рады, – смилостивилась тётка, – остальных не пущу. Ждите, сейчас подадут носилки.

Скоро парочка медсестёр выпорхнула с каталкой из какого-то бокового прохода, и мама с Гришей исчезли в недрах здания. Мы же под суровым взглядом тётки, поспешили ретироваться на улицу.

– Я останусь здесь, – обратилась к отцу.

Он подошёл, обнял меня:

– Понимаю, хочется быть рядом с другом. Только тебе надо поесть и помыться. Сейчас ты ему ничем не поможешь. А голодная и промокшая на скамейке, простудишься сама. Там мама, значит, всё будет в порядке. Ты же знаешь.

Трудно было с ним не согласиться. Да и вахтёрша не пустит меня внутрь в таком виде. Потому я отправилась вместе со всеми.

Столовая оказалась бывшим рестораном, сейчас столы составили в один ряд. А на барной стойке устроили раздаточный пункт. Нас встретила высокая, полная женщина, нёсшая куда-то большую кастрюлю. Хмурый мужик всё ещё шёл с нами. Он быстро отдал распоряжение. Потом подошёл к нам.

– Где пустые квартиры, я вам объяснил. Найдёте или у людей спросите, подскажут. Вещи сможете взять в первой квартире, во всех подъездах там есть склад всего необходимого. Вода приносная, во дворах колодцы. Там же нужники.

Не успел никто ответить, он развернулся и чеканной походкой вышел из здания.

– Да вы садитесь, – показалась женщина, – сейчас я вам чего-нибудь отыщу. Завтрак уже прошёл, не успели. Но голодными не оставлю.

Скоро она подала варёную картошку, немного гуляша и салат из свёклы. Порции были невелики, но хлеба нарезали вдоволь.

В зале воцарился стук ложек, все сильно проголодались со вчерашнего дня. Все разговоры прекратились, работали только челюсти.

– Кушайте, кушайте, – сердобольная тётушка пристроилась рядышком, подперев рукой щёку, – детки наголодались, поди. Меня Клавой зовут. Я завсегда здесь, при столовой. Если что нужно, обращайтесь. Мы с семьёй также прибежали, от страшилищ спасаясь. В первое время трудно пришлось, понимаю каково сейчас вам. Ну ничего, народ здесь хороший. И вы тоже обживётесь.

– Фпафибо, – с набитым ртом ответила Люба за всех.

Тётушка вздохнула, вышла ненадолго и вернулась с пакетом маленьких булочек, раздала их детям:

– Кушайте, милые, – смахнула она слезу.

Насытившись, мы поблагодарили Клаву и отправились отыскивать своё новое жильё. Шли недолго, через пару кварталов Матвей указал на какой-то дом:

– По-моему, нам туда, – он исчез в подъезде, а через минуту выглянул, махнув нам рукой.

Мы поднялись на третий этаж. На площадку выходили двери четырёх квартир.

– Ещё в следующем подъезде свободны второй и третий этажи, – сказал нам тщедушный старичок, ожидающий на площадке, – я Иван Силантьевич, управдом тутошний. Кирилл Валерьевич заходил, предупредил насчёт вас. Располагайтесь. Ребятишки вам воды натаскали, чтобы, значит, с дороги умылись. Дальше придёте ко мне, объясню, куда за водой и по нужде сходить.

Мы прошли внутрь, вся мебель была на местах. Женщины захлопотали, уведя детей мыться. Я опустилась прямо на пол в зале, не хотелось марать диванную обивку. Типовая квартира, в типовом доме. Неплохо. После стольких мытарств по болотам. И всё же в нашей деревне было как-то уютней. Однако время само расставило всё по местам, не только закинув нас неизвестно куда, но и «подсунув» нам этот город, где можно спастись и начать строить новую жизнь.